Текст книги "Новый дневник грабителя"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3
Враг у ворот

– Ты и вправду можешь подделать подпись Делакруа? – любопытствует Олли, глядя, как я аккуратно копирую росчерк Клода с футбольного стикера на записку, которую только что сочинил.

– Для тринадцатилетнего идиота, у которого руль залило водой, сойдет. Я же не собираюсь выставлять подделку на «Сотбис».

Я успеваю закончить свое произведение как раз к тому времени, когда школьный звонок на другой стороне улицы возвещает о конце урока. Олли за рулем фургона беспокойно постукивает пальцами по баранке, потом спрашивает, могу ли я воспроизвести подпись Клода еще разок.

– Блин, ты опять распускаешь нюни по поводу того, что тебя турнули с работы?

– Ах, прости, если докучаю.

– Поверь, это лишь временный перерыв.

– Тебе-то откуда знать?

– Думаешь, много найдется в этом городе дураков, которые захотят оставаться трезвыми в субботу вечером? Не волнуйся, глазом моргнуть не успеешь, как тебя возьмут обратно, – уверяю я, но Олли продолжает дуться.

– «Я – приятель вышибалы», – со злой гримасой передразнивает он меня и глухо ругается себе под нос.

Стук в боковое окошко нарушает волшебство момента. Мы с Олли оборачиваемся и видим молодую мамашку, которая жестами велит опустить ветровое стекло. Я прилагаю некоторое усилие к рукоятке и спрашиваю у мамашки, в чем дело.

– Скажите, вы ожидаете своих детей из школы? – выпытывает она.

– Нет, ваших, – мгновенно острит Олли.

Мамашка, понятное дело, бледнеет, роняет челюсть и в состоянии, близком к истерике, катится прочь предупредить всю отару о том, что за высокой травой в засаде притаились свирепые львы.

Олли невероятно доволен собственной выходкой.

– Идиот, зачем ты это ляпнул? – рычу я.

– Просто хотел пошутить. Я же не виноват, что у некоторых хреновое чувство юмора, – отмахивается он.

– Буду иметь это в виду, когда вся округа сбежится сюда с вилами и горящими факелами.

Я стараюсь высмотреть, куда подалась молодая овца, и в это время различаю в толпе Уэйна.

– Гляди, вон он!

Выскакиваю из машины, машу рукой.

– Уэйн!

Заметив нас, мальчишка подходит к фургону.

– Привет, Бекс, – здоровается он со мной, потом с Олли: – Привет, Эйнштейн!

– Как себя чувствует велик? – ударом на удар отвечает тот.

Странные у них отношения. Уэйну нравится Олли, но еще больше ему нравится подкалывать моего друга. Вероятно, потому, что Олли – добряк и простофиля, Уэйн покусывает его, готовясь к взрослой жизни. Ну, знаете, как все волчата.

– Тихо вы, оба, – приструняю их я. – В общем, Мэл нам обо всем рассказала, мы встретились с Клодом, ему очень неприятно, что так вышло, он жутко переживает.

Новость расстраивает Уэйна до глубины души.

– Бедный Клод! – печально произносит он. Маленький лицемерный засранец!

– Короче, он просил в виде извинения передать тебе вот это. – Я достаю из кармана сложенный вчетверо листок и отдаю мальчишке.

– «Дорогой Уэйн, – читает он, – прости, что выбросил в речку твой велосипед. Всего наилучшего…» – Родственничек Мэл морщит лоб, щурится, потом поднимает глаза на меня. – Дальше не могу разобрать.

– Здесь написано «Клод Делакруа». Это его подпись.

Уэйн присматривается повнимательней.

– Нет, не его.

– Его.

– Не его!

– Его! – Я предъявляю футбольный стикер, чтобы доказать несомненное сходство моего произведения с оригинальной подписью футболиста. – Видишь, один в один.

Уэйн сравнивает подписи.

– Очень похоже.

Черт, я сам себя подставил!

– Ладно, не важно. Мы не только из-за этого за тобой приехали. Хочешь новый велик?

– Вы купите мне новый велосипед?

– Ага. Кредитка всегда при мне, – подмигивает Олли, распахивая полу куртки и демонстрируя болторез. – Без нее из дома не выхожу.

– И поделим чек на троих, согласен? – предлагаю я. Наш маленький лорд Фаунтлерой не просекает фишку.

