Текст книги "Похороненный дневник"

Автор книги: Д. Пулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Глава 33

Значит, вас поместили в больницу?

Дядя Лео сдержал свое обещание. Он внес Джаспера в хижину и уложил на обеденный стол. Тетя Вельма хлопотала у дровяной печи.

– О, пресвятая дева Мария! – ахнула она, завидев мужа с его ношей. – Джаспер! Что только на тебя нашло?

Джаспер не ответил. И просто смотрел, как тетя ставит на печь большую кастрюлю с водой и разжигает огонь. Затем она выхватила с этажерки банку соли и сыпанула в воду половину ее содержимого.

– Что происходит? – не отрывая головы от подушки, поинтересовался Уэйн.

– Джаспер вернулся, милый. Ничего особенного. Поднимайся скорее да ступай, займись коровами, – сказала тетя Вельма, разрывая на полосы большой кусок холстины и бросая их в кастрюлю.

– Ага, я щас.

Джаспер слышал, как Уэйн выпрыгивает из постели и дергает ящики комода. Кажется, всего через секунду он уже стоял рядом с пострадавшим, разглядывая его ноги.

– Ого. Невезуха, да?

Джаспер не мог заставить себя взглянуть кузену в глаза.

– Я… Ты прости, Уэйн. Мне так жаль.

– Эй, – пихнул его в плечо Уэйн. Глухая боль толчка ненадолго отвлекла Джаспера от свирепого жжения в ногах. – Не переживай, все нормально.

– Уэйн! Топай уже! – шлепнула сына тетя Вельма.

Перед тем как сбежать, Уэйн сжал Джасперу руку у локтя.

– Все будет хорошо, малой, – с заминкой вымолвил он, словно сам в это не веря, после чего вылетел за порог.

– Лео, мне понадобятся твои чистые руки, – распорядилась тетя Вельма, ополоснув в тазу собственные ладони от остатков хозяйственного мыла. Затем выудила из кипящей кастрюли полоску ткани.

– Мы начнем потихонечку, маленький, – проворковала она.

И приступила к делу, осторожно счищая с его ног грязь и засохшую кровь. Поначалу теплая вода казалась глядевшему в потолок Джасперу живительной влагой, способной утолить боль и утешить. Чтобы не ерзать, он пытался отвлечься, подсчитывая шляпки гвоздей в досках над головой. Соленая вода стекала по коже и подбиралась к краям ранок, отправляя искорки боли в путешествие вверх по хребту. Джаспер вздрагивал, вопреки всем усилиям сдержаться. Я не стану плакать!

Когда две полоски ткани отяжелели от крови и соломенной пыли, потолок над Джаспером затмило лицо дяди Лео:

– Это нужно прикусить, сынок.

Слово «сынок» настолько поразило мальчика, что тот едва заметил всунутый между его зубов конец кожаного ремня. На вкус почти как обувная вакса. Джаспер уже собрался выплюнуть ремень, но выражение на дядином лице подсказало, что лучше не спешить.

– Постараемся управиться с этим как можно скорее, – пообещал дядя Лео Джасперу. И всем своим туловищем придавил мальчика к крышке стола.

Протестуя, Джаспер было заворочался, но, прижатый плашмя, не мог и рукой шевельнуть. Тетя Вельма тем временем занялась раной на колене, которая тут же взорвалась яркой вспышкой немыслимой боли. В этот жуткий момент Джаспер перестал быть собой и неожиданно превратился в нечто другое. Нечто дикое и нечеловеческое, с истошным криком мечущееся под дядиным весом. Белые огни загорались в глазницах, отвечая на удары затылка о крышку стола. Зубы впились в кожу ремня с такой силой, что затрещали.

– Полегче, полегче, – произнес его дядя где-то далеко, в миллионе миль отсюда. – Нужно всего лишь промыть.

– Там застряли мелкие осколки, – ничуть не смущенная сдавленными воплями Джаспера, возразила тетя Вельма. – Придется сходить за щеткой.

