Текст книги "Похороненный дневник"

Автор книги: Д. Пулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Глава 61

Учитывая все обстоятельства, которыми вы любезно с нами поделились, боюсь, вы не можете считаться надежным свидетелем…

– Что?

– Куда вы отправили мою маму?

Дядя Лео предупреждающе поднял ладонь:

– Послушай. Я сделал лишь то, что считал необходимым.

У Джаспера вскипела кровь: он просто не мог в это поверить!

– Что было необходимо? Что вы с ней сделали?

– Если бы только ты мог видеть ее тогда, в клинике… – сокрушенно качал головой его дядя. – Она лишилась рассудка. Повторяла, что кто-то хочет убить ее… и тебя. Врачи объявили, что она ни за что не сможет вернуться домой. Истерия. Суицидальные порывы. Галлюцинации. Паранойя. Она представляла опасность для себя и для всех окружающих. В конце концов даже Уэндел с этим согласился. Мы обязаны были защитить ее от себя самой. Защитить тебя. Она сделалась буйной. Будто хотела выцарапать себя из собственной кожи. Она орудовала зубами и ногтями, стараясь сбежать из больницы. Она чуть не задушила санитара.

Джаспер втянул в себя тонкую струйку воздуха, стараясь не воображать маму пристегнутой к кровати.

– Но она не сошла с ума. Я там был. Теперь я все помню. Они и правда пытались убить ее.

– Лишний повод держать ее подальше от опасности. Проклятье, Джаспер! Мы сделали ради нее все, что было в наших силах. Все.

– Надо было рассказать мне. Я смог бы ей помочь.

– Курам на смех! Ты же не врач. Я не хотел, чтобы она и тебя довела до безумия. Ты заслуживаешь того, чтобы вырасти, не сгибаясь под такой ношей. Когда у тебя самого появятся дети, Джаспер, ты все поймешь. Иногда нам приходится делать сложный выбор.

– Вы позволили мне думать, что она умерла! – заорал Джаспер. Мысль о том, как бы не оскорбить дядю, перестала его сдерживать. Он услышал достаточно. Мальчик пробежал по амбару, сорвал со стены серпообразный нож и погрозил им своему дяде. – Вы это устроили. Вы должны сказать им всю правду. Пойти и объяснить, что она не сумасшедшая…

Лео поднял обе руки, но сделал шаг вперед.

– Все гораздо сложнее, Джаспер. Она точно больна, всегда была такой. Уже многие годы.

– Но она не корова, которую можно пристрелить! Она моя мама! – По телу Джаспера разлилось ледяное спокойствие: он осознал, что крики делу не помогут, и развернул лезвие ножа к себе. – А что, если я такой же псих, как и она? А? Меня вы тоже отправите подальше? Вы должны ей помочь!

– Это заходит слишком далеко. Опусти нож, Джаспер! Пока сам же не поранился! – велел дядя.

– Я не боюсь смерти. – Слова Мотеги, но они были правдивы. Он не боялся. Часть его существа приветствовала бы ее приход. Один быстрый взмах – и все будет кончено. Весь этот кошмар прекратится. Он вдавил лезвие в горло и ощутил, как по шее течет тонкий теплый ручеек. – Обещайте рассказать им, что она не сумасшедшая. Пообещайте!

В два прыжка дядя Лео вырвал нож из руки Джаспера и занес над ним кулак.

– Хватит, черт тебя дери!

– Ударьте меня. Мне уже наплевать, – холодно вгляделся Джаспер в дядины глаза. – Только пообещайте, что сделаете все, чтобы вернуть маму домой. Вы должны это мне. Вы должны это ей.

Дядя Лео вернул нож на место и застыл у стены, спиной к племяннику. Лишь через минуту он еще раз отер лицо и сказал:

– Хорошо, Джаспер. Если я дам слово попробовать, ты прекратишь это? Прекратишь убегать из дома и подставлять себя под пули? Бога ради, может, ты просто дашь себе крохотный шанс повзрослеть?

