Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"

Автор книги: Д. Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Есть шанс, что ты уже протрезвел? – спрашиваю я, бросив полотенце под занавеской, прежде чем мне выйти.

– Ни единого шанса! – кричит он, но тихий гул заполняет ванную.

Это будет долгая ночь.

***

– Выпей это, – требую я, подталкивая чашку кофе в его сторону, когда мы размещаемся в гостиной.

Я заканчиваю очистку его ран, перевязав все, что могу после душа. Август пахнет соснами и свежим дождем, и, увидев его волосы гладкими и влажными, мне хочется пробежать по ним руками, чтобы почувствовать их мягкость на кончиках пальцев.

Но, вспомнив, как он был ранен, я сопротивляюсь, зная, что если мы не выясним, как решить проблему, мы никогда не сможем двигаться вперед.

И мы застряли бы в этом вращающемся образце ничего на всю оставшуюся жизнь.

– Ты всегда делала лучший кофе, – замечает он после долгого глотка, и выражение его лица бесценно, будто он только что попробовал призовой пирог на ярмарке штата. – Каждая чашка, которую я сделал с тех пор, как ты ушла, на вкус, как дерьмо.

– Это не должно быть так, – говорю я, чувствуя гнев, которому даю подняться на поверхность. – Ты мог бы рассказать мне, что происходит. Я могла бы помочь тебе.

Август качает головой, уставившись на чашку кофе.

– Я хотел держать тебя подальше от этого. Хотел, чтобы ты была в безопасности.

– Это не работает таким образом.

– Нет, – качает он головой, и нотка грусти пересекает его черты. – Теперь я это вижу.

– Ты расскажешь мне, что сегодня случилось? – спрашиваю я, указывая на его не менее звездное лицо.

– Я пошел поговорить с Трентом.

– Один? – вскакиваю я со стула, поднимая руки в гневе над головой. – Ты с ума сошел?

– Он угрожал тебе и Саре. Что я должен был сделать? – отвечает он, и сужает глаза, полные гнева и ненависти. – Я не могу этого допустить, Эверли.

– Он опасен, Август. Возможно, ты не знаешь, что начал, – говорю я, и по моим костям пробегает волна борьбы, когда наблюдаю за ним, зная, что он получил такой ущерб из-за меня.

Сколько боли он пережил из-за меня?

– Я уже заплатил за это, – его выражение лица становится удрученным, когда он смотрит на меня.

– Что? – спрашиваю я, и у меня сердце колотится от страха.

– Пару месяцев назад я снова начал видеться с Магнолией, – начинает он, и при упоминании имени Магнолии у меня в животе щемит. – Это было не личное, – добавляет он, увидев дискомфорт в моем взгляде. – Сначала это был бизнес. У меня была эта идея, что, если я смогу провернуть сделку с ее семьей, я смогу уйти от Трента.

– Но ты не мог этого сделать, – говорю я, закончив свою мысль.

– Нет, – качает он головой. – Я не смог. Я не такой человек. И, благодаря гипнозу Брика, не думаю, что когда-либо был. Все по-прежнему мрачно, но начинаю получать более четкое представление о том, что делал и не делал раньше с Трентом, и у меня есть ощущение, что я не злой повелитель, которого себе представлял. Или, по крайней мере, не начал таким быть.

– Что ты сделал? – спрашиваю я, прищурив глаза. – Что ты ему дал?

– Себя, – со смирением говорит он, и у него спадают плечи в поражении. – Он знал, чего я хочу. У него не было бы этого. Итак, я согласился прекратить попытки. Он хочет, чтобы его гибкий наивный партнер вернулся, и это то, что я ему дам.

– Но ты больше не тот парень, Август, – настаиваю я. – Ты не можешь вернуться.

– Я не вижу другого пути, Эверли.

– Конечно, нет! – говорю я, и тон моего голоса усиливается, когда интенсивность гнева поднимается. – Потому что есть одна вещь, которая осталась прежней, это твоя чертова потребность защищать всех – независимо от того, как она влияет на тебя, нас или кого-то еще. Пока мы в безопасности, это не имеет значения – разве не так, Август?

