Текст книги "Новый дневник грабителя"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Верой за веру

Норрис останавливает машину возле гаража покойного дяди Мэл. Мэл гараж не нужен, а уж дядюшке и подавно. Кроме того, аренда этого клочка земли у муниципалитета стоит всего пару тугриков в год, поэтому мы с Олли охотно им пользуемся и время от времени держим в нем барахло. Разумеется, договор аренды по-прежнему заключен на имя дяди Вика, ведь муниципальные гаражи в наши дни редко встретишь в природе, но для нас это вдвойне удобно, ведь если когда-нибудь копы захотят заглянуть внутрь, им придется отнести свой ордер на кладбище в Татли и предъявить его цветочной клумбе с маргаритками.

К сожалению, преимущества подобного места одновременно являются и его недостатками. Гараж находится вдали от домов – соответственно, нет противных соседей, которые отслеживали бы наши визиты, а фонари в проулке, ведущем к нему, давно разбиты (нами же, в силу вышеупомянутых причин). В общем, все идеально располагает к тому, чтобы взломать гараж, не привлекая внимания, что, к своему огромному удовольствию, и обнаружил Норрис, пока мы с Олли сидим за решеткой.

Он сбивает ломиком навесной замок и сверлит дверную раму, пока не добирается до цилиндрика внутреннего замка, и меньше чем за полминуты перепиливает его ножовкой. Неплохая работа, надо заметить.

Оказавшись внутри, Норрис срывает джекпот: в углу под куском брезента обнаруживает что-то около двадцати первоклассных кожаных курток, которые были похищены накануне и сообщать о которых кому-либо вовсе не обязательно. Норрис торжествующе лыбится, поздравляет себя с успехом и проворно перетаскивает все добро на заднее сиденье своего «форда».

– Миссис Норрис, ваш сын – гений! – сияет он. – Не то что вы, старая визгливая дура.

Можно считать, яма для нас уже почти вырыта. Мы на прицеле у копов и одновременно – объект ярости Гассанов, а кроме того, лишены своего единственного козыря – собственно курток. Будь куртки на месте, мы могли бы вернуть их парням из отдела тяжких преступлений, которые расследуют нападение на грузовик, а в обмен выторговали бы смягчение приговора, однако эта возможность с каждой секундой все больше удаляется от нас вместе с нашим бывшим соседом по камере.

По крайней мере ситуация видится нам примерно в таком свете до тех пор, пока Мэл не получает эсэмэску.

– Что там? – любопытствует Белинда, глядя, как Мэл достает из сумочки телефон.

– Сообщение от Чарли.

– Что пишет?

– «Доверься мне…» – начинает читать Мэл и растерянно умолкает, пытаясь разобрать смысл, заложенный, что называется, между строк.

– У меня тоже был босс, который писал мне фигню вроде этой, обычно ближе к полуночи, после того как опрокинет пару-тройку рюмок, – сочувствует Белинда. – Что еще говорит?

– Сейчас, погоди. – Мэл вскакивает со стула и вновь принимается терзать кнопку звонка «Для вызова дежурного сотрудника».

Появляется Соболь. У него опять вид человека, который очнулся от прекрасного сна и, к своему разочарованию, обнаружил, что он по-прежнему задрипанный детектив в задрипанном полицейском участке где-то на отшибе.

– Мэл, пожалуйста, иди домой.

– У меня для вас есть информация.

– Хорошо, я сниму с тебя показания, только позже… – устало произносит Соболь, но Мэл перебивает его и говорит, что он ее неправильно понял.

– Это не показания, а просто информация. Ну, что-то типа анонимного звонка.

– Если хочешь сохранить анонимность, позвони в передачу «На страже закона». И вообще, звони куда угодно, только отстань, у меня и без тебя дел по горло. – Соболь разворачивается на пятках своих мягких спортивных туфель и уходит.

Прежде чем он успевает скрыться за дверью, Мэл подносит к уху свой мобильник и начинает говорить:

– Здравствуйте, это редакция программы «На страже закона»? Да, я хочу рассказать про двадцать кожаных курток, – театрально произносит она.

Соболь отпускает дверную ручку и возвращается к столу.

– Ладно, Мэл, выкладывай свою информацию.

– Разве не видите, что я разговариваю по телефону? – возмущается она.

