Текст книги "Дрянь с историей (СИ)"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Тропинки свивались под ногами в узел, и в какой-то момент Антон с неудовольствием понял, что их водят кругами. Вряд ли он заметил бы это, если бы не цеплялся по дороге простенькими чарами за окрестные деревья. Не все знали, что простейшее диагностическое заклинание можно использовать так – считывая приметы местности и запоминая их.
Вдруг ночную тишину расколол леденящий душу вой. Не волчий, а жутковато-хриплый, с переливами, он прозвучал совсем рядом и нарисовал в воображении картину жуткой потусторонней твари, выслеживающей добычу в парке. Олег вскрикнул от неожиданности и шарахнулся в сторону, Антон едва успел перехватить его за рукав и выдернуть на тропинку, не позволив вломиться в куст.
И шёпотом выругался под нос: их сопровождающие куда-то испарились, а сам Нащокин наконец опознал запах, который висел в воздухе.
Дурилка. Несложный алхимический состав при горении давал обильный белый тяжёлый дым, который не причинял серьёзного вреда здоровью, но вызывал дезориентацию в пространстве и тревожность. Сам по себе он не мог оказать серьёзного воздействия, но, учитывая обстоятельства и старательно нагнанную старшекурсниками жуть…
– Пусти! Оно нас сожрёт! – дёрнулся Олег, когда вой повторился.
– Подавится, – буркнул Антон, встряхнул товарища и на всякий случай жахнул по нему простенькими успокоительными чарами. Два раза, так что сокурсник не только слегка обмяк, но ещё и широко зевнул. – Без паники! Сейчас выберемся, парк не такой большой.
Он на всякий случай приложил себя студенческим отрезвином, чтобы слегка прояснить сознание и найти дорогу. Простенькие чары приносили мало пользы, но с ними шагалось легче, чем без них, а что-то более серьёзное неизбежно вызвало бы вопросы и подозрения. Чертовски обидно было тащить товарища за локоть через лес, поминутно обновляя почти бессмысленный отрезвин и стараясь дышать через воротник майки, когда в арсенале имелись простые и надёжные средства решить эту проблему радикально. Но Антон не сомневался, что за ними наблюдали: иначе какой смысл запугивать новичков, если не посмеяться над их страхами?
С успокоительным он явно перестарался, потому что Олег стал вялым и заторможенным. Но лучше так, чем истерики и попытки побега, товарищ по несчастью теперь хотя бы не выдирался и шёл куда вели. Запоздало дёргался от шорохов в кустах, зловещих звуков и теней, но тоже – вяло.
И всё же отрезвина оказалось недостаточно: вместо выхода первокурсники выбрели к реке. Здесь дурилкой уже не пахло, поэтому Антон постоял на месте, старательно дыша поглубже и ожидая, пока голова прочистится естественным путём: состав выводился из организма быстро и безболезненно. А постояв несколько минут, он двинулся по едва заметной тропе вдоль берега к смутно белеющему вдали большому силуэту – стене кремля.
Олег на холодке и свежем воздухе тоже быстро продышался, взбодрился и посвежел.
– Что это такое вообще было⁈ – проворчал он.
– Посвящение, наверное, – предположил Антон. – Я слышал, в некоторых университетах такое практикуются….
– Тьфу! Точно, я и забыл, – с явным облегчением вздохнул сокурсник. – Спасибо, что вывел!
– Да ладно, не мог же я тебя бросить.
Некоторое время они спокойно шли. Олег расспросил товарища подробнее, долго ругался, что сам не догадался ни об успокоительном, ни об отрезвине, который тоже знал. Про дурилку он слышал, но представления не имел, как она пахнет, и легко поверил в версию Антона о том, что на эту штуку подсел один его приятель в школе и притащил на урок.
Обсудили они и возможности спасти ещё кого-то, потому что вряд ли старшекурсники ограничились двумя жертвами, но в конце концов решили, что вряд ли из этого выйдет что-то толковое, только сами заблудятся.
