Текст книги "Хроники черной луны (СИ)"

Автор книги: Денис Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

Мы всей разношёрстной толпой сидели на краю пропасти и смотрели вниз. Правда, свесить ноги в пустоту решился только я, остальные боязливо расположились на камнях. Странное место. Горы упираются серыми вершинами в облака. Чуть пониже облаков парит большая хищная птица – ищет, чем набить пустое брюхо. Поглядывает на нас с аппетитом. Наверно это орел, но точно сказать не смогу, я таких раньше не видел. А под ногами округлая долина, заполненная до верха густым желтым туманом. Дна не видно и от этого, кажется, что его вовсе нет. Просто холмистая желтая поверхность, хоть сейчас спрыгивай вниз и топай напрямую к противоположной стене камней. Долина небольшая, и горы на другой стороне, будто совсем рядом, ничто не помешает взять камешек и забросить его на противоположный склон. Но это обман зрения – чтобы пройти долину из конца в конец не хватит и дня.

– …а еще рассказывают, что там внизу все не так как в обычном мире. Поистине проклятое место. Там нет солнца, там нет зверей. А листья и трава не зеленые, а синие. А в воде рыбы не живут, отравленная она. Но пить все равно придется – другой то нет.

– …а я слышал, там можно еду совсем не есть, вдохнул с утра тумана этого желтого и сыт.

– … враки, вот я слыхивал, что в земле там камней драгоценных видимо, не видимо. Что тот, кто оттуда сбежать умудриться, станет богаче императора.

– …а вот мне говорили…

– … а про деревню то слышали? там духи до сих пор живут…

– Да заткнитесь, достало уже! -

Алекс крепко ткнул соседа в бок – тот, поперхнувшись, замолчал на полуслове. Остальные тоже опасливо заткнулись. Как бы ни давила на уши эта вязкая тишина, слушать по десятому разу одни и те же байки-страшилки не хотелось. Из-за камней изредка долетала грязная базарная ругань стражников, решавших кому чинить подъемник, тем кто пришел или тем кто уже отсидел свою смену и уходит в гарнизон. Орали и те и другие на пределе возможностей, но голоса дохлыми птицами застревали в воздухе и казались до неприличия нереальными.

Я нагреб горсть камней и стал швырять вниз. Меня забавляло, как они тонут. Не падают, а именно тонут. Как в противную болотную жижу, только без всплесков и брызг. Сзади, пыхтя и шаркая босыми ступнями, подобрался старик Пес:

– Ты, Семен, камни то зря кидаешь туда. А вдруг там люди какие бродят. А ты им камнем по голове.

– Да там лучше от камня по голове издохнуть, чем дни до смерти считать. Они мне еще спасибо должны сказать.

Пес отстал. Отошел подальше от края и лег прямо на землю. Я продолжил кидать камни. Некоторые далеко вперед, некоторые вдоль склона. Помешать мне больше никто не пытался.

Вспомнилось последнее утро в Иредосе. Нас, грязных, голодных, избитых до полусмерти вытащили на площадь перед портовыми воротами. Поставили на колени. На удивление окружающая толпа не кричала и не кидала в нас камнями. Смотрели не как на людей, а как на привидений. Да я и не смог бы их услышать. От побоев пропал слух, и восстановился только потом, уже в море. Откуда-то из-за бараков вывели Алексаниди. Он шел, гордо вскинув голову, хотя давалось ему это с большим трудом. Стражники поработали над ним не меньше чем над нами. На перевернутый ящик вскарабкался жирный имперский наместник и что-то зачитал с развернутого свитка. Наверно приговор. Вдоль ряда пошел стражник с раскаленной буквой «и» на пруте и краснеющей углями жаровней. «Изгой» – клеймо приговоренных к пожизненной каторге. Клеймо пиратов и наемных убийц. Даже дезертиров не гонят в рудники, только таких как я и Алекс. Синеватая буква впилась в мою грудь, сжигая плоть до костей, до ребер. От боли сознание поплыло. Рядом в беззвучном крике забился Алекс. Алексаниди печать не поставили. Его ждал другой приговор. Через балку ворот перекинули ремень из воловьей кожи. Вот она – привилегия капитанов: умереть сразу, а не сгнить заживо на краю мира. И только тогда, уже стоя на бочке, уже чувствуя, как качается она под ногами, он посмотрел на меня. Нашел мои мутные от боли глаза и грустно улыбнулся. И мне кажется, я знаю чему. Предатель сдавший нас страже так и остался в том маленьком дворике. Навсегда. А может тому, что его приговор несравнимо легче нашего. Рассыпалась от пинка палача гнилая бочка, тело капитана заметалось в безумной, быстро затихающей пляске.

