Текст книги "Спасти демона (СИ)"
Автор книги: Дарья Ву
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Только он всегда усыпляет демона, когда уезжает, – добавил Костроун.
– Разбудим, – заверила его, шествуя в гости к другу.
Дверь в клетку поддалась на удивление легко. Её, похоже, никогда не запирали. Да и зачем? Главное не замок, а печати, наложенные на ржавые прутья. Тадеус спал, свернувшись на полу. Сначала я даже обрадовалась, глубоко в душе желая, чтобы демон так и не проснулся. Другая же часть меня, не замеченная мной самой, наклонилась к юноше и потеребила его за плечо. Тадеус продолжал спать, погрязший во власти неизвестных мне заклинаний, или чем там поддерживался его неестественный сон?
– Тадеус! – громко вскричала я, вставая на четвереньки над демоном.
Он даже не шелохнулся. И когда я тормошила его за сальные белые волосы – тоже.
– Может попинать? – предложил Жан, предусмотрительно держась подальше от клетки.
– Иди и пни, – огрызнулась я.
Жан громко вздохнул, раздражённо побурчал, но с места не сдвинулся.
– Вставай, белый демон, вставай!
И вновь никакой реакции. Так и спал. Даже стук друг о друга двух крышек от кастрюль не пробудил его. Вот и пообщалась! Я кружила вокруг спящего беловолосого комочка, а Жан продолжал держаться поодаль. Через некоторое время друг мой поднялся из подвала и поставил чайник. Я же пообещала подняться к уже готовому чаю и разогретой каше. С каждой минутой, проведённой в подвале, мне всё больше хотелось разбудить Тадеуса. Я села на пол рядом со спящим и вновь провела рукой по сальным волосам. Пропустила их сквозь пальцы и легонько сжала. Звать демона – не помогало.
На кухне засвистел вскипевший чайник. Жан позвал меня есть. Выругавшись от бессилия, я собиралась подняться с колен и покинуть подвал.
– Холодно, – простонал Тадеус чуть слышно.
Я замерла. Он больше не издал ни звука. Осмотрелась по сторонам, но ничего, чем можно было бы укрыть демона, не заметила.
– Прости, мне пора идти, – я вновь намеревалась встать.
Тадеус дёрнулся, не просыпаясь, и болезненно схватил меня за руку. Его глаза резко распахнулись. Увидев меня, демон сел.
– Вернулась? – он выждал некоторое время, но не получил очевидного ответа. – Зачем? Отвечай!
– Поговорить, – произнесла честно.
Бледные глаза сузились. Горячая рука сильнее сжалась поверх моей.
– О чём? – произнесли тонкие губы.
– Альва! – крикнул Жан сверху. – Ты чего застряла?
– Сейчас поднимусь! – крикнула Жану и посмотрела на белого демона. – О тебе.
Его глаза опять широко распахнулись. Тадеус разглядывал меня, как северянин смотрит на верблюда.
– Хочешь познакомиться? Хм.
– Хочу узнать того, кому намерена помочь, – я набралась храбрости и подалась вперёд. – Не хочется спасать того, кто потом пойдёт всё громить.
Тадеус ещё раз хмыкнул и отпустил меня. Он склонил голову набок задумавшись. С кухни вновь послышался оклик Жана.
– Иди, – скомандовал демон. – Узнай, что нужно дружку и возвращайся.
Пришло время и моим глазам распахнуться. Я тут собираюсь искать способы вызволить демона из заточения, а он решил мной командовать? Ну, уж нет!
– Что уставилась? – недовольно поинтересовался Тадеус. – Иди уже. Зовут.
– Я ведь могу найти способ избавиться от нашей сделки, – выпалила в пылу разгорающейся злости. – И тогда ты здесь навсегда застрянешь.
– Глупая, – тоскливо сказал белый демон. – Я давно смирился с подобной участью. И даже не сомневаюсь, что ты, как любой другой алхимик, совершенно не обладаешь честью и постараешься сбежать от сделки. Вы все одинаковые. Алчные и себялюбивые негодяи, – его голос с каждым словом становился резче, а в глазах разгоралась ярость. – Иди!
