Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"

Автор книги: Д. Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Я сужаю глаза, хорошо, что я стою.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Трент, – отвечает она.

У меня взгляд наливается кровью, когда я чуть не бросаюсь к девушке, схватив ее за плечи, и чувствую необходимость проверить ее физическое состояние.

– Что он сделал? С тобой все в порядке?

– Не со мной, – шепчет она со слезами на глазах. – Сара. Он встречался с Сарой. В течение нескольких месяцев – чтобы получить информацию, или, может быть, просто из-за какого-то умысла. Я не знаю.

Она обмякает в моих руках, рыдая, когда я обнимаю ее. Я пытаюсь быть хорошим человеком, чтобы сохранить мои чувства платоническими, когда она плачет из-за своей подруги, но чувствовать, что ее нежное тело в моих руках, это больше, чем я мог выдержать. Чувствую, как рушатся стены, которые, как я думал, никогда не рухнут.

– Я должна была встретиться с ним раньше – должна была потребовать, чтобы узнать, кем был этот таинственный парень, которого она видела, но он использовал имя Майлз. Зачем ему это делать? Он собирается ее уничтожить. Она влюблена в него.

– Майлз – это второе имя Трента, – объясняю я. – Должно быть, он пытается связываться со мной через тебя.

Я разочарованно вздыхаю. Наверное, в этом есть и моя вина.

Единственная проблема заключается в том, что я до сих пор не знаю, почему. Трент принимал решительные меры, чтобы убедиться, что я остался в его руках, и мне нужно было знать, почему.

Посмотрев на Брика, я глубоко вздыхаю. Я обнимаю Эверли в последний раз.

– Думаю, я готов попробовать еще раз.

Я постараюсь сконцентрироваться, и может, время поможет найти ответы на вопросы.

***

– Ты выглядишь лучше, менее отрешенным, – замечает Брик, когда я откидываюсь на диван.

Я улыбаюсь и позволяю себе окунуться в подушки.

– Тебе когда-нибудь казалось иначе? – спрашиваю я, полностью игнорируя его комментарий.

Эверли ушла минут двадцать назад. После того, как у нее высохли слезы, и казалось, она успокоилась, ее настроение вернулось к чему-то более близкому к гневу.

Все было направлено на меня.

Я не виню ее. Я лгал ей – снова и снова. И для чего? Это решило что-нибудь? Трент все еще умудрялся проникнуть внутрь – угрожать единственной вещи в моей жизни, которая имела значение.

Я был так наивен, так прост, когда дело доходило до Трента. Думал, его мотивы были основными, когда дело дошло до меня. Понятия не имел, что он зайдет так далеко, чтобы отомстить, и теперь я не только уничтожил одну хорошую вещь в моей жизни, мне удалось привести дьявола к ее входной двери.

Я бы это исправил. Я обещал ей так много до того, как она ушла. Не был уверен, как, но я знал, что это закончится так, что Трент окажется за решеткой.

– Кажется, она больше контролировала себя, – говорит Брик более официальным голосом. – Меньше готова мириться с твоим дерьмом, – добавляет он с легким смешком.

– Знаю, – отвечаю я с усмешкой.

– Хорошо, чтобы это сработало, тебе нужно попытаться очистить свой разум – как и раньше. Отпусти любые разочарования, и просто сосредоточься на моем голосе.

– Понял, – подтверждаю я, тряся ногами и разминая шею в последний раз, прежде чем закрыть глаза.

Глубоко вздохнув, я позволяю событиям дня исчезнуть, сосредоточившись только на звуке воздуха, поднимающего и опускающего мои легкие.

– Хорошо, с открытыми глазами – все еще медленно вдыхая и выдыхая – найди что-то, на чем можно сосредоточиться. Один хороший объект для концентрации.

В пределах моего фокусного расстояния было не много, но было пятно на стене и черно-белая фотография. Это было то, на что у меня никогда не хватало духа – память, которую мне еще предстояло пережить из жизни, которую мне еще предстояло прожить. В этом фото Эверли смотрела на меня со счастливой сияющей улыбкой.

Это было идеальное фокусное место. Взгляд на это изображение Эверли напоминал мне, почему в первую очередь я это делал.