Его удивление от моей вспышки гнева, кажется, вызывает задержку, но я наблюдаю, как он подходит к тарелке, готовый поспорить. Готовый отступить.

Но я опережаю его.

– Ты испортил все в своем стремлении защитить меня. Абсолютно все! Разве ты не понимаешь этого? И ради чего? Разве ты не понимаешь, что нам плохо, когда мы порознь? Все из-за этих заговоров и интриг, чтобы держать меня подальше от Трента? Ты разбил мое чертово сердце, Август. Ты сломал нас. Я могла бы быть здесь ради тебя. Могла бы помочь тебе, но ты мне не доверял. Вот, почему ты запирал меня и никогда не говорил, почему. Вот, почему ты позволил мне выйти за эту дверь. Я пришла сюда с широко открытыми глазами, надеясь, что через некоторое время и немного исцеления, возможно, мы сможем исправить то, что было сломано между нами. Но теперь все, что я вижу, это зона бедствия. И не уверена, что готова самостоятельно разбирать беспорядок, просто, чтобы все это закончилось трагедией. Если ты не можешь научиться доверять мне, то все, что между нами будет, это всего лишь горстка воспоминаний.

Я хотела сказать ему, что помогу, мы могли бы это исправить только вдвоем. Но мне было больно пытаться проникнуть в его жизнь.

Слишком долго я была беспомощным свидетелем в его мире, стоя на обочине, пока он молчаливо сражался с Трентом, притворяясь, что все в порядке. Я больше не была этой женщиной.

Я могла бы что-то сделать. И сделала бы все, что он попросил.

Но он этого не сделал.

И пока он не сделает этого, я не собиралась ввязываться в его жизнь

Однажды Август сказал, что я заслужила того, кто будет относиться ко мне, как к равному партнеру в жизни.

Он был прав.

Когда я повернулась, чтобы уйти, позволяя тишине между нами служить моим прощанием, я просто надеялась, что Август все еще может быть тем идеальным человеком, которого он описал. Если нет, я не была уверена, что мое сердце когда-нибудь простит меня за то, что я ушла.

Снова.

Глава 18

Август

Я позволил ей уйти.

Снова.

Она отдала мне свое сердце, оплакивая все упущенные возможности, которые мы разрушили – я разрушил – а потом смотрел, как она повернулась и ушла.

И ни черта с этим не сделал.

Она была права. Я не сказал ей правду. Не потому, что не видел в ней партнера, а потому что знал, как она отреагирует.

И это пугало меня больше всего.

Ей нужно помочь. Ее желание защитить меня было таким же, как я хотел защитить ее. Только по этой причине я запер бы ее и выбросил ключ миллион раз, если бы думал, что это защитит ее.

Но если появление Трента у ее двери что-то и доказывало, так это то, что я не мог защитить ее от всего. В конце концов, ошибки моего прошлого найдут свой путь в мое будущее – наше будущее, где бы мы ни были.

Этот бесконечный цикл должен был прекратиться.

Но смогу ли я когда-нибудь преодолеть это непреодолимое желание защитить ее и просто жить? Может быть, она не единственная, кто живет в клетке.

«Открыв ящик стола, я в сотый раз после ланча вытаскиваю пакетик с крошечным сокровищем. Прошло всего три часа с тех пор, как я взял его у ювелира, но у меня уже дергаются пальцы, колени подкашиваются, а нервы на пределе.

Когда крошечная коробочка открывается, я чувствую, как воздух исчезает из комнаты.

Я искал идеальное кольцо месяцами, пока, наконец, не понял, что такого кольца не существует.

Просто на земле не было ничего столь совершенного, как Эверли. Так что я заказал одно.

Три карата ослепительной красоты, окруженные блестящей платиновой оправой. Она найдет его экстравагантным и возмутительным.

Так и было. Нелепо, дорого и безумно.

Но именно это я чувствовал, когда был с ней. Нелепо… безумно и совершенно неуправляемо.

Знал, она находила наш новый образ жизни немного эксцентричным. Дом был огромным приспособлением, и прощаться с тем местом, где мы начали, было тяжело, но это было то, чего я хотел для нас.

Для нее.

Все.

У нас наконец-то появилась финансовая свобода. Жизнь была такой, какой мы хотели ее сделать, и, глядя на этот ослепительный бриллиант, я не мог дождаться, чтобы начать ее.

