Текст книги "Дрянь с историей (СИ)"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
В кабинет он шагнул первым.
– Здравствуйте, Сергей Никитич, – ровно проговорил он. – Без резких движений, пожалуйста. Вы задержаны…
Договорить он не успел, да и понял, что случилось, не сразу. Под ногами протяжно, низко ухнуло, ударило по ушам, в глаза плеснула темнота – не только в видимом спектре, зрение словно пропало целиком. Сеф без сомнений пальнул наугад: химерам пули не страшны, проверено, а оборотник находился сзади и вряд ли успел бы вылезти на линию огня.
Дезориентация длилась от силы несколько секунд, ещё пара-тройка понадобилась на восстановление всех органов чувств – и этого времени как раз хватило, чтобы на звуки выстрелов успел примчаться не только второй оперативник, но и его подопечные, и несколько преподавателей подтянулось.
– Предусмотрительная скотина…
– Готовился, тварь!
Возгласы прозвучали одновременно и одинаково зло: мужчины заметили следы рисунка на полу, который до активации был совершенно незаметен, а сейчас линии прочертились бледно-зелёным светом и лёгким тёмным налётом, похожим на сажу.
А хозяин кабинета между тем исчез бесследно, притом мимо пришельцев он пройти не мог – те перегораживали дверь.
– Что у вас случилось? – спросил Василий.
– Эта скотина ждала гостей, – пояснил Сеф, кивнув на затухающий рисунок.
Охранные чары, которые использовал Медведков, не были новостью и не отличались сложностью, обычно их использовали против воров в сочетании с чем-то парализующим и сигналом оповещения. Широкого распространения они не получили просто потому, что требовали частой подпитки. Мизерной и нетрудной, но мало кому охота каждую неделю вызывать к себе специалиста, поэтому и пользовались ими только чародеи-домоседы, не склонные к долгим отлучкам и знакомые с основами начертательного чародейства: хотя рисунок этот был изначально создан оборотниками, использовать его при должной сноровке могли все.
– Куда он делся? – мрачно спросил Серафим в пространство.
В чудеса он не верил, чар мгновенного перемещения никто до сих пор не придумал, хотя пытались многие, да и замаскироваться от химер невозможно, а от Мурки уже пришла волна возмущения и растерянности: они потеряли след.
Разумный вариант оставался один: Медведков сбежал через запасную дверь, о существовании которой, в отличие от пришельцев, отлично знал. Может, даже ради неё выбрал этот кабинет.
– Серафим Демидович, тут наверняка есть вход в подземелья, – кстати подал голос Стоцкий, прервав озабоченные перешёптывания коллег, ничего в происходящем не понимавших.
– Есть идеи, как его найти? – уточнил Сеф.
– Я могу попробовать, есть проверенные методики, только без… Ну, вы понимаете, – слегка смутился он и про браслеты вслух не сказал, явно опасаясь лишних слухов.
Потусторонник от Ланге в ответ на вопросительный взгляд Дрянина развёл руками, он таких не знал – учился не здесь, в столице, Ева тоже выглядела озадаченной и не понимала, о чём говорил коллега.
Колебался Дрянин недолго.
– Бегом за подкреплением, тащи их сразу сюда, – велел он Василию, тот кивнул и сорвался с места. – Проходи, – кивнул Якову. – Посторонним разойтись. Или кто-то хочет признаться в соучастии?
Никто не понял, в соучастии в чём они должны сознаться, но испытывать судьбу случайные свидетели не стали и быстро ушли, остались только заинтересованные лица. Сеф снял со Стоцкого браслеты.
– Елена Марковна, вам тоже следует заняться своими делами.
Стёпина неодобрительно поджала губы, но спорить не стала – понимала, что она здесь ничем не поможет, а вот создать толпу на ровном месте и помешаться – запросто. Она без слов легко поцеловала своего жениха в уголок губ, на несколько мгновений сжала его ладони. Получив в ответ неуверенную ободряющую улыбку, вздохнула и всё-таки вышла.
