Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"
Автор книги: Д. Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Давай заработаем еще больше».
Он становился ровно тем, кем нужно, когда этого требовал момент – абсолютная пластичность в любой ситуации. Он использовал меня, когда нужно было поднять цену, так же, как он использовал других. Сейчас, например, Трент был боссом-очаровашкой, рядом с которым его секретарша чувствовала себя уверенно и легко. Когда придет время, и ему потребуется, чтобы она сделала что-то сомнительное, она это сделает. Без вопросов. Почему? Потому что она доверяет ему.
Хотя он, скорей всего, даже не помнит ее фамилию и вообще что-нибудь о ней. Элис Тауэрс работает на нас с момента открытия. Среднего возраста, двое сыновей-подростков, болеет за Джайантс4. И еще она была без ума от своего босса. Последнее было единственным, что интересовало Трента, и он использовал это, играясь с ее эмоциями, чтобы она делала для него все, даже не задумываясь, для чего это нужно.
Это то, чем занимался Трент. Он подчинял себе людей, они давали ему то, что он хочет, а потом исчезал. Но, как я и сказал, богатые люди понимали это, потому что они были умны и могли моментально раскусить Трента и его извилистые манипуляции.
Я и мое честное лицо работали на его репутацию. Мы были ее гарантией.
И я ненавидел эту очередную сраную ложь.
Все, чего касался Трент, становилось грязным. Он представлял собой прямой путь к катастрофе. Это был лишь вопрос времени, когда каждый из нас окажется за решеткой за совершенные из-за этого человека преступления.
Сколько еще человек постигнет эта судьба? Или даже хуже.
***
Когда тем вечером я спешу домой, то чувствую, что вот-вот взорвусь.
Загоняя машину в гараж и выпрыгивая из нее, я весь бурлю от кофеина и тревоги, зная, что опаздываю на свидание с Магнолией.
Я не мог облажаться.
Особенно сейчас, когда Трент в курсе.
Элис смеется над его шутками, пока Шерил показывает фотографии своих внуков. Брик сказал мне, что мне нужно было рассказать Эверли о том, что произошло между мной и Трентом. Он думал, что я поддаюсь паранойе.
Никто этого не замечает, кроме меня.
Трент был опасен. Я видел это в его глазах, чувствовал это костями, и будь я проклят, если позволю ему разрушить еще чью-то жизнь за мой счет.
Оказавшись в гараже и отперев дверь, я вбегаю внутрь и стягиваю с себя галстук. Перепрыгивая через две ступеньки, я собираюсь направиться в ванную и быстро принять душ. Но у моих ног были другие планы. Пальцем ноги я запинаюсь о последнюю ступеньку и с изяществом шестифутового мужчины сваливаюсь с лестницы, приземлившись с громким стуком.
Когда я бежал, перед глазами помутилось, а ударяясь, знал, что не просто падаю на пол – проваливаюсь в другое время.
В воспоминание.
– Твою мать… – бормочу я, отключаясь.
***
«Я должен попасть домой».
Унося ноги, я снова и снова повторяю эти слова, петляя сквозь уличное движение и пытаясь не терять набранную на автостраде скорость.
«Я должен попасть домой».
Глубокий первобытный страх бушует в моих венах, пока я несусь по улицам, стремясь попасть к ней.
«Боже, что же я наделал?»
Нужно, чтобы она была готова уехать.
Глубоко вздохнув, я пытаюсь успокоить расшатанные нервы и нажимаю на кнопку быстрого набора на телефоне. Она отвечает почти сразу. В голосе звучит грусть. Как давно она появилась?
Это не имеет значения.
Ничто из этого не имеет значения после сегодняшнего вечера.
– Эй, красавица, – ласково приветствую я.
Ее это заинтересовало.
– Привет, – отвечает она, слегка воодушевившись.
– Я подумал, что сегодня отличный вечер, чтобы куда-нибудь выбраться. Только мы вдвоем.
Тишина. Я жду. Сердце вырывается из груди от страха, что она разгадала мою ложь.
– Правда? – отвечает Эверли, и в ее голосе слышится радость.
– Правда. Ты сможешь собраться за полчаса?
