Текст книги "Доля секунды"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

23

Джон Бруно в серо-коричневом спортивном костюме лежал на небольшом матрасе, уставившись в потолок. Единственным источником света в помещении была тусклая лампочка мощностью двадцать пять ватт. Ее включали на час, а потом выключали, потом снова включали на десять минут и затем выключали. Это очень действовало на нервы, его явно хотели сломать. И похоже, так оно вскоре и произойдет.

За время заточения у Бруно выросла приличная щетина, что и понятно: какой разумный тюремщик даст пленнику бритву? Умывание производилось с помощью полотенца и таза с водой, который появлялся и исчезал, пока он спал. Пищу приносили в самое разное время и передавали сквозь узкую щель в двери. Бруно ни разу не видел своих похитителей и не имел ни малейшего представления, где находится и как сюда попал. Он пытался заговорить с человеком, приносившим пищу, но тот всегда хранил молчание, поэтому Бруно перестал его о чем-либо спрашивать.

Пленник пришел к выводу, что ему в пищу что-то подмешивали, поскольку он то и дело погружался в глубокий сон, сопровождаемый галлюцинациями. Но если не принимать пищу, то попросту умрешь, поэтому он продолжал есть то, что приносят. Ему никогда не разрешали покидать камеру, и его передвижения ограничивалась десятью шагами в одну сторону и десятью шагами обратно. Чтобы окончательно не потерять силы, он делал отжимания и приседания на холодном полу. Бруно не знал, ведется ли за ним наблюдение, но это его не волновало. Раньше он пытался придумать план побега, но постепенно пришел к выводу, что сбежать отсюда невозможно. Бруно в сотый раз мысленно проклял себя, что не послушался Мишель Максвел и остался с Милдред Мартин – вернее, с той женщиной, которая выдавала себя за нее – наедине. Но одновременно он обвинял и Максвел в том, что агент не проявила должной настойчивости и не осталась с ним в зале прощания.

Бруно не знал, сколько времени находится здесь. Пока он был без сознания, у него забрали все личные вещи, включая часы. Бруно никак не понять причины своего похищения. Было ли оно связано с баллотированием в президенты или его прежней работой в качестве прокурора? Какие-то другие мотивы для похищения ему и в голову не приходили.

Сначала он надеялся на скорое освобождение, но со временем стало ясно, что надежда его беспочвенна. Бруно теперь все чаще думал о жене и детях и постепенно смирился с мыслью, что его жизнь так и закончится здесь, в плену, а тело никогда не будет найдено. Однако было неясно, почему он до сих пор жив.

Бруно перевернулся на живот, не в силах больше видеть даже эту тусклую лампочку.

Человек, сидевший в другой камере дальше по коридору, находился здесь гораздо дольше кандидата в президенты. Отчаяние в глазах и сгорбленное тело свидетельствовали о том, что надежда давно оставила его. Есть, сидеть, спать и когда-нибудь умереть – вот и все перспективы на будущее. По его телу пробежала непроизвольная дрожь, и человек поплотнее закутался в одеяло.

Мужчина на другом конце этого большого подземного комплекса в отличие от заключенных ощущал необыкновенный прилив сил и был полон надежд.

Раз за разом он выпускал пули в мишень в виде человеческой фигуры, находившуюся за сотню футов от него в звуконепроницаемом помещении. Каждая пуля попадала в зону, отмеченную как смертельная. Мужчина, без сомнения, стрелял очень метко и ни в чем не уступал опытному снайперу.

Стрелок нажал на кнопку, и мишень двинулась к нему на тросе. Он сменил ее и снова нажал на кнопку, отправляя цель в самый дальний конец тира. Вставив новую обойму, мужчина надел защитные очки и наушники и выпустил все четырнадцать пуль меньше чем за двадцать пять секунд. Посмотрев на мишень, он довольно улыбнулся: все пули легли очень кучно. Стрелок убрал пистолет и вышел из тира.

Он перешел в другое помещение, поменьше тира, и совершенно иного предназначения. На полках от пола до самого потолка были разложены разнообразные детонаторы, соединительные провода, взрывчатка и масса других предметов, необходимых для минирования любой степени сложности. В центре зала стоял большой стол, за который он сел и начал тренироваться в сборке различных взрывных устройств, соединяя в единое целое провода, транзисторы, детонаторы, таймеры и пластид. Подобные конструкции позволяли сровнять с землей целые здания и вызвать огромные разрушения.