Норрис трясется от возбуждения, входя в магазин Электрика с девятнадцатью кожаными куртками под мышкой и одной на плечах. Зрелище, надо сказать, малоприятное. Мне уже доводилось видеть Норриса в приподнятом настроении – признаюсь, меня чуть не стошнило. Некоторым людям состояние счастья просто не идет, и Норрис – один из них. Когда он мрачен и угрюм, я еще могу с ним общаться, но едва его делишки идут на лад, мне сразу хочется залепить Норрису оплеуху и напомнить, что однажды он сдохнет. Что угодно, лишь бы стереть с его физиономии довольную ухмылку, от которой у меня сводит зубы.

– Смотри, что я принес, старик. Отличные кожаные куртки, числом двадцать. То есть девятнадцать, – поправляется Норрис, восхищенно разглядывая себя в зеркале позади прилавка. – Вот решил заранее преподнести себе подарочек на Рождество. Понимаешь, да?

Электрик щупает отвороты и прищуривается, чтобы прочесть надпись на ярлыках.

– Действительно, куртки отличные. Просто прекрасные. Где взял?

– Хе-хе, не задавай мне вопросов, и я не буду рассказывать тебе сказок, – подмигивает Норрис.

– Послушай, Норрис, я бы не задавал вопросов, если бы это была копилка для сбора пожертвований, но эти куртки слишком хороши.

– И к тому же стоят кучу денег, папочка, – замечает Норрис.

– Так где ты их взял?

– Слыхал когда-нибудь про Румпельштильцхена? Хм, впрочем, кого я спрашиваю. Короче, я маленько похож на него. У меня есть куча крохотных помощников, которые прячутся в стене и могут добыть мне все, что я пожелаю.

Электрик задумывается.

– Это из другой сказки, про сапожника, а не про Румпельштильцхена, – поправляет он Норриса.

– Да ладно, я все равно не верю ни в того, ни в другого, – хихикает Норрис, сверкая обворожительной гнилозубой улыбкой.

– Это те самые куртки, из-за которых замели Гассанов? – интересуется Электрик, моментально вышибая Норриса из седла.

– А? – переспрашивает Норрис, чтобы выиграть время, затем быстро приходит в себя. – Нет, что ты. Это совсем другие куртки, с ними все чисто, – заверяет он Электрика, хотя упоминание о братьях Гассан внесло в душу Норриса определенный дискомфорт.

– Тогда скажи, откуда они у тебя, – настаивает Электрик.

– Давай предположим, что они выпали из грузовика, – упрощает Норрис.

– Давай без «давай». Сдается мне, я знаю, о каком грузовике речь, а также о том, что стало с его водителем. Я не притронусь к этим курткам даже двухметровым багром. Мне пока еще дорога собственная шкура.

Норрис решает, что любовную прелюдию пора заканчивать, и переходит к делу:

– Отдам за две штуки.

– Ты что, плохо меня слышал?

– Хрен с тобой, полторы, – неохотно уступает Норрис, – только потому, что я хочу побыстрее их скинуть.

– Норрис, если это те куртки, о которых я думаю, то у тебя в руках двадцать приглашений на больничную койку.

– Да нет, нет, просто… – мямлит Норрис. Внезапно он ощущает себя, как человек, который нашел на пляже нечто ценное, выкопал, принес домой, порылся в Интернете и обнаружил, что водрузил на каминную полку неразорвавшийся фугасный снаряд.

Гассаны? Гассаны. Гассаны!

Норриса быстро охватывает всепоглощающее чувство безысходности.

– Дошло? – замечает его реакцию Электрик. – Весело, правда? Избавься от этого шмотья. Причем «избавься» не означает «сбрось в канаву». Отвези их туда, где взял.

– Мать твою! – в сердцах восклицает Норрис, лихорадочно сгребая куртки в кучу и прикидывая, в какой из мусорных баков их лучше выкинуть.

– Норрис, ты в детстве играл в игру «Передай сверток»?

– Нет, а что? – Норрис на полном ходу тормозит у двери. – Хочешь по-быстрому сыгрануть?

– Когда музыка останавливается, ты уже не передаешь сверток дальше. Последний, в чьих руках он оказался, срывает обертку и становится обладателем приза, – говорит Электрик, затем поясняет свою образную мысль, осведомляясь, перед кем еще Норрис красовался в новенькой куртке.

