Текст книги "Не развод, а война (СИ)"

Автор книги: Дана Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Нет, но...

– Но что, Руслан? Но я плохая жена? Но я не давала тебе то, что даёт она?

– Не надо...

– Надо! – подхожу я к нему вплотную, смотрю в его глаза. – Скажи, что она делает в постели, чего не делаю я? А? Скажи!

– Хватит!

– Нет, не хватит! – я уже почти кричу. – Я хочу знать! На что ты променял семью? За что ты готов растоптать всё, что мы строили двенадцать лет?

– За то, что с ней я чувствую себя живым! – взрывается он. – С ней я не задыхаюсь от упреков и претензий! С ней я могу быть собой!

Его слова режут глубже любого ножа.

– То есть со мной ты не мог быть собой?

– Со временем... нет. Не мог.

– А с ней можешь?

– Да.

– И ради этого ты готов уничтожить мою студию? Лишить меня всего?

– Я не хочу тебя уничтожать, Злата. Я просто хочу быть свободным.

– А я? – голос мой ломается. – А мне что, умереть, чтобы ты был свободным?

– Не драматизируй. Я уже подобрал новое помещение, в договоре есть адрес, откроешь студию по новой...

– На какие деньги? – смеюсь я горько. – На те крохи, которые ты мне оставишь?

– Я же говорю, я буду помогать...

– Твоя помощь мне не нужна, – отрезаю я. – И знаешь что? Сегодняшняя акция – это только начало. Завтра я дам интервью на телевидении. Расскажу всему городу о том, какие методы использует компания "ГрандСтрой" для захвата недвижимости.

– Ты не посмеешь!

– Посмотрим. А потом я подам иск о моральном ущербе. И ещё один – о принуждении к сделке под давлением.

– У тебя нет доказательств...

– У меня есть запись нашего последнего разговора, где ты угрожаешь лишить меня родительских прав.

Он бледнеет.

– Ты записывала меня?

– А что, по-твоему, я дура? Конечно, записывала! Каждый наш разговор с того дня, как ты заявил о разводе.

– Сука...

– Да, сука. Злая, мстительная сука, которая не даст тебе спокойно жить с твоей новой пассией.

– Злата, остановись. Ты же разрушаешь не только меня, но и себя.

– А мне уже нечего терять, – усмехаюсь я. – Ты сам позаботился об этом.

Он смотрит на меня долго, изучающе.

– Ты изменилась, – говорит он, наконец.

– Да. Изменилась. Раньше я была глупой влюбленной дурочкой, которая верила в сказки о вечной любви. А теперь я стала реалисткой.

– И что теперь?

– А теперь война, дорогой. Та самая война, которую ты сам объявил мне, купив мою студию. Или ты рассчитывал на Оскара за лучшую блин мужскую роль?

Я разворачиваюсь и иду к выходу.

– Злата!

Останавливаюсь, не оборачиваясь.

– Я не хотел, чтобы так получилось, – голос его тихий, почти умоляющий.

– Но получилось именно так, – бросаю я через плечо, не удостаивая его взглядом. – И теперь наслаждайся урожаем, который сам посеял: гнилыми плодами твоей лжи, трусости и дешёвой похоти. Надеюсь, они тебе по вкусу – с горчинкой предательства и привкусом развалившейся жизни.

Еду домой и думаю: может, я действительно перегнула палку? Может, стоило попытаться договориться по-хорошему?

Но потом вспоминаю его лицо, когда он говорил о любовнице. Вспоминаю, как он сказал, что со мной не может быть собой.

Нет. Переговоры закончились в тот момент, когда он решил купить мою студию. И сегодня мы победили. Но что дальше? А дальше… и внезапно до меня доходит: следующая битва будет не за студию, а за Савелия.

Глава 8: Сын выберет сам

– Мама, а почему папа больше не живет с нами?

Савелий задаёт этот вопрос в тот момент, когда я режу лук для борща. Слезы на глазах от лука смешиваются с теми, что готовы пролиться от его слов. Чёрт, как же хочется свалить всё на чёртов лук и больше ни о чём не думать.

