Текст книги "Хроники черной луны (СИ)"

Автор книги: Денис Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Уличные музыканты, народ в большей части абсолютно неадекватный. Эту мысль моя изувеченная память хранила крепко. Сидящий передо мной человек убедил меня в этом еще раз. Он был явно молод, но слой грязи не давал возможностей угадать его возраст. Приладив тонкую свирель на сгиб локтя, он производил невообразимый хаос звуков, писков и свистов – а потом, оторвавшись от инструмента, выдавал вполне пристойный мелодичный речитатив. О городе, о том, как в нем живется, и какие страхи терзают разрушенный алкоголем и травкой мозг. Я хотел присесть и послушать – но шаман ухватил меня за шиворот и не дал усесться на мостовую

– Ты сума сошел?

– А чего – он неплохо поет, я хочу послушать.

– Посмотри на его руки, видишь черные пятна? Ему жить осталось не больше недели – хочешь вместе с ним?

Я отскочил подальше, и стал судорожно отряхиваться. Музыкант даже бровью не повел.

– Ты чего сразу не сказал!?

Мумр оскалился в самой своей жуткой физиономии

– А чего ты сразу не спросил?!

– Этот город еще хуже и гаже чум я думал. – В ответ шаман только заржал.

Весь оставшийся день я внимательно, до рези в глазах, рассматривал руки людей на предмет черных пятен, но слава богам – таких нам больше не попадалось.

Я тащился за Мумром по хитрому узору плещущихся на ветру улиц. Глазел по сторонам. Раздевал глазами красавиц, пялился на диковины, ел все, что совал мне в руку шаман. Благодаря этому ловкачу к обеду мой живот был набит под завязку и уже протестовал против новых экспериментов. Мумр тащил с лотков все, что плохо лежит. Фрукты, пироги с непонятной, но вкусной начинкой, мелкие сладости. С каждого лотка по чуть-чуть – но лотков то море.

– Все, хватит. Еще кусочек и я лопну!

– Хм. А я только начал.

– Ты точно шаман дождей? Мне кажется ты просто уличный воришка.

– Одно другому не мешает. – Мумр дольно оскалился и подмигнул мне странно блестящим на солнце глазом.

Мы остановились у последней линии шатров, дальше шел берег реки. Мелководье и песок были под завязку завалены гниющим на жарком солнце мусором. Что-то отрыгивал город, что-то приносила вода. Красотой пейзаж не блистал. Море было близко, и вовремя шторма весь этот налет цивилизации наверняка смывало в море поднявшейся водой. Но штормов давно не наблюдалось, и грязная сторона городской жизни предстала перед нами во всей полноте. Хотелось как можно быстрей убраться подальше.

– Ну и куда теперь? До вечера еще куча времени.

– Пойдем вдоль края города, поищем.

– Что? Самый лучший в этом городишке мусор?

– Неа, кладбище

– Кладбище?!

Конечно же, Мумр не стал ничего объяснять. Натянув на рожу маску великой озабоченности и внимательности, он двинулся по тропинке вдоль внешней линии шатров. Пришлось плестись за ним. Люди избегали эти места. Изредка встречались полузаброшенные склады с изодранными стенами и камышовые шалаши бедняков. И те и другие в основном пустые – все кто мог ходить, толклись сейчас на центральных улицах в поисках ужина.

Отмахав изрядное расстояние и изжарившись на солнце до золотистой корочки, мы наткнулись на мечту шамана. Или почти на мечту. Рассмотрев, куда мы пришли, я решил, что гниющий у воды мусор это не самое страшное и отвратительное зрелище.

В Димее были весьма странные понятия о том, что нужно делать с человеческим телом после смерти. На ровной спускающейся к реке площадке стояли большие деревянные помосты, поднятые от земли на высоту половины человеческого роста. Два десятка, может больше. На каждом лежал покойничек в разной степени свежести. Основными похоронными работами заправляли суетящиеся, перепачканные кровью чайки. Они бурлящим морем плескались вокруг, многие более свежие тела скрывались под кучей копошащихся птиц. Зрелище отвратительное. От гомона сотни птиц звенело в ушах. Я едва докричался до шамана.