– Конечно! – выкрикивает она, и ее воодушевление становится почти осязаемым.
– Прекрасно. Скоро увидимся.
– Звучит здорово!
– Да, Эверли, – быстро говорю я, прежде чем она повесит трубку, – я люблю тебя.
Я даже здесь чувствую ее улыбку.
– Я тоже люблю тебя.
На линии виснет тишина, и я снова один. Страх и сожаления потоком хлынут обратно. Съехав с автострады, я проезжаю ряд простеньких и хорошо ухоженных домиков. На одном из подоконников красуется ящик с цветами, напомнивший мне о тех временах, когда что-то столь незамысловатое делало нас такими счастливыми.
В какой момент все так изменилось?
Я замечаю, что чем дальше, тем крупнее становятся дома. Все вокруг приобретает величие и претенциозность, до тех пор, пока я не оказываюсь рядом с нашим домом.
Который я подарил ей с гигантским красным бантом на фасаде.
Она никогда не просила о таком подарке, но я все равно это сделал.
Если бы мог, я достал бы ей и луну с неба. Но потом сбился с пути, и вместо того, чтобы подарить ей мир, я лишился внимания единственного человека, который отдал мне всего себя.
Сегодня я сделаю все правильно.
Я расскажу ей все».
Возвращаясь в реальность, я растираю ноющие ноги и голову и поднимаюсь с пола. Единственное чувство, которое остается после проигрывания воспоминания в моей голове – бессилие.
О чем я собираюсь ей рассказать?
Я помню только сильное желание добраться скорей до дома и наконец-то выложить карты на стол. Но почему я не мог вспомнить, о чем шла речь?
Возможно, остались какие-то зацепки?
Внезапно я вспоминаю о стопках документов на столе, которые хотел рассортировать, и сбегаю по ступенькам, стараясь не грохнуться еще раз, и направляюсь в проявочную, которая когда-то была моим домашним офисом.
Когда я решил переделать ее в лабораторию, я не задумывался о деталях. Я просто распихал все, что было в комнате по углам, и установил стол в центр. Я планировал вернуться и сделать все, как следует, но жизнь решила по-своему и время, которое я проводил здесь, сошло на нет.
Я больше не хочу находиться здесь, не тогда, когда мне нечего фотографировать.
Я старался не смотреть на запыленное оборудование и напоминание о том, как Эверли ходила здесь, преследовало меня, стоило мне подойти к большому столу в углу. Я накрыл его белой простыней, чтобы защитить от химикатов, которые использовал для проявки.
Может, я и не собирался использовать его для офисной работы, но это не значило, что я относился к мебели небрежно.
Подняв простыню, я обнаруживаю все в том же состоянии, в котором оставил. Я лишь однажды забрал отсюда пачку счетов, пытаясь примерить на себя обстановку комнаты, но решил, что ненавижу сквозняки. Теперь я оплачиваю счета за утренним кофе, не садясь за стол.
Это было не так уныло, да и обстановка гораздо приятнее.
Я слишком часто растрачивал свою жизнь, сидя за столом.
Присев на краешек стола, я беру пачку старых бумаг и начинаю их просматривать, неуверенный, что именно я ищу, но точно зная, что мне нужны ответы.
Я изучаю все дважды.
Ничего.
Всего лишь старые приглашения, банковские выписки и прочая шелуха. Ничего с большой красной стрелочкой «Вот то, что ты ищешь, Август!»
Я встряхиваюсь и роняю голову в ладони.
Было время, когда я ничего не хотел так сильно, как вернуть свою жизнь обратно, желая плыть на волнах своего собственного сознания.
Но когда это стало реальностью, старая истина о том, что «хорошо там, где нас нет» укусила меня за задницу. Голова постоянно шла кругом. Я не знал, когда нагрянет воспоминание, а когда это происходило, большая их часть не имела смысла. Однажды это был флэшбэк из детства – что-то вроде похода с мамой в магазин за продуктами. Двумя днями позже я вспомнил свой шкафчик в старшей школе и то, как ходил на ланч с Эверли.
Словно вся моя жизнь была бесконечной кинолентой, и кто-то в спешке сделал раскадровку и бросил отдельные части на пол. А теперь отдельные ячейки воспоминаний находятся не на своем месте. Я не понимаю, как собрать их, и боюсь, что уже никогда не смогу этого сделать.
