Текст книги "Спасти демона (СИ)"

Автор книги: Дарья Ву

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Всё хорошо, – спокойно произнёс демон, переведя взгляд на меня.

Я вздрогнула и прекратила разглядывать следы цепей. Жар смущения побежал по телу. Зашуршали по полу протёртые брюки. Тадеус протянул ко мне руку и взял за подбородок, приподнял, а сам наклонился.

– Не делай.

– Я голоден.

– Потому здесь суп.

Тадеус не отпустил, но остановился, обжигая губы своим дыханием.

– Спасибо за еду и за амулет, алхимик, но это не залечит ран.

Я сжалась. Тонкие пальцы погладили щеку, не желая отступать. Только мне такие «поцелуи» совсем не по нраву. Даже если это поможет Тадеусу, меня коробит от его голодного взгляда. Я – не еда! Белый демон отстранился и поковырял ложкой в своей тарелке.

– Не наешься, принесу добавку, – пообещала я, надеюсь, ставя точку.

Тадеус улыбнулся и поблагодарил, склоняясь над тарелкой. Как и ожидалось, за добавкой меня послали не единожды. Жан бурчал что-то себе под нос, глядя как исчезает суп. Он очень устал к вечеру пятницы и с трудом заставлял себя не спать, попеременно что-то читая на кухне.

– Ложись ты. Я справлюсь одна.

– А вдруг он нападёт?

Я насупилась, и друг сделал вид, что неудачно пошутил. Он потянулся и зевнул, не веря в скорый сон. Ещё несколько раз переспросил: «Уверена?». Мне подумалось, придётся его силой спать укладывать, но Костроун сам покинул комнату, а я вернулась к белому демону.

Звезда Тера утратила сияние, и Тадеус вернул её. В маленькое окошечко под потолком почти не проникало света. Единственным нашим освещением стала изогнутая свеча, потрескивающая огоньком. По красным стенам закружились в хороводе замысловатые тени. Подвывал ветер. Поскрипывала движимая сквозняком дверь. Скелет русалки устрашающе взирал на подвал пустыми глазницами. Прекрасная обстановка для детских страшилок. Время текло вязко, неохотно. Суп закончился, и я не могла придумать причины остаться с Тадеусом. Поднялась и отряхнулась от пыли. Попрощалась, но на пороге клетки Тадеус схватил меня за руку и развернул к себе.

– Ещё немного, – попросил он. – Пока тени не успокоятся.

– Какие тени? – за озиралась я.

По телу прошла дрожь, но никаких тёмных сгустков не обнаружилось. Самый обычные тени. И пляски их из-за дрожания огонька на свечке. Не более. Я постояла на пороге клетки, не решаясь ступить в какую-либо сторону. Несколько ударов сердца так и прошли, на пороге, а потом я шагнула к белому демону.

– Мне нельзя долго задерживаться.

– Накажут? – виновато спросил Тадеус.

Чуть не ответила: «Да», но промолчала. Не разрешат гулять неделю, разве наказание по сравнению с его заточением?

– Нет. Ладно. Не хочешь оставаться один?

– Останешься? – демон наклонил голову набок.

Я сжала губы, задумавшись, и нахмурила брови. Взгляд белых глаз такой просящий, щенячий. Такому не отказывают. Тадеус опустился на пол напротив выхода из своей клетки, а я рядом с ним, не понимая, что мы будем делать. Поначалу неловкость сковала движения и заплела язык. Тишина, прерываемая лишь треском догораемой свечи, окутала нас. Я нашлась, что сказать и зачем двинуться, когда от фитиля поднялся извилистый дымок, а подвал окутала тьма. Мне было легко, надо то принести новую свечу и всё. Встала, потянулась и почти дошла до лестницы (свечи хранились в кухонном ящичке). Сверху раздался стук входной двери. Я замерла.

– Иди ко мне, – настойчиво шепнул Тадеус. – Возвращайся, Альва.

Я обернулась. Не часто можно услышать от него обращение по имени.

– Это Костроун. Вернулся. Иди ко мне, – настойчивей позвал белый демон и подкрепил слова протянутой ко мне рукой ладонью вверх. – Не бойся.