– Да, сэр. – Джаспер изо всех сил старался не покривить душой.

Глава 62

Все указанные подозреваемые уже мертвы.

Простите, но вам придется поискать утешения в этом.

Дело закрыто…

Как-то утром в субботу, в конце лета 1954 года, отец Джаспера подкатил к амбару, как проделывал это почти каждое субботнее утро. Только в тот день он выбрался из кабины грузовика в коричневом костюме вместо рабочего комбинезона. Джаспер озадаченно наблюдал через окно, как он поправляет галстук перед тем, как войти.

– Доброе утро всем, кого вижу!

– Сегодня ты что-то принарядился, Уэндел, – сказала тетя Вельма, обернувшись от кухонной плиты. – Позавтракаешь?

– Не-а. Сегодня задержаться не смогу. Нужно отвезти кое-кого в город, – папа повернулся к Джасперу и подмигнул. – Надень свой школьный костюм, сын.

По искоркам в отцовских глазах Джаспер догадался, что предстоит нечто важное. Всю дорогу до Детройта они едва перебросились парой фраз. Тетя Вельма настояла, чтобы они захватили завтрак сухим пайком, и оба жевали теперь сэндвичи с беконом, пока мимо проносились кукурузные поля. Отец не хотел ничего объяснять; сказал лишь, что приготовил для Джаспера сюрприз. На лице широкая улыбка, в глазах беспокойство. Джаспер решил не обращать внимания на эти тревожные знаки и глядел в окно.

Когда отец съехал с шоссе миль на десять раньше обычного, любопытство все же взяло верх.

– Куда мы едем?

– Увидишь.

Через три минуты их грузовик свернул на узкую дорожку рядом с маленьким типовым домиком. Отец выпрыгнул из машины и хлопнул по капоту.

– Мы на месте.

Джаспер медленно вылез, в замешательстве обозревая тихую улицу. Вдоль нее выстроились почти в точности такие же домики, как и тот, в который уперся их грузовик. Рот мальчика приоткрылся, но вопрос так и не прозвучал. Он лишь последовал за отцом и по трем ступенькам крыльца поднялся к парадной двери домика. Уэндел открыл ее, без стука.

Гостиная была обставлена бедно, но Джаспер узнал диван с обивкой в желтые цветочки и торшер того же оттенка.

– Это что? – спросил он, вращая головой: со стен и полок в глаза ему бросались другие знакомые вещи.

– Вот, приобрел новое жилье, – просиял отец. – Копил на него уже несколько лет. Что скажешь?

– Тут… уютно. – С кухни повеяло запахом выпекаемого печенья. В мойке звякнули тарелки. Горло Джаспера болезненно сжалось. – Пап? Кто это там?

Руки его отца дрожали сильнее обычного, но старик сумел изобразить еще одну широкую улыбку.

– Сходи проверь.

Ноги Джаспера остались прикованы к полу, тогда как внутри него набухала настоящая паника. Отец наконец-то сумел оставить прошлое позади. Он махнул рукой на маму и заменил ее кем-то другим.

– Сотри это выражение с лица, сын. Там кто-то очень хочет с тобой встретиться. – Отец взял Джаспера за локоть и через узкую столовую подвел к кухонной двери. Нетвердой рукой Уэндел толкнул ее. – Ты посмотри, кого я привел, дорогая.

У мойки, спиной к ним обоим, стояла женщина с узлом темных волос на затылке. Ее плотную фигуру обтягивало синее платье без рисунка. Спина женщины затвердела, а сама она оперлась обеими руками о край рабочего стола, прежде чем повернуться.

Сперва Джаспер не узнал ее, эту незнакомку, которая явилась занять мамино место. В ее синих глазах была пустота, которая, кажется, глядела в дальнюю стену прямо сквозь него. Она продолжала цепляться за стол, будто едва удерживаясь от падения.

