Текст книги "Хроники черной луны (СИ)"

Автор книги: Денис Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

Я от рассвета и до заката проползал по липкой вонючей грязи – безрезультатно. Все камни, что я находил, оказывались обычной галькой. Не лучше дела обстояли и у Алекса. Перемазанные гадкой жижей по самую макушку, мы злились на весь окружающий мир. И на друг друга, конечно, в придачу. Вчера камни найти удалось, но только под самый конец дня, когда темнело, мы едва успели прибежать к приходу жреца. Сегодня же и этот шанс, похоже, ускользал. Туман густел, и скоро, хочешь, не хочешь, придется возвращаться к баракам. Перспектива ночи с бесконечными кошмарами подстегивала наш энтузиазм, но не прибавляла результата.

– Все, так дело не пойдет. – Алекс вскочил и стал в бешенстве вытирать руки об уже и так не особо чистую рубаху. – Пойду на тот конец поля. Старожилы там вон как быстро камнями обзаводятся, может и мне повезет. Да и грязи в пример меньше.

– Ага. Держи хлебальник шире. – Я сел на задницу, уже ничуть не боясь испачкаться. – Пробовали же вчера, тоже только перед самой темнотой повезло.

– Ну и что. Прогуляюсь хоть. А то чувствую себя настоящей свиньей. – Помолчал, вычесывая землю из волос. – Ты со мной?

– Неа. Поползаю еще тут. Ищущему да найдется.

– Ну и оставайся. – Алекс выскреб комок особенно противной грязи и запустил им в меня. Увернуться не получилось, и ошметок с тошнотворным хлюпом врезался в грудь.

– Ну, ты и гад.

– Сам такой.

Алекс, высоко задирая ноги, побрел на другую сторону поля. В желтом, рваном тумане его фигура выглядела даже несколько комично, но смеяться совсем не хотелось. Я следил за ним, пока очертания совсем не растворились в желтой каше. Потом просто уставился в грязь между колен.

Наверно я задремал, иначе не объяснить, как я не заметил, что ко мне подошли. Ладно бы со спины, но человек возник прямо передо мной. Как из земли вырос. От испуга я попытался вскочить, но ноги завязли, и я, разбрызгивая жижу, свалился на спину. Отплевавшись, кое-как сел обратно и, вытерев глаза рукой, осмотрел подошедшего. Ничего особо примечательного в нем не было. Грязный рваны балахон. Жидкие слипшиеся на лбу черные волосы. Большая неправильной формы залысина. Правой руки ниже локтя нет, и рукав за ненадобностью оторван под корень, обнажая безобразную культю. Вполне бы обычный каторжник, если бы не кожа. Она имела жуткий серо-землистый оттенок. У живых людей такого не бывает. Даже у трупов не бывает. Но испугавший меня мужик был живым. Сделав шаг ко мне, он наклонился и, дыхнув чем-то гнилым, выдал:

– Каменный Сива.

– Что?!

– Каменный Сива. Это я. А ты кто?

– Семен.

– Грхгр. Семен. Семен – это хорошее имя. – Осмотревшись вокруг и не найдя на что бы присесть, он как и я плюхнулся прямо в грязь.

– Что же ты, Семен, тут роешься?

– Редоний ищу. Что еще то.

– Ааа. Редоний. Так ты его, Семен, неправильно ищешь. – Индивид заткнулся и принялся выжидающе чесать выглядывающий через дыры серый живот. Заполненная туманом голова варила туго, но я всеми силами пытался понять смысл сказанного. Наконец выдернул одну мысль за хвост.

– А ты знаешь как правильно?

– Знаю.

– Здорово! Покажешь?

– Может быть.

Мы еще посидели. Не стесняясь, поизучали друг на друга. Здесь это было нормально. Мысли в голове текли очень медленно. И разговор даже между мной и Алексом шел с большими паузами, не то, что с чужими. С теми, кто прожил здесь слишком долго, разговаривать и вовсе было бесполезно. Они могли отреагировать только на следующий день. А то и вовсе не ответить. Этот же уникум разговаривал на удивление быстро. Относительно конечно. Наконец он созрел. Вытащив из-за недр грязнущего балахона обляпанное слизью яблоко, он вытер его об плечо и, оттяпав приличный кус, выдал.

– Меняемся.

