Текст книги "Дрянь с историей (СИ)"

Автор книги: Дарья Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Оставим на самый крайний случай, а пока… для начала я бы хотел исправить одну несправедливость и, если угодно, получить долг.

– Какой? И что?.. – озадачилась Калинина, потому что в этот момент спутник остановился.

Но закончить вопрос не успела: адмирал ловко перехватил её за талию, развернул, привлекая к себе, и поцеловал. Конечно, совсем не так, как она целовала его в зале.

Следовало возмутиться и вывернуться из его рук, и вряд ли мужчина начал бы настаивать, но Ева просто не сумела не ответить его жадным, уверенным, настойчивым губам. Ответила, обняла за шею и едва сдержала стон, когда сильные ладони накрыли её ягодицы и тесно прижали к твёрдому мужскому телу.

Он целовал требовательно и умело, весьма откровенно давая понять, чего хочет и что намерен получить. Непременно сегодня и, может быть, даже прямо сейчас, в этом самом парке – к тому всё шло. И непременно дошло бы, если бы не раздавшийся совсем рядом нетрезвый голос, зовущий какого-то Колю и явно приближающийся по выбранной Серафимом дорожке.

Адмирал прервал поцелуй и выпустил женщину из охапки, позволяя ей оправить платье, сам одёрнул китель и, бросив взгляд в сторону приближающейся нетвёрдым шагом фигуры, проговорил:

– Продолжим, пожалуй, в другом месте.

– Лучше вернёмся в зал, – заявила Ева.

В ответ на это предложение выражение лица мужчины стало сложным. Он приподнял одну бровь, слегка нахмурил другую, губы скривились в полуусмешке, а в глазах одновременно плеснулись возмущение, веселье и восхищение. Глядя на него, Ева с трудом сдержала смех, но сказать что-то не успела.

– О! Люди! – заметил их пьяный. – Здрасьте… А вы пёсика не видели, нет? Маленький такой, белый… – проговорил он, щурясь в темноту.

– Не видели, – ровно ответил Серафим.

– Жаль… Ну да ещё, может, свидитесь скоро. Коля! Николай, твою собачью мать!.. – продолжая выкликать пса, незнакомец двинулся дальше по дорожке.

– Вернёмся в зал? – повторил адмирал, возобновляя прерванный разговор.

– Ты редко получаешь от женщин отказы, да? – улыбнулась Ева, невозмутимо подцепив его под локоть, и потянула в обратном направлении.

После такого поцелуя продолжать говорить ему «вы» показалось глупым, да и опасения отступили. Каким бы человеком ни был Дрянин, а силы воли его хватало на пятерых и сдержанности – тоже. Жизненный опыт подсказывал Еве, что большинство мужчин в подобной ситуации повело бы себя куда менее достойно.

– А, так вот каков план? – усмехнулся он и легко поддержал заданный неформальный тон. – Ты решила запомниться именно этим?

– Ты через неделю уедешь, а я не хочу портить репутацию в новом коллективе сразу после того, как устроилась на работу, – возразила она. – Танец и прогулка – это одно, а вот демонстративно уйти с малознакомым мужчиной с вечера…

– Справедливо, – рассеянно согласился он.

– Жаль, у меня ванная общая на двоих с соседкой, не могу пригласить тебя в гости. – Ева стрельнула в адмирала взглядом, а тот ответил ироничной, понимающей усмешкой.

– Зато я могу пригласить тебя, мне выделили комнату без соседей.

В зал они вернулись с той же степенной серьёзностью, с которой уходили. Ева, с одной стороны, сожалела, что продолжить начатое в парке не удалось: Дрянин целовался так, что отрываться от его губ было мучительно. Но с другой – именно поэтому и следовало прерваться, немного перевести дух, отвлечься и попытаться взять себя в руки, потому что она по-прежнему слишком остро реагировала на его близость, а это чревато проблемами.

