Текст книги "Все могло быть иначе "

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Я подумал, что ты могла бы позвонить попозже, когда папа вернется домой. Заодно сможешь узнать, как чувствует себя Шон.

Секунду помолчав и сделав вид, что эта идея пришла ему в голову только что, он добавил:

– А почему бы тебе не послать телефонограмму маме, тогда тебе не надо будет ждать, и ты сможешь пораньше пойти спать.

Андреа снисходительно улыбнулась.

– Сегодня уже пятница, и я завтра не иду в школу.

Дэвид судорожно подыскивал другую достаточно вескую причину, чтобы удержать Андреа от звонка Итену, и не быть ни в чем заподозренным.

– Впрочем... Это хорошая мысль, – неожиданно для Дэвида, поддержала его Андреа. – Джеффри пригласил меня сегодня вечером в кафе «Хард-рок». Если я пошлю телефонограмму, мне не нужно будет все время смотреть на часы и думать о том, во сколько я должна вернуться домой.

– Ты хочешь, чтобы это сделал я? – спросил Дэвид.

Андреа рассмеялась.

– Да, если не трудно. Во сколько мама сможет ее получить? – решила уточнить она.

– Думаю до полуночи, не позже.

Уже выйдя в коридор, Андреа сказала:

– Хорошо. Спасибо.

После ухода девочки, Дэвид заставил себя отвлечься от мыслей об Андреа и обратиться к компьютеру.

Через час он понял, что с работой на сегодня покончено. Все получалось так же плохо, как и до прихода Андреа. Он выключил компьютер, решив про себя, что завтра встанет пораньше и будет работать до поздней ночи. То же самое он говорил себе и вчера, и позавчера. Но время уходило, а проблемы оставались, и вряд ли он уже успеет наверстать упущенное.

Дэвид уже собрался выйти из кабинета, но в дверях остановился и перед тем, как погасить свет, окинул его быстрым взглядом.

Вот старинный английский стол в готическом стиле. Он наткнулся на него в антикварном магазине в Кенсингтоне через месяц после приезда в Англию. Стол занимал почти половину комнаты в снимаемой им квартире и на его покупку ушли почти все сбережения. Зато Дэвид почувствовал себя настоящим писателем. Работая за таким столом, он был уверен, что добьется успеха. Тогда он еще пользовался пишущей машинкой, а сейчас на столе стоял компьютер.

Дэвид перевел взгляд на книжные полки. Изготовленные из дуба, они насчитывали не одну сотню лет и полностью занимали три стены. В них так же стояли модели кораблей, которые Дэвид коллекционировал последние десять лет. Он покупал их по одному, каждый раз в ознаменование выхода из печати своей новой книги. Первая модель была сделана пленным времен наполеоновских войн из суповых костей. Потом он стал приобретать модели типа адмиральских судов семнадцатого века. Все вместе они стоили больше, чем его отец заработал, наверное, за всю жизнь.

Книги, заполнявшие полки, были самыми разнообразными, начиная с Чарльза Диккенса и заканчивая его собственными произведениями. Один экземпляр каждой его книги был в темно-красном переплете, с позолоченным корешком и напечатанный на специальной бумаге. Виктория преподнесла эти книги как непомерно дорогой подарок на прошлое Рождество. К книгам была приложена записка, в которой говорилось, что она рассчитывает на его благосклонное внимание. Дэвид не был ни удивлен, ни разочарован. Виктория есть Виктория. Ожидать от нее чего-либо другого было бы большой глупостью.

Временами Дэвид задумывался о возможности сделать их взаимоотношения более теплыми и душевными. Но эти мысли быстро исчезали. Виктория не хотела или не ждала от него многого. Просто замужество для нее было весьма серьезным мероприятием, за которым следили все члены ее общества.

Самое досадное не то, что он женился без любви, а то, что это его мало беспокоило.

ГЛАВА 20

Чем ближе они подъезжали к дому, тем сильнее билось сердце Андреа. Она была рада, когда Дэвид сказал, что наймет машину вместо того, чтобы кто-то приезжал встречать их. Так ей будет легче привыкнуть к мысли, что она снова дома, и никто не увидит, что происходит с ней сейчас.