Взглянув на часы на компьютере, чувствую, как у меня снова начинают трястись колени, а мое терпение иссякает. До конца дня остается еще два часа. Была пятница, и я не мог дождаться начала выходных. У меня были серьезные планы.

Прямо сейчас.

К черту. Я был партнером в этой фирме и могу уйти пораньше.

Чувствуя, как меня охватывает возбуждение, я засовываю маленькую черную бархатную коробочку в карман куртки, выхожу из-за компьютера и направляюсь к двери.

– Рано уходите, Мистер Кинкейд? – спрашивает Шерил, оторвавшись от компьютера.

Я коротко улыбаюсь, увидев, как несколько фотографий ее внука быстро исчезают на экране ее компьютера, чтобы скрыть их от меня. Я сто раз говорил ей, что она может сделать перерыв, когда на работе затишье, но она ненавидела эту идею. Рад видеть, что она, по крайней мере, последовала моему совету, даже если это было скрытно.

– Да, – отвечаю я, чувствуя, как крошечная коробочка в куртке, словно клеймо, прижимается к груди. – В эти выходные мы с Эверли отправляемся в Биг-Сур, и я хотел бы выехать пораньше.

– Это прекрасно. Одно из моих любимых мест на побережье, – говорит она с ностальгией во взгляде. – Мы с мужем брали детей и ехали по шоссе номер один, остановившись пообедать в Непенте. Вид с их палубы самый лучший. Иногда я закрываю глаза и представляю, что я там с ними.

Она глубоко вздыхает, слегка дрожа губами.

– Теперь мы все разбежались. И Джек, он самый рассеянный из всех.

– Ты все еще можешь вернуться туда, – предлагаю я. – С детьми и внуками.

Она поднимает голову и улыбается, но в ее взгляде стоит печаль.

– Да. Думаю, могли бы. Но это будет не то же самое.

– Хотя, возможно, это все еще хорошее воспоминание.

– Ты прав, – кивает Шерил. – Нет смысла жить прошлым, когда у меня столько всего впереди.

– Именно.

– Хороших выходных, мистер Кинкейд.

– Тебе тоже, Шерил, – говорю я, быстро подмигнув ей, и ухожу прочь.

Еще одна остановка, и я буду свободен на выходные с Эверли. У меня трепещет желудок при одной мысли об этом.

Повернув за угол к кабинету Трента, я открываю рот, чтобы объявить о своем прибытии каким-то шумным способом. Крик, улюлюканье или выкрикивание его имени. Мы редко вежливы в этом офисе, если только в здании нет клиентов, и тогда это застегнутые пиджаки, манеры и натянутые улыбки. Но в пятницу днем у нас редко кто бывал в офисе, в основном, для того, чтобы мальчики могли выпить пару стаканчиков за своими столами в ожидании выходных.

Как только у меня изо рта сформировывается звук, шум тяжело грохает в моей груди. Я останавливаюсь, как вкопанный.

Кабинет Трента находится в дальнем углу здания. Он – самый больший, и стоят сам по себе, создавая немного уединения для создателя нашей компании. Обычно он ярко освещен и приветлив. Секретарша Трента сидит впереди, блокируя незваных и нежеланных гостей.

Но сегодня здесь темно, как в заброшенном доме. Стол секретаря пуст, а верхний свет выключен, как бы предупреждая тех, кто входит в помещение.

Это должны быть мои первые подсказки.

Слабый свет под дверью Трента горит с интенсивностью, мгновенно привлекая мое внимание.

Прежде чем я успеваю задуматься, что, черт возьми, происходит, дверь в кабинет Трента медленно открывается. Прижавшись к стене за углом, я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его.

Он не один. Еще один мужчина в костюме присоединяется к нему в дверях, бросая взгляды направо и налево, прежде чем снова сфокусироваться друг на друге.

– Было приятно снова иметь с вами дело, мистер Лайонс, – говорит человек в костюме, протягивая руку.

Трент ухмыляется и крепко сжимает его ладонь в руке.

– Мне тоже. И я буду считать, что у нас все хорошо. Во всем?

