Текст книги "Не развод, а война (СИ)"
Автор книги: Дана Вишневская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Не развод, а война
Глава 1: Дорогая, ты мне больше не нужна
– Дорогие друзья, сегодня я хочу объявить, что ты, Злата, мне больше не нужна. Я подаю на развод.
Мир взрывается тишиной.
Бокал шампанского падает из моих рук, но я даже не слышу звука – только вижу, как хрустальные осколки разлетаются по мраморному полу, как брызги игристого вина медленно растекаются по камню. Тридцать человек замерли с открытыми ртами, и мне кажется, что время остановилось.
Я в своём изумрудном платье за восемьдесят тысяч – том самом, которое покупала три месяца назад специально для этого вечера, примеряла десять раз, чтобы быть безупречной. Мои тщательно уложенные волосы, маникюр, который делала вчера. Всё для него. Всё для нашей годовщины.
– Что? – голос не слушается. – Руслан, что?
Он стоит у камина в своём тёмно-синем костюме – том самом, который я ему подарила на день рождения. Карие глаза, в которые я когда-то влюблялась, смотрят на меня так, словно я – досадная помеха на его пути. Широкие плечи расправлены, борода идеально подстрижена. Мой красивый, успешный муж. Отец моего ребёнка. Человек, который только что убил меня одной фразой.
– Ты прекрасно слышала, Инга, – говорит он ровно, как будто бы объявляет подрядчикам об изменении планов стройки. – Решение принято.
Он назвал меня Ингой. Именем своей первой подруги, которая бросила его семнадцать лет назад ради богатого папика. Инга, о которой он рассказывал мне в первые месяцы нашего знакомства, когда мы лежали обнявшись и он говорил, что я – лучшее, что с ним случалось. «С Ингой всё было неправильно, а с тобой – как должно быть».
Ложь. Всё было ложью.
– Руслан, – голос соседки Веры Алексеевны дрожит, – может быть, это неудачная шутка?
– Никаких шуток, – отвечает мой муж. – Всё серьёзно, и я не собираюсь повторять это дважды.
Наш общий друг Андрей хватается за спинку стула. Его жена прикрывает рот ладонью. Коллеги Руслана из «ГрандСтроя» переглядываются. А Милослава, его сестра, медленно ставит бокал на стол и смотрит на брата так, словно видит его впервые.
Я пытаюсь дышать, но воздух не идёт в лёгкие. Цепляюсь взглядом за детали – белые розы, которые заказывала в лучшем цветочном салоне города. Торт ручной работы с надписью «12 лет вместе». Свечи с ароматом ванили, которые мы покупали ещё в медовый месяц в Париже. Всё это теперь выглядит как декорации к спектаклю абсурда.
– Инга? – я нахожу голос. – Ты что назвал меня Ингой?
Руслан вздрагивает, словно его ударили.
– Оговорился. Ты же понимаешь...
– Понимаю, – шепчу я, но мой шёпот разносится по комнате как крик. – Понимаю больше, чем ты думаешь.
Меня начинает трясти. Сначала руки, потом всё тело. Злость поднимается из самых глубин, из того места, где я прятала все обиды последних лет. Его опоздания на семейные ужины. Его равнодушие, когда я показывала новые картины. Его пустые глаза, когда я пыталась обнять его после долгого дня.
– Ты что, совсем охренел? – рычу я, и несколько гостей отшатываются. – В день нашей годовщины? При людях?
– А когда лучше? – он пожимает плечами с какой-то чудовищной лёгкостью. – Ты всё равно бы устроила истерику.
– Истерику?!
Это слово взрывается во мне, как граната. Истерику! Двенадцать лет я была идеальной женой. Следила за домом, воспитывала его сына, поддерживала его бизнес, даже когда он на грани банкротства брал кредиты под залог нашего дома. И всё это он называет истерикой?
– Руслан, – вмешивается Милослава, – ты понимаешь, что творишь?
– Не лезь, Мила, – холодно отвечает он.
– Ещё как полезу! – она встаёт, и в её серых глазах пляшут чертики. – Ты публично унижаешь жену! В день годовщины! Да ты окончательно сдурел!
– Это наше дело...
– Да нет уж, братец, теперь и моё, – Милослава подходит к нему и тыкает пальцем в грудь. – У вас сын! У вас дом! У вас всё есть! А ты всё разрушаешь! Ради чего?
– Мила права, – шепчу я, и голос мой звенит от сдерживаемых слёз. – Объясни, Руслан. Объясни всем этим людям, ради чего ты унижаешь мать своего ребёнка.
