Текст книги "Доля секунды"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

49

Ближе к вечеру Кейт Рамсей переоделась в тренировочный костюм, села в машину и покинула территорию университетского городка. Мишель и Кинг следовали за ее «фольксвагеном», стараясь держаться на расстоянии, и вскоре оказались в Брайен-парке на окраине Ричмонда. Там Кейт вышла из машины, скинула тренировочный костюм и осталась в шортах и футболке с длинными рукавами. Сделав несколько приседаний и наклонов, она побежала.

– Ну вот! – огорчился Кинг. – Она там может с кем-нибудь встретиться, а мы об этом даже не узнаем!

– Отчего же, узнаем! – Мишель перелезла на заднее сиденье внедорожника.

– Что ты делаешь? – спросил Кинг, оборачиваясь.

Она схватила его за плечо и развернула обратно.

– Смотрите вперед, мистер! – Мишель начала раздеваться. – Под задним сиденьем у меня всегда лежит одежда для бега. На случай, если вдруг захочется.

Кинг взглянул в зеркало заднего вида, где появилась сначала одна длинная нога, потом другая. Мелькнули мускулистые икры и точеные бедра.

– Ну да, – пробормотал он и отвернулся, когда Мишель начала стаскивать блузку, – ведь неизвестно, когда «вдруг захочется». – Шон посмотрел в окно и заметил, что уверенно бежавшая Кейт Рамсей вот-вот скроется из виду. – Мишель, лучше поторопись, а то ты ее никогда не догони…

Он не договорил, услышав, как хлопнула дверца машины и Мишель в спортивном топике, шортах и кроссовках помчалась по траве. Кинг с изумлением наблюдал, как легко его напарница нагоняет Кейт.

– Да, черт побери, она настоящий олимпийский чемпион! – покачал он головой.

* * *

Сначала Мишель держалась позади Кейт, чтобы не попасться на глаза, но, убедившись, что девушка просто совершает пробежку, Мишель решила попробовать с ней поговорить.

Когда Мишель догнала Кейт, та взглянула на нее, скривилась и ускорила темп. Мишель не отставала. Кейт рванулась вперед, но оторваться ей не удалось – Мишель без труда держалась рядом. Наконец Кейт сдалась и сбавила темп.

– Что тебе нужно? – спросила она сдавленным голосом.

– Поговорить.

– А где твой друг?

– Из него неважный бегун.

– Я уже рассказала все, что знаю.

– Разве, Кейт? Я просто хочу понять тебя. И помочь.

– Не надо набиваться мне в подруги, ладно? Мы не в дешевом полицейском сериале.

– Ты права – это реальная жизнь, в которой люди погибают или их похищают. Мы пытаемся понять, что, черт возьми, происходит, и положить этому конец. И я думаю, что ты можешь нам помочь.

– Я не могу помочь ни вам, ни кому-либо вообще.

– Мне кажется, ты даже не пыталась.

Кейт остановилась, прерывисто дыша, и, положив руки на бедра, бросила злой взгляд на Мишель.

– Что ты вообще обо мне знаешь? Ты обо мне ничего не знаешь!

– Именно поэтому я здесь – хочу узнать больше, хочу знать все, что ты можешь рассказать.

– Ты не понимаешь! Я постаралась все это оставить в прошлом. Я не хочу ничего переживать заново! – Они снова побежали. – И кроме того, я ничего не знаю!

– Ты не можешь об этом судить. Тебя ведь не просили вспомнить любую мелочь, ответить на все мыслимые и немыслимые вопросы, рассмотреть самые разные возможности.

– Послушай, я стараюсь не думать о прошлом, это понятно?

– Значит, разговора не получилось.

– А ты бы сама разве не так поступила, если бы это был твой отец?

– Я бы точно захотела докопаться до правды, Кейт. Ты с кем-нибудь об этом вообще говорила откровенно? Нет, не говорила. Я здесь, чтобы тебя выслушать. Поверь мне.

Из глаз Кейт покатились слезы, и Мишель положила ей руку на плечо успокаивающим жестом. Они остановились. Мишель подвела Кейт к скамейке, и они сели.

Кейт вытерла глаза и упрямо смотрела в пустоту. Мишель терпеливо ждала.