И тогда он увидел. Когда их глаза наконец встретились, искра узнавания озарила ее лицо. В этот неуловимый миг ее губы чуть заметно дрогнули, но затем с лица вновь исчезло всякое выражение.

– Мам? Это… ты? – попятившись, Джаспер уперся в стену спиной. Это была она. И вместе с тем – не она. Ее тело располнело, стало мягким. Она казалась ниже ростом – гораздо ниже, чем раньше. Волосы поседели на висках и выглядели мертвыми, будто на голове у нее был парик. Плечи были безвольно опущены, точно отказавшись от борьбы.

– Джаспер, – прошептала она. – Боже мой. Как ты вырос, – голос казался тягучим и не таким звонким, как он мог вспомнить. Рот ее улыбался, но глаза утопали в слезах.

– Я же рассказывал, правда? – Уэндел обнял сына за плечи и подтолкнул к ней. – Там у них, на ферме, питание что надо. Тебя хорошо кормят, сын?

– Д-да, сэр, – Джаспер чувствовал, как дрожит отцовская рука у него на спине.

Кивнув, его мама прошептала:

– Хвала Иисусу. Только посмотри на себя. – Но сама, кажется, совсем не могла на него смотреть. И отвернулась к мойке, где под слоем воды отмокали тарелки.

– Как там печенье, Алтея? Может, уже готово, тебе не кажется? – поинтересовался Уэндел голосом, припасенным для маленьких детей.

Мама, которую помнил Джаспер, вспылила бы в ответ: вот еще, она не нуждается в советах всяких олухов, чтобы испечь чертово печенье. Вместо этого она произнесла лишь:

– Думаю, ты прав.

Будто в каком-то трансе, она взяла с крючка прихватки и вытащила из духовки противень с готовым печеньем.

– Пахнет великолепно, дорогая, – с чрезмерно восторженной улыбкой заметил отец Джаспера. Он толкнул сына локтем и выжидающе повел рукой в сторону супруги.

– Просто объедение! – согласился Джаспер, чересчур громко.

Подволакивая ногу, Уэндел прошел в угол, к узкому столику с толстой пластиковой крышкой, где и уселся.

– Джаспер, разыщи-ка нам всем по блюдцу и налей немного молока.

– Да, сэр, – он быстро осмотрел содержимое шкафчиков и выставил на стол три стакана и тарелки.

Его мама стояла у электрической духовки, снимая печенье с противня, одно за другим. Медленно и сосредоточенно. Косясь на нее, Джаспер открыл холодильник и вынул молоко. Когда все печенье было выложено, она так и осталась стоять у плиты, будто привязанная. Чтобы не потекли слезы, Джаспер до крови прокусил губу изнутри. Это была вовсе не она.

Глубоко вдохнув, он подошел. Мама стояла, глядя на духовку. В руке она так и держала лопаточку, которую Джаспер мягко вынул из ее пальцев и отложил на столешницу. Ее глаза так и остались устремлены на что-то далекое, чего он никак не мог разглядеть. Внутри запертой комнатки у себя в голове Джаспер слышал, как мальчишка, каким он некогда был, бьется в истерике от ужаса при виде своей мамы, изменившейся так сильно. Набравшись отваги, он обнял ее за талию и опустил голову на ее плечо.

– Я очень рад тебя видеть, – тихо сказал Джаспер. – Хорошо, что ты вернулась.

Глава 63

Федеральное правительство благодарит вас за содействие, миссис Лири!

Неделей позже Джаспер переехал в домик на Клосен-стрит. Открыл дверь в свою собственную, отдельную спальню и выложил на кровать чемодан. Тот самый, что двумя годами ранее для него собрала мама, но теперь уже набитый поношенными комбинезонами Уэйна, теплыми рубашками и единственной приличной парой брюк. Пока он вынимал их, по очереди, с ними в комнату ворвались запахи фермы. Джаспер поднес к лицу одну из рубашек, чтобы вдохнуть ароматы сена и свежескошенного ячменя, смешанные с более насыщенными нотами пота и августовского солнца. Рубашка пахла домом.

