Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"
Автор книги: Д. Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Она спросила меня дюжину раз, пока мы поднимали подарки после обеда по лестнице, была ли я в порядке, а я просто кивала и улыбалась. Я должна была знать лучше.
Сара всегда видела меня.
Она все устроила, потому что знала, как мне нужна поддержка.
Я любила эту женщину.
– Пойдем повеселимся! – кричу я, держа кулак в воздухе.
Все хлопают в ладоши, и мы прощаемся с озадаченным Райаном, направляясь к лифту, и волнение подпрыгивает между нами. Когда двери распахиваются, и мы выходим, я чувствую руку на плече и поворачиваюсь.
Табита мягко обнимает меня и улыбается. Она была такой тихой с тех пор, как все прибыли. Я задавалась вопросом, не думала ли она об уходе.
– Надеюсь, ты не возражаешь, что я поеду сегодня вечером, – говорит она. – Когда Сара пригласила меня, она сказала, что ты не против, чтобы с тобой тусовалась старушка, но я просто хотела убедиться. Знаю, это может быть немного неудобно… учитывая… – колеблется она, прежде чем заявить. – Я обычно не общаюсь со своими клиентами. Прости, я не хочу портить тебе веселье.
Я беру ее за руку и ухмыляюсь.
– Я бы не хотела, чтобы было иначе, – отвечаю я. – И кроме того, сегодня ты просто друг. Больше ничего. Поняла?
– Поняла, – ухмыляется она.
Табита открывает рот, будто собирается сказать что-то еще, но потом просто улыбается, пока лифт не открывается, и мы направляемся к двери.
– Ты этого не сделала, – говорю я, глядя на улицу.
Сара улыбается, как чеширская кошка.
– Я сделала.
За пределами нашего жилого дома припаркован лимузин.
И он розовый. Чертовски розовый.
– Я ненавижу тебя. Миллион раз.
– Лгунья, – смеется подруга.
Я стону, когда наш шофер, одетый в розовый жилет и галстук-бабочку, выходит, чтобы помочь нам с дверью.
Конечно, она права. Нет никакого способа, независимо от того, сколько пластмассовых пенисов или розовых лимузинов она бросит в меня сегодня вечером, я могла бы когда-нибудь ненавидеть ее. Во всем она всегда была той, кто прикрывал меня.
Все запрыгивают, оставив меня последней. Гудки и крики приветствуют меня, когда я закатываю глаза, и у меня на лице появляется ухмылка, и я качаю головой.
– Поздравляю, – говорит розовый шофер, когда я ставлю одну ногу внутрь.
Мои взгляд встречается с его, сначала в замешательстве, а затем я понимаю, что он имеет в виду.
Действительно… свадьба.
– О, эм. Спасибо, – неловко отвечаю я.
– Скоро будет большой день? – спрашивает он, согревая теплой дружеской улыбкой на лице.
– Через две недели.
– Вы, должно быть, взволнованы. Мой через месяц, и я собираюсь прыгать выше стен.
– Да… это я, – ласково отвечаю я и добавляю. – Это большой день.
Я быстро залезаю в машину, понимая, что просто извергаю слова, которые Сара сказала мне раньше. Мой большой день. Боже, я ненавижу эти слова.
Что со мной случилось?
– Хорошо, вот план, – заявляет Сара, успокаивая всех, включая мои смутные мысли. – У нас есть VIP-стол в самом горячем баре, который я смогла найти в центре города. Мы посидим сложа руки, выпьем, пока все и все не станет выглядеть пушистыми, потрясем нашими милыми маленькими задницами и не уйдем, пока не взойдет солнце. По рукам?
Труди кричит. Табита нервничает, и я смеюсь.
Я не могу вспомнить последний раз, когда отсутствовала до восхода солнца, и у меня были серьезные сомнения в том, что кто-то из нас, ну, может быть, Труди, на самом деле сделал бы это, но я сохраняю свое мнение при себе.
У Сары есть планы, и кто я такая, чтобы все это рушить?
Восход солнца или перебор. Конечно, какого черта нет?
Остальная часть поездки проходит в безумном разговоре. Все впитывают растущую энергию в лимузине, и когда мы быстро приближаемся к бару, наше волнение возрастает.