Потом была галера, пропахший разлагающимися трупами трюм. Крысы, вцепляющиеся в пальцы, стоит сомкнуть глаза. Голод. Драки за каждую горсть подгнивших бобов и плошку пресной воды. За три недели от голода и побоев умерло шесть человек. Они подолгу валялись в дальнем углу, пока нам не разрешали отнести их наверх и выбросить за борт. Еще трое остались в пустыне. Двое умерли от голода и жажды, один попытался бежать – стражники поймали и забили камнями. Двое осталось внизу – на предыдущей стоянке. Мы не разбирались от чего они сдохли, просто столкнули тела в пропасть. Из отплывших из Иредоса двадцати трех каторжников осталась только дюжина. И вот, наконец, цель всей этой дороги смерти – Гнилая долина. Единственный в империи действующий рудник редония. Рудник, забирающий больше ста жизней в год в обмен на некрасивые желтые камушки.

Большой клок тумана поднялся выше и обхватил мои ступни в истертых деревянных сандалиях. Как нежные женские руки. На удивление туман был теплым. От этого сразу потянуло в сон. Вставать и перебираться подальше от края, было лень. Я просто откинулся назад и закрыл глаза.

Вставать совсем не хотелось. Ноздри приятно щекотал запах свежего хлеба и парного молока. В животе от предвкушения урчало. Но как же оставить теплую уютную норку из подушки и одеяла. Даже глаз не хочется открывать. С кухни раздавались тихие голоса. Один из них мамин, в этом ничего удивительного. А вот голоса отца – это странно. И еще чей-то, смутно знакомый. Неприятный. Я всё-таки открыла глаза и, чуть-чуть откинув краешек одеяла, присмотрелась к стене. Мутный из-за тумана солнечный зайчик сидит уже ниже третьего сучка – значит совсем поздно. Почему же тогда отец дома? Он давно должен был уйти на работу. Все же придется вставать – иначе съест любопытство. Прошлепав босыми ногами по холодному полу коридорчика, я заглянула в большую комнату. За столом сидели двое мужчин. Тот, что спиной и ближе ко мне – отец. От вида второго мне захотелось убежать обратно и забраться с головой под одеяло. Откинув с лысой гладкой головы капюшон, блестя ужасным золотым кольцом, сидел Двадцать первый. Жрец смерти тоже заметил меня, но не подал виду. Почему то ему было важно, чтобы разговор продолжился, несмотря на мое неожиданное появление. Отец в злости стукнул по столу кружкой.

– Это вы во всем виноваты. Вы и ваши ужасные камни. Я проклинаю тот день, когда вы явились в нашу долину.

– Милан, не злись. У нас не было другого выхода. Все другие рудники истощились. А ты знаешь – редоний нам очень нужен. Это часть нас, это часть нашей веры.

– Мне нет никакого дела до вас и до вашей веры, Двадцать первый. Я …

– Милан, я прошу тебя остановиться! Ты потом можешь пожалеть о своих необдуманных словах. Пока я разговариваю с тобой как друг, но я могу стать и ревностным служителем. И тогда тебе не сдобровать. – Глаза жреца пылали скрытой яростью. Отец сник. Потом заговорил уже намного тише и спокойней.

– Но ведь сначала все было хорошо. Откуда он этот туман? Ведь на других рудниках его не было?

– Не было. Но ваш рудник оказался самым богатым. И мы не перестанем его разрабатывать, чего бы это ни стоило.

– Даже если мы все умрем?

– Даже в этом случае.

– Когда закроют перевал?

– Через пару дней. Больше ждать нельзя. Кто его знает, что несет этот желтый туман. Вдруг вы все уже заразились какой-нибудь неизвестной болезнью. Но может все и обойдется.

– Но почему вы забираете только детей? Почему не можем уехать мы?