–Мумр, это что такое? Им земли жалко, трупики зарыть?

– А зачем? Так проще. – Мумр тоже орал, отчаянно жестикулируя. – Притащил покойничка, бросил птичкам на стол и никакой мороки.

– Не хотел бы я, чтобы меня так.

– Поверь, тебе будет уже все равно.

– И что мы здесь забыли. Пришли полюбоваться на птичек? Или ты помянуть кого хочешь?

– Увидишь.

Мумр двинулся вдоль столов, разгоняя подобранной по дороге кривой длинной палкой орущих птиц. Он осматривал каждый труп, если на нем осталось хоть немножко кожи.

– Решил мародёром заделаться?

– Не выйдет, их сюда голышом кидают. Птичкам так проще.

Мы обошли все столы. Везде лежали уже порядком обглоданные костяки – и они Мумра не интересовали. Зато заинтересовал старичок, с тележкой выруливший из-за крайних шалашей. На тележке лежало завернутое в мешковину тело. Мумр сразу направился к нему. Тот, заметив наш интерес, остановился, не дойдя до крайнего стола шагов двадцать.

– Добрый день почтеннейший.

– И тебе добрый, хоть ты и черен как ночь.

– Покойничка привез?

– Нет, мешок с говном. – Старый зубоскалил вовсю. Бояться в его возрасте уже было нечего, и он этим пользовался. Я не лез в беседу стоя в сторонке и заткнув нос.

– А хочешь монету?

– Спрашиваешь! Конечно, хочу. – Глаза нашего собеседника сузились до невнятных и очень жадных щелок.

– Я куплю у тебя это тело ровно на пять минут, прогуляешься пока до шатров и обратно. А потом уже вывалишь его на обед птичкам. – Старикашка препротивнейше оскалился беззубыми деснами.

– И успеешь за пять минут? А, извращенец? – Мумр пришел в некоторое замешательство. – Ладно, гони монету, не век же тут с тобой торчать. Подхватив протянутый Мумром медяк, он заковылял прочь. Разобрав в чем соль шутки Мумр в сердцах плюнул в след старикашке. Я с трудом удержал смешок. Повернув ко мне перекошенное от злости лицо, Мумр прорычал:

– Чем ржать, лучше бы помог! – Я подошел, и мы вдвоем развернули труп.

– Вот гадость!

На тележке лежала молодая девка. С перерезанным горлом. Судя по неизгладимой печати порока на лице въевшейся в губы красной краске – профессиональная гетера.

– Ладно, белая, дак еще и баба. – Мумр был расстроен до глубины души.

– Ну что, старый извращенец, кто первый – ты или я?

– Молчи уж, Семен. Без тебя тошно. – Порывшись в висящей на боку торбе, он вынул маленький, острый кинжал. – Отвернись, а то расстанешься с завтраком.

И не дожидаясь, когда последую совету, под корень отхватил у трупа мизинец левой руки. Красивый белый мизинец. Я с трудом успокоил взбунтовавшийся желудок. Разобравшись с правой рукой шаман завернул добычу в отрезанный от мешковины кусок. Маленький сверток он аккуратно уложил на дно торбы, туда же отправил кинжал.

– Все. Теперь пошли отсюда.

Мы накинули мешковину на труп. Завидев, что мы закончили, старикашка стал подпрыгивать и показывать неприличные жесты. Мумр в ответ швырнул в него камнем. Закончив обмениться любезностями, он поволок меня в сторону города.

– И что все это значит? Пальцы то тебе зачем?

– А ты не догадался?

– Пока нет.

– Вот и ладненько. Пошли искать Алекса, нужна его помощь.

