Текст книги "Дороти должна умереть"

Автор книги: Даниэль Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– И где она была все это время?

– Никто не знает, – сказал Олли. – Озма никогда не рассказывала о прошлом. Но она – потомок волшебников, в ней течет их кровь, а значит, она имеет полное право на корону. Есть такой древний колдовской обычай: как только принцесса достигает совершеннолетия, ни одна живая душа не может помешать ей прийти к власти.

– Дороти смогла, – заметила я.

– Не совсем, – возразил Олли.

– Озма долгое время занимала трон, – продолжила свой рассказ Индиго. – При ней в стране все было хорошо. Да что там, замечательно! Солнце вставало и садилось вовремя. Магия была повсюду…

– Когда правила Озма, обезьяны свободно летали, где им только вздумается, – добавил Олли.

– Именно такой и надлежало быть Стране Оз с момента ее сотворения, – продолжила Индиго. – Самое забавное, когда Дороти вернулась, все этому радовались. Сама знаешь, она была для нас героем. И вроде бы ничего не изменилось, просто теперь Дороти жила во дворце. Они с Озмой подружились и все стали делать вместе. Абсолютно все. Никто даже слова не сказал, когда Озма объявила ее второй принцессой. Мы считали, что Дороти этого достойна.

– А потом?

– Потом был издан Указ о Счастье, и Озма перестала появляться на людях. Всегда и везде народ видел одну лишь Дороти. Озма просто… исчезла.

– Думаешь, Дороти что-то с ней сделала?

Индиго кивнула.

– Не знаю, что именно, – добавила она. – Но Озма никогда бы не позволила подобному случиться с Оз. Должно быть, ее обманули или… или…

– Или она мертва, – закончил за жевунью Олли.

– Нет! – Индиго практически закричала. – Она не могла умереть! У Дороти не хватило бы сил. Ни у кого не хватило бы. Когда на голову Озмы наденут корону, никто уже не сможет ее отобрать. Это магия фей, самая сильная на свете. Ничто не сможет разрушить заклятие. Ничто не сможет убить принцессу!

Олли не был настолько в этом уверен.

– А если магия иссякла? – спросил он.

Индиго ничего не ответила.

Все время краткого экскурса в историю Страны Оз, которую я так и не смогла до конца понять, мы продолжали идти и теперь оказались на берегу широкой реки. Вода в ней застоялась, заросла тиной, неприятно пахла гнилью и имела ядовито-зеленый оттенок. На илистом берегу, подобно змеям, сплелись в клубок толстые черные лозы.

К счастью, нам не пришлось опускаться в эту мерзость: приближаясь к воде, желтые кирпичи дороги начинали подниматься, образуя в воздухе извилистую тропинку. Ее не поддерживали ни тросы, ни балки, поэтому дорога раскачивалась и трепетала, словно лента на ветру.

– Нам точно нужно идти здесь? – спросила я, сглотнув. Никогда не любила высоту.

Но это была не главная из наших проблем.

– Обезьяны, – выдохнул Олли, указывая на крошечные фигурки, то исчезающие, то выныривающие из огромной пепельно-серой тучи, нависшей прямо над дорогой. – Они охраняют мост.

– Пожалуй, пора поворачивать обратно, – нервно хохотнула я. Хотя сама понимала: это не вариант. Куда мы пойдем? Сами убедились, что обратного пути нет – только вперед.

Индиго задумчиво посмотрела на обезьян.

– Думаю, мы пройдем мимо них, – проговорила она. – Знаю я одно заклинание, которое может сработать.

– Секундочку, – прервала ее я. – Ты умеешь колдовать? Ты об этом не говорила.

– Моя бабушка была волшебницей. – Индиго обиженно вскинула голову и подняла брови. – Может, послабее Глинды, но бабушка все же научила меня паре уловок. И рассказала бы куда больше, если бы Дороти не запретила колдовать. Но Крылатые гораздо восприимчивее к магии, чем все остальные. Думаю, легкие чары для отвода глаз помогут нам проскочить незамеченными.

Она прикрыла глаза и подняла руки, быстрыми порхающими движениями водя пальцами в воздухе. В ожидании чуда я взглянула вниз, на свои ноги. Неужели мы станем невидимыми или еще чем-то в этом духе? Но ничего не изменилось.