Наконец девушка начала говорить неуверенным, тихим голосом:

– Я была на уроке алгебры, когда за мной пришли. Я только что разбирала задачу с иксом и игреком, а в следующее мгновение – мой отец во всех «Новостях». Ты знаешь, каково это?

– Будто весь мир вдруг рухнул?

– Да, – тихо подтвердила Кейт.

– А ты разговаривала об этом с матерью?

Девушка досадливо отмахнулась.

– О чем с ней было говорить? Она уже оставила отца. Это было ее решение.

– Ты так считаешь?

– А как еще я могу считать?

– Но почему все-таки их брак распался? Ты наверняка знаешь больше, чем рассказала нам.

– Мой отец здесь был ни при чем, это точно!

– Значит, уйти решила твоя мать и ты вроде как не знаешь почему.

– Я знаю только одно: когда мама ушла, жизнь для отца потеряла всякий смысл. Он боготворил ее. И я бы не удивилась, если бы отец покончил с собой.

– Может, он так и сделал.

Кейт удивленно посмотрела на Мишель:

– И забрал с собой Клайда Риттера?

– Двух зайцев одним ударов.

Кейт на время замолчала, разглядывая свои руки.

– У них все началось как в сказке, – наконец заговорила она. – В колледже отец был активистом. Марши за гражданские права, акции протеста против войны, сидячие забастовки – всего не перечислить. Мать была очень красивой актрисой и превращалась в настоящую звезду. Но они полюбили друг друга. Отец был высоким и привлекательным, намного умнее других. Он выделялся благородством, причем подлинным. В нем имелся стержень. Мою мать окружали только актеры – люди со сцены, в основном очень поверхностные. Отец разительно от них отличался. Он не играл, а был настоящим и не боялся рисковать жизнью, чтобы сделать мир лучше.

– Перед таким мужчиной женщине трудно устоять, – тихо заметила Мишель.

– Я знаю, что мама любила его. То, что я вам рассказала, я узнала от нее и от ее подруг. И я нашла дневники, которые она вела, когда училась в колледже. Они по-настоящему любили друг друга. Но почему они в конце концов расстались, я не знаю. Может, учитывая, какими разными оказались мои родители, они и так прожили вместе дольше, чем можно было рассчитывать. Но если бы мама не ушла, отец, возможно, и не решился бы на такой поступок.

– Кейт, не исключено, что он действовал не один. Мы стараемся выяснить именно это.

– Ну да, у вас ведь появились новые факты, о которых вы не можете говорить, – усмехнулась Кейт.

– Пистолет, – решительно произнесла Мишель. Кейт удивилась, но промолчала. – Мы нашли пистолет, который был спрятан в отеле «Фермаунт» в день убийства Риттера, и считаем, что в зале находился второй убийца, который не стал стрелять.

– Но почему?

– Этого мы не знаем. Может, испугался. Может, они договорились с твоим отцом сделать это вместе, а потом он не выстрелил, чтобы вся вина легла на Арнольда. – Мишель помолчала и тихо добавила: – Не исключено, что это был тот самый человек, который и подбил твоего отца на убийство. А значит, возможно, что ты видела или слышала что-то важное.

Кейт снова опустила глаза на руки.

– К отцу редко кто приходил, и у него было мало настоящих друзей.

– Но тех, кто приходил, ты же видела, – настаивала Мишель.

Кейт молчала так долго, что Мишель уже собралась уходить.

– Это случилось примерно за месяц до убийства Риттера.

Мишель замерла на месте:

– Что именно?

– Тогда, наверное, было часа два ночи – во всяком случае, очень поздно. Я спала, но меня разбудил какой-то шум. Когда я оставалась с отцом, то спала наверху, а сам он мог засидеться допоздна. Сначала я решила, что слышу его голос, но потом поняла, что нет. Я пробралась к лестнице и увидела свет в кабинете. Отец с кем-то разговаривал – вернее, кто-то говорил, а он в основном слушал.

– Это был мужчина?

– Да.

– И что он говорил?

– Я толком не поняла. Я слышала, как упомянули маму. Что-то вроде: «А что подумает Регина?» А отец ответил, что времена изменились и что люди стали другими. А потом этот человек что-то сказал, но я не разобрала.

