Текст книги "Все могло быть иначе "

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Я люблю тебя, Кэрли, – сказал Итен и, приподняв ее голову, поцеловал.

– Я знаю, Итен.

Со временем она, может быть, тоже сможет ответить ему теми же словами, но не сейчас, еще не сейчас. Сначала надо найти причину, чтобы простить его за то, что он не любит Андреа.

Итен резко стащил с нее свитер и, наклонившись, приник губами к ее груди с горячими и торопливыми поцелуями.

– Я хочу тебя, – прошептал он. – Не отказывайся опять, Кэрли.

Слезы жгли веки ее закрытых глаз.

– Не здесь, – сказала она, – давай поднимемся наверх.

Застонав, Итен накрыл ее рот губами и поводил языком по ее зубам. Он страстно целовал ее подбородок, шею... Его руки мяли ее груди...

– Мне так хорошо, как никогда, – прошептал он.

Голос его дрожал. Не говоря ни слова, Кэрли взяла мужа за руку и повела по лестнице наверх. Она стерпит это, – сказала Кэрли сама себе, когда они поднялись в спальню.

С ловкостью, приобретенной с годами, Итен, быстро раздев Кэрли, положил ее на постель. Проделав все необходимое, ставшее ритуальным, чтобы возбудить, раздвинул ей ноги и вошел в нее.

Кэрли вскрикнула и через секунду затихла. Немного спустя Итен скатился с нее на постель. Когда его дыхание слегка успокоилось, он поцеловал Кэрли в висок и сказал:

– Это только начало. Дальше у нас все будет лучше и лучше.

– Когда мальчики вернутся домой? – спросила Кэрли.

Ложно истолковав значение ее слов, Итен повернулся к ней и улыбнулся.

– Еще очень не скоро.

Она затаила дыхание при виде его неподдельного счастья. Непроизвольно она припомнила, каким он был раньше – радостный, молодой человек по имени Итен, который перед тем, как они поженились, принял все ее терзания в связи с беременностью близко к сердцу, с пониманием. Кэрли не ощущала себя виноватой перед ним. Она продолжала чувствовать себя несчастной.

Почему она не может не испытывать к Итену неприязнь, когда он любит ее?

А почему должно быть по-другому?

ГЛАВА 13

Андреа чувствовала себя обманутой и испуганной. Выйдя из самолета в аэропорте Хитроу, она вдруг отчетливо поняла, что очень соскучилась по родному дому. Это чувство полностью овладело ею и вытеснило из сознания недавние неприятности.

Андреа спустилась по трапу и вошла в большой холл с эскалатором. Ошеломленная царившей вокруг нее лихорадкой и толкотней, девочка вышла из толпы, текущей в определенном направлении, отошла к стенке и постаралась собраться с мыслями. У нее совершенно вылетело из головы то, что сказал ей Дэвид по телефону. Она не могла вспомнить, где они договорились встретиться.

Стоя в длинной очереди на таможенном контроле, она попыталась подслушать те вопросы, которые задавали служащие аэропорта на досмотре, но она стояла слишком далеко. А что, если они спросят меня о матери и Дэвиде? Как в этом случае ответить?

Пройдя досмотр багажа и ответив на какие-то вопросы, она присоединилась к плавно текущей толпе пассажиров. Поднявшись по эскалатору и повернув за угол, Андреа начала пробираться вперед сквозь бесконечную стену людей. Многие находили девушку довольно привлекательной и отводили свои взгляды в сторону.

Она замедлила шаг и с трудом выбралась из потока. Нервно озираясь по сторонам, с отчаянием на лице, она пыталась отыскать среди тысяч людей Дэвида.

Его здесь не было.

В сердце неприятно кольнуло. Может быть, он забыл, что я должна сегодня прилететь? Или он передумал и теперь уже не хочет принять меня в свою семью?

Дэвид снова посмотрел на Андреа и возобновил попытки добраться до нее. Грубо расталкивая плечами людей, стоящих на его пути, он прошел практически вплотную с женщиной, приглашающей пассажиров, прибывших незадолго до Андреа, проходить.

– Андреа, – крикнул Дэвид, надеясь, что она услышит и посмотрит в его сторону.