– Пожалуй, можно идти, – примерно через минуту сказала Индиго, широко раскрыв глаза. – Только чур – молчок. Не делайте ничего, что может привлечь их внимание.

– Сомневаюсь, что это сработает, – воспротивилась я.

– Сработает. Отвод глаз – не самый мощный колдовской прием, зато действенный. Заклятие не спрячет от обезьян, просто сделает так, что нас будет сложно заметить. Каждый раз, когда стражники начнут смотреть в нашу сторону, их что-нибудь да отвлечет. Поверь.

Я никак не могла сосредоточиться на ее словах, но в целом смысл уловила.

Пройти по парящей дороге – все равно что прогуляться по воздуху. Она вздымается и опадает прямо под тобой, извивается из стороны в сторону, и каждый раз, поднимая ногу, не знаешь наверняка, окажется ли под ней хоть какая-то поверхность.

Олли справился с испытанием на отлично: он промчался вперед на четвереньках так легко, словно мы передвигались по земле. Индиго путь тоже не доставил проблем. Низенькую миниатюрную девушку можно было сбить разве что из пушки. Но мне не повезло родиться ни обезьяной, ни жевуньей, а потому пришлось раскинуть руки в стороны и с осторожностью просчитывать каждый шаг.

Вниз я не смотрела, потому что не могла оторвать взгляд от дороги. На фоне уныло-серого неба кирпичи казались еще ярче и желтее, чем прежде. Точнее, я пыталась не смотреть. К сожалению, мне сложно сосредоточиться на движущейся цели. И всякий раз, как узкая полоска дороги извивалась, моему взору открывалась водная гладь, еще более недвижимая и зловещая. Не знаю, что хуже – само падение или те ужасы, которые могут ожидать на дне гадкой илистой реки.

Паника нарастала с каждым новым шагом. Хотелось сесть посреди дороги, обняв колени, и сдаться. Но я не совершила эту глупость. Было торнадо или нет, девчонка из Канзаса не позволит неприятностям сломить себя. Так что я откинула все страхи и сделала очередной шаг. Чем выше в небеса уходила дорога, тем меньше я боялась, и ни дурацкий порыв ветра, ни парочка шатающихся кирпичей не смогли бы теперь сбить меня с ног. Вот что значит родиться и жить в степи. Вот оно – наше главное сходство с Дороти.

Я осознала, насколько высоко поднялась, лишь коснувшись кончиками пальцев облаков. После предательства отца мы с мамой каждый вечер после ужина смотрели телеигру «Колесо фортуны»^[3]. Я особо не блистала знаниями, зато мама постоянно угадывала слова раньше участников. В конце выпуска ведущий обязательно благодарил всех спонсоров. Когда он упоминал авиакомпанию, рассказывая, как приятно «летать в спокойных небесах», на экране появлялся самолет, устремлявшийся куда-то в жаркие края, например в солнечную Арубу или сказочный Орландо, и медленно скользил на фоне пушистых розовых закатных облаков.

Мне претила сама идея полета, да и в Орландо побывать не особо хотелось. Тем не менее мне всегда было интересно, каковы облака на ощупь. Теперь я знала ответ. По крайней мере облака Страны Оз. Они действительно оказались такими же мягкими и пушистыми, какими выглядели в рекламе авиалиний, и плотными, словно ватные шарики. Но вот зарыться в них и заснуть точно не хотелось, потому что от каждого легкого прикосновения по всему телу прокатывалась ледяная волна.

Облака были очень разными – маленькими, словно воздушные шарики, большими и объемными, как диванные подушки. Вскоре они уже плотно сгустились в воздухе, и, чтобы хоть как-то продвигаться вперед, приходилось расчищать дорогу руками. В то же время все громче и громче становились крики летучих обезьян. Они были так близко, что я чувствовала, как в паре сантиметров над моей головой хлопают кожистые крылья. То и дело раздавались дикие визги, да такие громкие, что судорогой сводило спину. А зловонное обезьянье дыхание било в ноздри. Надо сказать, чары Индиго действительно работали. Обезьяны летали на расстоянии вытянутой руки, но даже не замечали нежданных прохожих, словно нас тут и не было.

