Текст книги "Все могло быть иначе "

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Она была на континенте, в Австрии.

Посчитав, что это звучит слишком громко, Кэрли добавила:

– Виктория состоит в каком-то комитете, который готовит сейчас юбилейные празднества по случаю двухсотлетия со смерти Моцарта.

– Мне кажется, что лучше отмечать день рождения, чем день смерти.

Поняв, что Виктория больше не интересует Барбару, Кэрли перевела дух.

– Значит ты и Дэвид оставались одни? – спросила Барбара.

– С нами была Андреа.

– Помнится, ты говорила, что неделю она ходила в школу.

– Куда это ты клонишь? – спросила Кэрли, устав изворачиваться.

Барбара откусила кусочек торта, долго и задумчиво жевала его, потом спросила:

– Не изменила ли ты своего решения остаться с Итеном?

– Я хотела бы, чтобы все было так просто, – ответила Кэрли, тяжело вздохнув, и поставила обе чашки на стол. – Но это не ответ, правда? Нет, я не изменяла своего решения. Я жила, живу и буду продолжать жить не с Итеном, а с Шоном и Эриком.

Когда она клала в чашку сахар, зазвонил телефон.

– Может быть, мне подойти? – спросила Барбара.

Кэрли кивнула.

– Если это Итен, скажи, что я перезвоню ему попозже.

Барбара взяла трубку.

– Дом Хэргроув. Слушаю вас.

Кэрли улыбнулась официальности тона матери. Эта привычка осталась у нее еще с тех времен, когда она работала секретаршей.

– Дэвид! – Воскликнула Барбара. – Как приятно слышать твой голос. Тебя так хорошо слышно, будто ты звонишь из нашего города.

Она помолчала.

– Она рядом со мной, передаю ей трубку.

Барбара протянула трубку Кэрли и шепотом спросила:

– Может быть, мне выйти?

Кэрли отрицательно покачала головой.

– Что нового у тебя? – спросила Кэрли.

Возбужденность и чувство страха смешались в ней из-за желания побыстрее узнать, оправдались ли их подозрения.

– Мы вернулись от доктора два часа назад, – ответил Дэвид странным, монотонным голосом.

– И? – поторопила его Кэрли.

– Оказалось совсем не то, о чем мы думали.

– Тогда что же?

– Господи, я даже не знаю, как сказать тебе об этом.

Сердце Кэрли тревожно забилось.

– Не тяни, Дэвид.

Кэрли пыталась не думать, что известие, связанное с Андреа плохое, но не могла.

– Не заставляй меня стоять здесь и гадать. Просто скажи, что случилось.

Прошло несколько секунд прежде, чем он ответил.

– У Андреа лейкемия.

– Тут какая-то ошибка, – спокойно сказала Кэрли.

– Я уже говорил об этом с доктором и попросил проверить в лаборатории ее анализы, не перепутали ли их с чьими-то другими. Только после этого дал согласие на повторный анализ костного мозга. Я не хочу говорить девочке обо всех деталях, пока все окончательно не прояснится.

– Но она не больна, просто устала.

– Вспомни кровотечение из носа? И кровоподтеки, когда она упала с лошади? И как ты проверяла ее лоб и говорила, что у нее температура? Все это – симптомы болезни.

– И еще сотня разных причин, – с раздражением сказала Кэрли. – У меня было все то же самое, когда я страдала малокровием.

– Малокровие схоже с лейкемией. Это, когда количество белых кровяных телец в крови увеличивается очень быстро, и они подавляют и вытесняют красные.

– Ты говоришь так, будто поверил, что она больна.

– Это несправедливо, – устало ответил Дэвид. – Я был с докторами все утро, читал в лаборатории результаты анализов. Я видел язвочки во рту Андреа, вчера утром я потратил час, чтобы остановить кровь сочившуюся из ее десен после того, как она съела кусочек тоста.

Он закрыл пути к отступлению, поставив ее в безвыходное положение.

Кэрли закрыла рот рукой, чтобы не дать вырваться крику, нараставшему в ней от страха.

– Что случилось? – спросила обеспокоенная Барбара.

– Кэрли? – позвал Дэвид. – Ты слушаешь?

– Да, слушаю, – ответила она, борясь с головокружением, наплывающем волнами.

Кэрли начала оседать вниз, Барбара в последний момент успела подставить ей стул.