– Надеюсь, они хотя бы девчонок сюда не потащили! – вздохнул Олег. – Идиоты…
– Со стороны, наверное, довольно весело наблюдать за этим. – Антон пожал плечами и растерянно замер, когда они вышли на какую-то прогалину. – Ничего себе шуточки у них… – пробормотал себе под нос.
– Что? О чём ты?
– Зловеще выглядит, – он выразительно обвёл взглядом поляну, и приятель согласно хмыкнул.
– С фантазией подошли, ага. Как в ужастике.
Антон не стал запугивать его и объяснять, что этот ужастик меньше всего походил на декорацию.
На речном песке с проплешинами травы тускло багровел напитанный силой ритуальный узор, и в центре его лежало что-то небольшое и тёмное, как определил Нащокин – обескровленный труп голубя. Слишком сильно тянуло от всего этого чарами потусторонников, чтобы быть просто имитацией. Вот только откуда вчерашнему абитуриенту знать техники, позволявшие чуять подобное?..
– Пойдём-ка мы…
– Эй, приколисты! – крикнул Олег. – Неубедительно выглядит!
– Пойдём отсюда, вернёмся в общагу, – попытался воззвать к его разуму Антон, но сокурсника окончательно отпустил страх, и на смену ему пришло что-то бесшабашное пополам с понятным возмущением в адрес шутников.
– Чем рисовали-то? – он шагнул к узору, но не дошёл, опять пойманный за рукав.
– Олег, идём, ну их к чёрту…
– О, а это что? Ты глянь, какое натуральное! Интересно, это кто постарался? Из ведьмаков? – Олег ткнул пальцем в темноту за узором.
Антон грязно выругался и шагнул вперёд, задвигая сокурсника за спину и лихорадочно соображая, что он может сделать.
– Вали отсюда! Это настоящий параличень!
– Да ладно, ещё ты не начинай! Интересно, как они такую убедительную иллюзию слепили? Наверное…
Тварь прыгнула. Олег отшатнулся, запнулся, упал и вскрикнул. Нащокин успел зарядить в оскаленную морду парой брошенных «скальпелей» – серьёзно не повредил, но причинил боль, и призванное существо сначала отскочило, а потом изменило цель.
Специалистом в потусторонних тварях Антон не был, но и противник попался распространённый, хорошо изученный, да и не самый жуткий. Главным везением было наличие у параличня вполне материального тела с кровью и жизненно важными органами. Подвижный и достаточно крупный, выглядел он как помесь овчарки с дикобразом, тело покрывали серо-зелёные длинные иглы, а на гротескно узкой морде иглы эти топорщились вперёд и выстреливались при необходимости: так параличень защищался и атаковал, впрыскивая врагу яд. Не смертельный, парализующий. Учитывая, что питался он энергией обездвиженной добычи и достаточно медленно, чаще всего жертвы таких встреч удавалось спасти.
Если кто-то пойдёт искать пару потерявшихся студентов к реке.
Иглы разлетелись в стороны. Олег, не ожидавший такого, охнул и опять упал, а вот Антон успел выставить защиту – уплотнить собственную кожу так, что острия не смогли воткнуться. Какие-то засели в одежде, но большинство он стряхнул, не забывая швыряться всё теми же скальпелями – простейшими режущими чарами, которые обычно использовались совсем иначе.
Сосредоточенный и напряжённый, он медленно отступал и тщательно готовил куда более сложное заклинание. Убить эту потустороннюю тварь с её быстрой регенерацией без соответствующего дара или особых инструментов не выйдет, но хотя бы задержать, осложнить восстановление и позвать на помощь. Желательно – удирая в это время в сторону кремля вместе с соседом по комнате.
– В сторону! – Резкий окрик за спиной сбил Антону концентрацию, но в незнакомом женском голосе звякнула такая побудительная сила, что парень буквально отлетел вбок, запнулся, упал и откатился далеко от линии удара.
А в следующее мгновение мимо пролетел комок чар. Специализация на силовых повреждениях заставила Нащокина выработать способность видеть и воспринимать самые разные плетения – это была не особенность дара, а достижимое тренировками свойство восприятия, нечто вроде ловкости пальцев, которое могли развить у себя любые чародеи, большинство переродцев и даже, с помощью некоторых ухищрений, неодарённые люди. Так что теперь он мог во всей красе наблюдать за работой опытной телесницы.
