Текст книги "Все могло быть иначе "

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Слезы хлынули по ее щекам.

– Неужели вы не видите? Я кругом виновата. За все. За ваши жизни. Все, что вы нажили и чего добились своим тяжким трудом, пропадет и только из-за меня.

– Боже мой, – с трудом выговорила Барбара. – Что за чушь у тебя в голове!

Вэлли провел рукой по волосам, в жутком волнении покачиваясь с пяток на носки и обратно. Барбара встала и обняла дочку.

– Я все время себя ругаю, что так долго жила с Франком. Если бы я знала, какой он в действительности человек! Если бы я бросила его, когда ты была еще ребенком...

– Не надо, мама. Ты же не могла знать, что он натворит.

– Я сто раз проклинала себя, зачем я пошла тогда на собрание. Он пришел пьяный, но не совсем, и я решила пойти туда в надежде, что когда вернусь, он уже протрезвеет.

Кэрли задыхалась от собственной вины. Она не хотела, чтобы мать винила себя.

– Все уже позади и не имеет значения, мама. Нам нужно подумать сейчас о более важном.

Барбара долго с болью смотрела на дочь.

– Ты права, – наконец сказала она. – Но мы еще не закончили разговор.

Кэрли кивнула и подняла руку, чтобы вытереть слезы.

– Может быть я поеду и заберу ребят из школы, а потом привезу их сюда? – заботливо спросил Вэлли.

– Хорошо, – кивнула Кэрли. – Тогда я попрошу Итена пораньше приехать домой. Я до смерти боюсь, что кто-нибудь может опередить меня.

ГЛАВА 33

Собрав рукой тонкую занавеску и отодвинув ее в сторону, Кэрли посмотрела в окно. Если Итен выехал сразу же после разговора с ней, то должен был приехать домой пятнадцать минут назад. Еще рано беспокоиться, не попал ли он в аварию на дороге или не перехватил ли его кто-нибудь, чтобы рассказать потрясающую «новость».

По дороге домой она пыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре. Ее преследовали мысли об Андреа. Как спасти ее? Кэрли не допускала даже мысли, что сможет подвести девочку. Что заставило ее поверить, будто эмоциональный эксперимент с Хэйли Стронг сработает? Теперь остается одна, самая последняя и ничтожная надежда: найти донора случайно.

Вечный оптимист Вэлли предложил использовать предстоящий в прессе ажиотаж вокруг «дела Франка» для поисков донора. Кэрли сказала, что это замечательная идея. Она не стала говорить ему о том, как мало останется желающих, когда они поймут как это небезопасно.

Все же, по биологическим данным, Кэрли видимо могла ближе других подходить для Андреа в качестве донора. Но здесь значение «ближе» не означало расстояние. При малейшем несоответствии любых биологических параметров донора с параметрами больного может немедленно произойти отторжение костного мозга и операция завершится провалом.

Кэрли опустила занавеску, уже собираясь отойти от окна, но как раз в это время подъехал Итен. Острая боль вновь забилась в левом виске, как будто кто-то специально решил осложнить предстоящую беседу.

Несмотря на все недоразумения и ссоры, которые постоянно возникали между ними последние три года, Кэрли испытывала боль за мужа. Его жизненный мир вот-вот должен распасться на куски, не без ее же помощи.

Она открыла дверь, увидев, что он вошел на веранду. Кэрли пристально посмотрела в лицо мужа, желая узнать не поведал ли кто-нибудь ему о случившемся раньше нее. Но она уловила лишь раздражение от вызова домой на два с половиной часа раньше обычного.

Итен вошел в дом, кинул свой портфель у столика в коридоре, снял куртку и повесил ее на обычное место у лестницы.

– Господи, ты не представляешь какая на улице жара, сказал он, развязывая галстук.

– Я приготовила чай со льдом.

– Лучше выпью пива, если оно холодное.

– Могу поставить бутылку в морозилку.

– Нет, не беспокойся. – Он снял и повесил галстук поверх куртки. – Обойдусь чаем.

Кэрли пошла на кухню, Итен последовал за ней.

– Теперь расскажи мне, что же такое случилось, что нельзя было подождать до вечера, – спросил он, выдвигая из-за стола стул и усаживаясь.

С чего же начать?

– Я сегодня ездила навестить бабушку Хэйли.