Я подскочила и выбежала из подвала. Жан встретил меня вопрошающим взглядом. Пояснение уложилось в одно слово: «проснулся». Младший Костроун побледнел и предложил закрыть дверь в подвал.
– Ещё чего! Доставай третью тарелку.
– Зачем?
– Тадеуса кормить пойдём.
– Я не пойду.
– Тогда ешь один. Я пойду, – уверенно сообщила другу.
Жан открыл и закрыл рот. Так он проделал несколько раз. То ли воздух хватал, то ли сказать чего думал, да только молчал. Будущий алхимик почесал затылок, но разложил геркулесовую кашу на три тарелки. Ещё раз предложила Жану спуститься вместе, но тот упёрся. Пришлось спускаться одной, держа в руках по тёплой тарелке. Тадеус сидел на полу своей клетки, облокотившись спиной о стену. Он внимательно и неподвижно наблюдал за моими движениями. Как ставила перед ним одну тарелку, садилась напротив и ставила на свои колени вторую. Предлагала белому демону ароматную кашу и начинала есть сама. Тадеус неуверенно пододвинул свою тарелку и повторил за мной, поставив её на ноги. Взял деревянную ложку в руку и покрутил, прежде чем погрузить в геркулес. Я всё оглядывалась, но Жан так и не спустился в подвал, предпочитая держаться подальше от Тадеуса.
– И что же ты хочешь узнать обо мне? – прервал Тадеус неловкую тишину.
– Всё. Откуда ты. Есть, в смысле, были ли друзья. Была ли семья, – перечисляла я. – Что намереваешься сделать, когда освободишься?
– А ты сама как думаешь? – рыкнул зло. – Будто я освобожусь.
– Зачем же попросил освободить, если не хочешь?
– Я не хочу?!
Демон отбросил тарелку, расплескав кашу по стене и полу. Он резко вскочил на ноги и обошёл свою тюрьму по кругу.
– Я хочу этого больше всего на свете! – вспылил он, явно не совладав с собственными чувствами и эмоциями. – Неужели ты сама, покидая дом, не желаешь вернуться? А если тебя вытащат из него против воли?
– Захочу, – я сжалась, под давлением его взгляда.
– Тогда как ты можешь говорить такое? – он сплюнул передо мной.
– Не знаю, – мне захотелось спрятаться от Тадеуса, потому что я ощущала себя виноватой за глупые вопросы и за то, что вывела его из себя.
Демон помаячил передо мной ещё немного и уселся совсем рядом, за моей спиной. Я ощутила жар его дыхания на своём плече и заинтересованно повернула голову в сторону Тадеуса. Он сидел за мной, наклонив голову вперёд, почти касаясь носом моего плеча. Мне не было видно белых глаз за свисающей копной волос.
– Я хочу домой, – надломлено и очень тихо произнёс Тадеус.
Я затаила дыхание, но демон молчал. Хотелось развернуться к нему и обнять, успокоить. Я боялась шевельнуться и спугнуть его.
– Всю мою семью убили алхимики, – ещё тише вымолвил демон. – Ведь вам плевать на всех, кроме самих себя. И ты не собираешься помогать мне. Я знаю. Я не верю тебе. Иди.
Я не пошла, даже не шелохнулась. Тадеус отсел подальше, но не собирался вставать с холодного пола.
– Я тебя вытащу. Ты в меня не веришь и пусть, – прошептала тихо, как и мой собеседник. – Я верю в себя.
Часть I. Глава 4 – Звезда Тера
Глава четвёртая. Звезда Тера
Ветрозим наступил удивительно быстро. Яркие деревья не торопились сбрасывать последние листья и уступать в красоте пышным кипарисам. Дни укоротились. Зимние ветра грозили принести в Йелан первые снега. С началом холодов, ожиданием дня поминовения усопших и прочих горестях подступающей зимы, начался учебный год в высшей школе алхимии.
Вместе с Аргусом я шла в школу, чтобы у самых стен замка разделиться с братом. Он уже знал своё расписание. Я со своим ознакомлюсь только сегодня. И только сегодня познакомлюсь с одноклассниками. Ведь в день зачисления мы с Жаном не вчитывались в списки зачисленных, а ушли, как только узнали, что успешно сдали вступительные, ни с кем не знакомясь. Нам хватило и того, что будущее нас ждёт увлекательное! А какое ещё может быть у алхимика?
