Текст книги "Все могло быть иначе "

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Кэрли резко откинулась назад, как от удара.

– Послушай меня, Я никогда не поверила бы, что смогу сказать эти слова. Но мне кажется, я склоняюсь к мысли, что надо послать Андреа к тебе на летние каникулы.

– Ты не против, если бы я вернулся к тебе?

– О, Дэвид, это второй глупый вопрос, который ты задал мне сегодня. Конечно, против. Как же может быть иначе?

– А я нет.

– Поскольку ты кое-чего добился.

– Кажется, я распрощался навсегда с мыслью стать отцом.

– Речь идет не об Андреа, – прозвучавшая в голосе Кэрли холодность насторожила Дэвида.

– Тогда что...?

– Ты говорил, что хотел бы обрести душевное спокойствие.

– Почему ты погрустнела?

– Андреа принадлежит только мне, Дэвид. Если она поедет следующим летом к тебе в Англию, это будет только визит, ничего больше. Никогда не забывай об этом.

– Она не только твоя, Кэрли, – сказал Итен, стоявший в дверях.

– Что ты там... – попыталась сказать она что-то.

– Андреа зашла ко мне, когда вы отослали ее наверх, – прервав жену, сообщил Итен. – Она плакала. Я едва мог понять о чем она говорила, когда рассказывала о том, что происходит внизу.

Он прошелся по комнате, делая вид, что не замечает постороннего человека. Дэвид же откинул голову назад и уставился в потолок.

– Итен, не делай глупостей.

– Помолчи, Дэвид, – резко ответил Итен. – Ты еще будешь иметь возможность высказаться, а пока мы разберемся между собой.

– Где девочка? – спросила Кэрли.

– Наверху, ждет меня. Я сказал ей, что скоро вернусь. Так скоро, как только уговорю тебя разрешить ей уехать в Англию и жить у Дэвида.

От злости и предательства глаза Кэрли переполнились слезами:

– Ты негодяй!

Итен ответил:

– Мы не можем больше держать ее в разлуке с настоящим отцом.

– Неправильно, – вмешался Дэвид. – Я считаю, что тот, кто воспитывал ребенка целых пятнадцать лет, должен иметь право выбора.

– Мы не можем использовать время, которое прожили вместе с ней, как аргумент, – сказал Итен.

Он подчеркнуто не замечал Дэвида и обращался исключительно к жене.

– Любой ребенок имеет естественное право знать своего родного отца. Ты отказываешь в этом праве Андреа?

Кэрли пыталась рассмотреть, нет ли в его глазах боли или огорчения. Она считала, что ее муж будет бороться за дочь, а не помогать ей уехать из дома. Несчастная женщина положила руку на сердце – сколько оно перенесло страданий. С трудом сдерживая рыдания, Кэрли сказала:

– Она уже знает, кто ее родной отец.

– Мы должны разрешить ей уехать. Если не сделаем этого, она будет нас презирать.

Дэвид протянул руку, чтобы потрепать Итена по плечу в знак одобрения его слов, но передумал.

– Я оставлю вас. Позвоните мне, когда успокоитесь, – сказал он.

Итен посмотрел на него и с напускной озабоченностью заявил:

– Если с ней что-нибудь случится, то я очень строго спрошу с тебя.

– Будь ты проклят, Итен! – закричала Кэрли. – Ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и ждать, что будет дальше? Не сошел ли ты с ума?

– Если мы не позволим ей уехать сейчас, то она уедет как только чуть-чуть подрастет.

Итен пересек комнату, подошел к жене и обнял ее.

– Это естественно, дорогая, – сказал он с явным состраданием. – Мы всегда желаем того, чего не можем иметь. Если мы заставим ее ждать отъезда к Дэвиду, когда ей исполнится восемнадцать лет, то мы никогда не получим ее обратно. Неужели ты хочешь этого?

Дэвид вынул из кармана ключи от машины.

– Это жестоко. Здравомыслящие люди не отдают своих детей посторонним.

Итен послал ему взгляд, полный торжества, старательно скрывая его от Кэрли.

– Но ты же не посторонний, Дэвид. Ты – родной отец Андреа.

Дэвид не нашел слов ответить ему.