Наконец дорога резко повернула, вздымаясь вверх узкими кольцами, и вывела меня на маленькую круглую площадку всего несколько шагов в диаметре. Вершина… Мы забрались так высоко, что даже летучие обезьяны остались позади. Сложный подъем закончился, и я не без основания надеялась, что спускаться будет куда легче. На противоположной стороне площадки грубые кирпичи вдруг стали ровными и гладкими, а дорога нырнула вниз горкой из желтого кирпича.

Но это было ничто в сравнении с открывшимся видом. Нашему взору предстал Изумрудный город. Никогда прежде я не видела ничего подобного! Он словно появился из ниоткуда как раз в тот момент, когда я меньше всего ожидала, а теперь, глядя на него, терялась в догадках: как же я не замечала город все это время? Как можно не увидеть издалека этот воздушный силуэт, такой зеленый, что даже небо вокруг окрашивалось в изумрудный оттенок, и этот дворец с высокими башнями, исчезающими в облаках?

Глядя на город с такой высоты, практически забываешь обо всех ужасах, творящихся внизу. Здесь несложно представить, что вот она – настоящая Страна Оз. Но, как бы ни хотелось, вечно стоять здесь, упиваясь мечтами, я не могла. Если надолго задержусь на одном месте, обезьяны обязательно поймают меня.

Я сглотнула и бросила взгляд вниз. «Ну же, Эми, просто представь, что катаешься с горок в аквапарке!» – подбодрила я себя. Может, самоубеждение и помогло бы немного, если бы я хоть раз была в аквапарке. Мама никогда меня туда не возила. Так что пришлось лишь вздохнуть поглубже, сесть на попу и попытаться убедить себя, что спуск в любом случае окажется легче подъема. Или быстрее. Я зажмурилась и оттолкнулась.

Когда я помчалась по склону, сердце ушло в пятки. Ветер хлестал в лицо, с каждой секундой становясь все сильнее. Сперва было страшно, но буквально через минуту я решилась слегка приоткрыть глаза и увидела, как мимо на бешеной скорости проносятся облака. От неожиданного прилива восторга я чуть не завизжала, но вовремя спохватилась, вспомнив, что привлеку внимание обезьян. Вместо этого я лишь тихонько пискнула и расплылась в широченной улыбке.

С глухим шлепком я ударилась о землю, где меня уже ждали Индиго и Олли. Оба слегка волновались.

– А это даже весело, – сказала я, с трудом поднимаясь на ноги и отряхиваясь.

Индиго бросила на меня уничижительный взгляд, а Олли отвернулся. Тогда-то я и поняла свою ошибку: он не думал ни о горке, ни об иных угрозах. Мысли его занимали лишь обезьяны. Интересно, каково это, быть так близко к своему народу и не иметь права даже взглянуть на него? Обезьяны не злые, они просто рабы, а некоторые, возможно, даже были его друзьями. Есть ли там, в небесах, его братья и сестры? Услышал ли Олли среди отдающихся в ушах криков знакомые голоса?

– Прости, Олли, – пробормотала я.

Он кивнул, словно ничего и не случилось, но когда наконец заговорил, я не сомневалась, что он зол. Олли словно выплевывал слова сквозь сжатые зубы. Может, он рассердился и не на меня, но какая, собственно, разница?

– Я на все готов, чтобы вернуть их, – тихо сказал он. – А в твоей жизни есть кто-нибудь такой? Тот, ради кого ты пойдешь на все? Что бы ни случилось.

– Я… – Задумавшись, я прикусила губу.

Было время, когда я без сомнений назвала бы маму. Но теперь эта уверенность пропала. Я столько раз пыталась ее спасти, делала все, что только могла придумать, но ничего не помогло. Ни капельки. А теперь она, может, уже мертва…

– Не знаю, – наконец сказала я, чувствуя, как лицо полыхает от стыда.

Олли склонил голову, кажется, не поверив мне. Не такого ответа он ожидал.

– Мне за тебя стыдно, – вздохнула Индиго. – Очень стыдно.