Он оглядел доставленные из магазина матрас, бюро и пустой книжный стеллаж, опустился на кровать. В любое время, когда захочет, он сможет вернуться и навестить Уэйна, тетю Вельму и дядю Лео. Отец обещал.

Джаспер опустил глаза на лежавший рядом чемодан. Он распаковал уже все, за исключением нескольких книг, подаренных мисс Бэбкок. Сверху лежала «Моя первая книга об индейцах» с улюлюкающими воинами на глупой обложке. Он подобрал ее заодно с остальными и поставил их все на пустую полку. После ужина он засядет за письмо мисс Бэбкок. Он дал ей слово.

В чемодане не осталось уже ничего, кроме маминого ожерелья.

«Ты выплатил свой долг, Огичидаа. Ты вырос сильным», – сказал ему доктор Уайтберд, когда клиника была восстановлена. Джаспер добровольно вызвался помогать и проводил в резервации каждую свободную минуту. В день окончания работ Мотега вложил ему в руку медальон из бисера. «Верни ей это. И скажи…» – но затем он умолк и просто покачал головой. Индеец не знал, что сказать.

Джаспер поднял тяжелый медальон со дна чемодана и положил на ладонь. Это ожерелье было у мамы самым любимым. Он водил пальцем по тесно уложенным бисеринкам, и по щекам текли беззвучные слезы. Нимаамаа. Он скучал по ней. Скучал по женщине, которая так и не вернулась. По женщине, носившей красные туфли и смеявшейся во все горло, когда она выпивала, и ругавшейся, как сапожник, когда думала, что ее никто не слышит.

С ожерельем в руке он проскользнул по коридору к ее комнате. Она спала. Каждый день она надолго засыпала, пока отец Джаспера ходил по магазинам или был на работе. Сквозь дверь мальчик услышал, как она тихонько сопит, и приоткрыл дверь.

Она мирно лежала на кровати, бледно-голубая тень себя прежней. На столике у подушки – несколько баночек с пилюлями. Джаспер уставился на них, пытаясь разобрать надписи на этикетках. Ей все еще приходилось посещать врачей дважды в неделю, и Джаспер, пересчитав баночки, засомневался, что когда-нибудь в будущем она сможет обходиться без них.

На цыпочках он обошел кровать, направляясь к шкатулке для украшений на туалетном столике. Тот самый ларчик, который он нашел рассыпанным на полу старой квартиры. Глядя на нее, Джаспер легко мог представить себе родительскую спальню, какой увидел ее в тот день: перевернутая вверх дном, с разбитыми светильниками и разорванной одеждой. На стене была кровь – кровь полицейского. Джаспер покосился на пустую штукатурку стены, почти ожидая увидеть пятна, а затем вновь устремил взгляд на тихо сопящую фигурку на кровати. Об очень многом он никогда не узнает, о многом не отважится спросить.

Джаспер открыл ящичек сбоку шкатулки, где всегда хранилось бисерное ожерелье, по соседству с брошками в виде цветочных бутонов и ниток искусственного хрусталя, которые мама никогда не носила. Он тихонько опустил медальон внутрь и окинул прощальным взглядом, прежде чем задвинуть ящичек на место. Тот издал протяжный писк.

– Джаспер? – прозвучал с кровати сонный вопрос. – Джаспер, это ты?

– Прости, мам. Уже ухожу, – прошептал он в ответ и поспешил к двери. Мама, которую он помнил, пришибла бы его за то, что он переступил порог без разрешения.

– Не торопись, – она с усилием открыла глаза, но они быстро закатились, прежде чем захлопнуться снова. – Есть кое-что… Мне что-то нужно тебе сказать.