ГЛАВА 8

На следующее утро Кэрли довезла Эрика и Шона до школы и поехала к своей матери. Сегодня утром она сделала несколько попыток поговорить с Андреа, даже принесла завтрак на подносе в ее комнату с тем, чтобы остаться вдвоем. Но как только девушка поняла, что мама не изменила свое решение об ее отъезде в Англию, она замкнулась в себе. Кэрли могла с таким же успехом разговаривать с собакой. Остаток утра прошел в напряженном молчании.

Барбара открыла дверь до того, как Кэрли успела позвонить.

– Я увидела, что ты подъезжаешь.

Обняв дочь, она прижала ее к своему розовому сатиновому платью. Несколько долгих секунд они стояли так, затем Барбара спросила:

– Надеюсь, то, что ты хочешь сообщить мне, будет лучше выражения твоего лица.

– Намного хуже, мама.

Барбара взяла дочь под руку и повела в дом.

– Ты уже позавтракала?

– Я ничего не могу есть, – ответила Кэрли. – А Вэлли дома?

– Он ушел полчаса назад, если он тебе нужен, я могу вернуть его домой за пару минут.

Кэрли села у горящего камина и протянула руки к огню.

– Нет, не надо, – сказала она. – Он и так довольно быстро узнает о том, что происходит.

– Я не думала, что мне придется вытягивать из тебя что случилось.

– Извини.

Кэрли сложила руки и зажала их между коленей.

– Я все думаю, как лучше сказать тебе об этом, но так ничего и не придумала.

– Тогда говори прямо.

Кэрли все еще колебалась, думая, что произнеси она эти слова вслух, они приобретут еще большее значение и важность.

– Андреа думает, что Дэвид ее отец. Она хочет поехать в Англию, чтобы жить вместе с ним.

Ноги перестали держать Барбару, и она беспомощно опустилась в кресло, стоявшее рядом с камином.

– Вчера я видела Дэвида в магазине Тэрнера и почувствовала, что происходит что-то, но никогда бы не подумала, что все зашло настолько далеко.

– Дэвид не говорил, что видел тебя, – сказала Кэрли.

– Боже милостивый, как Андреа узнала, что Итен не отец ей?

– Позавчера вечером он много выпил и затеял спор с Дэвидом, а она невольно услышала их.

Жизнь всегда найдет, как проучить беззаботных и неосторожных.

– Как вы могли быть столь беспечны и непредусмотрительны?! – воскликнула Барбара. – Вы же хотели уехать с мужем из города, как только узнаете, что приехал Дэвид.

– Игра в прятки вряд ли помогла бы. Я должна поступать с учетом того, что есть на самом деле.

Кэрли встала, сняла куртку и бросила ее в кресло.

– Этого не могло случиться в прошлом году. Тогда ничто не смогло бы убедить мою дочь уехать.

Она повернулась к камину и пристально посмотрела в яркое пламя.

– Она изменилась. Я перестаю ее узнавать. Раньше мы были так близки.

– По мере роста человек меняется и все больше познает самого себя. Этого не случится, если ребенок все время будет держаться за юбку матери.

– А какой была я?

Барбара встала и обняла дочь за плечи.

– Случалось, я была не уверена, заговорим ли мы когда-нибудь с тобой в нормальном тоне и достойных выражениях.

– Я не помню...

– Время – лучшее лекарство. Все, что нам пришлось пережить, было для тебя естественным и правильным, а для меня – одни мучения.

– Как я смогу общаться с дочерью, если нас будет разделять расстояние в четыре тысячи миль?

Кэрли еще крепче обняла свою мать, как бы желая, чтобы жизненная энергия и опыт матери передались ей.

– Я вспомнила, наверное, где-то читала, что дети часто воспринимают фантазии как реальность. Андреа, должно быть, показалось очень заманчивым представить себя вдруг дочерью самого Дэвида Монтгомери.

– Она думает, что наконец-то узнала, почему отец относится к ней как-то по-другому, чем к Эрику и Шону. Я пыталась сегодня утром поговорить с ней, но она упорно не хочет общаться со мной. Андреа считает, что я предала ее, а Итен и Дэвид невинные, сторонние наблюдатели.