Он смотрит на меня долго, и я вижу в его глазах что-то... Жалость? Раздражение? Усталость?
– Мы стали чужими, Злата, – говорит он, наконец. – Мы живём в одном доме, но каждый сам по себе. Ты в своей студии с красками, я в офисе. Мы встречаемся только за ужином и молчим.
– Молчим? – я чувствую, как внутри всё закипает. – Я молчу? Да я пыталась с тобой говорить! Каждый чёртов день пыталась!
– Когда? – он складывает руки на груди. – Приведи хоть один пример.
– Да хоть сегодня утром! – я почти кричу. – Когда спросила, не хочешь ли ты пригласить твоего делового партнёра на годовщину! А ты что ответил? «Как хочешь». Всегда «как хочешь»!
– Потому что мне всё равно...
– Вот именно! – мой голос ломается от ярости, как хрупкое стекло. – Тебе плевать на всё! На наш дом, на нашего сына, на меня! На двенадцать лет нашей жизни, которые ты готов выбросить на помойку, лишь бы не нести ответственности! Ты не просто равнодушен – ты эгоистичный урод, который ради своего комфорта готов растоптать всё, что когда-то называл семьёй!
Гости начинают неловко переминаться. Андрей что-то шепчет жене, она кивает. Коллеги Руслана изучают свои ботинки. Атмосфера становится такой напряжённой, что хочется кричать.
– Может быть, нам стоит уйти? – неуверенно произносит Вера Алексеевна.
– Конечно, – кивает Руслан. – Вечер окончен.
– Ни хрена он не окончен! – рявкаю я. – Все останьтесь! Послушайте, какой прекрасный муж у Златы Громовой!
Но люди уже движутся к выходу. Они бормочут извинения, избегают смотреть мне в глаза, торопливо хватают пальто. Никто не хочет быть свидетелем крушения чужой семьи.
За десять минут дом пустеет. Остаёмся только мы трое – я, Руслан и Милослава.
– Ну что, доволен? – спрашиваю я, когда за последним гостем закрывается дверь. – Опозорил меня перед всеми друзьями?
– Я не хотел устраивать спектакль, – в голосе Руслана впервые слышится что-то похожее на сожаление.
– Не хотел? – я смеюсь, но смех получается истеричным. – А что ты хотел? Тихонечко исчезнуть? Оставить записку на холодильнике?
– Я хотел сказать честно...
– Честно? – я хватаю салфетку и вытираю лицо. – Ты хоть понимаешь, что творишь? У нас сын! Савелий! Как я ему объясню, что папа больше не хочет жить с нами?
Впервые за вечер на лице Руслана мелькает неуверенность.
– Мы что-нибудь придумаем...
– Мы? – я взвизгиваю. – Какие ещё «мы»? Ты только что объявил, что «мы» больше нет!
Милослава, которая до сих пор молчала, вдруг встаёт и подходит к брату.
– Руслан, – говорит она тихо, но я слышу в её голосе сталь. – Ты помнишь, что говорил мне после смерти отца?
Он мрачнеет.
– Не надо, Мила...
– Надо! – она повышает голос. – Ты говорил: «Я не буду таким, как он. Я не брошу свою семью». Помнишь?
– Это другое...
– Ничем не другое! – она тыкает его пальцем в грудь. – Ты делаешь то же самое, что и он! Бросаешь жену и ребёнка!
– Отец ушёл к любовнице! – рычит Руслан. – У меня никого нет!
– Да? – я делаю шаг к нему. – А почему ты назвал меня Ингой? Почему ты назвал меня её именем?
Тишина. Руслан бледнеет.
– Я уже сказал, оговорился...
– Брехня! – я чувствую, как слёзы снова подступают к глазам. – Ты опять встречаешься с ней!
– Нет!
– Тогда почему её имя у тебя на языке?!
– Потому что... – он запинается, ищет слова. – Потому что с ней было легче!
Эти слова бьют меня больнее любого удара. С ней было легче. Значит, со мной тяжело. Значит, я – обуза, груз, который он тащил двенадцать лет.
– Понятно, – шепчу я. – Значит, дело не в том, что мы стали чужими. Дело в том, что я тебе не подхожу.
– Злата...
– Не смей! – кричу я. – Не смей меня жалеть! Я всё поняла!
