Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"
Автор книги: Д. Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Следую его примеру, вытаскиваю с полки наверху кружку и наливаю себе кофе, прислонившись к стойке в тишине, жду, когда он объяснит, почему он здесь, так что он мог бы и уйти.
Трент слишком неожиданно появился у моей двери. Мог и предупредить.
Продемонстрировав шоу, он добавляет крем в свою кружку и медленно помешивает его, в то время, когда я жду. Он знает, мое волнение растет с каждой секундой, потому что я замечаю его легкую улыбку на лице, когда он, наконец, смотрит на меня.
– Прошлой ночью был пожар в центре города, – говорит он, будто мы непринужденно стоим возле кулера воды в офисе, и это сонное утро понедельника, а не воскресенье в моей кухне.
– Хорошо, – говорю я, пожимая плечами. – Это все новости. Большой пожар. Такая трагедия.
Он качает головой, пытаясь казаться удрученным. Трент не мог управлять эмоциями, поэтому выглядит, скорее, как злодей, чем я когда-либо его видел.
По моей спине бегут мурашки.
– Где?
Он тянется за газетой, которую держит в тайне с момента своего прихода, и медленно разворачивает ее передо мной, кажется, почти в любящей манере.
Пожар в центре города в художественной галерее. Одна смерть.
У меня расширяются глаза от ужаса, когда я разглядываю фото. Небольшая художественная галерея, которую я неоднократно посещал, встречаясь с владельцем, который любезно согласился повесить мои фотографии, исчезла.
Все ушло. Включая владельца.
Я в шоке, и вижу, что Трент ставит что-то еще.
Единственная фотография, которую я продал.
Когда я поднимаю взгляд на него, он просто ухмыляется.
– Позволь мне напомнить тебе кое-что, Август. Ты работаешь на меня и для наших клиентов. Нет места для возвышенных мечтаний или отвлечений. Это ясно?
Мой портрет, который я взял, когда мы с Эверли гуляли по улицам Сан-Франциско, покрывал большую часть заголовка, но я все еще будто видел пламя с фотографии, поднимаясь по зданию, когда оно было настигнуто. Страдал ли старик, когда пламя охватило его?
Ты никогда не боялся ничего в то время.
Адрес галереи напечатан внизу, эта галерея находится близко к новому домашнему адресу Эверли.
«Не реагируй».
«Просто не реагируй».
– Кристально ясно, – мне удается сказать эти слова, словно в моем горле наждачная бумага.
– Хорошо. Тогда мы закончили, – говорит он, похлопывая меня по спине, и выливает остатки кофе в раковину. – О, я надеюсь, со сделкой в Йорке все идет хорошо?
Я киваю, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
– Хорошо. Не надо все портить. Ох, и сделай себе одолжение, покупай кофе получше, чувак. Это кофе – дерьмо, – говорит он, улыбаясь на прощание.
Слышу, как его свист эхом раздается по коридору, когда он уходит.
И потом стоит тишина.
– Черт возьми, – проклинаю я, и мой голос дрожит, хватая газету дрожащими руками.
Я всегда знал, что он сумасшедший, видя, как он делает взбучку официантам и почти всем, кто его обидел, но у меня никогда не было доказательств.
Да, ты сделал.
«Да, я сделал», – произносит голос в глубине души, когда эта навязчивая память из той роковой ночи, возвращается назад. Я боюсь своей жизни, и пугаюсь обеих жизней.
Это объясняет, почему я оттолкнул Эверли так надолго.
Потому что в глубине души я знал, что этот день придет. Знал, в итоге Трент покажет себя настоящего, и когда он это сделает, я бы хотел, что бы по возможности он был подальше от меня.
«– Когда я проснусь утром, и воспоминания об этой ночи будут нечеткими… что я буду помнить?
Глубоко вздохнув, я наполнил легкие воздухом и собрал свои мысли.
– Помни, ты сильная женщина, твои друзья любят тебя, и самое главное, держись от меня подальше, Эверли. Держись подальше, подальше от меня».
Я поднимаю фотографию, чтобы лучше рассмотреть, глубоко вздыхаю и молюсь.
Молюсь, чтобы она воспользовалась моим советом, и держалась от меня подальше.
