Текст книги "Новый дневник грабителя"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Я мог бы и догадаться

Роланду не нравится его работа. Нет, сама по себе работа не плохая, но все, из-за чего ему утром приходится вылезать из постели и натягивать футболку, по определению является «кучей дерьма».

Девушка, с которой он имеет дело, чрезвычайно взволнована и полна энтузиазма, как часто бывает с новичками, однако Роланду, от которого разит перегаром, это по барабану: у него жутко болит голова.

Он проводит кредитной картой девушки по считывающему устройству, запихивает папку с ее анкетными данными в переполненный ящик шкафа с надписью «Разное» и закатывает в пластик членскую карту новенькой.

– Держите, Рут, – говорит Роланд, прочитав имя на карте, прежде чем вручить его девушке. – Тренажерный зал открыт по будням и выходным после шести вечера, бассейн – в любое время с понедельника по пятницу. Если получите «золотую» клубную карту – а это десятка сверху в месяц, – сможете приходить и уходить, когда пожелаете. Отдам вам ключи – сами разбирайтесь с замками и сигнализацией.

Восторженная улыбка на лице Рут немного блекнет.

– Правда?

– Нет, конечно. – Роланд со вздохом садится в кресло, чтобы дать отдых усталым ногам. – Короче, идите переодевайтесь, а потом я покажу вам тренажеры и объясню, как ими пользоваться.

– Вы? – таращит глаза Рут.

– Ну да, – кивает Роланд. – Я – профессиональный инструктор.

Рут не хочет показаться грубой, но, с другой стороны, она только что выложила больше ста фунтов за абонемент в этом спортивном клубе и наверняка имеет право задать прямой вопрос, если заподозрит, что ей за ее собственные деньги пытаются впарить лажу, а счесть нашего Роланда (который, честно признаем, находится не в лучшей физической форме и к тому же дымит, как паровоз) приверженцем здорового образа жизни и живой рекламой данного спортивного клуба можно лишь с большой натяжкой.

– Вы – профессиональный инструктор? – робко переспрашивает Рут.

Роланд с оскорбленным видом отрывается от поглощения мясного пирога.

– Я что, похож на человека, который ошивается здесь забесплатно?

– Нет, нет, все в порядке, – морщит лобик Рут. – Где можно переодеться?

Роланд уже сыт по горло этой дребеденью, а до конца рабочего дня еще целых четыре часа.

– На автостоянке, – говорит он.

– На стоянке?

– А, чтоб тебя, – бормочет Роланд с набитым ртом, пытаясь расправиться с пирогом, пока тот еще не остыл, и кивает в сторону коридора: – В женской раздевалке, конечно.

– О, разумеется. Простите, – тушуется Рут и мелко трясет головой, показывая, что она слегка «блондинка» и что это, по всей видимости, забавно. – Увидимся через десять минут?

Роланд кивает, провожает Рут взглядом, потом быстро заталкивает в рот остатки пирога и на пять минуточек прикрывает глаза. Когда же Роланд открывает их вновь, оказывается, что мы с Олли трясем его за плечи и волнуемся, все ли с ним в порядке.

– Какого хрена… – бормочет он, потом резко наклоняется к мусорной корзине, судорожно кашляет, отплевывается и трет глаза кулаками.

– Эй, Ролло, ты как?

– Бекс! – расплывается в улыбке Роланд, после того как, наконец, фокусирует взгляд. Он вскакивает с кресла, выбегает из-за стойки и обнимает меня с такой силой, что мои ребра буквально трещат. – Привет, дружище! Добро пожаловать на волю! Как твои дела, черт тебя дери?

– Спасибо, нормально. С тобой увиделся – совсем похорошело, – шучу я.

На какое-то мгновение у меня мелькает опасение, что вырваться из жарких объятий Роланда будет непросто и для этого потребуется какой-нибудь хитрый маневр, однако проблема разрешается сама собой, едва он замечает Олли.