А Серафим проговорил, неожиданно для самого себя решив поддержать Стоцкого:
– Медведков считай подписал признательные показания.
– А вдруг я его сообщник и это всё такой план? – пробормотал тот, но наткнулся на выразительный взгляд Дрянина и поспешил заверить: – Я пошутил! Ничего такого!
– Как ты собираешься искать дверь? – переключился на деловой лад адмирал.
– Постучусь, – с лёгкой улыбкой сказал Яков, разминая пальцы, и пояснил: – Есть такая простая практика для школьников с едва пробудившимся даром, стук называется. Она позволяет научиться чувствовать Ту Сторону, места, где грань тоньше. Здесь давно заметили, что на этот стук все проходы в подземелья отзываются… специфически.
– Как именно? – полюбопытствовала Ева, которая, конечно, поняла, о каких чарах речь.
– Стучат в ответ, – серьёзно ответил Стоцкий.
– Это как? – изумилась она.
– Поначалу очень страшно, – улыбнулся он. – Особенно если делать это ночью.
Не то чтобы чары действительно сильно походили на стук, изначально они назывались иначе, но народное название прижилось и быстро вытеснило остальные варианты. Слабая волна почти не оформленной силы, расходящаяся кольцом. Неодарённые и чародеи других направлений не ощущали её вовсе, как и отклика, зато другие потусторонники воспринимали точно так же, как инициатор. Это было труднообъяснимое чувство, которое во внутреннем восприятии действительно походило на простукивание стены и обнаружение в ней полостей. Где-то Та Сторона была дальше и окружающий мир казался однородным, где-то ощущались более тонкие, «полые» участки, а где-то – было плотно и упруго, на грани обрыва, словно натянутая кожа барабана.
От торопливого звонкого стука, будто где-то рядом засел дятел, вздрогнули все.
– Да ладно… Серьёзно? – растерянно пробормотала Ева.
– Впечатляет, да? – мальчишески улыбнулся Стоцкий, но тут же взял себя в руки, подошёл к той стене, в которой почувствовал оклик – сбоку от стола, пустил ещё одну волну.
Отозвался определённо один из простенков между шкафами, Яков даже сумел примерно указать полуметровую ширину проёма, вот только как эта дверь открывалась – чары подсказать не могли. Зная, где искать, удалось быстро высмотреть между стыками камней места, где находились скрытые петли. Простейшие варианты вроде нажать или потянуть не сработали, здесь явно имелся какой-то замок. Но не ломать же стену, чёрт знает, насколько она крепкая и толстая!
– На что спорим, дверь открывается книгой? – насмешливо предположил Михаил, внимательно разглядывая шкаф слева. Сеф подошёл к правому, окинул его сомневающимся взглядом.
– Долго, – возразил он и обернулся к столу, к которому подошла, на всякий случай сцепив руки за спиной, любопытствующая Ева. – Искать нужную книгу слишком долго, даже если знаешь, где именно она стоит. Не отрабатывал же он это движение до автоматизма!
– Какая-нибудь из крайних? – предположил оперативник.
– А тут, кажется, кровь, – с сомнением протянула Ева, и мужчины, включая Стоцкого, тут же шагнули к ней. – Ты его зацепил…
– Поцарапал, – недовольно поморщился Дрянин, разглядывая свежие капли на разложенных бумагах. – Но удачно. – Он удовлетворённо указал на следы окровавленных пальцев на краю стола. Присел на корточки, рассматривая столешницу.
Всё оказалось не так мудрёно, как предполагал оперативник. И это логично, кому городить тут особо сложные и страшно потайные системы? Проход-то остался от прошлых поколений, а вот дверь с хитрым замком – явно более современное изобретение.
Всего лишь небольшой рычажок переключателя, закреплённый под столешницей. В глаза не бросается, но при тщательном обыске не пропустишь. Правда, обыск этот – дело небыстрое, и им повезло, что раненый Медведков сначала рефлекторно схватился за пострадавшее место, а потом той же рукой – за «ключ».