– Хорошо, хорошо… все тихо! – кричит Труди, высоко держа руки в попытке приструнить нас.
Немного странно видеть, как она поднимает руки в обтягивающем красном платье, но похоже, это трюк. Она заставляет нас затихнуть и быть послушными в считанные секунды.
– Нам нужно украсить нашу холостяцкую одежду, прежде чем мы пойдем к нашему назначенному месту на вечер! – объявляет она, и звучит более правильно, чем когда-либо раньше. – Дай мне сумку, пожалуйста, Сара?
– Ты можешь, – ухмыляется Сара, передавая пластиковую сумку с вещами, в которую я заглянула в своей комнате.
Труди вытаскивает большой пушистый розово-черный боа, помещая его мне на шею, когда они все хлопают и приветствуют. Я смотрю на чудовище и задыхаюсь. Мало того, что он розовый и блестящий, так у него еще есть пенисо-образный стакан, привязанный к низу.
– Добро пожаловать, – широко улыбается Труди.
– У меня даже нет слов, – стону я.
– Хорошо, потому что мы еще не закончили.
– О, ладно.
– Табита, не окажешь честь? – спрашивает Труди, вытаскивая гигантскую пластиковую тиару.
Ухмыльнувшись, Табита кивает и садится рядом со мной. Ее взгляд встречается с моим, когда она аккуратно кладет розовую корону, с гордостью показывая мой статус, на верхушку головы.
– Там, – говорит она. – Не совсем принцесса, которой я всегда представляла тебя, но сегодня это сработает.
– Подожди, – вмешивается Труди, поднимаясь и толкая что-то на моей голове.
Внезапно все поднимают глаза и снова оживляются.
– Что? – спрашиваю я.
– Твоя корона – она светится, – объясняет Табита.
– О, ради любви…
– Мы на месте! – кричит Сара.
Выход из нашего лимузина цвета Пепто Бисмола6 похож на прогулку по красной ковровой дорожке на Оскаре. Каждый человек, ожидающий попасть в бар, поворачивается, чтобы посмотреть, как сумасшедшие пьяные девушки спотыкаются на ней. Мои потрясающие друзья идут первыми, оставив меня на драматический финал, одетую в боа и с мигающей тиарой.
Я не могу дождаться, когда Сара и Труди будут выходить замуж.
Ад оплачен.
Люди приветствуют меня, когда я прохожу мимо них. Они чертовски приветствуют. Несколько парней даже предлагают купить мне напитки, как только я попадаю внутрь. По-видимому, идея девичника от них ускользает.
Когда мы проходим мимо линии, определяющей наш VIP-статус, я заглядываю внутрь, услышав скандирование и приветствия. Там в баре стоит женщина, одетая аналогично мне. Ее блестящий стрейч и верхняя шляпа делают совершенно очевидным то, что она здесь с той же целью, что и я, как и круг полупьяных друзей, которые ее окружают.
Мужчина без рубашки лежит на стойке бара, а на его каменный жесткий пресс выливают шот, когда шум толпы становится все громче. Я быстро догадываюсь, что это не ее будущий муж.
Получив на наши руки штампы, я на мгновение теряю ее из виду, когда мы пробираемся к нашему столу. Рассевшись за стол, я указываю Саре и остальным девушкам на нее. Она собирает свое мужество, стоя на табуретке, готовясь принять шот.
– Пей, пей, пей! – раздается через бар.
– Если вы, ребята, заставите меня это сделать, я больше никогда не буду с вами разговаривать, – громко говорю я перекрикивая музыку.
Все смеются, но сообщение принято.
Нет телесных шоттов для Эверли.
Получено.
Моя сестра по девичнику нагибается, положив рот на живот незнакомца и высасывает ликер прямо из его пупка. Бар взбешен. Девушка смеется, когда лайм положен ей в рот. Быстро закусив его, она торжествующе поднимает остатки в воздух. Ди-джей меняет песню, и все бегут на танцпол.
Я уже могу сказать, что это будет интересная ночь.
Наш собственный частный официант приходит, чтобы принять наши заказы – преимущество VIP-стола, и мы все заказываем. Прямо перед уходом Труди подзывает его и шепчет что-то на ухо. Я смотрю на нее, а она просто пожимает плечами.
– Что?
– Что ты сделала? – спрашиваю я.