– Я думал, вы обе... – Итен заколебался. – О, я понял. Ты хотела узнать, не согласится ли она пройти тестирование на донора.

– По мнению доктора Риардона, для Андреа больше подошли бы дядя Джон и дядя Стив.

Кэрли подала мужу чай и села за стол напротив него.

– Я помню, ты говорила, что данные членов семьи больного на поколение ближе...

Кэрли перевела дыхание. Какого черта не сказать ему все прямо сейчас? Зачем нужны эти дальние заходы?

– Джон и Стив дяди Андреа.

Итен нахмурил брови.

– Да, двоюродные дяди.

– Нет, – мягко сказала Кэрли. – Мой отец является также и отцом Андреа.

– Это невозможно. Дэвид был...

Начиная осознавать все до конца, Итен был поражен, но его ошеломленность быстро перешла в ненависть и озлобленность.

– Ты хочешь сказать, что спала не только с Дэвидом, но и с отцом?

Кэрли была настолько подавлена, что не смогла сразу ответить ему. Растерянность захватывала ее все глубже. Боль разрывала ей грудь.

– Он изнасиловал меня, – сказала она, чувствуя себя так, будто все это только что опять случилось с ней.

Они долго молчали.

– Боже мой, – закричал наконец Итен. – Почему же ты ничего мне не говорила?

Ни в его голосе, ни во взгляде не было и капельки сочувствия. Крайняя усталость и безразличие охватили Кэрли.

– Я никому не говорила, – ответила она. – Если бы кто-нибудь узнал об этом, то моя мама была бы осуждена за убийство, а Вэлли, да, скорее всего, и я – арестованы за укрывательство.

– Барбара застрелила его? А я считал, что он...

Кэрли увидела, как до него стали доходить и ужасающие детали случившегося. Она молчала, давая мужу время глубже понять ее горе.

– Барбара вернулась домой, увидела, что происходит и застрелила его, – проговорил Итен несколькими секундами позже.

– Мысль изобразить все, как самоубийство, подала я, потому что не могла представить себе, что маму посадят за попытку спасти меня от насильника.

– И с помощью Вэлли вам удалось это сделать.

– Да.

– Должно быть он уже тогда любил твою мать?

Его слова прозвучали, как удар бейсбольной битой по голове. Если первой мыслью Итена было то, что Вэлли действовал, исходя из личных интересов, то какие же шансы будут у них в суде?

– Почему ты так говоришь?

– А какая же еще могла быть причина?

– Тебе не известно слово «сострадание».

– Не смеши меня. Никто не будет настолько подставлять свою шею за просто так, если ему это невыгодно.

– Это особый случай, я не хочу спорить по этому поводу.

Итен долго смотрел на жену, потом сказал:

– Прошло столько времени, а ты почему-то только сейчас решила раскрыть свои секреты. Неужели ты стала доверять мне больше?

– Выбор человека для исповеди уже не в моих руках. Завтра об этом узнают все.

Кэрли оперлась локтями о край стола и сжала виски пальцами.

– Я допустила ошибку, попытавшись убедить бабушку Хэйли, предоставив ей доказательства, что ее сын является отцом Андреа. Я думала, что она сделает все, чтобы об этом никто не узнал.

– Все – означает, что она заставила бы Джона и Стива пройти тест.

– Да.

– Но она сумела перехватить инициативу у тебя и Барбары.

– Даже не понимаю, как могла допустить такую глупость.

– Подожди минутку, – сказал Итен, в задумчивости щуря глаза. – Подожди, черт возьми, еще минуту. Короче, весь разговор сводится к тому, что ты знала, когда отправляла девочку в Англию, что Дэвид не настоящий ее отец. Вот и все, о чем идет речь.

– Если ты помнишь, у меня не было выбора – или я отпускаю Андреа, или рассказываю, кто ее отец. Я сделала то, что смогла тогда сделать.

– Я этому не верю. А Дэвид знал?

– Что за глупый вопрос? Конечно, знал.

– Но он тоже не догадывался, кто настоящий отец, прекрасно зная, что это не он. Или ты и с ним играла в кошки-мышки?

– Он знает, что Андреа не его дочь, – резко сказала Кэрли.

Итен застыл неподвижно, напоминая статую.