Конечно, Ольга и остальные тут же насели на Еву с вопросами, и, конечно, она не стала отмалчиваться и дразнить коллег. Правды не сказала, навешала с три короба лапши о том, как было скучно и насколько зря она согласилась на эту прогулку, и вообще непонятно, что адмиралу было надо. Совесть её по этому поводу не мучила: если они будут считать, что Дрянин ей не понравился, будет меньше поводов для разговоров. Коллеги сначала возмущённо ахали, потом сочувствовали, а потом отвлеклись на другое, и Калинину оставили в покое. Только Томилина явно не поверила, но выразила это лишь взглядом и промолчала.

В какой момент из зала пропал Серафим, Ева не заметила – старалась не смотреть в его сторону. Это давалось трудно, никакие разговоры и развлечения не помогали отвлечься и успокоиться: чем больше проходило времени, тем сильнее её тянуло прочь, к мужчине, чей поцелуй до сих пор жёг губы. И это был дурной знак, очень дурной, но…

Если честно, она никогда не обладала развитой интуицией, поэтому к собственным предчувствиям относилась скептически, а кроме этого мутного ощущения, непонятно чем вызванного, поводов для беспокойства не было. Она уже успела убедиться, что Дрянин – достаточно порядочный человек. Мужчина, который способен с редким достоинством принять отказ в самый неподходящий момент, вряд ли пойдёт трепать языком о мимолётных победах, особенно когда непонятно, кто из них кого подцепил. Зато он целовался так, что сносило крышу, и даже сейчас, вспоминая этот момент, Ева не могла не фантазировать, как пройдёт встреча наедине.

А ещё он скоро уедет. Возможно даже, они вообще больше не встретятся, если приложить к этому немного усилий. Потом, завтра. И послезавтра. И… Чёрт побери, ей действительно это нужно! И всё равно скоро пришлось бы искать кого-то подходящего, а кто может быть лучше мужчины, к которому так тянет и который надолго здесь не задержится? Капля везения, и он даже ничего не поймёт и не заподозрит.

Выждав ещё немного, Ева распрощалась с коллегами, сославшись на усталость, пожелала им хорошего отдыха и направилась в гости.

Университет занимал территорию старой крепости и большей частью вписался в остатки её стен. Остатков было достаточно много, примерно две трети, причём сохранилась именно та часть, которую подковой огибала старица неширокой, но полноводной реки Орлицы. Та во время Волны по неведомой причине изменила русло, срезав петлю, и сейчас старица наполнялась только в паводок, и в эти моменты выстроенный на холме университет превращался в остров посреди широкого разлива. Куда делся последний кусок стены, история умалчивала: он пропал в то же время, но почему именно он и именно так – никто не знал. Может, и не пытался выяснить.

Жилые и учебные корпуса плотно уместились внутри подковы, один её рог упирался в густой, но достаточно молодой лиственный лес, на краю слегка «причёсанный» и превращённый в парк, второй – венчался стадионом, несколькими тренировочными площадками и теплицами, посередине втиснулось ещё несколько зданий, а дальше высокий берег обрывался в Орлицу, на дальнюю сторону которой, в большой мир, вёл единственный мост.

От старого белокаменного кремля, кроме стены, осталось три здания. Двухэтажная Княжеская палата умещала в себе две столовых, одна из которых по необходимости и прямо сейчас выполняла функции торжественного зала, несколько больших лекториев, библиотеку и часть администрации университета. В бывшей больнице четыре просторных этажа делили лазарет, факультет природников, который был здесь небольшим, представленным только сильным лекарским направлением и скромным ведьминским, и несколько общих кафедр – химики, физики, историки.

Закрытая и заколоченная церковь, третье и последнее строение, выглядела откровенно чуждой и никак не использовалась. Регулярный косметический ремонт не мог облагородить её, а уподоблял дряхлой, но молодящейся кокетке, злоупотреблявшей краской на лице. Службы здесь прекратились сразу после Волны и больше не возобновлялись, а снести здание почему-то до сих пор не собрались.