– Передай трубку матери, – попросил Дэвид.

– Я в порядке, – ответила Кэрли и посмотрела на свою мать.

Чувство невероятной усталости, как тогда, при аварии с Шоном, охватило ее.

– Как Андреа отнеслась к заключению врача?

Позади себя она чувствовала частое и прерывистое дыхание матери.

– Ради Бога, – упавшим голосом умоляла Барбара. – Скажи, что происходит?

Кэрли подняла руку вверх и прошептала.

– Подожди минутку.

– Ее это никак не встревожило. По-видимому, она не понимает всей серьезности случившегося, – продолжил Дэвид. – Меня беспокоит, что лечение нужно начинать прямо сейчас, не дожидаясь окончания учебы.

– Другого выхода нет?

Наступившая пауза была такой же пугающей, как и все то, что он говорил до этого.

– Нет.

Кэрли сильно прикусила губу, привкус крови наполнил ее рот.

– Почему же нет? – еле выговорила она.

– Потому что она... Потому что выхода нет. Это лимфо... Подожди, у меня где-то записано.

Кэрли слышала шуршание бумаг.

– Вот, нашел, – сказал Дэвид, вновь взяв трубку. – Болезнь называется лимфатическая лейкемия. Здесь написано что-то еще, но в медицинских терминах, которые я не могу понять.

Он помолчал.

– Во всяком случае, доктор Риардон сказал, что это одна из худших форм.

– Одна из худших? Что же это означает, черт побери? У них теперь есть плохая и хорошая лейкемия.

Она понимала, что кричит, чтобы уменьшить свой страх, и что несправедливо переносить все на Дэвида, но не могла сдержаться.

– Это означает, что ей необходимо начать немедленно химиотерапию.

– Или? – потребовала она с угрозой, надеясь, что он не ответит.

– Или мы потеряем ее.

Кэрли вдруг без всякого основания вспыхнула злобой. Почему он не добавил к этой фразе хотя бы таких слов, как «можем», «может быть» или «возможно».

– Кто он, этот доктор Риардон? Я ни разу не слышала, чтобы Андреа упоминала его. Она его не знала? Видел ли он ее до этого? Хороший ли он специалист?

Она не дожидалась ответов.

– Надо сделать параллельный повторный анализ. Я хочу, чтобы это сделал доктор Хопкинс. Он знает Андреа всю ее жизнь. Я полностью...

– Времени нет, – ответил Дэвид с невозмутимым спокойствием. – Я все подготовил и послезавтра ее положат в больницу. Кэрли, мы не должны терять время!

– Ты не должен решать вот так, не посоветовавшись со мной.

– Тут нечего решать. Если Андреа не приступит немедленно и очень интенсивно к химиотерапии, она умрет. Все очень-очень просто.

Кэрли закрыла глаза и сжала с силой пальцы. Барбара стояла напротив нее, всем видом пытаясь показать дочери, что она тоже здесь.

Кэрли не успела обдумать, как смягчить удар, слова непроизвольно выскочили сами.

– Дэвид говорит, у Андреа лейкемия.

Барбара выглядела так, будто ее сильно ударили. Она надолго застыла совершенно неподвижно, потом повернулась и молча вышла из кухни. Кэрли не знала, что делать. Бежать ли за матерью или ждать, когда к телефону подойдет Андреа. Она почувствовала, что не может отойти от телефона.

– Андреа дома? – спросила она. – Я хочу поговорить с ней.

– Она спит. От всего пережитого за это утро она так устала, что придя домой еле добралась до кровати. Кроме того, прежде, чем говорить с ней, ты успокойся и все осмысли. У нее уже был один приступ и второй не нужен.

– Как это случилось, Дэвид?

– Я не знаю.

Тяжелая досада звучала в голосе Дэвида.

– Никто не знает.

– Это моя вина?

– Как, черт подери, это может быть твоей виной?

– Генетически.

– Проклятие, Кэрли! Ты можешь хоть немного держать себя в руках. Неужели ты считаешь, что продолжая клясть лейкемию, поможешь Андреа? Ты не должна винить себя в том, что девочка заболела.

– А ты не можешь быть полностью уверенным в этом, – возразила Кэрли.

На нее обрушилась вся тяжесть случившегося восемнадцать лет назад.

– Мы поговорим об этом, когда ты приедешь в Лондон.