Сеф надавил на рычаг, и часть стены с тихим шорохом провалилась внутрь, повернувшись на замеченных ранее петлях.
Появившаяся по команде Мурка заставила дёрнуться и отшатнуться не только Стоцкого, но даже оперативник ругнулся – не то восхищённо, не то возмущённо. Далеко забегать химера не стала, да и не могла сильно удаляться от хозяина, особенно без прямой видимости, но уверенно сообщила, что ничего опасного или странного за дверью нет.
– Идём попробуем его задержать, – глянув в тёмный проём, решил Дрянин. – Фонарик есть?
Михаил спорить не стал, только кивнул и достал из кармана небольшой фонарик – вариант спуска в подвалы тоже рассматривался.
– Может, не стоит? – всё же не сдержался Стоцкий, глядя на них с опасением. – Медведков хорошо знает подземелья, и там правда опасно…
– Ты знаешь все ходы, ведущие за территорию крепости? Вот именно, – поморщился Сеф.
Ему тоже не нравилась эта идея, она дурно пахла и грозила неприятностями: нет ничего хуже, чем малыми силами действовать на территории противника без подготовки. Но задержать декана следовало, хотя бы до прибытия подкрепления. Михаил шагнул в проём первым, на некоторое время замешкался на пороге в поисках ловушек и только после этого скрылся в темноте, сделав знак, что всё чисто. Серафим молча двинулся следом.
– Это была плохая идея! – выдохнул Яков, когда они с Евой остались вдвоём.
Калинина задумчиво присела за рабочий стол декана, раздражённо теребя браслет-пропуск, который остался у неё один после снятия артефакта, её коллега – устроился напротив. Оба не знали, что дальше делать, и терзались тяжёлыми предчувствиями. Да и странно было обойтись без них в нынешней ситуации.
– Можно подумать, он кого-то послушает! – поморщилась Ева. – Извини, что я про тебя рассказала. Не хотелось верить в твою виновность, но ты был слишком подозрителен.
– Ты правильно сделала, – после нескольких секунд молчания ответил Стоцкий. – Если у нас под носом действительно убивали студентов… Я до сих пор не могу поверить! Медведков сложный человек, но такое… Беда у меня с авторитетами! – нервно усмехнулся он.
– Да уж, не повезло, – отозвалась Ева. – Сначала Градин, теперь вот…
– Мне иногда кажется, что это Та Сторона влияет на тех, кто долго и много с ней общается, – рассеянно заметил он.
– Глупости! – Калинина недовольно скривилась. – На них повлияло чувство собственной исключительности и уверенность, что цель оправдывает средства. Такое не только с потусторонниками случается.
– Да, ты права… Хотя тебе, наверное, тяжелей? – спросил он осторожно. – Отец, муж…
– Не знаю. Для меня отец умер вместе с матерью, а Антон… Гореть ему в аду.
– Ева, я хотел сказать и всё не решался, – через некоторое время опять нарушил тишину Стоцкий. – То есть я думал, что часть работ, которые дал мне профессор, наверное, стоило бы отдать тебе. Всё же по закону они твои…
– По закону они должны отправиться вслед за создателями! – Ева раздражённо тряхнула головой.
– Нет, там нет ничего такого, – заверил Яков. – Можешь не верить, но я правда не знал о тех его экспериментах, которые… В общем, незаконных. У меня в основном работы его и двух его учеников, включая твоего мужа, связанные с безобидными исследованиями природы Той Стороны. Феномен контактёров и их постоянной связи с отдельными персоналиями на Той Стороне, возможность перемещения через грань. Практики очень мало, по большей части теория. Я теперь занимаюсь совсем другим, но там могут быть рациональные зёрна, обидно, если они сгинут.
– Думаю, те, кто стоит за Дряниным, найдут им лучшее применение. Я вообще не занимаюсь исследованиями, это не моё.
– Но ты же вроде бы говорила… – удивился он.
– Я пытаюсь решить одну личную… Стоп! Погоди. У тебя есть лабораторные дневники Ямнова⁈ – наконец сообразила она и подалась вперёд. – А там нет ничего про создание связи между живыми людьми? Что-то из разряда доказательств загробной природы Той Стороны?