Наверху раздавалось какое-то шуршание. Мне отчаянно хотелось верить Тадеусу, ведь иначе старший Костроун увидит не только Тадеуса, но и меня. Не имея, казалось, выбора, вернулась к демону. Мы сидели неподвижно, соприкасаясь плечами, а по первому этажу туда-сюда бродил алхимик. Я сжалась, лоб покрыл пот, а каждый шорох звучал неимоверно громко. Спустится? Заметит? Горячая ладонь Тадеуса накрыла мои сцепленные и дрожащие пальцы.

– Он никогда не спускается ночью, – прошептал белый демон.

Наверху стихло, а я боялась шевельнуться. Тадеус, до того настороженный, заметно расслабился. Я чувствовала это по тому, как сходит напряжённость с руки, накрывающей мои, по его дыханию. Но ничего не видела. Когда ночь опускается и накрывает мою комнату, я со временем привыкаю к темноте, но на самом деле привыкаю к тусклому лунному освещению. В подвал не попадало никакое освещение. И привыкать было не к чему. Меня пугал каждый шорох, заставляя сжиматься и глупо озираться по сторонам, прислушиваться.

– Тени забеспокоились, – огорошил Тадеус.

И я прижалась к нему, боясь натолкнуться на какую-нибудь тень. Вот был бы при мне медальон, заряженный!

– И чего они хотят?

– Уйти, – произнёс спокойно. – Им тут не нравится.

– Почему же не уходят? – заинтересовалась я.

– Из-за меня.

– Оберегают?

– Только зовут, – вздохнул Тадеус.

Я поёрзала, недовольная сухостью и краткостью ответов. Белый демон вздохнул и добавил, что через защиту теням не войти, как ему не выйти. Так и сидела, а вокруг клетки, получается, болтались невидимые тени. Дом погрузился в тишину. Меня клонило в сон. Только вот прикрыть глаза и удобно устроиться на холодном полу возможным не представлялось. Ну, нельзя на полу устроиться удобно! Хотелось ворчать, ведь меня лишили возможности выспаться. Я положила голову на горячее плечо и скрежетала зубами, вспоминая сколько раз видела Тадеуса спящим на пыльном, холодном полу. От окружающей прохлады меня спас белый демон, чья температура заметно выше моей. Сама того не замечая, я придвигалась всё ближе, жалась к белоголовому юноше. Он ничего не говорил и вряд ли спал.

– Тадеус, – позвала, борясь со сном.

Он шелохнулся, но не ответил.

– Что ты делаешь?

Да, вопрос глупый, но надо же с чего-то начинать!

– Думаю.

– О чём?

Белый демон вздохнул, и мне захотелось прикусить свой язык. Не хочет отвечать – не надо.

– О доме, – совсем тихо. – О моём доме. Мне никогда не вернуться.

– Я тебя освобожу, и ты вернёшься.

– Освободишь, – подтвердил со смешинками в голосе. – Только я не вернусь. Не выйдет. Каждый, выкинутый в твой мир, здесь и остаётся. Навсегда.

– Тогда я стану самым лучшим алхимиком и найду способ тебя вернуть. Алхимики ведь спускаются на уровни теней. Вот, пройдём их все и попадём в твой мир. Верь мне.

– Глупая, – усмехнулся. – И наивная. Иди. Костроуны спят.

Тадеус подтолкнул меня, но я не встала, задумавшись над его словами. Белый демон неверно оценил и предложил помощь пробраться хотя бы до выхода из никогда не запертой клетки. Дальше мне предстояло шарить в кромешной темноте самой. Я боялась споткнуться и перебудить весь дом. Ступеньки, ведущие на кухню, казались особенно скрипучими. Преодолев «полосу препятствий», я оказалась на улице. Ночная прохлада окутала тело, прогнав сонливость. Магические светильники тускло освещали улицы, а я совсем позабыла, что вышла из дома через дверь, а не через окно и обещала родителям не загуливать допоздна. О чём напомнила мама, заслышавшая моё кряхтение. Я зацепилась обувкой за сетку для плюща и никак не могла выпутаться. Зря только ногой дрыгала, да ругалась себе под нос. Так родители меня и нашли, отругали и пообещали срезать бабушкин плющ. Полагаю, что они отменили бы и приход О’Доэрти в гости, если б не поздний час.