Боль ослабла настолько, что Джаспер перестал биться. Лео помог ему сесть и поднес к губам мальчика горлышко бутылки с бурой жидкостью.

– Глотни немного, парень. Это поможет вытерпеть.

Джаспер разлепил стиснутые веки; комната вокруг качалась, пульсируя. Жидкость обожгла рот, и он словно забыл, как глотать. Дядя хлопнул Джаспера по спине, и горячая жижа стекла в горло. Огненным шаром обожгла желудок и устремилась назад, но дядя зажал рот мальчика ладонью, заставив проглотить ее снова. Закружилась голова.

– Что ты ему дал? – спросил чей-то искаженный голос.

– Кукурузную брагу. Совсем чуть-чуть.

– Боже правый. Зачем, Лео? Его же наизнанку вывернет.

– У тебя есть идеи получше?

Джаспер едва мог разобрать слова. Голоса плыли, колыхаясь и дрожа.

Осталось не вполне ясно, что случилось затем.

Прошло никак не меньше часа. Джаспер очнулся, трепеща от лютого холода. Шишку на затылке ломило от боли, а правая нога, по ощущениям, была наполовину сожрана каким-то хищником – чудовищем со стальными гвоздями вместо зубов. Когда взгляд Джаспера сумел наконец сосредоточиться, он увидел окровавленную тряпку, плотно обмотанную вокруг правого колена. Левую щиколотку покрывал толстый слой густой белой мази. Это уже не были его ноги; куски мяса, и только. Комната вокруг застыла под непривычным углом, будто неуклюжий великан поднял всю хижину, чтобы рассмотреть, а потом ткнул обратно, как придется. Лишь через несколько минут мальчик сообразил, что лежит в постели. Со стоном попытался приподняться.

– Ты возвращаешься к нам? – спросила тетя Вельма, стоя у занавески, отделявшей кровать Уэйна от кухни.

Джаспер попробовал ответить: «Да», но с губ не слетело ничего, кроме нового бессвязного стона.

Подойдя к кровати, тетя положила руку ему на лоб.

– Тебя лихорадит, маленький. В амбаре такие раны моментально воспаляются. Нужно было сразу бежать ко мне.

– Прошу прощения, – отважился выдавить Джаспер, но и сам не понял, что за нелепые слова вылетели изо рта. Нежное тепло тетиной ладони мешало терпеть боль, так что вскоре комната ходуном заходила от его всхлипов. Джаспер хотел к маме.

Тетя Вельма обхватила племянника руками и крепко держала, пока тот плакал. Ничуть не стыдясь этого, Джаспер рыдал как младенец. Рыдал, пока насквозь не промочил тете платье, и лишь тогда смог почти нормально дышать. Только тетя не разжала объятий, даже когда мальчик немного успокоился. Она качалась назад-вперед, что одновременно и баюкало, и навевало дурноту. Джаспер не желал, чтобы тетя останавливалась, но уже не сомневался, что еще немного – и его вырвет. Он отстранился со стоном, и она опустила мальчика назад на подушку, накрыла ему лоб холодным компрессом.

После того как тетя Вельма вышла, Джаспер остался лежать один, медленно сходя с ума от вновь и вновь подступавших кошмаров. Кровь, стекающая по стенам. Чудище в штанах у водителя автобуса. Люцифер, пожирающий пойманную крысу. Беззвучно хохочущий мистер Хойт. Кровать колыхалась под ним утлым суденышком, комната ворочалась и вращалась. Одеяло душило визжащую от боли кожу. И все тело Джаспера съежилось вдруг, усохло, превращаясь в одно-единственное колено, – колено, которое пульсировало, разбухнув от горячего гноя.

Наконец у его постели вновь всплыло лицо реального человека. Дядя Лео.

– Нужно тебя одеть и отправить к доктору Уайтберду. В любом случае, у меня там и свои дела. Сможешь встать?

По крайней мере кивнуть у Джаспера получилось.