Которая оказалась простой и очень чёткой. Комок силы в полёте развернулся в сетку на длинной нити, которая оплела параличня и спеленала по всем лапам, заставив со скулежом и хрипами завалиться набок. Дальше чародейка небрежно взмахнула рукой, отбросив начало нити в сторону узора. Та прилипла, налилась силой ещё больше и начала резво сокращаться, подтягивая бьющуюся добычу. Через несколько мгновений вопящую тварь втянуло обратно в багровый узор, и тот, мигнув, погас.
Антон длинно облегчённо выдохнул и поспешил осмотреть пострадавшего, но опять ничего не успел сделать: на поляну из ближайших кустов с воплем выскочила пара студентов, загоняемых ещё одной потусторонней тварью, идентифицировать которую Нащокин уже не сумел.
Один запнулся, с воплем упал прямо в рисунок, едва ли не лицом в тушку голубя, с новым воплем откатился в сторону, едва сдерживая рвотные позывы. Второй подлетел к стоящей на краю поляны паре, куда его аккуратно загоняла тварь, и через мгновение оказался с заломленной за спину рукой.
– Хорошо, Мурзик! – Дрянин, которого Антон опознал, потрепал по холке жуткую белую тварь с пламенеющими зеленью глазами и зубами в палец. Та в ответ смачно облизала ладонь длиннющим языком и плюхнулась на задницу, как обычная собака.
– Как он? – Женщина, профессионально упаковавшая параличня обратно в призывающий узор, поспешила подойти к Нащокину.
– Прилетело иголками. – Антон не знал, как её зовут, но точно видел на парадном построении – такую попробуй не заметь.
– Сидеть! – Дрянин скомандовал не своему питомцу, а пойманному парню, сам же пошёл ко второму, который шумно избавлялся от ужина рядом с рисунком призыва. – Сторожи. Если двинется – кусай.
– Это… Вы не имеете права! – жалко проскулил пойманный студент, но послушался. Антон бы тоже послушался при виде таких клыков.
– Игл немного, тварь изгнана, должен к завтраму очнуться, – проговорила женщина то ли для себя, то ли для Дрянина. – Надо доставить его в лазарет, не бросать же тут.
– Ну вот наши будущие бывшие студенты и займутся. – Серафим за шиворот вздёрнул второго шутника на ноги, кажется даже не заметив пассивного сопротивления, и придал ускорения в сторону товарища. – А потом у меня будет пара вопросов к Медведкову.
– Он вас уволит! – вставил всё тот же сидящий студент.
– Встал, подошёл, взял раненого, – бросил ему Дрянин и добавил мрачно: – Пока я тебе ничего не сломал при задержании. Ты, жертва, – обратился он к Антону. – Иди рядом и проконтролируй, чтобы несли аккуратно.
Проверять, шутит он или нет, студент почему-то не стал. Потусторонники неуклюже подхватили бессознательного целителя и, тихо ругаясь и запинаясь, потащили в сторону крепости, а Нащокин шёл чуть позади и украдкой выбирал иголки из футболки. Не хватало ещё объяснять, откуда первокурсник знает профессорские чары на стыке целительства и оборотничества.
Глава пятая. Лекции и библиотечная карточка
Кабинет декана на первом этаже административного корпуса выглядел больше рабочим, чем начальственным. Очень много папок с бумагами, самых разнообразных книг, большая карта звёздного неба, чертёжный стол.
Выбор помещения показался странным: небольшое, тёмное, тесное, сыроватое, словно подвал. Да это и был подвал, узкие низкие оконца располагались в арках под самым потолком и почти не давали света, но хозяина кабинета явно всё устраивало. В этот поздний час Медведков не спал, корпел над какими-то схемами при свете настольной лампы. Поверхностного взгляда Еве не хватило, чтобы понять, над чем именно он работал, но это точно был какой-то сложный ритуал. Ожидаемо: сейчас всё самое сложное в чародействе так или иначе сходилось к начерталке.