– Не мне это решать Милан. Это воля императора и совета.

– Лучше скажи это воля Первого жреца. Вам всегда было плевать на людей. Только власть и редоний. Этот ваш трижды проклятый редоний.

Оба уставились в стол. Видно, что этот разговор начался не здесь и не сейчас. Просто они оба не могут найти выхода, вот и поднимают больную тему и сыплют друг на друга бесполезными аргументами. До меня вдруг дошло, зачем отец уже неделю уговаривает меня ухать на учебу в столицу. Почему месяц как перестали приезжать купцы и бродячие музыканты. И зачем на перевале появился имперский гарнизон. Я прибежала обратно в спальню и забилась под одеяло. Я плакала, но все слезы мира не смогут очистить дом от этой выступающей из земли желтой гадости. Гадости, которая скоро затопит мой маленький, но такой уютный мир.

Я смотрела на тонущую в тумане долину. Уже сейчас ее видно смутно. Если жрец прав пройдет пара недель и туман станет таким густым, что не будет видно ни самой долины, ни неба, ни солнца из нее. Почти всех уже подняли. Подъемник шел вниз в последний раз. За вещами и парой ребятишек помладше. Двадцать первый суетится, пытаясь всех нас успокоить и поддержать. Больше всего наверно боится, что вверенные ему восемь подростков начнут разом реветь и рваться обратно к родителям. Он сказал отцу, что нас отвезут к родственникам. Я видела, что он врет, но отец и мама ему верят. Верят, потому что иначе просто сойдут с ума. Не знаю, куда он нас отведет. Может просто бросит в горах, а может, продаст в рабство в первом же порту. Но, скорее всего, заберет в свой ужасный храм и всем нам в головы запихают эти желтые кольца. От этой мысли меня затошнило. Но все это неважно. Лишь бы мама и папа не переживали. Подошедший сзади Двадцать первый положил руку мне на плечо.

– Не бойся, Хельга. Все будет хорошо.

– Я не боюсь, жрец. Я ничего не боюсь. – Я не отрывала глаз от долины. Я хотела налюбоваться ей в последний раз.

Я открыл глаза и непонимающе уставился на проплывающие по небу облака.

– Хорош валяться. Внизу отоспишься.

Алекс немилосердно тыкал меня ногой в бок. Я встал и потянулся. Остатки сна быстро улетучивались из головы. Смутно помнилось женское имя – Ольга? Эльга? Мысли путались и разбегались как тараканы. Как часто бывает со снами, кажущимися такими реальными в минуту пробуждения, уже через мгновение не можешь вспомнить о них ничего. Я осмотрелся. Вокруг никого не было.

– Что там с подъемником?

– За тем и пришел. Починили уже. Сейчас будут спускать. Тебя вот только и ждем. Поторопись, а то получишь палкой по спине.

– А кто чинил то?

– Эти, которые уходят. Там делов то и было – канат связать. Больше спорили, чем чинили.

Мы обогнули камни, и вышли к платформе. Большая деревянная площадка висела над пропастью на четырех сходящихся вверху канатах. Протертое выступающее над пропастью бревно с блоком и деревянный закрепленный в камнях ворот. Конструкция не вызывала доверия, но другого способа попасть в долину не существовало. Это объясняло и столь маленький гарнизон охраны. Десяти стражников вполне хватало, чтобы доставить сюда новых каторжников. Они же и следили, чтобы приговоренные сдохли, как и положено, внизу, а не собрались обратно домой. Сидели они на перевале месяц, иногда чуть больше. Потом менялись с пригнавшими новую партию смертников. Внизу же никакой охраны не было. И мне пока было непонятно, чем же мы там будем заниматься, и что как выглядят столь часто поминаемые рудники.

Нас всех загнал на платформу, и она, раскачиваясь, пошла вниз. Никаких ограждений не было, и мы как куча овец сбились в центре, держась друг за друга. Постепенно с головой погрузились в туман. Ощущения были странными. Видимость в тумане очень низкая, буквально три-четыре шага. Дальше все терялось в плотной желтизне. Ощущение, что платформа зависла. Понять, что мы все же движемся, можно было только по равномерному раскачиванию. Наконец внизу проступили очертания камней. Платформа со стуком остановилась. Мы спустились на землю, и платформа пошла обратно вверх. Не зная, что делать и куда идти, все уселись на камни. Через полчаса из тумана раздались шаги. К нам приближалось четыре человека. Трое впереди, обнаженные по пояс, мощные, вооруженные длинными толстыми палками. Еще один шел за их спинами, и его я разглядел последним. А когда разглядел, мороз пробежал по коже. Как и всех остальных новоявленных жителей долины. Четвертый подошедший был жрецом. Об этом красноречиво говорило торчащее из середины головы золотое кольцо. Он вышел вперед и улыбнулся.