К закату солнца мы пришли на ставший уже родным закуток за курманом. Зрелище братьев не радовало. Гетеры и шикарная попойка отменялись. Пьяный в смерть Николай валялся ничком в песке, потеряв всякий интерес к миру. Лицо сидящего на его спине брата Алекса выражало вселенскую скорбь.

– Проигрались, как два деревенских дурака. – Алекс хрипло ответил на наш немой вопрос. – А это гад еще и напился на халяву. Всем игрокам хозяин бесплатно наливает. Еле доволок сюда. А у вас как? Может вы деньжатами разжились?

– Нет. Мумр разжился куда более шикарными вещами. За них нам любая гетера даст. И не один раз. От ужаса. Да, Ммур?

– Семен, ты, когда веслом махал, был куда более приятным собеседником.

– А ты пальцы мертвым девкам не резал.

Алекс подскочил на спине брата.

– Пальцы? Мумр, тебе голову напекло?

– Ладно вам обоим. Будете мне сейчас помогать. Мне нужно два барабана, туго обтянутые человеческой кожей. Кожа с ваших загорелых животов как раз подойдет.

Его ухмылка не предвещала нам ничего хорошего. Мы с Алексом переглянулись. По всему было видно, что шаман окончательно спятил. Не знаю, о чем думал Алекс, но я свою любимую кожу решил продать как можно дороже. Медленно заведя руку за спину, я вытянул из набедренной повязки короткий кривой кинжал. Алекс вытянул свой. Черный двуногий зверь перед нами оскалился еще шире.

Если бы запоздавший прохожий заглянул в ту ночь на задний двор курмана, он убежал бы в страхе на другой конец города, если не дальше. По дороге испуганный горожанин изгадил бы все подвернувшиеся под ноги шатры. По этим следам мы бы легко его нашли и отправили его мятежную душу к отцам, дедам и другим родственникам на сверкающую в небе луну. Но никто за всю ночь так к нам и не заглянул. Мумр разжег маленький костер, наломав деревяшек из найденного за курманом ящика. Мы уселись вокруг в кружок, заслонив спинами маленькие язычки пламени. На плоском камне шаман выложил добытые пальцы и маленький, виденный мной на кладбище, кинжал. Посмотрев по очереди в наши глаза, он процедил сквозь стиснутые зубы:

– Мне надоело быть шаманом, который кроме поноса и наколдовать ничего не может. Мне нужны мизинцы, в них вся сила. Не знаю, подойдут ли эти, но попробовать стоит.

Фразы Мумра становились короче. Дыхание стало глубже и реже, шаман постепенно входил в транс. В темноте я не видел его глаз, но был уверен, что зрачки расширились до предела. Он мелко дрожал, и изредка дотрагивался до нас рукой, будто проверяя, что мы настоящие. Речь его стала нервной, сбивчивой.

– Приделать пальцы несложно. Да. Несложно. Я бы и один справился. Нужны вы мне. Раз, два и готово. А вот оживить, сделать родными сложно. Да. Сложно. Дома у шамана всегда есть помощники. Много помощников. Они садятся вокруг и бьют и в барабаны из человеческой кожи. Бам-Бам-Бам. Вы такой вчера видели. У нтоги. Хороший барабан. Хорошая кожа. Но она его не даст. Нет, не даст. И за деньги не даст. И за еду не даст. И за кровь не даст. Придется сделать барабаны самому. Да. Я сделаю барабаны, да. Из ваших тощих животов, да.

– Мумр, ты мне друг – но мой живот мне дороже.

– Заткнись, заткнись, заткнись Алекс. Семен закрой рот, мухи насрут. Я могу сделать барабан, не снимая кожу, да. Смотрите, да.

Мумр глубоко вдохнул, напряг живот и начал похлопывать по нему кончиками пальцев. Звук был тихим, мягким и удивительно похожим на звук барабана предсказательницы.