Жизнерадостный Жан встретил меня у входа в школу. Он захватил с собой чернильницу и несколько стальных перьев, будто их так легко сломать. Перевозбуждённый ожиданием первого учебного дня, юный Костроун совсем забыл взять с собой листы пергамента, на которых предстояло писать. Теперь он бездумно грыз ногти на левой руке и долго ещё благодарил меня за одалживаемый лист.
Мы сидели в самом конце шумной аудитории, заполненной первокурсниками. Никто не торопился знакомиться со всем классом разом, разбившись на маленькие болтливые группки. Ожидание преподавателя утомляло и нервировало. В окно настойчиво стучала ветвь слишком близко выросшей рябины. С каждым новым ударом дерева я всё сильнее желала проклясть Жана за то, что он предложил сесть возле окна, позади всего класса.
Я раз за разом пересчитывала шумных студентов в аудитории. Помимо себя, насчитала четырёх девушек. Это подбодрило. Хоть не останусь наедине с парнями.
Жан нервно притоптывал одной ногой. Кто-то сидел на парте и смеялся. Вдали от меня двое ребят начали перекидываться скомканным листом вместо мяча. Справа сидел замкнутый на вид юноша в круглых очках. Он что-то зарисовывал на листке, иногда приподнимая голову и посматривая в сторону дальнего окна. Может, зарисовывал рябину? Оглянувшись, отметила, что дерево всё же красивое. Определённо есть на что обратить внимание. Может, следовало пересесть, хотя вряд ли мы с Жаном загораживали вид стеснительному художнику.
Спустя томительное время дверь аудитории распахнулась, впуская в кабинет полноватого мужчину в зелёном кафтане и чёрных брюках. На груди кафтана красовалась круглая нашивка с орлом. Надо же! Не только директор входит в знаменитое Братство Орла, по слухам собравшее в своих рядах лучших алхимиков материка. В Братстве состоит и отец Жана.
– Здравствуйте! – провозгласил преподаватель и встал перед классом. – Меня зовут Башир Дахи. Я преподаю философию, но также отвечаю за распределение студентов по классам. Сегодня мы встретились именно для того, чтобы решить, какой класс по вашим индивидуальным особенностям подойдёт лучше. Я стану зачитывать ваши имена по предоставленному мне списку нашим дорогим директором Куртом Вольфом. Вы, услышав своё имя, встанете и немного расскажете о себе. Я помогу вам, если понадобится. Теперь садитесь на свои места и приступим.
Студенты поспешно расселись за парты.
– Не хочу, чтобы нас разделили, – шепнул мне Жан.
Я закусила губу. Мне тоже не хотелось попадать в разные классы с Жаном. Башир Дахи по алфавиту зачитывал имена студентов. Те вставали рядом со своими партами и рассказывали о себе. Одни весьма активно, других приходилось подталкивать к рассказу наводящими вопросами. Преподаватель почти не смотрел на студентов, всё время делал какие-то пометки в наших делах.
– Ванвиссер Альва, – произнёс Башир Дахи.
– Я! – поднялась я рядом с партой и упёрлась в неё ладонями. – Мне, семнадцать лет. У меня есть старший брат, который учится на последнем курсе этой школы. Ещё есть младшая сестрёнка Сандра. Я умею вышивать крестиком. Люблю смотреть за ночным небом, сидя на крыше. Не люблю цветную капусту, – произнесла перед всем классом, подражая примеру выступивших передо мной и ожидая дополнительного вопроса преподавателя.
– Вы живёте вместе с семьёй? Кто ваши родители? – не заставил себя ждать Башир Дахи.
– Точно! – совсем забыла назвать родной город.
Я рассказала о том, что живу с родителями и бабушкой. Поведала, кто из них, чем занимается и села обратно, так и не сумев ответить на вопрос о моих увлечениях и хобби.
– Галлахи Патрик.
Студент в круглых очках неуклюже встал рядом со своей партой. Он смотрел в пол и смущённо рассказывал о себе в общих чертах. Семнадцать лет. Живёт с родителями. Других родственников знает лишь по рассказам. Никогда в жизни не покидал Йелана. Любит читать и собирать различные поделки.