Больше мы не произнесли ни слова. Просто поплелись вперед. Но вопрос Олли так и не выходил из головы. И я пообещала себе: если вдруг выпадет шанс спасти летучих обезьян, я его не упущу. Чего бы мне это ни стоило. Не для Олли, для себя. Ведь маме помочь я уже больше не смогу.

Несколько минут спустя, когда дорога вильнула в сторону, мы оказались в яблоневом саду. Деревья здесь оказались пышными и зелеными, не в пример жутким кукурузным полям, а на ветвях заманчиво наливались огромные красные яблоки, яркие и сочные.

Я сошла с дороги – урчание в животе затмило даже былой опыт с кукурузой-мутантом. Привычно сидящая в кармане Звездочка тоже смекнула, к чему все идет. Когда я потянулась к плодам, она высунула мордочку и жадно заверещала. В какой-то момент мне вдруг показалось, что дерево вздрогнуло. Я отдернула руку и посмотрела на стоящую рядом говорящую обезьяну, вспоминая, что здесь возможно все.

– Это дерево только что двинулось?

– Они еще и разговаривают, только приняли обет молчания.

– Добровольно?

– Принцесса посчитала, что их болтовня портит аппетит, а это идет наперекор Указу о Счастье.

– А как же их счастье? Деревьев, я имею в виду.

– Думаю, все мы слишком поздно поняли, что в стране теперь имеет значение счастье единственного человека – Дороти, – заметила Индиго, прерывая нас.

Олли с сочувствием посмотрел на меня:

– Понимаю, ты хочешь есть, но нельзя этого делать.

– Они ядовитые? Запретные?

– Это идет наперекор Указу о Счастье. Не стоит рисковать, – пояснила Индиго.

– Но нам нужно поесть. А Олли – восстановить силы. Никто не увидит.

Я сорвала два яблока и благодарно кивнула дереву, ловя его печальный взгляд.

– Спасибо, – сказала я, протянув яблоко Олли.

Тот с опаской принял его и внимательно осмотрел. Откушенный кусочек просто таял во рту. Словно пирог. Яблочный пирог. С корицей, сахаром и маслом. Яблоко было волшебно вкусным! Наконец-то хоть что-то в Стране Оз оказалось таким же классным, как в книге. Но все хорошее быстро заканчивается. Откусив еще раз, я увидела, как сильно побледнела Индиго. Раскрыв рот, будто собираясь что-то сказать, она указала рукой мне за спину, но не проронила ни звука.

А потом… Потом стало темнеть. Нет, солнце не начало садиться, оно все так же ярко сияло на небе, но вокруг нас мир словно затянули тени. Они начинались на дороге из желтого кирпича и поднимались все выше, закручиваясь, вырастая и уплотняясь. Тени складывались в силуэты, очертания которых странным образом, казались до жути знакомыми. Это был Железный Дровосек. И пришел он не один.

8

Я окончательно осознала, что мы попали в беду, когда заметила, как жутко напугана Индиго. Она даже не могла пролепетать привычное: «Я же тебе говорила». Девушка просто застыла от страха, широко раскрыв глаза. Казалось, что даже ее татуировки потеряли цвет, серыми контурами выделяясь на коже. Олли трясло от макушки до самого кончика хвоста, в лапе он сжимал так и не тронутое яблоко.

Этот Железный Дровосек совсем не походил на того, которого я знала. Но сейчас иного я уже и не ждала – все здесь было совершенно не так, как в Стране Оз из сказки. И все же… к подобному я готова не была. Это существо больше напоминало слепленную из запчастей машину: сборную солянку из кусков металла, пружин и деталей всех мастей, скрепленных разнообразными болтами и шурупами. Его длинные, тонкие ноги представляли собой сложную конструкцию из стержней, проволоки и шарниров и в лодыжках слегка выгибались назад, как у лошади. Лицо было маленьким и отталкивающим, с поблескивающими глазами-бусинками и тонким цилиндрическим носом, который выдавался на несколько сантиметров и был увенчан уродливым острым кончиком. А огромная нижняя челюсть жутковато выпирала вперед, открывая взору множество беспорядочно торчащих крошечных лезвий вместо зубов.