Когда ты сможешь выехать?

– Что?

Кэрли утонула в аду личных переживаний и слушала в пол-уха.

– Так ты приедешь, не так ли? Андреа необходимо, чтобы ты была рядом.

Кэрли вспомнила о чемодане, который только что убрала.

– Я немедленно выезжаю.

– У тебя возникнут вопросы, как только ты немного придешь в себя, так что звони.

Кэрли не хотела, чтобы он продолжал говорить.

– Ты извини, что я взвалила все это на тебя.

– Все в порядке. Я понимаю.

– Скажи девочке, что я скоро приеду.

– Я передам и скажу, чтобы она позвонила тебе, как только проснется.

– Она ведь поправится, Дэйв?

– Конечно поправится, – ответил он не так уверенно, как хотела того Кэрли. – И после этого жизнь ее будет прекрасна, она затмит всех нас. Небо для нее будет всегда с радугой, даже если пойдет дождь.

Ничто другое не могло яснее подсказать ей, насколько перепуган Дэвид. Он уже пытался вдохнуть в Андреа свои силу и желания.

– Я люблю тебя, – сказала Кэрли.

– Не бойся, мы с этим справимся.

– Ты говорил с Джеффри?

– Еще нет.

– Скажешь ему?

– Я думаю, это решит сама Андреа.

– Может быть, не говорить, пока он не сдаст экзамены? – Бесполезно. Он сам все поймет задолго до этого.

– Боже мой, как я скажу об этом Эрику и Шону?

– Попроси Итена сделать это.

– О, моя мама, где она? – застонала Кэрли, прервав Дэвида. – Она куда-то ушла... Мне надо найти ее.

– Позвони мне, как только узнаешь, когда вылетает самолет.

– Обязательно.

Кэрли вытянула телефонный провод на всю длину и осмотрела гостиную. Матери не было. Перед тем, как закончить разговор она попросила:

– Скажи Андреа, я люблю ее.

И повесила трубку.

Кэрли нашла Барбару в спальне Андреа, сидящей на кровати.

– Мам? Ты в порядке? – входя в комнату спросила Кэрли.

– Андреа безвинна. Зачем Бог наказывает ее?

Барбара подняла голову и посмотрела на дочь.

– Лучше бы на ее месте была я.

– Не надо так, – сказала Кэрли, видя боль в глазах матери и слезы текущие по ее щекам.

– Это несправедливо. Ей только восемнадцать без двух недель, у нее вся жизнь впереди.

Вид плачущей матери несколько притупил остроту собственных переживаний.

– Мама, Андреа переборет болезнь. За последние годы произошел большой прогресс в лечении лейкемии, особенно у молодых людей.

– Откуда тебе это известно? А ее прекрасные волосы?

Барбара достала платок и вытерла слезы.

– Она потеряет их полностью, понимаешь?

Кэрли села на кровать рядом с матерью.

– Они вырастут заново. От кого-то я слышала, что после этого они становятся вьющимися. Вот девочка удивится.

– У Вэлли был родственник... – Барбара замолчала. Ну, это неважно...

– Я помню. У него была лейкемия, и он умер. Вэлли тогда ездил на похороны.

– Я допустила глупость, напомнив об этом.

Она выпрямила спину, рассердившись сама на себя.

– Никому не позволено поступать так, а мне-то уж и подавно.

– Это не имеет значения.

– Чем я могу помочь?

Кэрли еще даже не знала, что делать ей самой. Она растерялась.

– Думаю, надо позвонить Итену. Дэвид считает, что будет лучше, если мальчикам все расскажет он.

Она задумалась.

– Я знаю, чем ты можешь помочь мне. Позвони в авиакомпанию и узнай, есть ли билеты на завтра до Лондона. Можно улететь сегодня вечером, но жаль мальчиков.

– Такой срочный заказ будет стоить тебе уйму денег.

– Я заплачу кредитной карточкой.

– Позволь это сделать мне?

– Тебе самой нужны будут деньги – я хотела бы, как только Андреа почувствует себя получше, чтобы ты слетала к ней вместе с Шоном и Эриком. Может быть и Итен, если ты уговоришь его.

– Ты уверена, что Итен разрешит взять деньги... Нам надо вместе лететь туда.

Кэрли обняла мать.

– Что бы я делала без тебя?