– На что? – Я судорожно перебирал в голове, что же у меня есть ценного, но ничего путного не находилось.

– На рыбу.

– На рыбу? – Сива разговаривал с набитым ртом, и я переспросил на всякий случай – вдруг не так его понял.

– Ага, на рыбу. Страсть как рыбки охота. Яблоки уже до колик достали. Рыбу хочу. В подтверждение он с хрустом доел огрызок и достал следующее яблоко.

– Где ж я рыбу возьму.

– Там. – Он ткнул грязным пальцем в сторону холмов.

– Там – это в озере?

– Ага. – Сива довольно оскалился. И как он умудрялся такими гнилыми зубами яблоки трескать, прям удивительно. А на счет рыбы можно было и не переспрашивать. Рыба живет в воде. А за холмом как раз находилось озеро. Оно изгибалось длинной узкой дугой, у его нижнего конца сутулились бараки. Там, у бараков все было завалено старыми деревьями и заросло безобразной рыжей тиной. Здесь же, за холмом оно было относительно чистым. И даже можно было поверить, что там действительно может жить рыба. И живая причем. Правда, оставался один вопрос:

– И как я буду ее ловить? Руками? – Мне фраза показалась весьма остроумной, но Каменный шутки не оценил. Он уставился на меня как на дурака. Даже с некоторой обидой. Потом показал конец культи.

– Будешь рыбу руками ловить – станешь как я. Вот. Запомни. А за рыбой пойдешь с удочкой. У меня есть. Я сам сделал. – Глаза Сивы засветились гордостью. – Целый год делал. Палку нашел прямую. Сам видишь, палок прямых здесь совсем не растет. А я нашел. Потом веревочку сплел. Из волос своих сплел. Дергал по одному и плел, плел. Ух – долго. Потом свои плохие совсем стали. А как раз Беляк умер. Я ему все волосы и выдергал, зачем ему мертвому волосы, и веревочку доплел. Ха-ха.

Меня передернуло от этого смеха. Я представил в руках удочку из волос мертвеца, и стало еще противнее.

– А чего сам тогда рыбачить не пошел?

– Из-за руки. Чего я одной рукой наловлю. А ты здоровый. Ты поймаешь. Рыыыбку. Вкусную. Хватит уже вопросы задавать! Будешь меняться? Поймаешь Сивее рыбку?

– А, меняюсь. Говори секрет, завтра будет тебе рыба.

– Нее. Так не пойдет. Ты мне сначала рыбку принеси – секрет потом.

– А чего нам сегодня делать? Два камня еще найти надо, а уже темнеет.

– Сиди здесь.

Любитель рыбы неловко поднялся, опираясь в грязь скрюченной рукой, и убрел в туман на другой конец поля. Вернулся он совсем скоро и, улыбаясь, протянул мне на ладони два маленьких желтых камешка. Я ошалел от такой удачливости. Люди тратят по целому дню, чтобы найти один. А тут я почесаться не успел, а он уже пару приволок.

– Бери. Это вам на сегодня. А принесешь рыбу – научу, сам будешь так же быстро искать.

Вывалив камни в подставленную ладонь, он ушел в сторону бараков. Я же встал, стряхнул самые большие комки грязи и побрел за Алексом. До прихода жреца осталось всего ничего.

Наутро, вооружившись удочкой Сивы, мы побрели на верхний конец озера. Странная это была удочка. Тонкий, в два человеческих роста шест, из перекрученного узлами дерева. Судя по тому, что древесина высохла до состояния камня, шест был едва ли не старше нас обоих. Оставалось полной загадкой, откуда Сива его откопал. Все деревья здесь были кривыми и низкими. Туман не давал им расти. Эх, немало в этом сером человеке скрывается загадок. К концу шеста был привязан тонкий шнурок из скрученных человеческих волос, у основания шеста – черных, пожалуй собственных Сивы, а к концу абсолютно белых. Вместо привычного бронзового крючка привязанная поперек короткая заточенная с обоих концов косточка. Мало верилось, что на такую снасть что-то попадется – но выбирать не приходилось. Алекс смотрел на удочку с неприкрытым подозрением, но от комментариев воздерживался. Тоже понимал, что это наш единственный шанс разжиться секретом поиска камешков редония. Пристроившись на крутом берегу, я закинул крючок подальше и настроился ждать. Алекс сел сзади, прислонившись спиной к моей спине, и задремал. Разговаривать не хотелось.