– Теперь поняли. Руки на животы и повторяете за мной.

Мы как парочка умалишенных принялись повторять за ним, но почти сразу покатились по земле от хохота. Дождавшись когда мы отсмеемся злой Мумр зашипел, тыча в нашу сторону ножом:

– Мне хватит сил, чтобы вас обоих тут же усыпить. А потом сделаю парочку настоящих барабанов, да. Мне так будет даже проще, да. Только кожу придется сушить пару дней, да. Пару дней.

Проверять правдивость его слов мы были не готовы. Мы пристроились обратно к костру и застучали по надутым животам. Убедившись, что мы держим правильный ритм. Мумр запел. Плавно, очень мелодично. Вслушиваясь в его песню, я с ужасом понял, что уже не смогу остановиться. Мое тело не подчинялось мне. Я превратился в настоящий живой барабан. Все остальное пошло как в безумном сне перепившего извращенца. Мумр пел, помахивая в такт безвольными руками. Потом пел, расковыривая ножом культи мизинцев. Пел, прилаживая к ним белые длинные пальцы гетеры. Он пел, я не мог ни остановиться, ни даже закрыть глаза, перестать впитывать этот кошмар. В какой-то момент мертвые отечные женские пальцы зашевелились и я, благодаря всех лунных богов, провалился в беспамятство.

Я очнулся на рассвете. Первым делом спихнул ноги Алекса, лежавшие поперек живота. Тело жутко затекло, спину саднило. Лицо опухло и одеревенело. Я тяжело приподнялся на локтях и нашел глазами Мумра. Он сидел боком ко мне, уставившись на всходящее солнце. Черные руки лежали на коленях, подергивались и сжимались в кулаки, чтобы через мгновение разжаться обратно и расползтись стадом толстых червей. Я вздрогнул всем телом. Белые длинные мизинцы, гораздо длиннее соседних пальцев, двигались так, будто провели на руках Мумра всю жизнь. Шрамы отсутствовали – просто резкий переход от черного к белому. Сам же Мумр выглядел постаревшим на несколько лет. Ох, непросто дался ему этот шаманский выкрутас. Он резко повернулся, и я увидел – он плачет.

– Ничего не получилось, Семен. Ничего не получилось.

– Но ведь они прижились. Как родные. Смотри, как двигаются!

– Прижились. Только сила не вернулась.

– Может нужно время?

– Сколько? Год? Десять лет? А может всю жизнь?!

Мумр зарылся лицом в ладони и заревел, как раненный зверь. Не знаю от отчаянья ли, либо так выходило напряжение, скопившееся за эту ночь. Я не знал, как его утешить. Рыдания перешли в идиотский смех. Потом все прекратилось. Я встал и не особо церемонясь принялся будить Алекса и Николая. Ближе к обеду мы забрали паланкин капитана и двинулись в порт.

Сидя на крыше кормовой надстройки уже ставшей родной галеры я без сожаления смотрел на уходящую за горизонт дельту реки и город шатров. После двух последних дней этот странный город не вызывал в моей душе ничего кроме отвращения. И стойкой ассоциации с магией дождливых джунглей. Магией сильной, но абсолютно непредсказуемой.