Несколько раз глубоко вздохнув, я сосредотачиваюсь на этой фотографии и позволяю миру исчезнуть.

– Позволь себе расслабиться на диване, пока я говорю, сосредоточившись на выбранном тобой месте. Вскоре ты начнешь чувствовать, что твои глаза устают и становятся тяжелыми.

Его голос начинает звучать отдаленно, как будто я ухожу от него. У меня закрываются веки, и фотография Эверли исчезает.

– Хорошо, Август, хорошо, – утешительный голос Брика хвалит меня издалека. – Я все еще здесь. У тебя все отлично. Будь спокоен, и позволь мне вести. Ты можешь на чем-нибудь сфокусироваться, если это поможет.

Я делаю это. Увидев фотографию на стене, даже если она была только в моей голове, я был спокоен, когда все глубже и глубже погружался с помощью опыта Брика.

– Хорошо, Август, – говорит Брик.

Чувствую себя плавающим где-то в моем подсознании.

– Я хочу, чтобы ты представил себя в длинном коридоре с бесконечным количеством дверей. Ты можешь сделать это?

Зацикливаясь на каждом слове, я делаю именно то, что он говорит. Растрепанные зеленые обои расстилаются передо мной. Потертые деревянные двери появляются с обеих сторон. Прихожая кажется странно знакомой, когда я оглядываюсь, замечая мигающие светильники и испачканный ковер.

Именно здесь жила Эверли. Давным-давно, прежде чем наши жизни столкнулись. Я никогда не был в этом месте, но она рассказала мне об этом – описала его подробно, и теперь мой разум каким-то образом воссоздал это.

– Ты что-то видишь? – спрашивает Брик, и его голос звучит спокойно и ровно.

– Да, – отвечаю я в своем подсознании, оглядываясь вокруг.

– Великолепно. Теперь каждая из этих дверей представляет собой воспоминание, которое тебе предстоит открыть. Мне нужно, чтобы ты сконцентрировался на том, какие воспоминания хочешь посетить сегодня. Фокус, Август – я знаю, что это может быть проблемой. Когда у тебя будет направление, которое бы ты хотел выбрать, выбери дверь и войди. Я буду здесь, если понадоблюсь.

Искушение ударяет меня прямо под дых, когда я пытаюсь сосредоточиться. Возможность выбрать память? Есть память? Я бы выбирал одно и то же каждый, и каждый раз.

Но это не было бы изменением. Не уверен, что смог удержать все в своих руках. Тем не менее, я вернулся и сконцентрировался на том, чего надеялся достичь. Только ответы помогут мне сейчас. С чистым разумом я взялся за ручку двери.

«– Давай, Кинсайд, выключай компьютер, и пойдем, выпьем! – кричит Трент из холла.

Я качаю головой, посмеиваясь себе под нос. Большинство компаний присылали поздравительные электронные письма, когда вы достигали годовщины, или, возможно, давали вам подарочную карту или маленький торт из ближайшего продуктового магазина. Здесь же мы праздновали с выпивкой. С огромным количеством выпивки.

Делая, как мне сказали, я закрываю счет, над которым работаю и иду в холл.

– Вот, наш человек! – кричит Трент, даже заходя так далеко, что встает на вершину стола администратора, который давно ушел. – Мой напарник по преступлению – моя вторая половина, – смеется он, бросая грандиозные театральные постановки.

Я хватаю большой стакан с виски, позволив ему погрузиться в центр внимания.

– Нас не было бы здесь без него. Давайте поднимем бокалы за Августа!

Все в комнате – парни, которых я вызвал, и даже парни Трента, которых я не очень хорошо знал – подняли бокалы, так как мы пили за все наши достижения в этом году.

– Спасибо всем, – говорю я, чувствуя себя неловко от такого количества внимания, тру заднюю часть шеи и пробую что-то сказать, не опозорившись при этом. – Не стесняйтесь, пейте до дна. Сегодня все оплачивает Трент.

Я смеюсь и выпиваю остатки напитка, быстро покачав головой.

На сегодня это все. У меня запланирован еще один праздник, и хочется приехать туда в здравом рассудке.