Я для нее сейчас опаснее, чем когда-либо.
Глава 9
Эверли
– Доброе утро! – моя будущая свекровь чуть ли не поет, когда я открываю дверь.
Мне интересно, что она делает в нашей квартире в такой ранний час. Затянув халат вокруг талии, и еще раз потирая глаза, я щурюсь в сторону часов на микроволновке, пытаясь увидеть, сколько сейчас времени.
Восемь часов утра.
Мой последний выходной перед свадьбой. В последний день я могу поспать, обнимая простыни, и притворяясь, что такие вещи, как центральные части и цветочные композиции, не те вещи, которые мне нужно решать.
Взглянув на мать Райана, и ее сумки, которые она медленно завозит одну за другой в нашу маленькую гостиную, я понимаю, мое прекрасное утро лени подходит к резкому концу.
Главная центральная часть является приоритетом дня.
Радость всех радостей.
– Я собираюсь заварить чашку кофе и пойти одеться, – объявляю я, перепрыгивая через несколько пластиковых пакетов, чтобы добраться до кухни.
Я быстро начинаю готовить свое столь необходимое топливо, полагая, что мне понадобится весь кофейник для себя, чтобы пережить это утро, а затем быстро возвращаюсь в спальню.
Неудивительно, что Райан настаивал на работе до самой свадьбы. Думала, он просто трудоголик.
Теперь я понимаю, что это такой стратегический ход. Он специально избавляется от свадебной подготовки.
Хотела бы я быть такой умной.
Я начинаю вторую попытку дня нашей свадьбы с четкого видения. Мне хочется быть вовлеченной и позволить Саре взять на себя так много всего в первый раз, и я подумываю, что, возможно, мое неучастие приведет к нашему окончательному расставанию. На этот раз я буду присутствовать. Эта свадьба должна быть всем для нас.
По крайней мере, до тех пор, пока мать Райана не вмешалась, и все простое и легкое, что я хотела, вылетело в окно. С тех пор мои запланированные центральные части, крошечные стеклянные вазы с одной ромашкой в каждой были заменены огромными хрустальными вазами, которые держали цветочные композиции высотой в милю.
Мне не хочется знать, сколько стоит каждая из них.
Теперь Райан собирается надеть смокинг, а не коричневый костюм. «Никто не должен жениться в чем-то, что он носил в загородном клубе», – говорит она.
Я не совсем понимаю, почему это имеет значение, но Райан соглашается на это, так что, конечно, я тоже.
Все это похоже на чужую интрижку. Но я постоянно напоминаю себе, что это будет всего один день.
Всего лишь один день нашей жизни, и тогда мы поженимся.
Женаты до конца наших дней…
Натянув рубашку через голову, я направляюсь в ванную, быстро причесываю волосы и чищу зубы, стараясь не замечать темные круги под глазами. Прошла почти неделя с моей печально известной вечеринки, в результате которой мои лучшие друзья вынуждены были почти вытащить меня из бара и отвезти домой, и я до сих пор, казалось, не оправилась.
Похмелье прошло, и хотя большая часть ночи все еще оставалась нечеткой, я не могла вернуться к нормальному сну.
Я ложилась в постель, засыпала, а через час снова просыпалась и смотрела в потолок. В другое время я просыпалась и паниковала, а мое сердце бешено стучало, пока пыталась избавиться от нервотрепки, которые угрожали захватить меня, не разбудив Райана.
Вот, почему я так ждала утра в одиночестве в постели. Может быть, мне нужно поспать, потому что сейчас я всерьез начинаю больше выглядеть, как невеста Франкенштейна, чем все остальные.
– Эверли! Нам еще многое предстоит сделать! Нет времени бездельничать! – кричит Софи.
Это было ее имя – Софи. Хотя я не должна была ее так называть. Либо миссис Спарроу, либо мама.
Да. Мама.
Эта маленькая бомба была сброшена прошлым вечером за ужином.
В другом мире я была бы очень рада. Наверное, плакала бы большими слезами радости. Но это не так. Я не чувствовала ничего, кроме давления и вины, что не плакала, не подпрыгивала и не обнимала ее на месте, благодарив за любовь и поддержку.