Глава 13

Нижние Жопки. Тот, кто придумал название для деревни, был невообразимо точен. Но наградил всех потомков крамольным вопросом, что же именно из целого списка возможных причин натолкнуло его на столь образное название. Может этому гению наречения показалось, что это самая южная задница империи? Или может потому, что намного дней пути отсюда сплошные болота? Или, что тоже бы меня не удивило, в честь просто невозможного хамства и недружелюбия жителей деревни. Мы торчали в этой дыре уже две недели, и планировали остаться еще на столько же. За все это время никто так и не смог достоверно объяснить появление столь будоражащего мозг названия. Николай говорить на эту тему отказался, сославшись, что очень занят на ремонтных работах. Алекс молча ткнул на огромные обвисшие задницы местных крестьянок. Мумр прочитал лекцию о моей голове, о мироустройстве, о том, что я тупица и приставала, но в итоге сознался, что сам бы был не против узнать, причину столь красочного наречения. Местные жители с нами упорно не разговаривали, при встрече разглядывая песок под ногами, а потом плевали в спину с безлопастного расстояния. Причина столь скотского поведения тоже была скрыта туманом, толи от страха толи от злости, а может и от того и другого вместе. Курманщик, единственный, кто не чурался ужасных морских братьев, за медную монетку рассказал нам с Мумром притчу о первом, но давно и безнадежно забытом боге. О его ногах, голове и руках и, конечно, «пятой точке». Голова бога якобы в столице империи, а вот задница как раз здесь. Несмотря на интереснейшие исследования, мы вторую неделю маялись от скуки.

У самого берега полноводной реки на высоких подпорках сохло наше корыто. Без рабов, без весел, без груза. И без экипажа. Капитан ни с того ни с сего решил, что любимому кораблику требуется ремонт. Конечно, ни один имперский док нас бы не принял. Пришлось, обливаясь потом, вытащить галеру на берег в этом забытом всеми богами месте и чинить лишь усилиями членов команды. Рабов же на это время загнали в огромную яму за деревней. Яму вырыла команда первой ремонтировавшейся здесь галеры, и каждый новый капитан считал своим долгом расширить и углубить ее хоть немного. Мы, как и большая половина команды, ничего в галерах и их ремонте не понимали. Помогали, конечно, когда надо было принести что-нибудь тяжелое или унести что-нибудь ненужно, но и только. Остальное время проводили в местном курмане, лишь изредка по очереди отвлекаясь на караул у ямы.

Единственным развлечением для беспробудно скучающей команды были бои. На гладиаторские они ни сколько не тянули, но на худой конец хоть что-то. Рядом с нашей биремой стояло такое же корыто, в примерно такой же степени готовности. Вот с ними мы и мерялись всем, чем можно: кто больше выпьет, кто больше гетер за ночь покроет, у чьего капитана денег больше. И конечно у кого круче бойцы. Этот спор интересовал всех без исключения. Самые застарелые буки и молчуны умудрялись спорить до хрипоты. Но одними спорами сыт не будешь – вечером после захода солнца мы собирались на ровной площадке за курманом и смотрели как наши и их бойцы валяют друг друга по песку. Иногда с оружием до первой серьезной крови. Иногда голыми руками, до окрика судьи. И естественно делались ставки. Проигравшая галера оплачивала попойку в курмане. И как быстро выяснилось, обе луны смотрели не в нашу сторону. Самым сильным бойцом родной галеры оказался Алекс, но он на голову уступал их Черной Башке. Уже два вечера подряд Алекс летал по песку как мешок с козьим навозом, а мы выскребали и так почти пустые кошели.

Я нежился на песке у самой воды. Вечерело. По ноге ползла какая-то гадость, но встать и стряхнуть было жутко лень. Алекс сидел рядом и массировал вывернутую вчера лодыжку. Мумр дежурил в яме с рабами, и мы развлекались вдвоем. Остальная команда уже потянулись в курман, пропустить пару кружечек кислятины перед боем.

– Неудачник, убери у меня с ноги то, что там ползает. Я тебе спасибо скажу.

– Семен! Еще раз меня так назовешь, я тебе что-то сломаю!

– Что, например?

– Голову!

Я затрясся, задыхаясь от хохота.

– Ты сам понял, что сказал? Голову мне сломали давно и дальше некуда.

– Да ну тебя…

Он подхватил горсть песка и высыпал мне на лицо. Уворачиваться было лень, и я только глаза закрыл. Уже пора было вставать и тащится к арене. Последний медяк готовился перекочевать в кошель курманщика.