– Босс! – громогласно ревет Роланд, моментально забывая про меня и обрушивая всю массу своей нежности на Олли.

– Привет, Ролло, мы же виделись с тобой на прошлой неделе, – протестует мой приятель и делает все возможное, чтобы удержать влюбленного слона на расстоянии вытянутой руки.

– Да, здорово было… – ностальгирует Роланд и поясняет: – Мы отмечали выход Олли на свободу. Душевно посидели, правда, босс?

– Уж наверняка, – фыркаю я. – Я бы тоже не отказался от выпивки, да только, видимо, каждому свое.

– Ладно, Бекс, зачем пришел? – спрашивает Роланд. – Хочешь бесплатный пробный сеанс в клубе?

– Нет, спасибо, Ролло. В последний раз, когда я был на бесплатном пробном сеансе, мне выписали абонемент аж на четыре года. Наоборот, хочу кое-что забрать.

Роланд многозначительно кивает.

– Понял, идем со мной, – подмигивает он и ведет нас с Олли через холл в мужскую раздевалку.

– Что мы делаем, Бекс? – интересуется Олли.

– Собираемся проверить мою банковскую ячейку, – сообщаю я.

Мы подходим к длинному ряду металлических шкафчиков для одежды.

– Вот, – Роланд постукивает по крайнему шкафчику слева, – все на месте, в целости и сохранности. Два года под замком.

– Молодчина, Ролло! Уберег сокровище нации, – хлопаю я его по плечу. – Премного благодарен.

Роланд говорит, мол, нет проблем, и неторопливо возвращается в свой угольный забой, то есть на ресепшен.

– Неплохая банковская ячейка, – усмехается Олли.

– Дешевле, чем настоящая, верно? Кроме того, получаешь обратно свой полтинник. – Я засовываю ключ в замок, открываю дверцу и выковыриваю пальцем монету из лотка, наглядно подтверждая свои слова. – Если только какой-нибудь умник не подменил его на португальское эскудо, – добавляю я, с беспокойством разглядывая монету.

Гораздо хуже то, что моя заначка тоже исчезла. На месте денег лежит небольшой конверт, на котором от руки подписано: «Мешку Дерьма».

– Это тебе, – уведомляет Олли.

Я сразу узнаю почерк и с недобрым предчувствием вскрываю письмо.

Послание действительно от Мэл.

Дорогой Мешок Дерьма,

Я забрала твои деньги в счет квартплаты, которую ты мне задолжал, и переехала в Лидс. Если попытаешься найти меня, позвонить или хотя бы отправить рождественскую открытку (кстати, первую по счету), я расскажу полиции все, что знаю об ограблениях, которые ты совершил, от первого до последнего. Мне известны все подробности твоих грязных делишек; помимо этого, у меня сохранились несметные улики («несметные» – означает «до хрена»). Я больше не хочу тебя слышать и видеть. Никогда. Имей в виду, я не шучу. Риск – благородное дело, но если ты на пушечный выстрел приблизишься к Йоркширу, я устрою тебе такую сладкую жизнь, что ты взвоешь.

С ненавистью, Мэл.

P.S. Перед отъездом я трахнулась с Роландом (кстати, он был ужасно удивлен). Я хочу, чтобы ты думал об этом как можно чаще.

– Ни хрена себе, – выдыхает Олли. – Ты задолжал ей за квартиру три штуки?

– Спасибо, Ол. Я всегда знал, что ты правильно схватываешь общую картину.

– Что будешь делать?

Обдумав вопрос, я останавливаюсь на двух вариантах.

– Прежде всего извинюсь перед Ролло за то, что нечаянно наградил его хламидиозом, а затем, по всей вероятности, перейду к плану Б.

– Что еще за план Б?

Я сую руку в шкафчик и провожу пальцами по карнизу металлической дверцы: вуаля, второй ключ, от соседнего шкафчика. Я прошу Олли подвинуться в сторону и вставляю ключ в замок.