Я хватаю с журнального столика хрустальную вазу – ту самую, которую мы покупали в первый год брака в антикварной лавке. Тогда мы были счастливы, мечтали о будущем, планировали детей.
– Злата, поставь вазу, – предупреждающе говорит Руслан.
– А то что? – я сжимаю вазу в руках. – Подашь на развод?
– Поставь!
– Нет! – я поднимаю вазу над головой. – Эта ваза – символ нашего брака! Красивая, дорогая и совершенно бесполезная!
Я швыряю вазу в камин. Хрусталь разбивается с таким звуком, словно рушится целый мир.
– Ты сошла с ума! – Руслан делает шаг ко мне, но я отступаю.
– Сошла с ума? – я смеюсь через слёзы. – А ты что думал? Что я блин спокойно выслушаю твоё заявление и скажу «спасибо за честность»?
– Я думал...
– Ты ни хрена не думал! – рявкаю я. – Ты просто решил избавиться от надоевшей жены самым жестоким способом!
Я хватаю со стола статуэтку танцующей пары – подарок от его матери на нашу свадьбу. «Пусть ваш танец любви длится вечно», – сказала тогда Екатерина Дмитриевна.
– И эту тоже! – кричу я, запуская статуэтку в стену.
Статуэтка разбивается на десятки осколков.
– Хватит! – Руслан бросается ко мне и хватает за руки. – Прекрати крушить всё вокруг!
– Отпусти меня!
– Не отпущу, пока не успокоишься!
– Я тебя ненавижу! – кричу я ему в лицо. – Слышишь? Ненавижу! За то, что ты струсил! За то, что не сказал правду раньше! За то, что украл у меня двенадцать лет жизни!
– Двенадцать лет? – его голос становится жёстким. – Я украл? А кто жил в этом доме? Кто носил дорогие платья? Кто ездил на курорты?
– Ах, ты меня содержал? – я вырываюсь из его рук. – Значит, я проститутка, которую ты оплачивал?
– Не говори глупости...
– Это не глупости! – мой голос дрожит от ярости, как перетянутая струна. – Ты именно так и думаешь, правда? Накормил, одел, дал крышу над головой – и теперь можешь выбросить, как старую, надоевшую игрушку! Как мило – относиться к жене, как к вещи, которую можно заменить на новую модель, когда старая перестала блестеть!
Милослава встаёт между нами.
– Хватит! – командует она. – Хватит оскорблять друг друга!
– Он первый начал! – я показываю на Руслана пальцем.
– Мне плевать, кто первый! – рычит Милослава. – Руслан, ты ведёшь себя как последняя скотина! А ты, Злата, как базарная баба! Вам не стыдно?
– Мне не стыдно, – отвечаю я, вытирая слёзы. – Мне больно. Понимаете? Больно! Двенадцать лет я была хорошей женой, а он мне заявляет, что я ему не нужна!
– Я не говорил, что ты плохая жена...
– Заткнись! – взвизгиваю я. – Просто заткнись! Ты уже и так наговорил достаточно!
Я поворачиваюсь к нему спиной и иду к окну. За стеклом темнота, редкие огни соседских домов. Наш район – тихий, семейный. Здесь живут приличные люди, у которых не бывает таких скандалов.
– Злата, – тихо говорит Руслан за моей спиной. – Я не хотел причинить тебе боль.
– Не хотел? – я не оборачиваюсь. – А как ты хотел? Безболезненно избавиться от жены?
– Я хотел быть честным...
– Честным? – я разворачиваюсь. – Честным было бы сказать это месяц назад! Год назад! Не тратить мои деньги на годовщину, которой ты не хотел!
– Твои деньги?
– Да, мои! – я подхожу к нему ближе. – На мои деньги этот стол, эти цветы, этот торт! Я тратила свои сбережения, чтобы сделать нам красивый праздник! А ты превратил его в цирк!
Руслан молчит, и я вижу, что мои слова попали в цель.
– Теперь понял? – шепчу я. – Теперь понял, какую свинью ты мне подложил?
– Прости, – говорит он тихо. – Я не подумал...
– Не подумал! – я качаю головой. – Конечно, не подумал! Ты вообще обо мне когда-нибудь думаешь?
Он не отвечает, и это его молчание – ответ сам по себе.
– Понятно, – говорю я. – Тогда убирайся.
– Что?
– Убирайся из этого дома, – повторяю я ровным голосом. – Немедленно.
– Злата, это и мой дом...
– Нет, – перебиваю его я. – Это теперь не твой дом.
– Но мы в браке...