Вместо этого я просто неловко сидела, пока Райан и миссис Спарроу смотрели на меня, ожидая какого-то ответа.
– Большое спасибо, – мне удалось не задохнуться, и я быстро схватила бокал вина, как спасательный круг.
Я мечтала о маме столько, сколько могла вспомнить. Сидела на одолженных кроватях с кишащими крысами простынями, представляя, каково это – иметь кого-то, кто любит тебя так – безусловно, без конца. Представляла на кухне дни выпечки печенья и поиски осенью идеальной тыквы. Это было бы замечательно. Я и мама.
Но это был только сон, а приемные дети редко видят конец радуги.
Ничто из этого – простыни или дерьмовая одежда – не имело бы значения, если бы у меня был кто-то, чтобы постоять за меня и держать меня, когда дети смеялись над моими долговязыми конечностями и россыпью веснушек, которые покрывали мое лицо.
Впервые встретив Райана, он рассказал мне о своем детстве, о том, как сильно его хотели родители, и я не могла дождаться встречи с его матерью. Думала, если она хотела его, конечно, она бы тоже захотела меня.
Но не думаю, что кто-то был бы достаточно хорош для ее драгоценного маленького мальчика.
Блуждая по гостиной, я прислоняюсь к дверной раме и наблюдаю за ее жужжанием в комнате, на мгновение, задаваясь вопросом, откуда берется вся эта энергия. миссис Спарроу находится не в лучшем состоянии здоровья, имеет прогрессивный артрит в нескольких местах и диабет, который постоянно создает ей проблемы, но что-то в этой свадьбе оживляет ее.
Думаю, это возможность сделать сына счастливым. Это то, ради чего она жила.
Она провела большую часть своей жизни в ожидании ребенка, и когда этот день, наконец, настал, Райан стал всем миром для этой женщины. Настолько, что ничто другое не имело значения. Она была настолько ослеплена своей любовью к нему, думаю, иногда она немного перебарщивала.
Эти сумасшедшие длинные списки и высотой в милю центральные элементы.
«Она хотела сделать, как лучше», – напоминаю я себе. Она действительно хотела сделать, как лучше.
– О, хорошо! Ты вернулась! Думаю, мы начнем с того, что соберем подарки, которые вы подарите гостям, и перейдем к центральным элементам.
Мы дарим им подарки?
– Почему бы тебе не присесть за стол, и я покажу тебе, что делать? – предлагает она, размахивая руками в общем направлении, когда я не двигаюсь достаточно долго.
– Конечно, я просто возьму чашечку кофе.
– Нет времени! Нет времени! У нас слишком много дел! – протестует она.
Нет времени на кофе? О, Боже, я могу умереть.
Сделав самое большое надутое лицо, я падаю на стул, ближайший к кухне, в отчаянной попытке отфильтровать запах кофеина через мою систему, который заполняет только небольшое пространство.
Да, я нахожусь в таком отчаянии.
– Хорошо, вот, что мы собираемся сделать, – говорит она бодрым тоном, присаживаясь рядом со мной.
Потянувшись к сумке на полу, миссис Спарроу вытаскивает несколько средних свечей. Они сильно ароматизированы и заставляют меня мгновенно зажать нос. Я быстро поворачиваюсь и притворяюсь, что чешусь, чтобы скрыть свою неприязнь.
– Я взяла их в высококлассном универмаге. Продавщица сказала, что раздавать свечи, это очень элегантная свадебная любезность, и она даже показала мне несколько способов представить их.
Вероятно, она наслаждается каждым потраченным пенни.
– Я купила эти красивые белые коробки, и мы собираемся обернуть толстый серебряный бант вокруг каждого так… – я наблюдаю, как миссис Спарроу демонстрирует сложный бант.
– И для последнего штриха, у меня были напечатаны эти красивые маленькие карточки. Просто прикрепите их проволокой вокруг банта и та-да! Разве это не потрясающе?
Выглядит почти также, как я могу подобрать в Таргет, но, черт возьми, я бы сказала иначе.
– Это выглядит красиво, – произношу я с гигантской улыбкой. – Не могу дождаться, чтобы начать!