– Собираюсь заложить свой инструмент, – поясняю я.

Всяких полезных штук у меня наберется примерно на тысячу фунтов – сверла, алмазные резцы и разные другие спецприспособления, которые можно превратить в деньги. Надеюсь, их хватит, чтобы развязаться с Гассанами. В худшем случае это поможет мне выиграть время.

К сожалению, открыв дверцу, я обнаруживаю, что инструмент тоже исчез. Все, что лежит в шкафчике – это еще одна записка от Мэл:

Твои инструменты – на дне пруда, туда им и дорога. На твоем месте я бы сменила банк.

М.

Вот сучка!

Я бросаю смятую записку на пол и выхожу из раздевалки. Позади меня Олли шарит в лотке для монеты и окликает меня:

– Эй, Бекс, не хочешь забрать свой… злотый?

Честное слово, правду говорят: никто не способен на большую подлость, чем брошенная женщина! Ладно, допустим, я первым признаю, что был не самым лучшим кавалером, о котором может мечтать девушка, но ведь близкие отношения – это упорный труд, верно? Сплошные цветы, сладости и «Как прошел твой день, солнышко?» – попробуйте удержать все это в голове, особенно если вы в чем-то схожи со мной и на дух не выносите подобную пургу. Поймите меня правильно: я любил Мэл, на самом деле любил, но ведь любовь не означает, что надо каждую секунду целовать следы возлюбленной или стремиться жить по ее завышенным стандартам, когда и свои-то собственные, по большей части, трудно держать на уровне. Нет, серьезно, это уж слишком. Особенно для человека вроде меня, эгоистичного от природы.

Между прочим, это совсем не плохо – быть эгоистом. Множество успешных людей эгоистичны: торговцы, бизнесмены (и бизнес-леди), политики, футболисты, руководство многонациональных корпораций – все они вполне себе недурно поживают. Только эгоизм у этих ребят называется жестокостью и считается необходимым качеством, а если у тебя нет офиса, в котором можно околачиваться целый день, если ты пашешь до глубокой ночи и неделями не видишь подругу, то неожиданно оказывается, что ты подонок. Да еще снова пьяный! И где, кстати, твоя сберкнижка?

Знаете, это даже хорошо, что Мэл в конце концов ушла, потому что меня до смерти достало это ее отношение ко мне.

– Послушай, раз уж она умыкнула твои денежки, почему просто не оставила ключ в коробке? – недоумевает Олли. Приятель только что поравнялся со мной и отдал мне злотый. – То есть понятно, что Мэл этот ключ и нашла.

– Что? Оставить ключ в коробке и облегчить мне жизнь? Фигушки. Наверняка она сейчас сидит где-нибудь на облаке, смотрит на меня и писается со смеху, – говорю я.

– На облаке? Что ты мелешь, Мэл ведь жива-здорова!

– Не трави душу, Ол, у меня и так сегодня выдался тяжелый день.

Олли говорит, что все понимает, и вытаскивает мобильник.

– Ну что, давай позвоним Электрику? Скажем, что мы согласны провернуть несколько дел.

– Лучше дай-ка мне это… – Я отнимаю у него телефон и достаю из кармана Электрикову пачку сигарет с нацарапанным номером Гассанов, набираю. Посмотрим, не выгорит ли у меня другая сделка, более удачная, чем та, на которой настаивал Электрик, если взамен я предложу братьям кое-какую информацию о нашем общем друге. Когда на том конце берут трубку, внезапно выясняется, что мой план уже не нужен.

Я даю отбой, возвращаю Олли мобильник и велю ему идти за мной.

– Погоди, Бекс, что такое? Что он сказал? – сыплет вопросами Олли по пути к месту, где ведет свой бизнес Электрик. – Куда мы идем?

– На встречу с Омитом Гассаном.

