Текст книги "Новый дневник грабителя"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Еще раз простите, мисс, но я обязан вывести вас с территории склада, – заходит на второй круг Боб, берет Мэл за локоть и пытается препроводить к машине. Очень зря.

Мэл резко высвобождает руку и достает из сумочки мобильник.

– Полегче, шкура наемная! Кажется, ты случайно набрал на моем телефоне три девятки. Стоит мне нажать на кнопку вызова, и ты увидишь, какая блестящая встреча ждет меня за воротами! – предупреждает она. – Хочешь проверить?

Начальник охраны Боб сдается и делает шаг назад. Он недоумевает: возможно ли, чтобы справедливое возмездие настигло его столь скоро?

– На чем я остановилась? Ах да: ДВА!

Олли видит свой шанс вскочить на ходу:

– Мэл. Мэл, солнышко, послушай. Бекса здесь нет, честное слово.

– Не вешай мне лапшу на уши, дубина! Ты и этот крысеныш неразлучны, как сиамские близнецы. Вдобавок, когда я звонила ему на мобильный, трубку взял ты!

Олли вдруг вспоминает – а ведь и вправду!

– Э-э, да… только потом ему пришлось срочно отлучиться, – натужно выдает он, испуганный тем, что его разум заплыл в неизведанные широты.

Мэл не покупается на это жалкое вранье.

– Адриан, выходи! Хоть раз в жизни докажи, что ты мужчина! – кричит в темноту Мэл, обращаясь совсем не к тому человеку.

– Мэл, Мэлси, клянусь всем чем угодно, Бекса здесь нет. Провалиться мне на этом месте! – Олли всеми силами старается вывести мою подругу со склада.

– Я тебе не верю! – фыркает она.

– Пожалуйста, Мэл, уходи отсюда, иначе из-за тебя нас всех загребут, – умоляет Олли.

– Ай-яй-яй, таких хороших мальчиков, – фыркает Мэл, как будто ей на это плевать.

– Поверь, Мэл, Бекс сейчас в другом месте!

– А я говорю, он здесь, и я с места не сдвинусь, пока его не увижу, – твердо заявляет Мэл и оглушительно вопит: – ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ, АДРИАН! – Не удивлюсь, если ее громогласные крики перебудили всю охрану в округе. – ВЫХОДИ, КОМУ СКАЗАЛА, КУСОК…

В этот момент на Олли неожиданно снисходит озарение и он поспешно выпаливает:

– Бекс с другой девушкой!

Естественно, у Мэл отпадает челюсть, и поток ругательств прекращается.

– Что ты сказал?

– Ей-богу, это чистая правда, – продолжает Олли, чувствуя, что победа близка. – Поэтому я и не хотел тебе ничего говорить.

Мэл не верит своим ушам.

– Бекс сейчас с другой девушкой? – переспрашивает она.

– Ну да, и поэтому не смог пойти на дело. Думаешь, я в восторге? В общем, его тут нет, – заверяет Олли.

Мэл безоговорочно ему верит. Еще бы, ведь Олли, дубина стоеросовая, сам того не зная, наткнулся на идеальную формулу лжи. Обвинение полностью снимается, если его перекрывает другое, в сто раз более тяжкое, например: «Клянусь, офицер, я не крал из магазина китайскую лапшу, поскольку в это время был очень занят – убивал жену и детишек».

– Он пошел на свидание с другой девушкой… – задыхается Мэл, – …в мой день рождения?

– У тебя сегодня день рождения? Поздравляю! – радуется наш Эйнштейн.

– ГДЕ ОН? – взрывается моя подружка.

– В «Якоре», на другом конце города. Там его и найдешь, – стучит Олли.

– Ну все, он покойник! – Мэл яростно разворачивается и, словно ураган, несется к своей машине.

Олли облегченно выдыхает.

Мэл открывает водительскую дверь и уже собирается прыгнуть на сиденье, как вдруг ее посещает какая-то мысль.

– Чуть не забыла! Сегодня вечером случайно встретилась с Белиндой.

– Правда? Как она, не скучает? – с живым интересом спрашивает Олли.

– О да, скучать ей некогда. Твоя Белинда неплохо проводит время в компании вашего приятеля. Его зовут Норрис, если не ошибаюсь. Услуга за услугу! – подмигивает Мэл и, взвизгнув шинами, уезжает, полная желания оторвать голову и мне, и моей несуществующей пассии.