Мужчина занимался этим с таким же самозабвением, как чуть ранее в тире, и что-то напевал себе под нос.

Через час он снова перешел в другой зал, разительно отличавшийся от предыдущих. Сторонний наблюдатель, не подозревавший о существовании других помещений с оружием, взрывчаткой и пленниками, не заметил бы здесь ничего зловещего. Он увидел бы полностью оборудованную мастерскую художника, которая ничем не отличалась от любой другой за одним исключением – в ней не имелось дневного света, что, впрочем, было вполне естественно для подземного помещения. Этот недостаток компенсировало яркое искусственное освещение.

Вдоль одной из стен стояли полки с аккуратно сложенным специальным снаряжением: защитными костюмами и ботинками, шлемами, толстыми перчатками, сапогами, красными фонарями, топорами, баллонами с кислородом. Все это должно было понадобиться не скоро, но лучше приготовиться заранее: торопливость может привести к провалу. Теперь оставалось дождаться, когда все встанет на свои места. Надо просто подождать.

Он занял место за рабочим столом и на следующие два часа целиком погрузился в работу: рисовал, вырезал, создавал и доводил до совершенства разнообразные творения, которым не суждено украсить собой музеи или частные коллекции, но для него самого они представляли не меньшую ценность, чем самые великие произведения искусства разных эпох. В каком-то смысле он действительно создавал шедевры и, подобно многим старым мастерам, тратил на это долгие годы.

Он продолжил работу, думая о том, когда наконец будет завершено самое важное творение его жизни.

24

Мишель сидела с ноутбуком на коленях и копалась в базе данных Секретной службы в поисках нужной информации. Это занятие требовало внимания и сосредоточенности, но при звонке сотового телефона она тут же соскочила с кровати и схватила трубку. На дисплее высветилась надпись «Номер не определен», но она все равно нажала кнопку соединения, надеясь, что звонил Кинг. Мишель не ошиблась, и его первые слова обрадовали ее.

– А где вы хотите встретиться? – сразу же спросила она.

– А где вы остановились?

– В очень уютном местечке под названием «Би-энд-би» примерно в четырех милях в сторону от шоссе номер двадцать девять.

– Неподалеку от Винчестера? – уточнил он.

– Да.

– Неплохой выбор. Надеюсь, вы довольны.

– Сейчас – точно да.

– Около мили от места, где вы остановились, есть гостиница «Умный джентльмен».

– Я проезжала ее. На вид – открыта только для своих.

– Так и есть. Встретимся там и пообедаем. В двенадцать тридцать удобно?

– Обязательно буду! И, Шон, спасибо, что позвонили!

– Не благодарите, пока не услышите то, что я собираюсь вам сказать.

Они встретились в широком портике старинного викторианского здания. Кинг оделся в пиджак спортивного покроя, зеленую водолазку и бежевые брюки. На Максвел была длинная черная плиссированная юбка, белый свитер и стильные сапоги на каблуках, отчего она оказалась на дюйм выше Кинга. Работа в Секретной службе вроде бы и не располагала к следованию моде. Однако охраняемые лица нередко посещали светские мероприятия с участием хорошо одетых и состоятельных людей, посему гардероб и внешний вид агента должны были им соответствовать. По этому поводу телохранители шутили, что им на зарплату рабочего нужно выглядеть миллионером.

Кинг кивнул на синий «лендкрузер» с багажником на крыше, стоявший неподалеку.

– Это ваш?

Она кивнула.

– Да. Я всегда занимаюсь активным спортом, когда появляется время, а на такой машине могу поехать куда угодно.

Они сели за столик в глубине ресторана. Посетителей было не много, и они могли разговаривать, не опасаясь, что им помешают.

Когда подошел официант и поинтересовался, готовы ли они сделать заказ, Мишель быстро ответила:

– Да, сэр.

Кинг улыбнулся, но ничего не сказал, дождавшись, пока официант отойдет.

– Чтобы отучиться от этого, мне понадобились годы.