У мужчины губы дергаются в напряженной улыбке.

– Пока.

Трент протягивает руку и засовывает что-то ему в карман. Зеленая вспышка, и он исчезает.

– Держи меня в курсе всего, что услышишь. Понял?

Человек в костюме кивает и поворачивается, чтобы уйти.

У меня колотится сердце, когда я возвращаюсь в свой офис, бормоча Шерил о том, что кое-что забыл. Закрыв за собой дверь, я прижимаюсь к ней и скатываюсь вниз, чувствуя спиной прохладу дерева.

Трент только что кому-то заплатил.

Твою мать, что мы здесь делаем?

Кольцо в кармане пиджака, прижатое к сердцу, казалось теперь бомбой замедленного действия, а не дорогой к спасению.

Прикоснувшись к груди, я задаюсь вопросом, как могу попросить Эверли провести остаток ее жизни со мной, когда не уверен, какую жизнь я создал.

Я хотел отдать ей все, но, сделав это, покончил с тем, что хотел защитить?»

У меня открылись глаза, когда мое зрение поплыло.

Казалось, вынырнуть из воспоминаний никогда не будет легко.

Подняв руку, я смотрю на часы, пытаясь определить, сколько времени прошло с тех пор, как я вышел отсюда.

Тридцать минут.

Проведя руками по лицу, я глубоко вздыхаю и встаю, сосредоточившись на одном и только на одном.

Обыскав весь дом, я проверяю каждый шкаф, ящик и шкафчик, пока не думаю, что мне приснилось это воспоминание.

Может, ничего и не было.

Последнее место, где я мог проверить, это мой офис. Пробежав по коридору, я открываю дверь в примитивную смесь двух жизней, брошенных вместе. Фотографическое оборудование повсюду разбросано по полкам и на столе, который я отодвигаю в угол. Мне удается добраться до стола и начать открывать ящики, передвигать бумаги и другие случайные вещи… пока я не нахожу черную бархатную коробку, засунутую далеко к стенке.

Протянув дрожащую руку, я задерживаю дыхание, когда касаюсь пальцами коробки. Открыв ее, я вижу правду. Передо мной лежит кольцо с бриллиантом, которое я видел в своей памяти.

Я собирался сделать Эверли предложение.

Эверли… моя. Навсегда.

Еще одна мечта, разрушенная Трентом.

Стоя там с кольцом, которое я никогда не мог подарить любви всей моей жизни, зная, что если не сделаю что-то, оно будет вечно лежать в этом ящике, я знал, что должен сделать.

Должен был отпустить и довериться.

Глава 19

Эверли

Он позволил мне уйти.

Слезы текут у меня по щекам, и я забираюсь на заимствованную кровать в моем заимствованном беспорядке в комнате и позволяю печали сокрушить меня.

Когда мне будет достаточно? Когда стоит бороться?

Сильная воля, которую я смогла культивировать в течение последних нескольких недель, становится слишком тяжелой ношей, как охапка тяжелых камней. Слишком много, и я внезапно обрушаюсь под тяжестью всего этого.

Я бы не развалилась из-за этого.

Не позволила сломить меня.

Ведь я могла двигаться, прежде чем все это упало мне на колени. И все еще могу.

Перевернувшись, я облокачиваюсь, присаживаюсь и тянусь за брошюрами, которые я взяла в центре города, где осматривала несколько школ, чтобы подать в них заявку.

Это мое будущее.

Кулинарная школа. Но как насчет Сары?

– Ты действительно должна запирать дверь.

Подняв взгляд, я вижу Августа у дверного косяка, скрестившего руки перед собой, будто его пребывание здесь самое нормальное в мире.

Но это полная противоположность.

Увидев его в этой квартире, которую делю с Сарой, чувствую противоречие, и я здесь единственная жертва.

В моей жизни всегда было разделение: Август и все остальное.

Даже после того, как он проснулся, и я вернулась к нему, мне казалось, что я оставила все остальное позади. На короткое время жизнь была только с ним. Внезапно увидев его здесь, я поняла, что никогда полностью не впускала его в свою жизнь.

Может быть, он не единственный, у кого есть проблемы с доверием.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, вытирая оставшиеся слезы, зная, я не могу скрыть отекшие щеки и опухшие глаза.

