Текст книги "Смерть раньше смерти"

6

Ему снилась Ивонна Стоффберг.

Они были в горах. Она бежала впереди, ее белые ягодицы сверкали в лунном свете, каштановые волосы развевались за спиной. Ивонна бежала по берегу бурной речки и весело смеялась, перепрыгивая с камня на камень. Он тоже смеялся; в нем проснулось желание, и он радовался ему. Вдруг она испуганно вскрикнула и закрыла голую грудь руками. Впереди них на горной дороге стоял Барт де Вит. На лбу у полковника зияла алая дыра, похожая на третий глаз. Но он еще мог говорить.

– Капитан, задайтесь вопросом, кто вы – победитель или неудачник? – Де Вит снова и снова повторял одно и то же своим гнусавым, скрипучим голосом.

Яуберт оглянулся, ища глазами Ивонну Стоффберг, но девушка исчезла. Потом де Вит тоже исчез. Тьма сгущалась. Яуберт понял, что умирает, и закрыл глаза. Потом вдруг стало щекотно. Он открыл глаза и увидел темно–рыжие волосы Маргарет Уоллес, которая крепко обнимала его…

– Ты справишься, – сказала Маргарет Уоллес.

Матт Яуберт заплакал.

Затормозив на перекрестке, Матт Яуберт увидел анонс «Бюргера». Он каждое утро проезжал мимо газетного киоска, но не вчитывался в крупные строки. А сегодня вдруг обратил внимание на заголовок и вздрогнул от неожиданности:

«К убийству любителя крикета причастна китайская мафия?»

На светофоре загорелся зеленый; пришлось ехать дальше. Газету он купил у кафе в Платтеклофе и сразу начал читать:

«Кейптаун. Возможно, за зверским убийством состоятельного кейптаунского бизнесмена стоят бандиты из китайской преступной группировки. Покойного убили вчера вечером в районе Ньюландз из пистолета ТТ.

По словам полковника Барта де Вита…»

Яуберт прислонился к машине, повернул голову к Столовой горе и вздохнул. Сегодня день выдался ясный, и гора высилась над городом во всей своей красе. В заливе по водной глади плясали солнечные зайчики. Но ничего этого Яуберт не заметил. Он сложил газету, сел в машину и поехал дальше.

– Я одного не понимаю. Зачем ему перепихиваться с блондинистой лошадью, когда дома у него настоящая кинозвезда, – сказал Гриссел.

Яуберт его не слушал.

– Ты газету видел?

– Нет.

Вошел де Вит, прямой как палка, самодовольный. Детективы замолчали.

– Доброе утро, коллеги. Прекрасное утро, не правда ли? В такое утро испытываешь благодарность за то, что живешь. Но, увы, приходится работать. Прежде чем мы обсудим вчерашние дела… Я успел лично познакомиться со всеми старшими офицерами; мы плодотворно пообщались. Сегодня начну с сержантов. Я хочу как можно скорее узнать вас всех. У Мэйвис есть список. Всем назначено определенное время. Итак, приступим. Капитан Матт Яуберт позвонил мне и обратился за помощью в связи с убийством в районе Ньюландз… – Полковник посмотрел на Матта и дружелюбно улыбнулся ему. – Спасибо за доверие, капитан. Будьте добры, проинформируйте нас о ходе расследования.

Услышав похвалу полковника, Яуберт опешил. Он вызвал де Вита на место происшествия потому, что так было принято. Они с Грисселом сразу поняли, что дело будет громким. В таких случаях всегда полагается вызывать начальство. А полковник истолковал случившееся совершенно по–другому.

Яуберт откашлялся.

– Полковник, в деле еще много неясностей. Покойный, вне всякого сомнения, заводил обширные внебрачные связи. Возможно, у кого–то из соблазненных им женщин ревнивый муж. Или кто–то из его сослуживцев…

– Не трудитесь, – перебил его де Вит. – Как я вчера сообщил на пресс–конференции, убийство – дело рук китайских наркодельцов… В «Бюргере» сегодня вышла хорошая статья. Если вы хорошенько покопаетесь в биографии покойного, то наверняка выйдете на след китайцев. По–моему, следствие только выиграет, капитан, если вы привлечете к работе бюро по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А версию с ревнивым мужем забудьте. Интересно, что в прошлом году у нас в Скотленд–Ярде было два сходных убийства…

Говоря, де Вит старался не смотреть Яуберту в глаза. Яуберт перестал его слушать. В животе появилось неприятное ощущение, как будто по кишкам ползло какое–то насекомое.