Андреа с жадностью смотрела на знакомую сельскую местность, на то, как природа пробивает оборону зимы и тянется к весне.

Она странно воспринимала свое отсутствие здесь целую зиму. До этого Андреа никогда не покидала эти места больше, чем на неделю. Она старалась подметить какие-то перемены, хотя понимала, что сделать это невозможно, ведь прошло всего лишь четыре месяца, а не четыре года. Ей было жаль, что она не видела, как выпал снег и как он таял. Ей было жаль, что она не сбивала сосулек с крыши веранды, что не смотрела вместе с мамой на стаи улетающих на зимовку диких гусей. Теперь она уже в пяти минутах езды от дома. Андреа тревожило, что она увидит, когда войдет туда. Может быть перемены, которые она искала по дороге сюда, обнаружатся внутри дома.

Андреа поняла, что все эти переживания отражаются на ее лице, когда краешком глаза заметила, что Дэвид с сочувствием смотрит на нее.

– Нервничаешь? – спросил он.

– Нет.

Встретив взгляд Дэвида, Андреа робко согласилась:

– Да.

– Я понимаю тебя. Со мной происходило бы то же самое.

– Так было, когда ты вернулся сюда?

– Ты имеешь в виду прошлую осень?

– Да.

Дэвид глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Тогда голова моя была занята другим.

– Твоим отцом?

– Да. А еще я очень хотел снова увидеть твою маму.

Андреа закинула волосы за спину и поправила челку.

– Я сейчас подумала, что твой отец мог бы быть моим дедушкой.

Дэвид улыбнулся.

– Ты права.

– В некотором роде он стал причиной того, что мы оказались вместе.

– Он не стал бы возражать, – сказал Дэвид, думая о том, как его отец не раз говорил, что ему очень хочется иметь внуков.

Андреа устроилась поудобнее на сиденье и закинула ногу на ногу.

– Расскажи мне о нем.

Голос Дэвида стал мягким и задумчивым.

– Он был уравновешенным мужчиной, много читал и страстно любил рыбачить. Когда я учился в высшей школе, и отец, наконец, понял, что мое стремление стать писателем не просто детские мечты, он посоветовал мне не слушать никого, кто говорит, что надо на всякий случай иметь вторую профессию. Отец пояснил, если у меня будут другие возможности для разрешения различных затруднений, я никогда не смогу преодолеть тех сложностей, которые возникают у любого начинающего писателя.

– Он был прав?

Дэвид усмехнулся.

– Это один из тех случаев, когда нельзя быть полностью уверенным. Я встречал людей, которые писали в течение первой половины жизни, не были признаны, но все же продолжали писать с удивительным вдохновением. Я, правда, не принадлежу к этому сорту людей. Мне нужна отдача. Лучше действовать по принципу «даю – беру». Это происходит, когда публикуют твои книги. Это называется успех.

Дэвид улыбнулся.

– Появляющиеся при этом деньги тоже не маловажный фактор.

С Андреа никогда никто не разговаривал так, как Дэвид. Он всегда говорил, как добрый, мудрый друг, никогда не осуждал ее поступки и не читал нотаций, не критиковал, если она делала что-то не так.

– А какая была бабушка?

– Воспоминания о ней не так ясны и отчетливы.

Дэвид остановился на секунду.

– Нет, пожалуй, это не так. Я помню ее так же прекрасно, как и отца. Но все воспоминания о ней затуманены последними годами ее жизни, четыре года она медленно и тяжело умирала.

Дэвид заколебался, борясь с тягостными мыслями о прошлом.

– Временами я вспоминаю ее смеющуюся, скачущую на лошади вместе со мной и отцом. Но это как отдельный, ни с чем не связанный эпизод. Такие воспоминания можно сравнить с радужными бликами, возникающими перед глазами, если их закрыть в яркий солнечный день. Кажется, к ним можно прикоснуться, но открываешь глаза, и они исчезают.

Андреа откинулась на спинку сиденья.

– Мне нравится слушать тебя.

Дэвид грустно улыбнулся.

– Тебе нравится, что я отвлекаю от мыслей о том, что ждет тебя в конце поездки.

Он повернул налево. Им оставалось ехать меньше четверти мили.