Новость, как удар пыльным мешком, приводит Олли в состояние шока. Белинда и Норрис? Это все равно что поручить псу охранять твой воскресный ростбиф, при том что ростбиф сам готов вскочить в собачью пасть, после того как его чуть-чуть полили подливкой!

Олли, завернутый в пелену беспомощного отчаяния, оборачивается и едва не налетает на Роланда, который стоит всего в пяти сантиметрах от него.

– Отвали, блин, на хрен, – рычит мой друг.

Видя, что горизонт очистился, я покидаю комнату охранников и обнаруживаю Олли, в ступоре привалившегося к большому телевизору.

– Умотала? – спрашиваю я. Прежде чем вытащить из него ответ, мне приходится повторить вопрос несколько раз и помахать перед лицом страдальца зажженной спичкой.

– Чего? А, да.

– Что ей было надо? Какая муха ее укусила?

Олли горестно трясет головой.

– Она сказала, что Белинда встречается с Норрисом, – бормочет он.

– Фу, уж в эту замочную скважину я точно не буду подглядывать сегодня ночью, – прыскаю я, радуясь, что Олли, наконец, подал признаки жизни. – Да ладно, шучу. Мы-то знаем, она давно не такая.

Роланд бросает на меня взгляд, который читается легко, точно книга. Я перелистываю последнюю страницу этой книги и вижу изрядно помятую Белинду, которая выкатывается из «Барсука» вместе с каким-нибудь мешком дерьма. Увы, тут уж ничего не поделаешь. Жребий брошен. И трусы́, видимо, тоже. Сброшены, ага. Олли следует взять себя в руки и сосредоточиться на текущем задании.

– Так что ты ей наплел? – нажимаю я.

Олли медленно качает головой.

– Не помню, какую-то чепуху.

– Отлично. Молодец, старик. Можешь ведь, когда захочешь, – искренне хвалю его я.

На следующее утро я был вынужден взять свои слова обратно – когда пришел домой и оказался под мощным обстрелом тарелками, за которым последовала моя любимая футболка клуба «Арсенал», разорванная в клочки.

Я поворачиваюсь к Бобу и Роланду.

– Ладно, теперь нужно вас связать.

– Постой, зачем нас связывать? – выражает недовольство Боб.

– Ну, не знаю. По-моему, у ваших боссов возникнут некоторые подозрения, если утром они увидят, как вы стоите и ковыряете в носу среди полупустого склада – и один, и другой с пупочной грыжей, – замечаю я.

– Ладно, – неохотно соглашается Боб. – Только помни, что у моей жены есть фото вас обоих. Лучше не пытайся выкинуть какой-нибудь номер, иначе я подниму цену в десять раз, понял?

– Сегодня вечером мы с тобой получаем сплошь приятные новости! – говорю я Олли. – Обратил внимание?

Олли хмурит лоб – он согласен.

На следующее утро полиция находит Боба и Роланда там, где мы их оставили – возле главного входа, привязанных к стульям. Боб держится бодро: его оживила долгая ночная дискуссия, в ходе которой обсуждалась зарплата Роланда и доля Боба в дальнейших операциях. В результате Боб первым замечает копов, перелезающих через ворота.

– Эй, ты там не заснул? Гляди в оба, они уже здесь. Слушай, что я буду говорить, и лепи то же самое, – инструктирует он Роланда.

Как только Соболь и констебль Беннет появляются на складе, Боб разыгрывает драму, достойную «Оскара».

– Спасибо, спасибо, что вы пришли! Вы спасли нам жизнь! Боже, какое счастье! Это было ужасно – на нас напали китайцы, человек шесть. Мы думали, прирежут! – Оттарабанив свои реплики, Боб выразительно смотрит на партнера по сцене: – Так ведь?

Роланд что-то обдумывает, затем соглашается:

– Гм… да.

Соболь не уверен, как следует расценивать эту игру на публику, однако чувствует, что наступила его очередь произнести что-нибудь «полицейское».

– Ваше мнение, констебль? По-моему, здесь поработали какие-то злодеи. – Максимум, что ему удается выдать.