– Сегодня ты, или может Одноглазый оклемался? – Огромная туша кривого пирата к дружному сожалению всей команды прохлаждалась в одной из комнатушек курмана. Как боец Одноглазый был очень хорош, он бы наверно и с Башкой справился. Но не судьба. Получил подлый удар по головушке обухом топора. Ходить ходит, по нужде и обратно, а вот драться еще нескоро полезет.

– А ты как думаешь? Больше никто не соглашается. А мне отказываться стыдно. И сегодня с оружием. Все – получу как Одноглазый и бывайте. Выпьете вечером, помяните старого друга. У меня голова не такая крепкая, скопычусь сразу.

– Да ладно тебе, чего раньше смерти хоронишься. Может и повезет еще.

– Ты это Башке скажи. – Он спрятал лицо в ладонях. Наверно впервые с нашего знакомства я видел, что ему страшно.

Помолчали. Повздыхали. Мне было лень вставать. Алекс не торопился на собственное истязание. Жаль его, но кто-то же должен на арену выйти, а то эти братья-соседи и вовсе нас засмеют. И так уже прохода не дают – ржут как лощади.

Вдруг Алекс засопел в совсем другой интонации:

– А может, ты выйдешь? С оружием ты можешь выстоять?

– Алекс, ты смеешься? – я даже открыл глаза от удивления, и повернулся на бок чтобы видеть его наглую морду.

– Да ладно прибеднятся, я видел, как ты по утрам тренируешься, пока все спят. И здесь и на корабле. Ты в отличной форме.

Я перебрал все возможные придуманные наспех отмазки, но ничего вразумительного не нашел. Алекс с Мумром не слепые, он все видели, как бы я не старался скрыть свои занятия. Уже вторую луну я пытался восстановить навыки проснувшиеся в бою за право остаться на корабле. Я перепробовал все оружие, что нашел в свалке носовой каюты. И топоры, и длинные тонкие ножи, и парные кинжалы. Получалось неплохо, но против хорошего мастера я бы не выстоял. Не та хватка, не те стойки. Пырнуть из-за угла, прыгнуть, подрезать, проломить голову – это все да. Но один на один – меня бы зарезали как сопливого юнца. И все это кардинально менялось, стоило мне взять в руки укороченное копье. Оно будто оживало в моих руках. Я не контролировал что делают мои руки, я просто отдавал свободу своему телу, и с восхищением смотрел на результат. Одна стойка плавно перетекала в другую. Руки скользили по воздуху, а по рукам скользило копье, совершая удары из абсолютно непредсказуемых мест. Порой не хватало гибкости суставов, и я не мог завершить комбинацию, останавливался в лучшем случае– в худшем падал больно врезаясь в палубу локтями и коленями. Но прогресс был на лицо – да и суставы постепенно разрабатывались. Как то утром Алекс пробрался на нос, в мое любимое укромное место, и наблюдал всю тренировку. А потом на пальцах разобрав все движения, объяснил, что мой стиль владения копьем уникален, не похож ни на одну виденную им школу. Вдобавок, при хорошей еде и ежедневным тренировкам тело быстро восстановилось. Уже никто не мог обозвать меня дохляком, хотя против остальных пиратов я был все-таки мелковат. Кожа загорела, волосы выцвели и приобрели странный сероватый оттенок. Пустые кладовые моей памяти заполнялись свежим мусором, и мир уже не казался чужим. Как бы странное не звучало, но я стал забывать, что совсем недавно не помнил ничего. Я перестал терзать себя, и просто наслаждался жизнью.

Алекс очень вежливым тычком в ухо вытащил меня из вороха мыслей.

– Ну дак как? Согласен?

– Давай, чего уж ломаться. – Я поднялся с песка и начал энергично разминаться.

– Я у тебя в долгу. – Алекс улыбался во весь рот.

– Ага. Было бы только кому долг отдавать.