– Ты его видела?

– Нет. В кабинете была своя дверь на улицу. Наверное, он вышел через нее.

– А что ты еще слышала?

– Ничего. Они стали говорить тише. Наверное, сообразили, что могут меня разбудить. Я хотела спуститься вниз и посмотреть, но испугалась.

– А отец говорил, кто к нему приходил той ночью или вообще что-нибудь об этом?

– Нет. А я побоялась признаться, что подслушивала.

– Это мог быть кто-нибудь из колледжа?

– Нет. Тогда бы я узнала голос. – Она это произнесла так, что Мишель насторожилась, но решила промолчать.

– Ты слышала, чтобы этот мужчина упоминал имя Риттера? Или что-то с ним связанное?

– Нет. Поэтому я не рассказала об этом полиции. Я… я боялась! Отец был мертв, и я не знала, кто в этом еще замешан, потому и не хотела никаких расспросов.

– Итак, незнакомец упомянул имя твоей мамы и ты испугалась, что это может как-то ей навредить.

Кейт посмотрела на нее взглядом, полным боли:

– Люди могут говорить и писать все, что им вздумается. Они запросто могут разрушить чужую жизнь.

Мишель взяла ее за руку.

– Я сделаю все, чтобы разгадать эту тайну и никому не навредить. Обещаю.

Кейт сжала ее руку:

– Не знаю почему, но я тебе верю. Ты правда считаешь, что можешь докопаться до истины после стольких лет?

– Я очень постараюсь.

Когда Мишель поднялась, Кейт сказала:

– Я любила отца. И продолжаю любить. Он был хорошим человеком. Его жизнь не должна была так закончиться. То, что случилось, лишает меня всякой надежды на лучшее.

Мишель послышался в словах Кейт намек на возможное самоубийство, и она снова села и обняла девушку за плечи:

– Послушай! Тебе удалось много пережить и многого добиться, и оснований рассчитывать на лучшее у тебя намного больше, чем у других. Я не просто говорю это – я так действительно считаю, Кейт.

Девушка благодарно улыбнулась сквозь слезы:

– Спасибо.

Мишель трусцой вернулась к машине и забралась в салон. Пока они ехали, она рассказала Шону о разговоре с Кейт.

Кинг с досадой стукнул по рулю:

– Черт! Значит, у профессора действительно кто-то был! И парень, говоривший с ним, может оказаться тем, кто прятал пистолет в чулане.

– Давай попробуем разобраться. Убийц было двое, но только один из них пошел до конца. Это вышло случайно или намеренно? Второй струсил или умышленно подставил Рамсея?

Кинг покачал головой:

– Если умышленно и он не собирался стрелять, то зачем было проносить в отель пистолет?

– Может, они с Рамсеем встретились заранее, и этот второй должен был показать, что все идет по плану и ничего не изменилось. Иначе Рамсей мог заподозрить неладное.

– Что ж, это возможно. Тогда нам надо серьезно присмотреться к прошлому Рамсея и проследить его до самого колледжа. Если этот второй знал Регину Рамсей и Арнольд говорил о переменах, то правильный ответ может находиться в прошлом профессора.

– Как и объяснение того, почему блестящий выпускник Беркли прозябал в захудалом колледже на периферии. – Мишель снова перебралась на заднее сиденье: – Не оборачивайся, я переоденусь.

Кинг сосредоточился на дороге, но слышал шуршание снимаемой и надеваемой одежды.

– Между прочим, ты часто раздеваешься донага в обществе незнакомых мужчин?

– Ты не такой уж и незнакомец, Шон. И я, кстати, польщена.

– Польщена? Чем это?

– Ты подглядывал!

50

Все четверо встретились у Кинга дома ближе к вечеру. Паркс положил на кухонный стол большую коробку с бумагами и посмотрел на Джоан:

– Это наши данные по Бобу Скотту.

– Оперативно! – похвалила она.

– А с кем вы, по-вашему, имеете дело?

– Проверяете Скотта? – покачал головой Кинг. – Я же говорил, что он здесь ни при чем.

– Я хочу проверить все возможности, – заявила Джоан. – Ошибаться может любой из нас.