Оба преподавательских общежития располагались в самой безлюдной и спокойной части территории, между стеной и княжескими палатами. И сейчас возле них было особенно тихо – кто спал, тот делал это уже давно, а гулять и развлекаться желающие предпочитали в других местах, на всю катушку пользуясь последней возможностью расслабиться перед учебным полугодием. Калинину поселили в дальнем из зданий, по соседству с одинокой пожилой учительницей истории, на втором этаже с угнетающим видом на стену, а адмиралу выделили комнату на первом в ближайшем.

Ева пару мгновений помешкала перед дверью в здание, колеблясь и прислушиваясь. Вдруг её кто-нибудь заметит? Она скажет, что ошиблась корпусом – они выглядели одинаково, а она здесь недавно, поверят, и это будет прекрасный повод решить терзающее противоречие в сторону разумного выбора и уйти к себе. Но помешать оказалось некому, и женщина двинулась навстречу неожиданному желанному приключению.

Дрянин открыл дверь на стук не сразу, но достаточно быстро, Ева не успела возмутиться и опять задуматься, а так ли ей нужно это приключение именно с ним и прямо сейчас. А уж когда мужчина появился на пороге, последний вопрос потерял смысл, едва родившись. Конечно нужно, что за глупости!

Всё же адмирал был чертовски, возмутительно, неприлично хорош! Гостью он встретил босым, одетым в одни только тёмно-синие брюки со стрелками, которые тоже очень ему шли – и цветом, и фасоном. На шее висел бронзовый крестик на простой тяжёлой цепочке – тёмный, старый, с прозеленью. Под светлой кожей перекатывались мускулы, буквально гипнотизируя каждым простым движением. Разворот плеч, сильные руки, рельефный пресс и широкая грудь…

Ева в первый момент застыла на пороге, разглядывая временного хозяина комнаты, а тот усмехнулся, одной рукой молча обхватил её за талию и потянул внутрь, чтобы закрыть дверь. А потом уже и не выпустил, прижал к себе и жадно поцеловал.

Она угадала: Серафим оказался отличным любовником. Напористый и уверенный, властный и грубоватый – но ровно в той мере, чтобы необходимость подчиняться его желаниям и его силе не оскорбляла, а оставалась доставляющей удовольствие игрой и возбуждала ещё больше. И Ева окончательно забыла все сомнения, полностью отдавшись ощущениям и воле потрясающего мужчины, с которым её столкнула случайность.

А ещё он оказался жаден до ласк и поразительно неутомим. Об этом тоже некогда было задуматься, но глубокой ночью или, скорее, уже под утро, Калинина если не впервые в жизни, то впервые за очень долгое время ощущала себя удовлетворённой чуть больше, чем полностью. Переполняли энергия и жажда свершений, и остаток ночи она точно не собиралась посвящать сну.

Ева выскользнула из-под руки мужчины, который подгрёб её поближе и, кажется, задремал. Но это именно казалось, потому что Серафим, который в какой-то момент предложил называть его Сефом для краткости, проговорил, не открывая глаз:

– Куда ты?

– В ванную, – шёпотом отозвалась Ева. Голос звучал хрипловато после всего того, что происходило в этой комнате, но тем самым скрадывал лёгкую тревогу и напряжение, которые женщина испытывала.

Он не спал. Почему?.. Но развивать эту мысль не было смысла, Дрянин не стал требовать развёрнутого ответа и удерживать её и, кажется, в этот раз на самом деле задремал.

Ева бесшумно подобрала свою одежду, благо её было совсем немного, и ушла в ванную комнату приводить себя в порядок. Просто так, без подручных средств, это оказалось трудно – губы припухли, глаза лихорадочно блестели, да и весь вид буквально кричал о том, чем женщина занималась всю ночь, а от причёски и вовсе остались только воспоминания, частью рассыпанные по полу комнаты: куда разлетелись шпильки, Ева понятия не имела. Но оставалась надежда, что удастся пробраться в свою комнату незамеченной – в половине пятого утра вряд ли окажется много гуляющих.