– Я не хочу, чтобы вы крали для меня велосипед, – протестует он. – Все, что мне надо – это новый велик взамен старого и извинение от придурка, который его утопил.

– Мы этого и добиваемся, – говорю я, понимая, что мой план трещит по швам. – А хочешь, подбросим тебя до дома? Кстати, у нас в машине чудесные щенки.

– Надеетесь втюхать мне ворованного щенка?

Я делаю «стальной захват» и ерошу мальчишке волосы. Ему это всегда ужасно нравилось. Или не нравилось. Не помню.

В общем, мы уже собираемся сесть в фургон, как вдруг видим, что к нам несется новая приятельница Олли, молодая мамаша. Она вопит во все горло, требуя, чтобы мы остановились, и собственной тушкой пытается перегородить дорогу фургону.

– Стойте! Стойте, кому говорят! На помощь! Полиция! На помощь! – верещит эта чокнутая.

Я убеждаю ее, что мы не делаем ничего плохого, и советую успокоиться.

– Все в порядке, мэм. Мы знаем этого мальчика. Это племянник моей девушки.

– Двоюродный брат, – поправляет Уэйн.

– Что? А, без разницы. В общем, все нормально, мы с ним знакомы, – повторяю я.

Уэйн выглядывает из фургона и на мгновение у меня мелькает наивная надежда, что сейчас он подтвердит мои слова, однако этот болван ухмыляется мамашке и выдает:

– Они хотят снять меня в детском порно и выложить ролик в Интернете.

Как вы знаете, я не первый год нахожусь по ту сторону закона и повидал немало полицейских машин, оперативно подъезжающих по сигналу бдительных граждан, но чтоб сразу столько патрульных тачек оказалось в одном месте меньше чем за полминуты, – такого, признаюсь, мне не доводилось видеть за всю жизнь. И хорошо, что пригремели копы, иначе от нас с Олли остались бы только рожки да ножки. Крики, визги, раскачивание фургона, злобные морды, рвущиеся в салон. Если наш мир когда-нибудь захватят страшные зомби (помните, как в «Рассвете мертвецов»), я буду на шаг впереди остального человечества в плане опыта, потому что уже примерно представляю, как все произойдет. Не вообразите только, что мне этого хочется.

– Скажу по секрету, это просто чудо, что меня не заклеймили с ног до головы! – негодую я, глядя, как копы уговаривают последнюю кучку линчевательниц разойтись по домам.

– Ну, пошутил, ну, что такого? – пожимает плечами Уэйн. – Я же не виноват, что у них хреново с чувством юмора.

– Вот и я про то же, – поддакивает Олли.

Подошедший Соболь приказывает констеблю Беннету снять с нас наручники и отпустить.

– Похоже, буря улеглась, но на твоем месте, Бекс, я бы пару недель не ходил в школу, – лыбится Беннет.

– Не волнуйся, Том, я разберусь, что мне делать. А если этот юный комедиант хочет новый велик, пусть вырезает штрих-коды с коробок с овсяными хлопьями, – хмуро говорю я.

– Вы, молодой человек, как я посмотрю, тоже за словом в карман не лезете, – обращается Соболь к Уэйну. – Яблочко от яблони, а?

– Он мне не родня, – отрекается Уэйн. – Просто трахает мою двоюродную сестру.

Ладно, засранец, я тебе это запомню.

– Видите? – печально развожу руками я. – У нынешней молодежи совершенно нет уважения к старшим.

– Сколько тебе лет, Уэйн? – не отстает Соболь.

– Что, хотите прикинуться моим ровесником и закидать меня письмами по электронке? – хихикает мальчишка.

– Прелестный ребенок, правда? – обращаюсь я к Соболю, глядя на его перекошенную от злости физиономию.

– Так точно, паршивец. Давайте сматывайте удочки, все трое.

Действия полиции не вызывают одобрения у толпы, особенно у той истеричной мамашки, которая «не поняла» шуток Олли и Уэйна.

– Неужели вы собираетесь их отпустить? Арестуйте их! Заберите в участок! – визжит она, предаваясь любимому занятию нации, а именно раздаче указаний сотрудникам полиции.

– Не волнуйтесь, голубушка, эти двое не опасны для ваших детишек, – старается умиротворить ее Соболь. – А вот за кошельком и сумочкой присматривайте получше.