Вскоре со своего места поднялся Жан. Во время озвучивания его фамилии половина класса охнула. Девушки же посылали в сторону моего друга томные многообещающие взгляды. Таких взглядов удосужились ещё пара первокурсников, но не больше.
Когда последний студент рассказал о себе и ответил на пару дополнительных, совершенно бессмысленных, на мой взгляд, вопросов от преподавателя, Башир Дахи покинул аудиторию. Он вернулся спустя несколько минут.
– Я всё обдумал и принял решение, – преподаватель поставил нас перед фактом. – Как вам известно, у нас есть два класса. Это класс Филина и класс Сокола. И для начала я зачитаю список тех, кто станет учиться под знаком Филина. После зачитаю класс Сокола. Подходите ко мне по очереди.
Студенты начали вставать и подходить к преподавательскому столу, лишь услышав своё имя. Каждому подошедшему Башир Дахи вручал круглые нашивки с птицей их класса и лист пергамента. На листе записано расписание на первый семестр, номер классной комнаты, список книг, необходимых для первого года обучения и номер комнаты, в которой выдают школьную форму.
Я с Жаном и Патриком оказались в одном классе – Сокола. И ни одна девушка помимо меня в этот класс не попала. Зато нас на одного человека больше, чем в классе Филина, а именно двенадцать человек.
Вместе с Жаном получили кипу учебников, после зашли за формой. Пришлось называть свои размеры и ждать, пока достанут более или менее подходящую.
– Если что, ушьёшь. Ты же девушка, – сказал мне пожилой завхоз.
Я, разумеется, девушка. Да только это не означает, что стану сидеть над формой подшивая. У меня, как-никак, есть прислуга!
– О, и мне подошьёшь, если что? – ткнул меня локтем Жан.
– Сам управишься, – процедила, всматриваясь в хихикающего друга.
– Хорошо, – Жан вгляделся в свой лист, перечитывая, куда идти дальше. – Смотри-ка, а сегодня у нас никаких занятий нет. Только классный час в пятом кабинете. Он за нами закреплён до конца года. И ещё надо до конца месяца записаться в какой-нибудь клуб. Ну, это просто, – кивнул Жан сам себе. – Я на крокет. А ты?
– Ещё не знаю, – я с трудом стояла под весом сумки с учебниками и формой, не вместившаяся часть учебников отяжеляла руки. – Где этот пятый кабинет?
Жан повертелся вокруг своей оси, высматривая на светлых дверях номерки, и смело пошагал по коридору. Я семенила следом, из последних сил удерживая учебники. Пыхтела и ныла весь не короткий путь, так как пришлось пройтись по двум коридорам, прежде чем попали в нужный. И кто придумал размещать школу в отреставрированном старинном замке? Нас бы ещё в бывший лабиринт направили!
– Пришли, – заверил Жан, остановившись под пятым номерком.
Он открыл дверь и вошёл первым. Я следом. В классе уже почти все собрались и расселись по понравившимся местам. Мы вновь сели под дальним окном.
– А там написано имя нашего руководителя? – поинтересовалась я, не имея желания копаться среди учебников, в поисках завалившегося на дно сумки листа.
Жан пробежался глазами по своему листу и отрицательно мотнул головой, добавил, что скоро узнаем. Классный час, как-никак. И мы узнали. Никаких седовласых старцев в проеденных молью одеждах либо умопомрачительно прекрасных мужчин горячей наружности не наблюдалось, а мне бы хотелось, особенно второй вариант. Нашим классным руководителем стал лысый мужчина среднего роста с плешивой бородкой и дёргающимся глазом. Он прихрамывал на одну ногу и при ходьбе опирался на корявую трость с навершием в виде утиной головы. Не старец, но газы подавал звучно. Не молодец, но запомнится на всю жизнь.
– Смотрю я на вас, и тошно становится, – хрипло сказал классный руководитель. – Сразу видно, что и в этом году Сокол проиграет Филину на ежегодном состязании классов.
– Что за состязание? – наклонилась я ближе к Жану.
– Без понятия, – вздохнул он и пожал плечами.