Частично я помнила историю Железного Дровосека. Он был обычным человеком из плоти и крови, но однажды злая колдунья заколдовала топор, и тот принялся одну за другой отрубать части его тела. И так же одну за другой дровосек заменял их на металлические, пока целиком не сделался железным. Судя по нынешнему виду, с тех пор он неплохо себя усовершенствовал. Единственное, что осталось узнаваемым, – шляпа-воронка на голове. Пожалуй, некоторые вещи никогда не меняются.

Мгновение спустя за спиной Железного Дровосека из теней материализовались четыре существа в черных костюмах. Они были не из металла, но и людьми их назвать было сложно. Все по большей части состояли из плоти лишь с парочкой механических модификаций.

У одного вместо рта торчала прикрученная серебряная пластина; другой был круглый и низкий, с гигантскими медными ушами, пожалуй, превышающими размер его головы. Третьей оказалась девушка примерно моего возраста с сияющим мечом вместо руки. Но от вида последнего кровь застывала в жилах: он являл собой голову без тела, прикрепленную к каркасу велосипеда с двумя механическими руками на уровне руля. Костяшки пальцев касались кирпичей дороги.

– Бежим, – скорее выдохнула, чем проговорила я.

Но никто не двинулся с места: бежать было некуда. Да и ноги от страха у меня стали ватными.

Я попыталась выдавить из себя широкую подхалимскую улыбку ту самую, что в школе частенько практиковала на мистере Стракене. Память услужливо подсказала, что обычно она никогда не срабатывала, и я растянула губы еще шире. Но даже если кто-то и заметил эти старания, то виду не подал.

– Именем Озмы, правительницы Страны Оз, – мрачно провозгласил Железный Дровосек скрипучим голосом, – и по приказу принцессы Дороти я, Железный Дровосек Страны Оз, Великий Инквизитор полиции Изумрудного города и командир железных солдат, арестовываю вас за измену короне.

Он достал лист бумаги, на котором красовалась золотая печать, и в это мгновение я впервые взглянула на руки Дровосека. По спине пробежал холодок. У него были не пальцы, а иглы и лезвия разных форм и размеров, будто инструменты стоматолога. Всю сознательную жизнь мне удавалось избегать кариеса именно потому, что я ужасно боюсь боли. Каждая мышца моего тела сжалась при мысли, что эти острия могут впиться в кожу.

– Измену? – пискнула я.

После слов Железного Дровосека застывший, как изваяние, Олли внезапно пришел в себя. Издав оглушительный обезьяний вопль, он подскочил, словно его запустили из рогатки, ухватился хвостом за ветку ближайшего дерева и, подтянувшись на ней, скрылся в густой кроне. Он умчался в мгновение ока. Лишь мелькнул кончик хвоста, когда Олли перескочил на другое дерево и уже окончательно исчез среди листвы.

В этот же момент Человек-велосипед встал на дыбы, готовясь погнаться за беглецом, но Железный Дровосек поднял руку, останавливая своего солдата.

– Пусть бежит, – сказал он. – Лев знает о передвижениях всех животных. Он позаботится об этом. Из леса обезьяне не убежать.

Олли сбежал. А точнее, бросил нас. Но я не винила его, даже порадовалась. И надеялась, что ему удастся оказаться далеко-далеко отсюда. Да, я радовалась за Олли, только вот у нас с Индиго возможности удрать не было. Мы попали в большую беду. Все это время жевунья была права. Каждый шаг в Стране Оз чреват последствиями. Ужасными и совершенно не соответствующими проступку. Если Олли за «дерзость» оставили висеть на столбе, каким же будет наше наказание?

Хотелось сказать Индиго, что я сожалею. Она ведь предупреждала, даже умоляла, но ее никто не слушал. Но так ли я сожалела? Разве я могла не развязать его? Сомневаюсь. Что еще тогда оставалось делать? Освободить Олли было правильным решением. Только вот… за это ли нас хотят арестовать? Лицо Индиго дрогнуло, и она, разрыдавшись, упала на колени.

– П-п-пожалуйста, – выдавила она сквозь слезы. – Я пыталась помочь Дороти. Вела изменницу на допрос! Клянусь! Просто хотела помочь! Я могу рассказать все, что знаю!

Индиго предавала меня. Ей приходилось, ее тоже не в чем было винить. Во всем только моя вина, и если мольбы жевуньи возымеют успех, по крайней мере хоть одна из нас сможет выбраться сухой из воды.