Дядя вытянул его из-под одеяла, усадил на краю кровати; Джаспер же изо всех сил старался удержать желудок на месте. Лео натянул ему через голову чистую рубаху и отвернулся, чтобы Джаспер мог воспользоваться ночным горшком. Всунуть израненные ноги в штаны оказалось задачей куда более сложной, и тогда было решено облачить Джаспера в старые летние шорты Уэйна.

Прохладный воздух за стенами хижины встретил раскаленную кожу Джаспера ударом молота, и он хоть ненадолго сумел удержать взгляд. Дядя помогал ему прыгать к грузовику на обожженной ноге, пока не потерял терпение и просто не отнес его к машине. У Джаспера не осталось больше сил, чтобы смущаться по этому поводу.

Дядя Лео завел мотор, и мальчик опустил тяжелую, гудящую голову на холодный металл дверцы. Прикрыл глаза и не открывал их, пока грузовик не перестал двигаться.

– Прибыли, – объявил его дядя. – Резервация Черная Река.

Джаспер заставил себя поднять лицо, чтобы выглянуть в окно. Он ожидал увидеть вигвамы и навесы из шкур, описанные в дневнике, но здесь не оказалось ничего особенного – только стройные ряды деревянных лачуг и несколько расставленных там и сям трейлеров.

– Что это такое?

– Забудь все, что ты слышал, парень. Они люди как люди, вроде нас с тобой.

Джаспер согласно кивнул.

– Повежливее с доктором Уайтбердом и ни в коем случае не спрашивай, настоящий ли он врач. Это сильно его задевает, – дядя Лео открыл свою дверцу, готовясь выйти из кабины. – У него врачебный диплом из университета Уэйна, и отсюда до Порт-Гурона докторов лучше днем с огнем не сыщешь. Ясно тебе?

Дядя покинул машину прежде, чем Джаспер мог ответить. Пассажирская дверца с лязгом распахнулась, и дядя Лео подхватил мальчика на руки, чтобы, сделав всего несколько широких шагов, бережно опустить на складной металлический стул в приемной клиники – невысокого строения из шлакобетона. Затем он хлопнул ладонью по блестящему звонку, выставленному на столик напротив входа.

Через минуту из двери за столиком вышла женщина с бронзовой кожей. В ее волосах не было перьев. Вообще ничто не выдавало в ней индианку, за исключением длинных черных кос. На женщине было простое платье, почти неотличимое от бывшего этим утром на тете Вельме.

– Чем могу помочь? – спросила она.

– Передайте доктору Уайтберду, с ним приехал повидаться Леонард Уильямс. Моему племяннику не повредил бы осмотр специалиста.

– Одну секунду.

Дядя Лео уселся по соседству с Джаспером и приложил шершавую, как наждак, ладонь ко лбу мальчика. Опустил ее и покачал головой.

– Если тебе еще хоть раз доведется выбирать между поркой и каким-нибудь серьезным наказанием, что выберешь?

– Порку, сэр, – шепнул Джаспер. Пол под стулом начинал крениться куда-то в сторону. Он прикрыл глаза и вжался в стену шишкой на затылке.

– Чертовски верно.

Дверь, щелкнув, приоткрылась.

– Доктор сейчас вас примет.

– Пошли. – Дядя Лео поднял Джаспера со стула и помог ему проковылять через порог и по тесному коридору – в другую комнату. Там стояли узкая кушетка и закрытый шкаф со стеклянными дверцами. Уложив Джаспера на кушетку, дядя молча прислонился к стене рядом.

Через пару минут в дверном проеме показался пожилой мужчина в застегнутой на все пуговицы сорочке, с галстуком под белым халатом. На шее у него висел стетоскоп. Моргая воспаленными глазами, Джаспер уставился на него, но далеко не сразу уразумел, что доктор Уайтберд действительно индеец. Длинные волосы врача были стянуты назад, а на тыльной стороне ладони у него имелась татуировка, изображавшая птицу. Эту самую ладонь он протянул дяде Джаспера.