Озеро было мутным, и начинку я не видел. Я надеялся, что если рыба будет достаточно крупной, я и так пойму что она проглотила яблоко. А мелкая рыба на мою снасть клюнуть просто не сможет. Слишком велика наживка и крючок.

Наживка. В роли нее, конечно же, выступало яблоко. Больше ничего съестного в долине не водилось. Неделю назад придя в долину, мы недоумевали – чем же питаться в этом проклятом богами месте, но оказалось, что еды здесь прорва. Яблони плодоносили круглый год. На одних только-только распускались цветки, с других уже валились на землю крупные плоды, облепленные толстым слоем вонючей плотной слизи. Но именно упавшие на землю плоды никто не ел. Это почему-то считалось дурным тоном. Яблоки драли прямо с веток и, очистив от слизи, ели и на завтрак и на обед и на ужин. Есть можно было и вместе со слизью, но от нее и так не слишком приятные на вкус яблоки становились абсолютно отвратительными. Прежде чем в первый раз взять в рот бурый пахнущий гнилью комок я голодал дня три-четыре. Но под конец желудок начал переваривать сам себя и я сдался. Постепенно привыкнув, я уже не замечал ни вкуса ни запаха. Просто набивал живот и запивал не менее отвратительной водой из ручья. Такое же яблоко я насадил на крючок. Разломил его на половинки и насадил их с двух сторон, пока не показались острые концы косточки. Ничего более пристойного я придумать не смог. Под весом камешка, привязанного чуть выше яблока, наживка быстро ушла на дно. Оставалось только ждать.

Озеро выгибалось вокруг одиноко торчащей скалы. Бараки были за скалой, но благодаря туману я различал их очертания. Туман искривлял окружающее пространство, позволяя порой видеть дальше и под углом недоступным в нормальном месте. Хотя в обычно туман наоборот застил все, сужая видимый мир до границы вытянутой руки.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверно от скуки я, как и Алекс, задремал и упустил момент, когда рыба клюнула. А рыба была явно не маленькая – вырвавшееся из моих рук удилище рванулось в озеро. Я едва успел ухватиться за конец. Удочку мотало из стороны в сторону. Стоя на коленях над самым обрывом я едва удерживал шест в руках. Шнурок на конце натянулся и звенел на ветру.

Алекс скакал рядом, не зная как помочь. Я завис в слишком неудобной позе над крутым откосом, и ему было не ухватиться. Он богохульствовал, скакал по берегу – но это ничуть не помогало. Я же, стиснув зубы, пытался тянуть удочку на себя. Наконец Алекс, обхватив медвежьей хваткой меня поперек живота, потащил вместе с удочкой. Дело пошло. Вскоре он уже смог перехватить шнурок и поволок рыбину в одиночку. Теперь уже я скакал в нетерпении по берегу. Вдруг веревка резко поддалась. Алекс, ошалев, свалился на спину, а на него из воды полетело нечто. Длинной с мою ногу и примерно такой же толщины. Длинное тело извивалось в воздухе, разбрызгивая во все стороны слизь и воду. В довершение всех бед упала рыбина прямо на Алекса и вцепилась ему в бок мертвой хваткой. Алекс заорал как ошпаренный.

– Сними это с меня! Аааа! Как больно. Да сними же ее, она меня сожрет!

Катаясь по земле, вцепившись в скользкое тело, он пытался отодрать его от себя. Я тоже пытался хвататься за хвост рыбы и помочь, ну руки соскальзывали. В не себе от злости и страха за друга, я схватил первый попавшийся крупный камень и стал колотить по голове рыбины. Получалось не очень, и большая часть ударов досталась не рыбе, а Алексу, но, наконец, мне повезло. Камень раздробил голову чудовища, и пасть слегка разжалась. Алекс отшвырнул от себя гибкое мерзкое тело и, зажав ладонями кровоточащий бок, дико заржал. Я сидел рядом на коленях с камнем в руках, и ржал не меньше спасенного друга.

Напряжение спало. Кое-как успокоившись, мы уселись возле добычи.

– Что это ты, Семен, поймал. Мы же вроде за рыбой собирались, а не чудовищ изводить.

– Сам не знаю. Впервые такое вижу. Приснилось бы мне такое ночью – проснулся бы с мокрыми штанами.