– Ничего! – притворяется она невинной, расплываясь в улыбке.
Сегодня никто в этой группе не невинен. Ну, кроме, может быть, Табиты. Я наблюдаю за своей подругой-терапевтом и хихикаю про себя, замечая, как она молча смотрит на толпу.
О-о, что, должно быть, проходит через ее голову. Я могу видеть, как ее взгляд медленно останавливается на каждом небольшом скоплении или толпе, анализируя и получая к ним доступ – не судя, как это делают большинство, а просто расшифровывая и оценивая. Это почти научно в ее исполнении, но когда мы говорим с ней, она никогда не кажется жесткой или методичной.
На нашем столе лежат заявки для ди-джея. Мы сидим прямо рядом с кабинкой и можем запросить все, что хотим из-за нашего повышенного статуса. VIP-зоны полностью забронированы на вечер со многими другими столами, посвященными различным другим достижениям и событиям. Я вижу блестящую шапку невесты, спотыкающуюся обратно к столу сзади, к реву смеха. Думаю, ее друзья наслаждаются ее унижением.
Я оглядываю своих друзей, когда они заполняют билеты, смеясь их выбору песен, и знаю, они не оставят меня в той же судьбе. Если бы я когда-нибудь достигла такого уровня пьянства, они утащили бы меня обратно в розовый лимузин стыда и прозвали бы это ночью.
Никому не нужно ползать по грязному полу бара с дерьмом в мигающей тиаре.
Наши напитки прибывают в дюжине шоттов. Я смотрю на Труди, которая снова пожимает плечами.
– Что? – смеется она.
– Нас будет больше? – усмехаюсь я.
– Неа!
– Хорошо, – говорю я, схватив один из шотов, и выпиваю его в одном повороте запястья.
Все с удивлением смотрят, как я хлопаю крошечным стеклом по столу.
– Восход или перебор, верно? – говорю я.
В замешательстве они уставляются на меня, и я вспоминаю, что сказала это только в своей голове, поэтому поднимаю руки в воздухе и кричу.
– Я выхожу замуж! – полагаю, это достаточно хорошо.
Все присоединяются, и каждый берет шот. Я смеюсь, наблюдая, как Табита делает ужасное выражение лица, а ее губы кривятся от отвращения, когда жидкий огонь обжигает ее горло.
– Что это было? – спрашивает она, покачав головой, будто у нее все перемешалось в голове.
– Огненный шар, – отвечает Труди.
– Это впечатляюще, – она быстро сглатывает остаток ее джина с тоником, и выражение ее лица мгновенно успокаивается.
Я сама не поклонница огненного шара, но у меня есть достаточно опыта, чтобы знать, чего ожидать. Взглянув на мой бокал мерло, когда шот с ликером попадает в живот, я вдруг жалею о выборе своего напитка.
– Ну, хорошо, – говорю я себе, делая большой глоток.
На следующий день мне не надо на работу.
И в любом случае, я должна ощутить эпическое похмелье, не так ли?
Хороший выбор. Я определенно делаю очень хороший выбор.
Напитки текут, и песни выбираются. Мы в хорошем начале, ожидая, когда наши прекрасные песни появятся в танцевальном настроении, и все медленно начинают вытаскивать свои телефоны.
Я наблюдаю, как кошмар из «Девочек Гилмор» происходит на моих глазах.
Я была наркоманкой по «Девочкам Гилмор» и видела каждый эпизод, которые вышли на DVD. Всякий раз, когда на телевидении был повторный показ, мне все равно приходилось останавливать и наблюдать за ними, хотя я, вероятно, видела его миллион раз. Лорелай и Рори были конечным дуэтом матери и дочери, и как человек, который вырос, не зная, что означала какая-либо из этих ролей, я всегда жаждала всего, что могло бы заполнить эту зияющую дыру в моем сердце.
Сидя там, я вспоминаю, как девичник Лорелей превратился в мой – эпизод, в котором она собирается замуж… ну, я не помню за кого, честно, но это какой-то парень, который не Люк, а она на своем девичнике, и все там звонят и пишут в своих телефонах, пока она сидит, как и я, интересно, почему она тоже не хотела этого делать.