После утренней летучки Яуберт нехотя позвонил начальнику ЮАНБ – Южно–Африканского бюро по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

– Яуберт, кого вам навязали сверху? – сразу загрохотал его собеседник. – Шута горохового? Мне только что звонил Клуте из управления общественных связей, интересовался, имел ли я уже счастье беседовать с де Витом. Клуте злой как черт, потому что ваш новый босс сам созывает пресс–конференции. Клуте хочет знать, не пора ли ему выходить в отставку и посвятить свой досуг рыбной ловле. Кстати, что за брехня насчет китайской мафии?

– Брехня основана на предыдущем опыте моего начальника. На данном этапе нам приходится отрабатывать все возможные версии.

– Яуберт, нечего прикидываться паинькой и пускать мне пыль в глаза! Вы просто прикрываете де Вита.

– Полковник, буду вам очень признателен, если вы и ваши подчиненные снабдите отдел убийств и ограблений всеми сведениями, которые могут пролить свет на происшествие.

– Ясно, понял. Вы выполняете приказ. Ладно, Яуберт, я вам сочувствую. Если в ближайшие двести лет мы накроем сеть китайских контрабандистов, я сообщу вам первому.

Начальник следственной группы обязан присутствовать при опознании. Таково правило, такова традиция – независимо от состояния останков.

Яуберту никогда не нравилось лицезрение трупа, даже в старые добрые времена. Но тогда он еще умел отгораживаться от неприятной процедуры, которая проходила в морге на Солт–Ривер. Там, в здании, обложенном белой плиткой, покойники теряли последние остатки достоинства.

Нельзя сказать, что профессор Пейджел равнодушно орудовал скальпелем, зажимами, пилой и щипцами. Наоборот, государственный патологоанатом и его подчиненные подходили к своей работе серьезно и профессионально, как она того и заслуживала.

Со смертью Лары рухнули все защитные барьеры. Яуберт знал, что она тоже лежала в этом зале, на этом столе. Он живо представлял, как все было. Голое тело лежит на столе, выставлено на всеобщее обозрение. С лица смыли кровь, видно только маленькое звездообразное пулевое отверстие на лбу, почти на линии роста волос. И патологоанатом объясняет дежурному детективу: картина характерна для выстрела в упор. Так называемая «звезда смерти». Ее часто можно видеть у самоубийц… Но Лара не была самоубийцей. «Звездой смерти» наградил ее другой.

Всякий раз, идя по холодным кафельным коридорам морга на Солт–Ривер, Яуберт представлял эту сцену. Снова и снова проматывал в голове жуткие подробности, не в силах отключиться.

Пейджел ждал его в своем крошечном кабинете. С ним сидел Вальтер Схютте, финансовый директор компании «Квикмейл». Яуберт представился. Схютте оказался человеком среднего роста и заурядной внешности. Из особых примет можно было отметить его необычайную волосатость. Волосы торчали откуда только можно – из ворота рубашки, из манжет, из ушей. Говорил Схютте низким, бархатистым голосом.

Все вместе направились в зал, где на столе под зеленой простыней лежало тело Джеймса Дж. Уоллеса.

Пейджел отдернул простыню с головы трупа.

– Боже! – ахнул Вальтер Схютте и сразу отвернулся.

– Это Джеймс Дж. Уоллес? – спросил Яуберт.

– Да, – ответил Схютте. Он побледнел; на подбородке четче проступила щетина.

Яуберт взял его за плечо и повел назад, в кабинет Пейджела, где Схютте подписал протокол.

– Я хочу кое о чем вас спросить, но не сейчас, а позже.

– О чем? – К Схютте мало–помалу возвращалась уверенность в себе.

– О, не волнуйтесь. Самые обычные вопросы, какие задают в подобных случаях.

– Да, конечно, – кивнул Схютте. – Пожалуйста.

Когда Яуберт вернулся в зал, Пейджел выключил яркий свет, натянул на свои короткие сильные пальцы прозрачные резиновые перчатки, откинул простыню с покойного Джеймса Дж. Уоллеса, взял большую лупу и маленький скальпель.

Патологоанатом начал обычную процедуру. Яуберт знал, что во время работы Пейджел хмыкает и бормочет себе под нос, если обнаруживает что–то важное. Но мнение свое Пейджел высказывал лишь в том случае, если бывал совершенно уверен. Вот почему Яуберт терпеливо ждал. Он упорно смотрел на стерильную раковину у стены. Каждые четырнадцать секунд из крана капала капля и падала в металлическую раковину.

– Смерть наступила в результате выстрела в голову. Пуля проникла в левую лобную пазуху, выходное отверстие расположено в двух сантиметрах над родничком. Выходное отверстие очень большое. Пуля с наконечником из мягкого металла? Возможно… возможно. Хорошо бы взглянуть на траекторию. – Пейджел покосился на Яуберта. – Калибр определить сложно. Локализация входного отверстия нетипична…

Яуберт кивнул, как будто все понимал.