Джаспер робко вернулся к кровати, на которой она лежала.

– Что такое, мам?

– Я просто… мне так жаль. Если с тобой что-то случилось… – Из-под ее закрытых век сочились слезы. Рот продолжал ронять сдавленные, невнятные слова. – Не могу позволить, чтобы случилось… Только не с тобой. Он едва не убил тебя. Ты не должен… Держись от меня подальше, Джаспер. Я плохая… Под кровавой луной… Ты должен держаться подальше.

– Это ничего, – прошептал Джаспер. – Со мной все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Она покачала головой и поджала ноги.

– Не говори… Не рассказывай о нем папе, Джаспер. Он… Не должен знать, что я сделала. Я сделала… Он бы никогда не простил.

Обеспокоенно хмурясь, Джаспер вгляделся в ее искаженное лицо.

– Сделала что, мам? Что ты сделала?

– Это я тогда… Пистолет. Это была я… Я это сделала, – она начала смеяться сквозь слезы. – Ты бы только видел выражение на его лице. Он поверить не мог. Когда я спустила курок. Он просто не мог в это поверить… Этот сукин сын.

Она зарылась головой в подушку и всхлипнула.

Джаспер осторожно присел на кровать.

– Ничего. Все уже кончено. Ты сделала, как надо. Он тебя поранил.

– Как ты можешь… выносить меня? Держись подальше… как можно дальше. Я плохая… такая плохая… Они мне не поверили… Никто мне не поверит, – простонала она.

– Ш-шш… Я тебе верю. Он был плохой человек.

Ее слезы все не унимались.

– Он никогда не простит меня. Никогда, никогда, никогда…

Джаспер поморщился, не понимая, говорит ли она о муже, о дедушке Уильямсе или…

В трех комнатах от них щелкнула, закрываясь, входная дверь. Отец вернулся домой. Если он застанет сына в спальне, а жену – в слезах, поднимется грандиозный скандал. Джаспер погладил маму по спине, пытаясь успокоить.

– Ш-шш… все хорошо, мам. Даю слово.

Она так и плакала в подушку, утыкаясь в нее лицом.

– Джаспер! – позвал отец из гостиной. – Ты дома?

– Все хорошо, мама, – прошептал он ей на ухо. – Он простит тебя. Обязательно простит.

Она перестала дрожать и затихла.

– Какого черта ты тут делаешь? – прошипел отец в приоткрытую дверь спальни.

Джаспер вскочил с кровати.

– Она, э… она плакала во сне. Я просто зашел взглянуть, все ли в порядке.

Отец вошел, оттолкнув Джаспера в сторону, и положил ладонь на мамин лоб. Она издала тихий стон и снова задышала ровно. Выждав еще с минуту, отец шагнул назад и за локоть вытащил Джаспера за дверь.

– Ты не должен сюда входить. Врачи сказали, сейчас переломный момент для ее выздоровления. Тебе это понятно? Ей нужны покой и тишина.

– Да, сэр.

– Проклятье! Учти, это очень серьезно, – отец сунул под нос Джасперу дрожащий указательный палец. – Ее опять донимают кошмары. Она бормочет во сне самые страшные, самые невозможные вещи. Которых ты не должен слышать.

Джаспер кивнул, соглашаясь.

– Она тебе что-то говорила?

– Нет, сэр. – Произнося эту ложь, Джаспер смотрел, не моргая, прямо в глаза отцу. – Ни слова.

– Хорошо, – отец кивнул и, хромая, двинулся в прихожую, чтобы выложить покупки.

Глядя ему вслед, Джаспер напомнил себе, что в свое время этот человек, кажется, при всем желании не смог бы найти овощную лавку. Сиделка из отца вышла довольно угрюмая, но он делал все, что было в его силах.