Сара пишет Майлзу сообщение. Это было его имя – Майлз. Я все еще не встретилась с ним, но, по крайней мере, знала его имя. Несколько месяцев вместе – это рекорд. Подруга сражена. Я вижу это на ее лице, когда она посылает ему сообщение за сообщением, а я сижу там… ничего не делаю.
Табита переписывается со своим мужем. Я все еще не знаю его имени. После долгих лет с нашего знакомства я понимаю, что многого о ней не знаю. Делала ли она это специально для того, чтобы отделить себя от своих клиентов, или я просто эгоистичный человек?
«Напомнить себе… узнать больше о Табите».
Даже Труди постоянно одинокая, будто нашла кого-то особенного, чтобы поговорить с ним сегодня вечером, когда ее пальцы пролетают по клавиатуре, и выражение ее лица озаряется. Все должно быть хорошо с официантом.
«Господи, надеюсь, она осторожна или, по крайней мере, использует защиту».
Я смотрю в свою сумочку и думаю о сообщении Райану, но что бы я сказала?
«Мы здесь… выпили шот огненного шара. Хорошо, пока».
Я просто никогда не ощущаю этой необходимости – это ослепительное подавляющее желание связаться с ним, выбежать и рассказать ему все, что произошло за мой день.
Нужно ли это мне?
Было время, когда я не могла перестать писать Августу. Я рассказывала ему все от того, как пахли деревья, до расцветки цветка, который я видела на прогулке. Даже моя утренняя чашка кофе могла зажечь двадцатиминутный разговор. Почему не было того же самого с человеком, с которым я решила провести остаток своей жизни?
Посмотрев вниз на бокал вина, понимаю, он уже пуст, но я не достаточно пьяна для движения таких мыслей. Потянувшись через стол, я хватаю один из оставшихся шотов с огненным шаром и опрокидываю его, а затем еще один и еще.
На самом деле, никто не замечает. Все слишком заняты, они похоронены в своих телефонах.
Возможно, я должна использовать мой стакан для пениса. Это могло бы привлечь их внимание.
– Я иду в туалет, а потом позвонить, – говорю я, хватая свой телефон.
– Ах, это так мило! – говорит Труди, склонив голову в сторону.
– Поспеши, потому что я думаю, наши песни скоро включат! – говорит Сара.
– Сделано! – отвечаю я, наконец, почувствовав эффект от ликера.
Я всегда была легкой, когда дело касалось алкоголя. Один стакан, два сверху, и я одиночка.
Отхожу от стола, у меня дрожат ноги и я хихикаю, когда план формируется в моей голове.
Мне не следует доверять телефону.
Глава 8
Август
Я лежу на диване в полудреме, смотря «Охотники за привидениями», когда звонит телефон. Это второй фильм с жуткой иллюстрацией и все в зеленой слизи. Мне особенно нравится Зефирный человек7. Ты никогда не ошибешься с оригиналом.
Если, конечно, это я.
Выключив фильм, я гляжу на часы на маленьком кабельном приемнике и обращаю внимание на время.
Полночь.
Принимая во внимание то, что знаю лишь пять человек в городе помимо клиентов. Я сразу сажусь, чувствуя себя бодрым, и задаюсь вопросом, кто может быть причиной беспокойства в этот поздний час.
Я отметаю Магнолию. Еще раз.
Она любезно понимает, что скажет, оказавшись здесь, и когда я буду готов.
Знает, что скажу ей правду. Для меня это облегчение, ведь я могу растянуть наши отношения, указывая на привязанность, но в то же время понимаю, что она никуда не денется.
Я ничего не смог сделать для того, чтобы увести ее. И был, как потерянный щенок. Мне нужна любовь и хороший дом, а вскоре я буду исцелен и добр, как заново рожденный.
Только не я.
Ничто не могло меня исправить. Я был сломан.
Схватив телефон с журнального столика, я вижу номер вызывающего абонента и стону.
Причина моей сломанной души звонит в полночь.
Это не может означать что-то хорошее.
«Не отвечай», – говорю я себе, но нажимаю пальцем зеленую кнопку «принять».
– Алло? – грубо говорю я.
– Ты не любишь меня, а я не думаю, что люблю его, – ее голос звучит невнятно, и громкая музыка гремит на заднем фоне. – Один большой беспорядок. Такая неразбериха.
– Эверли?