– Сейчас она думает, что ее все обманули – она на самом деле не такая, как все ей внушали вокруг, – уверенно сказала Барбара. – Поэтому Андреа должна кого-то обвинять. Лучше всего тебя, кого же еще? Кроме того, какая же девушка, родившаяся и выросшая в таком захолустном маленьком городке, как Бекстер, не ухватилась бы за возможность иметь своим отцом такого человека, как Дэвид? Он богат и знаменит, живет в прекрасном замке в заморской стране. Это ли не мечта?

Машинально Барбара начала искать в карманах платья сигареты, хотя бросила курить еще два года назад.

– Теперь понятно, почему ты так плохо выглядишь.

Она приподнялась, взяла лицо дочери в свои ладони и нежно поцеловала.

– Дэвид считает, что мы должны ее отпустить, – сказала Кэрли и присела на бортик камина.

– Подожди минутку, – задумалась Барбара, – здесь чего-то не хватает. Я понимаю позицию Итена, даже могу понять Андреа, мечтающую иметь как красивый подарок знаменитого отца на короткое время, а что Дэвид? Согласится ли он с этим?

– Он делает это как одолжение старому другу.

– Опомнись, кому ты здесь это говоришь. Какая у него настоящая цель?

Кэрли приподняла голову и пристально посмотрела на мать.

– Я сказала ему всю правду – или, по крайней мере... почти всю.

Барбара опустила руки в пустые карманы.

– И он так это все и оставит? А не попытается ли Дэвид выведать у тебя, кто же на самом деле является отцом девочки?

– Я отказалась это сделать, и он не стал возражать.

– Значит, он все еще любит тебя, не так ли?

Кэрли сжалась под взглядом матери.

– Почему ты это спрашиваешь?

– Потому, что это единственное объяснение. Ради чего еще он может претендовать на Андреа, зная, что она не его дочь.

От мамы ничего невозможно скрыть.

– Господи, сколько же я натворила глупостей, – воскликнула Кэрли. – Я поставила Дэвида в ложное положение. Теперь все зависит от того, захочет ли он оставаться отцом Андреа. Ведь в целом мире нет никаких стоящих объяснений, почему он должен делать это.

Барбара нежно потрепала волосы дочери.

– Довольно. Ты вышла замуж за Итена с тем, чтобы Дэвид смог в жизни идти своим путем. Даже если он думает, что ты поступила неверно, то во всяком случае, не может осуждать твои поступки. Если же он захочет помочь тебе теперь, то никто и ничто на этой прекрасной божьей земле не заставит его поступить иначе.

– Пострадает не он, а его жена.

– Перестань выдумывать новые неприятности.

– А что, мне делать, если Итен поведет себя по-другому?

– Девочка моя, перестань мучить себя. Ты сделала все, что могла, чтобы твой ребенок рос и воспитывался в любящей семье. Кто же мог предвидеть, что Итен будет досаждать тебе тенью Дэвида все эти годы.

– Я никогда не была достойной женой Итену.

– Ой, какой же должна быть достойная жена?

Кэрли беспомощно развела руками.

– Лучше, чем я.

– На деле это означает, что ты должна была любить Итена так же, как любила Дэвида.

Барбара чуть пригнулась, чтобы поглядеть в лицо своей дочери.

– Или, можно сказать, как продолжаешь любить Дэвида.

Кэрли разглядывала складки на своих широких брюках.

– Дэвид Монтгомери был лучшей частью моей жизни. В то время я еще верила в сказки со счастливым концом. Я никогда не вышла бы замуж за Итена, если бы не забеременела тогда.

– Ты имеешь в виду, если бы не была изнасилована, – уточнила Барбара.

– Это не главное. Важно то, что Итен никак не может забыть, что я забеременела в девушках.

– Он знал, в каком ты положении, когда предложил тебе выйти за него замуж. Я не вмешивалась... У него был свободный выбор – жениться или отказаться от тебя. Можно предположить, что здесь все в порядке. С другой стороны, в случившемся грехе нет твоей вины. Ты создала для мужа и детей хорошую семью и комфортабельную жизнь. Невозможно требовать большего.

– Тогда скажи мне, почему мой муж пьет, а дочь собралась уехать жить к человеку, которого она знает меньше недели?

– Ты не сказала, как ты сама себя чувствуешь и что думаешь о своей жизни...