Все расходятся, разбиваясь на маленькие группки, но обязательно подходят, чтобы поздравить меня. Многие из этих мужчин были рядом почти столько же времени, сколько и я с тех пор, как мы основали новую компанию, но поскольку я был партнером, Трент подумал, что мой юбилей в кругу фирмы был бы знаменательным событием.

Так что я просто улыбаюсь и соглашаюсь с этим.

– Спасибо, что разнес весь мой бар, – говорит Трент, подходя сзади, и его голос лезвием разрезает шум.

Он всегда занимает твердую позицию в комнате. Я разворачиваюсь и ухмыляюсь ему, держа свой пустой бокал.

– Не то, чтобы ты запрещал, – напоминаю я.

Проходит минута, прежде чем у него уголки губ ползут вверх, и он расплывается в огромной улыбке.

– Верно – за тебя, – заявляет мужчина, повернувшись за бутылкой скотча, чтобы наполнить мой стакан.

Глубоко вдохнув, я знаю, что спорить бесполезно, и просто держу стакан, пока он наливает выпивку почти до краев.

– За нас, – поправляю я его.

– Ну, честно скажу, что нам такое не удавалось, пока я не назначил тебя своим партнером.

Я пожимаю плечами и делаю большой глоток, пока мы прохаживаемся по комнате, наблюдая, как мужчины смеются и шутят друг с другом.

– Даже не знаю, почему, – отвечаю я. – Правда, не вижу никакой разницы. Ты приводил крупных клиентов. Именно ты зарабатывал деньги.

В этот момент что-то мелькает в его взгляде – может быть, отблеск злобы, которую он не хотел, чтобы я заметил. Но чувство уходит так же быстро, как и появляется.

– Ты делаешь важную работу, Август. Ты привел людей на практику – зацепил их. А когда собственная жадность поглотила лучших из них, в игру вступил я, чтобы превратить их в пачку денег.

Я киваю, понимая разработанную нами стратегию. Она работала целый год, прямо, как говорил Трент. Мне не очень нравился такой план – идея наживы на чужой жадности, но когда ко мне пришел Трент, он просто заявил, что, так или иначе, но мы все поступаем подобным образом. Финансовая пирамида всегда базировалась на жадности, так почему бы и нам не воспользоваться ею?

Нашей целью были успешные бизнесмены – одни больше, другие меньше. Те, которые вкладывали деньги не во все – слишком маленький, не достаточно одаренный и так далее. Я предлагал им несколько небольших инвестиций, приносил им немного легких денег, а потом мы ждали. Этого было достаточно, чтобы они вернулись, желая больше. И тогда вступал Трент, помогая им заработать еще больше. Вскоре у нас были мультимиллиардеры, которые просили представлять их. Бизнес процветал.

– А, пока не забыл, – говорю я, вспомнив о счете клиента, над которым работал перед уходом. – Я пытался получить доступ к файлам на общем дисководе и заметил, что некоторые папки защищены паролем.

Трент сжимает челюсть, прежде чем повернуться, и у него на лице растягивается легкая улыбка в уголке его рта.

– Это ошибка. Я позову кого-то исправить это в понедельник, – говорит он.

– Отлично.

Партнер снова поднимает бокал, когда наши взгляды встречаются. Я присоединяюсь, когда звук нашего импровизированного тоста доходит до моих ушей.

– Продолжай в том же духе, – говорит он, но каждое слово кажется больше угрозой, чем похвалой.

– Спасибо, – отвечаю я, опустошив стакан и почувствовав, как огненный напиток прожигает свой путь вниз к желудку.

Во что я ввязываюсь?»

– Успокойся, Август, – раздается голос Брика, когда я пытаюсь выбраться из толпы. – Сделай глубокий вдох, возьми себя в руки, и когда будешь готов – открывай глаза.

У меня кружится голова, пока я пытаюсь прояснить мысли. Капли пота струйкой текут по моему лбу и груди, когда я медленно расслабляюсь, и наконец, открываю глаза.

– Все нормально? Я все сделал правильно? – спрашиваю я, вытирая влагу у себя с брови.

Брик сидит передо мной за кофейным столиком и пожимает плечами, протягивая мне стакан воды.