Она обернулась на звук знакомого голоса.

– Дэвид?

– Я здесь!

Он поднял руку.

Слезы облегчения покатились по ее личику. Андреа побежала к нему навстречу.

– Я забыла, где мы должны были с тобой встретиться.

Навязчивая мысль пронзила его сознание, наверное, надо бы обнять ее. Правда неизвестно, как она отреагирует на это.

Вместо этого Дэвид просто улыбнулся, надеясь таким образом выглядеть в глазах Андреа более приветливым, и взял ее багаж.

– Я надеялся выбрать удачное место, на котором ты сразу бы заметила меня, но на трассе М4 произошел небольшой инцидент, из-за которого я опоздал.

Андреа изучающе смотрела по сторонам. Наконец, она спросила:

– Виктория приехала вместе с тобой?

Она попыталась изобразить полное спокойствие, но Дэвид сумел разглядеть, насколько была для нее важна встреча с женщиной, которая будет хозяйкой в доме, где ей предстояло жить. Они медленно пробирались сквозь гудящую толпу. Дэвид посмотрел на часы.

– Почти одиннадцать. Думаю, Виктория еще час назад легла спать.

Больше объяснений не требовалось.

– Обычно в рождественские праздники у нее много дел, – пояснил Дэвид. – Она любит работать и заниматься благотворительностью, поэтому в свободное время Виктория предпочитает поспать.

Он хотел закончить объяснения пока Андреа шла впереди. Он не только отложил вечеринку Виктории из-за приезда «его дочери», но по той же причине он фактически оставил жену дома одну, и поэтому она была вынуждена лечь спать одна.

– Я бываю очень рад, если мне удается увидеть ее за столом, – заключил наконец Дэвид.

– О-о-о!

Это было не просто восклицание, оно было переполнено смысла. В нем заключались все те слова, которые Андреа могла бы сказать, но не сказала. Он улыбнулся и хитро подмигнул ей:

– Я думаю, ты будешь рада кое-что узнать. Виктория отменит все свои дела на завтра только ради нас.

Девушка неуверенно улыбнулась в ответ:

– Я чувствую себя нападающей во встрече с ней.

Дэвид чуть не засмеялся. Было очень весело слышать такие смелые слова и одновременно наблюдать выражение испуга на лице девушки. Андреа волновалась перед встречей с Викторией также сильно, как и его жена перед встречей с ней.

Дэвид остановился, чтобы пропустить идущую навстречу торопливым шагом женщину.

– Она ни в чем не похожа на твою мать, но когда вы узнаете друг друга получше, уверен, все будет хорошо.

– Она не хочет, чтобы я жила с вами, не так ли? – сказала Андреа, выходя вслед за Дэвидом из здания аэропорта на ночной морозный воздух.

Дэвид не так давно уехал из Штатов, но его удивил характерный американский выговор девушки. А еще больше его поразила ее проницательность.

– И что же заставляет тебя так думать? – спросил он.

– У меня такое предчувствие.

– Ей нужно немного времени, чтобы привыкнуть к тебе, – как делаю это я, – мог бы добавить он.

Дэвид направился к машине. Шофер, заметив Дэвида, сразу же вышел из машины, чтобы поприветствовать их.

– Андреа, это Гарольд Дункан, лучший шофер в Лондоне. Скоро он будет тебе также необходим, как сейчас мне.

Непроизвольным движением, поразившим и его самого, и Андреа, он обнял ее за плечи. Отныне и впредь он должен помнить, что стал отцом этой девочки.

– Это моя прекрасная, почти взрослая дочь – Андреа.

– Я очень рад познакомиться с вами, – сказал Гарольд с легким поклоном.

– Я тоже рада познакомиться с вами, – ответила Андреа, протягивая руку, но на столько, чтобы при этом не сбросить руку Дэвида со своего плеча. – Особенно потому, что я еще не совсем взрослая и не могу сама водить машину.

Гарольд снисходительно улыбнулся:

– Я думаю, вы будете меньше нуждаться во мне, как только получите права. И даже к такому сумасшедшему движению, как в Лондоне, можно со временем привыкнуть.

Дэвид засмеялся:

– Я вот уже тринадцать лет живу в Лондоне и не могу к нему привыкнуть.