– Нет, любезный господин, – сказала Андреа, взмахнув рукой. – Ты обижаешь самого себя.

Дэвид засмеялся.

– Пребывание в Англии немного изменило тебя.

Эти слова застали девочку врасплох. Она на несколько секунд задумалась, прежде чем ответить.

– Гораздо больше, чем ты думаешь.

– Я рад. Знакомя тебя с Лондоном, я сам увидел его будто в первый раз. Ты помогла мне глубже проникнуть в жизнь этого города.

– Как ты думаешь, вы можете когда-нибудь переехать в Штаты? – Андреа делала вид, будто спросила чисто случайно, но по ответу Дэвида поняла, что обман не удался.

– Разве можно представить, чтобы Виктория жила где-либо кроме Англии?

– Ты мог бы купить себе такой же дом, как в Хэзорне. Добираться до него на самолете было бы не намного дольше, чем ехать до Хэзорна на машине.

Дэвид не ответил ей. Он снизил скорость, и через несколько минут они уже въезжали на подъездную дорожку.

– Все. Приехали.

У Андреа сильно забилось сердце, когда она увидела родной дом. И это была не мечта, это была реальность. Она действительно дома.

– Он такой же, как и прежде, – волнуясь, сказала девочка.

– А ты что ожидала? – спросил Дэвид спокойно.

Андреа сидела неподвижно, не открывая дверь и не делая никаких движений.

– Не знаю... Может быть потому, что я изменилась так сильно, мне кажется, что и все вокруг должно было измениться.

– Думаю, как только ты немного поживешь здесь, тебе будет нравиться постоянство здешней обстановки.

Дэвид открыл дверцу машины.

– Идем. Не можем же мы все время сидеть в машине.

Андреа продолжала сидеть неподвижно.

– Я боюсь, – наконец сказала она.

– Чего?

– Я не знаю.

Дэвид нагнулся и заглянул ей в глаза.

– Итена нет дома.

Андреа удивленно посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь?

– Я звонил Кэрли перед отъездом из аэропорта, когда ты ходила покупать подарок Эрику. Она сказала, что Итен уехал в Колумбус по служебным делам.

Андреа облегченно вздохнула и благодарно посмотрела на Дэвида.

– Ты всегда делаешь мне что-то приятное, как, например, сейчас.

– Не понял...

– Облегчаешь мне жизнь. Я знаю, как долго ты искал школу в Лондоне, которая понравилась бы мне, и помню, что ты не поехал ради меня в Хэзорн писать свою книгу.

Дэвид хотел было сказать, что ему хорошо было с ней в Лондоне, но потом передумал, сообразив, что девочка ни за что не поверит.

– Я просто хотел, чтобы твоя мама знала, когда мы приедем и не ждала нас понапрасну раньше времени.

Через несколько секунд Андреа, наконец, решилась выйти из машины. Она подошла к Дэвиду и спросила:

– Как я выгляжу?

– Как миллион долларов.

– Только долларов? – спросила девочка, притворяясь обиженной. – Почему не фунтов стерлингов?

Дэвид засмеялся и потрепал ее по голове.

– Ах ты, маленькая плутовка.

Она взяла его под руку, и они пошли к дому.

– Надо будет сразу же показать Шону модель корабля, которую я купила для него.

Дэвид чуть отошел от нее.

– Как хочешь, – ответил он. – Первые десять минут я буду занят багажом.

– Но мне хотелось, чтобы ты...

Она замолчала, услышав звук открывающейся двери, и они увидели, как Кэрли спускается по ступенькам веранды им навстречу.

Кэрли была в зеленой кофте и джинсах, волосы заплетены в косу, переброшенную через плечо. Острая боль пронзила сердце Дэвида, перехватив дыхание. Он позволил себе представить, как крепко обнял бы ее, будь они сейчас одни... И целуя долго и радостно, он сказал бы, как скучал по ней, и как ему одиноко без нее. Сердце его бешено колотилось, но усилием воли ему удалось сдержать себя и спрятать эти фантазии в дальний угол души, до лучших времен.

– Здравствуй, мама, – сказала Андреа с непередаваемым чувством.

– Здравствуй, – ответила Кэрли, стоя на дорожке с разведенными для объятий руками.

