Текст книги "Смерть раньше смерти"
Автор книги: Деон Мейер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
40
– Тело нашли в реке, в том же месте, где и остальных, а потом поехали его брать. Он вытащил пистолет, и его застрелили.
Они пили кофе – черный, крепкий сладкий кофе, как он любил. Яуберт смотрел на сидящую напротив Маргарет Уоллес.
– А вы? – спросила она.
– Не знаю, потом был полный провал. Пустота. Я где–то бродил. И вдруг оказалось, что я сижу на пляже, мимо ходят люди, удивленно глазеют… Я встал, пошел к тому частному детективу, у которого купил аппаратуру, швырнул ему в лицо его барахло, ударил его и вышел. Прошел всю Фортреккер–роуд. Потом я вернулся домой; ко мне пришли с работы. Мне все рассказали, а я не мог сказать им, что уже все знаю. Вот что самое страшное: я не мог рассказать им. Они просидели со мной всю ночь. Боялись оставлять меня одного.
Кофе, сигарета.
– Тогда я не плакал. Сейчас в первый раз. – Вдруг он осознал: – Да, сейчас я в первый раз плакал по ней.
Так они сидели и молчали. Они сидели долго. Наконец кофе был выпит, и она встала.
– Дети…
Яуберт кивнул. Он вышел проводить ее до машины. Она смотрела на него, не в силах подобрать нужные слова. Завела мотор, на прощание прикоснулась к его руке и медленно покатила по дорожке. Он смотрел ей вслед. Красные огни скрылись за поворотом. Яуберт еще долго стоял у своей калитки. Он был совершенно опустошен. Нарыв вскрыт; рана кровоточит, края красные, чистые. Кровь хлынула потоком, бурным потоком. Он поднял голову и посмотрел на звезды. Как, оказывается, они ярко сияют! Он вошел в дом, в темноте пробрался к себе в комнату, снял рубашку, галстук, туфли, носки и брюки, лег на кровать и стал думать о Ларе. Все дверцы в его голове были открыты. Лара, Лара, Лара. Он думал до тех пор, пока за окном не забрезжил рассвет.
Потом он встал, налил полную ванну горячей воды, сел, подождал, пока кожа привыкнет. Намылился – тщательно, изведя массу пены для ванны. Смыл мыло, докрасна растерся полотенцем. Надел чистую, свежепоглаженную одежду – белую рубашку, серые фланелевые брюки, полосатый галстук, темно–синий свитер. Вышел на кухню, взял щетку и крем для обуви, почистил туфли до блеска. Запер парадную дверь, сел в машину, включил «дворники», чтобы стереть с лобового стекла росу. И поехал на работу.
Вошел в приемную. Мэйвис поздоровалась. Он бегло улыбнулся в ответ, поднялся по лестнице, вошел в свой в кабинет, сел. Реальность была нереальной. Как будто все немного размыто.
Пальцы терли виски, терли глаза.
Маньяк с маузером.
Яуберт подался вперед, облокотился о стол. Надавил ладонями на глазные яблоки: глазам было больно. Он пытался сосредоточиться, сфокусироваться. Когда позвонит Баси Лау? Скорее бы…
Больше он ничего не мог сделать. Только ждать. Нет, он должен кое–что сделать. Обязан.
Уоллес, Уилсон, Феррейра, Макдоналд, Нинабер, Кутзе.
И Оберхольцер.
Спросить ее родителей насчет Кутзе, насчет секты.
Медленно, как во сне, он снял трубку. Набрал номер.
– Алло?
– Миссис Оберхольцер, говорит Яуберт из Кейптаунского отдела убийств и ограблений.
– Доброе утро.
– У меня к вам еще несколько вопросов, миссис Оберхольцер.
– Насчет маньяка с маузером?
– Да, миссис Оберхольцер.
– Мы услышали те фамилии… На следующий день.
Яуберт почувствовал себя виноватым. Надо было их предупредить, объяснить.