– Давненько не видались, Лео, – заметил доктор Уайтберд, пожимая ему руку. – Как твое семейство?

– Лучше не бывает, спасибо.

– А это кто у нас? – спросил доктор, склоняясь над Джаспером и всматриваясь в лицо мальчику.

– Мой племянник Джаспер. Прошлой ночью покуролесил на славу: грохнул в амбаре горящую лампу.

– Ясно, – сказал доктор. Его темно-карие глаза казались добрыми, но они изучали Джаспера дольше и пристальнее, чем чьи бы то ни было прежде. На мгновение Джаспер перепугался, что эти глаза способны различить его мысли, – даже самые скверные, которые и подумать-то боязно. Доктор коснулся его щеки, заглянул под бинты.

И после быстрого осмотра выпрямился:

– Где его родители?

– Здесь их нет, – ответил дядя Лео тоном, давшим ясно понять, что он не станет отвечать на дальнейшие расспросы. – Прямо сейчас я единственный опекун.

– Хм-м, – пожевал губами доктор и ненадолго задумался. – Этому ребенку нужны пенициллин и укол от столбняка. Как намереваешься расплатиться?

– Меня устроил бы обмен, если можно.

Доктор тихо рассмеялся.

– Теперь я знаю, почему первым делом вы направились именно сюда. Что можешь предложить? Кукурузу? Пшеницу?

– Перед тем как уехать, его мать дала мальчику это.

Дядя вынул из кармана куртки мамино ожерелье, и при виде него Джаспер едва сдержал возглас протеста. Оба мужчины сделали вид, что не заметили.

– Не сомневаюсь, что сестра пожертвует чем угодно, лишь бы ему помочь, – добавил дядя Лео, передавая врачу медальон из бисера.

Доктор Уайтберд взял ожерелье и внимательно осмотрел, поворачивая в пальцах. И сказал наконец:

– Мальчик пробудет здесь две ночи. Уехать сейчас слишком рискованно. Если инфекция распространится на кровоток, он окажется в руках Великого Духа.

– Я все понимаю, – сказал дядя Лео и опустил взгляд на Джаспера, который не сводил с него широко раскрытых, заплаканных глаз. Ухватил племянника за подбородок и всмотрелся в эти глаза. – Он крепкий парень, док. Выкарабкается. Не так ли, сынок?

Джаспер кивнул в ответ, не без труда сведя вместе дрожавшие губы.

Глава 34

Полагаете, вина лежит именно на вас?

Дядя Лео держал Джаспера, чтобы тот не дергался, пока доктор запускал иглу ему в руку. И вторую вслед за ней. Эти булавочные уколы не шли ни в какое сравнение с безумной резью в ногах. Доктор Уайтберд подвесил над головой мальчика склянку с лекарством, соединенную с торчащей в руке колючкой. Медсестра принесла ему набитую соломой подушку и накрыла цветастым одеялом.

– Не балуй с этой трубкой, парень, – предупредил дядя Лео.

– Да, сэр, – прошептал Джаспер, стараясь не глядеть на пропитанный кровью бинт, что удерживал иглу на месте.

– Завтра мы приедем тебя навестить, – сказав это, дядя вышел, оставив его в одиночестве.

Через несколько минут вернулась медсестра. Та же женщина с косами, что встретила их в приемной.

– Выпей-ка, – распорядилась она, приподняв голову мальчика одной рукой и поднося к его губам теплую кружку. – Это снимет жар. И постарайся потом уснуть. Сон поможет лекарствам.

В кружке оказался горький отвар, но Джаспер выпил, как было велено. Горячая жидкость провалилась в измученный желудок и немедленно угомонила его, а затем растеклась по рукам и ногам, прогнала из костей стужу. Это было такое избавление, что Джаспер не знал, какими словами благодарить спасительницу. И провалился в сон прежде, чем та вышла из палаты.