Женщина выглядит полностью довольной собой, когда вытаскивает остальные запасы и разделяет их между нами. Я жду, пока она начнет, не уверенная, что смогу справиться с этим бантом сама, и следую за каждым шагом рядом с ней.
Это занимает некоторое время, но после пары попыток, наконец, я осваиваю гигантский серебряный бант и перехожу к заключительному шагу.
– Выглядит великолепно! – говорит миссис Спарроу с гордостью, и я медленно киваю в знак согласия.
Потянувшись влево, я хватаю крошечную карточку и кусок проволоки, готовая закончить мою первую свадебную любезность.
Один сделан, миллион впереди.
Серебряная фольга на карте привлекает мое внимание, и я понимаю, что даже не прочитала, что там сказано.
«Мистер и миссис Райан Спарроу благодарят Вас за то, что вы провели с ними этот особенный день, и надеются, что каждый раз, когда будете зажигать эту свечу, то будете помнить, что настоящая любовь всегда горит ярче».
Все происходит сразу. Как выключатель в вакууме, кислород в моих легких, кажется, покидает мое тело в одном гигантском рывке, оставив мне гигантскую пустоту небытия, в то время как воздух вокруг меня вырастает в плотности, толкая меня, пока я не ощущаю, что могу упасть под давлением.
«Мистер и Миссис Спарроу…»
«Настоящая любовь всегда горит ярче…»
О, Боже, слишком много… надо выйти.
– Эверли, с тобой все в порядке? Ты бледная.
– Мне кажется, я теряю сознание, – мне удается сказать это за секунду до того, как я падаю на пол, унося с собой всю стопку серебряных карт и идеально привязанные бантики.
***
После того, как из моего тела выкачали крови на сто пузырьков, сделали заключение, что с медицинской точки зрения со мной не ничего страшного не случилось.
Я сидела одна в отделении неотложной помощи, рассматривая свои босые ноги, как они высовывались у конца тонкой простыни, которая была здесь вместо одеяла. Глубоко вдохнула и наполнила легкие, позволив воздуху заполнить каждую щель и неглубокое пространство, вспоминая это ошеломляющее и подавляющее чувство того, что не могу дышать.
Паническая атака.
Вот, что случилось со мной. Я увидела свое замужнее имя, напечатанное жирным шрифтом на красивой белой карточке, и сошла с ума.
Как в отключке, пришлось вызвать скорую помощь.
Боже, мне было так стыдно.
Мать Райана находилась в комнате ожидания, избегая микробов, насколько это возможно. С ее возрастом и длинным списком проблем со здоровьем, я не виню ее. В любом случае, у нее не было причин находиться здесь.
В конце концов, со мной все было в порядке.
Но она отказалась уходить.
Кто-то должен быть на моей стороне, даже если это было издалека.
У нее определенно были причуды о себе, от того, как она торопилась, когда упоминаешь об Интернете, или пыталась говорить о чем-то отдаленно современном. Или ее иногда удушающий подход к планированию свадьбы, который заставил меня хотеть вылезти из окна, а не встретиться с ней еще раз.
Но миссис Спарроу заботилась обо мне. Возможно, это не сказочная мечта о матери, которую я всегда представляла, но это было что-то. Теперь я это понимаю.
Вот, почему это будет еще труднее.
Я делаю еще один глубокий вдох, затерявшись в мыслях, когда дверь медленно открывается. За холмом цветов прячется Райан.
– Мне жаль, что это заняло так много времени. Движение было ужасное, и гараж был полон. Но я купил тебе цветы! – весело добавляет он, положив их на маленький поднос рядом со мной.
– Они прекрасны, – говорю я, устремляя взгляд на маленькие розовые розы. – Однако тебе не нужно было этого делать.
– Конечно, нужно. Ты находишься в больнице!
– Я знаю, но только из-за панической атаки. Доктор скоро выпишет меня. Мне просто нужно сходить на прием через пару дней, – отвечаю я, и мой взгляд не может встретиться с его.
– Паническая атака – это большое дело, Эв. Значит, твое тело переполнено стрессом. Планирование свадьбы – слишком много для тебя, поэтому я уехал на несколько дней, и думаю, ты тоже должна. Я понял, что несправедливо просить тебя сделать все это в одиночку. Это наша свадьба. Я должен помогать тебе.