– И он все же взял ее жить к себе. Впрочем, это не мое дело.

– Не делай все еще хуже, чем есть на самом деле, – сказала Кэрли.

Итен едко рассмеялся, потом с сарказмом констатировал.

– Я только что узнал, что моя жена отдала своего первенца своему бывшему любовнику, чтобы не доверять секрет мне, ее мужу. И это зная точно, что я его никому не раскрою. И ты имеешь наглость еще упрекать меня в чем-то?

Итен бросил на Кэрли взгляд, полный презрения.

– Как ты думаешь, что я должен чувствовать, зная, что ты доверяешь Дэвиду больше, чем мне? В конце концов, у нас Шон и Эрик, общий дом, многие годы, проведенные вместе, постель, которую мы делили почти девятнадцать чертовых лет и ты мне говоришь не делай хуже, чем есть?

– Мне жаль, Итен, что ты воспринял все так превратно.

– И это еще не все!

– Нет, но я сказала тебе все. Не знаю, что еще тебе надо?

– Неважно, что ты еще могла бы сказать, положение не изменится. Ты предала меня, Кэрли. Ты доверилась Дэвиду. А это должно было принадлежать мне. Я заслужил это, будь все проклято. Трудно придумать для меня другую дорогу в ад.

– Дэвид не имеет никакого отношения ко всему тому, о чем ты говоришь. Я защищала жизнь своей дочери и делала все, что могла, чтобы она никогда не узнала кто ее настоящий отец.

– Я хочу, чтобы ты немедленно убралась из этого дома. Сегодня же. Если я снова увижу тебя здесь, можешь не сомневаться, я буду скор на руку.

– Ты не сделаешь этого.

– Черта с два, не сделаю. Дэвид тебе, как я посмотрю, дороже. Вы стоите друг друга.

– Хорошо, – сказала Кэрли, совершенно опустошенная разговором. – Я вместе с мальчиками поживу у мамы, пока мы не устроимся.

– Шон и Эрик останутся со мной.

У Кэрли перехватило дыхание.

– Нет, Итен, я тебе не отдам их, – сказана она.

Страх за будущее сыновей придавал ей силы.

– А я тебя и не спрашиваю, – возразил он. – Какой суд передаст двух впечатлительных мальчиков в руки матери, которая является соучастницей убийства?

ГЛАВА 34

Кэрли, свесив ноги с кровати, посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке и невесело вздохнула. Было восемь тридцать утра. С вечера она решила, что встанет пораньше и позвонит Дэвиду до перемены телефонного тарифа на дневной. О телефонном разговоре она подумала еще перед тем, как легла спать. Теперь она вновь задумалась, стоит ли звонить Дэвиду. Он целый день занят хлопотами об Андреа, а ее звонок может вызвать дополнительные и ненужные тревоги.

Она достала из сумочки записную книжку и набрала телефон больницы. Прошло несколько секунд и в трубке раздался голос сестры, дежурившей около девочки.

– Как она чувствует себя сегодня? – спросила Кэрли, закрыв глаза.

Все тело ее напряглось в ожидании ответа.

– Почти так же, как вчера, госпожа Хэргроув. Мы немного изменили режим питания, и она восприняла это хорошо.

– Есть ли у нее сейчас кто-нибудь?

– У нее сейчас господин Армстронг. Он бывает здесь почти каждый день после обеда, а уходит только после прихода господина Монтгомери, который навещает больную по нескольку раз в день. Она рада, но иногда это ее утомляет.

– Похоже, мне не удастся вернуться в Лондон так скоро, как хотелось бы.

Слова были какие-то ватные и их словно вытягивали из нее силой.

– Конечно, это не очень обрадует Андреа, но она, думаю, не будет упрекать маму за лишние пару дней разлуки. Да и вам тоже требуется передышка.

– Пожалуйста, передайте ей, что я звонила. И господину Монтгомери тоже.

– Хорошо, я передам это и еще скажу нашей девочке, что вы ее целуете и крепко обнимаете.

– Большое спасибо, – сказала Кэрли.

Кэрли попрощалась и медленно положила трубку. Потом встала и одела халат. Она чувствовала себя такой уставшей, будто все четыре часа сна на ней висело не менее тридцати фунтов какого-то груза.