Пролетели часы, пока звук чьих-то шагов не заставил его распахнуть ресницы. Джаспер таращился в темноту, недоумевая, что могло его разбудить. Он не знал, где находится. Рядом не было ни окна, ни часов. Только натяжение присосавшейся к руке трубки напомнило мальчику, что он по-прежнему лежит на больничной койке в резервации Черная Река. Боль в колене не исчезла, но отчасти притупилась. Может, ноге полегчало? И когда-нибудь она даже вновь станет нормальной ногой? Джаспер опустил голову на подушку; глаза закрылись сами.

– Джаспер, – шепнул чей-то голос у его изголовья.

Вздрогнув, он приподнялся опять.

– Потише, милый. Ложись, – удивительно знакомый голос.

Повернув голову, он вгляделся в темноту.

– Мам?.. Мама, это ты?

Теплая ладонь протянулась накрыть его щеку.

– Тсс! Ложись, солнышко. Тебе нехорошо.

Он медленно опустил затылок на подушку. Пальцы переместились со щеки на лоб.

– Жар уже отступает. Это просто замечательно. Теперь все будет хорошо, – голос дрожал от сдерживаемых слез. – С тобой все будет хорошо.

Слышать, как она плачет, было больно. Слышать ее голос было больно. Джаспер и сам не сдержался, зашмыгал носом.

– Куда ты уехала? Почему? Зачем ты меня бросила?

– Тсс, детка… Мне очень жаль. Пришлось уехать. Я не могла иначе… но сейчас тебе не стоит волноваться. Нужно скорее выздороветь.

– Но… а наша квартира? Я уже решил, там кого-то… – Джаспер ощутил, как накатывает истерика. Ее машина. Детектив Руссо. Кровь на стене. Дневник. Охваченная жаром, голова не желала отрываться от подушки. – Что он сделал с тобой?

Мягкие руки толкнули его назад.

– Ты не волнуйся, солнышко. Просто поправляйся, хорошо? – голос плавно скользнул вверх и в сторону.

Джаспер попытался сесть, но не нашел нужных для этого сил. Казалось, ее руки все еще лежат у него на плечах: те еще ощущали тепло ладоней.

– Подожди, – слабо пролепетал ей вслед Джаспер. – Не уходи.

– Я люблю тебя, солнышко. Что бы ни случилось. Всегда буду любить, – голос делался все тише.

Она ушла.

– Вернись! – рыдания переросли в отчаянный крик. – Не уходи! Вернись!

– Джаспер? – пара ладоней схватила его за плечи, встряхнула. – Джаспер!

Джаспер открыл глаза. Комнату заливал слепящий свет, и доктор Уайтберд смотрел ему прямо в лицо. Одежда и простыни сырые от пота.

– Тебя больше не лихорадит, – сказал доктор. – Это хороший знак.

Джаспер заморгал, силясь приспособиться к бьющей по глазам реальности вокруг. Доктор тем временем подвесил новую склянку с лекарством над головой мальчика, а еще через минуту вошла медсестра, чтобы сменить ему повязки. Резкий холод от воздуха, что остудил его открытые раны, окончательно разбудил Джаспера, не оставив сомнений: все это было лишь сном.

Повинуясь привычке, рука Джаспера скользнула вниз – ощупать штанину. Сухо. Едва сдерживая слезы, он вновь опустил голову на подушку. Джаспер уже не знал, отчего чувствует себя таким жалким: от того, что мамин приход оказался ненастоящим, или же от того, что он вообще смог проснуться. Медсестра закончила бинтовать ему ноги и вышла.

– На вид уже получше, – произнес доктор Уайтберд за изголовьем кушетки. Он придвинул табурет и опять уставился в лицо мальчику своим пытливым взглядом. – Тело идет на поправку, но я вижу, что душе от этого не легче.

Пряча лицо, Джаспер смотрел в сторону.

– Скверные сны?

Он не ответил.

– Хм-м, – задумался доктор. – Сонный чай может дать свободу злым духам. Это важно – позволить им уйти.