– Папа... папа сейчас живёт в другом месте, солнышко.

– Но почему? – Савелий садится на табуретку рядом с разделочным столом и смотрит на меня своими зелёными глазами. Моими глазами. Господи, как же больно, когда ребенок смотрит на тебя и ждёт честного ответа, а ты не знаешь, что сказать.

– Взрослые иногда... ссорятся. И им нужно время, чтобы всё обдумать.

– А вы помиритесь?

Нож замирает в моей руке. Как объяснить одиннадцатилетнему мальчишке, что его отец превратил нашу жизнь в поле боя? Что каждый день я просыпаюсь с мыслью о том, как отобрать у него хоть что-то в этой войне?

– Не знаю, Савушка. Не знаю.

Он молчит, качает ножками. Мой мальчик, мой умный, чуткий мальчик. Он всё понимает, хотя я стараюсь не втягивать его в наши разборки.

– Мам, а можно я сегодня к дедушке съезжу? Мы с ним хотели поиграть в шахматы.

– Конечно, солнышко.

Хоть кто-то в этом аду останется для него островком спокойствия. Папа всегда был мудрым – он ни слова не говорит о наших проблемах с Русланом, просто даёт внуку тепло и внимание.

Телефон звонит как раз в тот момент, когда я бросаю обжаренный лук в кипящий бульон. На экране – Руслан. Материнское сердце сжимается от плохого предчувствия. Когда он звонит в такое время, это никогда не к добру.

– Алло.

– Злата, я забираю сына на выходные.

– Что? Ты же обычно забираешь его в субботу, а сегодня только пятница.

– Планы поменялись. Приеду через час.

– Руслан, мы так не договаривались! У Савелия в понедельник контрольная по математике, ему нужно готовиться!

– Напишет он твою контрольную. Не развалится.

Я чувствую, как начинает закипать моя кровь. Этот мудак даже не спрашивает, что думает по этому поводу его сын. Просто решает за всех, как всегда.

– А что скажет Савелий? Может, он не хочет ехать?

– Спроси его сама. Увидишь, как он обрадуется.

Я оборачиваюсь к сыну, который делает вид, что не слушает наш разговор, но по его напряженной позе понятно – он ловит каждое слово.

– Савушка, папа хочет забрать тебя на выходные. Прямо сегодня.

Лицо мальчика озаряется, и сердце моё разрывается надвое. С одной стороны, я счастлива, что он радуется встрече с отцом. С другой – понимаю, что Руслан начал игру. Игру за нашего сына.

– Правда? – Савелий соскакивает с табуретки. – Здорово! А куда мы поедем?

– Узнаешь, когда папа приедет, – отвечаю я, а сама продолжаю разговор с Русланом. – Хорошо, приезжай. Но в воскресенье верни его до восьми вечера.

– Как получится.

– Руслан!

– До встречи, Злата.

Он бросает трубку, и я стою на кухне, сжимая телефон так, что костяшки пальцев белеют. Этот сукин сын объявил войну – теперь он тянет к себе Савелия. И самое паршивое, что мой мальчик этому рад.

– Мам, а я могу не ехать к дедушке сегодня? Раз папа приедет?

– Конечно, солнышко.

Я глажу его по голове, а сама думаю: как же так получилось, что я стала матерью, которая должна соревноваться с отцом за любовь собственного ребенка?

Через час раздаётся звонок в дверь. Савелий несется открывать, а я делаю глубокий вдох и следую за ним. Руслан стоит на пороге с огромным пакетом в руках и улыбкой, которая предназначена явно не мне.

– Привет, чемпион! – он обнимает сына, и я вижу, как тает Савелий от отцовского внимания. – Готов к приключениям?

– А что в пакете? – любопытствует мальчик.

– Увидишь. Собирайся быстрее, у нас грандиозные планы!

– Руслан, – начинаю я, но он даже не смотрит в мою сторону.