– Речь не обо мне. Я не в счет.

– Где-то я уже слышала однажды эти слова? – сказала Барбара недовольным голосом. – Движению феминисток действительно не хватает чего-то, чтобы их голоса зазвучали со всей силой.

Кэрли подбросила в камин полено и подвинула его щипцами в горячие угли. Как только оно загорелось, она поставила на место каминный экран.

– Я ценю все, что ты говоришь, но я пришла сегодня сюда не за этим, мне нужна помощь физическая, а не моральная поддержка.

– Что мне сделать для тебя?

– Помоги мне найти способ удержать Андреа.

– Ты не считаешь, что надо просто ей сказать, что Дэвид не является ее отцом.

– Мы обе знаем, почему я не могу сказать это.

– Мне надо немного подумать.

Кэрли бросила щипцы и обняла мать.

– Ты всегда приходишь на помощь, когда мне это очень нужно.

– Пусть надежда не покидает тебя, любимая, – нежно ответила мать.

– Андреа загнала тебя в угол. Ты должна сделать все, как это бывало и раньше, чтобы защитить девочку, даже если сейчас речь идет об ее отъезде.

– Как я смогу это сделать? Даже если Дэвид одержим мыслью удочерить Андреа, он не имеет понятия, что значит быть отцом юной девушки. Очевидно, что его супруга не хочет иметь собственных детей. Что же она подумает, когда ее муж предстанет перед ней с дочерью-подростком?

Кэрли чувствовала, как слезы, с которыми она боролась все утро, жгут ее глаза.

– Что я буду делать, если моя дочка уедет? У меня разорвется сердце, если я потеряю ее.

– И у меня тоже, – тихо сказала Барбара.

ГЛАВА 9

Дэвид мельком посмотрел на часы на приборной доске «Тауруса». Прошло уже полтора часа после приземления Виктории, но она так и не произнесла ни одного слова. Они находились в тридцати минутах езды от Бекстера, но еще ничего не было решено.

– Нам надо поговорить обо всем, – наконец, начал Дэвид.

– Ты не имел права говорить этой девочке, что она может жить с нами, не посоветовавшись сначала со мной.

– Случилось так, что эта девочка – моя дочь!

Господи, что он делает? Не сошел ли он с ума? Что он собирается делать, если Андреа на самом деле будет жить вместе с ними?

– Нонсенс. Все это для меня слишком большая шутка.

Виктория расправила юбку своего элегантного костюма от «Жоржа Рич».

– Должна сказать, Дэвид, что несколько удивлена. Почему ты не настоял на анализе крови? Как ты узнал, что ребенок действительно твой?

– Я знаю ее мать.

– Это еще ни о чем не говорит, – Виктория окинула мужа взглядом. – Тебе не трудно будет пояснить?

– Мы любили друг друга, и девочка была зачата.

– И эта женщина ждала столько лет, чтобы сказать тебе об этом... – Виктория нахмурилась. – Я, кажется, забыла, как это... А, вспомнила: «она хотела быть уверенной, что ты осуществишь свою писательскую карьеру».

Дэвид устало вздохнул.

– Сарказм заведет нас в никуда.

– Извини меня. У меня мало опыта в таких ситуациях. А как же я должна вести себя?

– Хорошо, – уступил Дэвид, – может быть, будет излишне ожидать, чтобы ты была счастлива от появления Андреа. Я не очень тронут фактом, что являюсь отцом. Но нельзя не видеть, что с появлением девочки произойдут, очевидно, какие-то изменения в укладе нашей жизни, поэтому хочу спросить тебя. Виктория, можешь ты предположить, что хотя бы часть этих изменений будет положительной и приемлемой для тебя?

Почему он спорил так настойчиво, отстаивая возникшее не по его инициативе положение. Дэвид не был сторонником объявить себя отцом пятнадцатилетнего ребенка.

– Я не понимаю, как ты можешь быть так жесток. Неужели тебе не ясно, что присутствие этой девочки в доме будет постоянным напоминанием для меня? Каждый раз при виде ее я буду вспоминать детей, которых потеряла.