Ужас пронзает сердце Норриса при воспоминании о том, как по пути к Электрику он заглянул в «Барсук», где пропустил полпинты для храбрости и несколько минут трепался с Кейтом, местным болтуном и сплетником. Норриса будто окатывает ледяным душем, он мгновенно соображает, что должен как можно быстрее вернуть куртки обратно в гараж, чтобы крайними оказались мы с Олли, иначе сверток с фугасом останется у него в руках.

Он пулей вылетает из дверей, но Электрик окликает его:

– Эй, Норрис?

– Чего? – испуганно озираясь, рявкает тот.

– Куртка у тебя что надо!

Испустив короткую очередь ругательств, Норрис прыгает в машину и мчится по городу, будто Стерлинг Мосс, пообещавший фанатам победу, как вдруг в зеркале заднего вида начинает сверкать что-то синенькое.

– Какого черта… – бормочет он.

Оглядывается и видит патрульный автомобиль с мигалкой, который сигнальными огнями показывает ему прижаться к обочине и остановиться.

– Принесло же их… – в ужасе лопочет Норрис, не в силах поверить, что все это происходит с ним. – Только не сейчас, не с этим барахлом в машине…

Наш Норрис – словно кролик, загипнотизированный светом фар полицейской машины. Он понимает, что у него нет иной альтернативы, кроме как послушно встать у тротуара и попытаться неким чудесным образом вытащить из петли собственную шею. Норрис включает поворотник и притормаживает, однако делает это невероятно медленно, выигрывая драгоценные секунды, чтобы свободной рукой запихать гору курток подальше от глаз.

Наконец, «форд-эскорт» припаркован. В водительское окошко аккуратно стучат, луч фонарика освещает чьи-то ноги и задницу. Норрис выкарабкивается, вновь занимает место водителя и улыбается фонарику.

– Опусти стекло, – просит Соболь.

– Подъемник сломан, – виновато объясняет Норрис.

– Тогда открой дверь.

– Она тоже неисправна, – пожимает плечами незадачливый гонщик.

Соболь резко дергает за ручку, отчего Норрис вываливается из машины на землю.

– Ну вот, вроде починили, – удовлетворенно отмечает Соболь. – Итак, куда же вы так торопитесь, мистер Льюис Гамильтон? Удираете от сборщика налогов?

– Никуда я не тороплюсь. Еду к себе домой. Честное слово, я тут ни при чем, – уверяет Норрис.

– В самом деле? Мне дали наводку, что в машине, похожей на твою, перевозят краденое. Что-нибудь знаешь об этом?

Норрис усердно и долго думает, но на ум ничего не приходит.

– Не-а, – наконец выдыхает он. – Честно.

Соболь зачем-то светит фонарем за спину Норрису и вглядывается в загадочную кучу непонятно чего, которая занимает почти все заднее сиденье.

– Вот тебе и на! И что же это у нас такое? – изумляется Соболь, точь-в-точь как в сериале про констебля Диксона.

– Честное слово, сержант, это не моё! Клянусь родной мамочкой, – вопит Норрис.

– Знаешь, а ведь я тебе верю. Вещи действительно не твои, – соглашается Соболь.

Норрис приходит в замешательство:

– Нет, я не то хотел сказать…

Увы, он опоздал. Снаряд взрывается, дверца распахивается, колеса размазывают кролика по дороге. В общем, выбирайте любые эвфемизмы, все они будут означать примерно одно и то же.

– Ты арестован, – сообщает Соболь.

Примерно через полчаса Атуэлл выводит меня и Олли из камер и сквозь зубы велит следовать за ним. Сержант держится так угрюмо, что я уже почти представляю, как он конвоирует нас на виселицу, однако вместо этого мы приходим в предвариловку, где Чарли приветствует нас радостной улыбкой.

– Что происходит, Чарли? – спрашиваю я, пока Атуэлл достает из ящика стола наши вещи.

– С вас сняли обвинения, – вполголоса произносит Чарли. Я кошусь на Атуэлла, однако тот не смеет даже взглянуть в нашу сторону.

– Чего-чего?