– Рад приветствовать в нашем уединенном месте. Вы прибыли как раз вовремя.Пойдемте, нас ждет много работы.

Он повернулся и зашагал обратно в туман. За ним потянулись быкоподобные телохранители, а потом уже и мы.

Глава 19

Темнело. Наверху солнце наверно уже давно село за горы, но туман, наевшийся света за день, слегка светился и смягчал сумерки. От этого призрачного света больше всего хотелось закрыть глаза и шептать: «Это не со мной, не со мной. Это кошмарный сон». Мы топали по разбитой дороге, спускаясь все ниже и ниже. Осколки камней и засыпавшие все вокруг ломаные ветки больно кололи ноги. Разбитая переходом по пустыне, обувь окончательно разваливалась. Оказалось, что площадка подъемника находиться намного выше уровня самой долины. Скоро склон горы завернул влево и пропал в желтой дымке, от этого где-то внутри заскреблись мыши, выискивая в какой же дальний угол забилась испуганная душа. Туман сгущался вокруг, мы оказались на открытом пространстве. И чем ниже мы спускались, тем больше казалось что там, в глубине тумана, прямо за нашими спинами кто-то притаился. Кто-то явно не с добрыми намереньями. Видимо тоже чувствовали и другие, то один то другой каторжник огладывался, силясь разглядеть кто там, на пару мгновений развеять страх, встретиться с ним лицом к лицу. Многие, не выдержав, крутили головой постоянно, но это не помогало. Туман был слишком густым и хорошо скрывал причину общей паники. Но скорее всего этот ужас рождался не в окружающей желтизне, а в наших собственных головах. Мы жались друг к другу, пытаясь хоть так защититься от пропитанного страхом тумана. Жрец и его охрана не обращали на наш страх никакого внимания. Они не спеша двигались вперед. Нам оставалось только шагать следом.

По бокам изредка проступали большие камни, лужи, наполненные грязной водой, колючие кусты. Голые скрюченные деревья стелились вдоль земли. Не видя солнца, они росли как попало. И странно, но почти на всех ветках висели яблоки, или что-то на них очень похожее. Бурые покрытые слизью комки размером с кулак. Где-то уже созревшие, а где-то мелкие, едва начинающие наливаться. Они не вызывали аппетита, даже в наших истосковавшихся по еде желудках. Часть деревьев и вовсе цвела. Цветки маленькие желтые, совсем не похожие на цвет яблони. И при всем этом полное отсутствие листьев. Туман кардинально менял саму сущность окружающих вещей.

Пять-шесть убогих бараков притулилось полукругом у небольшого с зеленоватой водой озера. Прогнившие стены чернели неровными дырами. Более-менее в порядке поддерживали только крышу, кое-где проглядывались следы свежего ремонта. На маленькой площади перед бараками в землю был врыт высокий столб, с висящими по бокам цепями. К такому столбу привязывают рабов для наказания плетью. Но судя по тому, что столб покосился от старости, а цепи проржавели до основания, здесь давно уже никого не пороли.

Мы подошли и столпились у крайнего барака. Он явно был нежилым, через пролом в крыше торчало облезлое кривое дерево. Жрец, подобрав полы балахона, уселся на камень в центре площади. Его благостный вид, широкая улыбка и взгляд, направленный в пустоту, усиливали ощущение нереальности происходящего. До нас больше никому не было никакого дела. Осмотревшись и не найдя поддержки в глазах пришедших со мной, я направился к жрецу, намереваясь выяснить что нам теперь делать, а как вообще здесь жить, но мне не дали даже приблизиться к нему. Самый ближний ко мне телохранитель сделал шаг вперед и без малейших эмоций на роже заехал мне в живот дубиной. Я захлебнувшись криком рухнул на землю. Подбежал Алекс и помог мне доковылять обратно к стене барака. Жрец даже головы не повернул. Стало понятно, что он хочет нам что-то показать, прежде чем объяснить, как здесь жить.

