Текст книги "Вспоминая Эверли (ЛП)"

Автор книги: Д. Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Импульсивность побеждает.

– Привет, – я пошатываюсь.

– Ты меня погубил, – заявляет она.

– Прости? – пытаюсь сказать я. – Считаю, что это ты погубила меня.

Затем следует тишина, поскольку она, скорее всего, пытается понять мои слова.

– Нет, нет, нет, нет. Это не значит, что этот телефонный звонок будет идти в таком ключе. У меня был план, когда я взяла трубку. У меня есть что сказать, и я собираюсь это сказать. Ты не собираешься меня перебивать.

– Ладно, – отвечаю я, чувствуя, как кружится голова.

Сколько я выпил?

– Сегодня я ходила на свидание, и, ах, черт – ты пил?

– Да, – отвечаю я довольно быстро. – Недавно я обнаружил, что мне очень нравится бурбон. Мне всегда нравился бурбон?

– Что? – спрашивает девушка, смутившись.

– Ты ходила на свидание? – спрашиваю я, меняя тему.

– О, мм… да. Я ходила на свидание, – говорит она, вернувшись к теме. – А разве в этом есть что-то плохое?

– Не знаю. Я никогда не ходил на свидание с парнями, – отвечаю я, пожимая плечами, и мысленно хлопаю себя по плечу.

Даже пьяный, я мог пошутить. Это смешно.

– Какие? Нет, Август. Не конкретный парень – тот факт, что менее, чем через три недели после того, как я отменила свою свадьбу, я отправилась на свидание. Фактическая дата. С парнем. Зачем мне делать что-то подобное? Зачем?

– Он был красив?

– Я ненавижу тебя, – бормочет Эверли.

– Хорошо, – отвечаю я.

– Почему? Почему ты заставляешь меня ненавидеть тебя? – говорит она, определив мое пьяное состояние к чему-то более глубокому, что-то, что я знал.

– Тебе не следует встречаться, Эверли, – наконец, говорю я, отвечая ей тем, что она хочет услышать. – Ты должна расправить крылья. Дай себе время.

– Думаешь, я не знаю об этом? И что ты знаешь о моих крыльях? – спрашивает девушка с подозрением.

– О каких крыльях? – игриво туплю я.

– Никогда не умничай. Это серьезные вещи, а ты пьян. Во всяком случае, это то, что я говорила себе с того момента, как отменила свадьбу – мне нужно быть одинокой. Я не была одна с восемнадцати лет. Не знаю, как это сделать. Я была зависима от кого-то еще всю свою взрослую жизнь. И все же, каждый раз, когда думаю о том, чтобы быть одной в этом мире, мне хочется вернуться к тебе.

Ее тон меняется, как плотина. Внезапно этот гнев, который она вводит в разговор, проливается, уступив волнам эмоций, и я догадываюсь, что она держит все глубоко внутри себя.

– Ты не хочешь меня.

На самом деле, я не пытался убедить ее.

– Ты просто напугана.

– Как ты можешь говорить об этом с уверенностью?

Глубоко вздохнув и пытаясь успокоить свои мысли, я встаю и прохожу к широким окнам, которые открываются в затемненном море внизу.

– Потому что я испорченный разгильдяй, и когда-нибудь ты встретишь кого-то, кто заставит тебя летать, кто не привязывает твою красоту и не плюет на твои мечты. Партнер, который поддерживает, а не удерживает тебя. И когда ты это сделаешь, я буду не чем иным, как отдаленным воспоминанием, которое, в конце концов, ты забудешь.

– Я никогда тебя не забуду, – шепчет она с содроганием в голосе.

– Возьми, например, меня, даже самые драгоценные воспоминания можно забыть.

Слышу, как Эверли набирает полные легкие воздуха, услышав мои слова, и я быстро открываю рот, чтобы извиниться, но отрезвляющая моя сторона советует этого не делать.

– Ты знаешь, – тихо говорит она. – Иногда я желаю, чтобы это я попала на больничную койку. Желаю забыть все – забыть, кто ты есть.

Теперь я безмолвен и пытаюсь вздохнуть.

– Почему? – спрашиваю я.

– Потому что тогда я не буду ощущать эту нескончаемую боль каждый день, когда я не с тобой. Не знала бы, что значит любить кого-то, кто не хочет меня, – ее голос становится громче. – И я не помнила бы всех способов, которыми ты разбил мне сердце, – она выдыхает длинный побежденный вздох, прежде чем сказать. – До свидания, Август.