– Вы, должно быть, звоните из–за того, вчерашнего. Из–за священника.
– Да, миссис Оберхольцер.
– Я перечитала ее письма. Там ничего нет.
– Ничего о его секте?
– Нет.
Опять тупик.
– Спасибо, миссис Оберхольцер.
– Произошел несчастный случай. Мы знаем, что произошел несчастный случай.
– Да, миссис Оберхольцер.
– Что ж, тогда всего хорошего.
– Спасибо. – Вдруг Яуберт вспомнил, что все время забывал спросить мать Карины Оберхольцер еще кое о чем. Скорее всего, это тоже тупик. Но все равно он обязан спросить – хотя бы ради проформы.
– И последнее. Где ваша дочь работала до «Петрогаза»?
– В ККК.
Яуберт опешил.
– В колледже.
– А, значит, в колледже?
– Кейптаунский коммерческий колледж. Там были какие–то бизнес–курсы. Не знаю, существуют ли они сейчас. Карри жаловалась, что там мало платят. Потому и ушла.
Кейптаунский коммерческий колледж. Яуберт несколько раз повторил название. Как будто оно ему где–то уже встречалось, только вот где? И когда?
– Спасибо, миссис Оберхольцер.
– До свидания, – сухо попрощалась его собеседница. Впрочем, она держалась не слишком дружелюбно и во время всего разговора. Она никак не хотела менять точку зрения на произошедшее с дочерью – несчастный случай, трагедия.
Кейптаунский коммерческий колледж.
Мысли разбегались; он пытался поймать их и связать. Снова произнес название вслух, повращал плечами, чтобы ослабить напряжение. Закурил, откинул голову на спинку кресла, попытался привести мысли в порядок. Начни с начала. Вспомни поочередно Уоллеса, Уилсона, Феррейру, Макдоналда, Нинабера, Кутзе. Нет, ничего не лезет в голову. Опять он ошибся. Устал. Ничего нет, только игра его воображения.
И вдруг – озарение. Есть! Он схватил блокнот, полистал. Ничего, ничего, ничего.
Яуберт встал, потянулся, смял окурок и вышел в тихий коридор. Рано, остальных еще нет. Надо сходить в комнату отдыха, налить себе кофе – покрепче и послаще. В коридоре его и осенило. Он замер на месте, ахнул. Он слишком боялся надеяться, слишком боялся думать. На стене в доме Джеймса Дж. Уоллеса висели дипломы, но он, идиот, не рассмотрел их хорошенько. Он повернулся, поспешил к себе в кабинет, но не успел снять трубку, как вспомнил слова Гейл Феррейры о своем муже, Ферди: «Одно время он говорил, что хочет работать на себя, открыть свое дело. Да только куда ему! Записался он в бизнес–школу, и все равно ничего у него не вышло».
Сердце застучало в грудную клетку – быстро, бешено.
В кабинете Нинабера на стене: «Свидетельство об окончании бизнес–школы Кейптаунского коммерческого колледжа». «Настоящим подтверждается, что О. С. Нинабер прошел курс обучения по программе «Управление малым предприятием“».
Он протянул руку к телефону. И вдруг телефон зазвонил.
– Яуберт, – машинально заявил он, думая о своем. Мысли неслись вперед бурным потоком.
– Говорит Маргарет Уоллес.
Совпадение его ошеломило.
– Зачем вы позвонили? – взволнованно и бестактно спросил он.
– Чтобы сказать, что мне ужасно жаль. – В ее голосе еще слышались отголоски ночного страха.
– Я кое–что нашел, – сказал он, потому что не хотел сейчас обсуждать вчерашнюю ночь. – Ваш муж… Он учился в бизнес–школе при Кейптаунском коммерческом колледже?
Три секунды, три удара сердца она молчала.
– Это было так давно, – сказала Маргарет Уоллес, и Яуберт понял, как она устала. – Шесть или семь лет назад. А может, восемь?
– Значит, он там учился.
– Да.
– Мне нужна дата. Адрес колледжа, фамилии однокурсников. Все.
