Текст книги "Дороти должна умереть"

Автор книги: Даниэль Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

У меня по телу пробежал холодок. Этот мужчина – Страшила. И, подобно Железному Дровосеку, он заметно преобразился, превратившись в нечто едва узнаваемое.

– Итак, Эми, – начала Дороти, – у меня есть очень, очень важный вопрос, и я хочу, чтобы ты предельно честно на него ответила.

Привычно, будто ничего и не происходило, она направилась к пустому трону рядом с тем, что занимала Озма, где и расположилась, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

Если бы я не читала сказку, то ни за что бы не поверила, что Дороти вообще когда-то жила на ферме. Той девчонки давно и след простыл, а место ее заняла самоуверенная и надменная принцесса, которая вечно задирала нос, будто подыскивая идеальный угол падения света на свое личико. Ее голос был весел, но где-то в глубине в нем так и сквозила угроза.

Я мысленно приготовилась к любому, даже самому жуткому вопросу, отчетливо понимая, что Дороти сможет учуять любую ложь.

– Что ты думаешь о моих волосах? – требовательно спросила она, накручивая локон на палец с длинным красным ногтем.

Она что, шутит?

– Ну? – поторопила меня Дороти.

Нет, не шутит. Моя жизнь теперь зависит от того, насколько искренне мне удастся преподнести банальный комплимент? К счастью, практики стеба над популярными девчонками у меня было хоть отбавляй. Отдельное спасибо за это Мэдисон Пендлтон.

– Они таки-и-ие красивые, – сладко пропела я. – И таки-и-ие блестящие! – добавила для пущего эффекта, заметив на лице принцессы тень сомнения.

Дороти заулыбалась, хлопая в ладоши, и с видом чрезвычайной секретности наклонилась к Озме.

– Озме тоже нравятся мои волосы, – заговорщицким шепотом сообщила она.

Сама Озма даже в лице не изменилась, она все так же глядела в пустоту отсутствующим взглядом. Сообразив, что мои слова приняли за чистую монету, я решила не останавливаться на достигнутом. Может, лесть поможет свалить отсюда к черту.

– Я столько о вас читала. И фильм смотрела, наверное, тысячу раз.

– Неужели? – просияла Дороти. – Что ты имеешь в виду?

– О, ну, знаете… – дрожащим голосом отозвалась я. – Там, откуда я родом, вы… ну… практически знаменитость.

– И откуда же ты родом? – подозрительно прищурившись, поинтересовалась принцесса.

– Из Канзаса, – ответила я. – В Америке.

Лицо Дороти мгновенно помрачнело.

– Из Канзаса, – медленно повторила она. – Ты из Канзаса.

– Вы о нем слышали? – В голосе моем промелькнула нотка дурацкого сарказма. Понимаю, что ляпнула лишнего – просто не получилось удержаться. В этом и состоит моя самая большая слабость: удержаться не получается никогда.

– И как же ты попала сюда из Канзаса, мисс Гамм? – ядовито спросила она.

– Ну-у…

Она изогнула бровь, выщипанную чуть ли не до толщины ниточки, и склонила голову в ожидании ответа. Сидящая у меня в кармане Звездочка заворочалась. Мне пришлось крепко стиснуть ее в ладони, надеясь, что крыса правильно поймет знак и успокоится. Как-то я сомневалась, что принцессу особо порадует присутствие грызуна в ее тронном зале.

Звездочка, слава богу, сразу все смекнула, но на какое-то мгновение она меня отвлекла, а Дороти так и не получила ответа. Она недовольно прокашлялась, привлекая внимание.

– Что принесло тебя сюда, мисс Гамм? Не заставляй меня повторять.

Я понимала, что стоит соврать. Но разве теперь это что-нибудь изменит? Я чувствовала, что обо мне и так знают гораздо больше. И, возможно, именно по этой причине я жива, а Индиго – уже нет.

– Торнадо, – ответила я, натянув на лицо улыбку.

Волосы у меня на затылке встали дыбом. В кармане запищала Звездочка – ну хоть о ней, я уверена, им еще неизвестно.

– Ах ты маленькая… лгунья! – выплюнула Дороти. – Да как ты смеешь!