– Извини меня за прошлое. Так больше не будет. Ты должна перестать вести себя так, будто являешься непобедимой, Кэрли. Мы обе знаем, что это не так. Есть причина крепко поплакать.

– Я не хочу головной боли и распухшего носа. У меня много других забот.

Кэрли проводила мать до двери.

– Если что-нибудь случится, я позвоню. Тебе не надо помочь собраться?

– У тебя будет полно забот с Вэлли. Я хотела, чтобы ты отвезла меня завтра в аэропорт.

Барбара кивнула.

– Когда будешь говорить с Андреа, передай ей, что я ее люблю, пусть не забывает и дедушку.

У нее снова заблестели слезы.

– Он умрет от горя.

– Ладно, я все передам ей.

– И скажи ей...

Барбара нерешительно пожала плечами.

– Хотя, впрочем, и нечего больше сказать.

– Ты скажешь ей сама, когда приедешь в Лондон.

– Вот еще что.

Барбара стояла, переминаясь с ноги на ногу, смущаясь от того, что собиралась сказать.

– Постарайся не забыть, что Итен был ее отцом задолго до появления Дэвида.

– Благодарю за напоминание.

Поздно вечером Кэрли смотрела на Итена, сидящего напротив нее за кухонным столом, и старалась угадать смысл эмоций, отражающихся на его лице.

Вначале, казалось, он был так же подавлен печальным известием, как и она. Но Кэрли не ожидала, что он так быстро воспрянет духом и начнет уточнять подробности.

– Я понимаю, почему ты хочешь полететь туда как можно быстрее, – сказал Итен с показным спокойствием. – Но хочу сказать, что если ты подождешь пару недель, то сможешь полететь по сверхэкономному тарифу и билет будет стоить в три раза дешевле, чем ты заплатишь теперь.

Он встал и налил кофе.

– Не понимаю, почему ты думаешь, что у нас появились деньги на такие вещи?

– Итен, не будем обсуждать это. Я улечу завтра, хочешь ты этого или не хочешь. Я думала, ты тоже полетишь со мной, но видно ошиблась.

– Подожди. Так не честно и ты знаешь это. Единственной причиной, почему я не лечу с тобой, является то, что я сказал. Я пока еще не отказался от Андреа, как похоже делаешь ты.

– Что это означает?

– Послушай. Никто не бежит к постели больного сломя голову, если известно, что он будет жить.

– Ты считаешь, что это правильно?

– А как насчет несчастного случая с Шоном?

– Я немедленно поехала к нему в больницу.

– Но ты не знала, что у него всего лишь перелом двух костей.

– А кто в этом виноват?

– Ты помнишь только то, что выгодно тебе. Я тоже тогда переживал. Я не ожидал, что...

– Прекрати, Итен. Я уже слышала все это не один раз.

Он неспеша размешивал сахар в кофе, довольно громко звякая ложечкой о края фарфоровой чашки.

– Ты наверное думаешь, что я лгал, когда говорил, что в этом году у Меня нет денег на поездку в Англию, – сказал он, возвращаясь к прерванному разговору.

– Но почему, когда что-то нужно тебе – нет проблем. Если у нас такое напряженное положение с деньгами, зачем мы купили новую машину? Со старой вроде ничего не случилось. Механик сказал мне, что она может хорошо послужить еще минимум пару лет.

– Тебе же известно, как я поступаю с машинами. В нужное время я продаю старую и покупаю новую.

Кэрли, оперевшись о кофейный столик бедром, пристально посмотрела на мужа.

– Как ты можешь? Это же твой ребенок? Она пятнадцать лет звала тебя отцом, и у тебя хватает ума доказывать мне, что остаточная стоимость машины для тебя дороже свидания с заболевшей дочерью?

– Нельзя выжать кровь из брюквы. И деньги не появляются просто так, от желания их иметь.

– Почему ты каждый раз прибегаешь к помощи мудрых поговорок, когда не прав?

– Прошу извинить меня, но я не так ловок на слова, как твой первый любовник. Я не знаю другого способа отвечать тебе в наших спорах.

Кэрли проигнорировала его насмешку.

– Если у нас кончились все сбережения, ты мог бы продать часть акций.

Итен был настолько ошеломлен, что выражение его лица было бы очень смешным, если бы речь не шла о таком важном вопросе.