– Вроде было, – нахмурился Яков. – Меня это никогда не интересовало, но что-то такое точно попадалось, я ещё удивился, с чего бы… А зачем тебе этот ритуал?
– Потому что Ямнов провёл его надо мной, и связь появилась, – скривилась Ева. На мгновение кольнуло сомнение, стоит ли доверять Стоцкому, но она предпочла приструнить свою подозрительность. Глупо не воспользоваться помощью специалиста, если они оказались вместе замешаны в ещё более мутной истории. – Чёрт знает, как всё это работает, я так и не смогла разобраться, но Та Сторона тянет из меня силы, а я – тяну из окружающих.
Краткое объяснение заняло немного времени, а у Якова от любопытства заблестели глаза, даже нынешние нервные обстоятельства как будто потускнели и отступили на второй план.
– Подумать только! – подытожил он. – Но я догадываюсь, как можно обнаружить эту связь и какова её суть. И если я прав, ты подошла к решению проблемы не с той стороны.
– Объясни, – подобралась Ева.
Если о природе Той Стороны и её сущности споры не утихали, то в структуре грани виделось гораздо меньше противоречий. Она переменчива в пространстве и гораздо меньше – во времени, и большинство исследователей представляли её чем-то вроде неоднородной вязкой плёнки с отдельными дырами, через которые могло просачиваться что-то оттуда, а что именно – определялось размером и конфигурацией «дырки».
Ямнов при жизни, среди прочего, занимался исследованием типов этих прорех и их искусственным созданием, и одним из направлений его работы была разработка подвижных порталов, которые можно было бы привязать к объекту и переносить с места на место. Изначально он исследовал это для создания компактных заменителей ритуальных схем – всегда громоздких и требующих длительного времени для создания. А ещё он очень увлекался идеей бессмертия и поиском способа не отпустить кого-то на Ту Сторону, а не только вернуть, как профессор. То ли просто так, то ли подозревал, что когда-нибудь их с Градиным эксперименты плохо закончатся.
Почти всё это Ева знала, а вот вывод Стоцкого оказался неожиданным. По его теории, никакой связи с загробным миром и покойным мужем не возникло, а появилась подвижная неоднородность, привязанная к Калининой. И силу из Евы тянула не Та Сторона, а необходимость таскать эту дыру с собой и постоянно тревожить грань, на что, естественно, требовалась энергия.
– Я не очень внимательно изучил тот ритуал, надо будет посмотреть, но это очень похоже на правду, – подытожил Яков.
– Похоже, – согласилась Ева, пытаясь сообразить, а что она, в таком случае, сделала с собой и с этой связью, проведя злополучный ритуал с Сефом? – Это похоже на Ямнова. Он любил простые решения. Только слишком верил в теорию профессора о том, что на Той Стороне можно отыскать души умерших.
– А ты не разделяешь этой теории?
– Я думаю, если что-то прошло через грань, оно уже слишком сильно изменилось и не может вернуться обратно в исходном виде. Даже если души действительно уходят туда… Да где же это подкрепление! – тяжело вздохнула она, перескочив на то, что сейчас волновало гораздо сильнее, чем собственная судьба. Беспокойство только крепло с каждой минутой, пока Серафим пропадал в подземельях. – Ты же бывал там, на что похожи эти подвалы?
– Сложно сказать, они очень разные, – протянул Яков. – У меня такое ощущение, что входы в них постоянные, может быть какие-то куски коридоров, а всё остальное – своё для каждого, причём ещё и разное в каждый момент времени.
– Но Медведков же как-то там ориентируется!
– Наверное, если понять принцип, это возможно. Мне сейчас кажется, он действительно его в какой-то момент понял – и не стал публиковать окончательный итог работ, чтобы ни с кем не делиться. Я вспоминаю, у него же достаточно много работ, но нет ни одной системной, итоговой, а для такого учёного с таким опытом это странно, он всегда подводил итоги. Жаль, я давно забросил эту тему…
– Почему?