Гарольд взял чемоданы Андреа и положил их в багажник, обошел машину и открыл дверцы для Дэвида и Андреа.

– Как только вы захотите, мы поедем за город и будем учиться водить машину.

Андреа посмотрела на Дэвида, как бы ожидая подтверждения.

– Если ты не боишься снега и льда, можешь начать со следующей недели, – сказал Дэвид. – Мы проведем Рождество в Хэзорне. Там есть проселочные дороги, по которым ты и Гарольд сможете скользить в свое удовольствие.

Андреа залезла в машину и продвинулась подальше вглубь, чтобы Дэвид смог сесть рядом с ней.

– Надеюсь, у тебя есть другая машина, поменьше этой?

Он не стал говорить ей, что «другими машинами» были «Порш» и «Мерседес».

– Я думаю, мы сможем найти что-нибудь другое.

Андреа оглянулась вокруг.

– А как называется эта?

Дэвид усмехнулся.

– Эта называется «бентли». Так вроде неприглядная, но узнать ее мощь и возможности можно только когда сядешь за руль.

– Странно, почему только так?

На этот раз усмехнулся Гарольд, но не стал комментировать реплику Андреа, а только спросил:

– Домой, сэр?

– Если Андреа не пожелает остановиться где-нибудь перекусить.

– Ой, нет, нет! В самолете нас так кормили, что, казалось, это никогда не кончится.

– Тогда домой.

Они ехали по автостраде М4, и Андреа через окно спокойно рассматривала окрестности. Увидев это, Дэвид начал осторожно и издалека готовить почву для разговора о времени ее возвращения домой.

– Я разговаривал сегодня утром с твоей мамой.

Андреа застыла.

– Почему?

– Она позвонила и сказала, что при отъезде ты была очень грустной.

– Я была сердита на нее.

Дэвид подождал немного, потом продолжил.

– Мне кажется, ты злишься не на того, на кого следовало бы.

Андреа повернулась и посмотрела на Дэвида. Она нахмурилась так сильно, что ее брови сошлись почти вместе.

– Ты думаешь, я должна сердиться на тебя? Как же я могу? Ты ведь даже не знал о моем существовании.

– Я часто вспоминал прошлое... И вот через столько лет мы с твоей мамой, наконец, встретились вновь.

– Ты не знаешь ее так хорошо, как думаешь.

На этот раз Дэвид отвернулся к окну и начал рассматривать окрестности.

– Что она говорила тебе обо мне, о годах, когда мы были вместе?

– Совсем ничего.

Он глубоко вздохнул. Рассказать все или только те Вещи, которые ей необходимо знать, чтобы со временем успокоиться и вернуться домой?

– Кэрли и я знаем друг друга с раннего детства. Она и Итен были моими лучшими друзьями все время, пока мы росли и мужали. Но Кэрли понимала меня больше, чем кто-либо другой понимал или хотел понять. Если бы у меня не возникли серьезные проблемы, когда я жил в Нью-Йорке, она никогда не позволила бы себе...

Дэвид запнулся, не зная как продолжить.

– Скажем прямо, она никогда не вышла бы замуж за Итена, – закончил он.

– Следует ли понимать, что она не любила папу, когда вышла за него?

Дэвид зашел слишком далеко, чтобы остановиться и сменить тему беседы.

– Кэрли любила его, но как друга. Она могла сделать для него все, как и он для нее.

Андреа бросила беспокойный взгляд на Гарольда.

– Ты хочешь сказать, что моя мама вышла замуж, потому что почувствовала себя беременной? – спросила она почти спокойно.

– Нет, Андреа, никто сам по себе беременной не становится, – сказал Дэвид с долей нетерпения. – Для этого нужны двое.

– Она должна была быть более осторожной.

У него на кончике языка уже вертелась фраза: «Произошел несчастный случай», но Дэвид решил, что это прозвучит несправедливо. Ни одна женщина не скажет про себя: «Я забеременела в результате несчастного случая». Дело обстояло хуже, это был результат насилия.