– Я был бы здесь раньше, но у меня были воспоминания, – говорит он, отталкиваясь от дверной рамы. – Иногда они сокрушают меня – на работе, дома. Я просто падаю и теряю сознание.

– Это ненормально, – замечаю я, показывая беспокойство своими чертами лица, когда я прикусываю губу.

Он подходит поближе, делая шаг в спальню. Я наблюдаю за ним, как ястреб.

– Что в этом нормального? – спрашивает он. – Кто-нибудь вообще знает?

– Я не знаю.

– Сегодня у меня было воспоминание о тебе. Или, наверное, насчет тебя. Это заставило меня понять, как много я потерял из-за Трента. Из-за моей потребности защитить тебя.

– Расскажи мне об этом воспоминании.

Я подтягиваю колени к подбородку, наблюдая, как он садится на кровать рядом со мной.

– Я собирался сделать предложение, – говорит он, украв воздух из моих легких.

– Что? – наши взгляды встречаются, и он кивает, а у него на лице появляется печальная улыбка.

– Да. Не знаю точный день или время, но помню, что был так взволнован, чтобы подарить тебе кольцо. Я собирался уйти пораньше с работы и предлагал поехать на выходные в Биг-Сур. У меня все было спланировано.

Я закрываю глаза, вспоминая тот день.

«– Почему ты отменил все? – смущенно и яростно спрашиваю я.

– Это просто были плохие выходные, – объясняет он, обхватывая себя за шею. Он всегда так делал, когда нервничал. Или лгал. – У меня была тонна работы, и Трент нуждался во мне…»

– Трент нуждался в тебе, – говорю я, почти выплевывая слова. – Тогда тебе лучше уйти, – говорю я, и мой голос звучит не намного громче шепота.

Я так ожесточена. Так зла.

Мы несколько недель планировали эту поездку, и тем утром он почти выскочил из кровати, пел в душе и расхаживал по спальне, рассказывая о том, как он был возбужден.

Предполагалось, это будут наши идеальные выходные. Бегство.

И очевидно, начало, которое мы никогда не имели.

– Что случилось? – спрашиваю я, огорченно наблюдая за ним.

– Я пошел сказать Тренту, что уезжаю пораньше, и увидел, как он кому-то платит. Думаю, до этого момента у меня были только намеки, может быть, представление или два о каких-то проступках, но это было доказательством. Это было трудно игнорировать. Все, что я знал, крутилось вокруг меня, и внезапно мысль о том, чтобы попросить тебя выйти за меня замуж, показалась мне самой страшной вещью в мире.

– И вскоре ты стал запирать меня, – шепчу я.

Кивнув, Август тянется ко мне, но останавливается, будто не уверен, как я отреагирую. Если бы он знал, что мое тело не было целым без его нежного прикосновения.

– Я больше не могу этого делать, – говорит он, медленно произнося каждое слово и задерживая дыхание.

У меня в груди проваливается сердце, когда смотрю на него, зная, он никогда не будет бороться после этого момента, если я позволю ему уйти.

– Не могу позволить ему разрушить мое будущее. Возможно, в прошлом я совершал ошибки и делал неправильные повороты, но не позволю ему управлять тем, как будет развиваться моя оставшаяся жизнь. Ты была права, сказав, что мы не работаем, когда не вместе. Это правда. Мы пытались и терпели неудачу снова и снова, и каждый раз, в конечном итоге, оказывались даже более сломленными, чем раньше. Ты нужна мне, Эверли. Ты нужна мне сейчас и навсегда. Я всегда буду хотеть защищать тебя, но жизнь – будь то эта или другая – не стоит того, чтобы жить без тебя.

Не думая, я бросаюсь к нему. Мне нужно прикоснуться к нему больше, чем нужен воздух в легких, гравитация под ногами или кровь в венах. Он – вторая половина меня, недостающая часть, которую я пыталась заменить столько лет.

Но как вы можете заменить что-то столь незаменимое?

Любить его всегда было так же легко, как и дышать. Ненавидеть его – всегда было трудно.

Я была зла на этого человека.

Я бы любила его любым, кем он был и не был, за все, чем мы могли бы быть вместе.

