Текст книги "Новый дневник грабителя"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3
Смертельный номер

– Та-да-да-дам, та-да-да-дам, та-да-да-дам, там-там-там-там, та-да-да-дам, та-да-да-дам, – воодушевленно напевает мой товарищ, нуждающийся в определенной медико-социальной помощи. В качестве аккомпанемента Олли барабанит пальцами по рулю. – Смотрел вчера «Доктора Кто»? – живо интересуется он.

Мне с самого начала было интересно, откуда мотивчик, но спрашивать я не хотел, опасаясь, что в результате придется играть в «Угадай мелодию» до самого утра.

– Нет. Я не смотрю этот сериал с тех пор, как перестал сниматься Питер Дэйвисон.

– Самая настоящая фигня. Круто, конечно, но все равно фигня. В жизни такого не бывает, – разочарованно качает головой Олли и вновь принимается подвывать, на этот раз искажая другую часть композиции: – Оо-ооу-ооооу.

Говорю же, чем скорее мы сможем закрыть чем-нибудь подходящим то место на приборной панели фургона, откуда теперь торчат красные провода и где раньше была стереомагнитола, тем лучше.

– Оо-ооу-ооооу! – Олли делает крещендо и жмет на клаксон.

Чаша моего терпения переполняется.

– Олли, мать твою!

– Чего?

Святая простота, блин.

– Что значит «чего»? Не догадываешься? Сгоняй за выпивкой, а? Спасибо.

– Правда? – недоверчиво спрашивает он. Понимает, дурачок, что я над ним издеваюсь, но не улавливает, каким образом.

– Нет, конечно! Пожалуйста, заткни свой чертов рот, мне надо позвонить Роланду. – Я достаю из куртки мобильник и включаю его.

Олли недовольно кривится.

– Только не говори, что сегодня мы работаем с Роландом.

– Именно. И не в первый раз. Кстати, чем тебе не нравится наш Ролло? По-моему, нормальный парень.

– Ага, по-твоему. Это ведь не тебя он вечно пытается потискать!

Должен признать, Роланд действительно проявляет нездоровый интерес к Олли. Не думаю, что здесь гнездится мерзкий порок, скорее, глубокое подсознательное влечение, которое иногда охватывает здоровенных балбесов вроде Роланда, заставляет их ходить по пятам за предметом обожания и при всякой возможности усаживаться рядышком, хотя причин этого порыва они сами не в состоянии понять. И все же на месте Олли я не рискнул бы засыпать задом кверху в кровати Роланда, особенно если бы из кармана у меня торчала бутылочка с детским маслом.

Пожалуй, не стоит грузить Олли этими проблемами, тем более что нас ждет работа, в которой не обойтись без участия Роланда. Я уверяю приятеля, что ему все только кажется и что Роланд отличный малый.

– Как хочешь, Бекс, а он все-таки извращенец, – настаивает Олли.

В этот момент звонит мой телефон. Я смотрю на дисплей, ожидая увидеть имя Роланда, которое избавило бы меня от необходимости оплачивать звонок. Ага, не тут-то было. Звонит Мэл.

– Черт возьми! Должно быть, хитрая стерва установила автодозвон на мой номер. На, поговори за меня!

Я сую трубку Олли.

Он нажимает на кнопку ответа.

– Алло. А-а, привет, Мэл. Что? Да, да, он тут, рядом со мной. – Олли возвращает мне мобильник. – Бекс, это тебя.

– Алло? – осторожно произношу я.

– ГДЕ ТЕБЯ ЧЕРТИ НОСЯТ, СЕБЯЛЮБИВЫЙ УБЛЮДОК?! – визжит телефон в мое левое ухо.

– У нее все в порядке? – ухмыляется Олли, ясно давая понять, что отомстил мне за расстроенное свидание с Белиндой.

– Не знаю. Поинтересуюсь, когда она прекратит орать, – рычу я и возвращаюсь к беседе с Мэл: – Милая, пожалуйста, говори погромче, на линии страшные помехи.

– Как обычно, эти помехи создаешь ты, подлая скотина!

Судя по всему, сегодня она в отличной форме.

Я напрягаю мозги в поисках подходящего ответа. Вспышка озарения, и кнопка «ОТКЛ» на верхнем торце мобильника уже нажата.