– Если Кэрли была бы более осторожной, то ты сейчас не сидела бы здесь рядом со мной. Откровенно говоря, несмотря на то, что я до недавних пор ничего не знал о твоем существовании, и на то, что Кэрли испытала огромные сердечные переживания, – наверное такие же, какие сейчас происходят в твоей душе, – я не могу сказать, что сожалею о том, как все теперь обернулось для нас.

Одна ложь всегда потянет за собой другую.

– Мама должна была тотчас же сказать тебе, что беременна. Ты имел на это полное право.

Дэвид потерял счет тому, сколько раз ему приходила та же мысль за последние два месяца, только в несколько иной формулировке. Он торопливо искал способ, который бы помог Андреа полностью осознать все случившееся.

– Как бы ты поступила, если бы кто-то сказал тебе, что твой брат, например, Эрик, вот-вот сломает ногу, да так, что больше никогда не сможет играть в баскетбол. А ты можешь помешать этому, если захочешь, чтобы перелом ноги случился у тебя вместо него?

– Это несправедливый вопрос.

– Почему?

– Эрик любит баскетбол больше всего на свете.

– Правильно, – сказал Дэвид, довольный, что она так быстро поняла его мысль. – Твоя мама знала, как я мечтал стать хорошим писателем.

– Ты не можешь сравнивать эти два случая. Многие писатели женаты или замужем и у них есть дети.

Он не убедил ее.

– Многие, хоть один раз в жизни, делают неправильный выбор для высоких целей. То, что сделала твоя мама, было плодом долгих, нелегких раздумий, Андреа. Ее решение уйти от меня далось ей очень нелегко.

Дэвид не мог убедить девочку, не сказав ей правды, что только усугубило бы ее страдания.

– Кэрли меня очень любила, как и я ее, а может даже и сильнее. Среди моих знакомых нет никого, кто поступил бы когда-либо столь же самоотверженно. Кэрли пожертвовала почти всем ради меня.

– Ты делаешь из нее своего рода святую.

– А ты так не считаешь? – спросил Дэвид, разочарованно поняв, что не смог убедить ее.

– Мама не должна была выходить замуж за моего папу. Она могла поступить как-нибудь по-другому.

– Как, например? – спросил Дэвид, начиная терять терпение.

– Она могла отдать меня в приют.

– Ты считаешь, твоя жизнь была бы лучше, если бы она так поступила?

Губы Андреа задрожали, но она ответила.

– Не знаю.

– Ты никогда не слышала такую старую пословицу: не суди никого пока не пожил в его шкуре.

Андреа покачала головой и поглубже вжалась в угол сиденья.

– Кроме самой Кэрли, мы являемся наиболее сильно затронутыми ее решением выйти замуж за Итена людьми. Мы можем говорить, что были и другие пути решения. Мы можем встать на место Кэрли и посмотреть, что она тогда чувствовала. Но мы не должны снова и снова осуждать ее, тем более, что с тех пор прошло уже шестнадцать лет.

Он нагнулся и погладил руку девочки.

– Подумай об этом, Андреа. Она была тогда только на пять лет старше тебя. Твоя мама оказалась в очень трудном положении и не было готовых советов. Трудно было кого-то не обидеть. Она поступила так, как поступала всю жизнь – в первую очередь позаботилась о людях, которых любила, способом, известным ей.

Сказав все это, Дэвид задумался – чью боль он старался уменьшить, свою или Андреа? Они помолчали. При въезде в центр города единственным звуком, раздававшимся внутри машины, был тихий скрип от движения стеклоочистителя, убирающего медленно падающий снег с лобового стекла.

– Мой отец не хочет, чтобы я возвращалась домой, – сказала Андреа, нарушая молчание.

Дэвид наклонил голову и посмотрел в потолок.

– Почему ты так решила? – спросил он спокойно, стараясь не показывать волнения от сильно поразившей его фразы.

– Он сам так сказал мне.

Андреа произнесла эту фразу так тихо и слова были так ужасны, что Дэвид попытался убедить себя, что он ослышался, и девочка сказала что-то другое.

– Что ты сказала?

– Сегодня утром он пришел в мою комнату, чтобы разбудить меня. Он сказал, что ему очень жаль, что все так обернулось.

Андреа остановилась и глубоко вздохнула, подбадривая себя для продолжения разговора.