– Были в браке, – поправляю его я. – А теперь ты хочешь развод. Значит, живи отдельно.
Руслан переводит взгляд на сестру.
– Мила, скажи ей...
– Нет, братец, – Милослава качает головой. – Ты сам выбрал этот путь. Теперь иди до конца.
– Я поеду к тебе, – говорит он.
– Не поедешь, – отрезает Милослава. – У меня и так квартира не большая. Снимай себе жильё.
– Мила!
– Что "Мила"? – она смотрит на него с презрением. – Ты разрушил семью. Расхлёбывай сам.
Руслан стоит посреди гостиной и выглядит растерянным. Впервые за весь вечер он кажется неуверенным.
– Хорошо, – говорит он, наконец. – Я поеду в гостиницу. А завтра... завтра мы всё обсудим спокойно.
– Завтра ты обсудишь всё с моим адвокатом, – отвечаю я холодно.
– Злата, не надо сразу адвокатов...
– Надо! – кричу я. – Ты хочешь развод – получишь развод! Со всеми вытекающими последствиями!
Он направляется в спальню собирать вещи. Милослава подходит ко мне.
– Злата, – говорит она тихо, – не принимай скоропалительных решений. Руслан дурак, но он не безнадёжен.
– Он сам всё решил, – бросаю я ледяным тоном, – а я просто помогаю ему собрать урожай того дерьма, которое он так усердно сеял. Он сам поджёг свой дом, а теперь удивляется, почему все горит.
– Подумай о Савелии...
– Савелий останется со мной, – резко говорю я. – И не сомневайся.
Милослава вздыхает.
– Если что – звони, – говорит она, целует меня в щёку и уходит.
Через полчаса выходит Руслан с большой дорожной сумкой.
– Злата, – начинает он, – я...
– Ничего не говори, – останавливаю я его. – Просто уходи.
Он колеблется у двери.
– А как же Савелий? Он сейчас у Димки, сказал, придет поздно...
– Что? – я смотрю на него с ненавистью. – Завтра расскажешь сыну, что папа теперь живёт отдельно. Придумаешь красивую историю про то, что взрослые иногда не могут жить вместе.
– Злата...
– Уходи, – шепчу я. – Пожалуйста, просто уходи.
Дверь закрывается. Я слышу звук его шагов по ступеням, потом рёв мотора. Машина отъезжает, и наконец, я остаюсь одна.
Дом кажется огромным и пустым. Я иду по гостиной, аккуратно собираю осколки разбитых вещей. Мои руки дрожат, но я заставляю себя работать. Осколки хрусталя, керамики, нашего брака – всё в один мусорный пакет.
В груди кипит смесь ярости и странного, мучительного страха: а что, если он больше не вернётся? И эта слабость бесит меня сильнее всего.
Потом я сажусь за стол и смотрю на торт с надписью «12 лет вместе». Смешно. Двенадцать лет – и что? Одна фраза, и всё кончено.
Пока я смотрю на торт, город за окном погружается в сон. А в голове крутится только одна мысль: как ему отомстить. Не просто уйти, не просто сдаться – нет. Он должен почувствовать, что значит потерять всё. Но как?
Я сижу среди остатков нашего семейного праздника и понимаю: завтра начнётся война. Руслан решил, что может просто так взять и уйти? Что я, как овца, покорно соглашусь на его условия?
Ошибается.
Я буду драться. За дом, за бизнес, за сына. За каждый рубль, каждую вещь, каждое воспоминание, которые он считает своими.
Руслан хотел развод? Получит. Но такой, какого точно не ожидал.
Глава 2: Я буду драться за наш дом
Проснулась я с ощущением, что меня переехал грузовик. Голова раскалывается, веки опухли от слез, а во рту привкус горечи – словно всю ночь жевала полынь. Но самое страшное – это пустота рядом. Руслан не ночевал дома. Впервые за двенадцать лет брака.
Тянусь к телефону – семь утра. Савелий еще спит, и, слава богу. Хоть один из нас может позволить себе не думать о том дерьме, что творится в нашей семье.
Встаю, шатаясь, иду к окну. Машины Руслана во дворе нет. Значит, не приснилось. Значит, вчера действительно произошел этот кошмар с разбитыми осколками и заявлением о разводе на глазах у гостей.
– Сука, – шепчу я своему отражению в оконном стекле. – Думаешь, я сдамся без боя? Пусть этот ублюдок думает, что я – беззащитная овечка. А я – та самая сука, которая отгрызёт ему глотку, пока он не поймёт, с кем связался.