Глава 5
Расплата с Бобом

Мы благополучно сплавили телики. Как обычно, товар забрал Электрик, и, как обычно, по безбожно низкой цене. Что поделать, бизнес есть бизнес. Электрик имеет полное право получать свою прибыль, как и любой другой, хотя, подозреваю, что эталоном «любого другого» он считает Мохаммеда аль-Файеда. Я имею в виду те калориферы, что мы загнали Электрику. Кажется, мы сошлись что-то там на семи с половиной фунтах за штуку, а наутро они стояли в его лавке уже по сорок пять. Вероятно, за двенадцать часов, прошедших с нашей сделки, рыночные цены рванули вверх и пробили крышу, начихав на все пределы стоимости, рекомендованные для предприятий розничной торговли. Между прочим, не только мы обратили на это внимание.

Пока мы возимся в задней части магазинчика, какой-то тип заходит через парадную дверь и начинает осматривать ассортимент товаров.

– Сорок пять фунтов за обогреватель? – гневно спрашивает он, взирая на один из бытовых приборов, оскорбивших его чувства.

– Да, у меня здесь тесновато, поэтому цена совсем низкая, – отвечает Электрик и при этом непостижимым образом умудряется не расхохотаться. – Только что получил партию телевизоров – больших, широкоформатных. Обошлось без уплаты пошлины, поэтому отдаю их практически по себестоимости. – Электрик подчеркивает важность сказанного подмигиванием и легонько стучит себя пальцем по переносице.

Потенциальный покупатель недоверчиво прищуривается:

– А почему вы не платили за них пошлину?

Согласитесь, вполне резонный вопрос. Точного ответа Электрик не знает:

– Какая-то умная лазейка в обход правил ЕЭС. Молодые ребята вроде тебя, конечно, в этом секут, а мне, старику, даже не хочется забивать голову, – пожимает он плечами. – В общем, если нужен телевизор последней модели, подгоняйте машину к черному ходу.

– К черному ходу? – вздергивает брови скептичный клиент. Видимо, он испытывает нестерпимое желание проморгаться, поскольку запах «жареного», образно говоря, ест глаза.

– С той стороны подъезд удобнее, – снова подмигивает Электрик. – Можете не беспокоиться насчет… насчет… – Наконец, любезная улыбка исчезает с его физиономии. – Послушайте, вам нужен телевизор или нет?

– А он, часом, не краденый? – высказывает предположение тип.

Электрик уязвлен в самое сердце.

– Что вы такое говорите! Конечно, нет. За кого вы меня принимаете? Это солидный магазин, и весь товар, который я получаю, совершенно легальный. Благодарю покорно, в жизни не слышал подобных оскорблений!

Чувак идет на попятный.

– Простите, я не хотел вас обидеть.

– Да уж, не стоит обижать пожилого уважаемого человека, – никак не успокоится Электрик. Нижняя губа у него трясется от негодования.

– Вообще-то я пришел не за телевизором, – сообщает посетитель. – Просто хотел спросить: пушки случайно не берете?

Электрик опускает глаза на тяжелую сумку из темного брезента, которую тип ставит на прилавок, и заглядывает внутрь.

– Беру, – без колебаний отвечает он.

Знаете, чего бы мне хотелось? Стать мухой и усесться на стене в квартире Боба Шоу сразу после того, как он достанет из почтового ящика наш конверт.

Будь я мухой, я бы увидел, как Боб дрожащими от возбуждения руками вскрывает его и вместо долгожданной толстой пачки десяток находит лишь старенькую видеокассету.

– Хрень какая-то… – бурчит он и торопливо перемещается в гостиную.

– Пришло что-то интересное? – кричит миссис Боб из кухни.

– Ничего важного, дорогая, обычный почтовый мусор, – отвечает он, гадая, что записано на кассете.

Учтите, он ведь наверняка сказал бы жене то же самое, даже если бы из ящика на самом деле вывалилась пачка денег. Кстати, на его месте и я соврал бы Мэл.

Итак, Боб запихивает кассету в видак, включает ящик и усаживается в кресло, чтобы насладиться нашей с Олли коротенькой дебютной кинопродукцией. В роли главной звезды выступает Боб Шоу – скверного вида, размытый, в черно-белом варианте, и все же, несомненно, Боб собственной персоной. Что он делает? Грузит телики в наш фургон.

Помните, я говорил, что дождусь того момента, когда Боб утратит бдительность? Правда, я не рассчитывал, что мне подфартит в ту же ночь, однако именно это и произошло, когда Мэл ворвалась на склад и начала вопить, как сумасшедшая.