– Потом он сказал, что много думал о моем отъезде в Лондон и жизни там с вами и решил – от этого будет хорошо всем. Я буду счастливее здесь, а они вчетвером заживут настоящей дружной, семейной жизнью.

Злость охватила Дэвида, лишив его сдержанности и осторожности. Он сидел совсем спокойно, понимая, что если повернется или скажет что-нибудь до того, как возьмет себя в руки, то может перепугать Андреа своим гневом.

После непродолжительного молчания Дэвид спросил:

– А твоя мама знает об этом?

– Думаю, что нет.

Подумав, Андреа добавила:

– Нет, конечно нет, иначе она обязательно что-нибудь сделала бы.

– Я даже не знаю, что сказать тебе.

– Лучше ничего. Я просто очень боялась, когда приеду сюда, увидеть, что и вы тоже не хотите, чтобы я жила вместе с вами.

Итен поставил Дэвида в крайне сложное положение. Какого дьявола он поступил так, в то время когда Кэрли заверяла Андреа, что та вернется домой как можно скорее и всячески рассеивала опасения девочки, что Итен хочет побыстрее отделаться от нее?

Дэвид нагнулся и поцеловал Андреа в голову.

– А я боялся, что ты вообще не приедешь сюда.

Она снизу вверх посмотрела на него.

– Правда?

Теперь в основе их отношений лежала только ложь. Пришло время для определенной честности.

– Я не обманывал себя тем, что ты горишь желанием приехать сюда для того, чтобы лучше узнать меня. Ты лишь искала возможность обидеть маму, и это ужасно. Я искренне верил, что за то время, которое требовалось для оформления необходимых для твоего приезда в Лондон документов, вы как-то уладите между собой этот вопрос.

– Ты, наверное, думаешь, что я гадкая...

– Я думаю только то, что ты дочь своей матери, и я ни разу еще не видел такой упрямой девушки.

– И все-таки ты позволил мне приехать, – сказала Андреа больше для себя, чем для него.

– Как же по-другому я мог бы раскусить тебя?

Она задумалась над этим.

– Стало быть, я могу немного побыть у вас?

– Ты можешь жить у нас сколько захочешь, – сказал Дэвид, чувствуя вину перед Кэрли за данное ей обещание, но помня также и бессердечность Итена.

Андреа успокоилась и снова о чем-то задумалась. Через несколько кварталов она повернулась к Дэвиду.

– Может быть, спустя некоторое время мой папа все же соскучится по мне и захочет, чтобы я вернулась домой, – сказала она.

Дэвид никогда так не презирал Итена, как в этот момент.

ГЛАВА 14

Открыв дверь, Андреа вышла из комнаты, которую вчера Дэвид предоставил в полное ее распоряжение, и очутилась в коридоре, ведущем в гостиную.

Оказавшись в незнакомой постели, она не могла заснуть и долгое время пребывала то ли в полусне, то ли в полудреме. В конце концов в три часа утра она проснулась окончательно и больше не засыпала. Не боялась ли Андреа встретиться с Викторией, когда, после бессонной ночи, с интересом бродила по комнатам дома?

Она никогда не видела дома, похожего на этот, даже в иллюстрированных журналах. Те несколько комнат, через которые она прошла с Дэвидом после прибытия сюда, были обставлены старой и дорогой мебелью, на окнах висели тяжелые гардины, на полу лежали роскошные восточные ковры. Ее прогулка по комнатам дома была похожа, – не совсем конечно, но почти, – на посещение дорогого антикварного магазина. Показывая Андреа ее комнату, Дэвид пообещал утром ознакомить ее с остальными помещениями. Она, скрестив пальцы, думала, что увиденные ею комнаты служат лишь для приема гостей, а в остальном дом должен выглядеть более современно, на уровне нашего века.

Андреа отметила рождественские украшения в комнатах, которые не шли ни в какое сравнение с праздничным убранством их дома. Первой привлекла ее внимание елка. Она была очень высокой и пушистой и стояла не в комнате, а в лесу, и была видна сквозь огромное окно. Лесная красавица была богато украшена, особенно выделялись позолоченные банты. Елка выглядела торжественно и солидно, как на витринах больших богатых магазинов.