– К сожалению, наши умники собрали сюда все, что нашли обо всех людях по имени Роберт Скотт, – пояснил Паркс. – Так что многие бумаги не имеют к нашему Скотту никакого отношения. Но что есть, то есть. – Он надел шляпу. – Мне надо возвращаться. Я дам знать, если появятся новости, и надеюсь на взаимность.

После его отъезда они быстро перекусили на заднем дворе, и Джоан рассказала, что удалось узнать о Даге Денби.

– Значит, его можно вычеркнуть, – заметила Мишель.

– Похоже на то.

Кинг выглядел озадаченным:

– Судя по тому, что рассказала женщина из юридической конторы в Филадельфии, Бруно был чист, когда работал прокурором в округе Колумбия.

– Если ей верить. И мне кажется, она говорила правду.

– Получается, что Милдред наговаривала на Бруно.

– А вот в это я поверить могу, – отозвалась Джоан и взглянула на Мишель: – Может быть, ты просмотришь бумаги, привезенные приставом?

– Хорошо. Но поскольку я не знала Скотта лично, это займет у меня много времени. – Мишель встала и ушла на кухню.

Джоан посмотрела на озеро.

– Здесь действительно очень красиво, Шон. Чтобы начать жизнь заново, ты выбрал отличное место.

Кинг допил пиво и откинулся на спинку кресла.

– Не исключено, что мне придется искать другое.

Джоан перевела взгляд на него:

– Будем надеяться, что не придется. Человек не должен начинать все заново больше одного раза в жизни.

– А ты? Ты же сама говорила, что хочешь уйти.

– На какой-нибудь остров с миллионами в кармане? – Она грустно улыбнулась. – Мечты редко сбываются. Особенно в моем возрасте.

– Но если ты найдешь Бруно, то деньги точно получишь!

– Деньги – всего лишь часть моей мечты. – Кинг бросил на нее взгляд, и она быстро отвела глаза. – Ты часто ходишь под парусом?

– Осенью, когда на озере нет катеров и ветер усиливается.

– Сейчас как раз осень. Может, стоит попробовать?

Небо было ясным, и дул приятный бриз. До темноты оставалось не меньше двух часов.

– Что ж, сейчас отличное время! – поднялся с места Шон.

Кинг показал Джоан, как управляться с румпелем. На корме он установил небольшой подвесной мотор, на случай если ветер стихнет. Они выбрались из бухты и дальше уже шли под парусом.

Джоан любовалась горными массивами, окружавшими озеро. Они еще были покрыты яркой зеленью, хотя дыхание осени уже чувствовалось.

– Ты когда-нибудь думал, что после стольких сумасшедших лет сплошных перелетов, гостиниц и бессонных ночей осядешь наконец в таком месте?

Кинг пожал плечами:

– По правде говоря, нет. Я никогда не задумывался о будущем. Я принадлежал к тем, кто живет сегодняшним днем. – Он помолчал и добавил: – А вот сегодня задумываюсь.

– И куда эти мысли заводят тебя?

– Пока никуда – сначала надо закончить наше расследование. Но даже в случае успешного завершения дела так, как прежде, уже не будет, и мне, возможно, придется отсюда уехать.

– Сбежать? На тебя это совсем не похоже, Шон.

– Иногда проще снять палатку и двинуться дальше. От постоянной борьбы устаешь, Джоан. – Он сел рядом с ней и взялся за румпель. – Ветер меняется. Надо изменить курс. Парус переложится на другую сторону – я скажу, когда пригнуться. – После совершения маневра он снова передал ей румпель, но оставался рядом. На ней был брючный костюм, но она скинула туфли и закатала брюки до колен. Ступни были маленькими, а ногти покрашены красным лаком. – Восемь лет назад ты предпочитала бордовый лак для ногтей, верно?

Она засмеялась:

– Я польщена, что ты помнишь.

– Бордовый лак для ногтей номер триста пятьдесят семь.

– Ну же, признайся, впечатление было неотразимым!

Вместо ответа он отвернулся и стал смотреть на воду.

Несколько минут они молчали: Джоан явно нервничала, а Кинг избегал ее взгляда.