– С этим разберемся позже, – сообщаю я Олли, жертвуя миром и покоем следующей недели ради того, чтобы сосредоточиться на сегодняшней задаче.

Где-то в городе яростно хлопают дверцы серванта.

– Так что там с Роландом? – спрашивает Олли. – Будешь ему звонить?

В этом, по моему мнению, нет необходимости.

– Он же не ты! Если сказал, что придет, значит, придет. При всех своих недостатках, Роланд – настоящий профессионал, – заверяю я Олли.

Двадцать минут спустя мы стоим перед воротами пропускного пункта для автомобилей. Ворота с виду подозрительно заперты. Никаких признаков присутствия нашей специально приглашенной звезды.

– Куда, блин, запропастился этот придурок? Гребаные ворота должны быть открыты! Может, я умер и отправился в какой-нибудь тухлый рай, где собрали всех безответственных уродов? – возмущаюсь я и пробую толкнуть ворота.

– Хочешь, я ему позвоню? – предлагает Олли, невольно пробалтываясь, что тоже знает телефон Роланда.

– Скажи ему, пусть шевелит батонами и живо дует сюда. Похоже, мне всю жизнь суждено отирать углы, дожидаясь таких болванов, как вы, – бурчу я.

– Боже, опять старая песня. Сменил бы пластинку, – вздыхает Олли. – Смотри, пошел вызов… А, нет, включился автоответчик. Оставлю ему сообщение. Привет, Роланд, хочешь перепихнуться? Только имей в виду, мы все еще ошиваемся на улице. – Заметив, что я мотаю головой, Олли недоуменно моргает. – Погоди, что опять не так?

– Да нет, мне понравилось.

– И что собираешься делать?

– Ну, с Роландом, конечно, было бы проще, но мы справимся и без него. Я знаю, где что находится. Готов?

– Э-э… готов, – безучастно произносит заметно сникший Олли.

– Помнишь про кусачки?

– Угу.

– Тащи их сюда.

– А-а, я, это… понял тебя. Знаешь, у меня их нет.

– Почему нет?

– Потому что ты сказал, что ворота нам откроет Роланд, – с головой выдает себя Олли.

– Стало быть, с памятью у тебя все в порядке! – коршуном налетаю на него я.

– В смысле? – тупит Олли.

– Ты прекрасно помнил о сегодняшнем деле!

– То есть?

– Да ну тебя совсем, – морщусь я. – Ну хоть одеяло-то ты взял? Про одеяло не забыл?

– А-а, одеяло. – Олли озабоченно хмурит лоб. – Знаешь, что я сделал?

– Не взял одеяло?

– Типа того. Выкинул его, чтобы освободить место для калориферов.

– Обалдеть. И как теперь перебираться через колючую проволоку без одеяла? Мы же исцарапаемся до смерти!

– Можем отказаться от этой затеи, – предлагает Олли.

– С твоей гражданской позицией наша страна никогда не стала бы великой державой, – назидательно говорю я. – Нам всего-то придется перелезть через верх, как сделали мой дед и его брат во Вторую мировую.

– Да-а? – удивляется Олли. – И что, остались в живых?

– Разумеется. Им-то нужно было перебраться через низкую стену казармы. А следующие три года они шкерились под лестницей у моей прабабки. Сам понимаешь, пули там свистели не часто.

– Так кто полезет? – осведомляется Олли, нервно поглядывая на зловещие металлические колючки.

– Вот что: бросим жребий. – Я достаю из кармана монетку и подкидываю ее в воздух. – Твои пожелания?

– Свалить отсюда.

– О’кей, если решка – уходим, – соглашаюсь я, ловлю монету и накрываю ее ладонью в перчатке.

Даже не могу сказать, от чего больнее: от десятков острых как бритва колючек, впивающихся в лопатки, или от того единственного шипа, который проткнул джинсовую материю и уперся мне в мошонку. Пожалуй, шип все-таки страшнее, хотя и не намного.

Ненавижу продираться через колючую проволоку. Это препятствие – одна из трудностей моей работы и причина, заставившая меня убить добрых три часа на то, чтобы смастерить из нескольких сшитых вместе одеял плотный защитный мат, который можно набрасывать на проволоку. Правда, он не слишком толстый, и какая-то из колючек все равно проколет его, зато вполне убережет от полусотни других, что цепляются за одежду и царапают кожу, когда ты пытаешься проползти через каждый новый виток.