Опять же, если помните, я сделал ноги и укрылся в каморке охранников, пережидая, пока Олли выпроводит мою подругу за ворота. Роланд, которого влечет к Олли с нездешней силой, естественно, был вынужден последовать за ним. В итоге Боб остался один-одинешенек перед камерой внутреннего видеонаблюдения.

Пока моя личная жизнь с треском рушилась, Боб, не желая терять времени, самолично загрузил несколько менее габаритных теликов в фургон. Я глядел на дисплей и не верил своим глазам. Роланд был прав: с его работой справился бы даже последний идиот. Я всего-навсего нажал кнопку и камера успешно запечатлела старания Боба – так сказать, чтобы оставить его в веках. Или… в дураках?

Боже, как бы мне хотелось увидеть рожу Боба в тот момент, когда он, прилипнув к экрану, смотрел, как в одиночку – в одиночку! – обчищает своего же босса. Ей-ей, я все на свете отдал бы, чтобы поглядеть на это. Ну, или почти все. Не уверен, что готов расстаться с деньгами, которые мы выручили от продажи теликов. Не настолько у меня свербит.

К записи, сделанной на складе, мы с Олли добавили еще несколько любительских кадров, чтобы у Боба не осталось ни малейших сомнений по поводу наших намерений. На пленке был я (разумеется, без лица – в разоблачительной кинохронике я почему-то сразу делаюсь жутко нетелегеничным), а в руках у меня – карточки с надписями, которые последовательно гласили:

«КОНЕЦ».

«P.S.: ВСЕ ЕЩЕ ХОЧЕШЬ СВОИ 100 %?»

«P.P.S.: КАК ТЕБЕ ТАКИЕ ЯБЛОЧКИ?»

Идею я позаимствовал у Боба Дилана, но эпизод с «яблоками» срежиссировал сам и дал Бобу возможность разглядеть их во всех подробностях – и половинки, и «очко», – когда мои штаны вместе с ремнем вслед за карточками упали на пол.

Тешу себя мыслью, что как раз в эту минуту в гостиную вошла миссис Боб с тарелкой поджаристых блинчиков в руках и выражением полного ужаса на жирной физиономии.

– Дорогая, ты все неправильно поняла, – поспешно пытается объяснить Боб, лихорадочно нащупывая на пульте кнопку «стоп».

Кажется, так обычно говорят те, кого застукали за чем-то нехорошим?

Разумеется, у меня нет доказательств, что все в точности так и было, только слова Олли. Дескать, вскоре после того, как он опустил наш конверт в прорезь для почты на двери Боба, из дома донеслись крики и звук, похожий на звон от удара тарелки с хрустящими блинчиками об экран телевизора.

Приветики, Боб!

– Ш-шш! – не выдерживаю я, когда действия Мэл с ватой и «Деттолом» становятся чересчур жесткими.

– Хм, уж не знаю, что за подружку ты себе завел, но ей явно не мешало бы подстричь ногти, – саркастично замечает она, восхищаясь порезами и царапинами у меня на спине, пока я отмокаю в ванне, на четверть заполненной тепловатой водой. – Ее случайно зовут не Фредди Крюгер?

– Говорю тебе, не было никакой подружки, просто Олли на ходу придумал отмазку, – убеждаю я Мэл и снова морщусь от неласковых прикосновений к очередной ране.

– В отличие от тебя, кролик несчастный, он хотя бы на ходу соображает, – язвит Мэл.

Ай! Кажется, она сменила вату на абразивную бумагу. По крайней мере у меня такое ощущение. Корова бессердечная!

– Мэл, послушай, я был в дальней части склада и не слышал, как ты вошла, честное слово, – в сотый раз повторяю я.

– Может, надо было тебя позвать?

– Может, и надо было. Кроме того, я не хотел выходить, потому что боялся испортить сюрприз, который приготовил к твоему дню рождения. – Я киваю в сторону огромного плазменного телевизора. Ради того, чтобы заключить мир с Мэл, мне пришлось оставить его себе и пожертвовать частью навара. – Я же знаю, как ты любишь сюрпризы.

– Значит, ты все-таки меня слышал? – мгновенно просекает она.

– Чего? – Я моргаю, сообразив, что проговорился.

– Ты слышал, как я тебя звала? Знал, что я приехала?