Расчёски у адмирала, конечно, не нашлось, пришлось разбирать спутанные волосы пальцами, зато принять душ и смыть остатки косметики ничто не помешало. Плескалась она около получаса – за это время хозяин комнаты уже точно должен был уснуть, крепко и надолго.

В комнату она вышла, тихо ступая босыми ногами. Серафим не шевелился. Ева, подобрав обувь, бесшумно скользнула к выходу… и вздрогнула, услышав совершенно спокойный и ни капли не сонный голос мужчины, тоже хрипловатый и обзаведшийся странными, непривычными нотками – низкими, холодными.

– Далеко собралась? Мы ещё не закончили.

– Я решила, что пора… – проговорила она, оборачиваясь, и с шумным испуганным вздохом отпрянула к стене, мимо которой кралась.

Сидевший на постели мужчина этот манёвр заметил, вопросительно вскинул брови и опустил взгляд на свои руки. Покрутил их перед собой, поскрёб когтем по когтю.

– Хм. Неловко получилось, – проговорил невозмутимо, с лёгкой ехидцей, поднялся на колени и принялся что-то искать в складках одеяла и сбитой простыни. – Вечно с этими цепочками проблемы, что ты будешь делать… Стоять, я сказал, – бросил через плечо Еве, которая пыталась, пока он занят, закончить манёвр и добраться до двери.

И тут она уже не сдержала испуганного вскрика, потому что путь к отступлению перекрыла… тварь. Ева рефлекторно швырнула в неё атакующими чарами, но комок силы пролетел сквозь существо, не причинив ни малейшего вреда, и расплескался безобразной, медленно тающей кляксой по полу, а тварь только облизнулась, не обратив на это внимания. А Калинина запоздало сообразила, что это не было потусторонним существом: всё же она с ними долго работала, насмотрелась. А вот чем было, не рискнула бы даже предположить.

Оба существа. Включая то, которое сейчас искало что-то в постели, на которой час назад…

Ева судорожно вздохнула от осознания, что вот с этим она целовалась и не только, но с места благоразумно не сдвинулась: четвероногая тварь очень выразительно и внушительно скалилась, хотя и не нападала. Не стала нападать и Калинина: кто знает, на что способно это нечто! А проверять на собственной шкуре остроту зубов и материальность невесть откуда взявшегося чудовища не хотелось. Но на всякий случай она отступила на шаг назад, поближе к стоящему стулу: какое-никакое оружие, не босоножками же швыряться.

– Ага, – тем временем удовлетворённо сообщил Серафим, сжав что-то в кулаке.

Калинина с трудом оторвала взгляд от зубов чудовища – и увидела того самого адмирала, с которым познакомилась вчера. Он невозмутимо поднялся с постели, подкинул что-то в руке, на миг опять продемонстрировав то, что было… очевидно, под маской?

С тихим стуком на письменный стол упал замеченный вчера крестик, и вместо невероятно красивого мужчины окончательно появилось… Оно.

Нет, это тоже было по-своему красиво, что Ева сумела признать, когда переварила первое впечатление. Гладкая серая кожа обтягивала сильное, грациозное, неуловимо другое тело. Мышцы проступили отчётливей и словно немного изменились: она не настолько хорошо знала анатомию, но ощущалась в этом теле инаковость. Сложение, пропорции остались прежними, но детали…

Изменение тела и цвета кожи не так беспокоили бы, даже с учётом появившихся острых треугольных когтей и непонятного геометрического узора на груди, если бы не лицо. Глаза. Особенно глаза, которых больше не было. Два провала, заполненных светящейся ядовито-зелёной дымкой или медленным пламенем, Ева затруднялась подобрать правильное определение. От этих провалов по коже разбегались тёмные прожилки – словно трещины в камне.

Четвероногая тварь походила на него не только точно такими же глазами, но и хищной грацией, и неуловимой инаковостью. Короткая лоснящаяся чёрная шерсть покрывала мускулистое тяжёлое тело размером с крупную собаку, на собаку оно и походило – или на большую кошку, – если не считать длинной пасти, усаженной неестественно крупными острыми зубами. От этих зубов и едко-зелёного пламени в глазах было очень трудно отвести взгляд.