Ее не волнует, что отвечу я, потому что слышу гудки.

Мое сердце бьется быстрее, когда я погружаюсь в темноту.

***

На следующее утро я звоню секретарше.

Но, по крайней мере, думаю, что делаю.

Помню, как нажимаю на телефон, пробивая ряд цифр и объявляя, что я не появлюсь на работу в тот день.

Звучит законно для меня.

Честно говоря, я действительно не зассал. Трент мог свою задницу перетащить обратно в ту тюрьму, которую он называл офисом, если захочет. Это не имело значения.

Ничего из этого не имело значения.

Потому что, как и хороший пес, я всегда возвращался. Завтра я надену свой выглаженный костюм, аккуратно соответствующий галстуку и войду, готовый сделать все, что он скажет мне.

Это была моя жизнь.

Для нее.

И она хотела все забыть.

Каждое затяжное прикосновение, каждый поцелуй, который медленно вычеркивал ее имя из моей души, стирая из памяти.

– Господи, ты все это выпил? – громкий голос Брика прорезает тишину, когда мои темные мысли прекращаются, и я обнаруживаю, что смотрю на старика в гостиной, где я спал всю ночь.

– Что это с тобой? – тараторю я.

Я пытаюсь прищуриться, чтобы остановить свет, излучаемый из окон, от того, что он был таким чертовски ярким. Подняв руку над головой, я сосредотачиваюсь на моем хорошем друге, которого давно не видел. Он по-прежнему выглядит почти так же. Шорты хаки поменяны на джинсы из-за холодной погоды, а его кофта другая.

Хороший старый предсказуемый Брик Абрамс.

– Вижу, ты не чувствуешь себя лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел, – отвечает он, потирая лоб и издавая расстроенный вздох.

Я наблюдаю за ним, когда он поворачивается и присаживается в кресло в комнате. Брик садится, закидывая ногу на колено, и изучает меня.

Будто я лабораторная крыса.

– Я больше не твой клиент, Брик. Ты не можешь просто так смотреть на меня. Почему ты здесь?

Мне не нравится, когда он изучает меня, как пациента, или кого-то, кто нуждается в помощи.

Ничего он уже не мог сделать, чтобы помочь. Уже нет.

– Ты позвонил мне.

– Что? – смущенно отвечаю я.

– Я был еще в постели сегодня утром, когда ты позвонил мне. Казалось довольно странным, так как я не слышал от тебя вестей в течение нескольких месяцев, но подумал, возможно, ты перевернул новую страницу в жизни. Может быть, готов исправить ситуацию. Но когда ответил, все, что я услышал, это пьяный поток непонятных слов, которые, очевидно, не были предназначены для меня.

И тут до меня начинает доходить.

– Я хотел позвонить своему секретарю, – поясняю я.

– Я понял это секундами позже, – отвечает он.

Мельком взглянув на телефон, я понимаю, что вообще не звонил в офис. Я мог бы поговорить с большой актерской игрой, когда алкоголь свободно тек в моем теле, но мысль о том, что Трент придет, разыскивая меня, хотя он не был первым пунктом в списке моих дел сегодня.

Мне просто хочется залезть в кровать с бутылкой Эдвил и никогда не появляться в офисе.

– Я позвонил к вам в офис, – говорит Брик, обратив мое внимание на себя.

– Ты позвонил?

Он кивает.

– Я притворился тобой и сказал, что болен. Твой секретарь желает тебе скорейшего выздоровления.

– Спасибо, – говорю я, и это одно слово, выпавшее из моих уст, как вес всего, что я сделал, или скорее, недостаток того, что я сделал, наконец, свалилось с плеч.

Это отрезвляющий момент.

– Я больше не знаю, что делать, Брик, – признаюсь я, наклоняясь вперед. – Думал, смогу оттолкнуть ее. Думал, не смогу это сохранить. Ничто между мной и Эверли не может быть просто.

– Ты хочешь вернуть ее? – просто спрашивает он.

– Каждый проклятый день моей жизни, – отвечаю я. – Каждый день я выползаю из постели, борясь с желанием вернуться к ней и просить ее о прощении. Это изнурительно, Брик, и я чертовски устал от борьбы с этим. Но я буду продолжать. Если это удержит ее подальше от Трента, я буду продолжать делать это.