Часть III. Глава 16 – Теневой помощник

Что может быть ужасней, чем оказаться между двумя нелюдьми и моей бабушкой? Да что угодно, скажете вы, но не в тот самый момент, когда оказываешься между ними и натянуто улыбаешься, уподобляясь маме.

– Проходите, – любезно позвала она гостей.

Линда оставила Виви с няней, что было очень хорошо! Как известно, бабушке достаточно услышать «север», чтобы в ужасе скривиться. Увидеть же представителей не только тех краёв, но и другой расы – и бабушка взрывается, словно позабытая в нагретой духовке банка. На счастье, Грегори весьма сдержанный мужчина, чего нельзя сказать о Линде. Она то и дело щурилась, играя с бабушкой в гляделки, и на протяжении всего вечера говорила ей колкости. Оказавшись между двух огней, я восхитилась мужем одноклассницы. Да, он строгий учитель, но очень умный... не человек. Выяснилось, что папа с ним знаком, и у них закрутилась бойкая беседа, напоминающая спор давних друзей. Папа и Грегори вышли из дома (не забыв извиниться) и пошли к сарайчику смотреть на какие-то изобретения Аргуса. Братец ещё утром ушёл на выставку вместе с Сандрой, там он показывал свой сушитель, выбивая разрешение на производство. Сестрёнка вызвалась пойти с ним сама, заверяя, что лучшей поддержки ему не найти! Мама, от греха подальше, предложила мне пригласить Линду к себе в комнату, другими словами убрать подальше от бабушки. Что я и сделала.

– Как всё по-детски, – оценила Линда обстановку. – Любишь кошек?

Она подошла к статуэткам и скептически повертела одну в руках.

– Любых животных. В прошлом году даже училась на лошадях кататься, но бросила. Зато брюки остались.

– А брюки что больше никуда не надевают?

– Надевают, но редко. Да и мама бы не согласилась их мне заказать. Убила двух зайцев...

– Так в тебе есть жилка! – радостно сказала Линда. – Можно ещё сделать из тебя умницу.

Я насторожилась и обиделась её замечанию. Я не глупая!

– Да не смотри так, – предупреждающе произнесла одноклассница. – Ты мне нравишься, только эти ваши устои, они...

– Что?

– Они мне не нравятся. Видишь, что на мне?

Я оглядела крутанувшуюся подругу. Платье в пол, поверх широкий корсет, даже лопатки и плечи покрывает, такие советуют для хорошей осанки.

– И без этого ужаса никуда не выйти! – негодовала Линда. – Я дышу через раз!

Я рассмеялась, прекрасно видя, что зашнурован корсет так себе и болтается свободно. Если б он плечи не покрывал, давно съехал! Понудив о моде и о том, что куда бы они с мужем не пошли, любой продавец или подавальщица всегда обращается к Грегори и только потом к Линде, девушка успокоилась. Мы разболтались о всяких глупостях, позабыв о времени и обо всём, что нас окружало. Развалившись на кровати, обсуждали одноклассников, а один из них тем временем, незамеченный нами, преодолевал пока ещё не срубленную сетку под плющ. Кучерявая голова показалась в оконном проёме, а следом за ней и сам Жан. Он выругался от удивления и чуть ни упал обратно. Линда победно загомонила:

– Я так и знала! Вы совсем не просто друзья! И вообще не друзья!

– Ничего подобного! – гаркнул Жан, кое-как усевшись на подоконнике.

– Отрицайте сколько хотите! – захлопала Линда в ладоши. – Ни слову не поверю.

– Зачем пришёл? – вклинилась я между назревающей руганью.

– Забыл, что у тебя гости, – хмыкнул Жан. – Хотел узнать, как вчера добралась.

– Добралась, – смутилась я.

Не рассказывать же при Линде про Тадеуса. Хотя, видя её горящие глаза, приподнятые в лукавой улыбке уголки губ и барабанящие по спинке кровати пальцы, понимаю – Линда запросто может ничего не услышать, пока сочиняет историю моих с Жаном отношений.

– Я потом зайду, – смутился друг и полез обратно в окно.

– Ах, Альва!

– Не говори никому, – умоляюще перебила я одноклассницу.

Она состроила недовольную рожицу, но согласилась. Чуть позже Линду позвал её муж, и гости ушли.