Все подарки были упакованы одинаково – позолоченная бумага и зеленая бархатная лента, завязанная большим бантом – кроме нескольких, которые лежали отдельно за креслом. Андреа сразу догадалась, что они от мамы. Дэвид ничем специально не стал обращать внимание девочки на них, но очень хотел, чтобы Андреа заметила.

Как только они вошли в комнату, где Андреа предстояло жить, и поставили чемоданы, Дэвид сразу же попросил девочку позвонить домой, чтобы оповестить всех близких о благополучном прибытии на место. Андреа пыталась отказаться и уговорить Дэвида отложить это на утро, но он не согласился. Дэвид сказал, что если не позвонить, то ее мама не будет спать всю ночь, мучась в догадках, не случилось ли чего-нибудь с ее дочерью в дороге.

После второго гудка в трубке послышался голос Шона, Андреа ответила.

– Здравствуй, ну, наконец-то! – с упреком сказал Шон.

– Дорога от аэропорта до дома Дэвида очень длинная и заняла много времени, – ответила ему сестра, надеясь, что это успокоит его.

– Ладно. Как там у тебя?

– Я еще не успела ничего увидеть. Когда самолет приземлился, было очень темно.

– А что она из себя представляет?

Андреа понизила голос:

– Я ее еще тоже не видела.

– Мы сегодня ходили в кино.

– Что вы смотрели?

– «Твердолобый». Я считаю картину глупой, а папе и Эрику она понравилась.

Его усилия придать голосу спокойный тон, как будто Андреа заночевала у друзей, а не находилась сейчас за тысячи миль от него, подсказали ей, что он больше не сердится на нее и, наверное, даже волнуется. По меньшей мере, он не так зол, как был в то утро.

– А как считает мама?

– Она не ходила с нами.

Шон помолчал.

– Подожди, я ее позову. Она только что вышла, чтобы принести дрова для камина.

– Не беспокойся, – быстро сказала Андреа и добавила: – Только скажи ей, что у меня все в порядке, и я позвоню через пару дней.

– Андреа, она убьет меня, если я сейчас не позову ее. Она превратила всех нас в сумасшедших в ожидании твоего звонка.

– Я должна идти, меня ждет Дэвид.

Андреа быстро попрощалась и повесила трубку, прежде чем Шон успел что-либо сказать.

Девушка почувствовала себя виноватой. Но чувство вины было главным образом из-за того, что Дэвид, наверняка, спросит о разговоре с Кэрли и ужаснется тому, что Андреа с ней даже не разговаривала.

Сделав несколько шагов по коридору, она остановилась и огляделась. Все было непривычно. На картине, висевшей напротив нее, были изображены собака и девочка в длинном платье. Андреа была уверена, что это не та картина, которую она видела здесь вчера вечером. Она еще раз оглянулась. На противоположной стене висела еще одна картина с собакой, приземистой и некрасивой, с мячом в зубах. Андреа внимательно осмотрела обе стены. Почти все пространство стен занимали картины с различного вида собаками, которых только можно представить.

Когда она рассматривала одну из самых уродливых собак, послышался звук приближающихся шагов. Андреа, будто застигнутая врасплох за непозволительным поступком, уставилась немигающим взором в орнамент на потолке и крепко сжала кулаки в карманах джинсов.

Из-за поворота коридора не спеша вышла женщина – высокая и стройная, с темными волосами до плеч. Она была одета в темно-серый костюм и белую блузку, а на ногах – черные туфли на высоких каблуках. В глазах Андреа такой внешностью могла обладать только очень богатая персона, скорее всего имеющая отношение к королевской семье.

Женщина подошла поближе и бросила на Андреа неодобрительный взгляд, который быстро сменился на натянутую улыбку.

– Я тебя напугала?

– Я рассматривала картины.

– Та, что напротив тебя – Бенсон.

Андреа нахмурила брови.

– А я думала, что это бульдог.

– Нет. Бенсон – фамилия художника, – пояснила Виктория снисходительно.

– О-ох, – это все, что девочка смогла произнести в ответ.

Она не помнила, чтобы когда-нибудь оказывалась в столь глупом положении.

– Моя мама тоже раньше рисовала, но она рисовала акварелью.