– Ты всегда можешь…

– Нет. Я не могу сказать ей. Она никогда не покинет мою сторону, и если с ней что-нибудь случится…

Я качаю головой, когда представляю себя – бедняком в этой картинной галерее. Даже признаться в том, что Брик рисковал, но я принял его, потому что мне нужен был выход, и когда весь мир распался в эти дни после ухода Эверли, он казался единственным жизнеспособным вариантом.

Я должен был знать лучше, чем пролить все мои секреты незнакомцу. Или как он сам себя называл.

Трент сделает все, чтобы я был на правильном пути – чтобы использовать меня, как ему угодно. У меня такое ощущение, что здесь происходит что-то еще. Пятьдесят миллионов – это огромные деньги, и, да, я понимаю, что это эпическая ошибка с моей стороны, но я просто хочу, чтобы у меня были все недостающие части головоломки. Чувствую, что работаю только с половиной информации, и это чертовски неприятно.

– Ты когда-нибудь задумывался о гипнозе? – спрашивает Брик, и мой интерес внезапно вспыхивает.

Я поднимаю взгляд и поднимаю брови.

– Ты можешь сделать это?

– Да, – отвечает он, словно дерзя.

– Почему ты никогда не упоминал об этом раньше?

Брик пожимает плечами.

– Раньше, когда ни одно из твоих воспоминаний не всплыло, я не хотел давать ложную надежду, поэтому я больше сосредоточился на том, чтобы помочь тебе справиться с картами, которые уже сдали. После того, как твои воспоминания всплыли на поверхность, ну… ты в принципе, не пустил меня, и я не собирался навязывать тебе свой опыт, не так ли?

– Нет, – говорю я, слегка ошеломленный. – Думаю, нет. Когда мы сможем начать? – спрашиваю я, взволнованно поднимаясь с дивана.

– Не так быстро, Бурбон Кинг. Тебе нужно протрезвиться. И из состояния этой гостиной я искренне сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время. Я вернусь через несколько дней. Постарайся оставаться трезвым до тех пор.

– Хорошо, – отвечаю я.

– И, Август? – говорит он прежде, чем исчезнуть из гостиной.

– Да?

– Чего бы это ни стоило…, я не думаю, что ты должнен терять надежду на свое будущее с Эверли. Вы уже нашли путь назад друг к другу. Не сомневайся, что ты сделаешь это снова.

Он не дожидается ответа. И услышав, как тихо щелкает дверь, сигнализируя о его уходе, я думаю, может быть, он и прав.

Есть ли способ вернуться к Эверли? Или я сжег все мосты, которые приведут меня обратно к моему счастью?

Глава 15

Эверли

Через несколько дней после возвращения из Парижа я начинаю задаваться вопросом, есть ли название у того, что я чувствую.

Чувствовало ли большинство людей этот тип депрессии, возобновляя повседневную монотонность своей жизни после того, как пережили первый раз в жизни очарование, которое мог дать только Париж?

Улицы не вызывали такого же чувства волнения, кофе был не так экзотичен, и ад – даже печенье не хватало этого причудливого цвета, который могли бы улучшить только французы. Вчера днем я часами искала подходящий тип бри, чтобы удовлетворить мою новую зависимость от сыра.

Я была в замешательстве.

Как бы мне ни хотелось винить во всем сыр, вино и всю французскую культуру, я знала, что это не имеет никакого отношения к Парижу. Все сводилось к идеальной дате, которая вывела меня из-под контроля и отправила обратно в отель, готовую обвинить Августа в каждой проблеме, которую я когда-либо имела.

Все началось так невинно. Милый парень немного флиртовал. Мне было приятно знать, что я все еще привлекательна для других мужчин, особенно сексуального француза, который определенно не был шпионом, к большому разочарованию Сары.

Лео, бухгалтер, сидел с нами в течение нескольких часов той ночью, узнавая нас и наоборот. Его английский был неплох, и наш разговор шел очень хорошо. Когда ночь подошла к концу, Сара начала посылать мне наводящий взгляд, пытаясь убедить меня на что-то большее с мужчиной, который сидел напротив меня. Но это был не мой стиль.

Я не девушка на одну ночь, и никогда не стала бы такой.

Вот, почему, когда он попросил меня поужинать на следующий вечер, я рискнула. Я была подходящей девушкой, которую мужчина привел бы домой к своей матери. Это казалось отличным планом. Сначала.