В то время, когда Кэрли разговаривала с Итеном, Барбара и Вэлли рассказывали Шону и Эрику, что произошло днем и осторожно пытались объяснить им, как это все связано с той ночью девятнадцать лет назад. Они готовили их к тому, что могло произойти в ближайшее время. В свои пятнадцать и шестнадцать лет мальчики были достаточно взрослыми, чтобы почувствовать неладное, узнав, что у их матери и сестры один и тот же отец, но еще не достаточно умными, чтобы понять какие последствия может иметь этот факт в их будущей жизни. В свое время они поймут, кто пострадал больше всего, но сейчас эта новость причинит им только боль и раздражение.

Послышался легкий стук в дверь, потом тихий голос.

– Кэрли? Ты проснулась?

– Входи, мам.

Вошла Барбара с чашкой кофе.

– Я услышала твои шаги...

Она подала чашку дочери.

– Как ты спала?

Кэрли поставила чашку на ночной столик и расправила халат.

– Мне кажется, я догадалась почему ты столько лет не хочешь заменить эту порядком износившуюся кровать. Спящие на ней гости долго не задерживаются.

– Я попрошу Вэлли зайти в обеденный перерыв к «Старсам» и купить другую, новую кровать.

– Мама, я шучу, кровать замечательная.

– С кем ты говорила сейчас по телефону?

– С няней Андреа. Хотела позвонить пораньше, да забыла завести будильник. Я верну тебе потом деньги...

– Поскольку ты поживешь у нас некоторое время, нам надо с тобой условиться кое о чем. Я больше не хочу слышать ни одного слова о том, что ты что-то должна мне или собираешься заплатить за что-то, понятно?

Кэрли знала, лучше не продолжать этот разговор. Барбара сейчас мало в чем отдавала себе отчет, но Кэрли знала, что она сделает все необходимое без единого слова. Как-нибудь Кэрли найдет способ отблагодарить ее. О деньгах больше не говорили. Кэрли сменила тему.

– Вэлли уже ушел на работу? – спросила она.

– Час назад. Лучше расскажи мне, как себя чувствует Андреа.

– Как и раньше.

– Скоро ли она пойдет на поправку?

– Прошло всего четыре недели.

– Помню, ты говорила, что доктор сказал, через шесть недель у Андреа должен начаться восстановительный период. Не думаешь ли ты...

Остальное Барбара сглотнула.

– Прости, я знаю, как тебе тяжело сейчас, и я не должна спрашивать тебя о таких вещах. Скажи мне, что тебе приготовить на завтрак?

Кэрли знала, что лучше не отказываться.

– Я бы съела овсяной каши.

– Забавно, но Вэлли утром тоже попросил овсяной каши. Странно, что никто еще не написал книгу о пище, которая улучшает плохое настроение.

Кэрли отпила кофе.

– Это, видимо, связано со счастливыми воспоминаниями о детских годах.

Барбара взяла Кэрли за руку.

– Очень приятно, что они у тебя еще сохранились, – сказала она срывающимся голосом.

– Мама, мы же договорились. Не разговаривать на эту тему, не вспоминать прошлого, никаких сожалений и ни одного «если бы только».

– Как мне удалось вырастить такую прекрасную дочь?

Кэрли тоже взяла мать за руку и сказала:

– Передо мной всегда был хороший пример.

Полчаса спустя, когда Кэрли мыла посуду, раздался телефонный звонок.

– Я возьму трубку, – сказала Барбара.

– Алло, – сухо бросила она в трубку, потом теплее, давая понять Кэрли, что звонит Вэлли, добавила. – У нас все хорошо.

Кэрли перестала прислушиваться к их разговору и снова принялась за работу. Но вдруг тревожный возглас матери: «Ты уверен?» насторожил ее. Она увидела, как на лице Барбары появилось выражение испуга.

– Я скажу ей, – сказала она. – Не надо этого делать, у меня есть деньги, я дам ей.

Прошло несколько мучительных секунд.

– Я же тебе сказала, что этого делать не надо, у меня их хватит.

Барбара опять замолчала.

– Хорошо, – сказала она со вздохом, выражающим вынужденное согласие. – Встретимся через час в банке.

– Что случилось? – спросила Кэрли, едва Барбара повесила трубку.