Возникла пауза, затем снова мимолетная улыбка. На этот раз улыбка скрытая.

– Это объясняет интерес Дэвида к акварели.

Виктория с протянутой рукой подошла к Андреа:

– Думаю, ты уже поняла, кем я прихожусь тебе. Виктория Монтгомери – супруга твоего отца.

Андреа пожала руку Виктории.

– Андреа Хэргроув, – сказала она.

– Хорошо, что ты уже встала. Я хотела бы вместе с тобой осмотреть твой гардероб перед тем, как поехать в Хэзорн на рождественские праздники. Тебе придется со мной и твоим отцом быть на трех приемах, которые состоятся здесь, в Лондоне, на днях. Я говорила с Дэвидом сегодня утром об этих приемах, и он сказал, что забыл предупредить тебя о них. Боюсь, ты не привезла необходимых для приемов туалетов...

Виктория, обойдя Андреа, прошла в комнату девочки. Андреа последовала за ней, благодаря Бога за то, что встав рано утром, догадалась застелить свою постель. Она еще не успела ничего сказать, как Виктория уже открывала гардероб. Он был пуст.

– Я еще не разобрала чемоданы, – сказала Андреа. – Я собиралась сделать это после завтрака.

Последовал полный нетерпения взгляд Виктории.

– Тогда не покажешь ли мне, что ты привезла с собой из одежды? Я посмотрю, может быть, придется купить еще что-нибудь к тому, что у тебя есть.

Андреа открыла чемоданы и взяла несколько вещей: ее лучшие шерстяные брюки изумрудно-зеленого цвета и кашемировый свитер, который подарила ей бабушка Барбара ко дню рождения.

Виктория вздохнула.

– Все это очень мило, – сказала она отстраненно, – но нет ли у тебя чего-нибудь более подходящего для торжественных визитов?

– Мы в Бекстере не очень следим за внешним видом.

Андреа показалось, что сейчас она не выдержит и закричит. Она выглядела как девочка из глухой лесной деревушки. С другой стороны, от досады она готова была пуститься во все тяжкие.

– Ладно. Я все поняла. Я знаю, что нам нужно сделать, – резко сказала Виктория.

Андреа не удивилась и не обиделась на это своеобразное заявление – она ожидала его.

– Я подготовлю сегодня программу по пополнению твоего гардероба, и как только вы с Дэвидом побываете в школе, которую он тебе подыскал, мы займемся ее выполнением. У нас очень мало времени, но такие проблемы надо решать неспеша.

Виктория развернулась и пошла к двери.

– Я составлю список необходимых тебе вещей и магазинов, в которых можно их приобрести, и передам его Гарольду до того, как уеду в город, скорее всего еще до обеда.

Потом, как бы только что припомнив, она добавила:

– Думаю, тебе не стоит переодевать школьную форму, когда ты поедешь за покупками. Она тебе так идет.

Андреа тут же спросила:

– А вы со мной не поедете?

– Зачем?

– Чтобы быть на сто процентов уверенной, что будут куплены действительно нужные вещи, – сказала Андреа, терзаясь между боязнью пойти за покупками одной и нежеланием оставаться целый день в обществе Виктории.

– Обслуживающий персонал в магазинах хорошо позаботится о тебе.

Не зная, что еще сказать или сделать, Андреа последовала вниз по лестнице за Викторией.

Дэвид уже ждал в столовой. Увидев их, он встал.

– Как вы спали? – спросил он, обойдя вокруг стола и поцеловав каждую из них в щеку.

Неожиданно появилась женщина в черно-белой униформе с подносом в руках. Она поставила перед Дэвидом и Андреа по тарелке омлета с сосисками, а перед Викторией – половинку грейпфрута.

– Чай? – спросил Дэвид.

Андреа отрицательно покачала головой. Она не любила ни чай, ни омлет.

– А можно кофе?

Дэвид отодвинул стул и начал вставать.

– Я забыл узнать у тебя, что ты любишь есть на завтрак. Когда госпожа Рэнкин спросила меня об этом, я попросил ее приготовить еще одну порцию того, что она обычно готовит для меня.

Дэвид пошел в сторону кухни. Виктория поставила чашку на блюдце с громким стуком.