– И не говори. Ну и страшенюка.

Алекс вооружился палкой и разжал чудовищу пасть. Потянуло тиной и чем-то кислым. Зубы росли неправильными рядами, чуть ли не по всей пасти.

– Ужас. Такой твари в воде попадись – живым точно не выбраться. Понятно, почему Сива попросил ее поймать. Его бы эта рыбина самого сжевала. Сволочь. Хоть бы предупредил. Этот туман меняет здесь все. Деревья. Камни. Воздух. Рыбу. И людей тоже, судя по старожилам и по Сивее. Я все жду, когда он за нас примется. В кого мы превратимся, не представляю. Только бы не в таких же вот. – Я ткнул ногой в мертвую рыбину.

– Да уж. Ладно, Семен, твоя добыча – тебе ее и нести. Я удочку понесу. – Алекс забросил снасть на плечо и, зажимая кровоточащую рану, поковылял в сторону бараков. Я же ухватил рыбину за хвост и поволок за собой. Класть ее на плечо не хотелось. Не то чтобы страшно, но как-то неприятно. Лучше пусть по земле тащится.

Сива поджидал нас у крайнего барака. Завидев, как спускаемся с холма, он рванул в нашу сторону чуть ли не прыжками. Проигнорировав и меня и Алекса, сразу ухватился за рыбину. Прижав вонючее тело к груди единственной рукой и культей, уже не отпускал. Меня на это меня еще больше разобрала злоба.

– Забирай свое чудовище. И скажи-ка мне мерзкая сволочь, ты знал, что это не рыба, а мешок с зубами?!

– Ура! Рыбка! Конечно, знал.

– А почему не сказал?! Она чуть не сожрала моего друга!

– Вы большие и сильные. А Сива маленький и однорукий. Сивее такую рыбу ни за что не поймать. Но я знал, что ты с ней справишься. Я в тебя верил.

Если бы не мы, этот гад наверно прямо тут бы в нее вцепился остатками зубов. Бок Алекса болел все больше, и от этого доброжелательности в нем не прибавлялось:

– Гнида ты, Сива. Хоть каменная, но гнида. Мы свою часть уговора сделал – рыба у тебя. Теперь покажи, как искать камни.

– Подождите тут чуток. Я рыбку спрячу и все вам покажу. – Он заковылял к бараку. Мы сели на землю. Он вернулся еще раз – забрал удочку и тоже уволок в барак. Потом прибежал, схватился за голову и убежал обратно перепрятывать рыбу. И только после пятого возвращения мы двинулись к полю камней.

– Вот покажи. Ты как их ищешь. Покажи – не стесняйся.

– Задолбал. Ты видел вчера, как я их ищу. Рассказывай в чем секрет.

– Нет, ты встань на коленочки, и покажи Сиве, как ты камешки ищешь. Иначе ничего не поймешь.

Вечер был на носу и туман сгущался. В его желтовато-молочной толще морда Сивы казалось еще противнее. Но я не хотел уступать. Мы бы еще долго препирались, если бы не тусклый голос сидевшего прямо в грязи Алекса. Ему на глазах становилось все хуже и хуже.

– Семен, хватит выделываться. Лезь в грязь и покажи.

Только из сострадания к его мучениям я сдался и прыгнул с камня в жижу. Встав на колени, я стал рыться в мерзком черном месиве, выискивая редоний. Но конечно каждый вытащенный комок после обтирания оказывался обычной галькой. Сива плюхнулся на колени рядом и, тыча мне культей чуть ли не в нос, зачастил.

– Вот так и ищешь? Просто роешься в грязи и ищешь?

– Да так! Ты доволен?

– Ага. Ага. Так все дураки и ищут. А теперь закрой глаза и найди в грязи камешек.

Я устал сопротивляться и просто, тупо зажмурившись, стал рыться в грязи. Почти сразу в ладонь скользнул твердый сгусток.

– Нашел.

– Вот-вот. А теперь представь в своей дурной голове, что в руке у тебя не галька, а желтый камешек. Хорошенько представь.

– И все?

– И все. Представил?

– Ага.

– Доставай.

Я вынул руку из грязи, обтер камень о рубаху на животе Сивы. Конечно же, это был не редний. Алекс сквозь боль заржал и плюхнулся спиной в грязь. Смех сменился жалким болезненным шипением.