Сегодня, увы, я без щита. Колючки кусают со всех сторон: плечи, бока, бедра, руки, спина… Вскоре мою задницу уже можно оборачивать целлофаном; в витрине мясной лавки она смотрелась бы вполне уместно. К счастью, куртка у меня на подкладке, а джинсы почти новые, иначе моей бедной, никчемной шкуре пришлось бы гораздо хуже. Тем не менее к тому времени, когда пытка заканчивается и я повисаю на стене с другой стороны, все, о чем мечтается – это укол от столбняка, теплые объятия школьной медсестры и минет в ее же исполнении.

Я собираюсь разжать руки и рухнуть в непроглядный мрак, укрывающий территорию склада, но внезапно сзади меня подхватывают чьи-то руки.

– Все, я тебя держу. – Олли аккуратно ставит меня на твердую землю и стряхивает мусор с моей куртки.

Я изумленно таращусь на него и прикидываю, где облажался. Неужели я заплутал среди колючей проволоки и развернулся на сто восемьдесят градусов или просто свернул за угол? Может, пока я продирался через колючки, склад перенесли в другое место? Может, все эти годы Олли ждал удобного момента, чтобы познакомить меня со своим братом-близнецом?

Видя мое недоумение, Олли (или его брат) поясняет:

– Вон та дверка была открыта. – И указывает большим пальцем за спину.

Я оглядываюсь на ворота (те самые, запертые) и вижу в них небольшую дверцу, которая распахнута настежь. Затем осматриваю свои руки и ноги. Господи, когда же эти ленивые ублюдки из «Майкрософта» сделают так, что комбинация «Ctrl+Alt+Z» будет действовать в реальной жизни?!

– Слушай, давай покончим с этим побыстрее, – ворчу я и, обойдя вокруг Олли, направляюсь к воротам.

Внушительный навесной замок с внутренней стороны ворот презрительно улыбается мне в лицо.

– Надеюсь, ты не выкинул из фургона ножовку? – взываю я к Олли.

– Нет, конечно. Лежит под водительским сиденьем. Ты что, за идиота меня держишь? – оскорбляется товарищ.

Есть такая поговорка: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. Правда, с воротами и колючей проволокой, она не совсем сработала, но это только потому, что я не ходил весь день по пятам за Роландом и не проверял наш фургон каждые пять минут, чтобы убедиться в наличии всех нужных инструментов. Теоретически мне следовало винить себя в той же мере, что и Роланда с Олли, ведь, хорошо зная обоих, я доверил им часть задания. Впрочем, этот факт я пока признавать не намерен. И все же вспомните, сколько судов потеряла королевская флотилия лишь из-за того, что болван вроде Олли, которого капитан отправил на марсовую площадку, нежился на солнышке, вместо того чтобы следить за испанскими кораблями!

Памятуя об этом, я прихожу к выводу, что далее рисковать нельзя – лучше всего сходить за ножовкой самому.

– Ладно, стой здесь и ничего не трогай, – инструктирую я напарника. – Я до фургона и обратно.

Я выхожу через маленькую дверцу и, шатаясь, бреду к фургону.

Невероятно, однако ножовка действительно лежит там, где сказал Олли, – под водительским сиденьем. Я уже почти расслабляюсь, исполнившись призрачной веры в успех нашего предприятия, и тут слышу голос Олли. Он просит, чтобы я захватил его сигареты. Возвращаюсь как раз вовремя: мой приятель одобрительно поднимает вверх большие пальцы, а дверка в воротах захлопывается. Олли поворачивается, чтобы войти обратно на склад, и неожиданно встречает препятствие в виде двери. Толкает ее, но дверь не расположена проявлять благосклонность к кому-либо, и вот в один миг мы снова оказываемся снаружи гребаного склада.

Как это получилось?

Олли бессмысленно таращится на меня.

– Знаешь, что? Если опять захочешь бросить монетку, я выбираю «орла», – великодушно предлагает он.

– Да неужели? – Я отшвыриваю ножовку и принимаюсь закатывать разорванные рукава.