– Зачем? Я хочу сказать, он учился так давно.
– По–моему, это имеет отношение к делу. По–моему, это может привести нас к тому, за кем мы охотимся.
Тут она наконец уловила перемену в его голосе. Он был полон жизни.
– Я посмотрю и перезвоню вам.
– Спасибо, – сказал он, но Маргарет Уоллес уже повесила трубку.
Яуберт схватил телефонный справочник. «Кейптаунский коммерческий колледж. Вудсток, Протеа–роуд, 195». Набрал номер. Долго слушал длинные гудки. Посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. Еще рано, придется ждать. Он позвонил Гейл Феррейре, но та тоже не подошла к телефону. Должно быть, едет на работу. Ну почему он всегда так плохо рассчитывает время?
Некого послать домой к Уилсону и на траулер к Макдоналду; некого попросить отвечать на телефонные звонки. Он понял, что наконец попал в яблочко, хотя пока неизвестно, что все это значит. И все–таки он оказался прав – жертвы как–то связаны между собой. Он был прав, дамы и господа. Матт Яуберт не идиот, только пострадал от стихийного бедствия, да, немного пострадал… ну ладно, сильно пострадал, но все можно исправить. Серые клеточки по–прежнему в порядке, дамы и господа, и сегодня он намерен закрыть дело. А вечером он поведет Ханну Нортир на «Цирюльника», дамы и господа, и вот тогда восстановительные работы пойдут полным ходом. Потому что он свободен – рана кровоточит, но гной вышел.
Захотелось выпить кофе и плотно позавтракать – съесть яичницу с беконом и сосисками, жареные помидоры, тост с маслом и кофе. А потом выкурить «Уинстон». Жить все–таки хорошо! А потом он вернется к своей диете, станет очень–очень худым, стройным и мускулистым. И бросит курить. Он встал, сбросив с плеч усталость, как старую одежду. Пошел за кофе. В коридоре услышал звонок и побежал обратно.
– В восемьдесят девятом, – сказала Маргарет Уоллес. – Он учился в августе, сентябре и октябре восемьдесят девятого года. Теперь я вспомнила. Он записался в вечернюю бизнес–школу, а в конце курса вся группа куда–то ездила на несколько дней. На стене висит диплом об окончании, а еще я нашла расписание и рекламный буклет. Сам колледж находится в Вудстоке, на Протеа–роуд. Фамилия человека, подписавшего диплом, – Слабберт, В. О. Слабберт, секретарь. Капитан, это было семь или восемь лет назад. Что же это все значит, ради всего святого?
– До конца дня я вам сообщу.
Петерсен пришел на работу первым. Яуберт послал его в Хаут–Бэй выяснить насчет Макдоналда. Потом прибыл О'Грейди и тоже немедленно получил задание. Опоздавший Сниман сразу включился в работу.
– Капитан, припоминаю, что–то в таком роде валялось в платяном шкафу Дрю Уилсона. Там среди прочего барахла был и диплом. Но я не подумал, что он может оказаться важным.
– Я и сам ничего такого не подумал бы, – сказал Яуберт. – Привезите диплом мне.
Де Вит расхаживал по кабинету Яуберта и нервно тер пальцем родинку. Фос спокойно пил чай, а потом произнес:
– Ну, напарник, теперь–то ты его прищучишь.
Зазвонил телефон. О'Грейди из дома Нинабера.
– Капитан, диплом он получил в восемьдесят девятом году. Все совпадает!
Они ждали, переговаривались, размышляли. В половине девятого Яуберт позвонил Гейл Феррейре на работу.
– Да, в восемьдесят девятом, капитан. Ближе к концу года. Ближе к концу жизни. Тогда Ферди уже стал никудышный.
– Семь лет, – сказал де Вит. – Долгий срок.
– Точно, – кивнул Яуберт.
Снова зазвонил телефон.
– Капитан, говорит Баси Лау. – Голос у сержанта был какой–то слабый, дрожащий, как у старика.