Наши губы встречаются в поцелуе через месяцы разлуки, и нахлынувшая волна эмоций вырывается наружу. Удивление превращается в похоть, переходящую в желание и потребность.

Я нуждаюсь в нем, и когда он накрывает мой рот своим, чувствую его растущую потребность во мне.

– Эверли, – бормочет он, рассеивая обжигающую дорожку нежных поцелуев вдоль моей ключицы. – Нам нужно поговорить, – говорит он, и очевидное напряжение в его голосе, когда он пытается отодвинуться.

Мой взгляд встречается с его, и я вижу в них боль вместо суматохи за то, что мы слишком быстро спешили в постель, или что-то еще столь же глупое.

И сожаление.

– Что такое? – спрашиваю я, и у меня все еще колотится сердце от нашего поцелуя.

– Я же говорил, что начал видеться с Магнолией, – начинает он, и признание так ясно написано в его взгляде, наполненном скорби, что я почти могу разобрать слова, спрятанные за его темно-зелеными зрачками.

– Не надо, – говорю я, прижимая палец к его губам, и качаю головой.

Мне невыносимо слышать эти слова и знать детали.

– Мы были не вместе, Август. Я не могу ничего от тебя ожидать. Ты не сделал ничего плохого, – объясняю я.

– Тогда почему это кажется таким неправильным? – спрашивает он.

Я думала о тех случаях, когда спала с Райаном после разрыва с Августом. Вспомнила, каково это – разница в ощущениях моего сердца, когда я занималась любовью с другим мужчиной.

Как бы я ни старалась, часть меня всегда отсутствовала, было что-то, что всегда разделяло нас с Райаном в эти интимные моменты. Это мог быть наш дрейф, возможный переход от любовников к друзьям, но чем больше я оглядывалась назад, чем глубже я останавливалась на тех моментах, тем яснее это становилось.

Я не занималась любовью с Райаном, потому что мое сердце было все еще с Августом.

Где и положено.

– Потому что ничто не будет чувствоваться хорошо, кроме этого, – говорю я, когда он снова накрывает мой рот своим.

Мы падаем на кровать, наши руки и ноги переплетаются, как виноградные лозы. Даже с моими пальцами, танцующими вдоль его кожи, когда я отчаянно стягиваю его рубашку, все еще не могу насытиться. Он был моей самой сладкой зависимостью, а я слишком долго была без него.

– Я никогда не думал, что снова почувствую это… ты снова в моих руках, – говорит он, когда его губы тают напротив моих, и каждое слово опаляет горячим воздухом мою кожу. – Я никогда не позволю тебе уйти, Эверли. Больше никогда, – клянется он.

Август дергает пальцами за край моей рубашки, поднимая ее, пока ткань не касается моего затылка и не падает на пол в трепетном облаке фиолетового хлопка.

Его зеленые глаза осматривают каждый дюйм моего тела, захватывая тонкий наклон моих бедер и брызги веснушек вдоль моих плеч.

– Я мечтал о тебе, об этом прямо здесь, – говорит он, двигая пальцами вдоль моей бедренной кости, когда он накланяется, чтобы поместить нежный поцелуй вдоль моей кожи. – Как твоя кожа соприкасается с моей, – шепчет он, блуждая руками по моему телу. – Запах твоих волос, они как мягкие усики, скользили по моей груди, когда мы занимались любовью. Я все это хорошо запомнил.

У меня расстегивается застежка бюстгальтера, когда он проводит дорожку из горячих поцелуев вдоль моего плеча, двигаясь пальцами к застежке сзади. С моего тела щелчком и поворотом свободно падает шнурок, не оставляя ничего на мне выше талии.

– Как красиво, – бормочет он, скользя большими руками по чувствительным кончикам сосков.

Я вздрагиваю, когда моя кожа шелестит в ответ на его нежные прикосновения. Он наклоняет голову, и я сразу ощущаю, как сжимаются мои пальцы, когда его рот закрывается вокруг моего плотного розового бутона. Зарыв пальцы в его волосы, я держусь, когда он сосет и лижет тугой пик.

– Август, – умоляю я, корчась напротив него в нужде. – Пожалуйста, – молю я.