– Друг Вэлли сейчас опять звонил. Он сказал, что Хэйли вот-вот откроет дело вновь. У нас есть немного времени, прежде чем это колесо закрутится очень быстро. Вэлли считает, что тебе, как можно быстрее, надо ехать к Андреа.

Она поколебалась немного.

– Он просил также, чтобы ты не говорила никому о своем отъезде, даже Шону и Эрику, и чтобы я отвезла тебя подальше от Бекстера, например, в Питсбург, где ты сможешь сесть на самолет.

Вэлли не предложил бы ничего столь похожего на мелодраму, если бы не был уверен, что уезжать нужно немедленно, иначе Кэрли не сможет вырваться отсюда.

– Мой чемодан дома, – подумала Кэрли вслух. – Я схожу за ним пока ты будешь в банке.

– А что ты будешь делать, если встретишь Итена?

– Он сказал, чтобы я убиралась из дома. Так я это и делаю.

На следующий день Кэрли была уже в Лондоне. Из аэропорта Хитроу она звонила Дэвиду домой. К телефону подошла Виктория.

– Кэрли, – сказала она с удивительной теплотой. – Дэвид чуть не сошел с ума, пытаясь связаться с тобой.

– Что-нибудь случилось? – спросила Кэрли, горя желанием повесить трубку, не дожидаясь плохих новостей.

– Извини. Я не хотела испугать тебя. У Андреа все по-прежнему. Дэвид беспокоился о тебе.

Сердце Кэрли чуть не остановилось от облегчения.

– Я здесь, в Хитроу. Хотела позвонить перед отъездом, но у меня не хватило времени.

– Я пошлю за тобой Гарольда.

Кэрли была поражена переменами в поведении Виктории. Как будто за короткое время они стали очень близкими подругами.

– Это очень долго, лучше я поймаю такси.

– Ты собираешься звонить Дэвиду в больницу? Если не против, я могу позвонить и предупредить его, что ты уже приехала?

У Кэрли мелькнула мысль, что Виктория относится к тому типу женщин, которые становятся благожелательными в тяжелые минуты жизни. Но, кажется, такое объяснение может оказаться слишком упрощенным.

– Если не трудно, позвони.

– Совсем нет, я с удовольствием сделаю это.

– Скажи, что я скоро буду в больнице.

– Он будет рад услышать это, я уверена, – сказала Виктория.

Повесив трубку, Кэрли немного постояла в кабине, собираясь с силами. Мужчина, стоявший рядом с кабиной в ожидании, когда она освободится, улыбнулся ей. Кэрли открыла дверь и вышла.

– Извините, если я задержала вас, – сказала Кэрли мужчине.

– Все в порядке, мадам, – ответил он и еще раз мило улыбнулся.

Кэрли тщательно мыла руки в комнате для посетителей. Это была одна из обязательных мер для того, чтобы не занести к больным микробов и инфекций с улицы. Она подняла голову и увидела входящего в комнату Джеффри.

– Вы выглядите очень усталым, – сказала Кэрли вместо приветствия.

Джеффри начал расстегивать больничный халат.

– Мне надо подышать свежим воздухом и силы восстановятся. Я хочу зайти в кондитерскую купить немного конфет на всякий случай. Может быть, Андреа опять начнет проявлять интерес к пище.

– Не говорила ли она, что голодна?

– Я не думаю, что мы услышим эти слова раньше, чем закончится курс лечения этими специальными лекарствами. Но я хочу быть готовым к этому.

Кэрли вытерла руки о полотенце.

– Вы видели сегодня Дэвида? – спросила она.

– Он только что вышел, чтобы перекусить. Думаю, скоро вернется.

– Если встретите его, передайте, что я здесь.

– Он вас не ждет?

– Ждет, но я приехала раньше.

– Я постараюсь найти его и обрадовать, что вы приехали.

Они вместе вышли в коридор и там расстались.

Когда Кэрли шла по коридору к палате Андреа, она думала о том, как отличается эта больница от той, в которой лежал Шон. Там двери в палаты всегда были открыты. Их закрывали только на время обхода докторами больных. Здесь они закрыты всегда. Может быть, чтобы не проникли микробы или инфекция? Посещение Шона ничем не было ограничено. Андреа же могли навещать только близкие родственники, да еще Джеффри, в порядке исключения.