Уже по дороге к курману я заметил, что наш боец еще сильнее, чем с утра припадает на вывихнутую вчера ногу.

– Болит?

– Лучше не спрашивай. При каждом шаге как гвоздь забивают.

Все уже собрались на дальнем краю деревни. По углам довольно ровной, утрамбованной площадки вбили четыре факела. Они давали скачущий неровный свет. В красноватых отблесках рожи окружающих площадку пиратов выглядели еще кровожадней. Черная Башка уже стоял посреди арены и придурялся, швыряя свою любимую дубинку в кого попало. Это вызывало всеобщий смех, кроме тех, с кем дубинка знакомилась поближе. Отдельно от толпы стояли оба капитана. Они о чем-то тихо беседовали, и на происходящее внимания не обращали. Наверняка уже сделали ставки, и их интересовал только исход боя. Башка заметил Алекса и заревел:

– А! Вот и моя любимая игрушка приковыляла. – Последние слова утонули в смехе зрителей. – Я не буду тебя сегодня валять по песку, просто отшлепаю вот этим по заднице. – И он продемонстрировал всем уже знакомую всем суковатую палку. – Хохот стал еще громче.

– Я не буду сегодня с тобой драться. – Окружающий смех стих так резко, что заложило уши.

– Алекс, не огорчай меня, ты решил сдаться? – Башка прищурился и перестал играть дубиной. Он был явно настроен кого-то покалечь, а этот кто-то портил все планы.

– Нет. Не сдаюсь, вместо меня будет драться Семен. – Алекс вытолкнул меня вперед. – Вот наш боец.

Я думал, будет смех, или хотя бы вопли убираться. Никто здесь не относился ко мне как к серьезному противнику. Ни те, кто меня знал, и уж точно не наши соседи. Башка насупился и молчал. Думал. Он мог бы отказаться, и тогда по правилам пришлось бы драться Алексу. Выигравший в прошлый раз решал, достоин его новый противник или нет. Но любопытство и желание покрасоваться пересилило.

– Выбирай себе оружие дохляк и сын дохляка и иди ко мне. Я тебя поглажу.

Теперь смеялись только его друзья. Команда моей галеры со злостью смотрела на нас с Алексом, и рылась в кошелях, ища медяки. Капитаны прервали беседу – и уставились на меня. Остановка давила, прижимала к земле, вынуждала отступить – но я не поддался. Кто-то внутри меня тихонько пищал от страха – но и это я проигнорировал. Молча показал Башке короткое копье со снятым наконечником, похожее в таком виде просто на тонкую палку, и отступил к краю круг. Все затихли. Курманьщик, на правах независимого судьи, лязгнул старым бронзовым кувшином, бой начался.

Начало боя я откровенно провалил. Останься на копье наконечник – наши шансы были бы равны. Но никто из пиратов, а тем более капитанов, не хотели серьезных травмы в обычной драке. А вот Башке было очень даже удобно – дубинка могла раскроить мой череп в лёгкую. Для него дружеский поединок ничем не отличался от реального боя. На это наверно и было рассчитано. Не то чтобы деревяшка была велика, да и шипы сточены до основания, но силами боги Башку наградили от души – он и такой мог кого угодно отправить к предкам.