– Ты когда-нибудь думал жениться на мне? – вдруг спросила она.

Шон удивленно посмотрел на нее:

– Я тогда был женат, Джоан.

– Я знаю. Но вы уже не были вместе, и ваш брак фактически распался.

Он опустил глаза:

– Да, я знал, что мой брак распался, но не был уверен, что хочу повторить попытку. Мне кажется, я никогда всерьез не верил в возможность удачного брака между двумя агентами Секретной службы. Их жизнь – сплошное сумасшествие!

– А я думала о том, чтобы попросить тебя.

– Попросить о чем?

– Жениться на мне.

– Ты меня поражаешь! Ты хотела меня попросить жениться на тебе?

– А что, где-то записано, что просить об этом может только мужчина? Я серьезно, Шон. Я была в тебя влюблена. Так сильно, что просыпалась ночами от ужаса, что могут потерять тебя, что вы с женой снова окажетесь вместе.

– Я не знал этого, – тихо ответил он.

– А что ты чувствовал ко мне? Именно чувствовал?

Он смутился.

– Честно? Я не мог поверить, что ты меня к себе допустила. Ты была на недосягаемой высоте – и как личность, и как профессионал.

– Так кем я была? Трофеем, который можно повесить на стенку?

– Нет. Я считал, что трофеем был я.

– Я не спала с кем попало, Шон. Ты сам знаешь мою репутацию.

– Да, у тебя была репутация железной леди. Я не знал ни одного агента, который бы тебя не боялся. Тебя опасались даже самые крутые парни.

Джоан опустила глаза:

– Ты разве не знал, что королевы студенческих балов могут быть очень одинокими? Когда я пришла в Секретную службу, женщины там еще были в диковинку. Чтобы пробиться, мне требовалось проявить больше мужских качеств, чем самим мужчинам. Двигаясь наверх, мне приходилось самой устанавливать правила. Сейчас все немного иначе, но тогда у меня не было выбора.

Он дотронулся до ее щеки и повернул лицом к себе.

– Так почему ты этого не сделала?

– Не сделала чего?

– Не попросила меня жениться?

– Я собиралась, но потом кое-что случилось.

– Что?

– Убийство Клайда Риттера.

Теперь Кинг отвернулся:

– Товар оказался с гнильцой?

Она положила ему руку на локоть:

– Думаю, ты меня действительно плохо знаешь. Все было намного сложнее.

Он поднял на нее глаза:

– Ты о чем?

Кинг никогда не видел, чтобы Джоан так нервничала. Если не считать того утра, когда в десять тридцать две застрелили Риттера.

Она медленно сунула руку в карман и вытащила листок бумаги.

Кинг развернул и прочитал.

«Прошлая ночь была потрясающей! А теперь удиви меня каким-нибудь сюрпризом. Сделай это в лифте. Около 10.30. С любовью, Шон».

Записка была на почтовой бумаге отеля «Фермаунт».

Кинг поднял глаза – Джоан не отрываясь смотрела на него.

– Откуда это взялось?

– Ее сунули под дверь моего номера в девять утра того дня в отеле «Фермаунт».

Он непонимающе посмотрел на нее:

– Когда убили Риттера?

Она кивнула.

– И ты думала, что это написал я?

Она снова кивнула.

– И все эти годы ты думала, что я причастен к его смерти?

– Шон, ты должен понять. Я не знала, что думать.

– И ты никому не сказала?

Она покачала головой.

– Как и ты не сказал, что видел меня в лифте. Ты думал, что я тоже замешана в этом убийстве, так ведь?

Кинг облизнул губы и отвернулся, стараясь взять себя в руки:

– Нас обоих поимели!

– Я видела записку, которую прикрепили к телу, найденному у тебя дома. Она ясно указывала на человека, стоявшего за убийством. Как только я ее прочитала, то сразу поняла, что нас обоих использовали. Тот, кто просунул записку под дверь номера, стравил нас и обеспечил наше молчание. Но по разным причинам. Я не могла сказать правду, потому что тогда пришлось бы рассказать, что я делала в лифте, и распрощаться с карьерой. Мной двигал эгоизм. А ты молчал по другой причине. – Она взяла его за локоть. – Скажи, Шон, почему ты так поступил? Ты наверняка подозревал, что меня подкупили, чтобы я тебя отвлекла. И взял всю вину на себя. Ты мог рассказать, что увидел меня в лифте. Почему ты этого не сделал? – Джоан глубоко вздохнула. – Я должна знать!