Дэвид вздрогнул. Он никак не мог убедить себя, что два выкидыша, случившиеся у Виктории еще в начале их семейной жизни, не были результатом сделанного ею еще давно аборта, а ссылки на «сердечные боли», которые она время от времени испытывала, свидетельствовали лишь о ее нежелании попытаться еще раз родить ребенка.

– Я хочу, чтобы ты все-таки подумала о возможности приезда к нам в Лондон Андреа.

– Дэвид, у тебя какая-то странная избирательная память. Вспомни, мы уже обсуждали как-то возможность усыновления чужого ребенка. С тех пор мое мнение остается неизменным. Я довольна своей жизнью. Мне много приходится трудиться над расширением круга наших друзей, углублением отношений с ними, над поддержанием установившегося уклада нашей жизни.

– Это то, что я вряд ли смогу забыть.

– Тогда почему же ты?..

– Так, черт возьми, что же ты хочешь, чтобы я сделал?

Дэвид искал выход своим чувствам, но не в состоянии был найти его. Он испытывал огорчение и расстройство, которые были вызваны тем положением, в котором он оказался. Кэрли была сама по себе со своими тревогами, а Итена это вообще уже не беспокоило.

Виктория выпрямилась и приняла строгую осанку.

– Дэвид, говори в нормальном тоне или вообще не говори.

– Я хотел, чтобы ты, Виктория, послушалась меня и осталась дома, – сказал он, теряя контроль над своим плохим настроением.

– Как было бы удобно. И что же ты тогда бы сделал? Появился с ребенком на руках и представил ее мне как «свершившийся факт»?

– Твои слова неостроумны. Если Андреа поедет с нами в Англию, то придется выполнить сотню разных формальностей, прежде чем можно будет вывезти ее из страны.

– Что ты подразумеваешь под «если»? – спросила Виктория, ухватившись за неопределенность сказанного. – У меня создалось впечатление, что приезд этой девочки к нам дело уже решенное. Означает ли твое «если», что, может быть, ничего не состоится?

– Решено было только то, что она приедет к нам, а когда и как еще не обсуждалось. Насколько мне известно, сегодня утром после моего ухода Андреа вроде изменила свое решение, но выбор за ней.

Виктория была разгневана.

– Выбор целиком за ней, а я не могу сказать и слова, не правда ли?

– Можешь ты понять мое положение наконец? Не могу же я сказать своей единственной дочери, что для нее нет места в моем доме?

Было немного удивительно заметить, как легко Дэвид начал погружаться в собственную ложь.

Виктория потихоньку успокоилась. Они проехали более пяти миль, прежде чем она обратилась к Дэвиду снова.

– Будет трудно устроить девочку в школу в это время года, но я попытаюсь. Уверена, что Анна и Ричард помогут, если мы их попросим.

Дэвид знал свою жену слишком давно, чтобы позволить себе обмануться в отношении перемены ее настроения.

– А их дочка, кажется, учится в Швейцарии? – спросил он мимоходом.

– Да, в Элоне. Они и не собираются посылать ее учиться еще куда-нибудь. Подумай, как было бы замечательно для Андреа научиться кататься на лыжах в Альпах. Не думаю, что кто-то из ее друзей имеет такую возможность. Что касается Ле Розей... она всегда сможет туда поступить. Я знаю, люди в Ле Розей очень гостеприимны в отношении иностранных детей.

Дэвид свернул с автострады на дорогу, ведущую к Бекстеру. Он должен был что-то сказать Виктории в ответ. У нее было достаточно здравого смысла, чтобы предложить самое хорошее – учеба в школе, где ребенок сможет общаться с детьми королей, дипломатов и других привилегированных лиц мира сего.

– Извини, Виктория, так не пойдет. Мы не будем отправлять Андреа ни в какую школу-интернат на континенте. Ей будет тяжело покидать дом, в который она только что приедет, не успев даже в нем немножко обжиться. И потом, ей совсем ни к чему дополнительная психическая нагрузка от режима, гвалта и шума, чем знамениты любые школы-интернаты.

Виктория отвернулась от Дэвида, наблюдая за пробегающей мимо сельской местностью.

– Тогда какие же у тебя планы?

Неожиданно какое-то покровительственное чувство овладело сознанием Дэвида.

– В Лондоне есть немало хороших школ.

Даже прожив в Англии более двенадцати лет, он избегал говорить «общественные школы», поскольку в реальности они не являлись таковыми и воспринимались им как частные.