– Я бы сказал, что все прошло довольно хорошо, учитывая, что ничего такого я прежде не делал.

У меня глаза чуть ли не вывалились из глазниц, пока я пытался не подавиться водой, которую он мне протянул.

– Что? Так я был подопытным кроликом?

– Не совсем – нет. Полагаю, мне следует уточнить. Я гипнотизировал сотни людей, но в рамках нормального медицинского лечения, типа потери веса, отказа от курения или депрессии. Я еще никогда не гипнотизировал людей, чтобы восстановить потерянные воспоминания. Это была неизведанная территория.

– Невероятно, – бормочу я.

– Но это работает, – с ухмылкой произносит он.

– Да, но я не уверен, что эти воспоминания стоят того. Я уже знаю, что работал на Трента. Так что не знаю, сильно ли это помогло, – говорю я, убирая стакан в сторону, и запускаю руки в волосы.

– Твое подсознание вытолкнуло это воспоминание по какой-то причине, или, по крайней мере, мы должны верить в это. Подумай, Август. Что в воспоминании было ключевым?

– Я осознал, что Трент был слизняком, – фыркаю я, – но это не новость.

– Но тогда было по-другому. Итак, что воспоминание рассказало тебе? – давит на меня Брик, поднимаясь и ступая по комнате.

Воспоминание снова быстро мелькает в голове. Тост, собственные мысли, слова Трента.

– Я не работал с Трентом? – догадываюсь я.

– Хорошо, – с энтузиазмом кивает Брик. – Не думаю, что ты всегда знал, что Трент так хочет тебе сказать. Что, если это он ослепил тебя? Что, если, как и других работников в офисе, тебя просто наняли делать свою работу – еще одна пешка на доске?

– Так ты говоришь, будто я был просто невинным свидетелем всего этого? Потому что я не думаю, что эта история закончится именно так. Я запер Эверли по какой-то причине.

– Здесь, определенно, есть что-то большее, но сейчас это только начало.

– Когда я снова могу повторить? – спрашиваю я, отчаянно и жадно глядя на Брика.

– Теперь ты снова доверяешь мне? Даже, если я превратил тебя в подопытного кролика? – потешается он.

– Хватит пороть чушь, Брик! – рычу я, ударяя рукой по подлокотнику дивана. – Это моя жизнь. Мне нужно вернуть ее.

Мужчина в защитном жесте выставляет руки.

– Пара дней, Август. Твой мозг нуждается, хотя бы, в паре дней отдыха. Может, чуть дольше. Здесь мы на неизведанной территории. Делать прогнозы в твоем случае это будет моей самой глупой идеей. Тебе действительно нужно посетить своего доктора…

– Нет, – предупреждаю я.

– Я ненавижу то, что ты саботируешь собственную жизнь. Это все, что нам оставили.

– Спасибо, Брик, – говорю я.

Тот кивает.

– Я вернусь. И до тех пор не делай ничего тупого.

– Без проблем.

Пока я наблюдаю, как он выезжает на машине с подъездной дорожки, гадаю в тишине, посчитает ли он мое решение противостоять Тренту тупым.

Потому что именно это, я и планирую сделать.

Глава 17

Эверли

Наступают сумерки, зажигаются огни, а я по-прежнему еду. Никакого пункта назначения, никакого интереса ко времени.

Месяцами он врал мне, избегал меня и отталкивал.

Я почти вышла замуж за другого мужчину.

Он заботился обо мне вообще?

От закрученных мыслей у меня болит голова, и я сворачиваю к обочине дороги. Пришло время искать выход. Сара может больше никогда не заговорить со мной из-за нарушенного доверия, но мне нужно поговорить с кем-то и ждать завтрашнего дня.

Взглянув на адрес в моем телефоне, я возвращаюсь на дорогу и направляюсь в восточную часть города. На мгновение я смотрю на часы и с облегчением быстро вздыхаю в этот тихий ранний час. По крайней мере, я бы не появилась из ниоткуда у ее порога и не вытащила бы ее из глубокого сна. Хотя, по крайней мере, я бы прервала трапезу. Мне было интересно, какой Табита была в ее личной жизни. Был ли ее дом похож на ее офис с изношенной удобной мебелью и приятными подушками, чтобы успокоиться, пока вы разговариваете?