Не знаю, почему так спрашиваю. Может быть, я удивлен ее словами и смелостью. А возможно, я хочу убедиться, что на другом конце линии действительно она.
– Ага, я. Почему ты оставил, Август… Агги, – она смеется. – Ты не любишь, когда тебя называют Агги. Но скорее всего, уже вспомнил это. Ты сейчас вспомнил все.
Она печалится из-за небольшого обстоятельства, но я сосредотачиваюсь на других проблемах.
– Где ты?
– Бар в центре города. Мы отмечаем мой девичник.
У меня тут же замирает сердце от ее слов.
– Ты выходишь замуж? – шепчу я.
– Не-е-ет, – ее голос звучит низко и раздражающе, и у меня вырывается вздох облегчения. – Это моя холостяцкая вечеринка, – невнятно произносит она.
«Холостяцкая вечеринка», – толкую я себе. Она еще не замужем. – «Мне все равно», – думаю я, но это не так.
Когда дело касается Эверли, мне всегда все важно.
Даже когда она станет женой другого мужчины.
– Почему ты звонишь мне, Эверли? – спрашиваю я, протирая сонные глаза.
– Мне приспичило в туалет, – начинает она говорить, останавливаясь на мгновение.
Представляю, как она ходит взад и вперед в каком-то затемненном коридоре. Надеюсь, она в безопасности.
– Мои друзья должны были провести со мной хороший вечер, потому что я весь день провела со злой свекровью. Злая свекровь в законе, – исправляет она себя. – Ей не нравятся мои волосы. И мое хорошенькое платье. Тебе нравится мое платье, Агги?
– Мне нравится в тебе все, – честно отвечаю я, зная, она не запомнит этот чертов разговор.
Вспоминаю, как-то раз, мы выпили слишком много вина за ужином, я знал одну вещь об Эверли.
Она была ужасной пьяницей, проснувшись с похмельем и ничего не помня о прошлой ночи. Знаю, она ненавидела чувство потери контроля над собой.
Я? В последнее время только выпивка дает ощущение, что я живу дальше.
– Нет, нет, – вздыхает она. – Ты ненавидишь меня из-за того, что я сделала с тобой. Знаешь, я иногда мечтаю о той ночи?
– Я тоже, – отвечаю я.
– Не имею в виду делать это, – бормочет она. – Я не хотела причинить тебе боль и так разозлилась, а потом мы столкнулись, и ты рухнул на землю. Думала, ты умер, – она почти неистова в своей пьяной дымке, вспоминая события той ночи.
– Все хорошо, Эверли, – пытаюсь успокоить ее.
– Нет, это не так! Я должна рассказать кому-нибудь, что случилось. Но я была так напугана. Что, если бы они не поверили мне? Что, если бы меня отправили в тюрьму? Не знала, почему сделала это – нет, это неправда. Я сделала это, потому что испугалась, что меня увезут от тебя.
В моей голове возникает путаница.
– Но ты все равно ушла.
– Я не хотела этого.
– Ты должна была, – говорю я, понимая, что она поступила правильно. Для нас обоих.
– У нас были нездоровые отношения. Очень нездоровые. Думала, мы сможем исцелиться, когда ты вернешься, но ничего не получилось. Но у нас все развалилось. А сейчас ты ненавидишь меня. И честно, желаю, чтобы и я ненавидела тебя. Я хочу ненавидеть тебя. Это было бы намного легче.
Ее голос дрожит, и боль в ее словах отражается в моем сердце.
– Я знаю.
– Почему я не могу ненавидеть тебя, Агги?
– Возможно, причина в том, что я не могу ненавидеть тебя? – признаюсь я.
– Что? – спрашивает она.
– Ничего, – отвечаю я, быстро меняя тему. – Не должна ли ты вернуться на свою вечеринку?
– Возможно, – говорит она. – Все мои друзья чатились с ребятами, отправляя глупые счастливые улыбки, в то время как я ошеломленно смотрела на них. Затем я встала, пошла в туалет и позвонила тебе.
Конечно, это не признание в любви, но я не упускаю того факта, что она не звонит Райану.
Она звонит мне.
– Почему ты оставил меня, Август? – серьезно спрашивает она.
– Это не я. Ты оставила меня.
Эверли легкомысленно стонет, немного уступая серьезному тону.