– Отучиться от чего?

– От обращения «сэр», причем ко всем – от официантов до президентов.

Она пожала плечами:

– Я этого даже не замечаю.

– Что вполне понятно: это у агента входит в привычку. Как и многое другое. – Он задумался. – Знаете, глядя на вас, я никак не могу понять одной вещи.

Она чуть заметно улыбнулась:

– Только одной? Я разочарована.

– Почему все же такая успешная спортсменка и умная образованная девушка подалась в правоохранительные органы? И дело не в том, что данное поприще не для вас. Просто мне кажется, что вы могли бы преуспеть где угодно.

– Наверное, дело в генах. Мой отец, братья, дяди, кузены – все работают в полиции. Мой отец – шеф полиции в Нэшвилле. И мне захотелось стать первой женщиной в семье, которая тоже пойдет работать в полицию. Я отработала год офицером полиции в Теннесси, а потом решила изменить семейной традиции и подала заявление в Секретную службу. Меня приняли, а остальное – уже в прошлом.

Когда принесли заказ, Мишель принялась за еду, а Кинг стал медленно потягивать вино.

– Насколько я могу судить, вы здесь уже бывали раньше.

Шон кивнул, допил бордо и тоже начал есть.

– Я привожу сюда клиентов, друзей и коллег.

– Вы выступаете в судах?

– Нет. Завещания, обязательства, сделки.

– Вам это нравится?

– Хватает на содержание дома. Не самая увлекательная работа в мире, но местная природа того стоит.

– Здесь действительно очень красиво. Я понимаю, почему вы решили сюда переехать.

– Тут есть свои плюсы и минусы. Например, начинает казаться, что здесь человек защищен от волнений и горестей остального мира.

– Но они проникают и сюда, верно?

– И еще начинает казаться, что ты можешь забыть прошлое и начать все заново.

– Но ведь вам это удалось?

– Я так думал, но ошибался.

Она вытерла губы салфеткой:

– Так зачем вы хотели меня видеть?

Он взял свой пустой бокал:

– Не желаете присоединиться? Вы же не при исполнении?

Немного поколебавшись, она кивнула.

Через минуту им принесли напитки, и Кинг предложил перейти в небольшую комнату отдыха, расположенную по соседству.

Уютное помещение было пропитано ароматом сигар и трубочного табака, смешанного с запахом кожаных переплетов книг на старомодных ореховых полках, закрывавших все стены. Кроме Шона и Мишель, там никого не оказалось. Они опустились в глубокие старые кожаные кресла. Кинг поднес бокал к глазам, любуясь цветом вина, вдохнул его аромат и только потом пригубил.

– Хорошее вино, – одобрительно произнесла Мишель, сделав глоток.

– Дайте ему полежать еще десять лет, и вы ни за что не скажете, что пьете то же самое вино.

– Мое знакомство с винами ограничивается только умением вытащить пробку.

– Восемь лет назад я сам был таким. И предпочитал пиво. Что, кстати, было мне больше по карману.

– Значит, оставив Секретную службу, вы переключились с пива на вино?

– Тогда в моей жизни было много перемен. Один мой друг работал сомелье и научил меня всему, что я теперь знаю о винах. Мы подошли к делу основательно – начали с французских вин, потом перешли к итальянским и даже уделили время калифорнийским белым, хотя он оказался настоящим снобом в этом отношении. Для него подлинными винами были только красные.

– Хм, интересно, вы единственный знаток вин, которому доводилось убивать людей? Я хочу сказать, что эти два вида деятельности не очень-то сочетаются друг с другом, верно?

Он опустил бокал и удивленно на нее взглянул.

– Любовь к вину вам кажется возвышенным занятием? Вы знаете, сколько из-за него пролилось крови?

– Когда его пили или когда о нем говорили?

– Какая разница? Смерть есть смерть.

– Не буду спорить: вам лучше знать.

– Если вы считаете, что после убийства человека остается просто зарубка на оружейном ложе, то вы ошибаетесь.

– Я никогда об этом не думала. Наверное, зарубка остается в душе?

Он поставил бокал:

– Я пригласил вас, чтобы предложить обмен информацией. Вы не против?