Припарковавшись на обочине дороги, я оглядываюсь вокруг тихого квартала Табиты, заметив типичные узкие домики, которыми Сан-Франциско был известен. Несколько из них были разобраны и разрезаны на квартиры, но оказалось, что апартаменты Табиты, которые она делила с мужем, остались нетронутыми. Дом был старше, синяя штукатурка отчаянно требовала ремонта, но я могла увидеть следы присутствия Табиты повсюду – от прекрасного цветочного пути до причудливых курантов ветра, которые танцевали на вечернем бризе. Оказалось, Табита, которую я знала, была такой же, где бы она ни была.

Или так я думала.

Сделав последние несколько шагов к ее двери, я глубоко вздыхаю и стучу. Дверь открывается, и меня встречает самый неожиданный человек.

Брик Адамс.

Я мигаю один раз… второй, оглядываясь сначала на номер двери, а затем позади себя, чтобы успокоиться тем, что декорации не превратились во что-то другое.

Может быть, я нашла неправильный адрес?

Но у меня не было адреса Брика…

– Табита! – кричит Брик вглубь дома. – Думаю, тебе стоит подойти сюда, дорогая.

– Дорогая? – спрашиваю я, и выражение моего лица отражает то, как я запуталась.

Он протягивает мне руку, и у него на лице появляется теплая улыбка.

– Почему бы тебе не войти и не дать нам объяснить?

– Нам? – бормочу я, когда он проводит меня внутрь.

Следуя за ним по длинному коридору, я не могу не заметить длинную линию фотографий, которыми заполнены стены коридора. Десятилетия проходят перед моими глазами, как жизнь Табиты и Брика вместе, кажется, раскрывается.

– Почему ты никогда не говорил нам?

– У нас никогда не было намерения лгать тебе, – говорит Табита, входя в комнату и присоединившись к нам в небольшом салоне.

Здесь лежат книги, сложенные на журнальном столике, и старые газеты, забытые под наполовину съеденной тарелкой печенья. Изношенные комковатые кушетки, идеально подходящие для уютного времяпрепровождения с антикварными книжными полками и разбросанными побрякушками и сокровищами. Чем больше я вижу, тем больше понимаю, что они действительно здесь живут.

Вместе.

– Но вы были нашими клиентами, и это поставило нас в ситуацию, в которой мы никогда не были, – объясняет Брик, предложив мне место для сидения.

Я с удовольствием присаживаюсь, пытаясь переварить все, что только что увидела и услышала.

– Итак, вы двое женаты?

Они сидели вместе на диване напротив меня, взглянули друг на друга и улыбнулись. Это была знакомая улыбка, которая, очевидно, была разработана с течением времени. Это был тот тип улыбки пары и близких друзей, где не надо было говорить словами, и в тот момент я могла видеть это.

Их любовь. Преданность, которую они имели.

Все это имело смысл.

– Да, – отвечают они в унисон.

– Ты всегда знала? Об Августе и мне? – спрашиваю я.

– Нет, – объясняет Табита, с теплым и открытым выражением лица, когда держит за руку мужа. – На самом деле все произошло случайно. Ты уже некоторое время была у меня в качестве клиента, и я никогда не упоминала конкретно о тебе Брику.

Она замечает у меня взгляд тревоги и вскакивает, чтобы уточнить.

– Поскольку мы консультанты, иногда будем разговаривать друг с другом о конкретных клиентах – никаких имен, конечно, но иногда помогает дополнительный совет. Это ничем не отличается от любой другой линии работы. Нам просто нужно второе мнение.

– Я было подумала, что мой довольно необычный случай заставлял вас бежать домой, чтобы рассказать Брику обо мне, – говорю я, неловко рассмеявшись.

Она наклоняет голову в сторону и поддается вперед.

– О, дорогая, нет. Не думай об этом. Ты росла семимильными шагами в первые полтора года, что я тебя видела. Только, когда Август проснулся, я начала волноваться. Ты закрылась в себе, начала бегать от тех, кто заботился о тебе – вот, когда я поговорила с Бриком. Мне нужен был совет.

Я киваю, понимая все это сейчас.