Мне нужны ответы. Нужно расставить все по местам, чтобы я смог связать историю своей жизни и понять обрушившийся на меня поток воспоминаний. Все казалось бессмысленным. Черт, да я едва понимаю работу, которую делаю каждый день. Парочка воспоминаний о курсе по финансам были бы кстати.
Часть меня по-прежнему надеется, что разобравшись с нужными воспоминаниями и обнаружив зацепки, которые помогли бы мне избавиться от стальной хватки Трента, я смогу привести свои дела в норму.
И Эверли снова будет моей.
Но она не будет.
Она выбрала другого, и я ничего не мог с этим поделать.
***
Я опаздываю больше чем на час, когда в спешке выворачиваю с подъездной дорожки, направляясь в центр города, где стоит высотка, в которой живет Магнолия.
Она уже оставила два голосовых сообщения и несколько смс. Ни на одно я не ответил.
Оправдываться нужно лично.
Она пригласила меня к себе домой на свидание в непринужденной обстановке. С обещанием горячего ужина и фильма, а также добавила, что ее правило «пяти свиданий» по-прежнему в силе, и мы буквально начнем все с начала.
Я радостно улыбнулся и сказал ей, что со всем согласен. Я никуда не спешу.
Она решила, что я джентльмен, но, по правде говоря, сама идея о том, чтобы двигаться дальше, без Эверли, казалась мне невозможной. Меня тошнило от одной мысли о другой женщине в моей постели.
Я знал, что рано или поздно это произойдет, и не планировал в ближайшее время уходить в монастырь, но у меня было это романтическое преставление о том, что если я буду держаться за ту последнюю ночь с Эверли столько, сколько смогу, часть ее всегда будет принадлежать мне, и только мне.
Зная, что ее губы я целовал последними, и ее тело последним было в моих руках… Это дает мне почву под ногами. И осознание, что скоро этому придет конец, забивает последний гвоздь в крышку моего гроба.
Припарковавшись в гараже, я поднимаюсь на лифте в квартиру Магнолии и прохожу по роскошному коридору до ее двери. Мягко постучавшись, я замираю в ожидании.
Выражение ее лица можно назвать каким угодно, только не довольным.
– Ты опоздал, – говорит она, и разочарование написано на ее безупречной внешности огромными буквами.
– Мне очень жаль, – говорю я, ощущая себя худшим засранцем на планете.
Девушка молча изучает меня, оценивая искренность извинений. Через пару секунд дверь открывается шире, очевидно, означая приглашение войти.
Магнолия разворачивается, и я прохожу за ней, закрыв за собой дверь. Она одета в домашнюю одежду – прежде я такого на ней не видел. Каждый раз, когда мы встречались, она была в платье, на каблуках или в чем-то столь же впечатляющем. Сегодня же на ней надеты простые джинсы и симпатичная футболка. Прическа и макияж без претензии, и девушка по-прежнему была красивой. Но иначе – более ранимой.
Я оглядываюсь и замечаю небольшой стол, сервированный на двоих, длинные, почти обгоревшие свечи. Меня начинает пожирать чувство вины, но не только за испорченный ужин.
Чем я в такой ситуации отличался от Трента?
Разве я не манипулировал людьми, чтобы получить желаемое?
Очевидно, что Магнолия ко мне неравнодушна, и я собирался использовать эту привязанность в свою пользу. То есть сделать ровно то, что от меня хотел Трент.
Как быстро ученик сровнялся с учителем.
Но сейчас я не мог остановиться. Единственным способом защитить ее было использовать ее, потому что если не я, то это сделает Трент, а я видел, как она реагирует на властных мужчин. Магнолия не заслуживает быть обманутой кем-то вроде Трента. После такого она может не оправиться.
Девушка присаживается на плюшевый диван в гостиной, поджав под себя ноги и ожидая меня. Я полагаю, ей нужно немного личного пространства, поэтому сажусь на кресло рядом с диваном, облокотившись локтями на колени и горько выдохнув. Магнолия ждет от меня объяснений, и мое молчание становится слишком громким.