Молодая стерва, однако, твердо намерена на ком-нибудь отыграться и, недолго думая, избирает своим объектом сержанта Хейнса.

– Не смей называть меня голубушкой, самодовольный наглец! – кидается она на Соболя, точно Эммелин Панкхёрст в разгар ПМС.

Соболь недоуменно смотрит на меня, словно спрашивает, что сделал не так.

– Это ее нужно арестовывать, а не нас, – высказываю я свое мнение.

– Эй, вообще-то я не ворую сумочки, а охраняю! – неожиданно вмешивается Олли.

Глава 4
Чуть позже в пабе

– Симпатичная записочка, я и сама могла бы такую накорябать, – оценивает Мэл мое произведение. Мы сидим в «Барсуке», потягиваем пиво.

– Чего же не накорябала?

– Потому что нам надо не грубо подделанное извинение от тебя, а настоящее от Делакруа.

– Ага, – вставляет Уэйн, на секунду отвернувшись от бильярдного стола, чтобы поддакнуть сестрице, после чего одним ударом загоняет два красных шара и в придачу сбивает мой желтый. Сволочь.

– Что ж, смиритесь – сорок штук в неделю дают право никогда не извиняться, – разочаровываю их я.

– Охренеть, сорок тысяч в неделю. Просто представить трудно, – вздыхает Белинда, выпустив изо рта гнутую соломинку.

– А я теперь даже сорок фунтов в неделю представить себе не могу… И все благодаря моему лучшему другу, – жалуется Олли. Видимо, он решил раскусить эту кость пополам.

– Все по-честному, Ол. Ты же на самом деле попросил Роланда пропустить в ВИП-зону постороннего, так что пенять не на кого, – подколкой на подколку отвечаю я. Уже два дня капает мне на мозги, сколько можно!

– И меня выгнали, – сочувственно произносит Роланд.

– Нет, Ролло, тебя выгнали после того, как нашли спящим на куче пальто, – изобличает его Олли.

– Я что, должен бодрствовать всю ночь до утра?

– В общем, факт остается фактом: извинений от Делакруа мы не добились, – вмешивается Мэл.

– Да ладно тебе. Господи, развести такую бодягу только из-за того, что чувак швырнул велик в воду, а вас двоих поперли из клуба! Кого это волнует? Меня – уж точно нет, – ворчу я, раздраженный тем, что из-за общего нытья не могу сосредоточиться на игре. Словно в доказательство, я прохлопываю простой снукер, цепляю красный шар Уэйна и вдобавок промахиваюсь по черному. – Блин!

Наконец, находится человек, готовый меня поддержать.

– Мне он тоже показался симпатичным. Даже пригласил нас в следующее воскресенье на ленч со всей командой, – сообщает Белинда.

– Ах, да что ты говоришь? – притворно удивляется Олли.

– Нам обещано чудесное жаркое, – расцветает Белинда, но осекается, заметив, что Олли поперхнулся пивом. – А что?

– У кого-нибудь есть перчаточные куклы? – усмехаюсь я.

– По-моему, это тебе нужно объяснять все на пальцах, Бекс, – продолжает давить на меня Мэл.

– Что ты имеешь в виду?

– Ради всего святого, раскрой глаза! По-твоему, откуда мне стало известно, где будет Делакруа вечером в субботу? От него самого! Он пригласил меня в кабак, когда в последний раз был в офисе. «Отделайся от своего парня, крошка, и приходи на свидание, – копирует Клода Мэл со своим коронным акцентом в духе „Алло-алло“. – Увидишь, на что способен настоящий мужик, маленькая шлюшка».

Короткое представление производит на Белинду неизгладимое впечатление.

– Ну ты даешь! Точь-в-точь Делакруа.

– Понятно, – подаю голос я. – Тебе, наверное, было жутко неприятно.

– Тебя даже это не волнует, правда? – злится Мэл.

– Он ведь все равно не добился успеха, – возражаю я. Мало ли, что Клод приглашал мою девушку. Приглашать-то не запрещается!

– Кажется, ты сам здорово увлекся этим типом! – гневно сверкает глазами Мэл.

Я понимаю, что пришло время для наглядной демонстрации, хотя бы и на пальцах.

– Смотрите все сюда, – объявляю я и утаскиваю последний красный шар Уэйна с игрового стола за полсекунды до того, как он собирается по нему ударить.

– Эй, поставь обратно! – требует он.