Тварь, помогавшая Серафиму поймать нарушителей, испарилась ещё до того, как они ушли с поляны, и сторожить добычу не могла, но двое четверокурсников достаточно присмирели, и не вызывало сомнений, что даже без охраны они стояли там, где оставили: за дверью, дожидаясь вердикта.
Ева, сидя перед деканом, рассеянно думала о странной парочке существ, которых призывал Дрянин. Мурка и Мурзик, чёрная и белый, надо же. Интересно всё же, кто они такие? Хотелось расспросить и услышать хотя бы отговорку, потому что у самой Евы даже путной теории не нашлось. Причём расспросить хотелось прямо сейчас, вместо того, чем они вынужденно занимались. Это было бы гораздо приятнее, интереснее и не так выводило из себя. Лучше думать и беседовать о странных жутких тварях, чем о… Тоже, в общем-то, тварях, но двуногих.
– Ну что вы так нервничаете? – устало улыбаясь, заговорил Медведков после того, как Серафим вкратце объяснил ситуацию. – Все живы, и ладно. Сами же говорили, этот целитель к утру очнётся и всё будет нормально, зачем поднимать шум? Ребята неудачно пошутили, но я уверен, они раскаиваются и больше так не будут. Ну в самом деле, выгонять из университета пару очень толковых студентов из-за какого-то целителя в обмороке?
Ева многое могла бы на это сказать, но предпочла помалкивать. Несложно было принять это решение, достаточно один раз внимательно посмотреть на Дрянина. Теперь становилось понятно, что в разговорах с ней – всех разговорах, даже самом первом, даже когда ей хотелось его убить, – Серафим сохранял спокойствие и действовал с холодной головой. В лёгком раздражении, может, с некоторым беспокойством, но и только.
А сейчас он находился в ярости. Впрочем, справедливости ради, у Медведкова вряд ли был шанс это заметить: декан не отличался внимательностью к собеседникам, а Дрянин – богатой мимикой. Красивое лицо просто закаменело мраморной маской, истинное же положение вещей выдавал лишь взгляд чуть прищуренных глаз, в которых как будто проскальзывала знакомая колдовская зелень.
Интересно, маска может свалиться с него от злости? Как вообще подобные артефакты реагируют на эмоции?..
– Статья двести сорок первая, часть третья. Статья триста семнадцатая, часть первая. По совокупности – от пяти лет.
– Каких пяти лет? – Медведков, который как будто вообще не ожидал возражений, удивлённо уставился на Дрянина.
– Общего режима. При отсутствии отягчающих, – тем же тихим, ледяным тоном продолжил Серафим.
– Я по-прежнему…
– Несанкционированный призыв подобной потусторонней твари – уголовное преступление. Причинение с помощью этой твари вреда – уголовное преступление. Я не спрашивал вашего мнения по поводу произошедшего, я донёс до вас, как руководителя, информацию об инциденте, – продолжал Серафим – словно гвозди заколачивал. – Попытка противодействия правосудию сделает вас сообщником. Желаете поспорить?
– Вы… Вы не посмеете! – подобрался и побледнел декан.
– Не посмею что? Заявить в прокуратуру об уголовном преступлении, свидетелем которого стал?
– Мальчишка не будет писать заявление! – попытался он взять себя в руки.
– А зачем мне его заявление? – оскалился Дрянин. Вроде бы маска держалась надёжно и выглядели его зубы человеческими, но Еве всё равно почудились жутковатые острые клыки. – Даже если вы надавите на Калинину и заставите сделать вид, что её на той поляне не было, достаточно моего слова. Я хоть и экономический проверяющий, но всё же адмирал. Так что не советую усугублять, если не хотите отправиться на нары за двумя идиотами.
– Дайте им шанс! – Декан попробовал зайти с другой стороны. – Они всего лишь дети, и они…
– Станут хорошим уроком для остальных, – оборвал Дрянин. – В первую очередь, для ваших преподавателей. Вы, кажется, забыли, что это не лично ваше маленькое княжество, а университет, обязанный жить по тем же законам, по каким живёт вся страна. Вспоминайте. – Он резко поднялся.