Мозг начинает работать. Медленно, но верно. Если мой дорогой муженёк решил устроить мне войну, то получит её по полной программе. Я не какая-нибудь тряпка, которую можно унизить и выбросить.
Первым делом – замки. Пусть теперь попробует войти в свой дом.
Нахожу в поисковике на телефоне номер слесарной службы. Руки дрожат, когда набираю.
– Алло, мне нужно срочно поменять замки в доме.
– Какие замки?
– Все. Входные, на калитке, в гараже. Все к чертовой матери.
– Это будет стоить...
– Плевать, сколько стоит. Приезжайте через час.
Бросаю трубку и иду готовить завтрак Савелию. Руки трясутся, когда разбиваю яйца на сковородку. Одно падает мимо – желток растекается по столу. Смотрю на эту желтую лужицу и вдруг понимаю: это я. Разбитая, растекшаяся, но еще живая.
– Мам, ты плачешь? – Савелий стоит в дверях кухни, растрепанный, в одной футболке.
Быстро вытираю глаза рукавом халата.
– Нет, солнышко. Просто лук резала.
– Какой лук? Ты яичницу делаешь.
Умный же сын, черт побери. В отца пошел.
– Иди умывайся. Завтрак готов.
– А где папа?
Вот и началось. Хочется заорать, что папа – мудак, который решил разрушить нашу семью. Но это ребенок. Мой ребенок.
– Папа рано уехал на работу.
– В воскресенье?
– У папы важные дела.
Савелий смотрит на меня недоверчиво, но идет умываться. А я стою у плиты и думаю: сколько еще таких разговоров мне предстоит? Сколько раз я буду врать собственному сыну?
В девять приезжает слесарь. Мужик лет пятидесяти, с умными глазами и мозолистыми руками.
– Значит, все замки менять будем? – уточняет он, оглядывая дом.
– Все. И чтобы старые ключи не подходили ни в коем случае.
– А если муж вернется?
– Муж пусть звонит в дверь, как все нормальные люди.
Слесарь пожимает плечами – ему все равно, лишь бы деньги платили.
Пока он работает, я прибираюсь в гостиной. Оставшиеся осколки на полу, остатки еды на столе, опрокинутые бокалы – вчерашний праздник превратился в руины. Как и мой брак.
Каждый осколок собираю руками, и мне кажется, что это кусочки моего сердца. Двенадцать лет. Двенадцать лет я была идеальной женой. Готовила, убирала, поддерживала его бизнес, рожала и воспитывала ребенка. А он что? Сказал "спасибо" и выставил на улицу?
– Мам, тебе помочь?
Савелий стоит с совком и веником. Хороший мальчик. Жаль, что его папа – козел.
– Спасибо, сынок. Осторожнее со стеклом.
Мы убираемся вместе. Савелий молчит, но я вижу: он понимает, что происходит что-то не то. Дети чувствуют, когда семья трещит по швам.
К полудню слесарь заканчивает работу. Новые замки блестят на солнце, как броня. Я плачу ему, получаю новые ключи и чувствую себя хозяйкой своей крепости.
– Мам, а почему замки поменяли? – спрашивает Савелий.
– Для безопасности, солнышко.
Ложь. Сплошная ложь. Но что я могу сказать одиннадцатилетнему ребенку? Что его отец – предатель, который решил начать новую жизнь без нас?
После обеда Савелий уходит к другу, а в два часа дня я слышу знакомый звук мотора во дворе. Сердце подскакивает к горлу. Руслан вернулся.
Выглядываю в окно. Он стоит возле своей машины с большой сумкой в руках. Наверное, еще не все вещи забрал, где же он ночевал? Идёт к двери уверенной походкой – хозяин, который возвращается в свой дом.
Сейчас будет интересно.
Он пытается вставить ключ в замок. Не получается. Пробует еще раз. Крутит, нажимает, дергает. Ничего.
– Какого хрена? – слышу я его голос через дверь.
Я улыбаюсь. Первый раунд за мной.
Руслан начинает колотить в дверь.
– Злата! Открывай! Что за детский сад?
Я не отвечаю. Наливаю себе кофе, беру чашку и медленно поднимаюсь на второй этаж. У нас есть терраса с видом на двор. Сейчас она мне пригодится.
– Злата! – орёт Руслан. – Я знаю, что ты дома! Открывай немедленно!