– Андреа не сможет удержаться ни в одной из действительно хороших школ. Если ты настаиваешь, чтобы она осталась в Англии, то ей было бы лучше поступить в такую школу, как Миллфилд или в мою старую школу Викомб Аббей, где она сможет получить хорошие знания и приличное воспитание.

– Удивительно, – сказал Дэвид, – ты еще не встречалась с Андреа, а уже составила о ней свое мнение. Как, прости меня, ты смогла оценить ее возможности, ни разу не видя ее?

– Просто я реалистка, – ответила Виктория в примирительном тоне, как бы наконец поняв, что заходит в опасную зону. – Она может от природы быть способной, но трудно ожидать от девочки, выросшей в маленьком провинциальном городке Штатов, что она сможет быть равной с детьми, посещающими школу в Лондоне с малых лет.

Поскольку Дэвид упорно не соглашался с ее мнением, Виктория предложила другое решение.

– Если необходимо, мы сможем нанять ей преподавателя. И если она достаточно способная, то с помощью учителя сможет выйти на один уровень с другими учениками. Тебе не приходилось испытать на себе, как трудно вписаться в школьное сообщество, а особенно уже сложившееся, психологически?

Дэвид не спешил соглашаться с доводами жены, как бы они ни были убедительны.

– Дети адаптируются гораздо легче, чем взрослые. Перемены могут оказаться трудными вначале, но Андреа справится с ними. Я уверен, что в какую бы школу девочка ни пошла, она не будет там единственной американкой.

– Я удивляюсь тебе, Дэвид. Речь идет не о национальности, как о причине возможных проблем. Все дело в ее способностях и в воспитании. Вообще, ты не очень-то склонен обращать внимание на тех, кто несчастен. Особенно часто ты забываешь о людях, о которых сам же призываешь проявлять заботу. Не замечал? Хотя независимо от того, подтверждаешь ли ты это или нет, ты знаешь, что я права. Иначе я не затевала бы этот спор.

Дэвид сбросил скорость, когда они въехали на окраину городка.

– Все, что я знаю, – это то, что Андреа хочет жить вместе со мной, и я сделаю все, что бы для этого ни потребовалось.

– А твоя жена будет обречена?

– А жене, Виктория, все остальное.

– Тогда зачем мы спорим?

Прежде чем Дэвид смог сказать что-либо, жена добавила:

– Я не позволю себе быть стесненной в чем-то этой девочкой. Как только Андреа пересечет мне дорогу, уйду я либо уйдет она.

Дэвид направил машину на автостоянку мотеля.

– Добро пожаловать в Бекстер, – сказал он, мысленно готовясь к следующему раунду конфронтации.

Виктория посмотрела в окно, потом на мужа.

– Это что, шутка? Ты не можешь всерьез рассчитывать, чтобы я согласилась жить в таком «дворце», как этот.

– Я пытался предупредить тебя...

– Дэвид, это не смешно.

– Послушай, это лучшая гостиница в Бекстере.

Все следы злости исчезли с лица Виктории, их сменило выражение растерянности.

– Почему ты не смог арендовать дом?

– Здесь такое не принято.

– Я здесь жить не могу и не хочу.

Дэвид взялся за ручку двери.

– А здесь нигде больше ничего нет.

– Не выходи, – сказала она ему.

Он откинул голову на сиденье и закрыл глаза.

– Я прожил здесь неделю, и со мной ничего не случилось. Уверен, ты сможешь освоиться за одну ночь.

– Ты сделал это специально?

Дэвид широко раскрыл глаза.

– Боже, Виктория, ты понимаешь, что говоришь? Дьявол возьми, разве я мог организовать это, чтобы подразнить тебя?

На ее глазах появились слезы.

– Ты мог бы предупредить меня.

Из глубин памяти о былом добром времени их совместной жизни проскользнула искра сострадания. У Дэвида пропало желание продолжать спорить, поскольку это выглядело почти так же, как упрекать крота в порче огорода.

– Вчера по телефону ты говорила о нашей поездке куда-то после Бекстера. Что ты имела в виду?

Виктория достала из сумочки носовой платок и промакнула им уголки глаз.

– В Раунд хилл.