О, если бы это было так просто.
– Это не свадьба, – говорю я голосом чуть больше похожим на шепот.
– Что? – спрашивает Райан, вдруг запутавшись.
– Это не из-за свадьбы, – медленно начинаю я. – Это мы. Паника, которую я чувствую – это из-за нас.
Мой грустный взгляд обращается к нему, и слова застревают.
– Нас? Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, когда приходит осознание. – Ты не хочешь выходить за меня? – его голос дрожит, и звук почти разбивает мое сердце надвое.
– А ты? – спрашиваю я, и слезы текут по моим щекам.
– Конечно, хочу! – рычит он в ответ, и борьба в его голосе исчезает так же быстро, как и пришла. Он доходит до конца кровати и садится, увядая у меня на глазах.
– Подумай об этом, – говорю я. – Почему ты хочешь жениться на мне?
– Потому что я люблю тебя.
– Но почему ты любишь меня?
Он запускает руки в свои светло-каштановые волосы, и я слышу, как парень выдыхает.
– Я не знаю. Не знаю, – повторяет он снова и снова.
– Я тоже не знаю, почему люблю тебя, – отвечаю я.
Проходит несколько минут, прежде чем его взгляд снова встречается с моим.
– Мы должны знать, – наконец, говорит он.
– Мы должны знать, – соглашаюсь я, и одна слеза спускается по моей щеке.
– Помню, как моя мать произносила хвалебную речь на похоронах моего отца, – начинает он, приглаживая тонкую белую простыню рядом с ним, пока он говорит. – Сквозь слезы она перечислила более полудюжины причин, по которым любила этого человека. Некоторые были глупыми, как то, что он всегда говорил грязные шутки, чтобы подбодрить ее – и она честно удивила меня. Некоторые были более серьезными, как то, что он никогда не покидал дом, не сказав, что любит ее. Когда она села, я наклонился и сказал ей, какую замечательную работу она проделала, и взглянул на лист бумаги, который она держала. Знал, она работала над хвалебной речью несколько дней, но бумага, которую она держала в руках? Она была пустой. Все, что она сказала на подиуме, было от ее сердца и полной импровизацией.
– Ты заслуживаешь такой любви, – начинаю я, ненавидя себя, что это не я.
Ненавидя, что я не та женщиной, которая однажды заполнит все пробелы на том листе бумаги, о котором он говорил.
– И ты тоже, – отвечает он.
– Может быть, когда-нибудь. Но сейчас думаю, я хочу сосредоточиться только на одном человеке.
– И кто это? – спрашивает он.
– Я.
***
Растущая привязанность миссис Спарроу ко мне перерастает в горячую ненависть, когда она обнаруживает, что наше предстоящее бракосочетание отменено. Я не уверена, чем она более расстроена, тем, что ее великое дело отменено, или из-за сына.
В любом случае, теперь я ее враг и причина всего плохого в мире.
Естественно, мои рыжие волосы причина этого. Райан не должен встречаться с рыжей. От них одни неприятности. Взбалмошная и ненадежная – ее слова, не мои. Она немного успокаивается, когда Райан объясняет ей, что наше решение расстаться взаимно. Поскольку это выбор Райана, ее ненависть ко мне становится более оправданной.
Я не могу дождаться, когда выйду из квартиры.
Однако мои новые поиски независимости приостанавливаются, пока я не смогу найти собственное место. До тех пор я проживаю с Сарой.
Снова.
Но на этот раз, это будет не дольше, чем на несколько недель. Потому что впервые в жизни я не стану бежать обратно к мужчине.
На этот раз я одна.
Храбрая Эверли. Или любая.
Разрыв был довольно сердечным. Помимо ехидных комментариев, сделанных миссис Спарроу, Райан и я продолжаем хорошо работать вместе – доказательство того, что за последние несколько месяцев мы стали больше друзьями, чем любовниками. Думаю, это то, что мы видели, но никто из нас не был готов признать.
Теперь, когда все было открыто, и наше будущее неизвестно, между нами было чувство легкомыслия. Мы смеялись, шутили и подразнивали, как школьники.