Тиббольт, так представился руководитель, в общих чертах рассказал нам о школьных правилах и обсудил расписание на первый семестр. Он всё сокрушался по поводу какого-то состязания, но ничего о нём не пояснял.
– Всё запомнили? – неприятным скрипучим голосом поинтересовался преподаватель, в конце своих разъяснений.
Класс вразнобой закивал и согласно загалдел. Преподаватель, имя которого Тиббольт, резким движением руки дал нам понять: все свободны.
Мы с Жаном покидали классную комнату одними из последних. Во всём виноваты выбранные места! И именно эти места отныне закреплены за нами до окончания учебного года.
– Что же, – весело произнёс Жан на улице. – Первый день оказался легче, ожидаемого. До завтра, Альва.
– А ты разве не уходишь? – я удивлённо рассматривала друга.
– Нет. Надо записаться на крокет.
– Месяц же впереди!
Жан широко улыбнулся и пожал плечами. «Придётся идти одной», – промелькнуло в моей голове, но не успела мысль откликнуться движением, как подобно взрыву посреди пустой комнаты раздался голос брата:
– Альва! Ты куда собралась?
– Домой, – я взглянула на Аргуса.
– Так сразу? – его карие глаза широко распахнулись. – А как же отметить первый день первого и последнего года?
– Что?!
– Я на последнем! – успел выкрикнуть Аргус, в защитной позе выставляя вперёд широченные руки.
Волны жара и ярости усиливались, но последняя фраза подействовала на них ушатом холодной воды. Я сощурилась, вглядываясь в Аргуса, задумалась, согласилась на праздник.
– Замечательно. Где Жан?
– Ушёл записываться на крокет.
– Тогда подождём, – хлопнул в ладоши брат. – И Морган как раз подтянется.
Что может быть вкуснее безалкогольного глинтвейна в первый зимний день? Тонкий аромат мускатного ореха, гвоздики и корицы смешивается в непередаваемую гамму с имбирём и, конечно же, виноградным соком. Терпкий, сладкий, чуть обжигающий кончик языка. Он разливается во рту, наполняя всё тело негой, согревая до кончиков пальцев, прижатых к чашке.
– И пусть этот год станет лучшим!
– Ты каждый год желаешь этого. Где твоя фантазия? – Морган отпил из своей кружки и хмыкнул.
– Хорошо. Скажешь что-нибудь сам?
– За прекрасную юную леди, ставшую одной из нас, – произнёс он ласково и подмигнул мне.
Румянец озарил моё лицо, разогревая сильнее глинтвейна.
– Чуть не забыл, держи! – с этими словами Аргус достал из своей сумки лист пергамента и протянул его мне.
Я взяла лист в руки и прочла выведенные слова. В моих руках оказался бланк заявки на вступление в клуб изобретений. Прикусила губу. Следовало быть ласковой, как-никак отказывать брату придётся при его друге.
– Мне нравятся твои изобретения. Однако соревноваться с тобой я не хочу, – выдала на одном дыхании и вернула бланк брату. – Да и не моё это.
– Клуба вышивания у нас нет, – вполне серьёзно нахмурился Аргус. – Ты вроде больше ничем и не занимаешься.
– О, рукодельница? – вступил в разговор Морган. – А плавать умеешь?
Опять он со своим плаванием!
– Топориком! – хихикнул Жан.
Аргус тоже засмеялся, а я всё больше заливалась румянцем.
– Я рыбачить умею, – попыталась выглядеть достойно.
– Нет, такого в школе точно не организовать, – Аргус почесал подбородок. – А вот вышивание можно. Ты же не единственная девушка, наверняка и другие подтянутся. Вам всего-то пять человек надо, чтобы дирекция дала добро.
– Не хочу я вышивать!
– Что же ты хочешь? – Морган выглядел заинтересованным.
– Изучать алхимию! – в другой ситуации я бы сказала, что вино дало в голову, но глинтвейн безалкогольный. – Хочу скорее узнать тайну магических печатей и всяческих амулетов!
А ещё, ещё я хочу узнать секреты поимки и заключения сделок с демонами. Как их разорвать? Как исполнить? Я молчала, плотно сжав губы. Жан поёрзал на своём стуле, но ничего не сказал. На лице его при этом было такое выражение, что я точно знала, мыслями он унёсся в подвал собственного дома.