Я прекрасно это понимала, и все же ее слова резали словно нож.

– Ты не лжешь, коротышка? – холодно спросил Железный Дровосек. – Ты вела иноземку к своей принцессе?

– Конечно! – заверила Индиго. – Я больше жизни люблю Дороти. Зачем мне предавать принцессу, если благодаря ей я так счастлива?

Нужно было как-то помочь девчонке. Раз я не из Страны Оз и не знаю всех правил Дороти, может, они не будут судить меня слишком строго? Я выступила вперед.

– Индиго права. Она не имеет абсолютно никакого отношения к случившемуся.

Жевунья подняла на меня глаза. Кажется, она была мне благодарна, но сложно сказать наверняка. Железный Дровосек окинул девушку взглядом с ног до головы и кивнул человеку с пластиной вместо рта. Панель сползла в сторону, являя взору трубкообразное приспособление, выдвинувшееся в сторону Индиго, словно телескоп.

– Что вы делаете? Это я сорвала яблоко, я освободила обезьяну. – Слова неосознанно сорвались у меня с языка. Чем бы ни была эта направленная на Индиго штуковина, сулила она только беду.

Дровосек проворчал что-то себе под нос, показывая, что не обязан никому ничего пояснять.

– Прибереги свою исповедь для Дороти, иноземка. Мы в Оз очень ценим верность. Жевунья должна понести наказание за проявленное малодушие.

– Но она же сказала, что верна Дороти.

– Возможно. Но не верна тебе. В любом случае, жевунья виновна в измене.

– О чем вы говорите? Не может быть всего и сразу – она виновна либо в измене Дороти, либо мне.

– Именно, она виновна, – металлическое лицо Дровосека удивительным образом показалось мне самодовольным. – Довольно. Перейдем к наказанию.

У торчащей из губ железного солдата трубки теперь появился наконечник, напоминающий дуло пистолета. Он крутился и изгибался во все стороны, пока наводил прицел на Индиго. А та все стояла на коленях, дрожа и ловя ртом воздух.

– Беги! – выпалила я. – Беги!

Я плакала и кричала, мечтая привести Индиго в чувство. Но она не слышала, даже не открыла глаза.

Солдат выстрелил, и устройство издало хлопок. Я не смогла сдержать вздоха облегчения, когда увидела вырвавшийся из трубки снаряд: залп радужных мыльных пузырей. И это все? Я чуть было не рассмеялась, когда безобидные на вид пузырьки веселым ручейком устремились к Индиго, окружая ее, словно слетевшиеся на мед пчелы. Тем не менее они не лопнули, достигнув жевуньи, а облепили ее одежду и кожу. Индиго яростно отмахивалась, но все без толку – они даже не шелохнулись. Мои глаза широко открылись от ужаса, когда пузыри принялись въедаться в тело, растворяя плоть.

Я дернулась в надежде помочь Индиго, сделать хоть что-нибудь, но была перехвачена Мечерукой, нацелившей на меня свое лезвие. Она поймала меня и плотно прижала острие к шее.

– Прости, – попросила я жевунью. – Прости.

Тогда Индиго посмотрела в мою сторону.

– Не стоит, ты была права. Пожалуйста, помоги нам, – проговорила жевунья. – Ты из Иных Земель. Так же, как и она. Ты сможешь что-нибудь придумать.

Лицо ее разгладилось, наполняясь спокойствием и становясь прощально умиротворенным, даже слишком. А в следующее мгновение пузыри добрались и до него. Когда они достигли тела, покрывающие руки татуировки отделились от кожи, соскользнули с нее, и чернила растеклись по земле блестящей, похожей на ртуть лужицей. Индиго таяла.

Сейчас ее едва можно было узнать. Девушка превратилась в сплошную массу липкой розоватой плоти с жалкими отростками вместо рук и ног, а черты лица угадывались лишь по бесформенным пятнам на месте глаз, носа и рта.

– Прекратите! – взмолилась я, роняя слезы. – Прошу. Я не хотела… Я не знала… Она не должна расплачиваться за мои проступки. Пожалуйста!