– Гнида, ты что – шутки с нами шутишь? – Я замахнулся на Сиву кулаком. Но он даже носом не повел.

– Плохо представил. Не поверил. А ты поверь. Вот смотри. – Сива демонстративно зажмурился и, высоко задрав голову, порылся в грязи. У меня челюсть отвисла, когда первый же найденный им камень оказался редонием.

– Теперь веришь?

Я не стал отвечать. Зажмурился, нащупал камень и всеми силами жалкой замученной души представил, что в руке не галька, а мое спасение от кошмаров. Достал камень, обтер его грязь. Глубоко вдохнул и открыл глаза. На ладони лежал большой желтый обломок. Не самый крупный, но вполне подходящий кусочек редония. Сива захихикал, выбрался из грязи и вприпрыжку, размахивая единственной рукой, убежал в туман. Наверняка жрать сырой свою ненаглядную рыбу.

Вечером после благословления жрецом я ушел набрать яблок на завтрак. Ходить за ними утром было лень. Вдобавок утром туман самым противный. Да и после ночных кошмариков чудилось в нем всякое. С вечера же было поспокойнее. Надрав с десяток покрупней, я сложил их в старое гнилое ведро без ручки и потащился обратно. Алекс лежал на спине и, скорчившись, зажимал рану на боку. Он не заметил, как я подошел. Алекс разговаривал. Он беседовал с кем-то, рассказывая все, что произошло за день. И это было очень плохо, так как кроме нас в этом углу барака никого не было.

– Алекс, ты с кем тут болтаешь?

– С Николаем?

– С кем? – Внутри меня похолодело.

– С Николаем.

– Но… Алекс, но он же умер. Ты что – забыл?

– Да нифига он не умер. Ты чего. Вон он сидит – посмотри. – Алекс ткнул рукой в угол.

Я для проформы прищурился, и волосы на моей голове зашевелились. Тень от падавшего из дыры в стене света действительно напоминала Николая. Хуже всего, она качала головой в так речи Алекса, будто подтверждая его слова.

Я сел на землю, обхватив голову руками. Закрыл глаза. До боли заткнул уши. Но в них все равно просачивался безумный диалог Алекса с умершим братом. То, о чем бы говорили у озера, случилось намного раньше, чем я думал. Туман все-таки взялся за нас.

Глава 21

Тяжело смотреть, как шелушиться кожа, отпадает ошметками, обнажая красноватую плоть. Как расчесанные язвы покрывается коростами. Чувствовать, как выпадают волосы на голове, на теле, на руках. Невыносимо видеть мышцы, когда-то торчавшие буграми, носившие тело и помогавшие выиграть самые страшные схватки, а теперь превращающиеся в отвисшие мешки кожи. Еще страшнее вытирать текущий из глаз гной. Отрывать, отламывать ногти и знать, что они уже никогда не отрастут обратно. Тяжело, страшно, больно. Но еще больнее видеть, как это происходит не с тобой, а с твоим единственным другом.

Алекс умирал. Угасал, как и многие вокруг. За какие-то неполные две недели мы сбросили в бездонный овраг за долиной камней шесть трупов. Шесть человек сгнили при жизни и даже не осознали, в какой именно момент пришла смерть. Общей могиле без разницы кого в нее кладут – овраг глотал тела без разбора. Наверно одни лишь боги знают, сколько каторжников нашло в нем последний приют.

Но еще хуже дела обстояли с сознанием Алекса. Иногда он полностью выпадал из реальности, разговаривал с умершими друзьями и родственниками. Ни разу с теми, кто остался в свободном мире. Только с теми, кто перешел в мир иной. Он сидел уставившись в пустоту, найдя там что-то невидимое мне. Иногда был весел, иногда грустил. В такие моменты он был только там, и не отзывался на мой голос. Отчаявшись, я ложился у его ног как побитый пес, затыкал уши и старался уснуть. Старался хоть так выгнать из головы туман, пожиравший и мой мозг тоже. Не знаю, может моими усилиями, а может просто мое тело оказалось не таким восприимчивым – но со мной все изменения происходили намного медленнее. Да, я тоже похудел, тоже иногда мучался кошмарами и слышал голоса – но тело мое не сдавалось. И даже грязные свалявшиеся волосы еще держались на голове. За камнями Алекс больше не ходил. Он был бы рад помочь мне, но представить камешек редония в руке никак не мог. Только зря пачкался в грязи. Зато пока я пропадал на поле, он собирал и отмывал в озере яблоки. Так мы и жили. А скорее не жили, а доживали остаток отпущено срока. И никто в этой долине уже не боялся смерти.