Андреа не заставила долго ждать себя, и в следующую секунду Кэрли судорожно обнимала дочь, откинув голову назад, чтобы лучше разглядеть лицо девочки.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала она.

Слезы радости уже давно текли по ее щекам, отражая последние яркие лучи вечернего солнца.

Дэвид боролся с приливом ревности, наблюдая, как страстно Андреа обнимает мать. Последняя надежда на возвращение девочки в Лондон исчезала безвозвратно.

– А где Шон? – спросила Андреа.

– Дома, ждет тебя.

Кэрли еще крепче прижала дочку к себе, всем видом показывая, что больше никуда и никогда не отпустит ее от себя.

– Боже, как я соскучилась по тебе!

– Мама, я тоже очень соскучилась, – сказала Андреа, чуть отходя в сторону, но не отпуская мать.

Глаза Кэрли лучились такой радостью, что могли соперничать с солнцем.

– Соскучилась не только я. Как только стало известно, что ты приезжаешь, телефон не умолкал с самого утра.

Андреа выглядела удивленной и очень обрадованной.

– И кто же звонил?

– Сюзанна, Дженис, Пэтти, Брайн – я могу долго перечислять.

Кэрли взяла Андреа за руку, и они пошли к дому.

– Брайн тоже звонил? – довольная переспросила девочка.

– Два раза, – ответила мать.

Дэвид проводил их взглядом до крыльца, потом пошел к машине, чтобы достать из багажника чемоданы Андреа. Он был раздражен. Кэрли наверное все утро репетировала, что сказать при встрече. Особенно хорошо придумано с телефонными звонками – угодить Андреа и показать, как она желанна здесь. Дэвид с силой захлопнул багажник, ища хотя бы физического выхода своему гневу. Пришла мысль, что он не в праве так думать. Он положил руки на бедра, запрокинул голову, глядя в безоблачное небо, и несколько раз глубоко вдохнул.

– Почему ты не заходишь?

Дэвид услышал голос Кэрли. Он резко повернулся и уронил пакет с подарками, которые Андреа купила для братьев.

– Решил, что вам надо какое-то время побыть одним.

– Шон в восторге. Они так вцепились друг в друга, что даже не заметили, как я ушла.

Кэрли обнимала себя, пытаясь защититься от прохладного ветра.

– Она выглядит просто замечательно, Дэвид.

Всего его вдруг охватила неудержимая злость.

– Кого же ты ожидала увидеть, растрепанное чучело с копной нечесанных волос?

– Почему ты злишься на меня?

Дэвид нагнулся и поднял пакет.

– Я не злюсь, – почти спокойно ответил он.

– Что-то не так?

– Ну, что ты хочешь, Кэрли? – снова начал распаляться Дэвид. – Как, дьявол возьми, я должен поступать? Ты послала Андреа ко мне погостить, а потом я должен был вернуть ее обратно домой, как будто она автомобиль, сданный в аренду. Теперь ты рассчитываешь, что я исчезну из вашей жизни и что подобное больше никогда не повторится?

– Дэвид, не случилось ничего непредвиденного, я никогда не обещала тебе...

– Правильно. Ты ничего не обещала, но и не предупредила меня о состоянии девочки перед ее отъездом в Англию.

– Мы же договорились, что она пробудет у тебя только две недели.

Кэрли взяла дорожную сумку девочки и перекинула лямку через плечо.

– Как долго ты пробудешь здесь?

– Посмотрю, как она устроится, и сразу же поеду в аэропорт.

– А я думала...

Дэвид усмехнулся и снова перебил Кэрли.

– Только не говори, что, не смотря на возможные неприятности, ты выделила мне в доме отдельную комнату.

– Я зарезервировала для тебя номер в гостинице.

– Какое внимание! Но для чего? Чтобы я был здесь под рукой и сказал Андреа, как хорошо она сделала, что вернулась домой, если вдруг она надумает возвратиться в Лондон.

Он подошел почти вплотную к ней.

– Хватит, Кэрли. Я не буду больше плясать под твою дудку. Если Андреа решит вернуться в Англию и жить со мной, то я ничего не буду иметь против и не буду даже пытаться разубедить ее.

Кэрли испуганно отступила на шаг.

– Ты не имеешь права на...