– В чем дело, Баси?
– Чтобы догнать жену Кутзе, пришлось выйти в море на лодке.
– Ну и что?
– У меня морская болезнь, капитан. Тошнит ужасно.
– Баси, миссис Кутзе с тобой?
– Да, капитан, но она говорит, что не знает остальных. Она никогда не слышала о…
– Погоди! Спроси ее, учился ли Кутзе в школе бизнеса при Кейптаунском коммерческом колледже. В восемьдесят девятом году.
– В какой–какой школе?
– Ты спроси, учился ли он в Кейптаунском коммерческом колледже в восемьдесят девятом году. – Яуберт произнес название медленно, по слогам.
Лау прикрыл ладонью микрофон. Все напряженно ждали.
Скоро удивленный Лау доложил:
– Да, капитан, учился. Он… – Лау перебил женский голос, но Яуберт не мог разобрать, что говорит бывшая жена Кутзе. Слышал только нетерпеливое «да, да, да». Потом Лау снова заговорил в трубку: – Оказывается, именно тогда, под Рождество, ему вдруг взбрело в голову основать собственную секту. По словам миссис Кутзе, с того и начались все беды.
– Он ничего не рассказывал ей об учебе? О своих однокурсниках, например?
Лау снова на некоторое время прикрыл микрофон рукой.
– Нет, капитан, он ничего ей не рассказывал.
– Спасибо, Баси.
– Это все, капитан?
– Да, Баси, все. Можешь…
– А колледж… это что–то новенькое?
– Похоже, они все там учились.
– Чтоб я сдох!
– Возвращайся скорее, Баси. Лучше морем.
– Капитан…
– Шучу, шучу!
– Ха–ха, – невесело хохотнул Лау.
Из Хаут–Бэй вернулся Петерсен.
– Пусто. Ни диплома, ничего.
– А его команда?
– Говорят, что ничего такого не помнят.
– Не важно. Макдоналд так или иначе тут замешан, через Нинабера.
– Что дальше?
– Дальше мы едем в Кейптаунский коммерческий колледж.
41
В. О. Слабберт, секретарь, директор и единственный акционер Кейптаунского коммерческого колледжа, был похож на огромную жабу. Сходство усиливали многочисленные двойные подбородки, широкий плоский нос, широкий лоб, мясистые оттопыренные уши и стрижка «под матроса». Слабберт с довольным видом взирал на делегацию отдела убийств и ограблений. Они вошли к нему в кабинет гуськом: впереди Яуберт, за ним О'Грейди и де Вит. Замыкал шествие Петерсен. После того как все представились и сели, Слабберт сказал:
– Называйте меня Во. Вы, наверное, пришли записаться на курс. – Он шмыгнул носом, причем нос дернулся к левому углу рта.
– Нет, – сказал Яуберт.
– Не хотите прослушать курс? – удивился Слабберт, снова пошмыгав и покрутив носом.
– Мистер Слабберт, мы расследуем убийства, совершенные в Кейптауне в последние две недели.
– Вот как, – разочарованно протянул Во.
– Нам сообщили, что у вас работала мисс Карина Оберхольцер.
– Да, работала.
– Расскажите нам о ней.
– Она умерла?
– Да.
– Карина умерла, – повторил Слабберт, словно не мог поверить в такое, и снова шмыгнул носом.
Хоть бы высморкался, что ли, подумал Яуберт.
– Сколько времени она у вас работала?
– Года четыре или чуть больше. Кто… Как она умерла?
– Мистер Слабберт, какую она выполняла работу?
– В основном административную. Принимала заявления и вступительные взносы, рассылала лекции, следила за тем, чтобы все преподаватели вовремя получали методические материалы. У нас нет постоянного штата; наши преподаватели работают в нескольких местах сразу.
– Что еще входило в ее обязанности?
– Людей у нас немного; кроме Карины работали еще два–три человека. Понимаете, мы тогда только начинали. Карине приходилось помогать во всем – немножко то, немножко се. Она выполняла обязанности администратора, секретаря, секретаря на телефоне, иногда немного печатала.