– Не хочу рушить иллюзии, – с жестокой усмешкой отозвался Железный Дровосек, – но неведение не освобождает от ответственности. Тебе еще представится шанс поведать всю историю Дороти. Принцессе… любопытно узнать о тебе.

Хлоп! И на том месте, где пару секунд назад стояла Индиго, остались только алые пятна крови и кости. К горлу подступила тошнота, только вот в желудке было пусто, и я согнулась, упершись ладонями в колени и пытаясь восстановить дыхание. В стремлении сохранить историю мира жевунья кропотливо записала ее на собственном теле, а Железный Дровосек со своими головорезами уничтожили все одним нажатием кнопки.

– Весьма грязный метод, но очень эффективен для устрашения, – заметил он.

Он псих. Вся эта страна сошла с ума. Я думала, что Дровосеку подарили сердце, тогда как он превратился в это?

– Теперь ты… – Голос прозвучал глухо, словно его обладатель стоял в другом конце длинного туннеля. – Принцессе ужасно интересно лично познакомиться с девочкой, упавшей с неба. Взять ее! – приказал Дровосек своим людям.

Я не сопротивлялась, не произнесла ни слова. Я просто не могла ничего сказать. Перед глазами почернело. И я стала тенью, подобно им.

9

Только что мы стояли посреди дороги и вот – бац! – все изменилось. На пару секунд мир расплылся в водовороте красок. Я яростно заморгала, пытаясь унять головокружение, а когда вновь открыла глаза, уже стояла на мраморном глянцевом полу.

Я огляделась. Вокруг все так же были Железный Дровосек и его металлическая команда поддержки. Должно быть, нас перенесло силой магии. Никогда прежде мне не доводилось видеть такой огромной комнаты. Она была даже больше школьных актового и спортивного зала, вместе взятых. А там, где в нормальных помещениях был потолок, величественным куполом вздымался радужный калейдоскоп. Он отбрасывал россыпь ярких искр вниз, на высокий помост, где стояли два золотых трона, украшенных изумрудами.

Витражи на стенах рассказывали целую историю, большую часть которой я и так знала. Историю Дороти. Вот домик Дороти, унесенный ураганом. Дороти рука об руку со своими новыми друзьями на дороге из желтого кирпича. Встреча Дороти со Злой Колдуньей Запада. И так далее в том же духе! На последнем витраже она была изображена стоящей на коленях у трона, а девочка, кажется Озма, надевала корону ей на голову. Но где хоть какое-то пояснение, что произошло потом?

– Не открывай рот, пока с тобой не заговорят, – отрывисто инструктировал Железный Дровосек, а я вдруг осознала, что обращается он ко мне. – И не смотри Ее Высочеству в глаза.

Меня снова затошнило. Он только что убил мою подругу, а теперь смеет устраивать уроки этикета? Никогда раньше я не видела смерти и считала, что после такого долго не смогу оправиться от страха. Но в душе осталось только одно – желание бороться. Больше всего на свете мне сейчас хотелось врезать Железному Дровосеку кулаком по лицу. Но где мне с ним тягаться, не говоря уже о его смертоносном отряде. Я понимала, что если хоть пальцем их трону, мерзкие фальшивые радуги дворца Дороти станут последним, что я увижу. Оно того не стоит.

Железный Дровосек то ли не заметил, как я разозлилась, то ли просто не обратил на это внимания – слишком был занят чтением нотаций.

– И ради всего святого, не горбись. Принцесса заслуживает уважения!

С этими словами он вытянулся, расправляя и так идеально прямую спину, и впился глазами в нечто у себя на руке. Там была капелька лопнувшего пузыря. Капелька Индиго. Я с трудом сглотнула, борясь с рвотным позывом, когда Дровосек с явным наслаждением соскреб пятнышко своим пальцем-лезвием из походного набора маньяка.

В этот момент невидимый оркестр заиграл туш. Железный Дровосек и его команда неуклюже поклонились. Все, кроме Человека-велосипеда, который просто склонил голову. Их металлические конечности заскрипели, когда солдаты преклонили колени. Я торопливо опустилась на пол рядом с ними и уткнула взгляд в пол, как и учил Дровосек.