– Понял, что мне неинтересно.
– Вот так просто?
– Не совсем. Я понял, что мне интересны не подземелья и их суть как таковые, а победа над собственным страхом. Я совсем не храбрец, и каждый спуск туда, даже недалеко, каждое прикосновение к ним – это было отдельное испытание, проверка себя на прочность. Это не очень хорошая почва для исследований. Тем более, как только я это понял, всякий интерес пропал. А жаль. Может, следи я внимательнее за последними работами Медведкова по теме, сейчас это помогло бы…
– Нельзя уследить за всем, – философски пробормотала Ева, хотя ей тоже было жаль, и вскинулась на движение в дверном проёме. Только это оказалась не ожидаемая подмога, а нечто новое.
В кабинет без спешки, привычно прихрамывая, шагнул Смотритель, молча подошёл к открытой двери в катакомбы и замер возле неё, словно прислушиваясь к чему-то, а следом за ним шагнул прыщавый историк, которого Ева встречала в библиотеке, и замер посреди кабинета, одной рукой прижимая к себе неряшливую стопку журналов и книг, а в другой – сжимая какой-то исчерканный листок.
– Где Д-дрянин? – выпалил он требовательно, обведя взглядом присутствующих.
– А вам какое дело? – нахмурилась Ева.
– В п-подземелья ушёл? – и без неё сообразил парень, заметив проход, возле которого остановился Смотритель, и тихо ругнулся себе под нос. – Не усп-пел немного…
– А вы… Погодите, вы один из тех, кто ему тут помогал? – дошло до Евы. – Не успели что? Вы поняли, как всё это работает⁈
– Это оказалось довольно п-просто, – пожал он плечами, шлёпнул на стол свою стопку и сверху – помятый черновик. – С учётом п-проведённых Медведковым оп-пытов, конечно…
– Но почему никому не пришло в голову систематизировать это раньше? – Калинина вопросительно посмотрела на коллегу.
– Из-за Медведкова, полагаю, – со смесью смущения, неприязни и чувства вины ответил Яков. – Он имел большое влияние здесь, мимо его внимания не проходила ни одна статья. И он умел убеждать, отвлекать. Новую тему, более интересную, чем подземелья, мне подбросил именно он. Не думаю, что случайно. И с Верховцевым, который упрямо их исследовал, у него был серьёзный конфликт. Нет, ничего такого, он не умер! – поспешил заверить он. – Просто ушёл в другое место.
– Мне с каждой минутой всё больше не нравится то, что мы можем найти в подвалах, – напряжённо проговорила Ева. – Если охочий до власти, падкий на лесть и жаждущий немеркнущей славы человек почему-то отказывается обнародовать важное и необычное открытие, вряд ли он делает это просто так. Чем он там занимался? И как вы умудрялись это не замечать⁈
– Мне теперь и самому это странно, – вздохнул Яков. – Не хотели видеть, наверное… Невыносимо об этом думать. И я не представляю, как можно это искупить!
– Да уж, – нервно усмехнулась Ева, находившаяся в похожей ситуации, и обратилась к незнакомцу, который за это время успел устроиться на одном из стульев. – Расскажи, что удалось найти? Вдруг мы сумеем помочь?
Почти никто из специалистов, так или иначе исследовавших местные подвалы, не сомневался, что они связаны с природой Котла и Той Стороной. Некоторые уверяли, что они и есть – собственно сам Котёл и выход на Ту Сторону, основываясь на старых легендах, приписывающих всевозможным пещерам и подземным ходам особую зачарованную природу. Другие – что после Волны там настолько искорёжена ткань грани, что всё пространство представляет собой одну большую дыру, которая прихотливо искажает подземелья. Этими двумя вариантами фантазии исследователей не ограничивались, но остальные или были слишком странными и сомнительными, или представляли собой модификации первых двух.
Медведков, который поначалу тоже интересовался природой и причинами, в конце концов сосредоточился на практике использования и пытался найти способ управлять этим местом, добиться повторяемости от непредсказуемого и на первый взгляд бессистемного явления.