– А потом уволилась?
– Да, перешла в какой–то нефтяной концерн.
– Почему?
– Для Карины деньги играли важную роль. Она была хорошенькая и хорошо работала, но, по–моему, слишком много думала о деньгах. Я просил: «Карри, потерпи». Но она всегда отвечала, что жизнь стоит денег. Ах, какая она была хорошенькая! Всегда смеялась, много болтала. Пришлось убрать ее с телефона, потому что начались многочисленные личные звонки. – Шмыг.
– Она работала у вас в восемьдесят девятом году?
– Да, кажется… Да, она пришла к нам в восемьдесят седьмом. Жаль, у ее родителей ферма на северо–западе. Я видел их один или два раза… Наверное, они тяжело перенесли ее смерть.
– Говорит ли вам что–нибудь имя Джеймс Дж. Уоллес?
– Нет, едва ли…
– Дрю Уилсон?
– Не могу…
– Ферди Феррейра?
– Постойте, ведь так зовут жертв маньяка…
– Александер Макдоналд?
– Если они жертвы маньяка с маузером, почему я ничего не слышал о малышке Карине?
– Мистер Слабберт, говорят ли вам что–нибудь их имена?
– Да, конечно, я их слышал. Там еще был владелец сети парикмахерских – как бишь его фамилия?
– Нинабер.
– Да, и о нем я тоже слышал, и о вчерашнем убитом, преподобном…
– Он был пастором.
– Да–да, пастор. Но… Неужели сегодня убили еще кого–то? Малышку Карину?
– Нет, не сегодня. Мистер Слабберт, откуда вы узнали про маньяка с маузером?
Шмыг; нос скривился.
– О нем трудно не узнать. Газеты только о нем и пишут.
– Вы слышали данные фамилии только из сообщений СМИ?
– Да.
– Мистер Слабберт, вы знаете некую Эстер Кларк?
– Да, я знаю Эстер Кларк. Только не говорите, что ее тоже…
– Эстер Кларк из Фиш–Хука, которая рисует рождественские открытки.
– Я не знал, что она рисует рождественские открытки.
– Старая дева, за пятьдесят?
– Нет, это не наша Эстер. Наша была славная девчушка. Молодая.
– «Была»?!
– Да, никто не знает, что с ней случилось. Взяла и исчезла перед началом учебного года. Наверное, поменяла телефон. С тех пор я о ней не слышал.
– Откуда вы ее знаете?
– Она читала у нас курс по самореализации. Умная девушка, только что окончила университет. Мы поместили объявление о том, что ищем преподавателей, и она почти сразу пришла на собеседование. Умница, светлая голова…
– Что за курс по самореализации?
– Мы, знаете ли, открыли школу для представителей малого бизнеса… – шмыг, – вечернюю школу. К тому времени мы уже освоили вечерние курсы, но только в Кейптауне; заочные курсы по другим предметам, вечерние – по творческим дисциплинам и бизнес–школа. Так сказать, азы: как начать собственное дело, юридические аспекты, пути и способы изыскания денежных средств, бухгалтерия, акции… и прочее. Потом мы поняли, что нам необходим некий завершающий предмет, после которого наших слушателей можно выпускать в свободное плавание. Самореализация. Норман Винсент Пил, Дейл Карнеги – как завоевывать друзей и мыслить позитивно, в таком вот ключе. – Слабберт снова шмыгнул носом, и Яуберт задумался, не предложить ли ему носовой платок.
– Эстер Кларк читала курс по самореализации в 1989 году.
– Да.
– У студентов–вечерников.
– Нет, малышка Эстер придумала вывозить слушателей на природу. В пятницу и субботу они выезжали на Берг–Ривер. Там, между Парлом и Франсхуком, есть небольшой пансионат. Она сама все придумала – сказала, что студенты устают по вечерам. Им надо куда–то ненадолго уехать, отдохнуть, побыть вдали от привычного окружения. У нее всегда было много свежих мыслей. Мы до сих пор делаем так в конце курса. В группе обычно десять–двенадцать слушателей. В субботу вечером, после того как они прослушают курс по самореализации, мы выдаем им дипломы.