Адмирал подобрал одежду, надел бельё и брюки, молча и не глядя в сторону женщины, отчего она ещё больше нервничала, не понимая ни его поведения, ни его целей, ни… что он вообще такое.

– Кто ты такой и что тебе от меня надо? – спросила напряжённо, не выдержав тишины.

Дрянин обернулся, смерил Еву взглядом – во всяком случае, очень походило на это, что-то он этими своими полыхающими провалами всё-таки видел, – и лениво усмехнулся.

– Мы же вчера познакомились. Ничего не изменилось – ни я, ни моё звание, ни… остальное.

– Вчерашний ты нравился мне больше, – поморщилась Ева, окончательно беря себя в руки.

Да, он жутковатое непонятно что. Да, ей не по себе, что ночь она провела… вот с этим самым, пусть и в маскировке. Но он не проявляет агрессии и не причиняет вреда, значит, зачем-то она ему нужна, притом не в виде трупа. Подумаешь, переспала с переродцем неведомой природы! Зато о нежелательных последствиях непредохранения можно не думать, общее потомство у них с людьми невозможно.

– Да, мне тоже, – усмехнулся Серафим. – Но это довольно утомительно, – он слегка поморщился, поднял крест за цепочку, задумчиво посмотрел на него и бросил обратно. – Иногда надо снимать маски.

Он опустился на корточки возле лежащей на полу сумки, зарылся в неё. Ева тоскливо покосилась на дверь. Чёрная тварь перестала скалиться и села, по-кошачьи обвив лапы длинным голым хвостом, но под взглядом женщины выразительно облизала морду – от глаза до глаза – длинным розовым языком.

– Ага, вот и он. Как чуял – пригодится. Всегда пригождается, что ты будешь делать! – Он выпрямился, держа в руке браслет из тёмного металла. – Руку.

– Что это? – напряжённо спросила Ева, нервно спрятав ладони за спину.

– Ограничивающий браслет. Намордник. Маячок. Тебе какой вариант больше нравится? – Дрянин откровенно насмехался над случайной любовницей и её тревогой.

– Я это не надену, – похолодела она. – Я… мне надо вести практику! Я не могу… Я пожалуюсь ректору! Ты не имеешь права! Когда он узнает, что ты за тварь, он… – женщина осеклась, потому что его ухмылка становилась шире с каждым словом. Всё более довольной и всё более пугающей, потому что верхняя часть лица оставалась неподвижной, зато обнажились клыки пусть и уступавшие арсеналу четвероногой твари, но всё равно внушавшие опасения, а зелёное пламя в глазницах продолжало клубиться столь же лениво, медленно и равнодушно.

– Всё сказала? – участливо-издевательским тоном уточнил Серафим, когда она запнулась.

– Я расскажу, кто ты такой, и…

– И сдохнешь, – оборвал он. – Потому что за государственную измену у нас полагается казнь.

– Что⁈ – искренне опешила она.

– Разглашение некоторых государственных тайн приравнивается к измене, – спокойно пояснил адмирал.

– А честь офицера для тебя тоже пустой звук, если ты пытаешься… Видимо, да. – Ева раздражённо поморщилась. На этих словах он рассмеялся, как над хорошей шуткой, и она пожалела, что вообще об этом вспомнила.

– К твоему счастью, я умею с ней договариваться, – заверил он и приблизился вплотную. Достаточно мягко, но крепко подцепил за подбородок, удерживая лицо, и проговорил интимно, в губы: – Долг офицера велит не трахать тебя, а свернуть шею. Я же, как видишь, предлагаю выбор. – Новая усмешка, и он выпрямился, выпустив её лицо. – Не волнуйся, дар потусторонницы он не затронет… если он у тебя действительно есть.

– И зачем тебе это? – нахмурилась Ева.

– Мне нужно как-то расслабляться, – он пожал плечами. – Секс – хороший вариант, и ты подходишь идеально.

– Интересно чем, – пробормотала она раздосадованно.