Застучали каблучки, и прямо перед моим носом оказались туфельки. Ярко-красные, на высоком каблуке – не меньше пятнадцати сантиметров, уверена, – и сделанные из самой блестящей кожи, какую я только видела. Хотя казалось, что это не кожа отражает свет, а сами туфли светятся изнутри.

Сбоку раздался глухой стук. Исходил он из металлического корпуса Железного Дровосека.

– Итак, посмотрим, кто тут у нас, – раздался резкий голос. – Ну же, вставайте!

Я глубоко вздохнула и медленно поднялась на ноги, встречаясь взглядом с обладательницей туфелек. Дороти оказалась именно такой, как я себе представляла, но в то же время совершенно другой.

Я увидела уже не ту девочку, о которой читала в книгах. Да, она была одета в клетчатое платье, только вот не в то самое. Нынешний наряд выглядел, словно кто-то взял всем известный голубой сарафанчик, разрезал его на миллион маленьких кусочков и сшил из них новое платье. Лучше прежнего. Лучше и… чуточку откровеннее. Гораздо откровеннее. Хотя я не осуждаю, конечно… Детское платье Дороти было сшито из хлопка, а это – из шелка и шифона. Декольте напоминало одновременно о нарядах от-кутюр и о том, что носили куртизанки: лиф поднят, корсаж туго затянут и драпирован складками.

Грудь Дороти была едва прикрыта, ноги выставлены напоказ. Ее лицо выглядело безукоризненно гладким и идеальным: губы густо накрашены кроваво-красной помадой, глаза подведены серебристо-золотыми стрелками. Ресницы были столь длинными и густыми, что, казалось, поднимали ветерок, когда девушка моргала. Сложно было наверняка сказать, сколько Дороти лет: ей можно дать и шестнадцать, как мне, а можно и в разы больше. Она казалась бессмертной.

Каштановые волосы Дороти, стянутые красными лентами в два хвостика, волнами спадали на плечи и грудь. Взгляд пронзительных голубых глаз был направлен прямо на меня. Я знала, что стоило бы следовать наставлениям Железного Дровосека и смотреть вниз, но вместо этого я заглянула принцессе в глаза… и утонула в них. Не смогла устоять.

Они не были злыми. Скорее любопытными и почти… добрыми. Словно девушка всего лишь хотела меня понять. Дороти оказалась так красива. В голове не укладывалось, что это именно она виновна в смерти Индиго или во всех тех зверствах, о которых мне рассказывали.

Пока мы стояли так, глядя друг другу в глаза, Железный Дровосек поднялся с пола и начал свою очередную речь:

– Именем Озмы, правительницы Страны Оз, и по приказу принцессы Дороти, я, Железный Дровосек Страны Оз, Великий Инквизитор полиции Изумрудного города, представляю вам…

Не отрывая от меня взгляда, Дороти резко выбросила в сторону Дровосека ухоженную ручку, заставляя заткнуться, и скучающим голосом прервала его:

– Дай-ка взглянуть на нее. Как тебя зовут?

– Эми Гамм. – Мой голос прозвучал громче, чем я ожидала, словно принадлежал кому-то чужому.

Я попыталась как можно незаметнее вздохнуть, когда Дороти принялась медленно обходить меня по кругу. Цок-цок-цок – отстукивали по зеленому мраморному полу каблучки ее туфелек.

Пока принцесса изучала меня, а я ее, краем глаза я все же успела заметить, что в зал вошли еще двое. Я сразу же их узнала. Больший из двух тронов заняла девушка, точная копия голограммы, встретившейся нам на дороге из желтого кирпича. Озма. Выглядела она какой-то потерянной и безучастной. Глаза были широко раскрыты, но взгляд отсутствующий. Интересно, это действительно правительница Оз или просто очередная иллюзия?

Рядом с Озмой остановился высокий худой мужчина, облаченный в небесно-голубой костюм, который явно был ему на пару размеров мал. Из-под крошечной шляпки торчали во все стороны нитки и пучки соломы, а лицо представляло собой туго набитый куль из мешковины с двумя ужасающе живыми пуговками вместо глаз, которые сейчас смотрели на меня. Губы – пара тонких линий, вышитых розовато-коричневой пряжей под красным треугольником носа.