– И тогда вы поняли, что ваши клиенты соединены.

– Да, – подтверждает Брик. – Это одна из причин, по которой я прекратил нападать на Августа, и он перестал быть моим официальным клиентом.

– Но ты никогда не переставал заботиться о нем, – я слегка улыбаюсь ему.

– Нет, – подтверждает он. – Кто-то должен заботиться о нем.

– Почему ты не сказал ему тогда? Он больше не был твоим клиентом.

– Нет, но ты была моим, – говорит Табита. – И честно, было так много моментов, которые я хотела тебе рассказать, но я просто не знала, как это сделать. На протяжении многих лет ты мне очень нравилась, Эверли.

– И тоже я чувствую к вам – обоим. Мне все еще неловко сидеть здесь, в твоем доме, но в то же время, ты понимаешь?

Они смеются.

– Да, мы знаем.

– Итак, как такой парень, как ты, заполучил себе девушку, такую, как Табита? – спрашиваю я, и беру себе одно печенье с тарелки на кофейном столике.

– Ну, это довольно просто, – отвечает он. – Она спасла мою жизнь.

Крошки печенья падают из моего рта, когда я пытаюсь собраться с мыслями, переводя взгляд от Табиты к Брику.

– Она спасла тебя? – спрашиваю я между оставшимися крошками печенья.

– У него такая манера разговора, – отвечает Табита.

– Она спасла меня, – наконец-то отвечает он окончательно. – Она спасла меня от себя, и это именно то, что тебе нужно сделать с Августом.

– Не понимаю.

– Тогда позволь мне объяснить, – отвечает Брик, протягивая руку, чтобы украсть последнее печенье вперед меня. – Может быть, Август сказал, что я был молодым мальчиком из Среднего Запада, когда переехал сюда, одержимый идеей серфинга и не намного больше. Я был наивным. Очень наивным, – говорит он, покачав головой. – Удивительно, как быстро молодой наивный мальчик с небольшим доходом может оказаться с неправильным типом людей. Я приехал сюда в школу, но через неделю бросил учебу. Менее чем через месяц я воровал машины, обыскивал карманы и делал все остальное, о чем вы могли подумать, для заработка денег, чтобы прокормить себя. Я приехал в Калифорнию, чтобы заниматься серфингом, а все остальное, что было в моей голове, было не более чем средством добраться сюда. У меня не было целей для работы, я не знал, где буду жить. Когда я пришел сюда, все было не так радужно и бодро, как в фильмах, которые я смотрел.

– Я могу понять этот менталитет, – отвечаю я.

Воспоминания о маленьком Сиротском образе жизни Энни, в котором я жила в детстве, бросились на передний план моего разума.

– Но дело в том, чтобы болтаться с неправильной толпой, всегда является худшим. И вскоре, я не просто воровал, чтобы прокормить себя, а забивал огромные суммы денег, чтобы накормить мою растущую зависимость.

– О, Брик, – шепчу я, и выражение моего лица становится осунувшимся.

– Я действительно сказал, что был наивным, – он пожимает плечами. – Тогда я жил над небольшим рестораном в Санта-Крусе с несколькими другими серферами, хотя большую часть времени мы проводили без серфинга. Я спускался вниз и покупал то же самое каждый день…

– Хот-дог и колу, – говорит Табита с далекой улыбкой. – Я всегда говорила тебе, что плохо, когда вы едите одно и то же каждый день.

– Я сказал, что это созданный образ, – отвечает Брик. – Каким-то чудом она увидела меня через плохие привычки и плохие решения. Каждый день, мало-помалу, Табита отрывалась от моей мрачной внешности и находила внутри меня того мальчика, которым я когда-то был. Не знаю как, но она спасла меня, показала мне жизнь с целью и значением. Я всем ей обязан.

– И ты сделал это взамен, – отвечает Табита, схватив его за подбородок.

Я наблюдаю, как между ними излучается заветная любовь.

– Насколько все плохо, Брик? Насколько он плох? – спрашиваю я, боясь услышать ответ, но знаю, что у меня нет выбора.