Отвернувшись к стене, Джаспер помотал головой. Мама не злой дух, и позволять ей уйти не хотелось. Нужно было вернуться в прежний сон и постараться отыскать ее там.

– Ты не можешь путешествовать по снам, маленький Огичидаа, – похлопал его по плечу доктор.

Джаспер повернулся, щурясь на обветренное лицо пожилого индейца:

– Как вы меня назвали?

– На моем языке Огичидаа значит «воин».

Джаспер насупился. Не был он никаким воином. Он был трусом – несчастным плаксой, который так разворотил себе ногу, что лишился из-за этого единственной вещи, которая еще имела ценность. Он так и не извинился, понял вдруг Джаспер. Он не рассказал маме, что по глупости потерял ее ожерелье и как страдает теперь. Напрягая обмотанные бинтами ноги, мальчик сумел потеснить болью чувство вины.

– Твой дядя говорит, ты разбил лампу?

Джаспер не ответил.

– И сбежал?

– Нет, я… – голос на миг надломился. – Я сбежал потом.

Доктор Уайтберд еще раз взглянул на его забинтованные ноги и покивал. Сунул руку в карман халата и вынул ожерелье, которое отдал ему дядя Лео.

– Для тебя эта вещь необычайно важна.

Закусив губы, Джаспер кивнул в ответ.

Доктор улыбнулся и вложил ожерелье в ладонь Джаспера.

Тот даже рот разинул:

– Но как же лекарства? Мы не можем позволить…

Доктор похлопал мальчика по руке.

– Когда вырастешь, маленький Огичидаа, ты вернешься выплатить свой долг.

– Вырасту? – округлив глаза, Джаспер прижал ожерелье к груди.

– Ты вернешься сюда, когда будешь достаточно взрослым, чтобы вести честный обмен. Брать без оплаты то, что не дается даром, – навлекать на себя баатаамо, то есть проклятие. Запомни это.

– Откуда вам знать, что я вернусь?

Доктор хохотнул и развел руки в стороны:

– Я и не знаю.

– Вернусь. Обещаю. Обязательно вернусь.

– Хорошо. Пообещай остаться в живых и вырасти. Другой оплаты я пока не жду, – пригладив Джасперу волосы, доктор поднялся уйти.

Джаспер разжал кулак и скосил глаза на медальон, украшенный неведомым узором.

– Доктор!

– Эйя.

– Что это за знак? – спросил мальчик, указывая на рисунок в центре.

– Древний символ, – объяснил индеец. – Нимаамаа. Он несет в себе материнскую любовь.

Джаспер погладил медальон пальцем. Он еще ощущал прикосновение маминых губ на своем лбу.

– Мудрый человек сказал давным-давно: «У каждого ребенка множество матерей, а у каждой матери множество детей». Можешь это понять?

Джаспер покачал головой. Мама у него лишь одна, и она где-то далеко.

– Мать дарует жизнь. Всем нам и каждому из нас. Бывает, что некоторые нимаамаайаг не могут поделиться ничем больше, но даже одно это – уже благословение. Не забывай.

– Но, – растерявшись, Джаспер не мог найти нужных слов, – мне сказали, что это свадебное ожерелье.

Доктор Уайтберд поднял брови:

– Браки манитонааха не скрепляются украшениями и драгоценностями. Здешние фермеры мало разбираются в наших обычаях. Большинство называют меня шаманом, – широко улыбаясь, он погрозил Джасперу пальцем и направился к двери.

Джаспер подался ему вслед, тихо спросив:

– А вы… вы знали ее?

Доктор обернулся к застывшей на кушетке фигуре.

– Твою маму?

Мальчик закивал, умоляюще глядя на пожилого врача: ему не хотелось, чтобы доктор ушел прямо сейчас.

Несколько секунд лицо доктора Уайтберда хранило скорбное выражение, но затем он все же ответил:

– Эйя, я знал ее.

– Но как же…

– Больше никаких вопросов, Огичидаа. Береги силы, – с этими словами он вышел.