Один из телохранителей пошел вдоль бараков, молча колотя дубиной по ветхим стенам. Результат не заставил себя ждать – из всех щелей как тараканы поползли обитатели. Назвать существ, выходящих из полуразрушенных зданий, людьми, было весьма сложно. Грязные, отощавшие, с желтой противной кожей, покрытой то ли слизью толи просто блестевшей в тумане, они вызывали отвращение. А еще ужас и панику – ведь не пройдет и месяца – мы станем такими же. На нашу испуганную кучку старожилы не обращали никакого внимания. Они медленно выходили из дверей и при виде жреца сразу склоняли головы. По какому-то давно заведенному обычаю люди выстраивались в очередь, голова которой уперлась в жреца.

Каждый из подходивших к жрецу вставал на колени и протягивал что-то на вытянутой руке. Что-то маленькое и желтое. Жрец брал это и прятал в котомку на поясе, после чего протягивал руки и ненадолго сжимал ладонями голову подавшего. И что странно – лица людей получивших такое благословение светились искренней радостью. Всего старожилов было человек двадцать, или чуть больше. После странной церемонии они потянулись обратно в бараки. Жрец тоже встал и вместе с телохранителями ушел обратно вверх по дороге. Нам он так ничего и не сказал. Путаясь в догадках, мы пытались выяснить, что здесь и как у здешних обитателей, но те не хотели с нами разговаривать. Они пялились на нас как на пустое место. Нам пришлось просто занять пустующий барак и расположиться на ночлег на ветхих полуразрушенных нарах.

Мы с Алексом забились в самый угол. Говорить особо было не о чем, но и молча ждать ночи не хотелось. Первым не выдержал Алекс.

– Ты хоть что-то в этом всем понял?

– Нет. Бред какой-то. Я себе все не так представлял.

– И я. Мне казалось, тут будет охрана. Объяснят что и как. А это полный беспредел. Мы, оказывается, никому не нужны.

– Ошибаешься Алекс. Очень даже нужны. Только мы еще не готовы к объяснениям. Жрец явно что-то задумал.

– Что?

– Если бы я знал.

– Пожрать бы. Эх. – Алекс почесал впалый живот. – Что же они интересно едят. Не туманом же в самом деле питаются.

– А вот мне кусок в горло сейчас не полезет.

– Не бойся Семен. Нас с тобой все равно уже терять нечего. – Мы оба грустно засмеялись. Потом, порывшись по бараку, собрали две постели из старого тряпья и сухой, почти истлевшей травы. Все остальные тоже разбрелись по углам. Странная это была ночь. Мы были вместе, связанные общим страхом. Но туман разделил нас, и каждый остался наедине с самим собой. Мы просто лежали и ждали прихода сна. И он пришел.

Я крался по заваленной камнями поляне. Каждый шаг давался с трудом. Когда-то давно здесь росла трава, между камнями до сих пор точат бурые щетки. Но сейчас здесь растут только камни. Задержав дыхание, можно запросто услышать, как они растут. Потрескивают, шевелятся, поворачиваются в своих земляных гнездах. Кто-то идет за мной. Я ускоряю шаг насколько это возможно, но он не отстает. Злые глаза буравят мне спину. Оборачиваюсь и силюсь рассмотреть в желтом тумане преследователя. Но его не видно. Делаю шаг назад, еще один, и вдруг падаю, зацепившись за только что проклюнувшийся камень. И тогда он прыгает на меня из тумана. Огромный черный пес. В ужасе я пытаюсь закрыться руками, но он и не пытается пробиться к горлу. Он жадностью вцепляется в мою ногу. Я чувствую, как его зубы раздирают мою плоть. Его морда из черной стает красной. Жуткая боль пронзает мое тело. Я вырываюсь и пытаюсь бежать, но тут же падаю. Правой ноги ниже колена нет, она осталась в пасти черного пса. Я смотрю на хлещущую из раны кровь и кричу, кричу…

Я проснулся от собственного крика. Холодный липкий пот покрывал все тело. Рядом в ужасе метался Алекс. Он бормотал что-то невнятно. Разобрать можно было только два слова «Не надо, прошу, не надо!». Я тряс его, бил по щекам пытаясь разбудить, но ничего не получалось. Он застрял в ночном кошмаре и не мог найти выхода. Со всех сторон раздавались вскрики и стоны. Кошмары одолели всех находящихся в бараке. И только мне хватило сил проснуться. Я забился в угол и до самого утра не давал себе закрыть глаза. Временами я ощупывал ногу, убеждаясь, что это был просто кошмар.