– Ты не давал мне выбора. Когда появился Трент в обществе, ты знал, что я никогда не буду слоняться поблизости. В общем, ты вышвырнул меня, приветствуя его.
Зажмурившись, я вспоминаю тот день.
Я только приземлился, и мое первое размещение было в художественной студии. Это был важный шаг в правильном направлении для моей карьеры, и я почти дрожал от бурных эмоций, когда прибыл домой, готовый поделиться новостями с Эверли.
Но я никогда не получал возможность.
Трент был у Эверли дома, и вся моя жизнь разбилась.
Я оттолкнул ее, но не потому, что не любил.
Чтобы перестать любить эту женщину, мне нужно умереть, и я даже не думал, что моя душа перестанет искать ее.
– Почему ты делаешь это? Почему снова выбрал деньги, Агги? У нас были почти… почти идеальные отношения. А потом ты оттолкнул меня, как всегда. Чего мне никогда не хватает?
– Ты никогда не поймешь, – мягко говорю я, зная, что никогда не пойду на риск, и не скажу правды, участвуя в пьяном телефонном разговоре.
– Ты помнишь нашу игру с детским именем? – спрашивает она, и ее голос становится более устойчивым и ясным.
– Расскажи мне об этом, как прежде до того, когда я все вспомнил. Каждую мелочь, Эверли.
Я прошу, благодаря ее за быструю смену темы. Боюсь, что она спросит «почему?», спросит, «почему человек, который все вспомнил, хочет такие детали?», но в ее свободном и вялом состоянии она просто выполняет мою просьбу и начинает говорить.
Чувствую ее теплую улыбку рядом со своей щекой, словно она медленно начинает говорить мне на ухо, просчитывая в памяти, как она вспоминает.
– После того, как мы переехали в наш маленький домик с цветочными горшками, я затаскивала тебя в гаражные распродажи каждые выходные – в обязательном порядке. Ты ненавидел это. По твоему мнению, гаражные распродажи приравнивались к тому, что использовали другие люди, и гримасы, которые ты иногда делал, когда мы проходили мимо ящиков с использованной одеждой и детское снаряжение, заставляли меня смеяться, как гиена. Но я любила это. Дешевое украшение, и в мгновение ока, я превратила наш маленький расположенный на сквозняке дом, во что-то красивое.
У меня было немного воспоминаний о нас в этом доме, и из того, что я вспомнил, это было все, что она описала. Домашний, теплый и уютный дом. Я не осознавал, какие усилия она приложила для того, чтобы сделать это нашим домом и вдохнуть в него жизнь.
Если бы она оплакивала его отсутствие в нашей жизни, тогда я быстро бы отнял и дал ей внезапно что-то такое новое и блестящее? Если бы я даже подумал, как это могло бы заставить ее почувствовать это?
– Однажды, – продолжает она, – мы проходили через типичную распродажу. Было тяжело найти детский материал, но мне удалось найти несколько штук, которые, как я думала, могли бы переделать нашу гостиную. Только я собралась торговаться с мужчиной, чтобы он снизил цену, как вдруг что-то привлекло мое внимание. Детская книга имен. Взяв ее, я повернулась к тебе, несколько раз подняла и опустила брови, полагая, что у тебя случится удар, и ты умрешь прямо на месте. Вместо этого, ты просто ухмыльнулся, выхватил ее у меня и передал продавцу доллар, который дважды запрашивал цену, и начал листать ее. «Максим?» спросил ты, начиная двигать бровями. «Для чего?» уточнила я, думая, ты сошел с ума, что и произошло, кстати.
Вырывается хихиканье.
– Для нашего будущего маленького мальчика, – сказал я.
– И тогда у меня случился сердечный приступ, я умерла.
Мое хихиканье перерастает в раскатистый смех, и она присоединяется ко мне.
– Ты никогда ничего не боялся. Не знаю, что произошло.
«И я нет, Эверли. И я нет», – думаю я.
– Мы продолжали эту маленькую игру всю дорогу по пути к дому, и каждое имя становилось все более и более жестоким до тех пор, пока я не взбесилась и не высказала свое мнение. Оказалось, это настолько весело, что когда нам было скучно, мы вытаскивали эту старую книгу и начинали перебирать имена, смеясь над ужасными, и подчеркивая те, которые мы действительно обожали и строили планы на будущее, просто наслаждаясь друг другом.