Джаспер снова повернулся к закрытой двери спальни. Приложился к ней лбом и услышал, как мама снова тихо плачет в комнате. Мальчик перебрал в уме все то, о чем собирался рассказать матери, – все, что накопилось за долгие месяцы ее отсутствия. Все то, что она пропустила. И выбрал фразу, произнести которую было больнее всего:

– Я прощаю тебя, мама.

Всхлипы по ту сторону двери стихли.

Он поцеловал свои пальцы и приложил к двери в надежде, что эти слова помогут ей исцелиться. Прочел молитву о том, чтобы она вернулась наконец домой. Со слезами на глазах, он повторил снова:

– Я прощаю тебя. У меня все хорошо. Ты тоже скоро поправишься. Все у нас будет просто замечательно. Мы будем одной семьей. Я обещаю. Никто больше не сможет разлучить нас.

Джаспер не знал, сбудется ли хоть что-то из сказанного, но это было не так уж важно. Мама заслуживала лучшего, чем скупая правда. Они оба заслуживали.

Глава 64

Надеюсь, вы сумеете оставить все это позади и вернуться к нормальной жизни.

Уверен, что ваша семья в вас нуждается!

В конце следующей недели дядя Лео заехал проведать сестру, а затем отвез Джаспера погостить за город. Мальчик по-прежнему считал своим домом скорее дядину ферму, чем новое городское жилище, но теперь уже ничто здесь ему не принадлежало. Впрочем, как и прежде.

После обеда Джаспер направился к далекой рощице за задними полями, и его кузен Уэйн увязался за ним.

– Чего мы тут делаем? – наконец спросил Уэйн, когда они добрались до кольца обугленных камней, отмечавших границы старого фермерского дома. Заросший травами двор все еще испещряли участки голой земли, усыпанные пеплом и отчасти выгоревшей черепицей.

Джаспер не ответил. Он прочесывал землю под деревьями, пока не нашел довольно большой и крепкий сук. Потом переступил границу фундамента и добрел до места, где некогда начинались ступени на второй этаж. Кто тут? Начиная копать, он даже не потрудился отмахнуться от назойливого шепота.

Понаблюдав за ним с минуту, Уэйн тоже подобрал себе ветку и помогал Джасперу корчевать камни и выдергивать корни, пока вдвоем они не выкопали в земле яму размером с ведро. Только тогда Джаспер вытащил из кармана мамин дневник в потертом кожаном переплете.

– Та самая книжка? – поднял брови Уэйн, уже зная ответ.

Джаспер провел ладонью по изломанной коричневой коже. Он не расставался с дневником ни единого дня с той поры, как дядя вернул ему книжицу. Строчки внутри отвечали ему когда-то на все вопросы, рассказывали о маме. Помедлив немного, он уложил книжку на дно ямы и присыпал ее сверху горстью смешанной с пеплом земли. И еще одной горстью.

Когда яма была полностью засыпана и утрамбована, никто не смог бы догадаться, что где-то здесь погребена книжица. Джаспер впихнул кулаки в карманы и ощутил пустоту в том месте, где она прежде хранилась.

Уэйн повел рукой, указывая на крохотную могилу:

– Может, нам стоило бы что-то сказать?

Не сводя глаз с земли под ногами, Джаспер молча покачал головой.

– Как думаешь, она еще станет прежней?

Не желая откровенничать, Джаспер просто кивнул кузену. Он не знал, сможет ли мама поправиться. Сможет ли собрать себя по кусочкам. Сможет ли снова смеяться. Но сегодняшним утром, как раз перед тем, как он уехал на ферму, она улыбнулась Джасперу. Она погладила его по щеке и улыбнулась; на какой-то миг ее глаза стали такими же ясными и синими, как небо после грозы. Они напомнили Джасперу об утре после урагана, который разнес полштата, и о том, как яркое солнце заливало упавшие деревья, поваленные дома и пропитанную кровью землю – так, словно в мире воцарился наконец полный порядок.

Он мог только улыбнуться в ответ.