Выхожу на террасу. Он стоит внизу, красный от злости, с сумкой у ног. Красивый мужик, черт побери. Даже когда бесится – красивый.
– Привет, дорогой, – говорю я спокойно, отхлебывая кофе. – Как дела?
– Что за херня с замками?
– Милый, – говорю я, нежно улыбаясь, – здесь моя территория, мои законы, моя власть. Если тебе некомфортно – всегда можно уйти. Или попробовать переубедить меня... но это, знаешь ли, бесполезно.
– Это наш дом!
– Был наш. Пока ты вчера не объявил о разводе перед всеми гостями.
Руслан замолкает. Понимает, что попал в ловушку.
– Злата, не будь дурой. Открывай дверь.
– Не буду.
– Я тебе сказал – это не развод!
– А что тогда? Репетиция?
– Это... – Он мнется, подбирает слова. – Это перерыв в отношениях.
Я чуть не поперхнулась кофе.
– Перерыв? – фыркаю я с презрительной усмешкой. – Да ты что блин, сценарист мыльной оперы? "Давай, милая, возьмём паузу, пока я не натрахаюсь вдоволь с другими бабами?" Мечтай, ублюдок.
– Злата, мы устали друг от друга. Нам нужно время подумать.
– Мне думать не нужно. Я уже всё решила.
– И что же ты решила?
Ставлю чашку на перила и смотрю на него сверху вниз. Да, вот так мне нравится больше. Он внизу – я наверху.
– Хочешь развод? Получишь по полной программе. Но я не отдам тебе ни дома, ни студии, ни копейки без боя.
Лицо Руслана меняется. Он явно не ожидал такого сопротивления.
– Ты что, серьезно?
– А как ты думал? Что я буду рыдать в подушку и умолять тебя вернуться за то, что ты меня вчера перед всеми так унизил?
– Злата, будь разумной...
– Да я и есть сама разумность! – перебиваю его я. – Я знаю закон. Знаю, что имею право на половину всего нажитого имущества. Включая твою драгоценную строительную компанию.
– Ты ничего не понимаешь в бизнесе!
– Зато понимаю в деньгах. И в адвокатах.
– Ты не посмеешь подать на меня в суд!
– Посмею. Ещё как посмею.
Руслан нервно комкает в руках ручки сумки. Он привык, что я уступаю ему во всем. Поддерживаю, соглашаюсь, иду навстречу. А теперь перед ним стоит разъяренная женщина, готовая грызть глотку за каждый рубль.
– Где Савелий? – спрашивает он.
– У друга. И не смей использовать ребенка в наших разборках.
– Это мой сын!
– И мой тоже! И я не позволю тебе разрушить ему психику своими играми в "перерыв отношений".
К нашему дому начинают подтягиваться соседи. Миронова из дома напротив выглядывает из-за забора. Ларины притормозили около калитки, делая вид, что выгуливают собаку. Старушка Зинаида так вообще принесла стульчик и уселась на своём крыльце, как в театре.
Отлично. Пусть все видят, что из себя представляет Руслан Громов – образцовый семьянин и успешный бизнесмен.
– Да замолчи ты со своей дешёвой мелодрамой! – скривился Руслан, бросив на меня презрительный взгляд – Твои истерики уже всех достали, даже зрителей на улице, наверное, тошнит.
– А мне плевать! – язвлю я с ледяной улыбкой. – Пусть смотрят! Пусть весь город восхищается, какой ты образцовый семьянин – бросаешь жену, как старую перчатку, а сам играешь в порядочного! Давай, дорогой, получи свою порцию славы!
– Злата, ты меня бесишь!
– Взаимно, дорогой. Взаимно.
Он делает шаг к дому.
– Я войду через окно.
– Попробуй.
– Это мой дом!
– Докажи в суде.
Руслан рычит от злости. Понимает, что недооценил жену. Думал, она будет плакать и умолять. А получил настоящую войну.
– Я подам заявление в полицию. Скажу, что ты не пускаешь меня в мой собственный дом.
– Подавай. Только объясни им, зачем ты замки поменял.
– Я не менял никаких замков!
– А кто тогда? Домовой?
– Ты их поменяла!
– Докажи. – Делаю я ещё один глоток кофе. – У тебя есть документы, что ты менял замки? Чеки? Договоры? Нет? Тогда какие претензии?
Руслан понимает, что попал в ловушку. Я его переиграла. И это только начало.
– Хорошо, – говорит он медленно. – Хочешь играть? Будем играть.
– Я не играю, Руслан. Я воюю.