Я собиралась было соврать и на этот раз действительно выдать ложь. Сказать: «Нет, что за глупости? Конечно же, я не из Канзаса». Но было слишком поздно. Лицо Дороти уже исказили ярость и обида.

– Я единственная! В мире может быль лишь одна такая.

Когда я поняла, в чем дело, сердце у меня сжалось. Наши истории похожи. Мы словно надели одинаковые платья на выпускной. Дороти всегда думала, что оказалась в Стране Оз волею судьбы, что она особенная. Но появление еще одной девчонки из Канзаса означает: никакая она не особенная. Или – что еще хуже – я здесь, чтобы занять ее место.

– Ваше Высочество, я простая девчонка из Канзаса. – Изо всех сил я старалась хоть как-то выкарабкаться и не стать жертвой собственных слов. – По сравнению с вами я ничто. Вы – принцесса. Взгляните на себя. Я… мне это неинтересно. Я просто хочу быть собой, мне никогда не нужно было ничего, что есть у вас.

Я хотела всего лишь ее успокоить, но когда слова сорвались с губ, поняла, что все это правда. Мне ничего не было нужно из того, что имелось у Дороти. Не хотелось ничем быть на нее похожей.

– Очередная ложь! – насмешливо хохотнула Дороти. – Если ты явилась сюда оттуда же, откуда и я, то хотеть – единственное, что тебе остается. А если сможешь вкусить хоть каплю моей жизни, то ни за что не сможешь остановиться и забыть о своих желаниях.

Она топнула ногой, словно в доказательство собственных слов.

– Здесь может быть лишь одна такая, – повторила девушка сквозь плотно сжатые зубы и поднялась на ноги. Лицо ее исказила с трудом сдерживаемая злость.

– Уведите ее, – приказала принцесса.

– Ваше Высочество, – повернувшись к ней, тихим успокаивающим голосом произнес Страшила, – может, стоит сперва позволить Железному Дровосеку озвучить выдвинутые ей обвинения?

Железный Дровосек тут же достал свой идиотский лист бумаги и прочистил горло, собираясь приступить к чтению. Но не тут-то было.

– Уведите ее! – Крик Дороти пронесся по залу, отражаясь от стен и отдаваясь звоном в ушах. Лицо принцессы побагровело, а кулаки сжались настолько сильно, что подрагивали от напряжения.

Ноги мои подкосились, и я словно увидела все происходящее со стороны. Из этого нового дальнего пункта наблюдения я взглядом поймала себя, стараясь отыскать в душе хоть какой-то остаток привычных ярости, злости и упорства. Любое секретное «оружие», спрятанное глубоко-глубоко в моей душе, которое помогло бы выбраться из этой дыры. Но ничего не нашла. Я рухнула на колени, дрожа всем телом. Никто в зале не моргнул даже глазом.

– Эми Гамм из Канзаса, – невозмутимо возвестил Железный Дровосек, – ровно через неделю от сегодняшнего дня вас будут судить за измену короне…

Первый раз за все время Озма проявила собственную волю, не удержавшись от звонкого мелодичного смеха. Дороти же продолжала сверлить меня взглядом.

– Если вина будет доказана, – продолжал Дровосек, – вас приговорят к Участи, что хуже Смерти.

10

Моя тюремная камера оказалась идеальным кубом, абсолютно белым, без единого пятнышка грязи. Свежевымытые и чисто выскобленные стены из белого известняка и крошечная кровать в углу, тоже белая. Стоило Железному Дровосеку затолкать меня в камеру и захлопнуть за спиной дверь, та просто-напросто растворилась, словно никогда и не существовала. Я прижалась к прохладной гладкой поверхности стены в том месте, где только что была дверь, в попытке найти малейшую трещинку, зазор, стык, хоть какой-нибудь знак, что здесь раньше был выход. Да что там, хотя бы вход! Но ничего не нашла.

Зато в комнате все же имелось небольшое окно, аккуратно обрамлявшее маленький клочок ночного звездного неба. Значит, Дороти в конце концов все же позволила солнцу покинуть небосклон. А если встать на носочки, можно увидеть едва заметный отсвет зеленого сияния Изумрудного города, разрезающего тьму. Чтобы добраться до этой клетушки, пришлось в окружении бдительной охраны спуститься, казалось, на тысячу ступеней. Просто не верилось, что здесь, глубоко в недрах дворца, вообще может быть окно. Но… оно имелось.