Первую ночь пережили не все. Старик Пес умер, так и не проснувшись. На его лице навсегда застыла маска ужаса. Глядя на других, я не мог сказать, не повредился ли их разум от такого испытания. Алекс не мог рассказать, что ему снилось. Но, проснувшись, поклялся, что лучше умрет, чем еще хоть раз закроет глаза в этой проклятой долине. Я был с ним полностью солидарен. Мы так и просидели в углу до самого утра, вытаращив глаза, не в силах отойти от пережитого ужаса. Наконец мутный желтый свет пробился в барак. По стене застучала дубина одного из телохранителей жреца. С красными от недосыпа и ужаса глазами, превратившиеся за одну ночь из людей в забитых, запуганных животных, мы потянулись к выходу. На камне нас уже ждал улыбающийся во весь рот жрец.

– Подходите, подходите братья. Я смотрю на вас и вижу, вы созрели для беседы. Подходите.

До меня с опозданием дошло, о чем именно жрец. Он хотел нас запугать, чтобы долина не казалась нам просто мрачной сказкой. Чтобы она стала настоящей Гнилой долиной ужаса. Телохранители показали, что мы должны встать на колени перед камнем. Непонятливым и замешкавшимся помогли, хорошенько приложив по спинам дубинкой.

– Ну, братья. Давайте знакомиться. Зовут меня Сорок второй. Я жрец Смерти. Но это вам запоминать необязательно. Разговаривать со мной вам вряд ли придется. Кто вы такие мне тоже неинтересно. Для меня все вы Братья. А теперь вопрос, всем ли из вас снились сегодня кошмары? – Мы дружно закивали. – Ну что ж, теперь вы узнали самую страшную тайну долины, кошмары здесь сняться всегда. Любой закрывший глаза попадает в их плен. Это ваше наказание, за все злодеяния совершенные в мире людей. Но я могу вам помочь. Вчера вы видели, как я благословлял подходивших ко мне людей. И они спали спокойно. Им не снилось ничего. Но благословение дается не всем. Его надо заслужить. – Вы готовы мне служить?

И снова мы дружно замотали головами. Вспомнив ночной комар, каждый из нас был готов на все – лишь бы следующую ночь спать спокойно. Осмотрев нас пристально, жрец убедился, что несогласных нет. Потом, порывшись в сумке на поясе, извлек небольшой желтый камешек. Повертел его в руках, показал нам, вытянув руку вперед и зажав камень большим и указательным пальцем.

– Это – редоний. Главная и единственная ценность этой долины. И такие камни мне очень нужны. За каждый такой камешек я буду дарить вам одну спокойную ночь. Но только одну, так что вам придется постараться. Пойдемте, я покажу, где их искать.

Он легко спрыгнул с камня и быстро пошел к озеру. Мы, вскочив с колен, гурьбой зашагали за ним. Телохранители пристроились за спиной жреца, не подпуская нас слишком близко. Мы обошли озеро и взобрались на высокий холм за ним. Прямо за холмом открылось поле жидкой вонючей жижи, вперемешку с камнями и мелкой галькой. Дальний его край терялся в тумане. По полю на коленях ползали старожилы. На нас они не обратили никакого внимания. Они сосредоточенно рылись в грязи, проверяя каждый попавший в руки камень. Жрец указал на поле рукой.

– Вот здесь и ищут редоний. Камни узнать сложно, они обычно скрыты слоем грязи. Да и встречаются они редко. Но, вы же хотите спокойно спать – вот и старайтесь. Кто ищет – тот всегда находит.

Он развернулся и ушел. Мы же опустившись на колени, обгоняя друг друга ринулись в грязь. Каждый горел только одним желанием: присоединиться к ищущим избавления братьям.