– Хороший он мужик, – заключил папа.

– Но чтоб больше не приходили, – добавила мама. – И его, уверена, можно вывести из себя, а наша бабушка старательная.

– Сразу видно, в кого Альва такая упорная родилась, – хохотнул папа, обидев меня сравнением.

– Вот и северянка замуж выскочила. Брала бы пример! А-то всё учёба, да алхимия, – огорошила бабушка на следующий день.

В понедельник Линда всё пыталась намекнуть мне, как правильно привлечь внимание Жана, а мне неимоверно хотелось ей вломить. Жан держался на некотором расстоянии, предпочитая мне общение с Патриком. Линда упросила Эклунда поставить нас в пару на занятиях по химии трансмутаций, преподаватель не сопротивлялся, полагая – эта пара менее взрывоопасна. Во всяком случае Линда ещё ничего не взорвала, сломала или запачкала. Жан в отместку попросился к Патрику. А я, на удивление для себя, начинала ревновать. Пусть другие учителя и не повелись на улыбчивую Линду, а значит, химия осталась единственным предметом, где Жан меня покидал.

– Скажите, какие печати вы умеете накладывать? – спросил в среду О’Доэрти.

Кто-то вяло поднял руку и рассказал о том, чему научился в семье или от старших товарищей.

– И вам поставили мой предмет, не научив ставить даже простейших печатей? – вскинул брови учитель. – Что же, полагаю, мне придётся исправлять это самому. Итак, как вы помните, мы изучаем теорию призыва. Для него вам и понадобятся печати, а ещё талисманы, медальоны и прочие вспомогательные и защитные штучки, хорошо бы вплоть до заклинаний. Однако, сомневаюсь, что среди вас найдётся много способных. Начнём с азов.

Он начертил на доске замысловатый знак, а по кругу расписал несколько формул на ла антикве. Мы заворожено рассматривали изображение печати, пока Грегори объяснял для чего и как её использовать. И когда он решил освободить доску, чертя новые формулы, я опомнилась. И кинулась зарисовывать, и записывать пояснения, судорожно их вспоминая.

Мне нравилось обещание О’Доэрти к концу это недели продемонстрировать нам полученные знания на призыве какого-то помощника. Нравились до тех пор, пока не наступила пятница и начался урок в кабинете сорок четыре.

Первым, что нам пришлось сделать, раздвинуть парты вдоль стен кабинета. Затем учитель раздал каждому по мелку. Он обещал дать возможность каждому, на кого хватит учебного времени. Я верила, что как это бывает обычно, список начнётся студентами Филина, но ошиблась.

– Ванвиссер, выйди в центр, – произнёс Грегори.

Сжав мелок, неуверенно шагнула вперёд. Одни позавидовали, другие приободрили, а я сжалась, словно мышка перед громадным котом. По указке начертила на полу печать, расписала формулами и встала перед ней, вспоминая способ активации. Получилось у меня не сразу, или мне попался плохой помощник. Он явился неохотно, боязливо осматриваясь вокруг и прижимая к груди хвостик. Сначала я даже испугалась, что где-то напутала. Так решили и прочие студенты, дружно пятясь от сгущающейся посреди кабинета тени. Только Грегори не двинулся с места, одобрительно улыбнувшись. С негромким «хлоп» облако мрака растаяло, оставив по центру печати помощника. Ростом существо доставало мне до груди. Оно имело длиннющие как у осла уши. Руки и ноги его невероятно тонки, а пальцы длинны. Тёмное тело, сотканное из теней, полупрозрачно. Студенты успокоились и оживились, возвращаясь на прежние места.

– Пусть опустится на одно колено и склонит голову, – дал указание учитель.

Тут-то всё и пошло наперекосяк! Я, расхрабрившись и позабыв о мысленном контроле, порадовалась коль способна. Ещё бы, с первой попытки призвала помощника да такого большого! Нет, теневой помощник склонился передо мной, выказывая уважение и подчинение. А вот потом... Когда О’Доэрти разрешил самой придумать следующую команду, а я позволила своей фантазии разгуляться, совершенно растеряв контроль над созданием, оно дало знать о наличии собственной воли! Юркий как кролик помощник прыгнул на меня и повалил на пол. Длинные узкие крючковаты пальцы путались в моих волосах, разрывая сеточки и больно тянув за каштановые пряди.