Должно быть, это магия. Были ли иллюзией бесконечные ступени или окно в моей камере? И зачем вообще здесь окно? Вряд ли моих тюремщиков заботит, комфортно их пленнице или нет. Но в камере было чисто, и взору открывался чудесный вид на небо. Собственно, на этом и заканчивались все прелести моей темницы. Когда я села на кровать в уголке, выяснилось, что она тверда, как камень. Дело в том, что матраса на ней не было: кровать была каменной.

Я присела на нее, одновременно пытаясь сообразить, что делать дальше, и подавить все нарастающую панику. Звездочка тем временем обследовала территорию: обнюхивала стены, скребла коготками пол – то ли искала выход, то ли просто какую-нибудь еду. Впрочем, поиски ее не увенчались успехом. Заметив, что хозяйка бодрствует, крыса бросила свое бесполезное занятие и запрыгнула на постель рядом со мной.

Я старалась не закрывать глаза. Решила, что поспать успею и после смерти и, если не хочу, чтобы она настала в скором времени, нужно найти способ выбраться отсюда. Но я смертельно устала. К тому же понятия не имела, сколько времени провела на ногах. Узнать это мне так и не удалось – я отключилась.

Когда я очнулась, небо за окном все еще было непроглядно черным. Интересно, сколько времени прошло? Ведь Дороти управляла ходом солнца в небесах. По словам Индиго, она контролировала само течение времени в Стране Оз. Как я вообще собираюсь противостоять человеку, обладающему такой огромной силой?

– Звездочка, – пробормотала я, – мы с тобой влипли окончательно и бесповоротно.

Вдобавок ко всему я становилась одной из тех отъехавших хозяев, которые разговаривают со своими питомцами. Я находилась в заключении не больше суток, но уже начинала сходить с ума. В отчаянии, хоть и прекрасно понимая, что делу этим не поможешь, я вскочила с кровати и принялась колотить кулаком по стене, пока руку не сковало болью. Я начала прыгать, пытаясь ухватиться за подоконник и забраться наверх. Но вместо этого просто повисла безвольным кулем. Великой спортсменкой я никогда не была и, к сожалению, не стану. Даже под страхом смерти.

Тогда я закричала и не замолкала, пока не заболело горло. Однако в ответ на крики раздавалось лишь эхо, словно стены отталкивали все, что смело их коснуться. Я была совершенно разбита, тело – будто одна большая рана. Все оказалось бесполезным, пустой тратой сил. Я прилегла на кровать, собираясь обдумать произошедшее, и вскоре вновь заснула.

Проснувшись и заметив по-прежнему светящую в небе луну, я сообразила наконец, зачем в камере вообще пробили окно, – чтобы сводить пленника с ума. Заставлять гадать, сколько уже прошло времени, и надеяться, что отсюда есть какой-нибудь выход. Я резко повернулась на звук поворачивающегося в двери ключа. Секундочку… в двери? Но да, она снова была тут: из ниоткуда появились тонкие черные линии, на фоне абсолютно гладкой белой стены проступили контуры темного прямоугольника. Даже после всех случившихся ужасов магия приводила меня в трепет. Но вот дверь начала открываться, и волнение как рукой сняло. Даже не представляю, кто там мог прийти, но его явно нельзя причислить к хорошим ребятам.

Я вскочила с кровати, руки непроизвольно сжались в кулаки. Умирать – так с песней. Без боя я не сдамся! Но увидеть лицо человека, представшего передо мной, когда дверь вновь растворилась в стене, было настолько неожиданно, что происходящее даже не сразу уложилось в голове. Словно кусочки пазла, я отыскивала в памяти его черты, стараясь сложить в общую картинку.

Посетитель сделал еще один шаг в глубь камеры, и я вдруг вспомнила, где видела эти встрепанные темные волосы и сияющие зеленые глаза. Мальчишка, который так и не назвал своего имени! Тот самый, что спас меня от печальной гибели в бесконечной пропасти.