Сначала мы просто ходили по кругу, примеряясь как лучше ударить. Я демонстративно пытался уколоть его в ноги, он так же демонстративно не спеша отбивался дубинкой. Но первым эту примерку бросил именно Башка. Увернувшись от очередного укола в колено, он резко прыгнул вперед и, не замахиваясь, ткнул дубинкой мне в грудь. Я отскочил недостаточно быстро, и боли перехватило дыхание. Ребра ощутимо хрустнули. Башка заржал, в толпе тоже послышались обидные подначки. Опять по кругу, прыжок и удар слева, я отскочил, чуть пригнувшись – дубинка пролетела прямо передо мной. Но все это пока было не более чем разведкой боем. Башка явно примеривался, как получше ударить, чтобы завершить поединок одним красивым ударом. Приглядывается, с какой стороны я более неловкий. В какую сторону отскакиваю медленнее. Накатило осознание: еще пара таких замахов и я могу и не увернуться – пора действовать. Я перехватил копье ровно за середину и начал раскручивать мельницу, одновременно ускоряя шаги по кругу. Перешел почти на бег. Башка занервничал, он за мной не успевал и просто стоял в середине, пытаясь достать меня дубинкой то справа, то слева. Безрезультатно – я тоже присмотрелся, на какую длину хватит его тычка. После очередного неудачного удара я резко затормозил, и, не поворачиваясь, спиной вперед, кинулся башке под ноги. Вот чего он точно не ожидал. Но, даже не ожидая, извернулся и попытался съездить мне по ребрам. Медленно, слишком медленно. Корявая дубина едва коснулась спины. А вот мой заостренный до толщины мизинца конец копья пришелся в самое солнечное сплетение. От удара кожа на толстом животе Башки лопнула, брызнула кровь. Я перекатился и встал уже за спиной противника. Вернее не за спиной, а за высоко задранной задницей. Черная Башка безрезультатно пытался вдохнуть хоть глоточек воздуха, и не мог. Скрючившись, он пытался зажать сильно кровоточащую дырку. Не люблю унижать других, но тут не удержался. Подхватив выпавшую из рук Башки дубинку хорошенько приложился ей по выпяченным хозяйским ягодицам. От удара и так нетвердо стоящий на ногах противник рухнул в песок, пропахав мордой изрядную канаву. Я обернулся – на другой стороне площадки посреди разинувшей рты толпы солнцем сиял счастливый Алекс.

– Круто ты его, ну, прям, не могу, как круто.

– Ты мне говоришь это уже в десятый раз.

– Ну и что, если круто – можно и десять раз об этом сказать. Жаль, что Мумра нет. Но я ему завтра все расскажу. В подробностях. Ух, умрет от зависти.

Мы сидели на песке, прислонившись к задней стене курмана, и выливали из животов халявное пиво. Впервые за много вечеров платили не мы, и парни отрывались. Каждый счел своим долгом подойти ко мне и похлопать по плечу, выразив свое уважение. Даже капитан одобрительно кивнул, прежде чем уйти обратно на галеру. Наконец устав от огромного количества внимания я сбежал на двор, а Алекс составил мне компанию. На душе было тепло и уютно. Пусть этот мир жесток. Пусть вокруг не люди, а полу звери. Но это мой мир, и я нашел в нем свое место.

– Ладно, пойду я, Алекс.

– Ты куда? А как же пиво?

– Мне, пожалуй, хватит.

Я поднялся, отряхнул штаны. Он заговорщицки уставился на меня снизу.

– Знаю, куда ты навострился. Иди, иди. Привет ей от меня. – Он многозначительно подмигнул, тоже поднялся, поддернул штаны и нырнул обратно в шум и вонь курмана. У всех свои слабости.

Мира как всегда уже ждала меня на отцовском сеновале, развалившись на снятом платье. В глазах не было ни капельки стыда. Я улегся рядом, подоткнув под голову снятую рубашку. Она прижалась, нырнула под руку, положив голову мне на грудь. Скосив большие голубые глаза, уставилась на огромный синяк, оставленный дубиной Башки.

– Больно? – она провела тонким пальчиком с острым коготком по краю отметины.

– Не очень. Зудит только.

– Ты говорят сегодня герой, победил того монстра.

– Никакой он не монстр, просто большой неуклюжий мужик.

Мира захихикала.

– А ты видел когда-нибудь монстров?

– Может и видел, но не помню.

Она прижалась еще теснее.

– Холодно. Согреешь меня?

– Согрею.

Я повернулся на бок и нашел ее губы. У всех свои слабости.