Как и у Стоцкого, по публикациям декана у Ивашова сложилось впечатление, что цели своей тот добился, но никому не стал о ней рассказывать, и более мотивированный историк решил попытаться вывести закономерность, имея пусть не всю информацию, но большую её часть.
Начал Медведков, как и большинство исследователей, с научных методов, но не особенно в них преуспел. А вот в самых последних из работ, которые вышли в свет больше двадцати лет назад и явно не снискали популярности, потому что были это заметки в местном университетском журнале, декан попытался зайти с другой стороны. Рассуждения были своеобразны, но подкупающе просты: он отталкивался от темы народных сказок. Коль уж переродцы и любые чары, при всех открытых в последние годы особенностях, имеют свои корни именно там, в преданиях, то логично и следы остального искать именно там.
Так, Медведков экспериментально доказал, что по дороге нельзя оглядываться и тем более возвращаться: стоило отвернуться, и путь впереди менялся. Иногда везло найти дорогу назад именно там, где оставил, но это работало только на небольших расстояниях или случайно, в порядке везения.
Вспомнил он и железный посох, железные башмаки и железный хлеб, которые в некоторых сказках тратили герои на пути к цели, и тоже сделал практический вывод: железные набойки на обуви и железный прут в руке существенно стабилизировали дорогу, и именно наличие железа, по его теории, позволяло плутающим студентам выбираться наружу гораздо быстрее: у одного пуговицы, у другого – набойки, у третьего – часы. Посвящённые этому исследованию статьи были наиболее научными, с расчётами и теориями возможного влияния железа и других металлов на границу с Той Стороной.
Было и рассуждение о силе желания того, кто ищет, и о правильном настрое. А главное, о том, что названной вслух цели достичь гораздо легче, чем той, к которой человек стремился молча. А если не было никакой цели, то и вывести могло в самое неожиданное место.
Заманчивой Медведков посчитал идею с наливным яблочком на золотой тарелочке с голубой каёмочкой, но пара статей на эту тему была очень мутной и почти бессодержательной: похоже, добиться результатов не вышло.
Подсказка, с точки зрения Ивашова, нашлась во второй из этих статей в конце, где упоминался волшебный клубок. Логически следующей за этим работы о путеводной нити и её сущности потусторонник не написал.
– Ты хочешь сказать, что нам нужно взять клубок ниток и пойти за ним? – подытожила короткий рассказ Ева, чувствуя себя очень нелепо. – И прихватить с собой кусок арматуры для надёжности?
Да, конечно, переродцы похожи на героев старых сказок, но… Не настолько же буквально их надо воспринимать!
– Ут-трировано, но как-то т-так, – кивнул Ивашов. – Человек пыт-тается быть рациональным, а чародейство – нет.
– Не нитки, – вдруг проговорил Стоцкий, сорвался с места и принялся лихорадочно шарить по шкафам и ящикам стола, так что Ева даже отпрянула вместе со стулом, чтобы коллега её не затоптал. – Не нитки!
– Ты бы не хватал так шкафы перед обыском, – осторожно заметила она, наблюдая за суетой и не пытаясь ей помешать. И бесполезно, и любопытно, с чего он вдруг так подорвался.
– Должны же у него тут быть… сейчас… А я удивлялся ещё! – бормотал он, продолжая грохотать мебелью и явно не слыша ни слова.
Ивашов тоже наблюдал, не пытаясь вмешаться, и выглядел очень заинтересованным.
– Вот! – восторжествовал Яков, вытащил с одной из полок припорошённую пылью старую картонную коробку, с которой успел содрать крышку, и шмякнул её на стол. – Не нитки. Медная проволока! Я же помню, там были сравнительные характеристики металлов, я же тоже читал эти статьи!