Я взвешиваю варианты и заключаю, что единственный выход – опять классически закосить под Олли.

– Чего? – вновь тупо моргаю я.

Плечи Мэл бессильно опускаются, и я облегченно вздыхаю. Пуля просвистела, не задев меня.

– И вообще, не уходи от темы. Отличный телик, правда? Тебе нравится? – интересуюсь я.

Мэл продолжает заниматься моей спиной.

– Да, нравится. И все же не стоило так затрудняться из-за меня – заборы, колючая проволока… Ты вполне мог… ну, не знаю, купить мне подарок, как все нормальные люди, – пожимает плечами она.

На мой взгляд, это называется неблагодарностью.

– С каких это шишей я бы купил тебе новенький широкоформатный телик?

– Совсем не обязательно было покупать телевизор, Бекс. Меня порадовал бы любой подарок, пусть даже небольшой.

Я обдумываю это высказывание.

– Гм, вообще-то у меня еще были калориферы…

Я прикидываю, не поздно ли еще обменять телик Мэл на один из Электриковых обогревателей (тех, что по сорок пять фунтов) и прикарманить разницу, но тут моя бедная спина словно вспыхивает огнем – оказывается, Мэл вылила на нее весь пузырек «Деттола».

– Мать твою так! – ору я и отчаянно пытаюсь унять боль при помощи погружения в спасительные воды.

– Немножко жжет, да? – невозмутимо спрашивает Мэл.

Часть 2
Чертова сигнализация

Глава 1
Нет сна нечестивым

Не помню, говорил ли вам – наверняка говорил, я всем про это рассказываю, – что мой любимый фильм – «Чужие». Или «Чужой». Если честно, никак не могу определиться, который из двух. Пожалуй, «Чужие» все-таки чуть-чуть перевешивают за счет количества пришельцев. Во всяком случае, я уже давно сбился со счета, сколько раз смотрел этот фильм. По меньшей мере тридцать или сорок, поэтому знаю его наизусть. У меня есть клевый DVD-диск, коллекционное издание, к которому прилагается дополнительное видео со съемочной площадки и пластиковая фигурка монстра, но, как ни странно, я достаю его с полки только тогда, когда фильм крутят по телику. В любое другое время мне просто не хочется – возможно, из-за того, что кино – смотренное-пересмотренное, однако стоит «Чужим» мелькнуть на Ай-Ти-Ви или каком-нибудь другом канале, как я опять приклеиваюсь к экрану. Разве что после первого блока рекламы вставляю в плеер свой диск и переключаюсь в режим видео. Терпеть не могу, когда фильм, знакомый до последнего кадра, постоянно прерывают рекламой, которую показывали уже миллион раз! Просто прожигание жизни какое-то, ей-богу.

Кстати, забавная штука: парень из видеопроката говорил мне о том же. Как только Ай-Ти-Ви или Четвертый канал транслирует крутой голливудский блокбастер, чувак, который живет по соседству, неизменно приходит в прокат после первой же рекламной паузы и берет диск, чтобы досмотреть кино без всяких там идиотских перерывов. Просто невероятно, что я и этот чувак принадлежим к одному и тому же биологическому виду, представители которого высадились на Луну.

Надо сказать, у моего пристрастия к «Чужим» есть один неприятный побочный эффект: ночные кошмары с участием этих самых пришельцев. Вот и теперь «Чужие» гоняются за мной в страшном сне; длинные и острые как бритва, когти вонзаются мне в грудь.

– Бекс!

– Хрен тебе, гадина! – кричу я и швыряю в чудовище чем ни попадя, лишь бы оказаться подальше от этих ужасных щелкающих челюстей.

– Бекс!

Космический корабль уже запрограммирован на самоуничтожение, обратный отсчет приближает момент яркого финала, но меня отделяют от аварийно-спасательной капсулы еще несколько отсеков, а обе лестничные шахты кишмя кишат инопланетными зубастиками. Куда, черт побери, запропастился Олли с моим огнеметом? Я не видел засранца с тех пор, как на пару секунд дал подержать ему оружие. Теперь, когда мне действительно нужна пушка, этого иуды нигде не видать.

– Бекс!