– Как часто вы вот так выезжаете?
– Всего раз в год. Дело в том, что занятия в бизнес–школе продолжаются три месяца. Слушатели занимаются по вечерам, так как днем они работают. Невозможно заставить их учиться каждый вечер – они просто не захотят.
– И это все, чем занималась Эстер Кларк? Она работала у вас всего два дня в году?
– Нет, она еще составляла лекции для курсов творческого мастерства. Мы до сих пор пользуемся ее материалами. Она написала вводную лекцию о том, что такое творческое начало. Кроме того, она проверяла творческие работы студентов и составляла программы экзаменов.
– Здесь, в вашем офисе?
– Нет, у меня нет денег на то, чтобы держать постоянный штат преподавателей. Она работала дома.
– Где она жила?
– В Стелленбоше. По–моему, она еще где–то училась.
– А потом вдруг взяла и исчезла?
– Я бы не сказал, что она «исчезла». Но все было очень странно. Перед началом очередного учебного года мы стали ей звонить. Но у нее то был отключен телефон, то нам говорили, что мы ошиблись номером. Не помню, сколько времени мы ее разыскивали. Слали ей письма и телеграммы, но она так и не объявилась. Наверное, переехала. Пришлось спешно подыскивать ей замену. Сначала я думал, что она вернется – уехала в отпуск или еще что–то. Но потом мы оставили попытки ее найти.
– Кто сейчас читает курс по самореализации?
– Зеб ван ден Берг. Он много лет прослужил во флоте, сейчас в отставке. Но малышка Эстер… Мы до сих пор пользуемся ее наработками.
– Имела ли какое–то отношение к ее курсу Карина Оберхольцер?
– Она организовывала выездные занятия, договаривалась о размещении слушателей, готовила лекционный зал, проводила церемонию награждения и выпуска. Она приезжала в пансионат по субботам.
Все задумались. Наконец Яуберт спросил:
– Мистер Слабберт, в каком году исчезла Эстер Кларк?
– Надо подумать. – Шмыг… Нос снова дернулся – мелкий тик лицевых мышц. – Сейчас, сейчас. – Он принялся считать, загибая пальцы. – Семьдесят восьмой, восемьдесят восьмой, девяносто девятый… – Да, в девяностом, потому что тогда срочно пришлось искать замену; но преподаватели из других мест требовали слишком большой гонорар и потому надолго у нас не задерживались.
– Значит, Эстер Кларк провела последние занятия по самореализации в 1989 году.
– Да, наверное.
– Мистер Слабберт, мы почти уверены в том, что все жертвы маньяка с маузером в 1989 году были слушателями вашей бизнес–школы.
– Не может быть!
– У вас сохранились сведения о слушателях за тот год?
– Они были нашими слушателями?
– Вы ведете архивы?
– Они были нашими слушателями?! Они все?!
– Мистер Слабберт, нам нужны ваши архивы!
– Да, сведения мы храним…
– Можно взглянуть?
Слабберт вернулся в действительность:
– Конечно, конечно! Я вам покажу. – Он выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда связку ключей. – Пойдемте со мной.
– Куда?
– Бумаг слишком много; в моем кабинете они не поместились бы. Я храню архивные материалы на маленьком складе.
Следом за Слаббертом они прошли через большой зал. Там за столами сидели четырнадцать сотрудниц – четырнадцать женщин, белых и черных. Они разбирали документы и беседовали по телефону.
– Там и фотография должна быть, – сказал Слабберт, когда все вышли на улицу.
– Чья фотография?
– Выпускной снимок слушателей. Вся группа с дипломами. Но чтобы найти то, что вам нужно, придется повозиться, – ответил Слабберт и шмыгнул носом.