Из-за странной трансформации лейкемии, доктор Риардон сказал, что будет продолжать химиотерапию и на стадии выздоровления. Хотя лекарства и их дозы, – предупредил доктор, – будут варьироваться, Андреа будет пока оставаться крайне ослабленной и болезненной.

Ее единственный шанс в трансплантации. В ее семье вероятные доноры – дяди.

Тяжелые раздумья ни на минуту не отпускали Кэрли. Как ей удается быть столь уверенной и столь неправой в одно и то же время? Где найти тс слова, которые смогут переубедить бабушку? Что еще нужно сделать для этого?

Все висит на волоске.

И не окажется ли так, что она останется с пустыми руками и в одиночестве? Она открыла ворота шлюза и хлынул поток, который может смести жизни всех так ею любимых людей.

ГЛАВА 35

Шторы на окнах комнаты Андреа были опущены, чтобы защитить девочку от лучей послеобеденного солнца. Кремовый цвет стен стал мягко желтым.

Кэрли тихонько вошла в комнату и направилась к постели взглянуть на дочь.

Голова Андреа была обернута широким, ярким шарфом, концы которого были завязаны бантом. Создавалось впечатление, что на голове симпатичная, со вкусом подобранная шляпка. Все это означало, что за время отсутствия матери, девочка потеряла остатки своих волос. Рядом с Андреа лежал проигрыватель компакт-дисков, поверх шарфа были надеты наушники.

Кэрли нагнулась поближе, чтобы послушать дыхание дочери, спит ли она или просто погружена в музыку. Андреа видимо почувствовала присутствие матери и открыла глаза.

– Мама, – она улыбнулась. – Когда ты пришла?

Она попыталась приподняться и сесть, но у нее не хватило сил. Кэрли потянулась и поцеловала ее в лоб, заодно проверив температуру. Кажется, она выше, чем нужно, но, может быть, это из-за шарфа.

– Я только что вошла.

Улыбка Андреа превратилась в смущенную усмешку.

– Подожди минутку.

Она сняла наушники и выключила плейер.

– Теперь я лучше слышу тебя.

– Я только что вошла к тебе, – повторила Кэрли.

– Ты застала Джеффри?

– Нет, мы встретились с ним в холле.

– Как он по-твоему выглядит?

Кэрли подвинула стул поближе к кровати и села.

– По-моему, он выглядит очень усталым.

– И мне тоже так кажется, – согласилась Кэрли. – Но это вполне понятно. Он боится за тебя, почти постоянно находится здесь, в больнице, ему не хватает времени для нормального сна, к которому он привык.

Андреа тяжело вздохнула.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу об этом, но я устала от постоянного внимания ко мне. Мне хотелось бы, чтобы пока я больна все занимались своими обычными делами.

Кэрли старалась говорить мягко и ласково. Вопреки тому, что говорили Дэвид и доктор, ей казалось, будто Андреа стала не такой, какой она была перед отъездом матери в Бекстер. Даже малейшее движение требовало от девочки больших усилий. Когда Андреа лежала, веки ее двигались удивительно медленно.

– Ну, знаешь... К примеру, на минутку ты почувствовала себя лучше. Мы все ушли и позабыли о тебе. Как это будет выглядеть?

– Ладно, расскажи мне, что делается дома.

– Все беспокоятся за тебя, естественно, передают тебе кучу приветов и наилучших пожеланий. Бабушка хотела напечь сладостей и послать их со мной, но я сказала, что для тебя будет лучше, если она сделает это через пару недель.

Кэрли перебирала в памяти различные фрагменты последней поездки домой, решая, что еще нужно рассказать девочке, чтобы все показалось обычным, но из головы не выходило их столкновение с Хэйли.

– Шон и Эрик поссорились, – продолжила она. – Но достаточно быстро помирились.

– Могу поспорить, Эрик вряд ли доволен.

– Мне кажется, он подружился с Пэтти. Даже был у нее дома на вечеринке пару недель назад.

Уголки губ девочки поползли вверх, желая сложиться в улыбку. Андреа застонала от боли, вызванной небольшим движением. Она по-прежнему очень страдала от многочисленных язвочек во рту и около губ.

– Мама, она тут ни при чем, – медленно двигая губами сказала Андреа. – Эрику вот уже несколько месяцев нравится младшая сестра Пэтти.

– Откуда ты знаешь?