Чувствую, что вес в тысячу фунтов снят с моих плеч, и думаю, Райан чувствовал то же самое.
Я спасла нас от большой ошибки, и делая это, думаю, спасла что-то еще более ценное.
Нашу дружбу.
– Ну, думаю, что это последние, – говорит Райан, ставя последнюю стопку коробок в гостиной Сары.
– Я очень на это надеюсь, потому что, черт возьми! – бормочет Сара, глядя на гору мусора, которая медленно копится за последние несколько часов.
Я пристально смотрю на нее, надеясь, что она поймет намек.
– Просто я собираюсь пойти в свою комнату и, эм, да… пока, – говорит она, быстро отправившись в заднюю часть квартиры.
– Она обычно понимает тонкие намеки, нежели сейчас, – смеется Райан.
– Ну, я не дала ей большого выбора.
– Ах.
– Слушай, я просто хотела извиниться за…
– Остановись, – говорит парень, перебивая меня.
Я поднимаю на него глаза за секунду до того, как он обнимает меня.
– Удачи, Эверли, – шепчет он.
Я сжимаю его крепче, и удобно упираюсь головой в его теплую грудь.
– Удачи тебе, Райан.
Мы отходим друг от друга, и я наблюдаю, как он поворачивается, а затем пауза.
– Почти забыл. Хочу, чтобы это было у тебя, – говорит он, вручая мне манильский конверт.
Я в любопытстве поднимаю бровь.
– Думала, мы уже решили, что отправим все подарки обратно? – спрашиваю я.
– Не могла бы ты просто открыть его? – требует Райан, и мягкая ухмылка появляется на его лице.
Я расстегиваю клапан на конверте, вытаскивая кучу бумаг и несколько брошюр. Мне требуется секунда, чтобы понять то, что я увидела.
– Это наш медовый месяц, – шепчу я.
– И оно твое.
Мой взгляд мечется к нему.
– Я не могу это принять, – пытаясь подобрать слова, я смотрю вниз, когда фотографии Эйфелевой башни и собора Нотр-Дам заполняют мою голову.
– Да, можешь, – призывает он. – Это не вернуть, и поверь мне, когда я говорю это, то не хочу провести неделю с мамой в Париже. Поэтому, пожалуйста, бери. Возьми Сару, наслаждайтесь, и возможно, где-то по пути ты найдешь того человека, которого искала.
Я улыбаюсь, вспомнив свою клятву хоть раз сосредоточиться на себе.
– Vive la France8? – смеюсь я.
– Именно. Сейчас сообщи новости Саре. Мне нужна фора, чтобы я мог быть на безопасном расстоянии до того, как начнут раздаваться крики.
– Райан? – кричу я, прежде чем он поворачивается.
Он улыбается мне своей яркой улыбкой.
– Спасибо тебе, – говорю я.
– Нет, спасибо тебе, – отвечает он, прежде чем скрыться за дверью.
Я собираюсь в Париж.
Я смотрю на билеты, и у меня глаза наполняются счастливыми слезами.
Вот, блин. Я уезжаю в Париж через два дня!
Время сделать день Сары.
Глава 10
Август
Я не успеваю надеть пиджак, когда раздается дверной звонок, это означает, что водитель, нанятый на день, прибыл.
Мой желудок бунтует. Я не хочу этого.
В течение часа или около того, я встречусь с родителями Магнолии, и начну план, чтобы сразить ее отца.
Я ненавижу себя за то, что так думаю. Но знаю, что, если я не сделаю этого, Трент возьмет их за все. Моя надежда только на то, что будучи ответственным, я могу нанести не такой большой урон, возможно, смогу объяснится с Магнолией, когда пыль осядет.
Когда это может случиться.
Знаю, это длинный выстрел, и она никогда не забудет меня, когда я открою свой обман, но когда сталкиваешься с неизбежностью и сплошной стеной, как правило, выбираешь более легкий путь. На данный момент, я нахожусь в неизбежности.
Я представляю себя в тюрьме и внутренне съеживаюсь, опасаясь, что моя судьба уже предрешена вместе с Трентом. Можно проворачивать этот бизнес долго, пока он не рухнет.