– Это же добавка к моей будущей пенсии, – сказал он, примерно таким же тоном, каким Кэрли просила бы его предоставить рабочим целый день отдыха накануне Рождества, вместо половины.

– Тогда продай мою половину акций.

– И этого делать не надо.

– Итен, ты действуешь так, будто в этой семье мне ничего не принадлежит.

– А ты думаешь что-то принадлежит мне?

– Ты контролируешь все, и все имущество записано на твое имя.

– Может быть и в этот раз твоя мама купит билет? – усмехаясь спросил он.

– Я заплачу деньгами с кредитной карточки.

Итен испуганно взглянул на нее.

– Не спрашивая моего согласия?

– Думаю, ты должен узнать все, – сказала она, довольная наперед тем, что за этим последует. – Я сняла деньги с кредитной карточки. Если буду экономной, то мне хватит этих денег на месяц. Кстати, я сняла максимум, предусмотренный условиями банка. И я бы не стала на твоем месте пытаться пользоваться теперь карточкой.

– Проклятие, Кэрли, ты знаешь какой процент уплачивается за деньги с кредитной карточки? Лучше бы мы взяли в банке кредит и заплатили вдвое меньше.

– Словосочетание «могли бы» стало наиболее употребительным в твоем лексиконе. – Кэрли пожала плечами. – У тебя еще есть возможность пойти в банк и взять там деньги в кредит, чтобы спасти свою репутацию и компенсировать средства, снятые с кредитной карточки.

– Что с тобой случилось, Кэрли? Я не узнаю тебя.

Глубокая печаль овладела ею.

– Не странно ли? Я только что подумала то же самое о тебе. Долгие годы я видела в тебе доброго сострадательного человека. Что случилось с тем человеком, который женился на напуганной и беременной юной девушке, с целью дать ей и ее ребенку дом. Тогда ты готов был продать душу, чтобы стать моим мужем.

Устав от бесполезного спора Кэрли решила подняться наверх и собраться в дорогу.

– Человек, которого ты хорошо знаешь, устал от постоянной погони за прекрасной мечтой. Тогда для меня наступило время, когда хочется остепениться и освободиться от лишних сложностей. В то время я считал правильным сделать все возможное для того, чтобы удержать то, что имею.

Кэрли задержалась в дверях.

– А теперь я устала сдерживать тебя от почти ежедневных глупостей. Посмотри, Итен, где мы с тобой оказались.

ГЛАВА 30

Кэрли прислонила голову к кожаной спинке заднего сиденья «бентли» Дэвида. В двух футах от нее сидела женщина, с которой она еще три недели назад хотела встретиться.

Кэрли расстроилась, увидев Викторию. Жена Дэвида была так грациозна. И еще она, вопреки здравому смыслу, обиделась на Андреа, что та не встретила ее в аэропорту.

Кэрли видела дюжину фотографий Виктории, и ни на одной из них она не выглядела так замечательно, как сейчас. Ее стройная фигура не уступила бы любой фотомодели, темные и густые волосы распущены по плечам, а бархатные темно-карие, широко расставленные глаза могли смутить любого с первого взгляда. По ее манере вести себя сразу было видно, что она из высшего привилегированного общества. С первого же момента их встречи Кэрли почувствовала себя стесненной и косноязычной.

– Дэвид сказал, что вы, по-видимому, прилетите уставшей и печальной, – сказала Виктория. – Он хотел сам встретить вас, но не успел из-за устройства Андреа в больницу.

– Я не очень устала, просто боюсь за дочь, – ответила Кэрли.

Быстрая, притворная улыбка тронула полные губы Виктории.

– Печальные события заставили вас снова приехать сюда, не то что в прошлый раз...

Кэрли показалось странным упоминание о ее предыдущем приезде.

– Я очень сожалею, что не смогла встретиться с вами в прошлый раз и поблагодарить за все то, что вы сделали для моей дочери.

– Ваша дочь действительно очаровательный ребенок. Она представлялась мне в начале совсем не такой. Андреа немного замкнута в себе, но в обществе ее поведение резко меняется: она становится жизнерадостной и общительной.

По тону, с которым были сказаны эти слова, Кэрли поняла, что все это не более, чем комплимент.

– Как она сегодня себя чувствует? Вы видели ее?

– Боюсь, что она до сих пор против лечения в больнице.

– Кажется, что прошли месяцы с тех пор, как я видела ее в последний раз.