– Пожалуйста, что? – спрашивает он, высунув язык, чтобы лизнуть мой сосок в последний раз.

– Ты нужен мне. Сейчас.

– Я дам тебе все, что тебе нужно. Все, – сказал он. – Прямо здесь. Прямо сейчас, – его голос звучит сильно и многообещающе, когда он приглаживает мои волосы, подталкивая меня к подушкам. – Всегда.

Затем он встает, и я пользуюсь моментом, чтобы оценить его тело.

Весна, когда он проснулся, уже давно прошла, и зима уже настала. Упадок в его теле из-за его длительной комы был почти стерт, и его жесткие мышцы, благодаря его любви к бегу, почти заставляют меня краснеть.

– Ты смотришь, – ухмыляется он, потянувшись к ширинке джинс. – Тебе что-нибудь понравилось? – его слащавая фраза заставляет меня хихикнуть, поднявшись на кровати, чтобы встретиться с ним.

Я привстаю на коленях и тянусь к его джинсам, притягивая его вперед, пока он слегка не спотыкается.

Вся игривость умирает, когда его взгляд падает вниз, наблюдая, как я осторожно глажу пальцами грубую ткань. Напряженность его взгляда не меняется, когда я медленно расстегиваю петлю кнопки. Еще медленнее опускаю плотную песочную молнию, и в это время единственными звуками в комнате оказываются наши тяжелые вздохи.

Август шипит со смесью боли и удовольствия, когда я касаюсь пальцами его члена, сдвинув джинсы. Он находится на грани, пульсируя от потребности, и тянется ко мне, снова отталкивая меня.

Возвышаясь надо мной, он лезет в бумажник и достает презерватив. Я ненавижу то, что этот барьер будет между нами, но время шло, пока мы были порознь. Жизнь изменилась.

Сейчас мы собираемся быть вместе, зная, что скоро этот необходимый барьер уйдет в прошлое.

Потому что теперь я знала, что в моем будущем не будет никого, кроме Августа. Независимо от того, как мы были вместе, нам было в сто раз хуже, когда были порознь. Ни одно дерево на лугу не могло сравниться с гневом матери-природы, но дайте этому дереву пару, и вместе они смогут намотать свои ветви, объединить свои корни и пережить даже самые темные бури.

Остальная часть нашей одежды скользит на пол в захламленную кучу, пока наши тела медленно сливаются. У меня глаза почти закатываются, когда я чувствую его тяжелое тело поверх моего, и он сознательно толкается в меня дюйм за дюймом, пока я не дрожу от нужды.

Наши взгляды встречаются, и я осторожно поднимаю руку, чтобы погладить его щеку.

Он слегка морщится, когда я дотрагиваюсь пальцами до его свежих синяков и немедленно останавливаюсь, убрав руку.

– Пожалуйста, не надо, – говорит он, – никогда не переставай меня трогать. Даже если будет больно. У меня слишком много потерянных воспоминаний о прошлом. С этого момента я просто хочу этого. Воспоминания об этом, – шепчет он, и накланяется, чтобы поцеловать меня.

– Да, – повторяю я, и мы теряем себя друг в друге.

Каждый удар, который он делает, я принимаю. Каждый стон, который я произношу, он повторяет. Мы работаем вместе в тандеме, принося удовольствие, переполняясь эмоциями и страстью, занимаясь любовью впервые за века.

Это было, как найти родственную душу.

У меня дрожат бедра, когда он продолжает хоронить себя внутри меня снова и снова, я провожу ногтями по его плечам и притягиваю колени к груди, чувствуя, что он погружается глубже.

– Август! – плачу я, и капли пота капают у меня между грудями, чувствуя, как бабочки извиваются и скручиваются у меня в животе.

Каждый вздох приближает меня к кульминации, и вскоре я едва не задыхаюсь, гонясь за невидимым финишем.

Сквозь мой наполненный похотью туман, я могу видеть напряжение у него на лице, когда он мчится к тому же финалу. Его толчки становятся более безумными и дикими, и мужчина накланяется, соединив наши губы, и наши языки встречаются в собственном извращенном танце.

Я вскрикиваю, чувствуя, как мое сердце замирает, и он просто застывает. Низкий гортанный стон вырывается у него из легких, когда мы вместе падаем за край в насыщенное блаженство.