Но Трент думает, что он умнее, лучше и пронырливее, чем многие другие, которые не смогли это сделать до него.
Встряхнув головой, я уже спускаюсь по лестнице. Я не уверен.
Там есть кто-то умнее и лучше, чем ты, и они обычно отмечены знаком.
Захватив два букета роз, я кладу свой кошелек в задний карман и открываю входную дверь, приветствуя водителя, который терпеливо ждет снаружи.
– Доброе утро, мистер Кинсайд, – отвечает он. – Прекрасное утро для водителя.
– Да, – соглашаюсь я, чувствуя меньше энтузиазма, но по поводу погоды он прав.
Это прекрасно. Туман поднимается, оставив кристально-голубые небеса и удивительно теплую температуру, что поздновато для этого времени года.
Идеальный день для свадьбы.
Я так стараюсь не думать об этом, но это сидит в моей голове всю неделю, как инфекция, усиливаясь, когда моя сила воли становится слабее.
Она выходит замуж сегодня? Она воспользовалась моим советом?
Я не знаю, сколько времени, поэтому беру телефон, искушая себя позвонить ей и услышать слова из ее мягких розовых губ.
Но это не имеет значения.
Мы закончили. Ей нужно двигаться дальше, будь-то с Райаном или нет. Я не вариант, не могу и не знаю, пошла ли она по этому пути и пообещала ли свою жизнь другому человеку, но сегодня это ничего не изменило бы. Это причина, чтобы очистить всю электронную почту, удалить каждый телефонный разговор, и избегать Брика на каждом шагу.
Знаю, что она решит в итоге, но на данный момент, не понимаю, что заставляет меня двигаться вперед. Так или иначе, выйдет Эверли замуж сегодня или нет, это будет больно, и просто не думаю, что сейчас смогу справиться с этим.
Незнание – мое блаженство, и пока я тону в нем.
Приезд к Магнолии проходит в размытом состоянии, и вскоре водитель подъезжает к знакомому жилому дому. Когда он вежливо предлагает встретить ее, я отказываюсь, зная, что она оценит мой жест.
Время показать мою игру лицом и представить мое прошлое, где это принадлежит мне – все позади.
Только это не так просто.
Я быстро поправляю галстук в лифте и проверяю серебряные запонки, желая, чтобы все было в порядке, когда я постучу в ее дверь. Магнолия выросла в высшем обществе и ценила человека с хорошим вкусом. Она не застряла, как большинство женщин с деньгами, но тяготела к мелочам в жизни.
Мой внешний вид является кивком к этому понятию, и я надеюсь, что она заметит это.
Мне нужна вся помощь, которую я могу получить. До сих пор я не был образцовым парнем, выбирая даты, забывая позвонить. Я знал, что она поняла, обвиняя мои прошлые проблемы. Но, в конце концов, даже это оправдание было бы громоздким. Мне нужно держать ее на крючке.
По крайней мере, на данный момент.
Прошло не более двух секунд, прежде чем девушка появляется в дверях, одетая в роскошное кружевное платье и подходящие туфли на высоком каблуке. Ее волосы скручены и затянуты, демонстрируя огромные бриллианты, которые всегда украшают ее уши.
Не из-за волос или отсутствия деталей – это была Магнолия. Всегда лощенная и уравновешенная, точно так же, как она была воспитана. Но чем больше я узнавал ее, тем более был заинтригован, что должен встретить этих неуловимых родителей. Магнолия, имя, данное ей матерью, бывшим флористом, во всех отношениях принадлежало дочери видной богатой семьи. Но это было то, чего ей не хватало, и мне было любопытно узнать больше.
За последние несколько месяцев я встретил людей, которые вальсировали через двери нашей компании. У большинства были деньги и поступали они так, требуя этого и того, и действовали, будто все мы крутились вокруг них, чтобы сделать их ставку.
Магнолия была другой, и у меня появилось ощущение, что это связано с другим типом воспитания эклектичных родителей, которые всегда уклонялись от внимания средств массовой информации, несмотря на то, что компания ее отца была самой прибыльной из многих других.