Виктория закинула ногу на ногу и расправила юбку.

– Жаль, но мне придется во время вашего пребывания у нас работать за городом, – сказала Виктория немного неуверенно. – Дэвид меня уверил, что вы постесняетесь остановиться у нас. Я кое-что предприняла в этом отношении, естественно, только при вашем согласии. Один хороший друг оставил нам свою квартиру, в которой он сейчас пока не живет. Она расположена недалеко от больницы, так вот, при необходимости вы можете жить там все лето.

– А как далеко она находится от больницы?

– Квартал с небольшим.

Виктория была явно довольна тем, что Кэрли не обиделась и не отклонила ее предложение.

– Туда приходит два раза в неделю женщина убирать квартиру, а рядом множество хороших кафе и ресторанов.

Воспитание Кэрли требовало того, чтобы за проживание платились деньги непосредственно из ее кармана. Но вряд ли удобно обсуждать такой вопрос с Викторией. Она решила поговорить перед отъездом на эту тему с Дэвидом.

– Я очень ценю, то что вам удалось подыскать квартиру так близко от больницы. Мне будет очень легко навещать Андреа.

– Она очень неохотно согласилась лечь в больницу.

Необъяснимый всплеск ревности поразил Кэрли. Как позволила себе Виктория знать так много о жизни ее дочери, тогда как она, ее мать, почти не знает о жизни Андреа в последние годы?

– Я бы хотела, чтобы Андреа разрешила мне рассказать о своем состоянии Джеффри, – сказала она. – Он прекрасно к ней относится и, думаю, не оставит ее одну в трудное время.

Взглянув на Викторию, Кэрли поняла, что ее идея не так уж и хороша.

– Уверена, что Армстронги будут довольны, если Андреа ничего не скажет Джеффри о своей болезни. Они сейчас очень беспокоятся за его учебу.

Кэрли не поняла хода мыслей Виктории. Она решила переменить тему разговора.

Она поглядела в окно, стараясь определить, долго ли еще ехать до города.

– Я хотела бы сперва остановиться у вашего дома, чтобы встретиться с дочкой, а уже потом ехать на квартиру.

– Конечно, – ответила Виктория, вежливо улыбнувшись.

– Андреа говорила мне, что вы сейчас работаете над специальным проектом в связи с приближением двухсотлетия смерти Моцарта, – сказала Кэрли, по-прежнему стараясь перевести разговор в безопасное русло.

Виктории стоило огромных усилий пуститься в разговор на эту тему, который и занял у них всю оставшуюся дорогу.

Кэрли затаила дыхание и тихо двигалась по комнате к постели Андреа, частично из боязни разбудить ее, а больше из-за шока от увиденного. Девочка выглядела очень хрупкой и совсем бледной. Как всего за несколько дней могли произойти такие перемены? Или она была слепа, когда была здесь совсем недавно, и видела лишь то, что хотела увидеть? Глядя на нее сейчас, невероятно было даже предположить, что ее болезненный вид результат беременности.

Андреа пошевелилась и открыла глаза.

– Мама?

Кэрли подошла к кровати и встала на колени, не решившись сесть рядом с Андреа, боясь причинить ей неудобство.

– Я вылетела на следующий же день после звонка Дэвида.

Андреа нахмурилась.

– Я говорила ему, чтобы ты не приезжала, так как Шон и Эрик остались одни.

– Твои братья в состоянии позаботиться о себе сами, от этого они только повзрослеют. В конце концов, они уже не маленькие.

Кэрли убрала волосы со лба дочери.

– Во сколько тебя завтра отвезут в больницу?

Андреа перевернулась на спину и устремила взгляд в потолок.

– Я не поеду.

– Но Виктория сказала...

– Меня не волнует, что она сказала. Я туда не поеду и все.

– Почему ты так упрямишься?

– Потому что знаю, как они лечат. Я знаю, что они со мной сделают.

Кэрли вздрогнула.

– Хорошо, но я не знаю и хотела бы все поскорее услышать от тебя, – сказала Кэрли, поправляя одеяло.

– У нас в классе была девочка, у которой в прошлом году обнаружили рак. После операции она прошла очень сложный курс химиотерапии. Потом она так разболелась, что бросила школу.

Андреа повернула голову и пронзила мать умоляющим взглядом.