Твою мать, с чего мне начать?
Я мог рассказать ей очередную ложь, а мог, для разнообразия, рассказать ей правду. В моей жизни слишком много лжи, столько, что иногда невозможно было сказать, где заканчивается одна и начинается другая. Прямо сейчас мне хочется быть искренним.
– Около шести месяцев тому назад я очнулся в больнице с полным отсутствием каких-либо воспоминаний о своем прошлом. Когда мы встретились, и ты спросила, работал ли я в том баре, я честно не знал, что ответить. Пока я был в коме, с моей памятью что-то случилось.
Магнолия в замешательстве хмурит брови.
– Кома? – переспрашивает она. – И долго?
– Чуть больше двух лет.
– Боже, Август… Почему ты не рассказывал об этом?
Она наклоняется вперед, и я вижу, что ей хочется взять меня за руку, оказать мне поддержку, но я не могу принять ее. Не хочу играть на ее чувствах. Понимаю, к чему это приведет, и не хочу пользоваться ее состраданием.
Я хочу быть честным до конца.
– Это не самый лучший способ подкатить, – отвечаю я. – Кроме того, я не собирался делиться этим со всеми. Те немногие, кто был в курсе, испытывали к моему положению фальшивое сочувствие и неловкую жалость. Мало кто может понять эту ситуацию по-настоящему, так зачем их заставлять?
– Наверное, но ты, должно быть, чувствовал себя очень одиноким, – замечает Магнолия, и ее взгляд наполнен участием.
Мои мысли возвращаются к Эверли, стоящей на подиуме в окружении зеркал в прекрасном белом подвенечном платье. Ее счастливая улыбка, когда она поворачивалась из стороны в сторону, рассматривая себя под разными углами, словно представляя себя, идущую по проходу к алтарю.
С другим. С тем, к кому я сам ее толкнул.
– Да, может быть, – говорю я, резко подводя черту.
Я поворачиваюсь к большим окнам, сжав пальцами переносицу, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями.
– Но теперь у тебя есть я. Тебе не нужно оправдываться. Я все понимаю. То есть, не понимаю, но я вижу постоянную борьбу в твоих глазах. Должно быть, это очень тяжело – потерять все, что у тебя было.
– Они возвращаются, – пытаюсь объяснить я, разворачиваясь к Магнолии, – воспоминания. Вот, почему я опоздал сегодня. Они приходят неожиданно. Иногда я отключаюсь на несколько минут… однажды даже на час.
Девушка отводит взгляд, чтобы осознать сказанное, и сопереживание на ее лице смешивается с испугом.
– Как давно это продолжается, Август? – спрашивает она, вставая с дивана.
Она неуверенно касается пальцами моего плеча, и я опускаю взгляд, чтобы посмотреть на ее ухоженную руку. Чувствую тепло прикосновения, но оно ощущается чужим и ничего во мне не трогает.
Я пожимаю плечами.
– Несколько месяцев.
Магнолия удивляется.
– Ты был у врача?
Я качаю головой.
– Нет, и не собираюсь.
Она пытается возразить, но я перебиваю ее.
– Не хочу снова потерять свою свободу и больше не вернусь в больницу.
Мои слова ставят точку в дальнейшем споре, и она лишь обнимает меня и кивает.
– Хорошо, хорошо…
Впервые за много месяцев я ощущаю прикосновения другой женщины. Я скольжу руками по ее талии и держусь за нее, как за спасательный круг, вдыхая ее сострадание, словно воздух.
Впервые за долгое время я не чувствую себя одиноким, и это пугает меня больше всего.
Я закрываю глаза и вижу, как Эверли уходит прочь, обнявшись с Райаном.
Магнолия обнимает меня крепче.
Это и правда был конец.
Глава 7
Эверли
Я выйду замуж через две недели.
Через четырнадцать дней мое имя изменится.
Моя жизнь изменится.
Это начало конца очень длинной главы моей жизни. Скоро я буду миссис Эверли Спарроу. Эверли Адамс исчезнет, и я втайне задаюсь вопросом, не исчезнет ли часть меня.
– Ты готова? – кричит Сара, пролетая через дверь моей квартиры и излучая шквал активности.