Стоцкий за время рассказа историка вспомнил две странные детали, касавшихся декана, которые в новом свете обретали неожиданный смысл. Медведков всегда выбирал обувь с металлическими набойками. Шутил, посмеивался над этой привычкой сам, но утверждал, что ему так удобнее. А ещё носил странный предмет на цепочке, который выглядел, как тугой клубок медной проволоки с грецкий орех размером. Тоже шутил, говорил, его личный суеверный амулет на удачу.
Яков логично рассудил, что, будучи увлечённым учёным, Медведков не прекратит эксперименты, добившись какого-то результата, а поставит себе новую цель, чтобы изучить явление до конца. Имея же вход в подземелья в собственном кабинете и чувствуя себя здесь хозяином – и в кабинете, и, может быть, даже во всём ГГОУ, – вряд ли станет таскать материалы куда-то ещё.
Так и вышло. В коробке нашлись, судя по всему, образцы. Мотки проволоки и ниток, большая медная тарелка, начищенная до блеска, но с мелкими царапинами – следами прошлых надписей. Несколько металлических спиц, пучок больших иголок – несколько обычных, а пара из непонятного светлого материала – не то пластика, не то кости.
Стоцкий, выставив коробку, тем и ограничился, трогать вещи в ней предусмотрительно не стал. Да и остальные прикоснуться не решались.
– Интересно, какой из них эффективнее? – пробормотала Ева. Внутри свербило тревожное ощущение, что она безнадёжно опаздывает, промедление смерти подобно, и бороться с этим было очень трудно. – И где это чёртово подкрепление⁈ Мне кажется, Сеф может его не дождаться…
Она уже потянулась к ближайшему мотку, когда её руку перехватил Ивашов.
– Не т-так, – качнул он головой, задумчиво хмурясь. – Т-так не получится. В сказках это работ-тает иначе!
– Но мы-то не в сказке! – возмущённо всплеснула руками Ева, заодно высвобождая кисть, но послушалась невзрачного парня. Наверное, потому, что в глубине души тоже понимала: что-то не так. Слишком просто. – А как? Откуда в сказках эти клубки берутся? Какие-то волшебные помощники, наследство от покойной матушки…
– Поп-проси у н-него, – вдруг предложил Ивашов и кивнул на Смотрителя, всё так же статуей стоящего у открытого провала. Он молчал и не шевелился, и остальные про него попросту забыли.
– Что?.. Почему у него? – опешила Ева.
– В ск-казках п-путь т-туда-не-знаю-куда н-на… н-на… указывает Баба-Яга, – от сильного волнения больше заикаясь, заговорил он. – П-приврат-тник. П-пров… проводник.
– Ты серьёзно хочешь сказать, что Смотритель… – потрясённо пробормотал Стоцкий и нервно рассмеялся, а Ева, мгновение поколебавшись, решительно шагнула к фигуре в плаще.
Ей уже было плевать на то, как безумно всё это выглядит, в чём причины и каковы последствия. Надо спешить, и это главное!
– Пожалуйста, укажи дорогу. Помоги найти Серафима! – попросила, напряжённо вглядываясь в грубую деревянную маску.
В голове вертелись неуместные сейчас слова про русский дух, про баньку и печку, путались и сливались в гудящую бессвязную мешанину. Ева не любила сказки и предания, потому что их очень любила мама, которой не стало, а все эти истории слишком сильно напоминали о ней. Калинина предпочитала черпать знания о фольклоре из исследовательских работ, из сухого и точного анализа этих сказок чужими людьми. Прочитанное и услышанное в детстве сейчас уже плохо помнилось, но как она могла не попытаться?
Несколько мгновений Смотритель неподвижно изучал её, а потом выпростал руку из складок балахона, сжимая что-то в кулаке. Ева не сразу сообразила подставить ладони лодочкой, а в следующее мгновение – едва их не отдёрнула и чудом устояла на месте, не отпрянув с криком. Слишком отчётливо ощутилась улыбка под маской, слишком чуждым на краткий миг стало стоящее перед ней существо.
Тоже странный переродец? Или оно вовсе никогда не было человеком?
И было ли оно существом?..
– Беги и не оглядывайся.
И Ева не стала спорить. Сжала в ладонях тёплый моток рыхлой, колючей серой шерсти и нырнула в тёмный проём.