– Не вопи, он нужен мне для схемы. – Я обращаюсь к публике: – Всем хорошо видно? Представьте, что этот красный шар – Клод Делакруа, – разжевываю я, специально для тех, кто в танке. У Роланда уже возникли вопросы, но я игнорирую его поднятую руку и продолжаю: – А эти желтые… – я показываю на шесть шаров, которые остались на столе, – …его противники. Так вот, все желтые, вместе взятые, боятся одного красного гораздо больше, чем он – их. Из-за своей надменности, которая делает его этаким богом в песочнице, он иногда позволяет себе обходиться с людьми по-хамски. И что в данном случае мы можем предпринять? – Я обвожу взглядом аудиторию и возвращаю красный шар на стол.

– Эй, он не там стоял! – негодует Уэйн.

– Там, там.

– Что-о? В положении снукера за черным? Не заливай!

– Ах! – Я изображаю озабоченность, затем ударяю кием по шару. – Наверное, эту партию придется отменить.

– Привет, ребята, – доносится сбоку неприятно знакомый голос. – Обсуждаете Делакруа?

– Тебе какое дело, Норрис? – огрызаюсь я.

– Никакого, просто чуть не с улицы слыхать, как вы ноете, – фыркает Норрис.

– Это они ноют, – уточняю я.

– Не важно. В общем, что бы там между вами ни было, можете забыть про чувака. Его сослали в страну соломенных осликов, – утешает меня Норрис.

– Чего-чего?

– Гляди, вон как раз по телику про него говорят! – Норрис тычет пальцем в угол, где висит телевизор, по которому транслируется спортивный канал.

И действительно: за большим столом сидят Клод, его агент, пресс-секретарь и менеджер «Барселоны». Последний доволен, как будто только что выиграл миллион в лотерею.

– Что еще за хрень?

Я хватаю пульт и делаю погромче. Клод разливается соловьем перед прессой, направо и налево сыплет комплиментами. «Для меня огромная честь играть в таком великом клубе, как „Барселона“. Теперь у меня есть все шансы побороться за мировые футбольные трофеи. В детстве я был страстным болельщиком испанского футбола и особенно „Барселоны“», – заявляет он, озаряемый беспрерывными вспышками фотокамер.

– Вот брехло! – возмущаюсь я.

– Норрис, что у тебя с лицом? – интересуется Мэл, разглядывая смачный фингал у него под глазом.

– Это все они, кореша-бандиты, – жалуется Норрис, указуя обвиняющим перстом на Олли и Роланда.

– Должен же кто-то охранять женские сумочки, верно, Ролло? – охотно признает Олли.

– О да, – с гордостью соглашается Роланд. – Мы были прямо как два ковбоя из того фильма.

– Точно, – кивает Олли, потом спохватывается: – Эй, не подумайте чего! Он имеет в виду Бутча и Сандэнса, а не сладкую парочку из другого кино.

– И кто же из вас Бутч? – хихикает Уэйн.

– Я подам на вас в суд, – грозится Норрис. – Нападение с нанесением телесных повреждений, ага.

Мэл дает бесплатную юридическую консультацию:

– В таком случае тебе следует знать: ничто не вызывает более бурного сочувствия у судей, чем карманник с хорошим фонарем под глазом. Отсудишь миллион, если попадутся правильные присяжные.

– Невероятно! Чертов Иуда, убить его мало! – негодую я, когда ко мне вновь возвращается дар речи.

Клод уже напялил майку «Барселоны» и подобострастно слюнявит эмблему клуба, точно так же, как два года назад лобызал эмблему «Арсенала». Я унижен, предан и раздавлен.

Одно дело – пытаться поцеловать мою девушку, и совсем другое – облизывать эмблему чужого клуба. Двуличный подонок!

– В смысле, его мало убить за то, что он осмелился покинуть «Арсенал»? – цепляется к моим словам Мэл.

– Ну да, и за то, что приставал к тебе и окучивал Белинду, плюс за то, что по его вине Олли потерял работу. – Я собираю в кучу все обвинения, чтобы задобрить толпу. – А главное, Уэйн заслужил, чтобы перед ним извинились по-настоящему.

– Не парься, Бекс, я все равно знал, что ты будешь жулить, когда начнешь проигрывать, – пожимает плечами Уэйн.