Сегодня подруга одета довольно консервативно, в отличие от ее обычного яркого вида. На ней скромное платье сливового цвета, а туфли с открытым носом украшают ее ноги. Волосы стянуты в аккуратную изысканную косичку, собранную сбоку ее головы. Это почти поразительно – видеть разницу отсутствия цвета и аксессуаров, сделавшую ее совершенно другой.
– Мы собираемся на похороны или свадебную вечеринку? – спрашиваю я, взяв свитер и положив его на диван рядом с моей сумкой и ключами.
– Что? – она изучает свою одежду, прежде чем высунуть язык в мою сторону. – Я просто хотела выглядеть красиво перед всеми друзьями матери Райана, – признается она, выхватывая ключи из моей руки и заталкивая их глубоко в мой кошелек. – Это твой день. Я веду.
Я посылаю ей самодовольную усмешку, когда крошечные бабочки оживают в животе, просто от упоминания о свадьбе.
– Ну, это не мой день, ты же знаешь.
– Заткнись и позволь мне везти. Я стараюсь быть хорошей.
– Хорошо, – смеюсь я.
– Эй, а где будущий жених? – спрашивает она, когда мы направляемся к лифту.
Я ловлю ее за осмотром моего платья и мысленно похлопываю себя по спине за успехи в шоппинге. Это первый раз, когда я купила что-либо по полной цене с тех пор, как жила на морском берегу. Когда я заходила в магазин, то обычно направлялась прямо к стойке с уценкой для осмотра и принимала все свои решения. Если не могла найти то, что мне нравилось, я шла в другой магазин и так далее. Это было изнурительно, но я была скромной и имела тайную одержимость маленькими красными наклейками, обещающими новую, более низкую цену.
Сегодня я просто хочу выглядеть красиво. Мать Райана прилетела на две недели раньше этого конкретного события, и я должна произвести хорошее впечатление на будущую свекровь.
На мой взгляд, предметы оформления просто не оправдывают этот момент.
– Он уехал на пейнт-болл на пару дней с парнями с работы. Подумал, было бы неплохо оставаться на расстоянии от женского ритуала, насколько это возможно, на случай, если кто-то решит привязать его к себе.
Подруга кивает, и у нее на лице появляется улыбка.
– Умный человек. Теперь он будет покрыт неоновой краской и потом. Совершенно точно, никто не приблизится к нему.
– Это был его план.
– Ты виделась с его матерью с тех пор, как она приехала? – спрашивает Сара, когда мы направляемся к ее машине, припаркованной через дорогу.
Я изучаю свое отражение в окне ее маленького желтого жука и улыбаюсь. Легкая синяя ткань идеально подходит моим глазам, и к счастью, не сливается с ярким цветом моих волос.
Иметь такой уникальный цвет волос было здорово, большую часть времени… пока вы не идете в магазин и не понимаете, что актуальный цвет в течение сезона ярко-розовый, и ваши пылающие рыжие волосы выглядят отвратительно напротив всего даже отдаленно розового.
– Нет. Она прилетела вчера, пока я была на работе, Райан встретил ее и помог устроиться в отеле, но она так устала от задержки самолета, что мы просто позволили ей отдохнуть вечером.
– Итак, ты нервничаешь?
– О чем? – спрашиваю я.
Я осторожно опускаюсь в крошечную машину, разглаживая юбку на коленях, пока подруга запускает двигатель.
– О сегодняшнем дне! О том, чтобы пообщаться со своей будущей свекровью и всеми ее гериатрическими5 друзьями!
– Боже мой, не могу поверить, что ты просто сказала слово «гериатрический»! – издеваюсь я, пытаясь не смеяться над отсутствием такта у моего лучшего подруги.
– Ну, они старые, я имею в виду, – смеется она. – Одна дама позвала меня спросить, какие виды пищи будут поданы, потому что ее кишка просто не может справиться с этой современной едой. Что такое современная еда, Эверли? Пожалуйста, объясни мне это.
Я хихикаю и фыркаю, пытаясь сохранить самообладание. Это не длится долго, и вскоре мы смеемся вместе, когда направляемся в отель для моей причудливой свадебной вечеринки – еще одно «необходимо сделать» в очень длинном списке свадебных запросов от матери Райана.