– Сава, беги собирайся. Возьми спортивную форму и плавки.

– Плавки? В октябре? – удивляюсь я.

– В аквапарке не холодно, – наконец соизволил посмотреть на меня Руслан. – Или ты против того, чтобы сын развлекался?

Вот же сука. Подловил меня на том, что я буду выглядеть скучной мамашей, которая против веселья. Савелий уже летит собирать вещи, напевая что-то под нос. Когда он исчезает в своей комнате, я делаю шаг ближе к Руслану.

– Что ты задумал?

– Провожу время с сыном. Разве это запрещено?

– Не строй из себя дурачка. Ты же не просто так решил стать отцом года.

– А может, я всегда был хорошим отцом, просто ты этого не замечала?

Я смеюсь, но без капли веселья.

– Хорошим отцом? Руслан, ты же месяцами пропадал на работе! Вспомни последний раз, когда ты помог Савелию с домашкой до того, как объявил о разводе?

– Я обеспечивал семью.

– А теперь решил обеспечивать его развлечениями?

– Лучше, чем твои походы по музеям и галереям. Мальчишке нужен адреналин, а не пыльные картины.

Боже, как же он меня бесит! Этот снобизм, эта уверенность в том, что всё, что связано с искусством – ерунда. А ведь Савелий любит рисовать, любит красоту. Но сейчас, глядя на его восторженное лицо, я понимаю – аквапарк победит любую выставку.

– Я готов! – Савелий выбегает из комнаты с рюкзаком через плечо.

– Отлично! – Руслан протягивает ему пакет. – Держи.

Сын заглядывает внутрь и ахает:

– Вот это да! Новый телефон!

У меня челюсть отвисает. Смартфон последней модели. Тот самый, о котором Савелий мечтал уже полгода, а я объясняла, что его старый телефон ещё вполне рабочий.

– Папа, спасибо! Ты лучший!

Руслан обнимает сына и смотрит на меня поверх его головы. В его взгляде читается: "Попробуй теперь составь конкуренцию".

– Руслан, нам нужно поговорить, – шиплю я сквозь зубы.

– Потом, – отмахивается он. – Сава, пошли. Нас ждёт крутой уикенд!

Они уходят, а я остаюсь стоять в прихожей, слушая, как заводится машина Руслана. Дорогая машина, на которой он увозит нашего сына в свой мир дорогих игрушек и развлечений. И что я могу предложить взамен? Борщ, который доваривается на плите, и контрольную по математике?

Я возвращаюсь на кухню и выключаю плиту. Аппетит пропал напрочь. Вместо этого достаю телефон и набираю номер Милославы.

– Слушаю, дорогая.

– Мила, твой братец начал войну за Савелия.

– А ты что думала? – в голосе Милославы нет ни капли удивления. – Руслан всегда был собственником. Он считает сына своим имуществом.

– Только что купил ему смартфон за сто тысяч! И увез в аквапарк!

– Классическая тактика. Завалить ребенка дорогими подарками и развлечениями, чтобы он считал папу самым крутым.

– И что мне делать? Я не могу конкурировать с ним в деньгах!

– Не нужно конкурировать в деньгах. Нужно конкурировать в другом.

– В чем?

– В том, чтобы быть настоящим родителем. А не Дедом Морозом. Поверь, дети это чувствуют.

– А если не чувствуют? Савелий был так счастлив...

– Счастлив от подарка или от внимания отца?

Я задумываюсь. Действительно, что больше радовало сына – новый телефон или тот факт, что папа приехал забрать его?

– Не знаю, Мила. Всё смешалось.

– Тогда не смешивай. Будь мамой, а не конкурентом. Руслан рано или поздно проколется на своих подачках.

– А если не проколется?

– Проколется. Поверь, дорогая, я знаю своего братца. У него хватает терпения максимум на пару месяцев. А потом он снова погрузится в работу и забудет о существовании сына.

Милослава права. Но сейчас эта пара месяцев кажется мне вечностью. За это время Руслан может настроить Савелия против меня. Может внушить ему, что мама – скучная, а папа – весёлый и щедрый.