– Отсутствием похмелья. – Серафим ухмыльнулся. – Уж ты должна меня понять. Гораздо приятнее, когда женщина после секса бодра и полна сил или хотя бы утомлена и довольна, а не мучается добрые сутки от тошноты и головной боли. Ну так что? Браслет или мы идём к ректору?

Вблизи стало понятно, что глаза у него и впрямь были, зелёное пламя клубилось в полупрозрачных сферах, частью выплёскиваясь наружу сквозь их поверхность. И тёмные узоры оказались не рисунками, они действительно выглядели трещинами на коже. А вот черты почти не изменились, и по всему выходило – маска не так уж сильно отличалась от его настоящего лица.

Ева молча протянула руку. Браслет выглядел достаточно изящно и совсем не походил на кандалы, функцию которых мог и должен был выполнять – вещица обманчивой несерьёзности. Ева плохо разбиралась в артефактах, но не сомневалась, что снять его не получится. Незамкнутый овал аккуратно сел по руке и казался украшением.

Она замерла, когда прохладный металл коснулся кожи, прислушалась к ощущениям… И не почувствовала ничего нового. Вскинула ладонь, выплетая атакующий крест – простые чары против бестелесных гостей с Той Стороны, и тот получился обычным, без запинок и отклонений.

– Надо же, у тебя и правда есть дар, – с заметным удивлением в голосе констатировал Серафим, явно не заметивший предыдущего удара по чёрной зубастой твари, взял ладонь случайной любовницы в свою и собрал пальцы в кулак, вынуждая сбросить чары. – Интересный симбиоз.

– Не понимаю, о чём ты.

– Ну да, а браслет надела только потому, что секс понравился, – паскудно осклабился он, не спеша отходить. Так и стоял вплотную – лишь мягко касаясь руки, но подавляя и заставляя нервничать.

– Понравился, – спокойно согласилась Калинина, потому что отрицать очевидное глупо. – Но я бы предпочла более традиционный финал.

– Это мой труп, что ли? – рассмеялся он.

– Просто упадок сил! – резко вскинулась она. – Я никого не убивала. Никогда!

Серафим несколько мгновений нависал над ней, но Ева не отвела взгляда, даже несмотря на то, что без каблуков она стала в сравнении с ним ещё ниже, в упор его лицо нервировало гораздо сильнее, чем издалека, а смотреть в зелёное пламя было неприятно и почти больно глазам. Потом он усмехнулся и, опять обхватив ладонью её лицо, медленно провёл языком по сомкнутым губам. Облизнулся. Язык у него тоже был немного другим – узким и как будто более длинным. Ещё мгновение поколебался, раздумывая, и поцеловал.

Ева не стала возражать, только закрыла глаза, позволив себе нырнуть в ощущения и отвлечься от всего остального.

Она не лгала. И пусть думает что хочет.

Как бы Дрянин себя ни вёл, но целовал так, как прежде: сладко и уверенно, не принуждая, а увлекая и туманя разум. Но поцелуй вскоре прервала пронзительная трель смутно знакомой мелодии. Ева растерялась, а вот адмирал сообразил сразу, шагнул, тихо ругнувшись, к висящему на спинке стула кителю, принялся искать карманы, и до Калининой наконец дошло: у него звонил наладонник. Здесь, где не было сети, и их всех отдельно об этом предупреждали!

Серафим вновь ругнулся, надел китель на голое тело и вот тогда уже попал в карман и достал надрывающийся аппарат.

– Ты не вовремя, – вместо приветствия буркнул Серафим и усмехнулся, бросив взгляд на Еву: – Ну да, почти с бабы. Что хотел? – Некоторое время он молча слушал, и Ева поймала себя на том, что любопытно навострила уши. Встряхнулась, мысленно ругнулась и принялась застёгивать босоножки. – Почему я не удивлён, – устало вздохнул наконец. – Значит, буду выкручиваться. Я понял. Ты сам только что про бабу спросил, как думаешь? Да, чёрт тебя дери! Отдохнёшь с вами… Ладно, разберусь. Я разберусь, сказал же! Иди ты… – закончив разговор матерным посылом, Серафим бросил наладонник обратно в карман и раздражённо пробормотал себе под нос, пялясь в пространство перед собой с таким видом, словно забыл о существовании гостьи: – Когда я уже сдохну окончательно?