– Да знаю, знаю! – рычу я, беспорядочно нажимая кнопки на бортовой панели управления, чтобы хоть немного отсрочить самоликвидацию корабля, однако красные цифры на дисплее свидетельствуют о том, что счет пошел на секунды. Если я немедленно не прыгну в капсулу, то очень скоро разлечусь на миллион мелких частиц, которые будут плавно кружить в вечности. Ну, была не была!

– БЕКС!

Я оборачиваюсь и вижу встревоженное лицо Мэл. Черт, совсем забыл про нее! А ведь капсула рассчитана только на одного. Что ж, надеюсь, когда-нибудь я снова научусь любить.

– Бекс, – не отстает она. Наконец, ей удается меня растормошить.

– Чего? – слабо отзываюсь я.

Мой мутный взгляд скользит по космическому кораблю. Я замечаю, что отсеки обставлены мебелью из «Икеи» и «Хабитата». Уфф, слава тебе господи. Единственная жуть, которая меня здесь поджидает, – это четыре мешка штукатурки, которые Мэл приперла из строительного универсама еще полтора месяца назад.

– В доме через дорогу разрывается охранная сигнализация, – жалуется моя подружка.

Я прислушиваюсь. Вой сирены космического корабля переместился из сна в реальность и теперь доносится откуда-то из-за штор, продолжая терзать слух.

– Я тут ни при чем, – инстинктивно вырывается у меня еще до того, как я успеваю подумать, собственно, «при чем» или нет.

– Я знаю, но она звенит уже полчаса, – стонет Мэл, потом вдруг замечает, что я вновь провалился в сон. (Ничего удивительного, если учесть, что добрую половину ночи, одурев от страха, я метался по космическому кораблю.) – Ты опять дрыхнешь? – Она принимается меня трясти.

– А что, нельзя?

– Бекс, я не могу уснуть!

– Почему?

– Из-за этой сигнализации, – отвечает Мэл, пораженная моей непонятливостью. – Как можно спать, когда эта фигня разрывается на всю улицу?

– Очень просто. Смотри… – Я показываю пример.

– Адриан, прошу тебя, – ноет Мэл. – Утром у меня очень важная встреча, и я завалю ее, если не высплюсь.

– Выпей полбутылки виски, сразу заснешь, – рекомендую я.

– Видно, ты не часто ходишь на важные встречи по утрам? – догадывается Мэл.

– Да и те, на которые ходил, заканчивались плохо, – вздыхаю я.

Мэл вновь издает горестный стон, я поворачиваюсь на бок и обнимаю ее.

– Ну, чего ты, детка? Хочешь, чтобы я проявил солидарность? Хорошо, только с закрытыми глазами, ладно?

– Сделай же что-нибудь, – канючит она.

– С чем? С сигнализацией? А что с ней сделаешь? – недоумеваю я, хотя в душу закрадывается подозрение, что мне и моей пижаме с символикой «Арсенала» весьма скоро предстоит ощутить холодный ночной воздух.

– Адриан, в занятии воровством мало плюсов, но это как раз тот случай! – продолжает Мэл. – Отруби на хрен эту гребаную сигнализацию! Ты ведь знаешь как.

– Отрубить на хрен гребаную сигнализацию? – передразниваю я. – Ай-яй-яй, раньше ты была такой хорошей девочкой!

– Знаешь, за что я тебя люблю? – жеманно улыбается Мэл, и я сдаюсь.

– Убери тяжелую артиллерию, я уже иду. – Собрав в кулак всю свою волю, я встаю, огибаю кровать и на секунду задерживаюсь: – Так за что?

– За то, что ты не боишься рисковать, Адриан. Правда, в большинстве случаев ты идешь на риск в нехороших делах, но, учитывая обстоятельства, как раз это сейчас и требуется.

– А-а, – отвечаю я, слегка разочарованный, затем парирую: – А знаешь, за что я тебя люблю?

Мэл задумывается.

– За мои сиськи?

Я снимаю трубку с телефонного аппарата.

– Кому ты звонишь?

– Твоей мамочке. Она велела связаться с ней, если вдруг ее дочь начнет разговаривать, как уличная девка.

– Бекс, кому ты звонишь? – повторяет вопрос Мэл.

– Кому обычно звонят в такое время? – ворчу я, набирая номер ближайшего полицейского участка. – Черт побери, между прочим, я иногда снимаю свою черную шапочку!

Где-то после десятого гудка на том конце раздается сонный, скучающий голос:

– Дежурный отдел. Сержант Атуэлл, – неохотно представляется блюститель закона.