– Ты! – пораженно воскликнула я, разжимая кулаки.

Впервые за… неизвестно сколько времени – правда, понятия не имею, сколько прошло, – в сердце закрался лучик надежды. Один раз этот парень уже спас меня. Может, он пришел, чтобы сделать это снова? Гость в ответ прижал палец к губам, указывая на окно. Тогда-то я и заметила ворон. Они сидели, пристроившись на подоконнике, и наблюдали за происходящим в камере.

Одна птица склонила голову. У нее были уши, человеческие уши, грубо пришпиленные по обе стороны головы. Секунда – и еще одна ворона оглушительно каркнула, уставившись прямо на меня. Она моргнула один раз, другой… причем большими человеческими глазищами. Я в ужасе вскрикнула, но парень постучал пару раз по окну, и птицы улетели, растворившись в ночи.

– Их стоит остерегаться, – поведал незнакомец. – Этих монстров называют Слухачами. Страшила создал их в своей лаборатории как шпионов. Правда, к счастью, они довольно глупые. Какая ирония! Единственное, что он так и не смог придумать, – как наделить их мозгами. Птицы все видят и слышат, но слишком тупы, чтобы хоть что-то понять, потому и доносчики из них не лучшие. Если быть с ними повнимательнее, то ничего не случится. Очередной провальный эксперимент Страшилы.

– Кто ты? – спросила я. Вот стоит он тут как ни в чем не бывало, словно попасть сюда – сущий пустяк, и даже не помышляет меня спасать. Может, не стоит доверять этому парню?

– Прости, кажется, я так и не представился. Пит, – назвался он. – И теперь, когда они улетели, можно больше не шептать.

Пит? Как-то слишком уж обычно для этого парня. И вообще, приятно, конечно, наконец-то узнать имя своего спасителя, но я имела в виду совсем не это. Я нуждалась в ответах.

– Нет, – заявила я твердо, ставя логическую точку. – «Кто ты», в смысле, почему ты здесь? Что тебе от меня нужно? Как попал сюда? И… кто, черт побери, ты такой?

Не желая того, я все же сорвалась на крик. Надеюсь, Слухачи уже находились далеко. Пит, опешив от моей вспышки, отступил на пару шагов, но все же терпеливо ответил.

– Я Пит, – повторил он. – Пришел потому, что прекрасно знаю: одна, без собеседника, ты здесь скоро свихнешься. А мне этого не хочется. Так что стащил ключ – я работаю во дворце. – Пит бросил нервный взгляд на Звездочку, наблюдающую за ним из-под кровати. – Я составлю тебе компанию. Пока это возможно.

Однако слова парня не внесли ни капли ясности. Как он нашел меня тогда, после приземления на краю пропасти? Как узнал, что я здесь, внизу, в темнице? Если это магическая тюрьма, у которой нет двери, как он вообще мог просто взять и «стащить» ключ? Пит явно что-то недоговаривал. Потому-то у меня в голове вспыхнул очередной вопрос: а на моей ли он стороне?

– Ты работаешь во дворце?

– Я садовник.

– То есть ты работаешь на нее.

За все то добро, что он совершил, я, пожалуй, воспринимала этого парня как отдушину. А на деле он оказался лишь очередной ложной надеждой, призванной бесконечно пытать меня. Разве что надежд он мне и не давал. Никаких.

– Я простой садовник, – заметил парень. – Работаю на главного садовника. А он – на верховного дворецкого. С Дороти я ни разу и словом не перемолвился.

Он лгал. В этом я ни секунды не сомневалась, но его глаза были такими огромными и сияющими, что не могли врать. И все же… однажды он уже спас мне жизнь. Зачем бы шпиону Дороти так поступать?

Пит прислонился к стене, я же так и не сдвинулась со своей оборонительной позиции в углу.

– Мне уйти? – спросил парень. В этот момент он напоминал мне маленького обиженного мальчика. – Я не хотел тебя расстраивать, правда, просто надеялся хоть чем-то помочь.

– Только попробуй, – ответила я. – Уйдешь – прибью на месте.