Она заметила, что Дэвид не понял ее ответ и добавила:

– Это на Ямайке. Недавно я была на одном благотворительном мероприятии вместе с Говардами, и Поль как-то мимоходом заметил, что они собираются отказаться от намеченного отдыха на Ямайке. Он спросил, не интересует ли нас поездка туда, и предложил использовать их путевку.

– А почему бы тебе не поехать сейчас туда и там подождать меня?

Виктория сложила платок и положила его обратно в сумочку.

– Я предполагала, что это будет прекрасным сюрпризом для тебя – вторым медовым месяцем. Линда говорила, там такие коттеджи...

– Я приеду туда как можно скорее.

Если оформление необходимых бумаг для отъезда Андреа из страны окажется менее сложным, чем он предполагает, то у него останется достаточно времени для перелета в Раунд Хилл. Можно будет побыть там с Викторией несколько дней.

– Ты действительно не обидишься, если меня не будет на похоронах твоего отца?

– Я буду переживать больше, останься ты здесь терпеть все эти неудобства.

– Извини, Дэвид. Но я хотела быть рядом...

– Я знаю.

Он поудобнее расположился на сиденье, включил мотор и выехал обратно на дорогу. Когда они подъезжали к светофору, рядом с их машиной замедлял ход школьный автобус. Мелькнула мысль посмотреть, нет ли в автобусе Андреа, но Дэвид не повернул головы.

Андреа сняла руку с окна и опустила ее на колено. Поскольку начинало уже темнеть, она не поняла, увидел ее Дэвид или нет. Она не будет махать рукой, если в машине с ним есть кто-то еще.

Андреа сначала не заметила женщину, сидевшую вместе с Дэвидом. Она поняла, что в автомобиле есть пассажир, только, когда их машины поравнялись. Вначале из-за разницы в высоте автобуса и автомобиля она приняла женщину за свою маму. Но потом девушка увидела черные волосы, блестящий в свете фонарей голубой костюм и поняла, что это, должно быть, супруга Дэвида. Увидев его с ней, у Андреа что-то неприятно заныло в животе.

– Это он? – спросила Сюзанна Жилрой заговорщическим шепотом. Сюзанна была лучшей подругой Андреа. Она была единственной из друзей, кто знал, что Андреа собирается уехать в Англию к Дэвиду. Опасаясь, что подруга может попытаться отговорить ее от отъезда, девушка намеревалась посвятить Сюзанну в это событие лишь накануне отлета самолета. Но экскурсия в Колумбийский Музей Искусств, с которой они сейчас возвращались, затянулась и была очень утомительна. Андреа не хотелось думать ни о чем, она даже не могла вникнуть в суть того, о чем рассказывала Сюзанна. Вдруг необъяснимо почему Андреа решила рассказать подруге правду и тут же открыла ей все, что тяжелым грузом лежало на душе, все, что произошло с ней за эти последние дни.

– У-у-ух, – вздохнула Андреа задумчиво.

– Кто это с ним?

– Думаю, его жена.

– Она красавица!

– Что тут можно сказать? – вдруг погрустнев спросила Андреа. – Ты видела ее только две секунды.

Она не хотела, чтобы супруга Дэвида была красивой. Лучше было бы, если Виктория выглядела как ее бабушка Барбара или мама Сюзанны – с полными бедрами и с улыбкой, которая заставляет думать, что ты ее лучший друг.

– Сколько же можно такое терпеть?

Сюзанна, скрестив ноги, смотрела на колготки и причитала:

– Вот уже третья пара порвалась за эту неделю.

Брайн Вебстер, наклонившись вперед, положил руку на спинку кресла и постучал Андреа по плечу.

– Если я покажу тебе мои заметки об искусстве Востока, смогу я посмотреть твои об архитектуре?

Девушка повернулась к нему.

– А ты вернешь их мне до первой перемены?

– Я сделаю больше – принесу тебе их сегодня вечером домой.

– Лучше завтра, – сказала Андреа безразлично.

– Мне это подходит, – ответил Брайн, откинувшись назад в свое кресло.

Попытка мальчика скрыть обиду от небрежного ответа Андреа, отразившаяся на его лице, не ускользнула от внимания Сюзанны.