– Тогда знай: войну выигрывает тот, у кого больше ресурсов. А у меня их больше.
– Посмотрим.
Он поднимает сумки и направляется к машине.
– Куда это ты? – кричу я ему вслед.
– В гостиницу. Временно.
– Дорого будет жить в гостинице. Может, к своей любовнице поедешь?
Руслан резко останавливается.
– У меня нет никакой любовницы!
– Ну да, конечно. А зачем тогда развод?
– Я же объяснил! Мы устали друг от друга!
– Мужики не устают от жен, Руслан. Мужики находят новых баб.
– Ты больная на голову!
– А ты долбаный лжец!
Соседи уже собрались целой толпой. Зинаида даже чипсы себе принесла, кажется. Или семечки. В общем, наш семейный цирк идет полным ходом.
Руслан садится в машину и резко разворачивается. Гравий летит во все стороны. Он всегда так делает, когда злится – давит на газ посильнее.
А я остаюсь на террасе и допиваю остывший кофе. Первый раунд точно мой. Но это была только разминка. Настоящая война еще впереди.
Думаю, что он уехал в гостиницу, как и обещал. Иду в дом, мою чашку, привожу себя в порядок. Надо встретить Савелия от друга, накормить ужином, делать вид, что жизнь продолжается.
Но не тут-то было.
Через полчаса слышу странные звуки со стороны гостиной. Какое-то шуршание, потом глухой стук. Замираю посреди кухни, прислушиваюсь.
Еще один стук. Уже громче.
Черт побери. Он пытается лезть через окно.
Тихо иду в гостиную. Окно первого этажа действительно дрожит – кто-то пытается его открыть снаружи. Вижу знакомую фигуру за стеклом. Руслан в полный рост, упирается плечом в раму.
– Твою мать, – шепчу я себе под нос.
Он что, совсем охренел? Лезет в собственный дом, как какой-то вор. Хотя, если подумать, после того как замки поменяны, он технически и есть вор.
Окно поддается. Руслан просовывает руку, ищет защелку. Еще немного – и он будет внутри.
Ну, нет. Этого я не позволю.
Я хватаю с комода антикварную вазу. Бабушкина, еще советских времен, тяжелая, как гиря. Если ею хорошенько ударить, мало не покажется.
Руслан уже наполовину влез в окно. Ноги болтаются снаружи, голова и руки – внутри. Выглядит по-идиотски, если честно.
– Привет, дорогой, – говорю я сладким голосом.
Он поднимает голову и видит меня с вазой в руках. Глаза округляются.
– Злата, не дури.
– Кто тут дурит? Я сижу в своем доме, пью кофе. А ты лазишь по окнам, как домушник.
– Это мой дом тоже!
– Был твой. До вчерашнего дня.
Руслан пытается протиснуться дальше, но я поднимаю вазу выше.
– Еще шаг – и я вызываю полицию за попытку проникновения в жилище!
– Ты спятила!
– Нет, это ты спятил. Думал, я буду сидеть и плакать, пока ты разрушаешь нашу семью?
– Я не разрушаю...
– А что тогда делаешь? Укрепляешь семейные узы?
Руслан замирает в окне. Понимает, что его поймали с поличным. Соседи опять высыпали во двор – наверное, услышали шум. Зинаида даже бинокль принесла, старая карга.
– Злата, давай поговорим по-человечески.
– Ты начал разговор вчера. При гостях. Объявил о разводе, как приговор зачитал.
– Это был не развод...
– Да заткнись уже со своим "не разводом"! – взрываюсь я. – Что это было тогда? Розыгрыш? Социальный эксперимент? Или ты просто решил проверить, сколько унижений я выдержу, прежде чем мой мозг начнёт плавиться от твоей тупой, как кирпич, логики?
– Я хотел, чтобы ты поняла...
– Что поняла? Что ты меня больше не любишь? Поняла. Что устал от семейной жизни? Поняла. Что хочешь начать все заново без жены и ребенка? Тоже поняла.
– Не без ребенка!
– А, ну да. Ребенка ты оставишь себе, а жену выкинешь. Очень удобно.
Руслан медленно вылезает из окна обратно. Понимает, что штурм не удался.
– Я не хочу тебя выкидывать.
– Хочешь. Только красиво, чтобы я сама ушла. Чтобы потом рассказывать всем, какая я стерва, бросила семью.
– Ты несёшь чушь.
– Несу? А что тогда происходит? Объясни мне, дуре безмозглой.