– Я – за, но в разумных пределах. Кто начнет?

– Я облегчу нашу задачу и начну первым. Итак, Джоан Диллинджер была той ночью в «Фермаунте».

– В вашей комнате?

Кинг покачал головой:

– Теперь ваша очередь.

Мишель немного подумала:

– Ладно. Я разговаривала с горничной, работавшей в тот день, когда убили Риттера. Ее зовут Лоретта Болдуин. – Увидев на лице Кинга недоумение, она продолжила: – В то утро Лоретта убиралась в вашем номере. И нашла черные кружевные трусики на светильнике под потолком. – Мишель снова сделала паузу и добавила, стараясь выглядеть невозмутимой: – Полагаю, они не были вашими. Вы не похожи на человека, обладающего таким экстравагантным нижним бельем.

– Это верно. Тем более черного цвета.

– А вы тогда разве не были женаты?

– К тому времени мы с женой уже жили раздельно. У нее была неприятная привычка спать с другими мужчинами, когда я находился в отъезде, а уезжал я достаточно часто. Мне кажется, что они даже приносили с собой зубные щетки и пижамы. Я чувствовал себя лишним на их празднике жизни.

– Хорошо, что сейчас вы можете говорить об этом с улыбкой.

– Но тогда, восемь лет назад, мне было не смеха. Вообще-то время не лечит, а просто учит не придавать каким-то обстоятельствам серьезного значения.

– Значит, у вас с Джоан Диллинджер была интрижка?

– Тогда казалось, что нечто большее. Сейчас это кажется глупым. Джоан просто не из тех женщин, с которыми можно было строить серьезные отношения.

Мишель подалась вперед:

– А как насчет лифта…

Кинг не дал ей договорить:

– Теперь снова ваша очередь.

Мишель вздохнула и отодвинулась назад:

– Джоан Диллинджер больше не работает в Секретной службе.

– Это не считается: данный факт мне уже известен. Что еще?

– Лоретта Болдуин рассказала, что сразу после убийства спряталась в чулане, который был в коридоре.

Это Кинга заинтересовало.

– А зачем?

– Она испугалась до смерти и бросилась бежать. Тогда в панике все начали разбегаться.

– Не все, – сухо заметил Кинг. – Я остался на месте.

– Так что насчет лифта?

– А почему он вас так волнует? – резко спросил он.

– Потому что вы не могли оторвать от него глаз! И даже не заметили убийцу, пока он не вытащил пистолет и не выстрелил.

– Я просто отвлекся.

– Не думаю. Я слышала на пленке какой-то звук, очень похожий на сигнал пришедшего лифта. И я уверена, что, когда двери лифта открылись, вы увидели в нем предмет или человека, который полностью завладел вашим вниманием до тех пор, пока не прозвучал выстрел. – Она помолчала и продолжила: – А поскольку лифты были отключены Секретной службой, я полагаю, что в лифте находился ее агент, потому что никого другого к лифтам просто не подпустили бы. И я не сомневаюсь, что этим агентом была Джоан Диллинджер. Точно так же, как и в том, что по какой-то причине вы ее покрываете. А теперь скажите, в чем я не права.

– Даже если бы это все оказалось правдой, то какая теперь разница? Риттер погиб по моей вине. И никакие объяснения ничего изменить не могут. Уж вы-то такие вещи должны понимать лучше других!

– Но если вас отвлекли намеренно, то это в корне меняет дело!

– Никто меня намеренно не отвлекал!

– Откуда вы знаете? Почему в лифте оказался человек в ту самую минуту, когда Рамсей решил выстрелить? – Она сама ответила на свой вопрос: – Потому что эта ситуация была спланирована, чтобы отвлечь ваше внимание.

Она откинулась на спинку кресла, но на ее лице было выражение не триумфа, а вызова, очень похожее на то, которое Кинг видел по телевизору на пресс-конференции.

– Это невозможно. Просто поверьте мне на слово! Это всего лишь невероятное стечение обстоятельств.

– Вас вряд ли удивит, если на слово я не поверю.

Шон как будто хотел что-то сказать, но передумал и отвел глаза в сторону.