Глава 4
Странники в ночи

Покуда мы с Олли за перекуром и перебранкой основательно выясняем наши деловые взаимоотношения, там, в городе, моя неутомимая подружка входит в паб под названием «Барсук», который ранее покинули мы, и осведомляется о местонахождении своего возлюбленного.

– Этот дрянной жулик был здесь? – вопит она в лицо бармену.

– Солнышко, нельзя ли уточнить, который именно? У нас почти вся публика такая, – отвечает ей Кит (как он потом мне рассказал).

– Бекс, мой бойфренд. Трусливый, пронырливый, нечистый на руку мешок дерьма, который смеет называть себя человеком, – вкратце описывает Мэл мои достоинства, хотя, поскольку все это я узнал со слов Кита, подозреваю, что несколько определений он добавил от себя лично, потехи ради. Во всяком случае, на его месте я бы так и поступил.

– Его зовут Адриан Бекинсейл, – растолковывает Мэл.

– Такого не знаю, дорогуша, но, когда увидишь своего приятеля в следующий раз, будь добра, передай, что я ему сочувствую, – отзывается Кит. Мэл бросает на него испепеляющий взгляд, и он добавляет: – Ах, прошу прощения, ваше королевское высочество, я хотел сказать «передайте».

– Не ври, пивной насос! Я миллион раз видела, как вы болтаете, будто закадычные друзья! – возражает Мэл.

– Я общаюсь с кучей ребят, милая, в том числе с пронырливыми и нечистыми на руку. Моя работа состоит в том, чтобы не знать, где они находятся, за исключением тех случаев, когда заказывают выпивку или пытаются унести с собой сигаретный автомат, – ухмыляется Кит.

– Козел ехидный, – шипит Мэл, резко разворачивается и, гневно стуча каблуками, уходит.

Возможно, все так и было, однако, неплохо зная Кита, предположу, что разговор выглядел примерно так: Мэл: «Бекс сегодня не заходил?» Кит: «Понятия не имею».

Видите ли, за все годы, что я пью в «Барсуке», Кит ни разу не проявлял того остроумия, которым блещет в своих байках. По всей вероятности, он немного переработал сюжет, прежде чем изложить его мне. Не сомневаюсь: еще лет десять плюс полет фантазии, и окажется, что в эту ночь не я, а Кит продирался через колючую проволоку. Да и Мэл разыскивала не меня, а его. Мечтала трахнуться, ага.

Я перемолвился словечком с Грязным Дэном, который провел в кабаке весь вечер, так он вообще не помнит, чтобы Мэл общалась с Китом, хотя видел, как она ненадолго забегала в паб и разговаривала с Норрисом. И это чистая правда. Доказательством тому события, которые произошли после.

Норрис, очевидно, тем вечером подслушал наш разговор на автостоянке. Особенно его впечатлил тот факт, что разряженной в пух и прах Белинде романтический вечер с Олли сегодня не светит. Словно рыцарь в краденых доспехах, он устремился к прекрасной даме и быстренько затащил ее в кабак – дюжина коктейлей с «Бакарди», гибкие, знаете ли, соломинки… Вполне резонно: если ей нечего делать, и ему нечего делать, отчего бы им не побездельничать вместе? Норрис пригладил патлы, быстренько списал со стены в сортире телефонный номер Белинды и позвонил ей.

– Ищешь Бекса? – интересуется он у Мэл, когда та натыкается на сладкую парочку.

– А что? По-моему, у тебя на коленях хватит места сразу для двух подружек, – отвечает она.

Норрис трясется от смеха, Белинда слегка ерзает на стуле.

– Да нет, ничего. Просто я случайно услышал, куда он собирался сегодня вечером. Подумал, может, тебе интересно.

– И куда же?

– Вообще-то за такие сведения мне кое-что причитается, но будем считать, что я хочу отплатить Бексу за небольшую услугу. Идет? – заговорщицки подмигивает Норрис. Вне всяких сомнений, под «услугой» он имеет в виду мой отказ замолвить за него словечко перед коллегой Мэл, обладательницей кустистых бровей.

– Разве он не прелесть? – воркует Белинда.

– Ты ж моя куколка, хе-хе-хе, – довольно квохчет Норрис.

Я стою возле маленькой дверки и жду, когда стихнут стоны и чертыхания. Раздается щелчок, Олли открывает дверцу со стороны склада.