Чарли приоткрывает завесу тайны:

– Похоже, кое-кого уже арестовали, а краденое имущество, которое якобы связывало вас с делом Гассанов, найдено у другого лица.

– Правда? У кого?

– Не имею права называть имен. Это человек знал все детали преступления и даже дал ложные свидетельские показания. Боюсь, теперь полиция вынуждена переключиться на другой объект расследования. – Чарли оглядывается, проверяя, не слышит ли его Атуэлл, и шепчет нам: – Скажем, так: им оказался тот, в чьей честности я не сомневался.

– Значит, мы вне подозрений? – спрашиваю я, не веря своему счастью.

– Да, на чужой роток накинули платок, можете говорить «гоп». И будьте поосторожней, парни, – покровительственно кивает наш адвокат..

– Чарли, просто не знаю, как тебя благодарить, – фонтанирую эмоциями я.

Чарли подается вперед и немного понижает голос:

– Не надо благодарностей, Адриан, ты же невиновен, забыл?

– Что? Ах да, верно, – вдруг вспоминаю я.

– Будьте здоровы, ребята. Скоро увидимся, – с уверенностью предсказывает Чарли.

– Если не трудно, Чарли, не мог бы ты перед уходом заглянуть к Роланду из второй камеры? Его защитник до сих пор не пришел, – говорит Олли, бросая осуждающие взгляды на Атуэлла.

Из тюремного блока эхом доносится слабый голос Роланда:

– Только если это не доставит неудобств!

– Договорились, Ол, зайду к нему сразу после того, как пообщаюсь с новым подзащитным, – обещает Чарли.

– У тебя еще один клиент?

– Угу. Нет сна нечестивцам, – улыбается Чарли, перед тем как покинуть помещение. – Благослови их Господь.

– Так, подпишите здесь и здесь. Констебль проводит вас к выходу, – мрачно говорит Атуэлл, выкладывая на стол наши вещи и справки об освобождении из-под стражи.

Я ставлю эффектный росчерк и даже подумываю о том, чтобы оставить чаевые.

– Огромное спасибо, сержант, пребывание у вас было просто замечательным, разве что сервис в номерах немного подкачал, – подначиваю я хозяина нашего пансиона.

Атуэлл нынче не расположен сносить мои дерзкие шутки, особенно учитывая, что основную тему я позаимствовал у него самого.

– Исчезни, Бекс, – бурчит он, затем переводит тяжелый взор на Олли. – Ты куда девал мою газету?

– Наделал из нее лодочек и спустил в парашу, – отвечает мой приятель.

– Зачем? – вытаращивает глаза Атуэлл.

– Прочел от корки до корки, и мне стало скучно, – как ни в чем не бывало объясняет Олли.

– Придурок недоразвитый, – вскипает сержант.

– Ну вот, так-то лучше, – поздравляет его Олли. Атуэлл ничего не понимает и исподлобья глядят на бывшего заключенного.

– Я имею в виду, можете же вы нормально общаться, без того чтобы всякий раз переводить разговор на расовые проблемы.

В тюремной камере, недалеко от той, в которой еще недавно сидел я, после чрезвычайно короткого расставания вновь встретились Норрис и Чарли.

– Чарли, клянусь, я тут ни при чем, – канючит Норрис.

– Тихо, тихо. Давай все по порядку. Сначала заполним заявку на предоставление бесплатной юридической защиты, – спокойно говорит Чарли, выдвигая на первый план более важные вопросы.

– Я ведь уже заполнял такой бланк сегодня, – пытается возражать Норрис, но Чарли сразу вносит ясность:

– Это по старому делу. Теперь против тебя выдвинуты новые обвинения, а новые обвинения означают новое дело и новую заявку. Понимаешь, как все устроено? – Чарли лучезарно улыбается. – Имя и фамилия?

Норрис недовольно жует губами и с тяжелым сердцем во второй раз за день проходит формальную процедуру.

– Клайв Норрис.

Чарли повторяет за ним, как попугай, старательно заполняя бланк:

– Кла-айв Hop-рис. Род занятий?

Норрис решает заранее выяснить отношения со своим адвокатом, чтобы между ними не оставалось старых обид:

– Послушай, Чарли, клянусь тебе, я не угонял и не разбивал машину твоей дочери, ей-богу, – со всей искренностью заявляет он.