Теперь я знаю правду. Больше нет возможности бежать – это то, что сделала бы другая Эверли: убежала, когда все стало интенсивным, и воздух стал тяжелым. Но это была уже не я, или, по крайней мере, не та, кем я хотела быть.

– Я не собираюсь врать, Эверли, все плохо. Когда я нашел его несколько дней назад, он почти потерял всякую надежду. Он думал, что Трент все понял, но я думаю, он медленно понимает, что не знает и половины.

– Нет, он не понимает, – подтверждаю я, вспоминая, как этот подлец подмигнул мне, когда обернул руки вокруг моего лучшего друга.

– Он будет отрицать это, пока не посинеет, но ты ему нужна. Я помогаю вернуть его воспоминания, насколько могу, но ему нужны и твои. Он сражается в битве, которую не может сейчас выиграть, потому что не готов. Он практически ослеплен. Теперь, когда он знает, что Трент преследует тебя с Сарой, он может быть иррациональным и поспешить действовать.

– Как так? – спрашиваю я, ощущая, как моя паника поднимается с каждым его словом.

– Это Август, – с запинкой говорит он. – Он кишащий беспорядок эмоций. Две разные жизни сходятся в одну. Но единственное, что остается неизменным – это его любовь к тебе. Он сделает все, чтобы защитить тебя.

Я вспомнила, как меня заперли за дверью моей спальни, угрожали выдвинуть на передний план мой разум, когда я сидела там, пока размышляла над словами Брика.

Что, если бы он не наказывал меня? Что, если он защищал меня по-своему?

Внезапно поднявшись, я хватаю свою сумочку и направляюсь к двери.

– Я что-то не так сказал? – спрашивает Брик, когда он и Табита следуют за мной.

– Нет, как раз наоборот, – отвечаю я, прикусывая нижнюю губу в тревоге.

– Милая, куда ты направляешься в таком состоянии? – спрашивает Табита, когда я ненадолго поворачиваюсь, чтобы пожелать им спокойной ночи.

– Чтобы узнать, что Август получил за это время.

По лицу Брика расплывается широкая улыбка.

– Удачи.

– Спасибо, но я думаю, что он будет нуждаться в удаче к тому времени, как я закончу с ним.

***

– Боже мой, что ты наделал? – ахаю я, как только дверь открывается, и я могу хорошо увидеть его опухшее ушибленное лицо.

– Ты должна увидеть другого парня, – отвечает Август, пытаясь улыбнуться, но неудачно.

Вместо этого он морщится от боли, вызванной движением порезанной губы. Движение заставляет ее треснуть, кровоточить ярко-красной кровью, и Август сердится.

– Иисусе, – бормочу я, хватая его за руку, когда тащу внутрь.

Он следует с небольшим сопротивлением, и я привожу его наверх в главную ванную комнату, где хранится небольшая аптечка.

Я толкаю его на закрытый сиденьем унитаз и проверяю его лицо, поворачивая в стороны, чтобы изучить все повреждения, которые были нанесены.

– Ты собирался что-нибудь с этим сделать? – спрашиваю я, поднимая его подбородок.

У него на воротнике кровь. Я стараюсь не стонать, когда сталкиваюсь лицом к лицу с черным глазом, который становится фиолетовым, и большой раной на его ранее великолепной щеке.

– Ну, я пытался… но ты прервала меня, – отвечает он.

Я чувствую слабый запах алкоголя в его дыхании, когда он пытается сосредоточиться на мне.

Он пьян.

Он ушел, и был, чуть ли не избит до полусмерти, а потом вернулся и решил покончить с собой с помощью выпивки? Брик был прав.

Август был не в себе, и именно поэтому я была здесь.

– Ау! Какого хрена? – кричит он, когда жало от моей пощечины на его лице запечатывается в его алкогольном мозгу.

– Время протрезветь, Август. Иди в душ и смой немного крови. Когда ты будешь чистым и протрезвеешь, мы перевяжем все, что можем, а затем поговорим. И произнося это, я имею в виду в основном себя… и много, – говорю я, складывая руки на груди и блокируя дверь.

Не будет никакого побега.

– С каких пор ты стала такой властной? – спрашивает Август, пока я наблюдаю, как он тянется руками к подолу рубашки.