– Чудная курточка, – хихикаю я. Рукава и задняя часть куртки моего приятеля представляют собой сплошные лохмотья. – У меня тоже такая есть.

– Сигареты принес?

– Дам одну после того, как перепилишь замок, – говорю я и вручаю Олли ножовку.

– Да ну, я не умею. У тебя лучше получится, – убеждает меня он. – Хочешь, бросим монету?

– Интересно, как ты собираешься подбрасывать монету переломанными пальцами?

– Ладно, не бухти.

Я оставляю Олли у ворот, а сам отправляюсь осматривать территорию. Кругом все заперто, никаких признаков присутствия Роланда. Наверное, в первый раз это он отпер для нас дверцу в воротах, однако на том его любезность и закончилась, и он попросту смылся.

Я несколько раз обхожу двор кругом, прежде чем на высоте около шести метров замечаю приоткрытое окно. Разумеется, ни лестницу, ни захватный крюк я сегодня с собой не брал (а хоть бы и взял, Олли непременно сменял бы их на волшебные бобы), потому что Роланд обещал, что все будет открыто. «Заедете, погрузитесь, уедете. Максимум десять минут». В действительности прошло уже почти полчаса, а наш фургон до сих пор стоит снаружи, перед воротами.

Короче, я вижу это окошко прямо возле водосточной трубы, под ним – крепкий широкий подоконник, на который можно встать. В принципе забраться туда нетрудно. Я обхватываю руками трубу, упираюсь ногой в стену, начинаю подтягиваться и…

…чертова труба переламывается на стыке, поток ледяной тухлой воды обрушивается мне в штаны, драные джинсы мгновенно промокают насквозь.

– Мать твою! – ору я.

Из-за спины почти в ту же секунду выныривает Олли.

– Ты что делаешь?

– А ты как думаешь? Пытаюсь проникнуть на склад.

Олли глядит на обломок водосточной трубы и лыбится.

– Этим путем вряд ли доберешься.

– Слушай, умник, ты замок распилил? – огрызаюсь я, направляя луч фонарика ему в физиономию.

– Он был не заперт, просто дужка опущена, – сообщает Олли, демонстрируя мне замок.

Мы пробуем поддеть ломиками несколько задних дверей. Наконец, удача. Еще разок быстро осматриваемся: Роланда по-прежнему нет, но сигнализация выведена из строя, а значит, он все же с нами – если не во плоти, то в мыслях. Для Олли так даже лучше. Моему товарищу не терпится загрузить фургон и убраться отсюда до того, как Роланд появится и будет ходить за ним по пятам.

Телики довольно большие. «Цифра», диагональ тридцать два дюйма, плоский экран, объемный звук, высокая четкость – только дурак откажется от такого. Эта штука украсит собой любую гостиную и прибавит шика квартире, правда, только до тех пор, пока ты не сунешь вилку в розетку. Тогда-то и выяснится, что по всем каналам показывают сплошь консультантов по интерьеру всяких там кинозвезд, и эти самые консультанты наперебой рассказывают тебе, какое убогое дерьмо представляет собой твое жилище.

Впрочем, меня это не касается. Я лишь посредник, и моя обязанность – вывезти товар из пункта А в пункт X.

– …и он мне втирает: «Пятьдесят фунтов за набор подержанных клюшек? В нем даже пятого номера нет!» А я ему: «Слушай, чемпион, если отойдешь подальше и размахнешься посильнее, то вполне можешь использовать седьмой номер вместо пятого», – трещит Олли, пока мы грузимся.

Начало этой истории я пропустил. Если не ошибаюсь, пару минут назад я интересовался у Олли, как здоровье его крестного, который лежит в больнице. Судя по всему, со здоровьем у старика не очень.

– Этот чудак купил у тебя клюшки?

– Не-а. Пришлось выбросить в канаву.

– Ну и правильно. В канаве этому барахлу самое место.

– Старый жлоб мог оставить мне чего-нибудь поприличнее! – возмущается Олли. – Например, кожаное кресло. Такую вещь я бы толкнул за хорошие деньги.

Внезапно нас ослепляет свет фонаря, и здоровенный детина в форме охранника вопрошает, какого хрена мы тут делаем. Мы застываем на месте.

– Попытаетесь сдернуть, пристрелю, – предупреждает охранник, тушит фонарик и сует в зубы сигарету.