– Да нет, я не себя имел в виду. Надо выколотить извинения из Делакруа. Давно пора немного сбить спесь с этого ублюдка. Вы в команде или как?

– Бекс, мы в команде с самого начала. Это ты бежишь за автобусом, размахивая драгоценным шарфиком Клода, – язвит Мэл.

– Все-таки хорошо, что я здесь. Без меня у вас дело что-то не клеится, – небрежно замечаю я.

– Напомни еще разок, почему я с тобой встречаюсь? – прищуривается Мэл.

– Потому что я – генератор идей.

– У тебя есть идея? – оживляется Олли.

– Пока только проблеск. Но если помахать на меня газеткой, то в следующий раз, когда я буду прочищать уши, ватные палочки непременно вспыхнут.

– Что и чем ты собрался прочищать? – морщит лоб Олли.

Я объявляю всеобщую мобилизацию:

– Мэл, детка, можешь узнать, в каких вопросах Чарли представляет интересы Клода?

– Постараюсь потихоньку выяснить.

– Да уж, сделай одолжение. Теперь ты, Уэйн: попробуй в последний раз воззвать к лучшим чувствам Клода, о’кей?

– Нет у него лучших чувств, – хмуро бурчит Уэйн.

– Скорее всего нет, но надо попытаться.

Олли воодушевляется духом товарищества и испытывает потребность высказаться:

– Как здорово, что мы вместе. Общая цель и все такое! Нет, правда, здорово.

– Один за всех и все за одного, босс? – подмигивает Роланд и заключает в объятия своего любимого друга.

– Ты прав, Ролло, – соглашается Олли.

К сожалению, с такими приятелями, как у меня, подобные моменты сплоченности заканчиваются очень быстро. Все портит Белинда, которая вдруг восклицает:

– Эй, а куда подевалась моя сумочка?

Глава 5
Трогательное расставание

– Конечно, последнее слово за вами, Клод, но Чарли убежден, что попросить обычного извинения – в ваших же интересах, – говорит Мэл в телефонную трубку.

За пять миль от нее Клод Делакруа стоит на прекрасном зеленом участке площадью десять акров, на котором разместился роскошный особняк с семью спальнями, прелестный пруд, где плавают декоративные карпы, и безупречный английский садик. Хозяин не замечает окружающего великолепия: он слишком взбешен. Клод не видит ничего, кроме царапины на дверце «ламборгини» (выросшей в его воображении под стать ярости) и ухмыляющейся рожи дерзкого маленького говнюка, рассчитывающего, что великий Делакруа будет валяться у него в ногах, моля о прощении. За что? За сраный велик, который Клод швырнул в речку и за который уже расплатился?

Кто заплатит за устранение царапины на его машине? Уж конечно, не этот малолетка, а он, Клод. По оценке специалиста, нужно будет всего лишь пройтись по краске полирующим составом, но это к делу уже не относится. Важно то, что мальчишка нанес ущерб имуществу Клода Делакруа, а Клод, в свою очередь, отыгрался на велосипеде. Будучи более порядочным человеком, чем этот засранец, Клод выписал чек на покупку нового велика (по рекомендации Чарли). А этот гаденыш в придачу требует извинений!

Нет, его наглость зашла слишком далеко. Что ж, если он хочет войны, то получит ее. Еще не родился на свет тринадцатилетний сопляк, который сумеет заткнуть за пояс Клода Делакруа!

– Дорогуша, если твой мальчишка, черт побери, хочет проблем, Чарли может таскаться с ним по всем судам в этой стране, до тех пор пока его семейка не разорится и не перейдет жить в одноместную палатку, а потом я сделаю так, что не останется даже палатки! – в общих чертах обрисовывает стратегию Клод.

– Мистер Делакруа, если мальчик обратится в прессу, это может негативно повлиять на ваш переход в «Барселону». Широкая огласка… – продолжает урезонивать футболиста Мэл, однако плевать он хотел на резоны.

– В Англии, но не в Испании. Испанцам начхать на эту ерунду. Наоборот, там встанут на мою сторону, когда узнают правду. Пускай твой кузен треплет языком сколько угодно, – презрительно говорит Клод, направляясь к крыльцу.

– Еще не поздно, мистер Делакруа. Мальчик сейчас находится рядом со мной. Если хотите, я могу передать ему трубку. – Мэл смотрит через стол на Уэйна.