– Амулеты! – ударил себя по лбу Аргус и опять подхватил сумку. Запустил в неё руку. – Альва. Поздравляю с поступлением!
Аргус поставил передо мной коробочку, перевязанную синей атласной лентой. Развязала ленту и открыла подарок. Я благоговейно рассматривала тёмную бархотку с серебристым равносторонним треугольником. Лишь прикоснулась к амулету, как треугольник изнутри засветился и вновь потух.
– Звезда Тера, – восхищённо произнесли в один голос Морган и Жан. – Где ты её достал? Это сколько же выложить пришлось?
Аргус счастливо улыбался и молчал, а рука его потянулась к лицу. Он отцовским движением провёл по редким усам. Я же вглядывалась в треугольник на бархотке, ничуть не похожий на звезду.
– Ты говорил, что подаришь амулет здоровья, а Тер – бог любви.
– Звезда Тера оберегает здоровье своего носителя. Только она не способна вылечить болезнь, но не даст простуде добраться до тебя. Способствует улучшению иммунитета и обеспечит скорое заживление мелких порезов, а также быстрое схождение синяков и ссадин, – тут же зачитал Жан с узкого листочка, вложенного в коробочку с амулетом. – Думаю, Аргус тебе не соврал.
– Спасибо, – смущённо произнесла я, не заметившая вкладки.
– А ещё говорят, что он копит Силы природы, пока находится на человеке, – без помощи вкладки произнёс Морган. – Но только тогда, когда носитель чист душой и сердцем.
– Надевай! – поторопил меня Аргус.
Бархатка едва ощутимо оплела мою шею. Застёжка спереди, под Звездой Тера, незаметная глазу.
– Тебе очень идёт, – с нежностью произнёс Морган так, будто это его подарок красовался на моей тонкой шее.
Мы ещё какое-то время сидели в трактире неподалёку от школы. Я спорила с мальчишками о наживке на карася. Любезно поддакивала Аргусу, вспомнившему о сушителе. Ловила ласковые и в то же время жадные взгляды Моргана и слушала ускорение собственного сердца, когда на лице его замечала улыбку.
Первым столик покинул Жан. За ним и Аргус решил, что пора отправляться домой. Я встала вместе с братом, и Моргану ничего не оставалось, как тоже покинуть полутёмную подвальную комнату трактира. Мы поднялись на первый этаж, где столики всегда заняты, а шум стоит в разы сильнее подвального зала, вышли из «Бурёнки» в вечернюю прохладу.
Дома я вышивала зимний пейзаж. Пусть за окном нет снега, но что мешает ему возникнуть маленькими крестиками на моём полотне? Рядом сидела бабушка и вязала плед, прерываясь на храп. Её голова опускалась всё ниже и ниже, а глаза закрывались всё чаще.
– Альва, почитай мне, – попросила бабушка, уставшая бороться со сном.
Я отложила пяльцы и потянулась к еженедельной газете. Теперь, когда Сандра уехала вместе с родителями, чтение легло на меня.
– Ветрозим обещает быть теплее, чем в прошлом году, – однотонно читала я, но бабушка взбодрилась. – Лишь в Трескун Йелан покроется снегом. И пусть месяц только начался, а город уже готовиться к Тенебре – дню поминовения усопших.
– И правильно делают! – вставила бабушка. – Нельзя забывать предков.
Да? Хотела бы я возразить, но не стала. Эта ежегодная морока перед Тенеброй мне непонятна. Праздник лишь двадцать первого числа! И нет же, к концу недели во всех магазинах обязательно появятся маленькие соломенные куклы с бусинами-глазками из чёрного либо красного перца. В ночь на Тенебру на них принято писать имена умерших и сжигать, якобы отдавая силу огня холодной богине, заботящейся о всяком, навсегда вступившем в мир теней. Родной мир Тадеуса. Я встряхнула головой, прогоняя образ демона.
Бабушка слушала моё чтение, иногда вставляла ремарки и неустанно продолжала вязать яркий плед.