По крайней мере, платит за это она.
Сара достаточно любезна, чтобы все организовать, так как миссис Спарроу была по ту сторону страны, и когда мы подъезжаем к красивой исторической гостинице, я благодарна ей.
По крайней мере, если мне приходится принимать гостей, это будет происходить в прекрасном месте.
К моему большому удивлению, столь же скромная Сара решает, что она слуга ее автомобиля. Девушка пожимает плечами и подмигивает мне через плечо.
– Для тебя сегодня большой день, – объясняет она. – Давай сходить с ума!
Я просто закатываю глаза.
Не хочу, чтобы это был большой день для меня. В первую очередь, мне не нужна вечеринка. Все эти люди смотрят на меня, улыбаясь и ожидая, что я их буду развлекать. Это слишком сильное давление.
Мы входим в величественный вестибюль, и прежде чем я успеваю направиться к стойке регистрации, чтобы спросить, как пройти в бальный зал, Сара хватает меня за руку и тянет направо.
– Ты же не думаешь, что я не знаю, куда идти? Я была здесь четыре раза, убеждаясь, что сегодня все будет идеально.
Я останавливаю ее, схватив за руку, когда люди начинают перемещаться по оживленной прихожей.
– Спасибо, – искренне говорю я, и эмоции захватывают мое сердце, когда я понимаю, сколько она вложила в этот день.
– Это неважно, – отвечает она.
– Нет, это так. Для меня это огромное дело. Все эти люди не значат для меня ничего по сравнению с тобой, Сара. Ты моя семья. Спасибо тебе за это. За все.
У нее дрожат губы, когда она слабо улыбается.
– Я люблю тебя, – тихо говорит она.
– А я тебя.
– А теперь давай отправим тебя туда, – усмехается она, с энтузиазмом хлопая меня по заднице.
– Ой! – смеюсь я, когда мы возвращаемся в коридор.
Подруга останавливается на полпути перед открытой дверью. Слышу слабый смех, и разговор, который доносится изнутри.
Повернувшись ко мне, она быстро разглаживает мои волосы и платье.
– Ладно, время покажет!
– Ты знаешь, когда ты спросила меня, нервничала ли я и не ответила? – говорю я, и все слова вылетают из моего рта в быстрой последовательности.
– Ага.
– Я нервничаю, как в аду, – признаюсь я, кусая губу, и мои глаза расширяются от страха.
– Помогло бы, если бы я сказала тебе, что там есть выпивка? – спрашивает она, и легкая усмешка дергает ее губы.
– Да. Это поможет на тонну. Спасибо тебе.
Я глубоко вздыхаю и вхожу в логово льва.
***
Наша крошечная квартира захвачена.
Я сижу, свернувшись калачиком под моим любимым синим одеялом на кушетке и обхватив руками заветную кружку из моей коллекции, и просто смотрю на все это.
Гигантская гора дерьма. И все это блестит своими упаковками.
– Мы имеем успех! – восклицает Райан, с гордостью разглядывая груды коробок и подарочных пакетов. – И это только подарки для вечеринки! Это всего лишь небольшая часть того, что мы получим от настоящей свадьбы!
Я не знаю, что ответить.
Был ли он более взволнован по поводу этих вещей или брака? Потому что я честно сказать не могу. Я наблюдала, как он с радостью погружался в гигантский ассортимент, который заставил нас с Сарой совершить две поездки на ее маленькой машине и более десяти поездок на лифте, после которых я сидела в шоке от долгого изнурительного дня.
Я так сильно нервничаю, что могу запитать небольшой поселок. Но я высоко держу голову и сталкиваюсь со своими страхами, зная, что то, что ждет меня с другой стороны – это семья и система поддержки, которых у меня никогда раньше не было.
В конце концов, мать Райана сделала все это для меня. Она бы этого не сделала, если бы у нее не было какой-то привязанности ко мне.
Как только я вошла, то чувствовала себя, как экзотическая редкая птица в зоопарке. Голоса тускнеют, смех прекращается, и я внезапно оказываюсь на большом экране, чтобы все могли увидеть меня. Стаканы наполнены, а шаги сделаны под пристальными взглядами.