Девушка останавливается, и молчание становится удушающим.
– Я никогда не делала таких вещей с Райаном.
Не зная, что ответить на это, я молчу, вместо того, чтобы что-то сказать.
– Я чувствую, что живу в ожидании чего-то, Август, – бормочет Эверли.
Слышу в ее голосе слезы, которые она пытается сдержать.
– Тогда живи жизнью, которая предназначена для тебя, – настоятельно призываю я.
– Что, если моя жизнь предназначена для того, чтобы быть с тобой?
– В этой клетке только одна птица, Эверли, – напоминаю я. – Пусть она свободно летит и найдет свою судьбу.
– Как?
– Разве это не первый шаг? – хихикаю я. – Выясни это дерьмо самостоятельно.
– У меня болит голова.
– Нет, я уверен, что это из-за алкоголя, – говорю я ей.
– Не напоминай мне. Мне снова хочется в туалет. Теперь я всю ночь буду бегать в туалет.
– Правило выпивания 101 – не ходи в туалет, терпи. Ты должна знать лучше, – улыбаюсь я, ненавидя то, что наш разговор подходит к концу.
– Август? – говорит она в последний раз.
– Да? – отзываюсь я.
– Когда я проснусь утром, и воспоминания об этой ночи будут нечеткие… что я буду помнить?
Глубоко вздохнув, я позволяю себе заполнить легкие для того, чтобы собраться с мыслями.
– Помни, ты сильная женщина, твои друзья любят тебя, и больше всего на свете ты должна держаться подальше от меня, Эверли. Держись от меня подальше.
Она вздыхает, и ее грустный вздох полон разочарования.
– Хорошо. Прощай, Агги, – я улыбаюсь прозвищу.
– Прощай, Эверли.
Телефон гаснет, и я остаюсь сидеть в темноте, пытаясь представить ее в неосвещенном углу бара с распущенными и растрепанными волосами, возвращающуюся к друзьям с секретом нашего разговора. Представляю, что на ней надето, и как ткань облегает ее потрясное тело. Без сомнения, Эверли обращает на себя внимание каждого мужчины в комнате, а сама не замечает их взглядов. Она никогда их не замечает.
Я надеюсь, она будет помнить то, что я ей сказал о том, чтобы найти для себя что-то в этой жизни. На этот раз мои мотивы не имеют ничего общего с ревностью. Если бы она обнаружила, что все дороги вели к нему, и именно там она была бы счастлива, по крайней мере, она знала бы, что именно там ее судьба.
Но ей нужно было прыгнуть, и никто не смог столкнуть ее с этой скалы, только она сама должна была принять это решение.
«– Люцифер? – засмеялась девушка, держа книгу так близко к лицу, почти касаясь носа.
Я поклялся, что собираюсь доставить эту девушку к глазному врачу.
Мне бы хотелось увидеть ее в очках.
Всезнайка Эверли. Так возбуждает.
– Ты сумасшедшая? Хочешь ребенка-демона? – усмехнулся я, выхватив книгу из ее рук.
Я перевернул ее, любя многие моменты, которые мы делали в течение последних нескольких месяцев, когда у нас была эта книга. То, что превратилось в дневную шутку, стало одной из наших любимых игр. Хотя мы не говорили об особенностях, нам понравилась идея «что если». Не было никаких конкретных планов, чтобы иметь ребенка или даже пожениться, но представление о том, что могут быть когда-нибудь отправленные бабочки в наши желудки и сделанные нами просто… головокружительно.
– Как насчет Воздержание? – спросил я, пытаясь сохранить лицо спокойным и невозмутимым.
– Там нет этого.
– Клянусь Богом.
Эверли выхватила книгу их моих рук и открыла страницу, где имена были на букву «В», и тут ее глаза широко распахнулись.
– Ни за что! Кто будет делать это с ребенком?
– Чрезмерный папаша. Просто подумай о ее подростковом возрасте, – засмеялся я. – Не нужен дробовик. Парни не притронутся к девушке с таким именем.
– Или, – рассуждала она, – ты окажешься с самой нерадивой дочерью на планете, решившей доказать, что ее имя ошибочно, просто назло ее родителям.