***

Годы могут пройти, пока я лежу на его влажной гладкой коже, ожидая, когда мое дыхание вернется в норму. Он падает рядом со мной, и я сворачиваюсь калачиком у его теплого тела, хотя мне кажется, что мое собственное горит.

Слышу, как его сердце колотится у моего уха, и улыбаюсь, зная, это сделала я. Я вижу, как Август передвигает руку за долю секунды до того, как чувствую, что прикасается к моим волосам, медленно перемещаясь между крошечными завитками и поглаживая их между кончиками пальцев.

– Мы даже не закрыли твою дверь, – говорит он.

У меня внезапно расширяются глаза. Оглядываясь через плечо, я понимаю, он прав. Дверь широко открыта, с хорошим видом в гостиную. Мы на полном обозрении.

– Слава богу, у Сары сегодня шоу, – замечаю я с легким хихиканьем, прикрыв рот.

– Не думаю, что даже это остановило бы нас, – комментирует он, поднявшись на локти, чтобы посмотреть на меня.

– Думаю, ты можешь быть прав, – соглашаюсь я, обожая видеть его над собой. Рядом со мной. Со мной.

Он извиняется и встает, чтобы освежиться в ванной, позаботившись о тех надоедливых после секса вещах, о которых нельзя говорить. Как только он уходит, я сразу чувствую потерю. В комнате становится холоднее, не так светло, и мне одиноко.

Очень одиноко.

Когда Август возвращается, то улыбается и прижимается ко мне, а его тепло снова просачивается в мое тело. Закрыв глаза, я понимаю, он действительно моя зависимость.

И я полностью зависима.

Я сажусь, глубоко вздыхаю и заговариваю.

– Мы столько раз терпели неудачи, Август. Я не могу пройти через еще один раунд вверх и вниз с тобой. На этот раз мы должны сделать это правильно с самого начала.

– Я согласен, – кивает он.

У него на лбу появляются крошечные складки, когда он смотрит на меня с беспокойством.

– Я не меняю своего мнения и не думаю ни о чем. Ну, может немного переусердствовала, но это то, чем я занимаюсь. Или, по крайней мере, то, что я пытаюсь сделать сейчас.

– Сейчас? – спрашивает он, глядя на мое выражение в поисках подсказок.

– Когда я ушла от Райана… от жизни, которую, как мне казалось, я хотела, то поняла, что живу жизнью печенья. Мне тридцать лет, и я едва была одна или думала сама за себя.

Он отворачивается, и ему стыдно.

– Я не виню тебя в этом, Август. Я оставалась. Что бы ни происходило между нами в те годы до комы, я оставалась. И это не потому, что я боялась, что случится, если останусь. Это потому, что боялась того, что случится, если я уйду. Думала, ты забыл обо мне, что потерял интерес. Что вдруг я уйду, а ты действительно забудешь обо мне навсегда? Что делать, если меня заменят?

– Я никогда не смогу забыть о тебе, – клянется он.

– Я знаю это сейчас, но мне было страшно. Даже тогда я знала, что нам суждено быть вместе. Просто боялась узнать, как с тобой связаться. Я потеряла тебя, – говорю я, и мой голос дрожит от воспоминаний о нашем печальном расставании.

– Да, – подтверждает он. – Помню некоторые из них, и хотя я ничего тебе не говорил, ты видела так много, Эверли. Знала, я направляюсь по пути катастрофы с Трентом. Видела, как я изменился, когда деньги висели передо мной, как сделал бы все, чтобы ты была в безопасности, даже если бы это означало запереть тебя от внешнего мира. Я действительно был монстром.

– У нас обоих есть скелеты в шкафу, Август, – утешаю я, и беру его руку в свою, мы обнимаемся, уютно устроившись на мягких простынях кровати. – И пришло время сразиться с ними вместе.

– Вместе, – соглашается он.

Никаких других слов больше не сказано, когда он натягивает простыню на наши головы и притягивает меня ближе, заставляя забыть все, кроме него и миллиона способов, которыми он мог заставить меня летать.

***

В конце концов, нам хватает ума закрыть дверь.