В один из длинных серых вечеров привели новую партию. Я впервые осознал, что прошла куча времени как мы застряли в этой дыре. Вместе с толпой оборванных испуганных людей пришел новый жрец. Высокий, опрятный, в отороченном по низу красной тесьмой плаще. Капюшон не до конца скрывал голову, и от вида впившегося в череп золотого кольца к горлу подкатывал комок тошноты. Он явно занимал более высокий ранг, чем наш прежний смотритель. Тот ходил в обычном сером балахоне, скрывавшем не только лысину, но и половину лица. Этот же не боялся и не прятал глаза. В них читались презрение, скука, отвращение. А еще явная обида, что его послали сюда. Не знаю, как выбирались жрецы на эту незавидную должность, но этот явно был бы рад от нее отказаться. А еще по тому, как он осматривал, а вернее почти не останавливал взгляда на окружающем, я понял – он здесь уже отнюдь не в первый раз. В какой-то момент наши взгляды пересеклись, и в глазах жреца мелькнул скрытый интерес, но тут же пропал. Я даже не смог бы сказать наверняка, было ли это или мне показалось.

Новички в отличие от нас, еще не пропитались туманом, болью, страхом. Им еще предстояла ночь посвящения. Многие смотрели на нас не как на людей, а как на монстров, не зная, что скоро сами превратятся в таких же. Но все это мало меня интересовало. Я все больше проваливался в безразличие к окружающему миру. В боль по потерянной недолгой свободе. В боль за себя и за умирающего друга. Мы как всегда по очереди подползли к ногам жреца, выменяли камни на лишенную страха ночь и расползлись по норам. В ту ночь я несколько раз просыпался от криков. Барак, в котором разместили новичков, трясся от воплей видящих кошмары людей. Ну вот, еще одна партия рабов, искателей желтых камней, готова.

Я сидел на холме за бараками и смотрел на кучку наваленных гранитных осколков. Мне нравилось сидеть в одиночестве. Смотреть на искривленною туманом ложбину озера и ни о чем не думать. Я представлял, что куча камней передо мной это костер. Небольшой, но жаркий костер. Я протягивал к нему руки и, закрыв глаза, даже чувствовал его тепло в ладонях. Я знал, что схожу с ума, но не противился этому. От кого-то я слышал, что человек не понимает своего сумасшествия, что он до самого конца считает себя нормальным. Может и так. Но там, в долине, я нормальным себя уже не ощущал. Но и не сильно этим расстраивался. В кармане лежало два камушка на вечер. В желудке переваривалось чуть гниловатое яблоко. Алекс спал в бараке, свернувшись в клубок на груде тряпья. Я содрал коросту с язвы на ноге, и она покрывшаяся свежим гноем еще пока не чесалась. Редкие минуты, когда мне было хорошо и спокойно. Редкие минуты, когда я не думал о боли и страхе, а просто наслаждался остатками жизни.

– Можно присесть? – Я оторвал взгляд от воды и обернулся.

– Прошу, можешь даже погреть руки у моего костра. – Я с ухмылкой указал на груду камней.

– Спасибо. – Человек сел рядом со мной и на полном серьезе вытянул руки. Не знаю зачем, но он решил поучаствовать в моем безумии.

– Меня зову Арвис. А тебя?

– Неважно.

– Хорошо. Буду звать тебя Неважным.

Не пробыв в долине еще и недели, он ничем не отличался от свободного человека. Будто только вчера гулял по рыночной площади какого-нибудь прибрежного городка и щипал симпатичных торгов за не менее симпатичные попки. Я представил себе это и захихикал. Не удержался – протянул руку и хлопну Арвиса по плечу.

– Хорошо там?

– Где?

– На воле.

– А. Да. Хорошо.

– А здесь вот плохо. Ладно, грейся.