– Помнишь, когда мы были в Бэзе, он звонил, чтобы поговорить с тобой? А ты с Дэвидом была где-то на обеде.

Кэрли кивнула.

– Мы проговорили с ним больше часа.

Она поправила шарф, сползающий на лоб.

– Эрик говорил как-то глупо и непонятно, потом я догадалась – он хотел выяснить, чего ждет девочка при первом свидании с мальчиком.

У Кэрли все задрожало внутри, когда она заметила сколько сил тратит Андреа на разговор с ней.

– Эрик очень хочет, чтобы ты вернулась домой, и Шон тоже.

– Я тоже соскучилась по ним.

Андреа лежала несколько секунд спокойно, наматывая провод от наушников на палец.

– Я хотела спросить тебя кое о чем...

– Давай отложим это. Тебе необходимо отдохнуть.

Андреа сделала вид, что не слышит мать.

– Помнишь ту ночь, когда ты сказала мне, что мужчины становятся отцами не физиологически, а только жизнь делает из них отцов.

– Вспоминаю что-то похожее.

Кэрли сомневалась, что когда-либо вообще забудет эту ночь, хотя после нее уже случилось немало других незабываемых событий. Но она никак не могла согласиться, что эти слова относятся к Итену.

– Как ты думаешь, сколько времени требуется для этого?

– О чем ты говоришь, Андреа, не понимаю?

– Может ли уже Дэвид стать моим отцом?

Спазм сжал горло Кэрли. Это лишь вопрос времени, Андреа скоро узнает правду – через день, неделю, месяц или два, не больше.

– Да, – ответила Кэрли.

Девушка закрыла глаза и лежала неподвижно так долго, что матери показалось, будто она заснула.

– Я слушала компакт-диски, которые позавчера принес мне Джеффри. Прекрасная музыка, мама. Поет человек по имени Янни. Ты когда-нибудь слышала о нем?

– Нет, но это ничего не значит. Последний компакт, который я покупала совсем мне не запомнился...

– Я хотела, чтобы ты взяла эти диски.

Кэрли не понравилось услышанное.

– Когда они станут тебе ненужными, я буду уже очень стара.

Андреа смотрела на мать, в глазах была мольба защитить ее.

– Мы не можем больше так вести себя, – сказала она совсем тихо. – Не надо больше обманываться. Не делайте так, чтобы я не успела попрощаться с вами.

– Ты не умрешь, – запротестовала Кэрли.

Какой-то сверхъестественный страх, мелькнувший за этими словами, заставил ее взять себя в руки.

– Не хочу, чтобы ты так говорила.

– Я так больна, мама. И так устала, что не хочу больше бороться.

– Ты не должна сдаваться, Андреа. Подумай о том, ради чего стоит жить.

Боже мой, она должна понять это. Хотя восемнадцать лет это очень мало, чтобы осознавать, что значит лишиться будущего. Как заставить ее понять чего она может лишиться – любви между ней и Джеффри, радости нянчить своего ребенка и видеть, как он растет.

– Я думаю о тех замечательных местах, которые хотела бы увидеть, но уже не смогу, о любимых занятиях, которыми мне не придется больше заниматься, – продолжала Андреа, будто читая мысли матери.

Кэрли судорожно искала слова, которые помогли бы вернуть дочери желание жить.

– Тогда как же понимать твое желание покинуть нас?

Боже милостивый, так ей не удастся переубедить девочку.

– Я не хочу. Это не моя вина. Это лишь то, что случится со мной.

– Извини, но ты глубоко ошибаешься.

– Мама, я хочу поговорить с тобой о другом.

Это была такая малость, как она может отказать ей?

– Расскажи мне что-нибудь о музыке, – с трудом попросила Андреа. – Теперь я воспринимаю ее совершенно иначе. Есть песня, от которой я всегда плачу. Она заставляет меня вспоминать о тебе, и я начинаю думать, как сильно люблю тебя и как мне будет не хватать тебя.

– Потерять тебя – это будет самым большим несчастьем, просто сказала Кэрли.

– Музыка всегда вызывает у меня воспоминания о том, как нам было хорошо жить вместе. Я уже успела побывать в таких местах и столько увидеть, что многим не хватит на это и жизни.

Андреа повернула голову и посмотрела на мать. Ее движения были медленными и давались ей с трудом.