Возникшая пауза затянулась, и Мишель поднялась на ноги:

– Большое спасибо за обед и рассказ о винах. Но я ни за что не поверю, что такой умный человек, как вы, не смотрит каждое утро в зеркало и не спрашивает себя: «А что, если?..»

Она направилась было к выходу, и в это время зазвонил ее мобильник.

– Да, это я… Кто?.. Хм, да, я разговаривала с ней. Откуда у вас мой номер?.. На карточке?.. Ах да, конечно! Но я не понимаю, зачем вы звоните? – Мишель выслушала ответ и побледнела. – Боже мой, мне искренне жаль! Когда это случилось?.. Понятно… Хорошо, спасибо. У вас есть номер, по которому я могу вам перезвонить? – Она убрала телефон, записала на бумажку номер и медленно опустилась в кресло рядом с Кингом.

Он с тревогой на нее посмотрел:

– С вами все в порядке? На вас лица нет.

– Нет, со мной не все в порядке.

Шон наклонился вперед и успокаивающе положил руку на ее плечо:

– Что случилось, Мишель? Кто это был?

– Женщина, с которой я разговаривала… Та, что работала в отеле…

– Горничная? Лоретта Болдуин?

– Ее сын. Он нашел мой номер телефона на карточке, которую я ей оставила.

– Зачем он звонил? С ней что-то случилось?

– Ее убили. Я расспрашивала Лоретту об убийстве Риттера, а теперь она убита сама. Невозможно поверить, что здесь имеется какая-то связь, но что-то мне подсказывает: так оно и есть.

Кинг вскочил так неожиданно, что она испуганно вздрогнула.

– Ваша машина заправлена?

– Да. А что?

– Я обзвоню всех, с кем назначил на сегодня встречу, и сообщу… – Казалось, он говорил сам с собой.

– Сообщите? Сообщите что?

– Что сегодня мы не увидимся. Что мне надо уехать.

– И куда вы поедете?

– Не я, а мы. – Мы отправляемся в Боулингтон, чтобы выяснить, почему убили Лоретту Болдуин.

Он повернулся и направился к двери. Мишель осталась сидеть на месте.

Кинг обернулся:

– В чем дело?

– Я не уверена, что хочу туда возвращаться.

Шон подошел к ней вплотную и рявкнул:

– Агент Максвел, у меня нет времени вас ждать!

Она тут же вскочила на ноги:

– Да, сэр.

25

Забравшись в машину Максвел, Кинг обвел взглядом салон и не смог скрыть отвращения. Он подцепил мыском ботинка и выкинул за дверь бумажную обертку с засохшим куском «высокоэнергетического шоколада». На заднем сиденье и под ним вперемешку валялись водные и обычные лыжи, весла, спортивная одежда, кроссовки, модельные туфли, куртки, блузки и нераспечатанная упаковка колготок. Там же были книги, телефонный справочник по Северной Виргинии, пустые банки из-под содовой и спортивного напитка, дробовик «ремингтон» и коробка с патронами. И это только то, что Кинг мог увидеть. Одному Богу известно, что еще там хранилось, но явственный запах гниющих бананов Шон чувствовал точно.

Он взглянул на Мишель:

– Пожалуйста, никогда не приглашайте меня к себе домой.

Она улыбнулась:

– Я же говорила, что в быту я неряха.

– Мишель, «неряха» – это слишком мягко. Ваше авто – передвижная помойка, доведенная до абсолюта.

– Звучит как философский термин. И зови меня просто Мик, если согласен перейти на ты.

– Ты предпочитаешь мужское «Мик» женскому «Мишель»? Мишель – элегантное, стильное имя. А Мик больше подходит бывшему боксеру, который спился и подался в швейцары.

– Секретная служба все еще является вотчиной мужчин. Чтобы там преуспеть, надо жить по мужским законам.

– Просто прокати этих мужчин разок в своей машине, и тебя ни за что не примут за особу женского пола, даже если будут звать Гвендолин.

– Ладно, я все поняла. А что ты хочешь выяснить в Боулингтоне?

– Если бы я знал, то не стоило туда и ехать.

– Ты хочешь посмотреть гостиницу?

– Пока не знаю. С тех пор я там ни разу не был.

– Это мне понятно. Не знаю, смогла бы я снова навестить то похоронное бюро.