Почти все занятия проходили в нашем классе, только на физкультуру и химию трансмутаций мы покидали пятый кабинет. Физкультура проходила в огромном зале с высоким потолком. На химию мы спускались в подвал. Там, в комнате с тёмными зелёными стенами и чёрным полом, вставали за парты без стульев и жадно разглядывали колбочки разных форм и размеров, горелки и всевозможные ингредиенты, с которыми в будущем станем работать.
– Ничего не трогать! – в начале первого же занятия произнёс Джонатан Эклунд, преподаватель химии. – Вы ещё не ознакомились с опасностями, поджидающими вас впереди. А теперь открывайте ваши учебники и читайте первую главу!
Вот это задание, усмехнулась я под нос. На втором занятии он сказал читать главу вторую, на третьем – третью.
– Я предвижу будущее, – таинственным голосом протянул Жан. – Вижу! Вижу, что сегодня мы будем, – друг сильно нажал указательными пальцами на виски и плотно сожмурил глаза, – читать главу четвёртую!
Класс разразился дружным хохотом и стих с приходом преподавателя. Вокруг зашуршали учебники, перелистываемые студентами. Впрочем, Джонатан не велел нам ничего читать. Он уселся за преподавательский стол и как это делали все преподаватели в начале своего урока, по алфавиту произнёс каждого из нас, попутно ставя плюсики напротив фамилий.
Сегодня в кабинете появились стулья, а парты оказались освобождены от экспериментальных материалов, составленных на два задних стола кабинета.
– Доставайте листочки, чернильницы и перья. Остальное убрать, – отметив класс, наказал преподаватель. – Пишем проверочную работу на знание пройденного материала.
Я заныла, но послушалась. Напомнив вступительные экзамены, доска оказалась расчерчена на две стороны для двух вариантов. Таким образом, преподаватели старались оградить нас от списывания. Они не учитывали того, что мы общались не только с соседями по парте, но и с другими своими одноклассниками. Стоило любому преподавателю лишь на секунду покинуть занятие, как все оживали на своих местах. Сковывающая тишина испарялась как по мановению волшебной палочки, или чем там пользуются северные маги? Все поднимались со своих мест, вертелись и спрашивали друг у друга ответа на не решённые собственными силами задачи.
Только Джонатан Эклунд не собирался покидать кабинета. Он встал из-за стола. Класс напрягся, готовый загалдеть, но преподаватель не ушёл. Вместо этого, он прохаживался между рядами, посматривая на пустые и исписанные листы пергамента. За пять минут до звона колокола, Эклунд собрал листы и задал на дом прочесть четвёртую главу учебника. Те, кто не желал тратить время веселья на учёбу, открыли учебники и погрузились в чтение на неуловимые пять минут до конца занятия. Некоторые из нас, например, Патрик, продолжали чтение и на перемене, пока другие переодевались к уроку физкультуры. Он всегда проходил спарено с параллелью. Приносил радость Жану, да и другим юношам тоже. Они с любопытством осматривали женские фигурки из Филина, обтянутые бежевой спортивной формой. И я не была обделена любопытными взглядами, особенно одним очень красноречивым взглядом светлых фиалковых глаз. Эти глаза смотрели на меня с другой половины спортивного зала. И смотрели они лишь тогда, когда чувствовали себя незамеченными Аргусом. Ведь из трёх занятий физкультуры, два раза в неделю урок первых классов совпадал с занятием у четвёртых классов. Я раз за разом краснела, под нежным взглядом Моргана, ловила его улыбку и мечтала потонуть в фиалковых глазах.
До конца Ветрозима оставалось совсем немного. Близился самый короткий день года – Тенебра. Ночь в этот день длинна, как никогда, но сразу после Тенебры день вновь набирает силу. Часы его удлиняются, а ночи сокращаются. Но всё это будет потом. Двадцать первого Ветрозима меня волновал только день поминовения усопших.
Я, как это принято, ярко накрасила лицо. Красные губы, чёрные глаза и бледная кожа. Надела простое белое платье, в таких хоронят. Ибо в день Тенебры, а, вернее, в ночь, следует стать призраком, чтобы тени не забрали тебя. Всё это, конечно же, сказки. Память давно ушедшим временам. Однако, кто их знает? И потому, все послушно закупили куколок. Потушили свет в домах. Вышли на улицы и сожгли тысячи соломенных человечков, принося их огонь в дар одинокой Тенебре, оберегающей души умерших.