– Да уж не забуду, – уронил Медведков.
По его лицу Ева ничего не прочитала, но мысленно прикинула, куда деваться, если в конце семестра её попросят на выход. Нет, не если. Когда.
Впрочем, перспектива оказалась гораздо менее печальной, чем могла быть. Не нравилось ей здесь, происходящее просто не укладывалось в голове. Ладно попугать студентов – надымить дурилкой, наговорить ужасов, зловеще шуршать в кустах. Это было глупо, с точки зрения Евы, но достаточно безобидно, если организаторы наблюдали и знали меру. Даже полезно в какой-то мере, если жертва умела делать выводы и учиться на своих ошибках. Но вызывать для студенческих развлечений достаточно опасную потустороннюю тварь? Дрянин прав, это совсем не шутки, а, даже если оставить за скобками моральную сторону вопроса, серьёзное уголовное преступление! Студенты же и глава факультета словно впервые об этом слышат.
Серафим ушёл не прощаясь, и Ева поспешила сбежать следом: общество взбешённого адмирала было предпочтительней компании униженного декана. Сеф явно хотел от души шваркнуть дверью и вполне мог бы прибить семенящую позади Калинину, но, к счастью, заметил её, уступил дорогу и после аккуратно прикрыл створку.
Он не ругался и шёл куда-то молча, резко велев пришибленным молодым идиотам следовать за собой, но тем сильнее пугал. Еву никто не звал, но она снова пошла следом. Вряд ли у неё получится переключить или остановить Дрянина, если тот взорвётся, но она всё равно предпочитала проконтролировать происходящее. Хотя бы даже для того, чтобы дать потом обстоятельные свидетельские показания.
К счастью, Серафим слишком хорошо себя контролировал, чтобы совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Да и пошёл он недалеко, выбрав вполне очевидное направление: к ректору, который в столь поздний час тоже почему-то нашёлся на своём месте, в отличие от секретаря. Окончательно погрустневших студентов оставили в приёмной, на них кивнули и Еве, и та снова не стала возражать.
Дрянин вместе с высочайшим начальством вышел очень скоро, буквально через пару минут.
– Мы ничего не сделали! – упрямо попытался возразить один из студентов, более бойкий. Второй то ли соображал лучше, то ли спорить не умел. – Каждый год так…
Но парня проигнорировали все, и он осёкся под печальным взглядом ректора.
– Дети-дети, что же вы натворили…
– Мы ничего такого не делали!
– Не волнуйтесь, Серафим Демидович, я сам доложу об инциденте, – продолжил ректор. – И Баринову сообщу, всё же его зона ответственности, – на этой фамилии нарушители посерели, – и полицию вызовем, само собой, можете не волноваться. Смотритель проследит, место преступления не потревожат до прибытия экспертов. Да и за нарушителями он тоже присмотрит.
Ева краем уха слушала заверения и переживания Ложкина, неловкие попытки студентов оправдаться и требования Дрянина устроить всё максимально тихо и повременить с потрошением потустороннего факультета. В услышанное она мало вдавалась, всё это было понятно, включая нежелание Серафима поднимать большой шум – не тогда, когда ловят вероятного убийцу, и больше концентрировалась на внешнем виде ректора. Что-то её смущало. Что-то было неправильно, хотя, казалось бы, что? Обычный костюм, обычный галстук, обычная…
Нет, не обычная. Пиджак казался бы почти нормальным, только пуговиц на нём не было, он выглядел цельным. Совсем цельным, без застёжек и швов.
Очень интересно. Тоже иллюзия, что ли? А зачем?..
Разговор прервался с появлением Смотрителя. Ева думала, что выгонят её одну, но нет, Дрянин оставил нарушителей на высокое начальство, и кабинет они покинули вместе.
Некоторое время шли молча, а потом, когда Серафим вознамерился пройти мимо своего общежития, видимо, чтобы проводить спутницу, та решительно подцепила его под локоть и потянула к крыльцу.
– Что ты делаешь? – Мужчина бросил на неё хмурый взгляд.