– Никогда не забывайте о мысленном контакте и контроле! – слышала я голос учителя, судя по всем не собирающегося мне помогать.

Он говорил что-то ещё, поучая вновь разбежавшихся по стеночкам студентов, а теневой помощник продолжал драть мои волосы. Я выбивалась и шипела, визжала и звала на помощь. Тщетно! Издав непонятный звук, существо обратило внимание на засветившуюся Звезду Тера на моей шее и потянуло к ней корявые ручонки. Хвост при этом схватил мои руки, прижимая запястье к запястью.

– И никогда не забывайте заклинание отпускания помощника! – нарочито громко, как мне показалось, сообщил Грегори.

Я выругалась, силясь высвободиться из цепкого хвоста. Определённо помнить подобные заклинания полезно! Но не лучше ли его мне напомнить? Или убрать его самому, на худой конец?

– Только призвавший способен отозвать помощника обратно, – словно в насмешку продолжил учитель. – Хотя, несомненно, маг или алхимик более сильный, всегда сможет прогнать чужого пришлеца.

Он и впрямь усмехнулся, а затем неторопливо подошёл ко мне и теневому помощнику, не понимавшему как отцепить от меня амулет. Мужчина ещё понаблюдал за моими безуспешными потугами, а потом вдруг теневое существо с визгом понеслось к потолку и разбилось о него, разносясь невидимыми потоками и растворяясь.

– Ванвиссер, скажите спасибо, что вы не пытались вызвать теневого помощника оставшись наедине с собой, и вам было кому помочь, – нахально припечатал О’Доэрти и вызвал в центр кабинета следующего студента.

Мне хотелось разреветься и накинуться на учителя с кулаками, а ещё неимоверно мечтала оказаться где-нибудь подальше от смеющихся лиц из Филина и сочувствующих глаз друзей. Никакие «Как ты?» и «Всё уже хорошо» меня не успокаивали. Я дрожала от унижения и злости. Никогда бы не подумала, что скажу такое, но Тиббольт далеко не самый ужасный мужчина на свете! Глядя, как другие ошибаются, а Грегори с безразличием наблюдает за их провалом, я высушила слёзы на своих щеках. Всего нас, потешивших остальных, было четверо, а после громко прозвенел колокол.

– Не обижайся, Линда, но я не понимаю, как можно жить с таким мужчиной! – выпалила я, по пути в столовую.

– Да ещё и любить, – улыбнулась Линда. – Я не обижаюсь, но Гре замечательный.

Я хмыкнула, а что ещё оставалось? Наши взгляды на противоположный пол разнились как отношение к животным у кошатников и собачников. После занятий в моём шкафчике обнаружилось новое письмо на белой бумаге. Давно я их не получала. На сердце мгновенно отлегло, и день сделался прекрасным. Письмо подбадривало меня с первых слов, пока счастливая и незамеченная мною Линда не зачитала текст в полный голос, да в присутствии всего нашего класса.

Я будто со стороны слышала голос одноклассницы, откуда-то сверху наблюдая за собой с листком в руках и подругой, стоящей за моей спиной и чуть перегибающейся через моё плечо, чтобы видеть каждую строчку любовного послания. Кто-то из парней хихикнул в кулак, а Кевин так и вовсе ржал во всё горло. Моя фигурка сжалась, пряча письмо. Линда развернулась к главному шалопаю класса, аккуратные тонкие брови сдвинулись над переносицей, а разноцветные глаза запылали праведным гневом.

– Что это? – в тоже время она заговорила игриво. – Кевин, завидуешь?

– С чего бы? – брезгливо выдал юноша.

– О-о-о! – Линда разве что не светилась от предвкушения и в один миг пересекла кабинет, садясь на его парту. – Так ты за авторством? – её глазки подозрительно сузились. – Или ещё больший трус, что никак не признаешься Альве?

Меня передёрнуло, а зрение приобрело привычный вид – от первого лица. От одной мысли, что автор столь приятных и замысловатых писем – Кевин, меня подташнивало. Он не то, чтобы лицом не вышел, Кевин даже говорить нормально не умеет! И я сильно сомневаюсь, что сможет написать подобное.