– Подумай, Кэрли. Что касается Андреа, я имею все права. В письмах есть все тому доказательства.

Кэрли пристально рассматривала лицо Дэвида, не зная в каком тоне лучше продолжать разговор.

– Но она не твоя дочь, – испуганно и совсем растерянно прошептала она, делая последнюю попытку убедить Дэвида.

– И ты собираешься сказать ей об этом? – спокойно парировал Дэвид.

– Ты же знаешь, что нет.

Тревога в ее глазах стремительно заменяла место растерянности.

– Откуда у тебя вдруг появилась такая отеческая забота о ребенке, которого ты узнал лишь шесть месяцев назад?

Дэвид пожал плечами. Кэрли медленно опустила сумку. Ее испуг прошел, появилось возмущение.

– Позволь мне сказать прямо, ты собираешься пользоваться правами отцовства, но ты мнимый отец, а я ее настоящая мать.

– Я скажу только одно, если Андреа захочет, мой дом всегда будет и ее домом.

– Что ты пытаешься доказать этим?

– Ничего особенного.

– Когда ты согласился помочь мне, ты признал, что она моя дочь. Но ничего же не изменилось, Дэвид.

– Черта с два. Благодаря тебе сотни людей на обеих континентах теперь знают, что я отец Андреа. Из-за твоих манипуляций я должен поступать сейчас, как истинный отец девочки или получу ярлык безнравственного человека.

– Вот как ты думаешь теперь, – зло сказала Кэрли отчеканивая каждое слово. – На самом деле тебя не интересует Андреа. Ты боишься, что о тебе подумают другие. Боишься, что вдобавок к другим своим трофеям ты получишь звание «отца на один год».

– Одумайся, что ты говоришь!

Дэвид замолчал, услышав звук открывающейся двери. Он взглянул туда и увидел стоящую в дверях Андреа. В одной руке девочка держала довольного Мьюффи, а другой махала ему и Кэрли.

– Почему вы не идете в дом? – крикнула она. – Шон ждет твой автограф, Дэвид, а я хочу показать маме, что мы купили ей в том магазинчике в Сохо.

– Мы закончим разговор позже, – совсем тихо сказала Кэрли.

– Что касается меня, – также тихо ответил ей Дэвид, – то я сказал все, что хотел. Если, конечно, ты не изменишь своего решения и не скажешь Андреа, что я не являюсь ее отцом.

Он вернулся к машине, взял чемодан, посмотрел в сторону крыльца, на Кэрли и, стараясь говорить спокойно и приветливо, спросил:

– Почему бы нам не последовать предложению нашей дочери и не пойти в дом?

– Ты проиграешь, Дэйв, – сказала Кэрли следуя за ним.

Дэвид прекрасно осознавал, что она права. Что значат четыре месяца, проведенные с ним, по сравнению с почти шестнадцатью годами, прожитыми вместе с родными? И откуда вообще появилось это неожиданное желание, чтобы Андреа жила у него? Дэвид задумался. Неужели это реакция на то, что он потеряет Андреа? До сих пор у него еще теплилась надежда, что девочка вернется в Лондон. Охваченный замешательством и сомнениями, он все же не удержался и решил поддразнить Кэрли.

– Давай поспорим.

– Дэвид, никогда не надо спорить, если ты потом не сможешь смириться с проигрышем, – резко сказала она.

У Дэвида проскользнула искорка надежды. В браваде Кэрли звучали и нотки беспокойства. Может быть от того, что она не знает, что уже выиграла? А может быть происходит что-то другое, о чем он не догадывается, и что может помочь ему?

– Есть одно обстоятельство, с которым я не смогу смириться – это потеря Андреа, – ответил он, зная, что для Кэрли эти слова прозвучат как угроза, но не смог сдержаться.

За последние двенадцать часов положение в корне изменилось. Дэвиду не оставалось ничего другого, как искать выход из сложившейся ситуации.

ГЛАВА 21

Кэрли вошла в комнату Андреа, стараясь не разбудить ее. У Андреа был трудный день, и Кэрли думала, что скорее всего она уже спит.

Возвращение дочери домой выглядело точно так, как представляла себе Кэрли. Все было прекрасно. Печальные мысли испарились, их заменило глубокое удовлетворение. Даже странное поведение Дэвида не помешало торжеству.