Чарли записывает и это.

– Не… угонял… и не… разбивал… машину… моей… дочери. – Затем вдруг поднимает голову и в упор смотрит на Норриса. – Дата рождения?

Неожиданно слова застревают у Норриса в горле.

Девушки ждут нас в вестибюле и с распростертыми объятиями бросаются нам навстречу, как если бы мы отсидели несколько лет (каковую вероятность я далеко не исключаю).

– Я думала, на этот раз они тебя точно упекут, – шепчет мне в ухо Мэл.

– Представляешь, я сам так думал, – соглашаюсь я.

Моя подруга тотчас же отпихивает меня и начинает сердито орать:

– В конце концов ты собираешься завязать с глупостями?!

Поскольку в настоящий момент, на мой взгляд, тихая удовлетворенность уместнее серьезных диалогов, я вешаю Мэл на уши немного обычной лапши:

– Милая, клянусь, с этим покончено раз и навсегда. Оно того не стоит… – Я максимально упрощаю сценарий.

В награду Мэл возвращает мне свою благосклонность и вновь сжимает в объятиях.

– Обещаешь? – всхлипывает она.

– Обещаю, – торжественно произношу я. А, семь бед – один ответ. – Завтра с утра первым делом отправлюсь на поиски работы.

Мои клятвы окончательно приводят Мэл в хорошее настроение.

– Надеюсь, так и будет, Бекс, от всей души надеюсь. Это для твоего же блага, потому что когда-нибудь удача все равно тебе изменит и ты попадешься.

Вполне вероятно, она права. В последнее время мне чертовски везло, а сколь веревочке ни виться… И все же не надо бросаться в панику и принимать поспешных решений. Я слегка корректирую свое обещание, дабы увеличить шансы на то, что сдержу его:

– Ну, может, не с утра и не первым делом. Сама знаешь, утром меня из постели не вытащить. Лучше как-нибудь после обеда.

Едва принеся новый обет, я замечаю отчаянно жестикулирующего Олли: из-за плеча Белинды приятель знаками напоминает мне о традиционной кружечке пива.

– Идем наконец отсюда, – говорит Мэл, берет меня за руку и выводит из участка на автостоянку.

Ночной ветерок холодит легкие. Я делаю большой глоток свободы, а затем разбавляю кислород ароматным дымком «Мальборо».

– Не верится. Просто не верится, – бормочет себе под нос Олли. На его лице написано чувство огромного облегчения и благодарности.

– Старина Чарли? – усмехаюсь я, глядя на физиономию друга.

– Маг и волшебник! – восторгается Олли. – Я думал, нам уже крышка, а он взял и вытащил нас! И как это у него только получается?

– Я тоже не знаю как, – говорю я, останавливаясь, чтобы со всех сторон рассмотреть сверкающий новенький «ягуар» с номером CH4RL1E, припаркованный рядом с полицейским участком. – Зато, кажется, знаю почему.

Спасибо тебе, Джо Маггинз. Спасибо за то, что позволил нам с Олли выжить, отвел огонь противника, расплатился по счету и дал возможность когда-нибудь снова сыграть по-крупному. Признателен до глубины души.

Да, и спасибо за ручку, сержант Атуэлл. По простоте душевной вы забыли отобрать ее у меня, когда я покидал участок.

Часть 4
Дело о пропавшем чайнике

Глава 1
Кружка пива за обедом

Обычный тихий день, среда, время ленча. В карманах у нас с Олли – последние несколько фунтов, оставшиеся после разгульного уик-энда. Разгуляться, собственно, мы смогли благодаря одному складу-хранилищу, расположенному в промзоне. Мы доверху набили фургон чужим барахлом, для которого у людей дома просто нет места. Можно даже сказать, мы избавили их от лишних хлопот. Электрик, как обычно, забрал все гуртом и отслюнил за преимущественное право покупки без малого пять сотен, так что мы с Олли, словно царственные львы на просторах Серенгети, пресытившиеся мясом зебр, провели несколько дней в прохладном полумраке «Барсука», наслаждаясь приятной тяжестью в карманах, до тех пор пока они вновь не опустели.

– Меняемся обратно? – предлагает Олли, осилив полторы страницы моего «Гарри Поттера», тогда как я сосредоточенно изучаю его «Дейли миррор».