Линда всё ждала ответа, а бугай изображал на своём лице задумчивость, не очень ему привычную и, кажется, болезненную для непривыкшего мозга. Он явно ощущал подвох в вопросах одноклассницы, но какой? Линда, что-то придумав, слегка сменила позу. Она сдвинула руки друг к другу и наклонилась вперёд, привлекая внимание юноши к своему бюсту. Выражение задумчивости сменилось кривой улыбкой, и Кевин быстро позабыл о том, что от него ожидают ответа.

– Не он, – заключила подруга и слезла с парты, оглядела класс. – Ищем дальше.

Я слышала в её словах такой азарт, что стало страшно за стеснительного поклонника. А что, если она права, и он один из наших одноклассников, прямо сейчас сидит и краснеет, пряча глаза от Линды, возомнившей себя первым следователем Йелана по делам любви? Под пристальным взором разноцветных глаз многие сконфузились и выявили желание покинуть кабинет. Да и уроки уже закончились, разве что факультативы остались, да Тиббольт обещал раздать списки заданий на летние каникулы, вот мы и не расходились. Я обвела одноклассников заинтригованным взглядом, в тайне надеясь, что у Линды ничего не выйдет. А как иначе мне спокойно продолжить обучение в школе? Да, сейчас разойдёмся на целых полтора месяца, но потом? А если мы сидим недалеко друг от друга? Я в жизни не сумею заговорить с ним! Линда по-кошачьи принялась обходить парты, она всё посматривала на Жана, но он скрестил руки на груди и отвечал ей бесстрашным взглядом, говорящим о глупости девушки.

– Чего это вы здесь устроили? – в кабинет зашёл Тиббольт, опираясь на кривую трость. – Сели все!

Линда взглядом припечатывала Жана, но он не шелохнулся, и громко раздосадовано цыкнув, подруга села за парту.

– Она чокнутая, – заговорщицки прошептал мне Жан, тыкая в сторону одноклассницы пальцем.

– Замолчать! Кому не понятно? Костроун, оставлю на лето!

– Не имеете права, – высказался друг.

– Посмотрим, – прокряхтел классный руководитель и схватился за классный журнал. – Так! Философия – три, физическая культура – три. Как не стыдно!

Жан вжал голову в плечи.

– А и хорошо, что не он, – наклонилась ко мне Линда. – Не нужен тебе слабак.

Я не удержалась от смешка, за что услышала и некоторые свои оценки. Как бы ни хотел Тиббольт, а задолженностей не нашлось ни у одного студента его класса, и все мы недружною толпой были отпущены на каникулы. Только перед этим получили по длиннющему списку литературы и задач.

Все мальчишки слиняли крайне скоро, будто испугавшись Линды, всё ещё заведённой прочитанным письмом.

– Эх, жаль, упустили! – сказала она, вскинув руками.

Я пожала плечами, в тайне радуясь.

– Чем думаешь заняться? – спросила подругу.

Она фыркнула и раздосадовано сообщила, что «Гре» отправляет её с Виви домой на все каникулы, а сам остаётся в Йелане. Как выяснилось, учителя и летом работают. По пути от школы Линда помахала мне рукой и пожелала счастливых выходных, а я заметила Жана с Патриком, заходящих в «Бурёнку» и устремилась за ними. Купив горшочек супа и стакан ярко-розового киселя, нашла ребят в нижнем зале. Я подсела не церемонясь, всё же мы друзья. Разговор ребят затих, они смущённо опустили головы к своим подносам, но прогонять не стали. А мне же неловко, особенно после показательного розыска, устроено Линдой.

– Чем планируете на каникулах заняться? – разбила сгущающуюся напряжённость.

– Помогу родителям в лавке, – первым заговорил Патрик и раскраснелся, перекатывая горошинки по тарелке салата.

– А что за лав?.. – искренне попыталась поинтересоваться я.

По колену мне прилетело больно! Захлебнувшись, со стоном замолчала, а Жан откашлялся и как ни в чём не бывало поведал о своих планах: гулять, отдыхать, купаться и делать что угодно, только не домашнее задание. Захотелось вылить на него кисель и злорадно посмеяться, но сдержалась. Патрик, недопонявший происходящего, удивлённо поднял на меня глаза. И в груди что-то нагрелось. Круглые очки юноши лежали рядом с его подносом, на что я не сразу обратила внимания. На меня смотрели ясные яркие глаза. Ну почему у него плохое зрение? Да не будь у Моргана столь редкого цвета глаз, он бы ему и в подмётки не сгодился!