Эти слова вырвались со злости, но именно они и подкинули мне идею. Без предупреждения рванувшись вперед, я схватила Пита за горло – парень даже дернуться не успел – и надавила коленом ему на пах. Пит от шока широко раскрыл рот. Сомневаюсь, что смогла бы победить его в реальном бою, но сам-то парень об этом не знал. Может, если получится его запугать, Пит посчитает меня гораздо опаснее, чем я есть на самом деле. И ведь сработало! По крайней мере он не сопротивлялся.

– Отдай ключ, – потребовала я.

– Бери, если хочешь, – отозвался парень. – Я отдам его тебе. Но это ничего не изменит. Не дверь держит тебя здесь, а магическая охрана. В тот момент, когда камера опустеет, во дворце поднимется тревога. О побеге сразу же узнают, тебя поймают, не успеешь и шага ступить, а потом бросят обратно в темницу. Если повезет. Впрочем, тебя скорее отошлют прямиком к Страшиле, наплевав на суд. Поверь, даже если ты считаешь, что сейчас все плохо, то, что может случиться, – еще хуже.

Я склонила голову, задумавшись, стоит ли отпустить шею парня, но вместо этого лишь усилила хватку и надавила коленом. Пит скривился, однако не проронил ни слова.

– Но если забрать ключ, а тебя бросить, камера пустовать не будет. И тревога не сработает.

Брови у Пита от удивления поползли наверх. Парень, пожалуй, не представлял всей степени моего отчаяния и даже не предполагал, что я решусь обменять свою свободу на его. Честно говоря, я и сама такого не ожидала. Впрочем, больше Пит ничем не выказал своего удивления.

– Можно и так, если пожелаешь, – спокойно сказал он. – Но и это ничего не изменит. Мы под землей, все выходы отсюда тщательно охраняются. Ты выберешься из камеры, но пройдешь ли мимо стражников?

– Побег стоит риска.

– Может, да, а может, и нет.

Конечно, он был прав. Я прямо чувствовала, как надежда утекает сквозь пальцы. Все бесполезно. Я разжала руки, оттолкнула парня и побрела в сторону так называемой кровати, где и примостилась на самом краешке, уткнувшись лицом в ладони.

– Эй, – позвал Пит.

Ощутив прикосновение руки к плечу, я вскинула голову, глядя на склонившегося надо мной парня.

– Не знаю, успокоит ли тебя это, но я правда долго думал, пытаясь найти хоть какой-то путь к спасению. Но так и не смог. Ты слишком важная для Дороти пленница. Удивительно, что мне вообще удалось стащить ключ и спуститься сюда. Но я что-нибудь придумаю, хорошо? Есть в рукаве еще парочка козырей.

– Почему? – При этом вопросе глаза мои вдруг заволокли слезы. – Почему ты пытаешься мне помочь?

Пит развел руками, словно говоря: «А почему бы и нет?»

– Потому что так правильно?

Он тоже присел на кровать, держась от меня на безопасном расстоянии.

– Никто ничего не делает лишь потому, что это правильно, – ответила я.

– А как же ты?

– Я?

Даже если так, откуда ему-то знать? Мы знакомы не более двадцати минут.

– Да, ты, – повторил Пит, на этот раз увереннее. – Не считая, конечно, недавнюю попытку меня прикончить.

– Но я же этого не сделала, так что не считается, – усмехнулась я в ответ.

– Ну правда, – добавил парень, – по всему дворцу бродят слухи о новой пленнице принцессы. Я сразу понял, что это ты, девушка с жестяной фермы. С того самого момента, как впервые увидел тебя, я чувствую, что несу за тебя ответственность.

И вдруг я осознала, что сегодня первый раз в жизни в моей постели парень. И обстоятельства весьма далеки от идеальных. Не то чтобы сейчас это сильно меня заботило, ведь я заперта в темнице какого-то подозрительного королевства в ожидании неизбежного приговора к Участи, что хуже Смерти. Не лучшее время обзаводиться парнем, ведь так?

– Как ты узнал, что я окажусь там? – поинтересовалась я у Пита. – Когда трейлер упал в пропасть? Если ты работаешь здесь, во дворце, как узнал обо мне в тот день? Ну, то есть… ты же оказался в нужное время в нужном месте. Опоздай на секунду – и я бы грохнулась вместе с домом.