– Мила, а что если я тоже начну покупать ему подарки? Найму репетитора, запишу в дорогие секции...

– И превратишься в такую же, как он? Златка, ты же умнее.

– Тогда что?

– Делай то, что умеешь лучше всего. Люби его. По-настоящему, без всяких условий. Дети это чувствуют.

После разговора с Милославой я сижу на кухне и пытаюсь понять, что же я чувствую. Злость? Да, безусловно. Страх? Тоже. Но больше всего – растерянность. Как же так получилось, что мой собственный сын стал разменной монетой в нашей войне?

Звонит телефон. Мама.

– Злата, как дела? Ты такая грустная была, когда мы вчера говорили.

– Мам, Руслан забрал Савелия на выходные. Купил ему новый телефон.

– И что плохого? Хорошо, что отец проводит время с сыном.

– Мама, ты не понимаешь! Он делает это не от любви к Савелию, а чтобы насолить мне!

– А ты откуда знаешь, что не от любви?

Этот вопрос застает меня врасплох. Действительно, откуда? Может, Руслан просто соскучился по сыну? Может, развод заставил его понять, как мало времени он проводил с ребенком?

– Мама, ты же видишь, что он творит! Выгоняет меня из студии, угрожает лишить родительских прав...

– Вижу. И вижу также, что ты не даешь ему войти в собственный дом.

– Это не его дом! Это наш дом!

– Злата, – мамин голос становится строже, – а ты подумала о том, что чувствует Савелий? Ему одиннадцать лет, родители разводятся. Может, вместо того чтобы воевать с Русланом, стоит подумать о сыне?

– Я и думаю о сыне! Я защищаю его от этого... от этого эгоиста!

– Защищаешь? Или используешь в своей войне?

У меня перехватывает дыхание. Мама всегда умела попасть в самую точку. И сейчас её слова бьют точно в цель.

– Мам, это не так...

– Злата, я твоя мать. Я знаю тебя с рождения. Ты можешь врать кому угодно, но не мне. Ты втягиваешь ребенка в ваши разборки.

– Я стараюсь не втягивать!

– А когда Савелий спрашивает про папу, что ты отвечаешь?

Я молчу. Действительно, что я отвечаю? Что папа живёт в другом месте. Что взрослые иногда ссорятся. Но разве в моем тоне не читается обида? Разве сын не чувствует моё напряжение каждый раз, когда речь заходит о Руслане?

– Мама, я не знаю, как правильно...

– Правильно – это думать о ребенке, а не о своих обидах. Савелий не должен расплачиваться за ваши проблемы.

После разговора с мамой я чувствую себя ещё хуже. Получается, что все – и Милослава, и мама – считают меня неправой. Что я слишком эмоционально реагирую, слишком много воюю, слишком мало думаю о сыне.

А может, они правы?

Я иду в комнату Савелия и сажусь на его кровать. Кругом разбросаны учебники, тетради, модели самолетов, которые он собирает уже второй год. На стене висят его рисунки – в основном роботы и космические корабли. Но есть и один портрет нашей семьи, нарисованный год назад. Мама, папа, сын. Все улыбаются, все держатся за руки.

Господи, как же всё изменилось за этот год...

Я беру с прикроватного столика фотографию, на которой мы с Русланом и новорожденным Савелием. Мне двадцать пять, Руслану двадцать восемь. Мы молодые, счастливые, влюбленные в друг друга и в этого крошечного человечка, который изменил нашу жизнь.

Где эти люди сейчас? Когда мы превратились в озлобленных врагов, готовых использовать собственного ребенка как оружие?

Телефон вибрирует. Сообщение от неизвестного номера:

"Привет, мам! Это Сава с нового телефона. Мы в аквапарке, тут супер! Папа разрешил мне покататься на самой крутой горке! Люблю тебя!"

Сердце сжимается от нежности и боли одновременно. Мой мальчик счастлив. И это самое главное, правда? Не важно, с кем он сейчас – с папой или со мной. Важно, что он радуется жизни.