– Ключи от машины посеял или как? – интересуюсь я.

– Кгхм, – кряхтит Атуэлл, очевидно, жалея, что поднял трубку. – Я могу узнать ваше имя, сэр?

– Нет, не можешь, – отрезаю я. – На профессиональном языке это называется «анонимный звонок».

– Анонимный? – Сержант погружается в размышления. – Боюсь, мне все равно придется записать вашу фамилию.

Я едва сдерживаю смех.

– Все прямо так и называют?

– Иногда, – уклончиво отвечает Атуэлл. – Перейдем к делу. О чем вы хотели сообщить?

– Помимо того, что дочка миссис Джонсон ругается хлеще портового грузчика? Как тебе нравится этот ночной концерт? – Я поворачиваю трубку к окошку, откуда доносится вой сигнализации.

– Ясно, – говорит Атуэлл, когда я возвращаюсь на связь. – Будьте добры, продиктуйте по буквам фамилию «Джонсон».

– Что? Брось, сейчас не до того. Чья-то противовзломная сигнализация уже целый час голосит на всю округу, – немножко преувеличиваю я.

– Вы не заметили кого-нибудь, кто находился бы поблизости или пытался проникнуть на территорию чужой частной собственности? – спрашивает сержант о том, что волнует меня меньше всего.

– Слушай, какая разница? Мы тут уснуть не можем! – Я уже почти подвываю.

– То есть вы звоните не для того, чтобы сообщить о противоправном проникновении? – уточняет Атуэлл.

– Нет, я звоню, чтобы сообщить о противоправно орущей сигнализации.

– Назовите адрес.

– Монтигл-лэйн, – говорю я, довольный хоть каким-то прогрессом.

– Номер дома? – спрашивает тупица в форме.

– Там грохот стоит на восемьдесят децибел. И без номера не ошибешься, если только не отправишь придурка, глухого на оба уха.

– Видите ли, я не могу выслать наряд, не имея точных данных. А вдруг вызов ложный?

– Погоди-ка, я, значит, сообщаю в полицию об ограблении, а ты мне говоришь, что не можешь выслать наряд? – изумляюсь я.

– Если не ошибаюсь, вы сообщили в полицию о срабатывании охранной сигнализации, – поправляет меня сержант.

– Да бог с ней, с сигнализацией. Может, в эту самую минуту там людей убивают!

– Теперь понимаю, почему у вас проблемы со сном, – сочувственно произносит Атуэлл.

– Как смешно! Приятно встать посреди ночи и поговорить с остроумным собеседником.

Прежде чем я успеваю развить свою мысль, Атуэлл интересуется, чем еще может мне быть полезен.

– Что значит «чем еще»? Можно подумать, ты уже сделал что-то полезное. Сигнализация как трезвонила, так и трезвонит!

На Атуэлла мой гнев не производит никакого впечатления.

– Простите, мы не получали сообщений из этого района.

– А я, по-твоему, чем сейчас занимаюсь – участвую в розыгрыше поездки на Барбадос? Я именно что делаю сообщение. Меня хорошо слышно? – Мне в голову вдруг приходит блестящая мысль. – Кстати, я действительно вижу, как кто-то пытается пробраться в дом.

У Атуэлла, однако, припасен готовый ответ:

– Будьте любезны, назовите свою фамилию, сэр.

– Все, я пас. – Я с отвращением бросаю трубку и перевожу взгляд на Мэл. – Невероятно, да? Стоит поставить машину за двойной желтой, и через пять минут к ней слетится дюжина дуболомов из спецподразделения, а тут на тебе! Впервые в жизни обращаюсь за помощью в полицию, и что? Засыпь ты этот чертов дом ядерными боеголовками, ни один коп даже не почешется.

– Почему ты не назвал себя? – желает знать Мэл.

– Предпочитаю, чтобы моя фамилия по возможности не фигурировала в полицейских отчетах, детка, – объясняю я. – Никогда не знаешь, в каком деле она потом всплывет.

Мэл сердито взбивает подушку, потом закусывает губу. Шум снаружи стал еще громче, хотя, не исключено, это мне только кажется, ведь теперь я окончательно проснулся. Интересно, остальные обитатели улицы напрочь вымерли? Почему никто из соседей не жалуется в полицию и не бегает со стремянками? Неужели только у меня и Мэл все в порядке со слухом? Правда, я тоже ничего не слышал до тех пор, пока она меня не разбудила. Постаралась, блин, чтобы я не пропустил веселье!