– Ты обещал мне, что прогулка поможет развеяться. Так вот что-то ни черта не сработало, – вздохнула Ева. – У тебя завтра… то есть уже сегодня первая пара, ты в таком состоянии сожрёшь студентов.
– И? – кривовато усмехнулся он.
– Придётся мне грудью вставать на защиту детей, – невозмутимо отозвалась Ева, выразительно кивнув вниз.
Серафим проследил за её взглядом, на мгновение задержался в вырезе блузки под расстёгнутым пиджаком и выразительно хмыкнул. Но промолчал, воздержался от грубостей и спокойно пропустил гостью к себе в комнату. И, кажется, слегка умерил гнев.
– Снимай куртку, футболку и садись, – велела Ева, кивнув на стул, небрежно сбросила пиджак на край постели и принялась закатывать рукава.
– Странная прелюдия, – кривовато усмехнулся Сеф, но спорить не стал.
– Тебе понравится, – заверила она.
Снял Дрянин заодно и артефакт, который для разнообразия повёл себя прилично и цепочку разорвать не успел. Сел, явно заинтригованный, а когда женщина обошла его и взялась за плечи, не сдержал смешка. Но послушно постарался расслабиться, потому что… Да, силы в её руках недоставало для нормального массажа, но ощущать тонкие ладони на плечах было приятно, и это действительно расслабляло. И успокаивало.
– Почему ты так взъярился на этих двоих? – через некоторое время отважилась спросить Ева.
– Думаешь, я достаточно нейтрализован? – лениво усмехнулся Серафим.
– Провожу разведку, – отозвалась она. – Ты в общем-то хорошо держал лицо, кажется никто не обратил внимания, но у меня было ощущение, что ты готов порвать их на части.
– Не их, – вздохнул он. – Начальство факультета, это ведь с их попустительства.
– Почему? – уточнила Ева. – То есть я согласна, это безобразие и два идиота на ровном месте сломали себе жизнь, с земли подняв серьёзную уголовную статью. И понимаю, что виноваты в этом в первую очередь преподаватели. Но почему это взбесило тебя так сильно? Ты вроде бы сдержанный человек. Да, раздражительный и нелюдимый, но не склонный к таким ярким переживаниям. Или я ошиблась в оценке?
– Не ошиблась, – отозвался он и продолжил после недолгой паузы: – Ты хорошо знаешь времена Отлива?
– Только в общих чертах, я не любитель истории, – призналась Калинина. Меньше всего она ожидала вопросов о смутных временах после Волны. – А при чём тут он?
– При всём. Нынешний миропорядок рождался из хаоса, – ворчливо, но уже без злости пояснил Дрянин. – Из кровавого хаоса, уточню. Долго существовала и имела немалую популярность теория, что это всё спланировали соседи, чтобы нас свалить, но не рассчитали и сами вляпались в последствия. Когда не стало всех более-менее прямых наследников императорской фамилии, когда на местах не досчитались многих начальников и чиновников и – одновременно с этим – потеряли собственных близких… Тогда и без этого времена были неспокойные, мы проигрывали войну, общество штормило от новых идей и призывов. А с появлением у людей невиданных раньше сил началась полная чертовщина. Только армия сохранила более-менее стабильную вертикаль власти, и деградацию общества остановила военная диктатура. И не сравнивай с нынешней гуманной моделью, это была именно диктатура, очень жёсткая и безжалостная. Как показывает пример остальных стран, это оказалось правильное решение: выжили только те, где порядок наводила достаточно твёрдая рука, держащая в руке увесистую дубину.
– И? – не поняла Ева, а Дрянин умолк. – Ты думаешь, подобное может повториться? Из-за одного университета?..
– Нет. Но с тех пор как мы навели порядок, меня чертовски злит настолько наглое пренебрежение законами, которые написаны кровью.
– Вы навели?.. – ошарашенно уточнила она. – Стой, погоди! Хочешь сказать, что застал Волну? Сколько же тебе лет⁈
– В год Волны было двадцать четыре, – ответил он.