– Секундочку, только дочитаю, – отзываюсь я.

– Мне скучно, – ноет он, как большой ребенок.

– Ты читал всего пять минут!

– Да, и четыре с половиной из них мне было скучно.

– Тогда займись тем, чем занимался первые полминуты, в которые не скучал, – советую я.

Олли задумывается.

– Что, еще раз попросить тебя поменяться обратно и сказать, что мне скучно?

Разговаривать с Олли, когда он тупит, как сейчас, просто бессмысленно, поэтому я стараюсь не обращать на него внимания и продолжаю читать газету. Олли, в свою очередь, не намерен сидеть сложа руки и вскоре опять принимается развлекать себя, отвлекая меня.

– Про что статья?

– Про самую старую женщину в мире. Она совсем недавно умерла.

– От чего? – интересуется мой любознательный друг.

Я отрываюсь от чтения и размышляю над вопросом.

– Ее сожрал крокодил.

Глаза Олли загораются от возбуждения, он выхватывает у меня газету.

– Да ну! Где написано?

– Убери клешни! Господи, Ол, ну сам подумай, от чего может умереть самая старая женщина в мире? От старости, конечно.

Блеск в глазах разочарованного Олли мгновенно гаснет, по крайней мере до тех пор, пока он не получает ответа на свой вопрос о том, сколько же лет было этой древней старухе.

– Сорок семь.

– Иди ты! – изумленно выдыхает он и снова пытается отобрать газету.

– Ага, давай еще подеремся.

– Ладно, черт с тобой, – уступает Олли. – Я всего лишь имел в виду, что сорок семь – как-то маловато.

– Для самой старой женщины в мире? Вообще-то да, особенно если твоей родной матери уже пятьдесят два.

– Я про то и говорю. Так сколько ей все-таки было?

Я пробегаю глазами статью.

– Сто девятнадцать лет.

Олли смотрит на меня с недоверием.

– Правда, Ол, сто девятнадцать. Это на самом деле много. – Я показываю ему газетную строчку.

Олли внимательно читает, потом изучает фото старушки, которая мирно дремлет в кресле-каталке на вечеринке по случаю собственного дня рождения в очереди перед ночным клубом «Стрингфеллоуз».

– Вообрази, каково быть самой старой теткой в мире, а? Это ж полные штаны накласть можно, типа «О боже, боже, помогите, я сейчас помру», – содрогается Олли. Его взгляд падает на двух пожилых мужиков, сидящих через несколько столиков от нас. – Даже в их возрасте наверняка просыпаешься каждое утро и думаешь: ну вот, сегодня. Сегодня мне придет копец.

– Не сильно рвешься на пенсию?

Олли опять боязливо ежится, как будто по его могиле пробегает толпа зомби с ледяными пятками.

– Блин, аж мурашки по спине, до чего боюсь старости, – признается он.

Я окидываю двоих стариканов долгим взглядом и не соглашаюсь с Олли:

– А что плохого? На работу ходить не надо, забот никаких. Сиди себе целый день в кабаке, трави анекдоты. Лично я жду не дождусь, когда стану пенсионером.

В этот момент дверь в дальнем углу заведения открывается, и в паб входит еще один немолодой чувак, хорошо нам знакомый: Электрик.

– Кстати, о старых развалинах. Смотри, кто пришел! Эй, Эл, что заставило тебя выбраться из берлоги при свете дня?

Электрик мрачно хмурится, однако меня это не настораживает, потому что он практически всегда ходит с угрюмой миной. Первое слабое подозрение о том, что что-то неладно, возникает у меня лишь после того, как нога в тяжелом ботинке врезается мне в бок и я кубарем лечу со стула.

– Чертов ворюга! Ублюдок паршивый! – ревет Электрик. Его правая нога повторяет движение левой, затем он действует обеими сразу. – Верни мне то, что украл! Верни назад!

Двое сморчков, которые минуту назад вызывали сочувствие у Олли, резво подхватываются из-за стола и приветственными возгласами подбадривают Электрика, как если бы тот затеял Первую старческую революцию. Кейт из своего безопасного укрытия за барной стойкой призывает нас к порядку.

– Господи, да что на тебя нашло? – воплю я, ныряю под стол и пробираюсь к проходу, подальше от башмаков обезумевшего старпёра.