Подгоняли тревога и уверенность, что её помощь необходима. Она не сомневалась, что Медведков уже знал, кто ему противостоит. Учитывая, что это было с ним не впервые и он подготовился… Только бы самоуверенность Сефа не вышла ему боком! Почему-то не вызывало сомнений, что адмирал настигнет беглеца, и бог знает, чем это закончится.
И пусть она сейчас поступала не менее самонадеянно, чем Дрянин несколько минут назад, но она знала, куда идёт, и понимала, чего можно ждать от противника, а тот наверняка не сомневался, что погоня отстанет в бесчисленных коридорах. Упрямый, самоуверенный – так о нём говорил Стоцкий.
А ещё у неё есть клубок. Обыкновенный моток некрашеной шерсти вопреки законам чародейства и физики тускло светился и весело прыгал по ступеням, круто уходящим вниз, кое-где останавливаясь подождать. И всё будет хорошо. Лишь бы успеть…
* * *
В какой момент и куда пропал Михаил, Дрянин так и не понял. Сеф быстро обогнал его, потому что идущие по следу химеры не одобряли постороннего у себя на хвосте, и дальше бежали так. Вот только что потусторонник рысил замыкающим в небольшой процессии, никаких ответвлений не было и в помине, а потом вдруг хлоп! – и Сеф остался с Муркой вдвоём.
Осталось ругнуться и продолжить преследование, потому что сейчас отвлекаться на поиски пропавшего товарища было некогда. Да и химеры отказались брать его след – чёрт знает почему! За Медведковым неслись как привязанные.
Кроме этого исчезновения, других странностей Серафим не встречал – коридоры и коридоры. Старые, каменные. Где-то сырые, и под ногами противно хлюпало, где-то – сухие, тёплые и даже почти уютные. Попадались пустые просторные подвалы неведомого уже назначения, однажды путь пролёг вдоль близкой поверхности узкого ручья, но предположить его происхождение Дрянин не мог: запаха он не чувствовал, и с равной вероятностью это могло быть каким-то отводом реки или канализацией.
Радовало то, что химер было две: они не могли долго оставаться в проявленном виде, только несколько минут, а так – сменяли друг друга, не выкладываясь подчистую, и продолжали преследование.
Впрочем, нет, имелась ещё одна странность: слишком маленькая фора Медведкова должна была исчерпаться уже давно, вряд ли он здесь бежал. Но что-то сделать с этим Серафим не мог, оставалось доверять Мурке с Мурзиком и готовиться к серьёзным проблемам. Очень серьёзным.
Досадной новостью оказалась готовность Медведкова к визиту полиции. Было бы проще, окажись он слишком самонадеянным и уверенным в собственной безнаказанности. А если он подготовил ловушку в кабинете, то почти наверняка устроил что-то и здесь, внизу. И ожидание подвоха не увеличивало скорости продвижения. Второй неприятностью стала пропажа Михаила: нет ничего глупее, чем выскакивать на подготовленного противника в одиночку. Да, были химеры, но их возможности слишком ограниченны.
Но больше всего тревожило непонимание цели. Куда именно сбежал Мевдедков? Что планировал делать дальше? Несмотря на то, что именно этого Серафим опасался и именно потому спешил сейчас в одиночестве по катакомбам, слабо верилось, что потусторонник попытается просто сбежать и затеряться – в стране или за её пределами, неважно. Но других версий попросту не было. Взорвать напоследок ГГОУ? Устроить новую Волну? Приязни Медведков не вызывал, но всё же не казался настолько безумным.
Темнота здесь, в подвалах, была абсолютной не везде. Кое-где в высоких потолках или наверху в стенах имелись слепые крошечные окна, в которые сочился тусклый свет, кое-где бледно сияли лишайники, где-то вообще непонятно откуда бралось освещение, но рисунок кладки виделся вполне отчётливо. А там, где не было и этого, выручали особенности зрения – не различать детали, но видеть стены и повороты его возможностей хватало.