Звонок телефона заставил обоих вздрогнуть.

Кинг взял трубку: это была Мишель.

– Звонила Кейт Рамсей. У нее для нас есть важная информация, но она хочет сообщить ее лично. Кейт встретит нас на полпути, в Шарлотсвилле.

– Хорошо, мы возвращаемся.

Шон отключил телефон, взялся за румпель и развернул яхту. На Джоан он не смотрел, а она впервые в жизни не знала, что сказать.

51

Они встретились с Кейт Рамсей в кофейне торгового центра Шарлотсвилла. Взяли по большой чашке кофе и устроились за столиком в дальнем углу, хотя в такое позднее время посетителей и так было мало.

Глаза Кейт опухли, и она держалась сдержанно и даже почтительно, нервно сжимая кофейную чашку и опустив глаза. Увидев, что Кинг пододвинул ей пару соломинок, девушка удивленно на него взглянула.

– Это тебе, чтобы выкладывать прямые углы. Тебя же такое занятие успокаивает? – мягко улыбнулся он.

Выражение лица у Кейт смягчилось, и она взяла соломинки:

– У меня такая привычка с раннего детства. Но это ведь лучше, чем курить.

– Ты хотела сообщить нам что-то важное, – напомнила Мишель.

Кейт огляделась. Ближе всех к ним сидел, по-видимому, студент, который что-то читал и делал заметки, явно стараясь нагнать упущенное.

Девушка понизила голос:

– Это о встрече отца той ночью, о которой я рассказывала Мишель. Тогда я услышала еще кое-что. Но мне могло и показаться… В общем, я не уверена…

– И что это было? – не дождался продолжения Кинг.

– Имя. Имя, которое я знала.

– Так почему же ты в прошлый раз его не назвала? – удивилась Мишель.

– Потому что мне не верилось, что я расслышала правильно. И я не хотела, чтобы у человека, имя которого было названо, случились неприятности.

– Так что все-таки за имя? – не скрывал нетерпения Шон.

Она сделала глубокий вдох, будто собираясь с силами. Кинг обратил внимание, что девушка вяжет на соломинках узлы.

– Я слышала, как незнакомец произнес имя Тристана Конта.

Мишель и Кинг многозначительно переглянулись.

– Значит, ты вполне уверена, что слышала имя Тристана Конта? – уточнила Максвел.

– Да, не на сто процентов, но чье же тогда еще? На Джона Смита было явно непохоже, а на Тристана Конта – да.

– И как твой отец отреагировал на имя?

– Я плохо слышала. Но он сказал, что это было рискованно, очень рискованно. Для них обоих.

– Значит, другой человек не был Тристаном Контом, – заключил Кинг. – Это очевидно. Но говорили они о нем. – И он дотронулся до плеча Кейт. – Расскажи нам об отношениях между отцом и Контом.

– Они были друзьями и коллегами.

– Они знали друг друга до работы в колледже?

– Вряд ли. Если и знали, то никогда об этом не упоминали. Вообще-то странно.

– Что именно? – не понял Кинг.

– Мне иногда казалось, что Тристан знал маму лучше отца. Будто они встречались раньше.

– А мама никогда об этом не говорила?

– Нет. Тристан приехал в Аттикус после моих родителей. Он был холостяком и ни с кем толком не встречался. Родители к нему относились очень хорошо. Мне кажется, мама жалела его. Она могла даже что-нибудь для него испечь и отвезти ему домой. Они дружили по-настоящему. Для меня он был как родной дядя.

– Кейт, ты думаешь, что у твоей мамы и Тристана… – медленно начала Мишель, стараясь подобрать правильные слова.

– Нет, они просто дружили! Я, конечно, была еще маленькой, но точно бы догадалась, если бы между ними возник роман.

Кинга это не убедило:

– Тот человек, что встречался с твоим отцом, упоминал твою мать, Регину?