– Альва? – растерянно спросил Патрик.

Я протяжно замычала и только тогда поняла, что держу ложку на весу вот уже несколько секунд и чуть подалась вперёд, рассматривая его глаза. Мы смутились, втроём.

– Так вот. Лето. Оно для того и существует, чтобы отдыхать. Не учиться, – обрывисто сказал Жан, неуклюже возвращая нас к поднятой теме. – Вы со мной?

– Иногда. Родителям нужна помощь.

Патрик нацепил очки обратно, и я еле слышно застонала от разочарования.

Дома я решила, что к концу каникул обязана научиться призывать, управлять и отпускать теневого помощника. За помощью обратилась к брату.

– С какого дерева ты упала? – нахмурился Аргус. – Забыла, что дома нельзя ничем подобным заниматься? Бабушка.

Я поджала губы. Бабушка – и этим всё сказано. Однако я так просто не отступала и утёнком ходила за братиком, предлагая свою помощь в обмен на помощь.

– Пожалуйста! – повторяла, сцепляя руки. – Ты же на последнем курсе! Ты всё умеешь! А твой сушитель, слышала, его одобрили? Поздравляю! Помоги...

Он обречённо вздохнул и тряхнул головой.

– Завтра пойдём в школу. Она открыта.

– Может...

– Нет. На призыв согласен только там. И ещё, будешь моей слугой до конца каникул, – поставил братец ультиматум.

– Договорились!

Думала, Тиббольт нас запугивает, но нет, студенты, оставленные на лето, существуют! И в том, что школа оказалась открыта, удивляться перестала. Мы с братом пошли в зал по физкультуре. Он большой, и разбивать в нём нечего. Почти. Аргус уселся на козла, обещая в случае чего подстраховать, а я направилась чертить печать призыва. Мне боязно, но посматривая на брата, доверилась ему. Аргус захватил с собой медальон и какой-то порошок.

Призыв сработал мгновенно. Передо мной стояло знакомое существо, так я думала, пока не заметила: кончик хвоста слишком пушистый для того, кто явился в прошлый раз.

– Командуй ему, – подгонял брат.

Я судорожно задумалась, ведь не придумала заранее. Существо, размахивая и хлеща себя хвостом, дожидалось заданий.

– Обеги этот зал по кругу, – сказала первое, что пришло в голову.

Я напряглась и шарахнулась к Аргусу, но пока всё шло спокойно. Теневой помощник разогнался и оббежал спортивный зал. Остановился передо мной.

– Ещё задания, – подсказывал брат.

И я, словно учитель, отыгрывалась на неповинном создании, заставляя прыгать, приседать, отжиматься.

– Хорош! – остановил Аргус. – Пусть он уйдёт.

– Тоже приказать?

– Нет. Тебя что не научили?

Я закусила губу и хмыкнула. Научили, как же! Только не вспомню. Теневое создание раздражённо крутило хвостом и смотрело на меня. Только вот глаз у него не было. Вообще никакого лица не было, зато длинные уши торчали по бокам головы, и что-то похожее на причёску покрывало овальную голову. Всё соткано из теней. Я задумалась. Печать разбить следует после того, как помощник уйдёт, а что же до и для его ухода?

– Уходи? – тихо спросила брата.

Он отрицательно повертел головой. Я смотрела умоляюще, и Аргус сдался. Он объяснил мне, как изгнать существо, возвращая на уровни теневого мира. И у меня получилось! С первой попытки!

А потом мы пошли домой. Я довольная, Аргус тоже.

– Ах, подожди, Альва. Мне надо зайти к другу из клуба. Сходи со мной?

– Зачем?

– Ну, я ж на последнем курсе. А он, думаю, идеально подойдёт на роль будущего главы клуба.

– Нет же. Я тебе зачем?

– Он твой одноклассник, – улыбнулся Аргус. – Айда за мной!

Я пыталась вспомнить кто же из моего класса вступил в клуб изобретений. Какое-то имя крутилось в голове, но вынуть его никак не удавалось. И Аргус молчал, видимо, считая, что я понимаю к кому мы идём. «Хоть бы не Кевин!» – молилась я. И молитвы сбылись.