– Что будем делать? – жалобно спрашивает Мэл.

Как бы мне ни хотелось ввинтить в уши пару затычек и воссоединиться со злобными пришельцами, спать я уже не могу, поскольку знаю, что не спит Мэл, – в том смысле, что эта эгоистка просто не позволит мне уснуть до тех пор, пока бодрствует сама. Скрежеща зубами, я сую ноги в тапочки.

– Хорошо, – говорю я. – Только чур, уговор: сегодняшний подвиг будет занесен в колонку плюсиков, и я воспользуюсь этой индульгенцией в любое время, когда сочту нужным. То есть в следующий раз, когда ты потащишь меня на какую-нибудь дурацкую свадьбу, я буду делать все, что захочу, и если, к примеру, мне взбредет в голову подраться с викарием, твое дело – держать мою куртку, смотреть и веселиться. Идет?

– Не уверена насчет драки с викарием… – сомневается Мэл.

– Я имею в виду, если он первым начнет задираться.

– А-а, тогда ладно, – неохотно уступает она.

– Так, где мои инструменты?

На улице, естественно, шум от сигнализации гораздо сильней, чем в спальне. При этом единственный человек, выглядывающий из окна, – это Мэл. Поразительно! Видимо, продавец слуховых аппаратов из магазинчика на углу заработал на наших соседях кругленькую сумму. Я забираю из гаража лестницу, инструменты и топаю через дорогу.

Дом, в котором разрывается чертова сигнализация, представляет собой здоровенный особняк с пятью или шестью спальнями, подъездной дорожкой, посыпанной гравием, и бассейном на заднем дворе. На вид он довольно старый – начало века, думаю, эдвардианская эпоха или даже викторианская. Это сооружение намного старше убогих тесных домишек, бессчетные ряды которых вырастали на глазах у хозяев особняка. Должно быть, его обитателей приводила в уныние панорама безликих типовых строений, все плотнее встающих друг за другом. Урбанизация, мать ее. Еще совсем недавно лорд и леди Твид не могли нарадоваться на свой прелестный особнячок из красного кирпича в предместьях Лондона; глядь, а в соседях у них уже какое-то мелкое хулиганье, которое отирается вокруг благородных каменных львов, поджидая, когда престарелые супруги наберутся смелости выйти из дому в банк за пенсией.

Я прислоняю лестницу к фасадной стене и предоставляю жильцам последний шанс заявить о своем присутствии.

– Эй, Бетховен, ты там? – кричу я в прорезь для почты на парадной двери. – Ты в курсе, что твоя последняя симфония не дает спать всей улице?

Никакого ответа.

– Есть кто-нибудь? Отзовитесь!

Молчание.

– Отлично.

Я затыкаю уши ватой и, перекинув через плечо сумку с инструментами, взбираюсь по лестнице. Сигнализация расположена прямо над дверью – с лестницы, установленной на крыльце, все хорошо видно. Система вполне современная, в хорошем состоянии, стало быть, вряд ли ее закоротило. Я ощупываю заднюю часть коробки и нахожу защелку, «ахиллесову пяту» устройства. С помощью двухкилограммовой кувалды избавляюсь от защитного кожуха и в пыль крошу внутренности системы до тех пор, пока трезвон не прекращается. Не спорю, существуют менее громкие способы отключения сигнализации, но раз уж никто до сих пор не проснулся от ее воя, зачем отрывать от драгоценного сна лишнее время, колдуя над проводками?

– Вот так-то, – обращаюсь я к сигнализации, сую кувалду обратно в сумку и спускаюсь вниз.

У подножия трапа меня ожидает вычищенный китель и пара сияющих ботинок сорок второго размера, из которых торчит образцовый блюститель закона. Я узнаю в нем констебля Терри Беннета. Это ходячее недоразумение вступило в органы правопорядка сразу после школьной скамьи, дабы компенсировать моральный ущерб, испытанный в детстве, когда ему пришлось близко контактировать с водой из туалетных бачков и полировать стволы деревьев в попытках достать школьную сумку. Кстати, зашвыривали ее туда не только мы с Олли, но и многие другие ребята. Была у нас в школе такая игра.