– Рядом с тобой? – Клод умолкает, сознавая, что его дом кишмя кишит болтливыми чужаками – рабочими из фирмы по перевозке имущества, и вовсе ни к чему им слышать его обращение к маленькому наглецу. – Хорошо, соединяй, только извиняться я буду на французском, – вздыхает он.

– Клод хочет поговорить с тобой. Держи. – Мэл отдает трубку Уэйну.

– Алло, – говорит подросток.

– Привет, парень, – вкрадчиво произносит Клод. – Пардон за выражение, поцелуй меня в зад, гребаный ублюдок, мать твою!!!

Клод нажимает кнопку отбоя и довольно хихикает. Так-то!

На другом конце Уэйн с сожалением качает головой, глядя на Мэл.

– Ты была права, он и не собирался просить прощения…

– Так даже лучше. – Мэл останавливает запись и снимает с телефонной трубки микрофон на присоске. – В случае чего эта запись нам очень пригодится.

Чарли высовывает из кабинета блестящую лысину, желая переговорить со своей помощницей.

– Послушай, Мэл… – Тут он замечает Уэйна: – Добрый день, юноша. Получил свой чек?

– Да, Чарли, спасибо.

– Прекрасно. Смотри, не истрать все деньги на карамельки, – подмигивает Чарли.

– Как, целых четыреста фунтов?

– Вполне допустимый вариант. Я бы, например, так и поступил, – признается Чарли, мысленно трансформируя компенсацию Уэйна в массу, объем и ассортимент.

– Вы что-то хотели, Чарли? – спрашивает Мэл.

– Просто проверял, закончила ли ты говорить с Клодом. Мне тоже надо перекинуться с ним словечком.

– Могу набрать его номер для вас.

– Не нужно, я сам позвоню, – машет рукой Чарли, намереваясь вернуться к себе в кабинет.

– Чарли, гм… В приемной вас кое-кто ждет. Насчет Клода, – осторожно сообщает Мэл, затем многозначительно кивает: – Еще одна жертва.

– Вот как? – Чарли заглядывает за угол, в приемную, и видит молодую леди в туфлях на шпильке, коротенькой юбке и в слезах.

– Этот футболист, он… Он домогался меня… – Белинда едва не задыхается от рыданий.

– Правда? – изгибает бровь Чарли. – Будьте любезны, зайдите ко мне, мы побеседуем об этом. – Прежде чем скрыться за дверью, Чарли оборачивается к Мэл и вполголоса произносит: – Мэл, солнышко, принеси, пожалуйста, чековую книжку.

Белинда прошмыгивает мимо него в кабинет, «сверкая» трусиками из-под подола микроюбки; тонкая ткань блузки не справляется с задачей по прикрытию пышной груди. Чарли быстро производит в уме пересчет и отдает Мэл другое распоряжение:

– Впрочем, лучше принеси «малую кассу» с наличными. Да, и звякни Клоду, скажи, что люди из конторы по перевозке задерживаются. Вчера ночью кто-то пробрался в их гараж и залил клеем замки во всех фурах.

– Хорошо, сейчас я ему позвоню, – обещает Мэл.

Клод Делакруа сидит в своем персональном баре и наблюдает за рабочими из транспортной конторы, которых нанял для перевозки вещей. Как все британцы, они глупы и ленивы. Клод осведомлен об этом, поэтому специально сидит здесь и следит, чтобы разгильдяи не отлынивали от работы и не устраивали перерывы на чай каждые пять минут. Он мечтает убраться из Англии, этой серой и унылой дыры, как можно скорее и хочет, чтобы всё самое ценное прибыло вместе с ним в Испанию в целости и сохранности.

Один из рабочих волочит большой деревянный ящик к ручной тележке. Заметив это, Клод подскакивает на месте:

– Эй, аккуратнее с этим ящиком, в нем очень дорогие вещи! – предупреждает он.

– Да? – Рабочий оборачивается и таращит глаза на Клода.

– Чего зенки вылупил? – раздражается тот и отводит взгляд, чтобы избежать визуального контакта. Клод очень не любит встречаться глазами с людьми, особенно с теми, кого считает ниже себя по положению. Так было всю жизнь: официант или продавец в магазине произносили «пожалуйста» или «спасибо», но их взгляд говорил «да пошел ты!», а если Клод жаловался администрации, то выставлял себя в глупом свете. Теперь-то его люди заботятся о том, чтобы никто не пялился в лицо Клоду Делакруа. Чарли должен был дать соответствующее указание и этим бездельникам, но они, видимо, оказались слишком рассеянными или, наоборот, слишком дерзкими. Ничего, Клод их еще проучит. Когда все вещи будут вывезены, он накажет рабочих за наглость.