– Раз уж об этом зашла речь, есть ли какие-нибудь новости о Бруно?

– Никаких. Ни слова о выкупе, никаких других требований. Зачем вообще затевать похищение Джона Бруно и даже убивать агента Секретной службы и, не исключено, того усопшего, с кем Бруно хотел проститься, чтобы ничего не требовать?

– Да, покойный Билл Мартин. Я тоже подумал, что его убили.

Она удивленно на него посмотрела.

– Почему?

– Преступники не могли так тщательно разработать весь план похищения в надежде на то, что Мартин сам по себе скончается в точно назначенный ими час. Как не могли все подготовить за пару дней после его смерти, надеясь на то, что Бруно в нужный момент окажется в этих краях. Нет, наверняка Мартина тоже убили.

– Я поражена, как четко ты все разложил по полочкам. Впрочем, я слышала, что ты дока по следственной части.

– Я занимался расследованиями намного больше, чем охраной. Все агенты из кожи вон лезут, чтобы стать телохранителями, а попасть в группу, охраняющую президента, – вообще предел их мечтаний, но, оказавшись там, жаждут вернуться обратно, в следственное управление.

– И в чем, по-твоему, причина?

– Ужасный график, полное отсутствие возможности хоть что-то планировать в своей жизни. Просто стоишь и ждешь, когда начнется стрельба.

– Ты был в президентской охране?

– Да. Чтобы попасть туда, потребовались годы напряженной работы. Я проработал в Белом доме два года. Первый год все было отлично и очень нравилось, но потом – уже не так. Постоянные разъезды, общение с людьми запредельных амбиций и самомнения, при том что с тобой обращаются так, будто ты вообще никто. Особенно действуют на нервы работники Белого дома, у которых молоко на губах не обсохло и которые самостоятельно даже подтереться не могут, но зато вставляют нам палки в колеса везде, где могут. Вообще-то я уже оформлял свой выход из президентского подразделения, когда меня включили в группу по охране Риттера.

– Господи, а я потратила столько лет, мечтая туда попасть!

– А я тебя и не призываю отказаться от своей мечты. Прокатиться на «борту номер один» стоит многого. И услышать благодарность за свою работу от президента Соединенных Штатов ужасно приятно. Я просто хочу сказать, что все имеет свою оборотную сторону. Во многих отношениях охрана президента – это такая же работа, как и охрана других лиц. А занимаясь расследованиями, ты можешь засадить за решетку по-настоящему плохих парней. – Он помолчал, глядя в окно. – Кстати, раз уж речь зашла о расследовании, недавно в моей жизни снова возникла Джоан Диллинджер и сделала мне предложение.

– Какое?

– Помочь ей отыскать Джона Бруно.

Мишель чуть не заехала в кювет:

– Что?!

– Люди Бруно обратились в ее фирму с просьбой найти его.

– Извини, но разве она не знает, что этим занимается ФБР?

– И что? Люди Бруно могут нанять кого угодно.

– Но зачем ей ты?

– Объяснение, которое она дала, меня не вполне убеждает. Поэтому я толком не знаю ответа.

– И ты собираешься принять ее предложение?

– А ты как считаешь? Согласиться?

Она бросила на него быстрый взгляд:

– А почему ты об этом спрашиваешь меня?

– У тебя имеются подозрения в отношении этой женщины. Если она была замешана в убийстве Риттера, а теперь оказывается причастной к делу другого независимого кандидата, то разве это не настораживает? Итак, вопрос: соглашаться или отказаться… Мик?

– Моя первая реакция – отказаться.

– Почему? Потому что это может опять выйти мне боком?

– Да.

– А вторая реакция, которая, не сомневаюсь, еще более корыстна, чем первая?

Мишель взглянула на Шона, поняла, что он над ней подсмеивается, и виновато улыбнулась:

– Ладно, моя вторая реакция – согласиться.

– Потому что я буду в курсе расследования и смогу делиться с тобой всем, что узнаю.

– Ну, не всем. Если ваш роман с Джоан возобновится, я не хочу знать подробностей.

– Не волнуйся. Черные вдовы пожирают своих супругов. Я едва унес ноги в первый раз.