– И всё-таки кто ты? – спросила Ева через десяток секунд, нарушая повисшую нервную тишину. – Демон?

Серафим передёрнул плечами и странно двинул головой, разминая шею, обернулся к женщине. Снова смерил её взглядом и, оскалив в подобии улыбки острые белые зубы, проговорил:

– Нет, детка. Всего лишь покойник. – Но задать новый вопрос не позволил, продолжил: – Пока можешь идти. Я позову, когда понадобишься. Мурка, брысь, – взгляд переместился на тварь, всё ещё перегораживающую проход. Та опять облизнулась на гостью, стриганув в сторону адмирала округлыми львиными ушами, но больше никак не отреагировала. – Брысь, я сказал! Обе! – тихо рыкнул он.

Тварь отскочила назад и исчезла, словно была галлюцинацией. Ева бросила на него злой взгляд.

– Всё-таки ты сволочь.

– Дрянь. Мне так привычнее, – осклабился он. – Иди, пока я не передумал. Или ты больше не волнуешься о собственной репутации?

Сказать ему хотелось ещё очень многое, почти всё – непечатными выражениями, но Ева сдержалась и молча вышла, даже не хлопнула за собой дверью.

Она не могла бы объяснить даже самой себе, почему именно сейчас беспрекословно подчинилась. Здравый смысл подсказывал, что с этим странным адмиралом лучше быть осторожной, но почему она не попыталась прояснить хоть что-то и получить ответы хотя бы на один из клубившихся в голове вопросов – и сама не понимала. Сквозило что-то такое в голосе, в интонациях, во взгляде, что недвусмысленно сигнализировало: если сейчас не подчиниться, будет очень плохо. Ещё хуже, чем до того.

Небо на востоке уже посветлело, обещая скорый рассвет, и на территории университета было пустынно, светло-серо и тихо. Пахло сыростью и близкой осенью. Перекликались птицы, слышался отдалённый, едва слышный гул – то ли где-то завывал ветер, то ли железная дорога в городе, то ли звенело у Евы в голове.

Спеша, она добралась до следующего общежития, тихо прошла по коридору, стараясь не цокать каблуками. Тенью прокралась в свою комнату – соседка была туговата на ухо, но всё равно не хотелось её будить. Заперев дверь, Ева буквально рухнула на стул у письменного стола. Потом сложила на столе руки и уронила на них голову, прикрыв глаза. Надо было распутать сумбур в мыслях, расчесаться и приготовиться к новому дню, но она никак не могла заставить себя собраться воедино и пошевелиться.

С минуту так посидев, всё же встряхнулась и взялась за щётку для волос: начинать стоило с простого. Несмотря на попытки уберечь их в душе, некоторые пряди намокли и оттого распутывались ещё более неохотно, чем обычно, но это механическое действие немного успокаивало и не мешало думать. Если бы ещё браслет перед лицом не отвлекал…

Красивый. Наверное, серебряный. Смешение техник – скань и гравировка, несколько дымчато-серых прозрачных камней – наверное, обыкновенный кварц. Рядом с простым витым браслетом-пропуском он смотрелся удивительно органично. Она вполне могла бы выбрать такое украшение самостоятельно и носить с удовольствием… Если бы могла его снять. Ева вновь прислушалась к ощущениям, но никаких неудобств, кроме психологических, кандалы пока не доставляли.

Внутри царили раздрай и сумятица, причиной которых был один-единственный человек. Вернее, нечеловек, но это детали.

Вчера адмирал Дрянин выглядел и вёл себя идеально, но она уже поняла, что это была выверенная, привычная маска, с которой можно попрощаться. Лишнее напоминание о том, что в природе не существует ничего идеального, и чем прекрасней наружность, тем более жуткое можно найти внутри. И если с маской адмирала было нетрудно, то как вести себя с ним настоящим – непонятно.