Андреа повернулась на другой бок, и потревоженный Мьюффи тихо зарычал в знак протеста.

– Мам?

– Спи, – спи, я зашла на секунду.

Андреа приподнялась и облокотилась на подушку.

– Что-нибудь случилось? – спросила Кэрли.

– Нет, просто я не могу заснуть из-за разницы во времени.

Эти слова прозвучали как-то странно – слишком по-взрослому. Кэрли подумала, что эта фраза в устах ее дочери выглядит неестественно. Сама она никогда не пересекала несколько часовых поясов за один перелет и, по-видимому, это никогда уже и не случится, поэтому ей было неприятно, что с дочерью происходит что-то такое, чего не было с ней.

– А как долго может это продолжаться?

– Когда я приехала в Англию, то начала спать нормально только через неделю.

Кэрли отодвинула собаку и присела на край кровати.

– Думаю, что есть и еще несколько причин, которые вызывают у тебя бессонницу.

Андреа приподнялась и села, откинувшись на спинку кровати.

– Теперь я понимаю Дэвида, – сказала она, поправляя подушку поудобнее.

Кэрли почувствовала беспричинный страх.

– О чем это ты?

– Почему ты настолько сильно любила его, что поступила так, как поступила.

– Но это было очень давно...

– А как он выглядел в моем возрасте?

Кэрли не хотела вспоминать и тем более рассказывать Андреа о том времени.

– Я считаю, что только Дэвид может рассказать тебе о самом себе.

Не желая настаивать, Андреа, чтобы продолжить разговор об отце, зашла с другой стороны.

– Я нравлюсь Дэвиду.

Кэрли накрыла руку дочери своей рукой.

– Это не удивительно. Ты умная и симпатичная девочка.

– Ты не поняла меня. Я имею в виду, что он на самом деле любит меня. Он никогда не говорил мне этого, но думаю, что он не хотел, чтобы я возвращалась сюда, даже на время. Поэтому он решил поехать в Нью-Йорк, вместо того, чтобы остаться в Бекстере. Он боится, что я не поеду вместе с ним обратно в Лондон.

Кэрли была благодарна дочери, что та первой начала разговор на эту тему. Она должна была найти какой-то выход из создавшейся ситуации, не настораживая Андреа.

– Это неудивительно, – повторила Кэрли.

Она понимала, что не может ограничиться этим. Она должна высказать ряд аргументов, после которых девочка забудет об Англии раз и навсегда.

– Думаю, одной из причин, по которой Дэвид не хочет оставлять тебя здесь, является то, что ему нравится окружение добрых и симпатичных людей, а ты для этого очень подходишь.

– Ты ошибаешься, он не любит быть среди людей. Он, за редким исключением, предпочитает одиночество.

Андреа сжала руку матери.

– Мне кажется, он очень одинок.

– Почему ты так думаешь? – сказала Кэрли, тщательно подбирая слова.

Она хотела поставить дочь в положение, в котором девочка должна будет или защищать, или оправдывать Дэвида.

– Он живет такой жизнью, о которой большинство людей могут только мечтать, – продолжила она.

– Это не означает, что он живет так, как ему хотелось бы, – грустно ответила Андреа.

– Но, если это действительно так, он мог бы внести какие-то изменения в свою жизнь, – сказала Кэрли, стараясь выглядеть спокойной и отстраненной.

– Он не может.

Для Андреа не существовало никаких фактов и аргументов. Дэвид представлялся ей, как некая одинокая, трагическая личность, которой требовалась спасительная помощь со стороны его долго пропадавшей дочери. Кэрли хотелось взять Андреа за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы выскочил этот дурацкий образ из ее головы.

– Я достаточно долго знала Дэвида, и все это время он всегда был в состоянии сам позаботиться о себе.

– Откуда ты можешь знать, как он жил, как чувствовал себя, если ты его бросила? Ты не видела его целых шестнадцать лет.

– Я не бросила его, я его отпустила. Это большая разница.

– Для тебя – может быть, для него – нет.

– Он что разговаривал с тобой на эту тему?

– Нет, но во время разговоров на другую тему всегда проскакивают какие-то кусочки и детали о прошлой жизни. Я просто собрала их в одно целое.