– У меня просто было какое-то странное предчувствие, – отозвался он, поерзав. – Просто… не знаю. Казалось, словно кто-то меня зовет. Вот я и пошел.

Теперь мне уже было практически плевать, что Пит продолжает нещадно врать. Все же он оказался прав: после долгих часов, проведенных в заточении в полном одиночестве, действительно было приятно просто сидеть рядом с кем-то живым. Просто слышать звуки человеческого голоса, задавать вопросы и получать ответы, даже если в них нет и доли правды. А мгновение спустя на лице Пита вновь появилось то отстраненное растерянное выражение, которое я уже имела счастье лицезреть в день нашей первой встречи за пару секунд до его исчезновения. Словно он пытался понять, откуда исходит звук далекой мелодии, слышимой только ему одному.

Тело Пита словно «зарябило», контуры его расплылись, но так быстро и едва заметно, что я не смогла сказать точно, случилось это на самом деле или было лишь игрой воображения. Мне это напомнило о голограмме Озмы, на которую мы натолкнулись на дороге. Парень резко поднялся. Только на этот раз я знала, что будет дальше.

– Прости, – проговорил он. – Мне нужно идти.

– Зачем?.. – сорвался с губ вопрос.

– Прости, – вновь повторил парень. – Я постараюсь чем-нибудь помочь, если получится.

А потом, прежде чем я успела что-либо возразить или попрощаться, он выхватил из кармана своих широких рабочих штанов большой медный ключ, тремя быстрыми шагами пересек камеру и воткнул его прямо в белую стену, на которой не было и намека на замочную скважину. От касания ключа по стене пошли круги, как от брошенного в воду камешка. Парень толчком открыл появившуюся дверь.

– Пит, – позвала я.

Мой голос неожиданно дрогнул. Я лишь хотела, чтобы он обернулся. Но нет. Пит ушел, дверь захлопнулась за его спиной и исчезла, и я вновь осталась совершенно одна.

11

После этого случая я совершенно потеряла счет времени. Я спала, сидела, опять спала и через силу впихивала в себя какую-то мерзкую кашу, миски с которой без какого-либо предупреждения то тут, то там появлялись на девственно чистом полу темницы.

Я всматривалась в губительное зачарованное окошко камеры. Порой на улице была ночь, порой – день. В ночи я пыталась определить время по фазам луны, но все было бесполезно: вот на небе красовалась полная луна, всего через секунду место ее уже занимал тонкий серп месяца, а потом – стоило лишь на мгновение отвести взгляд – и он исчезал. Минут пятнадцать мы со Звездочкой пробовали развлечься игрой в прятки, но и это занятие не возымело успеха. Прятаться в камере можно было разве что под кроватью. Да и пролезть туда могла лишь Звездочка, я оказалась крупновата.

Ничего больше не оставалось, только сидеть и думать, и в какой-то момент мои мысли сами по себе вернулись к маме. Стало стыдно, что я так мало о ней вспоминала с тех пор, как попала в Страну Оз, зато теперь у меня никак не получалось выкинуть ее из головы. Я просто не могла успокоиться, так и не узнав, удалось ли маме пережить торнадо, ищет ли она меня или же валяется сейчас где-то вдрызг пьяная. Может, ее придавило камнем или случилось еще что-то хуже этого?

И пока теплилась хоть малейшая надежда, что мама жива и ищет меня, надеется, что дочь в целости и сохранности вернется домой, я не имела права сдаваться. Посчитав, будто маму уже не спасти, я пообещала самой себе во что бы то ни стало помочь Олли и его семье, но теперь поняла: не важно, что мы далеко друг от друга, я всегда буду ей признательна. Впрочем, сейчас я находилась не в том положении, чтобы вообще кому-нибудь помогать, что уж греха таить. Я и себя-то спасти не могла.

Дня через два-три, кажется, хотя черт его знает, сколько прошло дней на самом, ко мне вновь пришел Пит.

– У меня мало времени, – начал он с порога. В голосе парня слышалась совершенно нехарактерная для него паника. – Суд назначен на завтра, – продолжил он. – Весь дворец об этом гудит.