Я как на осмотре.
Это самая странная вещь, которую я когда-либо испытывала.
Сара касается меня рукой в утешительном жесте, и я сразу чувствую облегчение. Миссис Спарроу приветствует меня и проводит через долгие раунды официального представления.
Я не запоминаю ни одного имени.
Ни одного.
Но каждый из них знает меня и оценивает меня так или иначе. Это как, если бы я была на собеседовании, и не знала, к кому обращаюсь. Миссис Спарроу все время поправляет мое платье, комментируя мой высокий подол и плохой выбор цвета.
Когда обед заканчивается, я измотана. Мое когда-то красивое платье чувствуется дешевым и дрянным, а уникальные медные волны волос, которые обычно выделяют меня, теперь приравниваются к чему-то беспокойному. Мои будущие дети были в опасности сейчас – видимо над рыжеволосыми мальчиками всегда издевались в школе. Старушки сошлись в этом мнении, сотрясая головы от стыда, когда я уставляюсь на них в ошеломленной тишине.
Весь день был катастрофой, окончившаяся горой подарков, которые я не хотела.
У нас вся квартира завалена вещами. Нам больше ничего не нужно. Разве не смысл свадебных подарков и подарков с вечеринки, чтобы помочь новой паре устроить домашнее хозяйство?
Разве мы этого не сделали?
Я просто чувствовала, что мы обманываем людей на их с трудом заработанные деньги.
Дважды.
Когда я смотрю, как мой жених пробирается сквозь коробки, радостно улыбаясь ему в лицо, я задаюсь вопросом, где мы сошли с ума.
Когда это стало больше, чем свадьба и брак? Когда в последний раз мы просто говорили о нашей жизни после этого единственного дня?
Это еще более важно для него?
***
Я чуть не засыпаю на диване, наблюдая за повторением комедии, когда Райан тщательно разбирает все коробки и откладывает, сделав большую стопку вещей, которые нужно отдать в Гудвилл.
«Снаружи старое, внутри новое», – говорит он.
Мне нравятся наши старые вещи, но я ничего не говорю. Он так счастлив, и несмотря ни на что, блендер – это блендер. Возможно, в последние два года я узнаю наши старые причуды, знаю идеальное сочетание кнопок, чтобы обеспечить идеальную консистенцию смузи, но в конце концов, это всего лишь вещь.
Улыбка у Райана – совершенство.
И это то, на чем мне нужно сосредоточиться.
Свадьба просто событие. Подарки просто вещи. Брак – вот, что будет длиться вечно.
Я надеюсь. И отчаянно пытаюсь оттолкнуть сомнение, которое, кажется, становится все больше и больше по мере приближения даты свадьбы. Это просто холодные ноги.
У всех холодные ноги. К сожалению, мои цепенеют от обморожения.
– Эй, соня, – шепчет Райан рядом со мной.
Открыв глаза, я вижу, что он стоит рядом со мной с этой прекрасной улыбкой, о которой я только что думала.
– У нас есть кровать, знаешь? На этом жестком диване нет необходимости спать.
– Я не сплю, – отвечаю я, делая крошечную версию кошачьего потягивания, когда маленький зевок вырывается из меня.
– Лгунья. Пойдем, давай уложим тебя в постель, – он протягивает мне руку.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Он помогает мне подняться, и мы идем по коридору, пока не раздается звонок в дверь. Остановившись, я поворачиваюсь к нему с любопытным взглядом на лице.
– Что, ты думаешь, я кого-то жду? – он смотрит на часы, – девять часов. Черт, мы стары, Эв.
Я смеюсь, потирая глаза, чтобы попытаться сбросить последние остатки сна, и возвращаюсь к двери. Как только я поворачиваю ручку и открываю ее, меня ошарашивают пронзительные девичьи крики.
– Сюрприз! – вопит Сара.
– Какого черта? – я уставляюсь на нее с чувством ужаса и замешательства, пока она стоит у моей входной двери с Труди и Табитой.
– Мы здесь для твоего неожиданного девичника! – кричат они в унисон, хихикая и смеясь между каждым словом.