– Ой. Хорошая точка зрения. Это рискованно. Кристианна мне нравится все больше и больше с каждым днем.
– И мне нравится Кристианна! – парировала Эверли, игриво бросая в меня книгу.
– Да, знаю. Но этого никогда не произойдет. Кристианна Кинсайд? Это труднопроизносимо.
Она села ко мне на колени, мой взгляд блуждал по ее маленькому телу, наши тела соприкоснулись, и мы отправились на диван.
– Что ты думаешь, когда я произношу твое имя, мистер Кинсайд? – прошептала она, когда я схватил руками ее за задницу и притянул ее ближе.
– Мне нравится звук моего имени, когда слышу его от тебя, – грубо ответил я.
Ее глаза округлились, когда она коснулась губами моих.
– Мне тоже.»
Иногда воспоминания приходят без рифмы и причины, а из-за определенного человека или триггера. Часто они ставят меня на колени, прерывая мой день и жизнь, но в другое время они приходят в виде сновидений.
Прошлой ночью мне приснилась Эверли, и наша книга имен.
Утром я ощущаю облегчение и спокойствие на душе, впервые за месяц. Ничего не изменилось. Эверли все еще собиралась замуж за Райана. Трент был рядом, и поэтому моя жизнь была так же испорчена, как и вчера, но я просыпаюсь со спокойствием, которое пробегает по телу, словно мурашки.
Надеюсь, она воспользуется моим советом, куда бы он не привел ее.
Все же я хочу, чтобы Эверли была счастлива и в безопасности. Даже, если это будет с Райаном… это уже не имеет значения, если она найдет опору в этом мире.
Знаю, ей будет безопаснее с Райаном, я же не мог быть эгоистом. Не смог удержать ее в объятиях, чтобы отстранить отца.
Я никогда не делаю таких вещей, как Райан.
Она заслуживает гораздо большего.
Подойдя к телефону, я смотрю на часы и медленно протираю уставшие глаза. Я сплю уже больше половины утра. Хорошо, что сегодня воскресенье, иначе моя задница была бы у Трента.
Я уже выбросил все оборудование моей темной комнаты в офисе и переместил гигантский стол на место, чтобы снова начать работать в выходные. Казалось, у него уже была моя задница, и я вручил ее ему на серебряном блюдечке.
Нет. Ничего не должно испортить мое хорошее настроение сегодня.
Надев рубашку через голову, я направляюсь к лестнице на кухню, где мой кофейник называет мое имя. Черт, я могу даже попробовать что-нибудь сделать на завтрак.
Человек не может выжить только на дерьмовом кофе.
Звук кипящего напитка, капающего в большую чашку внизу, начинается, когда звонят в дверь.
Брику действительно нужно научиться искусству звонить.
Решив, что возможно, он захочет выпить чашечку кофе, я быстро добавляю еще пару ложек и воды в чашку, и мчусь к двери. Дверной звонок сменяется непрестанным стуком в дверь, заставляя меня опасаться, кто может быть по ту сторону двери. Брик может быть любопытным, и слегка запущенный на принципах социальных взаимодействий, когда дело доходит до посещения друга, но он никогда не граничит с грубостью.
Ну, не стучит в дверь с яростью.
Открыв дверь, я сыплю проклятия себе под нос. Конечно, это Трент, потому что мое хорошее настроение не может длиться больше пяти проклятых минут.
– Воскресенье, – говорю я, приветствуя его с недовольным выражением лица.
– Ага, – отвечает он, проталкиваясь мимо меня, будто он тоже принадлежит проклятому месту.
Я наблюдаю, как он исчезает в моей кухне, небрежно гуляя в джинсах с газетой подмышкой.
Полагаю, мы будем вместе пить кофе.
Весело.
Присоединяюсь к нему, он уже ставит чашку и обыскивает мою кладовку, найдя там сахар, бумага все еще показывается под его рукой.
– Не смог найти себе занятие получше этим утром? – спрашиваю я, глядя, как он ставит свою чашку.
– Просто нужно было связать концы с концами, – смутно отвечает он, сделав глоток и затаив дыхание, бормочет о том, что кофе слишком горячий. – И нет, у меня есть занятие получше, чтобы сделать это утро хорошим. Фактически, – ухмыляется он с добрым намерением в его голосе, но я стараюсь не скрывать отвращение.