– Может быть, я всегда была такой, а ты просто не помнишь, – огрызаюсь я, следя за каждым его движением. – С тех пор, как ты так много забыл.

– Не важные вещи, – отвечает он, и его голос устойчив и ясен, когда я смотрю, как его футболка падает на пол.

При виде его обнаженной груди у меня учащается сердцебиение. Вдруг я понимаю, что мы находимся в тесном пространстве.

– Я просто дам тебе несколько минут, – быстро говорю я, бросаясь из ванной, прежде чем у меня из груди вырвется сердце.

Он всегда был таким привлекательным? Мне почти пришлось ударить себя по рукам, чтобы не протянуть руку и не погладить его. Медленно прошагав маленькими шагами, я добираюсь до кровати и сажусь, ожидая услышать шум душа. Мой взгляд бросается от все еще открытой двери к комоду, и обратно к двери, а затем вниз на пол.

Пытка.

Это пытка.

Я пришла сюда, чтобы помочь Августу, а не щупать его.

Химия – физическая связь между нами – никогда не была проблемой. Этого никогда не будет. Каждый раз, когда я смотрела на него, чувствовала искру, струящуюся глубоко в моем животе, говорившую мне, что это был человек, с которым я должна была быть. Но химии было недостаточно, чтобы огонь горел вечно. Должно быть больше.

Сара сказала мне, что моя жизнь превратилась в мыльную оперу, и она не за горами в этом отношении. Так много драмы в прошлом году было брошено на моем пороге, казалось, что кто-то наверняка закричит «Занавес!», и жизнь, в конце концов, вернется в норму.

Но иногда в жизни мы не выбираем, что нормально, а что нет. Мы только выбираем, как мы определяем себя в этом процессе. Я бы не стала героиней, которая бежала к своему мужчине только потому, что история подходила к концу. Он нуждался во мне, а я нуждалась в нем, но нам еще многое нужно было выяснить.

Так что сейчас я позволю слезам в душе течь, а моему сердцу скакать… надеясь, что когда-нибудь присоединюсь к нему.

Но только не сейчас.

***

Я отговариваю себя от соблазна, но это не значит, что не представляю о каждой капле воды, которая ударяет о его твердое тело в этом проклятом душе.

Сколько времени необходимо парню, чтобы принять душ?

Вот, дерьмо…

– Август! – кричу я, возвращаясь в ванную, а мой разум мчится от ужасающих изображений, как он лежит без сознания и полумертвый в ванне с водой.

Или хуже.

Потянув занавеску, я оказываюсь лицом к лицу с очень бдительным и голым Августом, который в последнюю очередь был без сознания.

Он держит в руках кусок мыла, превращая его в пену – по всему его обнаженному телу. Еще никогда пузыри не выглядели так сексуально для меня за всю мою чертову жизнь.

Немного слюны течет у меня с губ.

– Тебе что-то нужно? – спрашивает он, останавливая дыхание в грудной клетке.

Его забавное выражение лица встречает меня в ужасе.

– Эм, я запаниковала. Прошло время, и я заволновалась, что с тобой что-то случилось из-за твоих травм и всего такого, – пробалтываю я, и слова вылетают у меня изо рта, как перевернутая корзина с мрамором.

– Так ты решила просто ворваться? – спрашивает Август, ясно давая понять самодовольной ухмылкой на лице, что он наслаждается.

– Я кричала твое имя, – говорю я, слегка вздыхая, и убираю руку на бедро.

– Шум от воды здесь довольно громкий, – пожимает он плечами.

Возрастает неловкое молчание, прежде чем он склоняет голову в сторону, и произносит мое имя.

– Эверли?

– Да? – отвечаю я.

– Я в порядке, – говорит он, посмеиваясь.

– Верно! – в спешке произношу я, понимая, что все еще стою с занавеской, оттянутой назад, и смотрю на него. На всего его. – Боже. Я просто буду здесь. Жду тебя.

Повернувшись, я закатываю глаза на свою крайнюю неловкость. Когда мне было неловко с этим человеком? Нервничала, боялась… даже стеснялась, но я никогда не вела себя, как девочка-подросток, столкнувшаяся с первой любовью.

Это было неловко.

И одновременно захватывающе.