– Да. Возможно, он знал… Послушайте, я не верю, что Тристан был в этом замешан! Он не из тех, кто способен бегать с оружием и замышлять убийство. Конечно, Тристан уступал отцу по уму и положению в научном мире, но он был хорошим преподавателем.

Кинг кивнул:

– Верно, Конт уступал твоему отцу по уму и не защищал докторскую диссертацию в Беркли, но оба оказались в одном и том же колледже. Ты знаешь почему?

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

В голосе девушки Кейт почувствовал вызов.

– Почему твой отец не преподавал, скажем, в Йельском университете или в Гарварде? Даже если не принимать во внимание его успехи в Беркли, он написал четыре книги, которые, как мне говорили, входят в десятку лучших по этой тематике. Он был серьезным ученым, настоящим тяжеловесом в своей области.

– Может, он просто захотел работать в маленьком колледже, – не сдавалась Кейт.

– Или в его прошлом было нечто такое, что закрывало ему доступ в высшую академическую лигу.

– Не думаю. Иначе бы все об этом знали.

– Совсем не обязательно, особенно если эти сведения оказались изъяты из официальных данных, но определенные люди в очень замкнутом научном сообществе были в курсе. И они его не пускали в свой круг. Поэтому твой отец и оказался в Аттикусе, который был до смерти рад заполучить его даже с таким багажом.

– Как думаешь, что это мог быть за багаж? – спросила Мишель Кейт.

Та не ответила.

– Послушай, – продолжал уговаривать девушку Кинг, – мы вовсе не хотим очернить твоего отца. Пусть покоится с миром. Но если некто подбил его на убийство Риттера, я не понимаю, почему этот человек должен избежать наказания. Чем больше информации ты нам дашь, тем больше у нас шансов найти этого мерзавца. Если я прав, то он знал Арнольда Рамсая задолго до разговора и мог быть в курсе событий, которые закрыли талантливому ученому дверь в ведущие университеты мира.

– Кейт, ты наша единственная надежда, – поддержала усилия партнера Мишель. – Если не расскажешь нам все, что знаешь, докопаться до правды будет очень трудно. А мне кажется, ты хочешь знать правду, иначе бы не стала нам звонить.

Девушка обреченно вздохнула:

– Ладно, незадолго до того как застрелиться, мама кое-что сказала.

– Что именно, Кейт? – мягко спросила Мишель.

– Она сказала, что однажды во время демонстрации – кажется, против войны во Вьетнаме – отца арестовали.

– За что? За нарушение общественного порядка или что-то вроде этого?

– Нет. За убийство.

Кинг подался вперед.

– Кого и когда, Кейт? Постарайся вспомнить!

– Она просто это сказала, да и то не очень вразумительно. К тому времени она уже много пила. – Девушка достала бумажную салфетку и поднесла к глазам.

– Я знаю, как тебе трудно, Кейт, но все же помоги нам выяснить правду.

– Насколько я могла понять, это был полицейский. Его убили во время вышедшей из-под контроля акции протеста против войны. По-моему, где-то в Лос-Анджелесе. Отца арестовали по подозрению в убийстве. Все говорило против него, а потом что-то случилось. Мама сказала, что вмешались какие-то адвокаты, и все обвинения были сняты. И еще мама сказала, что полицейские сфабриковали улики. Что они просто искали козла отпущения и выбрали на эту роль отца. В его невиновности мама не сомневалась.

– Но об этом обязательно должны были писать газеты или ходить какие-то слухи, – заметила Мишель.

– Я не знаю насчет газет, но на карьере отца этот инцидент поставил крест. Я проверила то, что рассказала мама, и ее слова подтвердились. Отцу разрешили защитить диссертацию в Беркли, но очень неохотно. Наверное, только потому, что диссертация уже была готова. Однако в академических кругах обо всем этом стало известно, и везде, куда бы он ни обращался после защиты по поводу работы, ему отказывали. Родители долгое время с трудом сводили концы с концами, пока наконец отец не получил место в Аттикусе. Ну а потом он написал несколько книг, которые были очень хорошо приняты научным сообществом. Но я думаю, что к тому времени отец так ожесточился, что, даже если бы ему и предложили место в престижном университете, он бы отказался и остался в Аттикусе. Отец помнил добро, а в трудную минуту Аттикус от него не отвернулся и дал ему шанс.