– Я не шучу! Немедленно верни все обратно! – орет Электрик и швыряет в меня табуреткой. В цель метательный снаряд не попадает, зато разносит собрание пустых пивных кружек, которые Кейт поленился вовремя убрать. Гора осколков на полу заставляет меня изменить первоначальный замысел: я вскакиваю, хватаю табуретку и использую ее в качестве щита, ножками вперед.

– Негодяй! Мерзавец! – рычит Электрик, но мне все же удается удерживать его на расстоянии достаточное время, чтобы он и все остальные меня услышали.

– Погоди, – кричу я. – Погоди минутку, черт тебя дери! Дай мне сказать, а потом лупи дальше.

Электрик опускает кулаки и соглашается на временное перемирие.

– Большое спасибо, – благодарю я и оглядываюсь на Олли, который за последние полминуты даже бровью не повел. – Малыш, мы тебя не побеспокоили?

Олли озирается по сторонам и хлопает глазами.

– Да нет, все нормально, – говорю я. – Приятно сознавать, что в трудную минуту я могу рассчитывать на помощь приятеля.

– Как тебе не стыдно, Бекс! Имей уважение к старости. Нападать вдвоем на пожилого человека просто некрасиво, – снисходительно поучает Олли.

– С ума сойти. И этот парень называется моим другом, – обращаюсь я к публике, прежде чем вернуться к мирным переговорам.

Электрик все еще гневно сверкает глазами, однако, судя по тому, как тяжело он пыхтит и отдувается, блицкриг отнял у него все силы и непосредственная опасность миновала. Я нахожу возможным опустить табуретку и осведомиться, что у него за проблема.

– Ты отлично знаешь, что у меня за проблема, одноклеточное! Если не вернешь все обратно, я размажу твою протоплазму по всему хренову кабаку!

– Послушай, Эл, если ты все равно собираешься размазать мою протоплазму, будь добр, добавь немного конкретики, чтобы мы с Олли могли поучаствовать в этой интереснейшей беседе, – предлагаю я.

– Ты мне еще повякай, я тебе устрою «интересное»!

– Он явно чем-то расстроен, – заключает Олли.

– Просто скажи, что я сделал, – пытаюсь добиться ответа я, однако Электрик отказывается играть по правилам и даже мысли не допускает, что я могу не знать, о чем речь.

Мне приходится в спешном порядке напрячь мозги, чтобы найти выход из этого тупика.

– Давай рассуждать логически. Допустим, я знаю, про что ты говоришь, но сознаваться-то не намерен, так? Виновен я или нет, нам в любом случае придется разыграть мяч, то есть ты все-таки скажешь, что я натворил, а уж после этого я опять начну отпираться. В общем, лучше не тянуть время и побыстрей перейти к сути.

Электрик находит в моих словах определенный резон, затем выкладывает свои карты на опрокинутый стол.

– Вы двое обнесли меня вчера вечером.

– Правда? Ай-яй-яй, какие мы негодники, – цокаю языком я и тут улавливаю техническую нестыковку. – Постой, если ты говоришь, что мы обнесли тебя вдвоем, почему гоняешься только за мной?

Электрик гневно раздувает ноздри:

– Ты же не станешь молотить Эму по голове, когда Род Гулль держит тебя за яйца, верно? – туманно отвечает он.

Олли весело хохочет, потом морщит нос и говорит, что не понял. Объяснять соль шутки Электрик не собирается.

– Я хочу, чтобы вы всё вернули. Сейчас же.

– А что именно мы сперли? – спрашиваю я.

– Уж явно не то, на что рассчитывали!

– Тогда зачем вообще связывались? – недоумеваю я.

– Да вы все дочиста вынесли бы, если бы я вас не накрыл, – рычит Электрик, а далее подробно излагает, как, возвратившись вечером домой, обнаружил в лавке поздних посетителей.

– Когда ты успел? – на полном серьезе спрашивает меня Олли.

– Слушай, не мели чушь, – раздражаюсь я. – Хотя… И правда, когда я успел? – обращаюсь я к Электрику.

– Вчера вечером, когда я вернулся домой из театра. Примерно в половине девятого.

Олли подавляет смешок:

– Ты ходишь в театры?