Я резко подскочила. Время в подземельях тянулось так долго, что мысли о грядущем суде напрочь вылетели из головы. Поэтому безумный взгляд Пита кое о чем мне напомнил: как бы дерьмово все ни было сейчас, дальше будет еще хуже.

– Как будет проходить сам процесс? – поинтересовалась я, все еще теша себя надеждой на спасение.

Пит покачал головой, опуская взгляд вниз на руки.

– Выкладывай, – подбодрила я. – Может, есть какая-нибудь лазейка. В сказках всегда такое прокатывает.

– Ты и правда до сих пор думаешь, что попала в сказку? – усмехнулся Пит.

– Просто расскажи, чего можно ожидать.

Парень вздохнул, сдаваясь:

– Так называемый Суд Ее Королевского Высочества – это полный фарс! – заявил он. – По мне, единственная причина, по которой Дороти вообще устраивает суды, – желание надеть большой белый парик. Если ты попал на суд, то уже по определению виновен. Сомневаюсь, что за всю историю его существования хоть раз кого-то оправдали.

Странно, но перед лицом скорой Участи, что хуже Смерти, я была удивительно спокойна. Наверное, просто не могла поверить, что все происходящее реально.

– И что же мне делать? – спросила я.

Пит опустил глаза. Взъерошив волосы, он обратил на меня щенячий, полный вины взгляд.

– Можно попытаться сбежать, – предложил парень. – Может, вдвоем получится прорваться через охрану.

Но и я, и он прекрасно понимали всю абсурдность этой задумки.

– В итоге нас обоих прибьют, вот и все, – возразила я. – Какой тогда смысл?

– Да, понимаю, – отозвался Пит.

– А магия? Хочу сказать, мы же в Стране Оз, так? Разве нет какого-нибудь заклятия, которое помогло бы освободиться? Черная магия тоже подойдет, не проблема.

– Меня не учили колдовать, – покачал головой парень. – Я никогда не был силен в магии, да никто и не предполагал, что подобное знание вообще может понадобиться садовнику. Особенно после запрета пользоваться магией всем, кроме самой Дороти и ее друзей. Нельзя даже свет заклятием потушить – сразу же сработает магическая тревога, и тебя утащат на суд.

– Может, кто-нибудь другой? У тебя нет какого-нибудь знакомого, который сможет, к примеру, дать нам какую-нибудь магическую штуку? В смысле… ну… не знаю…

– Мне это уже приходило в голову. Я обошел всех незаконно колдующих магов, которых только смог найти, но ответ везде получал отрицательный. Слишком рискованно. Да и вообще, сомневаюсь, что в подземелье может сработать какое-нибудь заклятие. Здесь же повсюду антимагические завесы! Чтобы пробиться через них, нужно быть могущественным колдуном. Не хуже Глинды.

– Волшебные туфельки пришлись бы сейчас кстати, да?

– Не то слово. Но, может… – Он вдруг замолк.

– Что «может»?

– Ничего. Просто… возможно, есть еще один человек, который…

– Который что? – нетерпеливо вопросила я.

– Нет, – пробормотал он. – Он никогда…

– Кто?

– Нет, – уже уверенно заявил Пит. – Это ни за что не сработает.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Хоть что-нибудь. Просто попробуй!

Пит кивнул:

– Ну хорошо, я спрошу. Но это огромный риск. Просто нереальный.

Мы замолчали. Я начала бездумно скрести ногтями по стене рядом с кроватью, пытаясь оставить на ней хоть какой-то след. Хоть царапину. Это как татуировки Индиго – у каждой из нас свои способы сказать: «Я здесь была».

– Слушай, Эми, – позвал Пит.

– Да? – вскинула я голову.

Парень вытащил что-то из кармана и шагнул ко мне.

– Я не так уж много могу предложить, но, может, это как-нибудь тебе пригодится. – Пит протянул небольшой кухонный нож и вложил его мне в ладонь.

Да, он прав: помощь небольшая, но все же! Нож, который он принес, однажды сможет меня выручить.

– Спасибо, – проговорила я и, подавшись вперед, благодарно «клюнула» парня в щеку.

– Прости, что ничем больше не могу помочь.

– Мне хватит, – уверила я его. Верить в лучшее – единственное, что мне теперь остается.