– Сейчас? – спрашиваю я. – Но уже так поздно.
О, мой Бог. Райан прав. Я действительно слишком стара.
Сара смеется, проталкиваясь мимо меня вместе с остальными дамами.
– О, дорогая, ночь только начинается. Теперь, следуй за мной… у нас есть работа, – она направляется по коридору к моей спальне, пока я стою озадаченная и в недоумении.
– Вы могли бы просто уйти, – советует Райан. – Ты знаешь, какая она становится.
– Ты знал что-нибудь об этом? – спрашиваю я, посылая ему убийственный взгляд.
– Неа. Ты же знаешь, я не могу хранить секреты, – смеется он. – Кроме того, я думал, что мы это делать не будем. Теперь я как бы разозлился. Где моя вечеринка?
– Сегодня ты ходил на пейнт-болл, пока мне приходилось пить чай с друзьями твоей мамы, – возражаю я, подняв бровь.
– Хорошее сравнение. Иди развлекайся, – с усмешкой отвечает парень.
Я присоединяюсь ко всем в своей комнате, чувствуя, как воздух покидает мои легкие в тот момент, когда я вхожу. Они уже разрывают это место. Одежда вытащена из моего шкафа, а обувь разбросана по всей кровати. Розовые пушистые боа торчат из продуктового мешка, и я клянусь, что видела там пластиковый пенис. Я немного напугана.
– Ладно, давай приготовим тебя! – восклицает Сара, взволнованно хлопая в ладоши.
Я определенно испугана.
Она сажает меня и начинает делать макияж, пока я слушаю Табиту и Труди. Я искренне удивлена, увидев Табиту. Мы никогда не тусуемся вне сеансов консультирования – это правило консультирования или что-то еще, верно? Я уверена, что она, вероятно, собирается врываться в людской муравейник в любую секунду, думая о том, чтобы повесить не только меня, но и Сару, ее давнего клиента… но для меня много значит, что она здесь. Я никогда не говорила ей, но она была самой близкой к моей матери.
И вот, оказывается, что она собирается увидеть меня одетой, как проститутка, понимаю я, когда поворачиваюсь к своей лучшей подруге.
– Боже мой, нет. Я не покажусь в этом на людях, – объявляю я, когда Сара поднимает крошечные кусочки ткани, составляющие платье.
– Это было в твоем шкафу, – напоминает она мне с хитрой ухмылкой, кладя руку на бедро в очевидном вызове.
– Я взяла его на распродаже… и мне показалось, что оно выглядело по-другому в примерочной, – бормочу я.
Я честно купила его на распродаже, как и любой другой предмет одежды, который у меня был, но у меня было четкое намерение, когда я покупала его. У меня была идея, что Райан вернется домой и увидит меня в этом и… да, но мне не хватило бы смелости опробовать свой план.
– Попробуй это, – наставляет Труди, явно меня дразня.
– Хорошо, – говорю я, прогибаясь под их давлением.
Сдвинув ткань на голове, я позволяю крошечным бретелькам в виде спагетти опуститься на место, когда я разглаживаю тонкие слои ткани. Черная ткань висит свободно, но ошеломляющий вырез и едва законная длина являются смертельной комбинацией, в которой мне не совсем удобно.
Так много кожи.
– Воуза, – говорит Труди, произнося кошачий звук, когда я подхожу к зеркалу длиной до пола за дверью нашей спальни.
– Я выгляжу нелепо! – насмехаюсь я, пытаясь скрыть столько, сколько могу руками.
Сара отдергивает пальцы от моей груди, стоя позади меня. Она поправляет мою позу, пропустив мои длинные волосы между своими пальцами. Я смотрю, как она прочесывает их, укрощая прикосновением.
– Теперь посмотри на себя. Посмотри на эту красивую женщину, которая смотрит на тебя.
Я закатываю глаза. Она щипает мою задницу.
– Ой! – кричу я.
– Ты прекрасна. И сегодня вечером мы собираемся выйти и наслаждаться! – она наклоняется ближе, почти касаясь губами моего уха. – Потому что после сегодняшнего дня я знаю, что тебе это нужно.
Я встречаю ее взгляд в зеркале, и подруга подмигивает мне.