– Мама, люди, которых я люблю и, которые любят меня самые хорошие. Я не настолько глупа, чтобы не понять – все это уходит навсегда.

Кэрли всхлипнула. Слезы жгли ей глаза, горло сдавил спазм.

– Мое сердце разорвется на части, если ты умрешь.

– Не хочу, чтобы ты так переживала, если я умру, – прошептала Андреа. – Я хочу, чтобы ты была счастлива тем, что мы были с тобой вместе.

– Эти две мысли слишком близки друг к другу.

– Если только ты не перестанешь терзаться мыслями обо мне, когда я умру.

Кэрли душили слезы, но плакать она уже не могла. Почему она ничем не может помочь дочери?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я, кажется, теперь поняла, почему ты не сказала тогда Дэвиду, что беременна. Мои мечты умрут вместе со мной. Но если ты позволишь умереть своим мечтам, они останутся жить в Дэвиде. Я не знала, что значит очень сильно любить, пока не встретила Джеффри. Мне так больно думать о том, как, наверное, пусто у тебя на душе.

– Ты заполняешь эту пустоту, Андреа.

– Что ты будешь делать, когда я умру?

– Не знаю, – откровенно ответила Кэрли.

– Вот почему я хочу, чтобы ты продолжала жить мыслью обо мне. Я мечтаю, что ты снова начнешь рисовать. Позволь мне дать тебе хоть что-то в благодарность за все, что ты сделала для меня.

Струйка крови скользнула из уголка ее рта. Кэрли взяла со стола салфетку и передала девочке.

– Пожалуйста, помолчи, тебе надо отдохнуть.

Андреа кивнула, не в силах возражать.

– Я побуду с тобой пока не придет Джеффри, потом отнесу чемодан на квартиру. Еще мне надо повидаться с Дэвидом.

– Я люблю тебя, мама.

У Кэрли откуда-то взялись силы на улыбку.

– Я тебя тоже люблю.

Перед тем как уйти, она надела Андреа наушники и прошептала: – Спи спокойно.

– И не позволяй постельным блохам кусать тебя, – тяжело выговорила Андреа окончание этой стародавней присказки для детей.

ГЛАВА 36

Уличные фонари отбрасывали длинные тени через всю гостиную квартиры Кэрли. Дэвид отошел от окна к буфету и налил себе виски. Повертев стакан в руках, он посмотрел на Кэрли.

– Каждый раз, когда ложусь спать, я привычно думаю о том, кто же мог тебя изнасиловать, и почему ты так упорно скрываешь имя этого человека. Не раз мне приходило в голову, что этим человеком мог быть твой отец.

– Почему ты так решил? – спросила Кэрли, опускаясь в кресло напротив окна.

Она была измучена до отупения, и ее воля готова была отказаться от защиты.

– Потому что это очевидно. Я совсем ослеп, что не понял этого сразу, черт побери!

Он одним большим глотком выпил виски и поставил стакан на серебряный поднос.

– Смерть твоего отца, холодный прием Барбарой моих соболезнований при встрече в бакалейном магазине, и тот странный день на лесопилке, когда ты выспрашивала о моем отношении к Андреа.

Он скрестил руки и нагнулся вперед.

– Я догадался?

– А какое это имеет значение, – спокойно ответила Кэрли.

– Я был нужен тебе, но меня не было рядом.

– Потому что я сама оттолкнула тебя.

– А я позволил тебе сделать это.

Дэвид пересек гостиную и встал на колени перед Кэрли, положив голову на ее колени.

– Я виноват.

– Не могу забыть все эти годы, когда считала, что своим молчанием защищаю Андреа, Барбару и Вэлли. А теперь, в один миг, все, что я терпела так долго и с таким трудом, сделалось бессмысленным.

– Значит, ты считаешь, не нужно было обращаться к бабушке?

– Это был ужасный риск. И посмотри на результат. Я безвозвратно разрушила, если не уничтожила окончательно, жизни людей, которые верили мне.

Кэрли обхватила голову руками, с силой перебирая пряди волос.

– Я уж не говорю об Андреа. Как это повлияет на нее, когда все откроется?

Дэвид поднял голову, чтобы посмотреть на Кэрли.

Назад к карточке книги "Все могло быть иначе "