– Выстрел в голову произведен с относительно близкого расстояния. С двух–трех метров. В грудную клетку – примерно с такого же расстояния. Кстати, второй выстрел тоже мог стать причиной смерти. Локализация типична. Дополнительные признаки не столь очевидно выражены. Температурное действие газов, копоти и пороховых частиц. На ворсистых тканях одежды от растекания газов в стороны ворс вокруг входного отверстия принял веерообразное расположение. Пробита грудная кость. Кровотечение отсутствует. – Пейджел снова поднял голову. – Капитан, смерть наступила уже после первого выстрела. Не важно, которого из двух. Потерпевший умер еще до того, как упал. Второй выстрел был лишним.

Яуберт поморщился. М–да. Еще один довод в пользу версии де Вита. Так действуют именно в мафиозных кругах. Может быть, де Вит все–таки прав? Но вслух он ничего не сказал.

– А теперь посмотрим, что там внутри. – Пейджел взял скальпель побольше.

Когда секретарша ввела в кабинет Яуберта и Гриссела, Схютте не поднялся с места.

– Садитесь, господа. – Он весело указал на современные стулья, стоящие перед большим столом со стеклянной столешницей. – Кофе, чаю? Лично я очень хочу пить, так что не стесняйтесь. – Схютте уже не был таким бледным, как утром в морге; испуг прошел.

Оба детектива попросили чаю и сели. Секретарша вышла и закрыла за собой дверь.

С утра прошло не так много времени, а на подбородке и щеках финансового директора «Квикмейла» уже синела заметная щетина. Схютте улыбнулся, блеснули белоснежные зубы.

– Итак, каким образом я могу вам помочь? – Улыбка тут же исчезла, как если бы он повернул выключатель.

– Мистер Схютте, мы хотим побольше узнать о Джеймсе Уоллесе. Вы, наверное, хорошо его знали? – спросил Яуберт.

– Мы с Джеймсом познакомились два года назад, когда руководство «Промейла» назначило меня сюда. Он был прекрасным человеком, – с благоговением в голосе произнес Схютте.

– Вы называли его Джеймсом? Вы были на «ты»?

– Почти все сотрудники звали его просто Джимми. Но сейчас это звучит как–то… – Схютте неопределенно взмахнул рукой и улыбнулся.

– Какие у него были отношения с коллегами?

– Джимми все любили. О, погодите, я понимаю, на что вы намекаете. Нет, капитан, среди нас вы его убийцу не найдете! – Схютте замахал обеими руками, словно отгоняя злых духов. – Я всегда говорю: мы все как одна большая семья. И Джеймс был членом нашей семьи. Его все любили. Нет, капитан, убийцу поищите в другом месте.

– Известно ли вам о финансовом положении покойного?

– Н–нет. То есть… Джим… то есть Джеймс рассказывал, что разместил все свои капиталы в доверительных паевых фондах, потому что не хотел волноваться из–за денег. Насколько мне известно, для него на свете существовал только его «Квикмейл», его крикет и семья.

– Ваша компания ведет дела с какими–нибудь китайскими предприятиями?

Схютте нахмурился:

– Нет. А при чем здесь…

Его перебил Гриссел:

– Вы читали утренний выпуск «Бюргера»?

– Нет, – обескураженно ответил Схютте.

– То, как был убит Уоллес, очень похоже на действия китайских наркодилеров. Были у него связи с выходцами с Тайваня?

– Нет.

– А с представителями здешней китайской диаспоры?

– Ни о чем подобном я не знаю.

– С представителями фармацевтических компаний?

– Одной фармацевтической компании мы регулярно высылаем брошюры по медицинской тематике, но Джимми никогда с ними не работал.

– Он принимал наркотики?

– Что вы?! Какое нелепое предположение! Джимми был не таким.

– Перейдем к политике. Мистер Уоллес имел твердые политические взгляды?

– Кто, Джимми?! Нет.

– Вы ведете дела с какими–либо политическими партиями, группировками?

– Нет.

– Вам известно, хорошо ли ладили между собой он и его жена?

Схютте выпрямился.

– Капитан, здесь вы тоже ничего не найдете, – укоризненно заявил он. – Джеймс и Маргарет были прекрасной парой. Они очень любили друг друга, у них замечательные дети. Юный Джереми потрясающе играет в крикет. Нет, капитан, здесь вы тоже ничего не найдете.

Яуберт понял: пора избавить Схютте от груза чрезмерного почтения к покойному.

Секретарша принесла поднос, на котором стояли три чайные чашки, разлила чай и вышла. Когда все закончили размешивать сахар, Яуберт спросил:

– Вам известно, зачем покойный вчера ездил в «Холидей–Инн» в районе Ньюландз?

Схютте дернул плечом, как если бы вопрос был очевидным.

– Джеймс часто пил там пиво с друзьями по крикету.

– Мистер Схютте, какие отношения связывали покойного с женщинами–сослуживицами?