– Может быть, ты не правильно их собрала?

– Я не понимаю, почему ты все так усложняешь. Дэвид все еще любит тебя так же сильно, как тогда, а может быть и еще сильней.

Гнев обуял Кэрли. Дэвид не мог рассказывать Андреа о своих чувствах. Следовательно такие выводы – всего лишь результат впечатлительности девочки.

– Он не имел права говорить тебе такие вещи.

Андреа откинула голову.

– А я имею такое право?

Только сейчас Кэрли поняла, как ловко Андреа поворачивала разговор в нужное русло. Теперь пытаться отступить или отрицать очевидное было бы не просто бесполезно, но и губительно.

– Первая любовь не забывается никогда, не зависимо от того, как потом складываются отношения.

– Значит ли это, что ты тоже все еще любишь его?

– В каком-то сентиментальном смысле, да.

Андреа задумчиво посмотрела на мать.

– А как быть с папой?

Ответ Кэрли зависел от того, кого из мужчин девочка имеет в виду. Она не хотела к тем поблажкам, которые уже получил Дэвид, добавлять еще одну. Поняв мысли матери, Андреа добавила.

– Я не буду называть Дэвида папой. Мы говорили об этом, и он считает, что мне лучше называть отцом Итена ради тебя, Эрика и Шона.

– Это правильно. Итен должен занять то место, которое должен занимать, – прервала ее Кэрли, не желая больше выслушивать дифирамбы Дэвиду. – Вся моя жизнь, да и твоя тоже, переплетена с жизнью Итена, с ним связано мое настоящее и будущее.

– А как насчет любви? – подколола Андреа.

Кэрли вовсе не хотелось касаться романтических фантазий ребенка в отношении Дэвида. В ответ она могла либо солгать, либо, что еще больше удивило бы Андреа, рассказать правду.

Но она предпочла остановиться где-то посередине.

– Я никогда не испытывала к Итену тех же чувств, что и к Дэвиду. Но это не значит, что я не люблю его так же сильно. Любить можно по разному. Подумай, например, как ты любишь...

– Если ты хочешь предложить мне сравнить мои чувства к тебе, бабушке или к папе и Дэвиду, то лучше не стоит. Разве можно полюбить кого-то другого так же сильно, как человека, за которого ты собиралась выйти замуж?

– Что-то мне подсказывает, что мы кружимся вокруг какой-то вещи, которую ты пытаешься скрыть. Почему бы не рассказать мне, что у тебя на уме? Может быть, если мы будем откровенны, нам скорее удастся прийти к каким-то конкретным выводам.

Андреа долго ничего не отвечала. Наконец, набравшись смелости, она сказала:

– Я думаю вот о чем. Почему бы тебе и Дэвиду снова не быть вместе?

Сердце Кэрли чуть не выскочило из груди:

– Ох, моя милая, какая прекрасная мечта, и я могу понять почему она тебя так привлекает. Но этого никогда не случится.

– Почему же?

– Я довольна своей жизнью. Кроме того, если я даже и решила бы вернуться к Дэвиду, то не смогла бы обидеть стольких людей.

– Мам, Виктория не любит Дэвида и, думаю, никогда не полюбит.

– Я имею в виду Шона и Эрика.

– Почему только я одна должна выбирать?..

Кэрли, наконец, поняла к чему клонит Андреа.

– Дэвид не хочет, чтобы я оставалась здесь.

– Он тебе так сказал?

– Нет, но это написано у него на лице.

– И я хочу, чтобы ты не уезжала, но, если ты уедешь, мне придется смириться и привыкнуть к этому.

– Ты хочешь сказать, что так же может поступить и Дэвид? Через какое-то время он привыкнет к тому, что меня нет рядом?

– Я уверена.

– Но тебя он не забудет никогда.

– А вот в этом я не уверена. Но если даже и так, то его чувства ко мне совершенно другого рода. Я – женщина, на которой он хотел жениться, – Кэрли судорожно вдохнула воздух и закончила: – А ты его дочка.

Если бы она не лгала в самом начале, ничего подобного не произошло бы.

– Ты не хочешь больше говорить на эту тему, не так ли?