Ева потрясённо замерла, пытаясь высчитать, но не успела и не смогла продолжить расспросы. Серафим накрыл её ладонь своей, потянул за запястье, обводя вокруг стула, а когда женщина оказалась перед ним, решительно взялся за пуговицы блузки. Достаточно аккуратно, несмотря на когти.
Прежняя клокочущая злость ушла, но всё равно его резкое и дурное настроение ощущалось – сквозило в каждом движении, в молчаливом напоре. Да, он по-прежнему осторожничал и помнил про свои зубы и когти, но о томной неспешности и долгих ласках речи не шло, не говоря уже о том, что своевольничать Еве сейчас не позволили. Изучение его чувствительности и реакции на прикосновения пришлось оставить на следующий раз, а сейчас – просто отдаться ощущениям. И Серафиму.
Никогда прежде Ева за собой подобного не замечала, но… Определённо, этим «любишь пожёстче» он тогда попал в цель. Ей действительно нравилось, когда он вёл себя вот так. Именно он, потому что в прежних любовниках излишняя напористость скорее раздражала, и тогда Калинина радовалась, что их общение ненадолго. А с ним… Пряно, остро. Так, что от наслаждения буквально темнеет в глазах, но при этом с полным, доверчивым пониманием: он не сделает больно.
И даже хорошо, что от неё ничего не зависело, потому что через некоторое время не осталось не только воли – сознания, чтобы отвлечься от этих ощущений.
– Мой альтруизм меня погубит, – со вздохом пробормотала Ева. За окнами уже светало, и это ощущалось – как минимум потому, что ей отчаянно хотелось спать. – Уже скоро вставать пора, а я ещё даже не ложилась!
– Тебя никто не держал, – хмыкнул Серафим, не открывая глаз.
Женщина только вздохнула в ответ, проигнорировав насмешку. Хотелось спать, но хуже того, не хотелось никуда идти. Вообще – шевелиться. Томно, ленно, удобно…
– Я буду приходить к тебе только перед выходными, – решила она. – Во вторник, иногда пятницу и субботу. И с утра по воскресеньям.
– Во вторник?
– У меня в среду окно до третьей пары, можно спать, и в субботу пары не каждый раз. А сегодня даже спать пораньше не ляжешь, придётся выполнять твоё поручение… Почему я попала сюда именно в этом году, а? Лучше бы в следующем повезло!
– Пять утра, пары в половине девятого. Лучше поспать три часа, чем не спать совсем.
– Не знаю… – неуверенно пробормотала она и задумалась. С одной стороны, звучало заманчиво, потому что шевелиться не хотелось. Но с другой – хотелось в душ, смыть с кожи пот и остальные следы бурной ночи, освежиться…
Видимо, она слишком долго колебалась, потому что Серафим предпочёл решить за двоих. Повернулся на бок, рывком развернул слабо трепыхнувшуюся от возмущения женщину и придвинул ближе, прижал к себе спиной.
Ева на мгновение растерянно замерла, прислушиваясь к ощущениям – уж слишком неожиданный поступок, тем более для нелюдимого Дрянина. Одно дело – секс, а вот так уютно спать вместе… Зачем это Серафиму? Просто хотелось спать и не хотелось суеты под боком, а она напрасно ищет другие мотивы?
Прийти к какому-то выводу не удалось: сон срубил на середине мысли.
* * *
Трёх часов сна оказалось недостаточно, чтобы почувствовать себя бодрым и свежим – всё же в пище и отдыхе его нынешнее тело нуждалось почти так же, как исходное, но зато бурная ночь и бодрое утро добавили хорошего настроения и спасли студентов от беспочвенной злости нового преподавателя.
Утро получилось бодрым исключительно благодаря суете и панике Евы, которая не знала, за что хвататься, и бегала кругами, а он с неожиданным удовольствием наблюдал за этим мельтешением, сидя на стуле, и даже не думал помогать. Не мешал, пусть скажет спасибо за это. Он-то потратил на сборы ровно пять минут, из которых три на душ: бриться не требовалось, но ощущение свежести после водных процедур он любил, да и ночь оставила свои следы.