– До окончания учебы осталось несколько недель, мама, я не хочу, чтобы со мной случилось то же самое.

– Думаю, в госпитале можно элементарно продолжить обучение, a я тебе помогу и Дэвид тоже.

Кэрли сопроводила сказанное одобрительной, как казалось ей, улыбкой.

– Обещаю тебе, что так или иначе, ты будешь учиться в Оксфорде.

– У меня нет шансов. Осталась лишь пара недель.

– Любимая, за пару недель можно сделать...

Кэрли остановилась, увидев улыбку Андреа.

– Что случилось?

– Ты всегда произносишь «любимый» или «любимая», когда хочешь повлиять на кого-то из нас.

– Неужели я так прозрачна?

– Иногда. Шон говорил, что ты его назвала «любимым» двадцать раз, пока он был болен.

Кэрли улыбнулась.

– Хорошо. Долой слово «любимая». А как насчет «малышки» вместо него? Или еще лучше «сладкая моя»?

Андреа громко рассмеялась.

– Почему бы не заменить на что-нибудь более нежное, к примеру – ягненочек?

– Что здесь за шум? – спросил Дэвид, появившись в дверях.

Сердце Кэрли встрепенулось и забилось сильнее, когда она обернулась и увидела его.

Когда они приехали, Дэвид был все еще в больнице.

– Андреа испортила всю мою прическу.

Кэрли подвинулась, чтобы занять позу поудобнее.

– Боюсь, что мои колени приросли к полу.

Дэвид вошел в комнату, подошел к постели Андреа и внимательно посмотрел на нее.

– Что думаете об обеде в китайском ресторане?

Девочка состроила гримасу.

– Я не очень голодна.

– Возможно, это будет одним из последних твоих развлечений на ближайшее время.

Кэрли от неожиданности раскрыла рот. Как он может так разговаривать с ней? Разве Дэвид не знает, как она несчастна?

– Из всего, что я успела прочитать в самолете не следует, что именно так и случится, – сказала Кэрли еле сдерживая гнев в голосе.

– В случае с Андреа именно так все и будет.

Все еще глядя на Кэрли, Дэвид сказал Андреа.

– По-видимому, ты не говорила маме, какие у нас перспективы.

Кэрли не могла поверить в то, что услышала. Это был совсем не тот человек, с которым она общалась перед отъездом домой, даже несколько часов назад он был таким обезумевшим от случившегося, что не мог говорить по телефону без слез.

– Я только что приехала, – сказала Кэрли, сдерживая обиду. – И мы успели поговорить лишь об ее отказе лечь в больницу до окончания учебного года.

Теперь взгляд Дэвида переместился на Андреа.

– Я говорил, у нас нет выбора. Ты пойдешь в больницу, если даже мне придется волочить тебя туда, дрыгающую ногами и плачущую. И я буду помогать пичкать тебя Богом проклятыми лекарствами.

Только теперь Кэрли поняла, что происходит с Дэвидом. Он боролся, единственным способом, который знал, со своей растерянностью и горем. Если химиотерапия является для девочки последней надеждой, то о чем же тогда говорить и чего ожидать?

– Я думаю, Дэвид прав.

Андреа повернулась спиной и к матери, и к Дэвиду.

– Почему вы не считаетесь с моим мнением, ведь это касается лично меня?

Дэвид с досадой потер ладонью шею.

– Потому что я люблю тебя больше, чем ты любишь сама себя.

Его голос стал мягче, но напряженнее.

– Я уже говорил тебе, что ни за что не допущу даже малейшего риска потерять тебя.

Андреа свернулась в клубочек, колени к подбородку, ладони прижала к щекам.

– Я устала, – сказала она. – И хочу спать.

– Так я понимаю, что ты с нами не пойдешь? – констатировал Дэвид.

– Хватит, – запротестовала Кэрли, ошеломленная всем увиденным и услышанным.

– Хорошо, – ответил Дэвид Кэрли, а Андреа кивнул:

– Я зайду к тебе попозже.

Когда они подходили к двери, Андреа остановила их.

– Китайский ресторан звучит неплохо, нельзя ли пойти туда немного попозже.

Дэвид закрыл глаза и тяжело вздохнул, как бы освобождаясь от нахлынувших эмоций.

– Фаршированные яйца, бифштекс и брокколи, подойдет?

– Я еще хотела бы немного свинины «а ля му-шу».