– Дэвид, пожалуйста, не беспокойся. Я уверена, Андреа один раз может обойтись и без кофе.

– Это займет всего пару секунд, – сказал Дэвид и исчез на кухне.

Виктория повернулась к Андреа.

– Твой папа, кажется, намерен баловать тебя, – сказала она со вздохом.

Андреа сглотнула. Что она могла ответить?

– Извините, я не хотела прерывать завтрак.

– Конечно, нет. Но я имела в виду совсем другое.

Виктория обворожительно улыбнулась.

– Я боюсь, что ближайшие недели будут очень сложными для Дэвида. По крайней мере, до тех пор, пока он не убедится, что ты не вскочишь в первый же самолет в сторону твоего дома и не покинешь его.

Она несколько секунд смотрела на грейпфрут, затем продолжила.

– Уверена, для тебя не будет большим секретом, если я скажу, что была против твоего приезда к нам, против того, чтобы ты стала членом нашей семьи. Но увидев, как обрадовался Дэвид твоему возможному приезду, я была вынуждена изменить свою позицию.

Андреа, вот уже не в первый раз, просто не знала, что ответить.

– При минимальных усилиях с твоей и моей стороны, – продолжала Виктория, – мы можем прекрасно жить вместе, не вмешиваясь в дела друг друга.

Если Андреа и надеялась на что-то большее, то Виктория была решительно против каких-либо других форм их сосуществования. Было ясно, Виктория считала, что она и так зашла слишком далеко, согласившись с приездом в Лондон дочери мужа.

– Я постараюсь, – ответила Андреа.

– Мне приятно это слышать, – сказала Виктория, подтверждая свои слова легким кивком.

Дэвид вернулся в столовую.

– Кофе будет через минуту, – сообщил он, улыбнувшись.

Андреа улыбнулась ему в ответ, взяла вилку и откусила кусочек сосиски.

Она была ужасно невкусная.

ГЛАВА 15

Кэрли собрала обрывки оберточной бумаги и куски лент, оставшиеся с утра после того, как все вскрывали рождественские подарки, и запихнула их в мусорный мешок. Руки у нее дрожали от усталости, разочарований, обид и огорчений. Только после нескольких безуспешных попыток ей удалось завязать мешок с мусором.

Итен с Шоном и Эриком полтора часа назад ушли осваивать новые лыжи. Эрик было попытался уговорить ее пойти с ними, но она отказалась, сославшись на то, что если индейку не приготовить сейчас, то им нечего будет есть до самой полуночи. Особо не настаивая, Эрик быстро поцеловал ее и перед тем, как выйти из дома, тихо сказал:

– Без Андреа у нас все как-то не так...

Уже много дней Кэрли едва сдерживала слезы. Она никак не могла примириться с мыслью, что ее дочь в рождественские праздники находится где-то далеко. Когда утром она встала с постели, горе снова захлестнуло ее душной волной. Кэрли пошла в ванную и там дала волю своим слезам. Остаток утра она провела борясь с острой головной болью.

С того самого дня, когда они проводили Андреа в аэропорт, Барбара следовала за Кэрли неотступной тенью. Она появлялась с небольшими сюрпризами в любое время дня, приглашала пойти вместе за покупками по магазинам, утром первым делом звонила дочери, а после обеда посылала Вэлли на патрульной машине посмотреть на Кэрли. Барбара и Вэлли были единственными с кем Кэрли могла поговорить откровенно об Андреа.

Дома, – неважно кто говорил это: Кэрли или мальчики, – упоминание имени Андреа вызывало один и тот же эффект: Итен вставал и немедленно покидал комнату, сопровождаемый горьким взглядом растерянной жены. Не потребовалось много времени, чтобы Шон и Эрик поняли, что нельзя говорить о сестре в присутствии отца. Раньше братья вели себя непринужденно и обращались к матери с разными вопросами. С отъездом сестры и разрывом их взаимоотношений ребятам словно стало чего-то не хватать. Нужно было как-то восполнить потерянное, но Кэрли не знала как, наблюдая происходящее как бы со стороны. По своей натуре братья были добрыми и отзывчивыми, теперь же стала проявляться их озлобленность в преодолении грусти от расставания с сестрой.