– Ты выглядишь потрясающе, – замечаю я, быстро взглянув на нее, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Ты выглядишь не хуже, – отвечает девушка, и ее взгляд медленно и оценивающе блуждает по моему телу.
От этого мне становится неловко, словно я обнаженный. Я привык к женщинам, которые смотрят на меня вопиющим взглядом, когда я прохожу мимо. Но это личное и интимное, и напоминаю себе, чем я рискую и оставляю после.
– Ты готова? – спрашиваю я, взяв ее за руку, пытаясь поторопить девушку.
– Да, я только возьму свой клатч.
Не имею понятия, что это за клатч, но спустя некоторое время, она вновь появляется с маленькой сумочкой, которая покрыта кружевами и нежными драгоценностями. Магнолия берет меня под руку, и я терпеливо жду, когда она закроет дверной замок, и мы отправимся к лифту.
– Это новый костюм? – спрашивает она, скользя руками по гладкой ткани лацкана.
– Да, – улыбаюсь я.
– Пытаешься произвести впечатление на кого-то? – выражение ее лица вспыхивает злой ухмылкой.
– Возможно.
– Хорошо, – отвечает девушка, потянувшись к поцелую, но лифт оповещает нас, что двери сейчас откроются.
Несколько человек стоят и ждут, и мы быстро выходим.
Я видел Магнолию только несколько раз с той ночи в ее квартире, когда рассказывал ей о моем прошлом, держа ее на руках и ощущая, как ее комфорт просачивается в меня, словно белый туман, и чувство неловкости проходит.
Настолько, что не касаюсь ее с тех пор.
Знаю, девушка становится нетерпеливой, даже, если скажет обратное. Понимая, как устроены женщины, она, вероятно, волнуется, есть ли что-то, что она сделала или сказала.
Черт, вероятно, она думает, что я гей или просто забыл, как это делается со всеми моими воспоминаниями.
Если бы это было так просто.
– Машина на прокат? Подумать только! – заявляет девушка, когда мы подходим к блестящему черному седану.
– Я решил, что это даст нам шанс расслабиться.
– Звучит здорово.
Я следую за ней, когда мы забираемся на заднее сидение машины. Водитель осторожно закрывает за собой дверь. Машина просторная и ухоженная, в ней предлагается вода в бутылках и несколько закусок в дороге. Есть даже много выпивки, если бы мы выбрали, но, учитывая ранний час, мы отказываемся. Вместо этого Магнолия выбирает воду в бутылках, когда автомобиль отъезжает. Вскоре водитель поднимает барьер для обеспечения конфиденциальности, чтобы мы могли свободно разговаривать.
Примерно час или около того ехать до Халф Мун Бэй, это красивая поездка с живописным видом на побережье. Чем ближе мы подъезжаем к дому ее детства, тем счастливее девушка кажется.
– Расскажи о своей жизни, пока ты здесь росла? – спрашиваю я, замечая, как мы проскакиваем мимо голубой воды.
– Хм, – ухмыляется она, касаясь пальцем губ.
– Что это значит?
– Я пытаюсь решить, что может быть не стыдно рассказать.
– Стыдно? Теперь я заинтригован.
– Я не всегда была такой утонченной, – смеется она, выпрямляясь и аккуратно складывая руки на коленях.
– Не всегда? – подыгрываю я.
– О, нет. Это результат долгих занятий по котильону и по манере поведения. До этого я была девчонкой-сорванцом, как обезьянка, лазающая по деревьям, и одетая только в футболки.
Я пытаюсь представить сексапильную блондинку, покрытую слоем грязи, мрачную, высокую и свисающую с дерева.
– Мне тяжело представить тебя озорной девчонкой, – говорю я, ухмыльнувшись.
– Что? Ты думаешь, я не смогу залезть на дерево?
– Я не сомневаюсь в твоих умениях, просто тебя это мотивирует. Ты можешь сломать ногти, – смеюсь я.
– Эй! – Магнолия присоединяется к моему смеху, игриво похлопывая меня по руке. – Я была ребенком, и лучше всех в округе лазала по деревьям. Я была противным ребенком. Это сводило мою маму с ума.
– Отсюда и причина окончания школы? – удивляюсь я.