– Отлично.

– И еще немного цыпленка в сметане...

– Что-нибудь еще? – спросил Дэвид с радостью.

– Печенье для гадания.

Дэвид вернулся к постели Андреа, нагнулся и поцеловал ее.

– Нам это не потребуется, – сказал он мягко. – Мы и так знаем, что будет дальше.

ГЛАВА 31

– Ты здесь давно? – спросил Дэвид подходя к Кэрли в холле больницы и слегка придерживая Андреа за плечи.

– Несколько минут, – солгала Кэрли.

На самом деле она находилась здесь уже целый час. Она осмотрела, насколько возможно, здание, внутренние помещения, понаблюдала за изредка проходящими служащими больницы. Все здесь показалось Кэрли, по крайней мере внешне, вполне солидным.

Кэрли обняла Андреа и поцеловала ее.

– Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Прекрасно, – ответила, как выстрелила, Андреа. – Великолепно, как на крыше мира. Следующий вопрос?

– Ты неосторожна, – предупредила Кэрли. – Смотри, я попрошу дать тебе успокоительного, так как ты настроена очень нервно.

– А дальше? – спросила Андреа.

– Это для начала.

Губы Андреа задрожали, на глазах появились слезы.

– Хорошо, я напугана, и что это означает?

– Это означает, что мы должны быть добры друг к другу и бороться с бедой вместе.

– Мне кажется, что это правильно, – поддержал ее Дэвид.

Из лифта вышла медсестра и подошла к ним.

– Комната для Андреа уже подготовлена, господин Монтгомери.

Она улыбнулась Андреа.

– Мы сейчас поднимемся наверх и врачи начнут готовить вас к процедурам.

– Сестра Нэш, я хотел бы познакомить вас с госпожой Хэргроув, она мать Андреа.

– Здравствуйте, – сказала сестра, протягивая руку.

Андреа повернулась к Кэрли.

– Мама, ты придешь ко мне потом? – спросила она.

Ей с трудом удавалось сохранять спокойствие, ее настроение катастрофически падало. Кэрли взяла ее руку в свои и крепко пожала ее.

– Я поднимусь к тебе, как только поговорю с доктором.

Сестра Нэш улыбнулась.

– Нам надо идти. У нас мало времени. У доктора сегодня назначено несколько операций.

Подсоединение сложного аппарата двойного действия было первым этапом долгой процедуры ее лечения. Аппарат обеспечивал процесс химиотерапии, переливание крови и антибиотиков, а, если необходимо, то и питания. Он также являлся постоянным напоминанием о том, насколько сильно была больна Андреа. Через несколько дней, если ее реакция на лекарства и сам процесс химиотерапии будут нормальными, все то, что сейчас напоминает ей о болезни уже не понадобится.

Кэрли безуспешно пыталась сложить губы в улыбку, чтобы поддержать дочь.

– Если мы задержимся у доктора, помни, что ты можешь позвонить бабушке Барбаре в полдень. Шон и Эрик сегодня ночевали у нее. Так что ты сможешь поговорить и с ними.

Сестра Нэш слегка коснулась руки Андреа.

– Нам пора идти, – сказала она весело.

Кэрли смотрела как они уходят, сердце ее больно заныло.

После того как они скрылись в лифте, Кэрли повернулась к Дэвиду и сказала:

– Нам тоже надо идти.

По мнению всех, с кем Дэвид советовался, доктор Ричард Риардон был одним из лучших педиатров-онкологов в Англии, некоторые даже говорили, что лучший в Европе.

Доктор выглядел слишком молодо для такой известности, но успехи его были бесспорны. Он был резок, деловит и всегда куда-то торопился. Им пришлось ждать его.

Дэвид постарался подготовить Кэрли к разговору с доктором. Рассказал ей все, что узнал из беседы с Ричардом Риардоном. Но насколько хорошо он сумел это сделать оставалось вопросом.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал доктор Риардон, вводя Кэрли и Дэвида в свой кабинет.

– После подписания бумаг я смогу уделить вам немного внимания. Меня ждут в операционной.

Через несколько минут, когда Кэрли и Дэвид уже сидели в креслах доктор спросил:

– Как будет удобнее, отвечать ли мне на ваши вопросы или я кратко изложу суть и возможные результаты лечения больной?

Назад к карточке книги "Все могло быть иначе "