Точнее, отчётливо она понимала одно: с ним нельзя вступать в прямое противостояние. Слишком разные весовые категории и слишком разные ставки: у неё на кону не только планы, но и жизнь, а он… А он вообще ничем не рискует, с его-то положением и связями. Вряд ли он незаконно присвоил этот мундир и вряд ли пробрался сюда обманом. Разве что про собственную природу блефовал, но у Евы не получалось до конца убедить в этом даже саму себя, и уж тем более не стоило на это всерьёз рассчитывать.

Но мести хотелось. За омерзительную «детку», за браслет, за вот это пренебрежение – во взгляде, в голосе, в нём всём целиком. Не крови, нет; за унижение – равная плата унижением, вот только она пока не могла придумать, что и как его может оскорбить, да ещё таким образом, чтобы подозрение не пало на неё и адмирал не разозлился. Злить его не стоило.

А ещё хотелось знаний. Что он такое? Почему она сейчас полна сил – во всех смыслах, – но и он не слёг с энергетическим истощением после того, как несколько часов…

Ева глубоко вздохнула и принялась скручивать волосы в тугой узел, благо шпильки, оставленные у адмирала, не были последними. Но это не значило, что она не попытается их вернуть, ему-то точно без надобности.

Вот эти «несколько часов» тоже были проблемой. Потому что, поберите черти эту скотину, а сделать женщине приятно он умел, и не один раз, и в разных позах, поэтому Ева не особенно-то и возражала против развлечения его таким образом. И то, что он после не лежал пластом с упадком сил, тоже было приятно. Если бы он говорил с ней при этом как с человеком, а не… Паразитом. Да уж. Как вообще заметил и сообразил так быстро⁈

Калинина бы предположила, что он сам пиявка, если женщины после близости с ним чувствовали себя плохо, но он перечислил иные симптомы – не упадок сил, а похмелье, то есть почти отравление. Да и жизненную энергию он из неё не тянул, вряд ли два паразита, встретившись, могли взаимно подпитаться к общему удовольствию.

И ещё эти его оговорки… Покойник, конечно! Для трупа он слишком бодрый и деятельный, но почему-то же он так сказал!

Ева хорошо разбиралась в потусторонних тварях и потому имела представление о народном фольклоре, с которым оказались тесно связаны вызванные Волной изменения, но ничего путного не вспоминалось. Упыри и их разнообразное подобие? Если только, но Ева не представляла себе, как это возможно. Ничего подобного она до сих пор не встречала не только сама, но даже упоминаний нигде не было! Переродцы – всегда живые существа. Сказочные птицы и звери, водяные и лешие, мавки и кикиморы – все они, даже если поверья считали их восставшими покойниками, оказывались вполне живыми существами, просто – другого вида.

В этом смысле Дрянин походил на всех остальных. Тёплый, у него билось сердце, он дышал, и уже хотя бы только этим совсем не походил на покойника. Наверное, это было какое-то иносказание и цепляться за слово не стоило, но не уцепиться не получалось, слишком уж прочувствованно вышло. И вот это странное «сдохну окончательно», и четырёхногая тварь непонятной природы… Мурка! Чем надо думать, чтобы вот это нечто назвать кошачьей кличкой⁈

Оставалась ещё версия, что он иностранец, перебравшийся сюда достаточно давно, чтобы окончательно ассимилироваться, а в других странах и у других народов переродцы были свои, в зависимости от местного фольклора, и там-то могло найтись вовсе что угодно. Но на иностранца он совсем не походил.

Вдруг сообразив, какого персонажа напоминает адмирал, Ева сначала нервно хихикнула, а потом захохотала в голос. Может, так выходило нервное напряжение или переизбыток силы, но она поняла, что при первой же встрече обязательно у него спросит. И если из этого не получится мести, то она хотя бы посмеётся над выражением его лица. Или узнает правду, если случайно угадает.