– Очень хорошие. Он прекрасно ладил со всеми.

В добрые старые времена, когда Матт Яуберт еще трудился ревностно, отдавая работе все силы, он придумал особый метод воздействия на нерешительных свидетелей вроде Вальтера Схютте. Именно благодаря его методу сослуживцы прозвали Яуберта Быком. Он подавался вперед своим мощным торсом, поднимал плечи, опускал голову, словно собирался протаранить допрашиваемого, и не сводил взгляда с собеседника. Голос его становился ниже на целую октаву. Яуберт говорил ровно и монотонно, что очень пугало свидетелей. Возможно, выступай Яуберт на сцене, его бы освистали. Однако при допросах и беседах со свидетелями его метод действовал безотказно.

Впрочем, как сказал однажды Тони О'Грейди, в последнее время Яуберт «разучился бить наотмашь». Рога у Быка затупились.

Яуберт так и не понял, в чем дело. Может быть, его так взволновали созревшие прелести Ивонны Стоффберг, а может, полковнику Барту де Виту удалось задеть его за живое. Он применил «метод Быка» не осознанно, а чисто рефлекторно.

Он поднял плечи и опустил голову – набычился. Труднее было с голосом. И еще надо было подобрать нужные слова.

– Вчера под вечер Джимми Уоллес провел последние часы своей жизни… в постели с блондинкой. Я уверен, это была не первая такая его… эскапада. И… я знаю, кто–то из его сослуживцев должен быть в курсе его похождений, потому что кому–то надо было его прикрывать, когда его разыскивала миссис Уоллес. Выбирайте, мистер Схютте. Либо вы продолжаете рассказывать нам сказочки о том, каким примерным семьянином был Джимми Уоллес. Тогда придется направить к вам на работу отряд детективов, которые допросят всех сотрудников до единого. Либо вы нам помогаете, и мы уходим быстро, как только можно.

Яуберт не менял агрессивной позы. Схютте разинул рот и тут же закрыл его, как будто не мог найти нужных слов.

– Джимми… ну, у Джимми были свои причуды. – Финансовый директор положил кисти рук на столешницу, сплел пальцы.

Яуберт откинулся на спинку стула – «метод Быка» уже сработал.

– Мистер Схютте, вы видели, как выглядит Джеймс Уоллес сейчас. Мы пытаемся найти человека, у которого был повод его убить. Помогите нам.

– Он… любил женщин. – Схютте быстро покосился на дверь, как если бы боялся, что за ней стоит и подслушивает сам Джеймс Уоллес. – Но у него были свои принципы. Во–первых, никаких интрижек на работе. Во–вторых, никаких долгих увлечений. С каждой переспать по разу. В постель – и привет. – Схютте расцепил пальцы. – Жаль, что вы не знали Джимми. – Он развел руками, показывая, что слова тут бессильны. – Женщин тянуло к нему как магнитом. Всех. И Джимми их обожал. Как–то мы были в ресторане в Йоханнесбурге, и он поспорил с нами, что за двадцать минут уговорит брюнетку из–за столика в углу сходить с ним в женский туалет. Мы согласились. Условия были такие. Мы не смотрим, как он ее охмуряет, а он приносит нам какое–нибудь доказательство своей победы. Через пятнадцать минут брюнетка поцеловала его на прощание у выхода из ресторана. А когда он сел обратно за столик, то вынул из кармана ее трусики. Красные с черной… – Схютте покраснел.

– Мистер Схютте, подумайте как следует. Известно ли вам о каких–либо романах, которые могли закончиться ссорой или обидой?

– Нет. Говорю вам, долгих романов он не заводил. Он был по–своему очень привязан к Маргарет. Время от времени он, конечно, нарушал какое–нибудь собственное правило. Работала у нас одна секретарша, хорошенькая, молодая, с большими… В общем, это продолжалось всего неделю. Откровенно говоря, я не могу припомнить ничего такого, из–за чего кому–то захотелось бы его убить.

Яуберт посмотрел на Гриссела. Гриссел едва заметно качнул головой. Они встали.

– Мистер Схютте, мы уверены в том, что какому–нибудь ревнивому мужу пришлись не по душе принципы Уоллеса. Если что–нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните нам.

– Конечно, позвоню, – заверил их Схютте своим низким, звучным голосом и тоже встал. Они торжественно пожали друг другу руки.

– Давненько я не видел Быка! – сказал Гриссел, когда они спускались вниз на лифте.

Яуберт смерил его недоуменным взглядом.

– Такая типичная поза.

Яуберт криво, смущенно улыбнулся.

– Мы все старались подражать, – продолжал Бенни Гриссел с неприкрытой тоской в голосе. – Эх, хорошее было времечко!

Тут он понял, что Матту Яуберту, возможно, не хочется вспоминать то «времечко», и замолчал.