– Ролло, где тебя черти носили? Почему не отвечал на звонки?

– Приспичило в сортир, а мобильник остался на столе. Полчаса, блин, не слезал с толчка. Никогда не ходите в шашлычную на Моулшем-лэйн, ребята, если не хотите узнать, что чувствуют бабы, когда рожают детишек, – советует Роланд, затем уточняет: – Таких мелких, горячих, скользких!

– Пугал унитаз, а, Ролло? – Олли явно веселится над Роландовыми проблемами с кишечником.

– Точно, босс. Из задницы лило так, что не заткнешь. Ладно… – Роланд вдруг делает гигантский шаг в сторону моего приятеля и горой нависает над ним. – Сам-то как?

– Спасибо, ничего. А у тебя как дела? – Олли опасливо отступает, безуспешно стараясь держать дистанцию между собой и своим ближайшим другом (правда, самопровозглашенным), но Роланд к нему словно приклеился. Этим двоим только лошадь играть в рождественском представлении.

– Прекрасно, Ол, лучше не бывает. Давай как-нибудь посидим, попьем пивка? – обольщает Роланд.

– Отличная идея, – соглашается Олли, огибая ящики и прячась за мою спину.

Роланд тенью следует за ним.

– Позвоню тебе на выходных.

– Правда? – Роланд приближается почти вплотную.

– Ага, щас, – фыркает Олли.

Я решаю выручить товарища и в буквальном смысле оторвать от него Роланда.

– Эй, прежде чем вы откроете совместную прачечную, давайте-ка побыстрее погрузим товар и уберемся отсюда, пока не завыли полицейские сирены.

Роланд наклоняется над коробкой с теликом, а Олли, пользуясь шансом, еще немного отступает вбок, подальше от Медового монстра.

– Нет проблем. Ол, берись за тот край, а я за этот, – командует Роланд.

Олли переводит взгляд на меня.

– Интересно, чем я тут, по его мнению, занимаюсь? – вполголоса бормочет он.

Мы втроем резво беремся за дело. Кузов машины постепенно заполняется. Фургон у нас довольно вместительный, но вся партия туда не поместится, то есть несколько теликов надо оставить здесь, а это невероятно трудно. Вот вам ситуация: мы на месте, короли целого склада, вокруг ни одного настоящего охранника, а изрядную часть добра придется бросить, потому что для него нет места. К сожалению, это неотъемлемый элемент работы профессионалов. Куй железо, пока горячо. Мы должны забрать все, что влезет в фургон, и постараться не думать о халявных широкоформатных теликах стоимостью семьсот фунтов, которые нам не увезти.

Вы даже не представляете, сколько раз я оказывался в схожем положении (вы, конечно же, подумали, что мне давно пора обзавестись фургоном побольше), однако почти всегда умение оставить часть награбленного и служит тем признаком, который отличает хорошего вора от дилетанта, пытающегося завладеть чужим имуществом.

Самое сложное заключается не в том, чтобы попасть в чей-то дом или на склад и добраться до ценных вещей – на это способны все. Главное – благополучно выбраться с украденным добром, и тот, кто справляется с этой задачей, действительно хороший вор. Согласитесь, любой дурак может напялить широкое пальто, зайти в «Маркс и Спенсер» и набить полные карманы мужских носков – в этом нет ничего сложного. А вот сумеет ли он выйти из магазина, прыгнуть в свою тачку и беспрепятственно уехать, не расплатившись, – еще большой вопрос. Существует определенная грань между тем, чтобы как следует поживиться, и в то же время не одуреть от жадности настолько, чтобы следующим утром тебя застукали работники склада. Представьте, они приходят, а вы стоите на стремянке и выкручиваете из-под потолка дешевые лампочки! Кстати, на кражу в любом случае будет списано больше товара, чем мы отсюда унесем.

– Что, приятель, четыре фунта в час не приносят тебе душевного покоя? – обращаюсь я к Роланду, наблюдая, как он помогает Олли загружать в фургон очередной телевизор.

– Ты прав. Уже несколько недель таскаю у них по мелочам, только чтобы свести концы с концами, – говорит Роланд. – Вот поэтому и надо управиться сегодня. В пятницу будет переучет, и если мы не инсценируем взлом, то эти ребята поймут, что не только «Асда» имеет хороший навар с их теликов.