– Я думаю, мы можем более приятно и с большей пользой провести время.

– Каким образом?

– Обдумать, когда ты позвонишь своим друзьям и договоришься о встрече с ними.

Заметив, что это мало интересует девочку, Кэрли добавила.

– Кажется, ты уже не рада предстоящим встречам?

– Никто из нашей семьи, как мне показалось, особенно не переживал, когда я уезжала. Как же я могу ожидать чего-то большего от совершенно чужих людей? Все будут говорить только о том, что им удалось сделать и как много важного и интересного произошло в Бекстере за время моего отсутствия.

Она дала волю обиде.

– Я чувствую в себе какое-то отчуждение. Такое положение может измениться только тогда, когда я забуду, что видела и делала в Англии.

Понимая, что это и ее вина, Кэрли извинилась.

– Прости меня. Может быть это потому, что все мы немного завидуем тебе.

Андреа изобразила удивление.

– Неужели даже бабушка и дедушка? Я в это никогда не поверю.

– Ну, хорошо. Дай мне еще один шанс. Может быть все уладится.

Но девочка не хотела соглашаться так быстро.

– Я понимаю, что ты не можешь отвечать за других. Но скажи мне, почему ты сама даже не поинтересовалась с кем я встречалась в Англии, в каких местах побывала, что интересного увидела и узнала? В письмах я писала тебе, что Виктория была добра и приветлива ко мне, помню, еще писала, что мне очень нравится Джеффри Армстронг, а когда я попыталась за обедом рассказать всем о них, ты сразу же перевела разговор на тему подготовки бабушкиного «Мустанга» к летнему сезону.

Кэрли поднялась и отошла к окну. Она скрестила руки на груди и невидящими глазами смотрела на освещенную луной лужайку. Продолжая стоять спиной к дочери, она сказала:

– Я перебила тебя главным образом потому, что не могла слышать, как тебе понравилось там. В день отъезда я думала, что ты очень скоро соскучишься и не позже, чем через неделю вернешься домой. Но прошла неделя, месяц, еще, и я испугалась, что ты уже не вернешься никогда.

– Я не могла бросить школу, потом началась подготовка к экзаменам.

– Но ты бросила школу здесь.

– Это совсем другое дело.

Кэрли повернулась, чтобы посмотреть на Андреа, но глубокая тень не позволила ей разглядеть выражение ее лица.

– В чем же отличие?

– Ты уже спрашивала меня об этом, и знаешь в чем разница.

– А я спрашиваю еще раз.

– Школа, в которую я хожу в Лондоне не такая, как здесь. Обучение в ней стоит кучу денег, а ученики гораздо умнее, чем в нашей школе. В начале я вообще не думала, что смогу когда-либо догнать их, но Дэвид нанял репетитора, который во многом мне помог.

– Я не думаю, что только из-за школы тебе там так понравилось.

Произнося эти слова, Кэрли понимала, что совершает ошибку, но не могла остановиться.

– Конечно, в частных школах независимо от того, где они расположены, учебный процесс лучше, там есть больше возможностей для всестороннего развития детей. Если ты хочешь учиться в такой школе, то мы можем подыскать что-то похожее и здесь.

– Но тогда мне все равно придется жить не дома.

Кэрли с силой всунула руки в карманы.

– Почему ты не расскажешь мне ничего о Джеффри Армстронге?

– А что ты хотела бы знать?

– Ну, для начала, как он выглядит чисто внешне.

– Он на пару дюймов выше меня. Телосложением очень похож на Дэвида, – голос Андреа становился все оживленнее. – У него черные волосы и невероятно голубые глаза. Когда я встретила его в первый раз, у него был замечательный загар. Он рассказал мне, что только вернулся из горного лагеря, где катался на лыжах. Теперь он такой же бледный, как и все. Его папа – баррист, это вроде нашего адвоката. Он заседает в Палате Лордов, потому что у него дворянский титул – граф.

– Джеффри ходит в ту же школу, что и ты?

Андреа вздохнула.

– Я же писала тебе об этом в письме, которое послала сразу после Рождества.

– Извини, я забыла.

– Ничего. Ты возможно думаешь, что Джеффри просто некий парень, которого я встретила на вечеринке.

– Он является чем-то большим для тебя?