Но через секунду нежность сменяется яростью. Руслан даже не удосужился предупредить, что даёт сыну новый номер телефона. Теперь они могут общаться без моего ведома. Ещё один способ настроить ребенка против меня.

Я набираю ответ: "Здорово, солнышко! Будь осторожен на горках! Люблю тебя больше жизни!"

А потом сохраняю новый номер Савелия и понимаю – всё изменилось. Теперь мой сын не просто доступен отцу в любое время. Теперь между нами появился посредник в виде дорогого телефона.

Чёрт, как же всё запутанно...

Весь вечер я мечусь по квартире как загнанный зверь. То пытаюсь читать, то включаю телевизор, то снова выключаю. Мысли крутятся вокруг одного: что сейчас делает мой сын? Как Руслан представляет ему ситуацию? Говорит ли что-то обо мне?

В десять вечера приходит ещё одно сообщение от Савелия:

"Мам, мы в отеле! Тут бассейн прямо на крыше! И папа заказал пиццу в номер! Завтра идем в парк развлечений!"

Отель. Конечно. Руслан не просто забрал сына на выходные – он устроил ему целое приключение. А я что могу предложить?

Отвечаю: "Как здорово! Не забывай чистить зубы перед сном!"

Господи, даже в сообщениях я звучу как зануда.

Но через полчаса звонок на мобильный прерывает мои самокопания. Савелий.

– Мам? – голос тихий, немного грустный.

– Савушка! Как дела, солнышко?

– Хорошо... Мам, а ты скучаешь?

Сердце сжимается от нежности.

– Очень скучаю, мой хороший.

– А я тоже скучаю. Тут красиво и весело, но... не так, как дома.

– Что не так?

– Не знаю. Папа всё время покупает мне что-то или куда-то ведёт. А дома мы просто... были вместе.

Я закрываю глаза и чувствую, как к горлу подкатывает ком. Мой умный мальчик. Он чувствует фальшь в отцовской показной щедрости.

– Савушка, а папа... говорит что-нибудь обо мне?

– Нет. Он вообще про тебя не говорит. Когда я спрашиваю, он меняет тему.

– А ты хочешь поговорить об этом?

Пауза. Слышно, как сын дышит в трубку.

– Мам, а вы точно разведётесь?

Вопрос, которого я боялась больше всего.

– Я не знаю, солнышко. Взрослые отношения – это сложно.

– А если разведётесь, то я должен буду выбрать, с кем жить?

У меня перехватывает дыхание. Откуда он это знает? Неужели Руслан...

– Кто тебе такое сказал?

– Никто. Я сам понял. Димка Петров из нашего класса живёт то с мамой, то с папой. Говорит, суд заставил его выбирать.

– Савушка, ты ещё маленький. Взрослые сами решат, как лучше.

– Я не маленький! Мне одиннадцать! И я не хочу выбирать между вами!

Он начинает плакать, и у меня сердце разрывается на части. Господи, что мы делаем с нашим ребенком? Как мы дошли до того, что одиннадцатилетний мальчишка лежит в дорогом отеле и плачет от того, что не хочет выбирать между родителями?

– Не плачь, мой хороший. Всё будет хорошо.

– Неправда! Ничего не будет хорошо! Вы ругаетесь, папа дома не живёт, а я не понимаю, за что! За что вы меня наказываете?

– Мы тебя не наказываем...

– Наказываете! Я же вижу, как ты злишься, когда папа приезжает! И как он молчит, когда я про тебя спрашиваю! Вы меня ненавидите, да?

– Савелий! – я повышаю голос от отчаяния. – Мы тебя очень любим! И папа, и я!

– Тогда почему не можете жить вместе?

Как объяснить ребенку то, что я сама не до конца понимаю? Что любовь иногда умирает? Что люди меняются и перестают понимать друг друга? Что гордость и обиды бывают сильнее здравого смысла?