Я рассматривал его и не мог понять, что меня смущает. Обычный вроде человек. Невысокий. Светлые волосы. Профиль выдает хорошее происхождение, но оно здесь не имеет никакого значения. Благородных среди каторжников хватало. Одежда как у всех, серый балахон до колен, и холщевые короткие штаны под ним. Деревянные, разбитые сандалии еще помнят пустыню, белый крупный песок забился в переплетения веревочек и так и хочется его выковырять. Песок. Песок?

– Кто ты?

– В каком смысле?

– Ты не каторжник. И я хочу знать кто ты.

– Почему ты решил, что я не каторжник?

– На твоих сандалиях песок из пустыни. Новую партию привели шесть дней назад – значит, ты еще ни разу не был на поле камней. Иначе в твоих сандалиях застряла бы грязь, а не песок. Кто ты? Раз тебе не надо собирать камни. Ты надсмотрщик?

– Нет. Не надсмотрщик. Скажем, я друг жреца.

– Друг?! – Наверно в моих глазах было слишком много недоверия и презрения.

– Ну не друг. Хороший знакомый. Он позволил мне прийти сюда, и благословляет на ночь, убирая кошмары.

– Не думал, что кто-то может припереться сюда по доброй воле.

Помолчали. Я не хотел больше разговаривать с человеком жреца, а он видимо не знал, как теперь подступиться. Он встал, побродил вокруг, попинав камни, потом опять подсел.

– Неважный, хочешь, я расскажу тебе историю. Тогда ты поймешь, зачем я здесь.

– Валяй. До заката еще далеко, а я люблю истории.

Арвис прочистил горло, а потом хорошо поставленным голосом начал рассказ. И признаться честно, его история меня заинтересовала.

– Мой господин. Простите что беспокою. Там опять пришел этот грязный каторжник. Говорит, что знает какой-то секрет. И что расскажет этот секрет только вам и только наедине. Что прикажите, избить его и выбросить вон?

– Который раз он уже приходит? – Сорок Восьмой оторвался от книги и поднял глаза на старшего охранника.

– Пятый, мой господин

– И каждый раз ты его избиваешь?

– Да, мой господин. Я бы и в этот раз не нарушал ваш покой, но подумал, вдруг он и вправду что-то знает.

– Ладно. Это даже интересно. Я выйду и поговорю с ним.

– Как скажете, господин.

Охранник поклонился и вышел из кабинета. Жрец по привычке называл комнату кабинетом, хотя какой это кабинет. Просто небольшая комната, отделенная от общей дощатой загородкой. Ночами он лежал прямо здесь, на невысоком ложе, и слышал, как храпят охранники. Раскатистый храп и запах немытых тел не давал уснуть. Скорей бы кончился этот кошмар. Эта добровольно-принудительная ссылка. Выйдя из хижины он пнул ногой стоящую на коленях грязный мешок рванины.

– Говори.

– Господин, прости, но я не могу говорить при охранниках. Господин… – каторжник распластался по земли. Оценив возможную опасность, жрец взмахом руки отослал охрану.

– Говори. И быстро. Не испытывай моего терпения.

– Да господин. Там на востоке долины, за проклятой деревней есть второе поле камней. И там камни лежат не в грязи, а прямо на земле. На чистой земле. Можно набрать целый мешок за каких-то два дня…

– Ты врешь!!! – Жрец остервенело лупил ногой по корчащейся куче тряпья. – Ты врешь, тварь! Там на востоке только туман. Он съест любого, кто сунется! Ты врешь крыса! Убью! – через всхлипы и писк пробилась едва понятная фраза.

– Я не вру, я не вру. Смотри. – Каторжник выбросил руку вперед, и к ногам застывшего с занесенной ногой жреца выпала горсть желтых камней. Не брезгуя Сорок Восьмой нагнулся и без усилий поднял каторжника за шиворот, оторвав его на пару ладоней от земли. Затрещало ветхое одеяние.

– Где ты это взял?

– Там на востоке, за деревней.

– Ты нашел проход в тумане? – человек задыхался, и не в силах говорить лишь кивал головой.

– Отведешь меня туда? – кивок.

– Хочешь свободу за это? – кивок.

– Будет тебе свобода. Покажи проход, и будет тебе свобода.

– Интересная история. Ну и как, нашел он вторую долину?

– Никто не знает. Жрец пропал. Вместе с тремя охранниками и каторжником.

– А откуда тогда известно, что он пошел туда?