Мы пришли на Цветочную улицу. В нос ударили ароматы множества растений с разных лавок. Аргус уверенно (хоть и сказал мне, что идёт к другу в гости впервые) лавировал между палатками и людьми. Я мысленно шипела, не люблю Цветочную за то, что здесь всегда слишком много народа! Мы дошли до крохотного двухэтажного домишки. Чуть покосившегося, но явно жилого. На первом этаже которого расположилась очередная цветочная лавка. Перед домиком, на небольшом газончике, пестрили маргаритки, васильки и ещё какие-то яркие цветочки. Звонкий колокольчик оповестил продавщицу о нашем приходе.

– Хотите что-то купить? – дружелюбно улыбнулась плотная пожилая женщина.

– Нет. Мы к Патрику, – сказал Аргус.

И я ойкнула.

– Сейчас, – приветливо сказала женщина и отошла к занавешенной лестнице, повернулась к ней и заорала: Патрик! Спускайся, к тебе друзья!

– Иди, мам! – послышалось сверху.

Я обомлела. Эта женщина была не сильно моложе бабушки! И пока Патрик спустился, мимо нас проковылял дедушка в круглых очках и с мешком земли в костлявых руках. Он так любезно ворковал с мамой Патрика, что не оставалось сомнений – этот престарелый мужчина его отец.

Тут послышался топот. Занавеска из множества разноцветных камушков зашелестела. Патрик на бегу улыбнулся, завидев Аргуса, но покраснел, заприметив меня. Он слишком резко остановился, но всё равно ударился животом о стойку и перегнулся почти напополам. Впервые вижу его таким неуклюжим! Хотя, возможно, он стесняется того, что его родители цветочники? Я такого не ожидала, да и их возраст! Во сколько же они его родили? Понимая, что разговор Аргуса и Патрика не ладится, я почему-то захотела уйти.

– Я совсем забыла, но у меня сегодня ещё есть дела, – пролепетала я и поспешила покинуть лавку, а вместе с ней и Цветочную улицу.

Дел у меня не было, но очень хотелось поделиться новостями с Жаном. И увидеть Тадеуса.

Часть III. Глава 17 – Немного отдыха

Костроун безучастно пожал плечами, давая понять – он знал.

– И ничего мне не сказал? – надавила я.

– А что тут говорить? Его родители цветочники. Что тут такого? Ты, вообще, девчонка.

Я даже подавилась. Это ещё что за утверждение такое? Под моим насупленным и грозным взглядом Жан заулыбался.

– Ладно тебе, – махнул он рукой. – Плохо разве? Здорово, что ты девушка. И что у Патрика родители цветами торгуют. А он всё равно алхимиком станет! Только вот забросит семейное дело, он же единственный.

– И тебе не кажется это странным? Его родители такие... пожилые.

Жан вновь пожал плечами.

– Это их проблемы, – заявил друг.

И я не могла не согласиться, но что-то в этом явно было. Мы с Жаном полдня гуляли по Йелану, ведь его отец оказался дома и не впустил меня. Костроун старший относился ко мне с неким подозрением, а всё из-за того случая с Тадеусом. Даже жаль, раньше-то мне разрешали в гости заходить! Мы случайно встретились с О'Доэрти. Мужчина прошёл мимо, будто не заметив нас. Однако, я отчётливо видела – это не так.

– Странный он, – сказала другу.

– Нелюдь, – пожал плечами.

– И что? Линда тоже нелюдь, но они совсем разные.

– Может, дело во мне? Он на днях повздорил с моим отцом, а я неподалёку был.

– И что-то ему сказал?

– Нет, но я сын своего отца, – буркнул Жан. – И ты моя подруга.

Я непонимающе пялилась на Костроуна. Его отец и мне не нравится, но на Жана это же никак не распространяется! Друг пожевал губы, почесал затылок, но от пытливого взгляда это его не избавило.

– Уговорила! – сдался он, хотя я молчала. – Дело в Тадеусе. Грегори утверждал, что отец ведёт себя низко и подло. И вообще обязан отпустить демона. Это бесчеловечно, так и сказал.

– И правильно!