Ругаясь, но больше на себя за слабоволие, Ева умчалась на полигон в том виде, в каком была – в туфлях и узкой прямой юбке. Случилось это за пять минут до начала пары, и Серафим почти не сомневался, что Калинина успеет. Ну или опоздает на пару минут, невелика трагедия.
Сам он зашёл в нужную аудиторию ровно со звонком: уж что-то, а рассчитывать время за свою жизнь научился прекрасно. Поздоровался, выслушал нестройный ответный хор. Выложил пухлую и слегка потрёпанную кожаную папку на кафедру, внимательно разглядывая студентов. Сначала – с интересом, потом – с недоумением.
Первый ряд был занят исключительно девушками. Они не все перебрались вперёд, но добрая половина – точно.
– Меня зовут Дрянин Серафим Демидович, я буду читать у вас лекции по типологии и классификации потусторонних существ, – назвался он. – Курс включает в себя практические занятия, но за тварями вы будете наблюдать с безопасного расстояния, всё интересное – в последующих семестрах для тех, кто не вылетит раньше. Вопросы?
– Серафим Демидович, а вы женаты? – игриво накручивая локон на палец, спросила миловидная блондинка, сидевшая почти напротив него.
– Нет. Вопросы по делу? Прекрасно, – всё ещё спокойно уточнил он, но уже чувствуя, что просто прочитать лекцию и уйти не получится. Да и утреннее благодушие таяло на глазах. – Касаться теорий устройства Той Стороны мы в рамках курса не станем, тем более всё равно никто ни черта не знает, зато про существ опыт накоплен изрядный. Его и попытаемся систематизировать.
– Скажите, а вы много тварей встречали? – подала голос соседка блондинки, шатенка с короткой стрижкой и выразительно расстёгнутыми верхними пуговицами на блузке.
Серафим смерил её оценивающим взглядом. Девица улыбнулась. Наверное, это должно было выглядеть соблазнительно, но на его вкус – получилось глупо.
Он вновь осмотрел первые ряды, потом задние и, глубоко вздохнув, решил, что терпеть это не только не готов, но и не способен. Одно дело – одну лекцию пережить, но если не решить проблему сейчас, она станет прогрессировать, и ещё неизвестно, к чему приведёт.
– Я касаюсь этого вопроса первый и последний раз, – заговорил ровно и невыразительно. – Интрижки со студентками – это последнее, что меня интересует в жизни. Являйтесь хоть голыми, кроме дисциплинарного взыскания, это ничего не принесёт. Кроме того. Я не нанимался нянчиться с невменяемыми девицами, поэтому следующие вопросы не по делу будут повторяться в кабинете Баринова. Это понятно? Прекрасно. Последнее. Попытки флирта будут оцениваться следующим образом. Первая – предупреждение, вторая – беседа с Бариновым, третья – вылет из университета. Надеюсь, меня услышали, – подытожил он.
Под тяжёлым взглядом адмирала первый ряд слегка съёжился, и он не сомневался, что в следующий раз его займут другие люди.
Тем лучше.
После короткой промывки мозгов лекция прошла спокойно и продуктивно. Горе-соблазнительницы притихли и не поднимали глаз, и, хотя Серафим не верил, что они легко уймутся, на сегодня резкая и неожиданная отповедь их нейтрализовала. А дальше он надеялся воспользоваться для прикрытия Евой. Сегодня она не заговаривала о своей репутации и из его комнаты выскочила без стеснения, значит, можно уже особо не прятаться и открыто продемонстрировать, что у них роман. Тем более формально их отношения можно назвать именно так, пусть с натяжкой и оговорками.
Конечно, бывают люди, которых подобное не останавливает, но он надеялся, что настолько упёртых среди студенток не окажется, разглядят мерзкий характер и успокоятся. Обычно это работало.
Лекцией Серафим не то чтобы увлёкся, но делился информацией со студентами даже с некоторым удовольствием: в таком, одностороннем, порядке общение не тяготило. Он раньше нашёл время прочитать материалы и высоко оценил способности своей предшественницы: курс был составлен толково и Дрянин сам узнал немало нового. Видимо, если задержится тут дольше, узнает и больше.