Но тут я вспомнила еще кое-что. Одну очень важную вещь.

– Подожди, – остановила я парня, а сама нырнула под кровать за Звездочкой.

Я ненавидела эту крысу с того самого мгновения, когда мама притащила ее в наш дом. Ненавидела ухаживать за животным, которого никогда даже не просила, и просто из себя выходила, потому что мама, казалось, больше заботится о грызуне, чем обо мне. Вернее, заботилась, пока ей не стало плевать на всех и вся. Теперь мы со Звездочкой оказались в одной лодке.

В груди неожиданно екнуло, и меня захлестнула волна эмоций. В Стране Оз эта крыса стала для меня верной спутницей. Она – единственная ниточка, связывающая сейчас меня с домом. И хороший друг, пусть и не умеет разговаривать. Я обняла пушистое маленькое тельце крысы ладонями и чмокнула в лобик на прощание.

– Возьми ее, – попросила я. – Защити Звездочку ради меня.

Я так долго ее ненавидела, а теперь не хотела отпускать. Звездочка моего сентиментального настроя не разделяла – даже не взглянув на хозяйку, она перебежала в руки к Питу.

– Супер, – пробормотал он. – Именно то, о чем я всегда мечтал, – крыса.

– Просто возьми ее. – Я улыбнулась.

Парень поднес Звездочку к лицу, позволяя себя лизнуть.

– Хорошо, возьму, – сдался он. – Но вечно она у меня жить не будет. Только до тех пор, пока ты отсюда не выберешься и не сможешь ее забрать. – Пит посадил Звездочку в нагрудный карман, где та счастливо запищала.

– Иди, – сказала я, отпуская парня.

– Я не… – начал было он.

– Иди. Со мной все будет в порядке. Но если среди твоих знакомых есть человек, который может сотворить чудо…

– Да, я обещаю что-нибудь придумать, – отозвался Пит.

Парень вставил ключ в стену, дверь открылась. А я стояла и смотрела, как он уходит.

12

Когда на следующий день они явились, я уже была готова. Всю ночь я мерила шагами темницу, размышляя, как поступить дальше, но так ничего и не придумала. Я решила, что перед лицом смерти не сдамся без боя, буду вырываться и кричать. Буду драться, пинаться, кусаться, царапаться и выдирать волосы. И, конечно же, рубить и кромсать. Я ни за что не разожму ладонь, стискивающую рукоять пусть крошечного, но ножа.

Шаги я услышала задолго до прихода стражников Дороти. Минуя множество лестничных пролетов по пути сюда, Железный Дровосек и его металлические солдаты создавали массу шума.

Пока мои тюремщики с грохотом и скрипом приближались к камере, я ждала, притаившись в углу, ближайшему к тому месту, где появится дверь. Честно говоря, я не знала, что именно буду делать, когда они войдут. Для начала – прорваться мимо Железного Дровосека и броситься бежать. Конечно, не самый лучший план, но хоть какой-то.

Бах, скрип, бац, бум. Сердце зашлось бешеным стуком. Время пришло. Сейчас или никогда. Я была настолько сосредоточена на невидимой двери и на том, как буду действовать после ее появления, что пропустила момент, когда в комнате заклубился лиловый дым. Пока он не затянул все вокруг.

Когда дым рассеялся, передо мной оказалась древняя старуха. На самом кончике ее огромного крючковатого носа красовалась крупная волосатая бородавка. Фиолетовые лохмотья едва прикрывали дряблое морщинистое тело. В довершение всего на старухе была шляпа. Черная, такая поношенная, что казалась практически серой. Ведьма!

На вид она была ужасно древней. На испещренном морщинами лице поблескивали бездонные угольно-черные глаза. Мне хватило заглянуть в них лишь на секунду, чтобы понять: эта ведьма стара, как сама Страна Оз. В лицо ударил сильный порыв ледяного ветра. Я отступила на шаг, не зная, радоваться или пугаться. В душе поселились сомнения.

– Кто вы? – изумилась я; шаги Железного Дровосека с каждой секундой становились все громче. – Как вы здесь оказались?

– Я Момби, – отозвалась она скрипучим голосом. – Как я здесь оказалась? А как ты думаешь?