– Простите, – бормочет провинившийся и отворачивается.

– Учти, этот ящик для меня дороже всего, – сообщает Клод, – дороже, чем телик за пять тысяч фунтов. Это очень, очень ценный ящик, понял? Обращайтесь с ним как можно аккуратнее.

Строгий хозяин возвращается в бар; рабочий ерошит чуб и мелом ставит на ящике пометку, бурча себе под нос:

– Тогда, пожалуй, мы вынесем его в первую очередь. – Он оборачивается и подзывает напарника, стоящего метрах в трех от него: – Эй, Дэйв, помоги-ка мне!

Напарник не реагирует.

– Дэйв! – зовет рабочий, потом вытаскивает из кармана тряпку и кидает ею напарнику в затылок. Тот с недоуменным видом оглядывается.

– Чего? – спрашивает Олли, не совсем допирая, почему я называю его Дэйвом.

– Иди сюда, поможешь мне перенести ящик.

Мы поднимаем тяжелый ящик и осторожно несем через коридор к парадной двери, а по пути встречаем еще парочку знакомых, переодетых рабочими.

– Бекс, закончатся когда-нибудь его пожитки или нет? – хнычет Роланд. Он заворачивает большие дорожные часы, инкрустированные драгоценными камнями, в пузырчатый целлофан и укладывает в коробку.

– Нет. Кстати, только что звонила Мэл. Она предупредила, что у нас осталось не больше получаса, поэтому хватай, что поценней, и сматываемся.

– А как узнать, что поценней?

– Очень просто. Возьми что-нибудь в руки и притворись, что сейчас уронишь. Клод мигом примчится и скажет, сколько это стоит.

Мы проходим мимо Норриса, который хмуро косится на нас исподлобья. Честно говоря, одарить нас любым другим взглядом ему сейчас затруднительно, поскольку оба его глаза украшены фингалами. Второй «фонарь» Норрис заработал, противодействуя воссоединению Белинды с ее сумочкой.

– Работай, раб, солнце еще высоко, – с удовольствием издевается над ним Олли.

– Ха-ха, умереть со смеху, – шипит Норрис. – Посмотрим, кто из нас посмеется, Ол, когда я подключу к делу своего адвоката!

– Я думал, твой адвокат пообещал вырвать тебе ноги, если еще раз тебя увидит, – напоминает Роланд.

– А ты вообще заткнись!

Мы загружаем деревянный ящик в фуру, которую позаимствовали специально для этого случая. Меня терзает сильное искушение заглянуть внутрь и узнать, что же именно Клод считает своим самым большим богатством, однако дел еще много, а времени – в обрез.

– Блин, я устал, как собака, – жалуется Олли, утирая пот со лба.

Тоже мне, помощничек. Мы не пробыли здесь и двадцати минут.

– Та еще работенка, да? А представь, если бы мы занимались погрузкой по-настоящему, за одну зарплату. Ты бы, наверное, совсем скис, – замечаю я.

– Да я бы вообще не заморачивался, – пожимает плечами Олли.

– Что, отказался бы помочь мистеру Делакруа с переездом?

– Эй, вы двое! – окликает нас Клод из окна на втором этаже. – Нечего лодырничать. За работу, живо, живо!

– Эксплуататор чертов, – презрительно бросает Олли. – Неужели не видит, что мы и так из сил выбились, тыря его барахло?

Час спустя мы распахиваем дверцы фуры перед задним входом в лавку Электрика и хвастаемся добычей. Электрик весьма впечатлен:

– Боже святый, сколько же у вас тут всего!

– Много. Делакруа нас просто загонял, – говорю я. – Сможешь толкнуть?

– Смочь-то смогу, не вопрос. Только вряд ли выручу за это приличные деньги, – сомневается Электрик. Вполне себе предсказуемо, надо заметить.

– Эй, давай без научной фантастики, – протестует Норрис. – Один этот телик тянет на пять штук.

– О да, за эти деньги у меня оторвут его с руками! Ко мне сюда специально ходят покупать телики по пять тысяч фунтов, правда, сынок? – фыркает Электрик, потом замечает полный комплект «фонарей» под глазами у Норриса. – Маска, я вас знаю?