Жан на праздник Тенебры пришёл к нам через главный вход, а не окно. Он каждую Тенебру ходит к нам, не желая оставаться дома. Ведь его отец каждый год на праздник покидает Йелан, но никогда не берёт сына с собой.
– Останешься с ночёвкой? – поинтересовалась бабушка, явно этого не желая.
– Нет, спасибо. Я пойду домой, – вежливо отказался Жан, заподозрив неладное.
Обычно он оставался у нас. Только в этом году родители уехали, а, значит, некому приказать прислуге подготовить комнату гостю.
– Тадеус не спит, – шепнул мне Жан, удостоверившись, что никто нас не услышит. – Он сидит лицом к стене вот уже третий день и не двигается.
– Зачем? – спросила я Жана, но друг не знал ответа.
– Хочешь зайти? – всё ещё тихо поинтересовался он.
Ещё спрашивает! Конечно же – да.
Я проводила Жана через парадную дверь, а затем сказала, что устала и хочу спать. Выбравшись в окно своей комнаты, в простом белом платье пошла к дому Костроунов.
В подвале, казалось, тише обычного. Жан спустился со мной, он указал на худощавую фигуру белого демона, и предложил подняться. Я отказалась и пронаблюдала за тем, как Жан поднялся обратно на кухню. Слышала щелчок, с которым Жан поджигал газ на плите, ставя чайник.
– Тадеус, – позвала вполголоса.
Демон не реагировал. И тогда я подошла к нему. Глаза, обрамлённые белыми ресницами, закрыты. Но он не спал. Никто не спит, усевшись лицом к стене и скрестив ноги, а руки сцепив в пальцах и держа на уровне груди. Я тронула демона за плечо, но тот не шелохнулся.
– Что ты делаешь? – не хотела я отставать от него.
– Слушаю, – раздражённо отозвался демон.
– Что ты слушаешь? – довольная собой, села рядом.
– Тени, – на выдохе произнёс Тадеус и открыл глаза, чуть поворачивая голову ко мне.
Тонкий нос, высокие скулы, чуть узковатые глаза и тонкие губы. Лицо его выглядело бледнее, чем при последней нашей встрече.
– Сегодня тени особенно разговорчивы, – продолжил белый демон. – Слышишь?
– Нет, – заворожённая его голосом, ответила я.
– Слушай.
Я слушала, но слышала лишь зарождающийся свист чайника, прерванный щелчком. Слышала стук керамических чашек, трепыхание ложки, размешивающей сахар в чае. Тадеус пристально наблюдал за мной. Взгляд его белесых глаз упал на Звезду Тера. Я носила её не снимая. Рука с тонкими длинными пальцами беззвучно потянулась к моей шее. Острые ногти прошлись по стеклу треугольника. Затем по коже шеи, поднялись по подбородку и остановились на чуть приоткрытых губах.
– Остерегайся теней, сказал бы я тебе, – усмехнулся Тадеус, – В ночь Тенебры они сильны и разговорчивы.
– Чай готов! – крикнул Жан с кухни.
– Но не скажешь? – я не торопилась покидать подвал.
– Ни к чему, – взгляд Тадеуса вновь вернулся к подарку Аргуса. – Иди. И если появится такое желание, спустись вновь.
– Ого! – удивилась я, улыбаясь, но Тадеус вновь усмехнулся.
– Только на этот раз не забудь принести мне еду.
К утру я покинула дом Костроунов. Жан проводил меня до двери и пожелал добрых снов. С Тадеусом я попрощалась ещё в подвале, зная, что он не способен выбраться. Демон, казалось, не обратил на меня внимания, поглощённый праздничным тыквенным печеньем и топлёным молоком.
Город ещё спал после праздника. На фонарях закручены гирлянды из сплетённых красных, белых и чёрных лент. На дорожках к домам разлетались кучки пепла, оставшиеся после ритуального сожжения кукол. Я в тишине шла к дому, стараясь прислушиваться к Йелану. Завывал ветер, лаяла какая-то собака, шуршали деревья и кустарники. На нос мне упала и растаяла первая снежинка. Я подняла голову к небу и остановилась, наблюдая множество других снежинок, летящих к земле.