– Нашли его записи. В последней говориться, что он отправляется в долину, что за туманом, и планирует вернуться через три дня.

– А что стало с оставшимися каторжниками?

– Все до единого сошли с ума. Потом умерли. Кто от голода, кто от страха.

Я вздрогнул всем телом. Представил, что такое день за днем видеть кошмары, ждать что избавление придет, но так и не дождаться. Судорожно протянул руки к моему поддельному костру.

– Давно это было?

– Лет пять назад. – Арвис врал, но я не стал с этим разбираться.

– И зачем ты мне это все рассказал? Хочешь, чтобы я помог тебе найти долину?

– Нет. Долина мне не нужна. Я хочу чтобы ты нашел мне кольцо.

– Кольцо? Золотое кольцо из башки жреца?

– Именно. – Он аж облизнулся от желания.

– Зачем оно тебе?

– А вот это уже не твоего ума дело.

– Ха! Ну и катись тогда откуда пришел. Я по доброй воле не попрусь в задницу, из которой не вернулся жрец и три здоровенных охранника. Мне и здесь неплохо.

Я поднялся с земли и двинулся в сторону бараков. Арвис догнал меня и схватил за плечо.

– Тебе может и неплохо. А твоему другу?

– Что ты хочешь сказать. – Я развернулся к нему и сжал кулаки.

– Я видел, он умирает. Но я могу помочь. В обмен на твою помощь конечно.

– Его можно спасти? Как?!

– Принеси мне кольцо. Я попрошу жреца, он спасет твоего друга, он может.

– Точно может?

– Не сомневайся.

– Попроси сейчас, и тогда я весь твой.

– Нет. Сначала кольцо – потом помощь. Вдруг ты откажешься идти – что я буду делать.

Я стоял насупившись. В голове скакало стадо мыслей, и я не мог их усмирить. Арвис подошел вплотную и положил руку мне на плечо. Я дернулся, пытаясь ее стряхнуть, но он вцепился крепко.

– Ты согласен?

– А у меня есть выбор?

Придя в барак, я растолкал Алекса. Спросонья он не сразу узнал меня и долго разглядывал, как какую-то заморскую диковинку. Потом его сознание прояснилось.

– Уже пришел жрец?

– Нет. Еще не пришел, мне просто нужно с тобой поговорить. Я уйду на пару дней. Ты справишься здесь один?

– Конечно справлюсь. Не настолько я еще ослаб. – Он протянул руку и стукнул меня в грудь кулаком. Удар получился совсем слабым, но я не подал виду и притворно скорчился.

– Силен, силен. – Алекс заулыбался, но тут же опять нахмурился

– Куда ты собрался?

– Есть одно дело. Пока не могу рассказать. Вернусь – все узнаешь.

– А как же ночь? Не со жрецом же ты пойдешь?

– Нет, не со жрецом. Ночь как-нибудь придется пережить. Не в первой. Одна ночь меня не сломает.

– Странно все это и непонятно. – Он повернул голову и беззвучно зашевелил губами. Я знал, что это означает – опять общался с умершим братом. Алекс поник, исподлобья посмотрел мне в глаза.

– Что сказал Николай? Ты с ним говорил?

– Да. С ним. Он говорит, что не надо тебе туда ходить. Надо остаться здесь.

– Прости друг, но я не могу. Это очень важно.

– Я понимаю. Но Николай…

– Я своего решения уже не изменю.

– Даже не сомневался.

По стене застучала палка – пришел жрец. Я помог Алексу подняться. На следующее утро я как можно быстрее отыскал камешек для Алекса, а потом найдя Арвиса двинулся в путь.

Мы остановились у шаткого, полусгнившего моста. Небольшой ручей, вытекавший из озера, превратился здесь в широкую речушку. Вода шумела между камней. В солнечный день журчащий звук вызывал бы радость. Здесь же он наводил глубокую тоску. Где-то на том берегу потерялись проклятая деревня, нужная мне долина, честолюбивый жрец и кольцо. Сколько нужно сил чтобы его найти?

Начиная от самой воды туман встал сплошной стеной. Очертания деревьев в нем едва угадывались. Страх липкой гадкой змеей зашевелился в груди. Словно почувствовав исходящие от меня сомнения, заговорил Арвис. Задавленный окружающей атмосферой он невольно перешел на шепот.