Услышав о месте назначения, Олли резко тормозит. Я сгребаю приятеля за шиворот.

– Пойдем, все будет о’кей, – говорю я. Смелость оживает во мне с новой силой.

Глава 6
Плодотворные переговоры

Магазинчик Электрика располагается на углу, в конце стандартного уличного набора лавок. Газетный киоск, филиал почтового отделения, парикмахерская, шашлычная и два отдельных мини-рынка, которые выставляют в витринах фрукты и овощи, а продают исключительно выпивку. Заведение Электрика – тесная, пыльная лавчонка, одна из тех, что всегда прилепляются к ряду других магазинов, как правило, не приносят прибыли, но все равно открыты с раннего утра до позднего вечера.

Мы с Олли минуем ее и направляемся прямиком в шашлычную.

– Привет, парни, что желаете? – любезно приветствует нас из-за прилавка молодой турок, с театральной лихостью затачивая нож для нарезки мяса.

– Омит Гассан? – осведомляюсь я, и улыбка моментально пропадает с его лица.

– Нет, приятель, ты ошибся. Я не знаю человека с таким именем, – говорит турок, совладав с собой.

Олли переводит недоуменный взгляд с него на меня и интересуется, что, собственно, происходит.

– Его спроси, – советую я, однако мой друг не успевает воспользоваться шансом, поскольку за спиной молодого мастера по кебабам раздается телефонный звонок.

– Минуточку, ребята, – извиняется турок, потом говорит в трубку: – Шашлычная «Абра-кебабра», слушаю вас.

Я подношу к уху мобильник Олли и, не сводя глаз с турка, начинаю разговор.

– Омит, друг мой, здравствуй, это Бекс, – говорю я. – Знаешь, я тут подумал и решил не рвать задницу с возвратом компьютеров. Да, и три штуки тебе тоже не светят. Вместо этого позвоню-ка я, пожалуй, Гассанам и сообщу, что какой-то козел прикрывается именем Омита. Как тебе расклад? – Я сверлю взглядом турка, чье лицо теперь белее моего.

Для непонятливых вроде Олли поясню: разумеется, этот спец по кебабам такой же Омит Гассан, как я – Тони Сопрано. На самом деле он простой турок из простой кафешки, питающий слабость к радиоспектаклям и весьма недалекий – надо же, додумался устраивать телефонные розыгрыши с городского телефона прямо на рабочем месте.

«Омит» – полагаю, мы можем его так называть – роняет трубку на аппарат и бросается к двери, чтобы преградить нам путь.

– Постойте, не уходите, – торопливо бормочет он. – Это все Карл, Карл меня подговорил! – Карлом, кстати, зовут Электрика. – Он сказал, что хочет подшутить над своим хорошим приятелем. Я никому не хотел причинить зла. Я все для вас сделаю, все, что угодно, – скулит турок.

Мне противно смотреть на этого извивающегося червяка, поэтому я делаю уступку:

– Как сказал бы Омит Гассан, будь он здесь, ты – мой должник, приятель, и свой долг я с тебя так или иначе взыщу.

«Омит» на секунду задумывается, потом спрашивает, не желаем ли мы перекусить.

– За счет заведения, конечно, – поспешно уточняет он.

Предложение звучит чертовски заманчиво, я смягчаюсь:

– Ну, если ты угощаешь, отчего же нет? «Королевскую» порцию шаурмы с луком и соусом-чили, да не жалей мяса.

«Омит» суетится за прилавком: поджаривает хлебную лепешку, срезает здоровенные полоски мяса с слоновьей ноги, которая жарится на вертеле у окна.

– Завтра попрошу Белинду показать тебе, как починить ту штуку в сливном бачке, – великодушно говорит Олли. – Пригодится на будущее.

«Омит» подобострастно глядит на меня и спрашивает, не желаю ли я еще чего-нибудь.

– Нет, достаточно, – успокаиваю его я. – Каждую пятницу, до конца моих дней.