– Короче, нам причитается половина твоей выручки, – подвожу черту я, рассудив, что в любом случае от этого сквалыги больше не обломится.

– В самом деле? – Электрик не прочь еще немного сбить цену.

– Оставим торги на потом, дружище. Нам надо побыстрее избавиться от фуры, – говорю я.

– Ладно, – соглашается Электрик. – Заносите товар в лавку. И не забывайте вытирать ноги. В прошлый раз кто-то из вас ступил в собачье дерьмо и разнес его по всему дому!

– А-а, это был я, – радостно признается Роланд.

Через час мы бросаем фуру в рощице неподалеку от шоссе, а еще через два копы её находят. Среди прибывших на место Соболь, наш старый друг констебль Беннет и сегодняшняя звезда, его высочество Клод Делакруа. Соболь никак не разберет причин странного поведения Клода; общение с известным футболистом доставляет ему определенные трудности. Обычно пострадавшие не стесняются смотреть в лицо представителям закона, а вот Клод упорно отводит глаза. У Соболя есть две версии: либо этот парень сам замешан в преступлении, либо, что вероятнее, всю дорогу поносил последними словами британскую полицию и теперь делает вид, что ничего подобного не было. В общем, он достал Соболя до такой степени, что последний готов по приезде в участок закинуть папку с делом на полку, где пылятся «глухари». Тем не менее сперва необходимо соблюсти кое-какие формальности, поэтому сержант Хейнс приступает к обычной процедуре.

– Мистер Делакруа, если бы вы опознали машину, то есть подтвердили, что ваше имущество увезли именно на этом грузовике, расследование пошло бы гораздо быстрее.

Бросив короткий взгляд на фуру, Клод пожимает плечами:

– Откуда мне знать? На этом, не на этом… Все грузовики одинаковые. Допустим, подтверждаю, что с того?

Соболь переглядывается с Беннетом и закатывает глаза, однако продолжает:

– Можете ли вы описать людей, которые были у вас дома?

– Я ведь уже сказал, люди как люди. Обычные. Пятеро, шестеро, семеро… не помню, – раздражается Клод.

– Вы хорошо их рассмотрели?

Клод злится все сильнее:

– Слушайте, это не мое дело – разыскивать воров. Это ваша работа, вот и занимайтесь ею!

– Но хотя бы фургон вы узнаете? – делает последнюю попытку Соболь.

– Кажется, я уже сказал, что да. Разве не говорил? – окончательно выходит из себя Клод.

Соболь считает ответ утвердительным и решает, что теперь можно перейти к осмотру машины.

– Терри, будь добр.

Беннет открывает задний борт и поднимает тент. Кузов почти пуст, лишь в глубине одиноко стоит деревянный ящик с яркой меловой отметкой на боку. При виде ящика Клода охватывает неимоверное облегчение: грабители не тронули самое дорогое, что у него есть.

– Вы опознаете ящик? – задает вопрос Соболь, но Клод уже рвется в кузов.

– Майки! О да, мои майки!

– Минуточку, сэр. Терри?

Беннет встает на пути у Делакруа. Звездный футболист уже готов отпихнуть его, но в последний момент вспоминает, что перед ним полицейский, а не садовник, и отступает в сторону, дожидаясь Соболя.

– Правильно ли я понял, сэр, что этот ящик принадлежит вам?

– Ну разумеется, мне! – объясняет Клод двум идиотам.

– Можете ли вы описать, что в нем находится? – следует протоколу Соболь.

– В нем мои майки! – повторяет Клод.

– Майки?

– Футбольные майки. В конце каждого матча я обмениваюсь майками с соперниками. Джеррард, Лэмпард, Руни, Дзола… Что непонятного? – Плечи Клода поникают. Ну и тупицы! У него вырывается возглас досады: – Черт побери, эти футбольные майки висят у меня на стене в рамочках! Д’акор?

– Футбольные майки, так? – уточняет Соболь.

– Да, да, они бесценны, уникальны, незаменимы! – трясется от возбуждения Клод.

Соболь кивает Беннету, тот открывает ящик. Клод замирает в ожидании и… смертельно бледнеет: констебль Беннет извлекает из ящика не майку игрока Премьер-лиги, а грязный и ржавый велосипед с искореженным передним колесом.