– Зачем ты так поступила? – обратилась она полушепотом к подруге. – Ты же видишь, он влюблен в тебя.

– Сегодня вечером к нам может прийти Дэвид и я не хочу, чтобы он понял, что у меня есть друг, который останется здесь после моего отъезда.

– И какое это имеет значение?

– Дэвид может подумать, что в Англии я буду скучать по Бекстеру и очень скоро попрошусь обратно домой.

Автобус обогнул угол и направился к высшей школе.

– Ты – самая смелая девчонка, которую я знаю, – сказала Сюзанна. – Я бы никогда не решилась уехать из дома, даже если бы узнала, что я не родная дочь ни одному из моих родителей. Этот парень, Дэвид Монтгомери, может быть твоим настоящим отцом, но ты же почти ничего о нем не знаешь! Что, если он окажется со странностями или еще что-нибудь похуже?

Андреа начала вспоминать, что она знала о Дэвиде.

– Моя мама не имела бы с ним никаких дел, если бы он был не в порядке.

Сюзанна поежилась.

– А слух, что твоя мама спала с каким-то другим парнем, тебя не касается?

Иногда бывает намного проще не заметить вопрос, чем отвечать на него.

– Как ты считаешь, разрешат ли тебе твои родители прилететь следующим летом ко мне и провести некоторое время в Англии?

– Исключено. Они уже решили, что мы поедем в «Диснейленд».

Когда автобус повернул к стоянке, все встали и начали толкаться в проходе, ожидая, когда он остановится. Андреа хотела, чтобы подруга ничего не говорила о ее решимости – на самом-то деле бедная девушка никогда еще не совершала смелые поступки... Или глупые?

Автобус притормозил на остановке, где выстроилась цепочка автомобилей. Это детей уже дожидались их родители. Андреа выглянула из окна, чтобы посмотреть, кто приехал ее встречать, и увидела ярко-красный бабушкин «Мустанг-65». Через пару недель его поставят в гараж на зиму, чтобы уберечь от дорожных химикатов и снега. Но сейчас это был самый известный предмет, движущийся по городу. Не было человека в здешней местности, имеющего права на вождение автомобиля, который не пытался бы купить у бабушки Барбары эту машину. Но машина не продавалась, она была предназначена Андреа в подарок к ее восемнадцатилетию.

Когда девушка выходила из автобуса, она заметила бабушку. Барбара, улыбаясь, поспешила навстречу внучке. Андреа прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Подойдя, бабушка обняла ее и повела к автомобилю.

– Все было хорошо?

Андреа утвердительно кивнула. Застрявший в горле комок не позволил ей вымолвить ни единого слова.

– Я всегда получала огромное удовольствие от посещений музеев, – сказала Барбара, открывая дверцу машины.

Когда они выехали со стоянки, бабушка спросила:

– Куда, к тебе или ко мне?

Андреа, вытерев слезы со щек тыльной стороной ладони, тихо ответила:

– К вам.

ГЛАВА 10

Дэвид вышел на балкон коттеджа, арендованного Викторией, про который она сказала, что его им уступили Говарды. Повсюду в мире такие места называются виллами, но здесь все было пониже классом. Даже бассейн был не современным, а вырублен в естественной скале и соединен с океаном.

Заходящее солнце зажгло небо, воспламенило облака и превратило поверхность океана в золотую гладь. После холодов в Огайо теплый тропический бриз был ласков и приветлив. Не хватало лишь покоя в душе рядом с бесподобной красотой юга.

Перед отъездом из США Дэвид сделал все, что мог, для ускорения переоформления статуса Андреа. Он заметил, что чем больше он занимался этим, тем меньше оставалось у него времени на обдумывание огромной ответственности, которую он так скоропалительно взял на себя. Теперь оставалось только ждать бумаги, которые должны пройти через суд. Кэрли надо собрать медицинские и школьные справки, а также получить паспорт Андреа.

После полуторанедельного пребывания в Раунд Хилл в одиночестве Виктория отметила, что ей становится все труднее разговаривать с мужем даже на самые обыденные темы. Два дня тому назад он позвонил и сказал, что снова задерживается. Но вчера Дэвид пришел к мысли о том, что его постоянное присутствие в Бекстере не так уж необходимо, как он считал.