– Хожу, когда получаю уведомление о том, что удостоен звания «Лучший коммерсант месяца». В награду – билет на феерический мюзикл «Звездный экспресс», где играет куча знаменитостей; после спектакля – тусовка с актерами, шикарный ужин и все такое. Только вот мюзикл оказался ни хрена не фееричным! – Электрик пыхтит от негодования.

Так оно и было. Наш Электрик, поверив во всю эту бодягу, вырядился в лучший костюм, провел расческой по волосам, промокнул влажной салфеткой подмышки на случай, если какая-нибудь звездная актриса из тех, что посимпатичнее, пожелает ознакомиться с интерьером подсобки в захудалой лавчонке лучшего коммерсанта месяца. Увы, через полминуты после начала шоу Электрик понял, что его омовения были напрасны: сцена заполнилась детьми чуть не ясельного возраста, а их училка принялась бренчать на пианино.

Электрик еще раз перечитал надпись на билете, сравнил ее с программкой, но ни в одной, ни в другой бумажке о возрасте исполнителей ничего не говорилось. Что за шутки шутит Ассоциация коммерсантов? С какого перепугу они решили, что ему интересно якшаться с малолетними сопляками после идиотского школьного спектакля?

Бурча себе под нос, Электрик пытался осмыслить эти не поддающиеся осмыслению факты, как вдруг заметил дюжину молодых мамаш, которые с подозрением разглядывали его кривую рожу и шушукались между собой. Может, наш поклонник Мельпомены и не знал, что там себе думает Ассоциация коммерсантов, зато насчет этих мамашек абсолютно не сомневался. И вот когда ропот в публике так усилился, что киндеры перестали слышать пианино, Электрик глубоко пожалел, что принес в зал видеокамеру.

– Пока тебя не было, кто-то обчистил магазин? – дорисовываю я картину.

– Блин, и ты повелся на эту туфту? – фыркает Олли.

– Повелся. Только пришел домой раньше положенного, потому что там подняли шум… – разводит руками Электрик, вспоминая тот самый шум. – Ладно, черт с ним. Важно то, что я пришел и застукал вас на месте преступления!

– Во-первых, это были не мы. Вчера вечером мы, как всегда по вторникам, сидели в пабе и участвовали в викторине, – сообщаю я Электрику, с гордостью показывая на доску, где наши с Олли имена возглавляют турнирную таблицу. Остальные предпочитают командные названия, и только мы неизменно записываемся просто Бексом и Олли, чтобы все знали, где можно нас найти почти каждый вторник, и чем мы заняты в свободное время. Нам нечего скрывать от людей!

Электрик потрясенно изучает рейтинг участников.

– Как, вы, два болвана, – победители викторины?!

– Чуть поумней других болванов, – подмигивает Олли.

– Во-вторых, с чего ты решил, будто тебя ограбили мы? Ты же знаешь всё жулье в округе!

– А я вас и не выделяю. Сегодня с утра наведываюсь ко всем своим ребятам.

– Да? И как поживают твои ребята? – спрашивает Олли.

– Не поверишь, цветут и пахнут, – хмурит брови Электрик.

Олли теряет интерес к разговору и топает в направлении бара. Я же как пострадавшая сторона продолжаю допытываться:

– В-третьих, зачем поднимать кипиш, если ничего не украли?

– Я не сказал «ничего», – огрызается Электрик. – Кое-какие вещички все же вынесли, и я хочу, чтобы мне их вернули. Вы или кто другой, без разницы.

Я чую неладное (хотя, может быть, это всего лишь запах Электриковых подмышек) и задумчиво произношу:

– По-моему, ты чего-то недоговариваешь, приятель.

В другом конце паба, у барной стойки, Олли уже позабыл о проблемах Электрика и решает наши собственные вопросы.

– Эй, Кейт, приготовил шпору на будущую неделю? – делает он не слишком тонкий намек.

Кейт достает из-под прилавка обычный конверт, в котором лежат ответы на вопросы очередной вторничной викторины, и обменивает его на пакетик от чипсов, наполненный купюрами и монетами – свой «откат» от победителей.

– Держи. И ради бога, в следующий раз допустите хотя бы пару ошибок, – сердито шипит Кейт. – Я вчера думал, нас порвут на части.