– Одного в толк не возьму, Ролло: как ты со своим послужным списком заполучил работу охранника в этой фирме? – удивляется Олли.

– Все просто. Чуваку из конторы, который проверяет бумаги, платят четыре с половиной фунта в час, – пожимает плечами Роланд. – Сами понимаете, за четыре с половиной фунта Элиот Несс к ним работать не пойдет. Нет, страна давно катится к чертям собачьим.

Я усмехаюсь, но улыбка сползает с моего лица, когда я поднимаю глаза и вижу нацеленную прямо на меня камеру охранного видеонаблюдения. Верное средство охладить веселье: сразу прекращаешь смеяться над чужой глупостью, как только до тебя доходит, что сам поступаешь еще глупее.

– Ролло, ты же отрубил эту хрень, да? – с тревогой спрашиваю я.

– Отрубил, отрубил. Перед вашим приездом зашел в офис и выключил. Там всего две кнопки: «Пуск» и «Стоп». Говорю же, с моей работой справится даже идиот, – заверяет Роланд. – Только не забудьте забрать с собой пленку, иначе они заподозрят неладное, увидев, что запись остановлена.

– Не волнуйся, заберем, – говорю я. – Ладно, хватит трепаться, живо за работу.

Братья-акробаты передают мне телики, а я нахожусь внутри фургона и стараюсь покомпактнее их расставить, чтобы вошло как можно больше. Внезапно на всех троих падает яркий свет фонаря.

– Какого…

– Ваша наглость, парни, просто поразительна, – восторгается голос из темноты за фонарем. Луч гаснет, и нашим глазам предстают девяносто килограммов чистейшего самодовольства, втиснутые в темно-синюю форму. – Боб Шоу, начальник охранной службы. Внеплановая инспекция, – сообщает униформа, потом добавляет (видимо, для собственного развлечения): – Сюрпри-из!

В жизни вора бывают моменты, когда не остается ничего иного, кроме как поднять руки, признать, что игра окончена, и быстренько придумать смягчающие обстоятельства (временное помрачение рассудка, больные родственники, нуждающиеся в срочной операции, жестокость общества и т. п.). У Роланда, очевидно, самоуважения меньше, чем у меня, потому что он начинает что-то лепетать, как пятилетний ребенок, которого поймали за поеданием варенья.

– Мистер Шоу, вы все неправильно поняли, – бормочет он.

– Я так сразу и подумал, – кивает Боб.

– У нас переучет, помните?

– В смысле, вывозите излишки? – уточняет Боб. Сообразив, что номер не пройдет, Роланд меняет тактику:

– Мы можем все вернуть.

– Согласен, бумажной работы будет меньше, хотя все равно не понимаю, каким образом это поможет вам выкрутиться.

Роланд делает брови домиком.

– Гм… если мы все положим на место, – пытается растолковать он, – тогда никто ничего не узнает, а если никто ничего не узнает… – Роланд робко улыбается и замолкает в расчете на то, что Боб самостоятельно сделает правильный вывод.

– Так, так, приятель, давай, напряги извилины. Я верю, у тебя все получится, – подбадривает Боб. Его ухмылка становится еще шире, а глазки превращаются в щелочки, и до меня вдруг доходит, на что он намекает.

– Хотите в долю? – уточняю я, спрыгнув с фургона.

Роланд закашливается.

– Бекс!

Боб, однако, находит мою мысль вполне здравой и желает услышать подробности.

– Делим навар на четверых. Устраивает?

– Не совсем. По правде говоря, вариант «на одного» нравится мне гораздо больше, – заявляет Боб.

– Чего? – Олли аж подпрыгивает.

– Погодите, так не пойдет. Это все равно что оставить товар здесь. Какой нам с этого прок? – кипячусь я.

– А такой, что вы не загремите за решетку. По-моему, выгода очень солидная. В общем, либо вы загоняете товар и отдаете мне все барыши, либо я сдаю вас копам. Как там это называется? – Боб морщит лоб. – Слово такое специальное… А-а, вспомнил: шантаж!

– Я бы подобрал для тебя еще несколько слов, – сквозь зубы цежу я.

– На твоем месте, Раффлз, я бы не стал тратить времени на лингвистику. Тебе ведь нужно побыстрее толкнуть телики. И смотри, чтоб цена была приличная, иначе разницу будешь доплачивать из своего кармана, понял? – грозит Боб.