– Межу прочим, такая еда сократит тебе жизнь, – замечает Олли, но я еще не закончил с заказом и барабаню по прилавку, привлекая внимание «Омита».

– На двоих, пожалуйста.

Мы забираем две порции сочной, горячей шаурмы и выходим на улицу. Олли успевает дважды цапнуть себя за пальцы, торопясь расправиться с мясом. Я советую ему сдержать животный порыв и отдать шаурму мне.

– Зачем? – с опаской спрашивает он.

– Хочу кое-что продемонстрировать.

– Что еще ты собрался демонстрировать? – Олли не слишком по душе мое предложение и уж откровенно не нравится перспектива лишиться сытной еды, едва вонзив в нее зубы.

– Не бойся, твой обед никуда не денется, – обещаю я, однако мой друг чует неладное (а также, очевидно, запах бродячих кошек, шныряющих поблизости).

В общем, мне приходится по-всякому улещивать Олли и городить кучу вранья, прежде чем удается завладеть его шаурмой.

– За мной, – командую я и веду товарища мимо галереи лавок в угловой магазинчик Электрика. Колокольчик над дверью извещает хозяина о гостях; секундой позже шуршат шторы из пластиковых бусин и к нам выходит Электрик.

– Здорово, ребятки, я знал, что вы быстро… – радушно приветствует он нас и внезапно умолкает, увидев в моих руках шаурму. – Постой, Бекс… – робко лепечет Электрик.

– Привет, старик, – здороваюсь я, поднимаю руки над головой и начинаю яростно размахивать обеими порциями шаурмы, отчего горячее жирное мясо и пропитанные соусом овощи разлетаются по сторонам, пачкая стены, двери, окна, вентиляторы, телевизоры, чайники, шторы – короче, абсолютно всё. Даже Электрику достается фаршем в морду, после того как я дотягиваюсь до вентилятора на верхней полке, врубаю его на полную катушку и скармливаю электроприбору остатки шаурмы, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Увидимся в следующую пятницу, – назначаю свидание я, затем выбрасываю промасленные салфетки и пакеты в мусорную корзину (в надежде, что Электрик оценит иронию) и удаляюсь.

У выхода мой взгляд падает на прелестную табличку: «ВХОД С ЕДОЙ И НАПИТКАМИ ЗАПРЕЩЕН». Я прячу улыбку.

– Чтоб ты сдох! – утробно рычит Электрик мне вслед.

Довольный, я направляюсь к пабу. Олли догоняет меня и напоминает, что я обещал вернуть его порцию.

– Все верно, – отвечаю я. – Ты знаешь, где ее найти.

Олли надувает губы.

– Мудак ты все-таки, Бекс.

В ответ я лишь пожимаю плечами:

– Это я уже слышал. И наверняка еще не раз услышу.

– Так что, ты на самом деле вышел из игры? – донимает меня Олли.

Я замедляю шаг и поворачиваю голову.

– Послушай, старик, вышел я или нет, как-нибудь сам разберусь, если, блин, не возражаешь. В любом случае решать только мне. Не тебе, не Электрику, не Соболю и, конечно, не Рори Бремнеру из шашлычной. Если уж Мэл со своими классными сиськами и занудными поучениями не смогла меня переломить, думаешь, это под силу вам? Я – сам себе хозяин, всегда им был и буду.

– Эй, я вовсе за тебя не решаю! Вообще-то я думал про себя, – пожимает плечами Олли.

Как обычно, он ни хрена не понял.

– Поди прочь, – деланно прогоняю его я.