– А ты знаешь, на что жили родители, пока отец не устроился в колледж? Твоя мама работала?

– Скорее подрабатывала, постоянной работы у нее не было. Кроме того, она помогала отцу собирать материал для его книг, но за это, понятно, денег никто не платил. Я не знаю, как им удавалось выживать. – Она потерла глаза. – А к чему эти вопросы?

– Интересно знать, кто платил адвокатам, защищавшим твоего отца, – ответил Кинг. – Может быть, твои дедушка и бабушка? У его семьи были деньги?

Кейт выглядела озадаченной:

– Нет. Отец вырос на молочной ферме в Висконсине, а мама родилась во Флориде. У их родителей не было денег.

– Тогда почему адвокаты взялись защищать твоего отца? И не помогал ли твоим родителям кто-нибудь деньгами в трудные годы?

– Допускаю, что это возможно, но точно не знаю.

Мишель посмотрела на Кинга:

– Ты считаешь, что человек, говоривший с Рамсеем в кабинете той ночью, мог быть причастен к инциденту в Лос-Анджелесе?

– Подумай сама. В Лос-Анджелесе погибает полицейский, и в убийстве обвиняют Рамсея. А что, если он был не один? Что, если к инциденту оказался причастен человек с большими связями? Это объясняет, откуда взялись адвокаты. Я знаю адвокатов: бесплатно они не работают.

Мишель кивнула.

– И этот человек, апеллируя к былой борьбе Рамсея против властей, пытался убедить его взяться за оружие и вновь вступить в битву.

– Господи, для меня это уже слишком! – воскликнула Кейт, чуть не плача. – Мой отец был выдающимся ученым. Он мог преподавать в Гарварде, Йеле или Беркли. А потом полиция сфабриковала дело, и вся его жизнь покатилась под откос. Неудивительно, что он боролся с властями.

– Да, с твоим отцом поступили несправедливо, Кейт, – мягко произнес Кинг. – Ты, кажется, говорила, что была на уроке алгебры, когда случалось трагедия?

Она кивнула:

– Я вышла в коридор, а там были мама и Тристан. Я сразу поняла, что произошло несчастье.

– Тристан Конт был тогда с твоей матерью? Но почему? – поразился Кинг.

– Мама узнала обо всем от него. Он не говорил вам?

– Нет, не говорил, – подтвердила Мишель.

– А как он мог узнать обо всем раньше матери? – пытался понять Кинг.

Кейт озадаченно на него посмотрела:

– Я не знаю. Я думала, что по телевизору.

– А во сколько они оказались в школе и вызвали тебя с урока?

– Во сколько? Я… я не знаю. Это было так давно.

– Подумай, Кейт. Это очень важно.

Она с минуту помолчала и потом ответила:

– Это случилось утром, я помню, что до ленча было еще долго. Наверное, в одиннадцать или около того.

– Риттер был убит в десять тридцать две. За полчаса по телевизору никак не могли сообщить о подробностях случившегося, в том числе и назвать имя убийцы.

– И Конту еще надо было заехать за твоей матерью, – напомнила Мишель.

– Она жила недалеко от школы. Вы должны понять, что Аттикус расположен неподалеку от Боулингтона, всего полчаса езды, а мама жила по дороге.

Мишель и Кинг обменялись встревоженными взглядами.

– Это просто невозможно! – сказала она.

– Что именно? Вы о чем? – не поняла Кейт.

Шон, не отвечая, поднялся.

– Вы куда? – удивилась девушка.

– Хотим нанести визит доктору Конту, – ответил Кинг. – Он очень многое от нас утаил.

– Если он не сообщил вам, что заезжал в школу в тот день, так это потому, что не хотел рассказывать о своих отношениях с мамой.

Кинг остановился:

– «О своих отношениях с мамой»?

– Перед ее самоубийством они встречались.

– Встречались? Но ты же сама говорила, что мама любила отца.

– Но к тому времени Арнольд уже семь лет как умер. А дружба между Тристаном и мамой переросла в нечто большее.

– В нечто большее? Во что именно? – не унимался Кинг.

– Они должны были пожениться.