Руслан стоит под окном, злой и растрёпанный. Дорогой костюм измят, на лице царапина от веток. Жалкое зрелище.
– Нам нужен перерыв, – говорит он устало. – Мы ссоримся каждый день. Ты постоянно недовольна. Я прихожу домой, а ты...
– А я что?
– Ты смотришь на меня, как на врага.
– Потому что ты и есть враг! По крайней мере, последние полгода.
– Я работаю, обеспечиваю семью...
– Работаешь до полуночи, чтобы не быть дома. Приходишь, когда мы уже спим. Утром убегаешь, не позавтракав. Это не работа, Руслан. Это бегство.
– Бегство от чего?
– От нас. От меня. От семьи, которая тебе наскучила.
Он молчит. Значит, я права. Попала в яблочко.
– Злата, я устал...
– А я не устала? Думаешь, мне легко одной тянуть дом, ребенка, студию? Думаешь, я не хочу иногда все бросить и убежать?
– Почему не убежишь?
Вопрос сбивает меня с толку.
– Что?
– Почему не убежишь? Что тебя держит?
Я смотрю на него и понимаю: он действительно не понимает. Не понимает, что такое ответственность. Что такое любовь. Что такое семья.
– Меня держит то, что ты уже забыл, – говорю я тихо. – Меня держит любовь.
– Какая любовь? Мы же ругаемся постоянно!
– Ругаемся, потому что ещё не всё равно друг на друга. Когда станет всё равно – тогда и конец.
Руслан нервно проводит рукой по волосам.
– Может, уже конец?
Эти слова бьют меня, как пощечина. Ваза чуть не выскальзывает из рук.
– Для тебя – может быть, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Для меня – нет.
– Тогда что мы делаем?
– Ты – не знаю. А я дерусь за наш дом, за нашего сына, за наш брак.
– Но если я не хочу драться?
– Тогда получишь по полной программе в суде. Думаешь, я шучу? Завтра же иду к адвокату.
Лицо Руслана мгновенно меняется. Бизнесмен проснулся.
– Не надо адвокатов. Мы договоримся сами.
– Не договоримся. Ты уже показал, как умеешь договариваться. Публично объявил о разводе.
– Это была ошибка...
– Вот именно. Ошибка. И теперь ты за неё заплатишь.
Руслан делает шаг к окну, но я поднимаю вазу.
– Попробуй только тронь!
– Я хочу взять свои вещи!
– Заберёшь через адвокатов. Опись, свидетели, печати.
– Ты окончательно спятила!
– Спятил тот, кто начал эту войну. Я только отвечаю на твою агрессию. Гений оправданий, блин!
Слышу звук открывающейся калитки. Оборачиваюсь и вижу, Савелий возвращается от друга.
Черт. Ребенок не должен видеть этот цирк.
– Всё, спектакль окончен, – говорю я Руслану. – Сын приехал.
– Это мой сын тоже!
– Тогда веди себя соответственно. Не травмируй ребенка своими выкрутасами.
Руслан отходит от окна. Поправляет одежду, пытается привести себя в порядок.
Савелий входит в дом как раз в тот момент, когда я ставлю вазу обратно на комод.
– Мам, что тут происходит? – Он смотрит на открытое окно, на меня, потом выглядывает во двор. – Папа что, через окно лазал?
Умный мальчик. Слишком умный.
– Папа забыл ключи, – вру я. – Хотел попасть в дом.
– А почему он не позвонил в дверь?
– Он... Мы не услышали.
Савелий смотрит на меня долгим взглядом. Понимает, что вру. Но не настаивает.
– Можно я к Мише ещё съезжу? Мы не доиграли в новую игру.
– Конечно. Только ужинать дома.
– Окей.
Он целует меня в щёку и выбегает во двор. Через мгновенье слышу голоса.
Подхожу к окну. Руслан стоит возле своей машины. Увидел сына, говорит с ним. Савелий кивает, потом садится на велосипед и уезжает к другу.
Хорошо. Пусть пока не знает, что его семья разваливается на части.
Руслан открывает дверь машины. Смотрит на дом, на меня в окне. В его глазах читается что-то похожее на сожаление.
Поздно, думаю я. Поздно сожалеть.
Он садится в машину и уезжает. На этот раз спокойнее, без лишнего шума.
Я стою у окна, а в груди бушует странная смесь триумфа и пустоты. Замки поменяны, дом – моя крепость, а он – всего лишь гость, которому отказали в приёме.