Если честно, не знаю, сговорился ли мой друг с Электриком, чтобы побудить меня вернуться к старому ремеслу. В любом случае давил он на меня не хило. Вне зависимости от мотивов – благородных или наоборот, – Олли пытался воздействовать силой, а это далеко не лучшая идея. Родственники, учителя, подружки и друзья – сколько себя помню, все хотели, чтобы я плясал под их дудку, но если есть в мире вещь, которая заставит меня сунуть в зубы сигарету и упрямо скрестить на груди руки, то это щелканье хлыста над моим ухом. Наверное, из-за этого я и стал таким, каким стал. Если бы в детстве меня предоставили самому себе, возможно, к этому времени я был бы уже солидным врачом или управляющим в магазине электротоваров «Диксон».

– Злишься? – читает мои мысли Ол.

– Злюсь? С чего бы? – изображаю удивление я.

– Не можешь смириться, что Мэл стырила твою заначку?

– Да нет, – поразмыслив, отвечаю я.

– Тогда в чем дело?

Мне страшно не хочется откровенничать и выставлять напоказ свое личное несчастье в отсутствие студийных камер, софитов, оживленной публики и выхоленного ведущего, в которого при случае можно запустить стулом, и все же я пытаюсь поделиться с другом – может, почувствует, как мне сегодня хреново.

– Понимаешь, Ол, несмотря на все превратности судьбы, я не могу поверить, что Мэл меня бросила. Просто в голове не укладывается. Пускай мы с ней ругались по десять раз на дню, а в Рождество – все двадцать, но в конечном счете я ведь ее любил. Она была… моей жизнью. Моей единственной любовью.

– Знаю, приятель, знаю, – сочувствует Олли.

– Правда?

– Да, вы с Мэл всегда были родственными душами.

– Гораздо больше. Она была для меня всем. Вообще всем.

Олли грустно кивает.

– Хочешь, я попрошу Белинду свести тебя с какой-нибудь девчонкой?

– Хочу, – одобряю предложение я, удивляясь, чего мы теряем время. – Она все еще дружит с той шлюшкой, у которой проколотые соски и обвислая задница? Давно хотел с ней перепихнуться.

Прежде чем Олли успевает напомнить мне, что эта самая шлюшка – его сводная сестра (черт, всегда забываю!), наше внимание привлекает частый топот, приближающийся с конца улицы.

Мы оборачиваемся и видим Норриса, который выныривает из-за угла, придерживая обеими руками свой полицейский шлем, и мчится в нашу сторону.

– Гляди-ка, Норрис, – оживляется Олли. – Эй, Норрис! Куда торопишься, бездельник?

– Извини, спешу, – выдыхает беглец и проносится мимо.

Топот еще одной пары ног заставляет нас вновь повернуть головы. Вслед за Норрисом из-за угла вылетает Соболь, на лице которого запечатлена мрачная решимость.

– Добрый день, сержант! – окликаю я Соболя, когда тот пробегает мимо нас. – Как дела?

– Неважнецки, – на ходу бросает он через плечо.

Мой рот уже расползается в злорадной улыбке, как вдруг улица опять взрывается топотом, на сей раз более сердитым и мощным. Оглянувшись, мы видим целую толпу отмороженных выходцев с Ямайки, населяющих квартал Стива Билко, в руках у которых крышки от мусорных баков, а в выпученных глазах – жажда крови.

– Смерть свиньям! СМЕРТЬ МЕРЗКИМ СВИНЬЯМ! – во всю глотку орут они и сверкают злобно оскаленными зубами, по всей видимости, решив, что мы заодно с копами.

– Мать твою! – в один голос взвизгиваем мы с Олли и стремглав улепетываем вслед за Норрисом и Соболем (сволочи, не могли предупредить!) вверх по улице. Блин, главное – как-нибудь добежать до центра.

Забавная штука – у меня больше нет Мэл, нет ни работы, ни денег, ни дома, однако по-прежнему хватает причин удирать во все лопатки. Полагаю, это неотъемлемая часть пестрого калейдоскопа жизни, но все же… почему так? И от чего я буду спасаться бегством завтра? Что бы это ни было, в конце концов, оно меня настигнет. Обычно так и случается.

От себя не убежишь.