– Иногда взрослые... не могут быть вместе. Но это не значит, что мы любим тебя меньше.

– Значит, вы любите себя больше, чем меня.

Эта фраза бьёт меня как пощечина. Из уст одиннадцатилетнего ребенка звучит приговор нашему родительству.

– Это не так, солнышко...

– Мам, я устал. Спокойной ночи.

– Савушка, подожди...

Но он уже сбросил звонок. Я сижу с телефоном в руках и понимаю: мой сын страдает. Страдает из-за нашей войны, из-за нашего эгоизма, из-за нашей неспособности поставить его интересы выше собственных амбиций.

Набираю Руслана. Длинные гудки, потом его раздраженный голос:

– Что?

– Руслан, нам нужно поговорить. Савелий плакал.

– Подумаешь, поплакал. Дети плачут.

– Он спрашивал про развод! Боится, что его заставят выбирать между нами!

– И что я должен ему отвечать? Что мама не пускает папу домой?

– Ты мудак! При чем тут дом? Речь о ребенке!

– О каком ребенке? О том, который должен видеть, как его родители ругаются каждый день? Лучше пусть видит счастливого отца хотя бы по выходным.

– Счастливого? Руслан, ты покупаешь его любовь дорогими подарками!

– А ты что делаешь? Настраиваешь против меня!

– Я не настраиваю!

– Конечно! Поэтому он постоянно спрашивает, почему папа такой плохой!

– Он такого не спрашивает!

– Спрашивает! Только что спросил, правда ли, что я бросил семью ради другой женщины!

У меня перехватывает дыхание. Савелий знает про Виолетту? Откуда?

– Я ему ничего не говорила про... про неё.

– Не говорила? А откуда тогда он знает?

– Не знаю! Может, в школе услышал, может, соседи...

– Или может, ты все-таки не умеешь держать язык за зубами?

– Иди к чёрту, Руслан! Я никогда не говорила сыну ничего плохого о тебе!

– А мне поверить в это почему-то трудно.

– Потому что ты сам готов на любую подлость! Ты думаешь, что все такие же, как и ты!

– Злата, я не буду это обсуждать. Завтра мы идём в парк развлечений, потом в кино. В воскресенье привезу сына домой.

– В котором часу?

– Как получится.

– Руслан, у него в понедельник контрольная!

– Напишет. Не развалится от одной контрольной.

– Дело не в контрольной! Дело в том, что ты не считаешься ни с чем! Ни с режимом ребенка, ни с его учебой, ни с моими планами!

– А с какими твоими планами я должен считаться? С походами в музеи?

– С любыми! Я его мать!

– И что это даёт тебе? Право распоряжаться моим сыном?

– Нашим сыном!

– Который живёт с тобой и слышит только твою версию происходящего!

– Которую ты пытаешься купить смартфонами и аквапарками!

Мы кричим друг на друга, а где-то в дорогом отеле наш одиннадцатилетний сын лежит и слушает, как его родители выясняют отношения по телефону. Наверняка слышит – стены в отелях тонкие, а Руслан никогда не умел говорить тихо.

– Руслан, остановись. Он может тебя слышать.

– Пусть слышит. Пусть знает, какая у него мать.

– Какая у меня мать? – вдруг раздаётся детский голос в трубке.

Моё сердце останавливается. Савелий взял трубку у отца.

– Папа, мама, хватит ругаться! – голос срывается на крик. – Хватит! Я вас ненавижу! Ненавижу обоих!

Слышно, как он бросает телефон, хлопает дверь. Потом голос Руслана:

– Вот, довольна?

– Я довольна? Это ты довёл ребенка до истерики своим поведением!

– Моим? Это ты начала предъявлять претензии!

– А ты мог поговорить по-человечески, а не орать как ненормальный!

– Злата, я не буду это обсуждать. Все, что происходит с Савелием – твоя вина. Ты превратила его жизнь в ад.

– Я? Я превратила? Руслан, это ты ушёл из дома! Это ты заявил о разводе! Это ты...