Олли вносит встречное предложение:

– Слушай, раз такое дело, может, мы просто наваляем тебе как следует?

– Ничего не выйдет, приятель. Я уже снял ваши физиономии и фургон на мобильник и отослал фото женушке. – Для пущей убедительности Боб демонстрирует свой камерафон. – Как вам такие яблочки, господа грабители?

– Если честно, не очень, – признает Олли.

– Я так и знал. Ну, раз мы опять подружились, не парьте мозги, ребята. Лучше грузите товар в машину, времени почти не осталось. – Боб включает фонарик и светит им прямо в лицо Роланду. – Эй, Джордж Клуни, помоги-ка нам вон с той здоровой коробкой.

В общем, Боб, этот козлина, поимел нас. Как я уже говорил, иногда приходится поднять руки и смириться с тем, что игра проиграна, но на сей раз что-то подсказывало мне, что это еще не все, далеко не все. Имейте в виду, ни в коем случае нельзя поддаваться на шантаж, потому что шантажисты крайне редко удовлетворяются разовой наживой и почти всегда повторяют свои угрозы, видя, что вы готовы выложить денежки за их молчание. Единственное, что вы можете сделать, когда попадете в лапы шантажиста, это добровольно признаться в содеянном и утащить его (или ее, поскольку в роли шантажисток часть выступают разгневанные бывшие подружки) с собой на дно. Думаете, почему все эти актеры и политики чуть что, сразу бросаются приносить покаяния? Это вовсе не ловкий карьерный ход, как могут предположить некоторые. Обычно дело лишь в том, что перед этими людьми маячит близкое разорение, после того как новый друг по переписке опустошил их банковские счета, имея на руках фотографии своей жертвы, нежащейся в объятиях таксиста где-нибудь на загородной обочине.

В общем, не поддавайтесь на удочку шантажистов. Возможно, глядя на меня (прикусил язык, согласился на условия Боба и продолжил загружать фургон), вы решите, что я повелся, однако в данный момент у меня просто нет иного выхода. Этот урод связал нас по рукам и ногам, и пока что мы вынуждены тянуть время, подыгрывая ему. Рано или поздно он потеряет бдительность – все они со временем расслабляются. А когда это произойдет, я возьму его за яйца, уж будьте уверены.

Кстати, насчет бдительности: ночную тьму прорезает свет автомобильных фар; маленький «пежо» резко тормозит и останавливается неподалеку от нашего фургона.

– Мать честная, мы еще кого-то ждем? – в изумлении восклицаю я.

– Вот именно, ублюдок! А ну иди сюда! НЕМЕДЛЕННО!

При звуках этого слишком хорошо знакомого голоса я роняю коробку с теликом. Надо рвать когти!

– Черт, это Мэл! Скорее прикрой меня! – шепчу я Олли и ныряю в глубь склада, пытаясь найти укромное местечко.

В темноте натыкаюсь на дверь, ведущую в маленькую каморку охранников. Забегаю туда и гашу свет. Даже не представляю, как Мэл удалось меня вычислить, но позже обязательно разберусь. Сейчас, впрочем, это последняя из моих забот. Мне остается лишь запереть дверь изнутри, сидеть тихо и изо всех сил надеяться, что Олли устоит на линии огня.

Как выясняется, у меня есть возможность наблюдать за всем происходящим на экранах видеокамер. Картинка смазанная, звук отсутствует, однако мне удается читать по губам Мэл почти все, что она произносит. Молодая леди явно чем-то расстроена. Будь камера оснащена аудиовыходом, я бы знал, чем именно, а еще убедился бы, что умение придумывать «отмазки» развито у моего лучшего друга примерно на одном уровне с пунктуальностью.

– Бекс, я знаю, что ты здесь! Хватит прятаться! – орет Мэл.

– Прошу прощения, мисс. Вы в курсе, что посторонним сюда вход запрещен? – делает первую попытку Боб.

– А вы в курсе, что заняты кражей теликов? – парирует Мэл, кивая в сторону коробки с телевизором, которую Боб только что погрузил в наш фургон. В следующую секунду она вновь переносит все свое внимание на поиски блудного возлюбленного. – Считаю до трех. РАЗ!