– Это я понял, что больше не могу жить в этом доме с тобой. И я был прав.

Он бросает трубку. Я сижу на кухне и трясусь от ярости и отчаяния. Мой сын сейчас где-то плачет, а мы продолжаем воевать. Продолжаем калечить ему психику своими разборками.

Господи, что с нами стало? Когда мы превратились в этих чудовищ, готовых растерзать друг друга на глазах у собственного ребенка?

Я набираю номер папы. Нужен совет мудрого человека, который сможет подсказать, как выйти из этого кошмара.

– Злата? Что случилось? Ты плачешь?

– Папа, я не знаю, что делать. Мы с Русланом разрушаем Савелия. Он сегодня плакал, спрашивал, заставят ли его выбирать между нами. А потом услышал, как мы ругаемся, и сказал, что ненавидит нас обоих.

– Дочка, подожди. Дыши. Где сейчас мальчик?

– С Русланом в отеле. Папа, он так страдает... А мы продолжаем воевать. Я не знаю, как остановиться.

– А ты хочешь остановиться?

– Конечно, хочу! Но Руслан... он такой мерзавец! Он использует Савелия против меня!

– А ты не используешь Савелия против него?

Снова этот вопрос. Снова попадание в болевую точку.

– Я стараюсь не использовать...

– Злата, ответь честно. Когда сын спрашивает про отца, что ты чувствуешь?

– Злость. Обиду. Желание объяснить ему, какой папа плохой.

– А говоришь?

– Нет! Я стараюсь не говорить!

– Но чувствуешь. И дети это чувствуют. Савелий видит твоё напряжение, твою злость. Для него это сигнал: с папой что-то не так.

– Тогда что мне делать? Притворяться, что все хорошо?

– Не притворяться. Принять решение. Либо ты воюешь с Русланом и калечишь сына, либо перестаёшь воевать и думаешь о ребенке.

– Но он же тоже воюет!

– А ты не можешь остановить войну в одностороннем порядке?

– Как?

– Перестать реагировать на провокации. Перестать считать каждый его поступок попыткой навредить тебе. Может быть, он действительно соскучился по сыну?

– Папа, ты же знаешь, что он творит! Выгнал меня из студии, угрожает...

– Знаю. И знаю также, что у тебя есть выбор: продолжать эту войну или подумать о внуке.

После разговора с папой я сижу в тишине и пытаюсь понять: а что, если он прав? Что, если Руслан действительно просто хочет проводить время с сыном, а не мстит мне? Что, если его щедрость продиктована не желанием переманить Савелия, а обычной отцовской любовью?

Нет, не может быть. Слишком много совпадений. Слишком демонстративно всё это.

Или я просто не хочу верить в то, что Руслан может быть хорошим отцом без меня?

В воскресенье вечером они возвращаются. Савелий заходит в дом молча, с красными глазами. Руслан не входит – только передаёт сыну рюкзак через порог.

– Как прошли выходные? – осторожно спрашиваю я у сына.

– Нормально, – буркает он и идёт в свою комнату.

– Савушка...

– Мама, оставь меня, пожалуйста.

Я слышу, как хлопает дверь его комнаты. Мой мальчик прячется от мира, от нас, от нашей войны.

И я понимаю: папа был прав. Нужно остановиться. Ради Савелия нужно найти способ жить без войны.

Но как это сделать, когда каждая клеточка моего тела кричит о несправедливости? Как простить Руслану всё то, что он творит? Как перестать защищаться, когда он продолжает атаковать?

Не знаю. Но попробовать придётся. Потому что альтернатива – потерять сына. Не юридически, а эмоционально. Превратить его в озлобленного подростка, который ненавидит обоих родителей.

И это цена, которую я не готова заплатить за свою гордость.

Я стою у окна, глядя, как Руслан отъезжает от дома и у меня возникает холодное, гнетущее предчувствие: завтра утром мне предстоит посмотреть в глаза собственному ребёнку и объяснить, почему его жизнь превратилась в поле боя. И у меня нет слов. Совсем нет слов.