На следующий вечер я оказалась в тускло освещенном ресторане. Наверху играла романтическая музыка, и у меня голова начала кружиться.

О чем я только думала? Я быстро извинилась и вышла из-за стола, бросившись в ванную, когда воздух вокруг меня стал тонким. Я едва добралась до кабинки, прежде чем крошечные огни начали мерцать вокруг моей головы. Я уронила голову на колени и старалась изо всех сил вздохнуть воздух.

Я была такой глупой. Такой невероятно глупой.

Чернила на моем плече были еще свежими, и вот, я была готова выйти и найти мистера Надежного № 3. Я оставила Райана, чтобы найти себя – создать свою собственную жизнь… и уже присматривала ему замену всего через три недели.

Я быстро привела в порядок заплаканное лицо, а затем подделав боль в животе, попросила Лео отвезти меня обратно в отель. Парень предложил перенести встречу, но я ему больше не звонила. Мне больше не нужны были осложнения в моей жизни.

Это занимает для меня большую часть нашего полета на самолете, чтобы понять план действий, но теперь есть только один. Больше не барахтаться и не ждать. Я, наконец, собираюсь вернуть свою жизнь, начиная с выполнения одной мечты, которую всегда ставила на задний план.

Когда все огни уже давно погасли, я пробираюсь на маленькую кухню Сары и тихо приготавливаю себе одну чашку кофе. У нее есть одна из тех причудливых машин, которых я ненавидела. Они, как правило, делали дерьмовый кофе, и мне нужно около пяти или шести этих крошечных дорогих чашек, чтобы сделать мое утро. Я предпочитаю хорошего старомодного кофевара.

Но для поздней ночи, расстилающейся вокруг, у нее есть свои преимущества.

С кофе в руках я тихо на цыпочках возвращаюсь в свою комнату и захожу в «Google», чтобы начать исследование. Эта мечта со мной так долго, сколько я себя помню, и на данный момент она останется единственным моим увлечением. Насколько я знаю, эта идея может оказаться плоской, как блин на обочине дороги, по сравнению со всеми другими идеями, которые были у меня в прошлом.

Так что, пока я набираю «кулинарные школы в Сан-Франциско», нажимаю «Enter» и делаю заметки.

Начинается исследование цели карьеры, и теперь я просто должна работать над всем остальным.

Проще простого, правильно?

Почему же я чувствую, что мир вот-вот обрушится вокруг меня?

***

Было ли что-нибудь лучше, чем запах бекона?

Может быть, бекон с намеком на кофе?

Когда приподнимаю свою третью, возможно, четвертую чашку кофе к своим губам, я улыбаюсь и осматриваю кухню. Бэкон шипит, креветки очищены и готовы к обжариванию. Я даже предварительно разогреваю духовку для печенья со сладким картофелем, которое сделала с нуля.

Все получается невероятно.

– Ты действительно превзошла себя, – комментирует Сара, проходя в гостиную из спальни.

Она проводит последние полтора часа, прихорашиваясь, пока я работаю на кухне.

Хотя большинство людей были бы раздражены этим фактом, но я была благодарна.

Кухня была моим святилищем, и я лелеяла тишину и покой. Все остальные могли оставаться далеко, далеко… пока посуда не была грязной.

– Я просто хотела, чтобы все было идеально. После стольких месяцев слухов об этом парне чувствую, что собираюсь встретиться со знаменитостью, – признаюсь я, когда придвигаюсь к шипящим бекону и луку.

– Майлз просто нормальный парень, – сообщает она. – Вот, почему я так защищаю его. Нормальные парни обычно не встречаются со мной. Я притягиваю странных, безумных или сумасшедших типов.

– Уверена, это неправда, – возражаю я ей.

Поскольку мы были друзьями, я знаю, Сара не часто встречалась. Парень здесь или там, который ни к чему не привел, или краткое упоминание об обеде, который закончился катастрофой, но она никогда не уделяла много времени или усилий какому-то конкретному человеку. Просто я думала, что она слишком увлечена своей карьерой. Знала, что спортсмены всегда были чувствительны ко времени – или отсутствию у них времени – когда дело доходило до того, как долго они смогут выступать на пике. Я всегда считала, что она откладывает близкие привязанности, пока находится на другом этапе жизни.

– О, это правда, – возражает Сара. – Знаю, что не очень много рассказывала о знакомствах, но я магнит для странных людей. Мой первый серьезный бойфренд был одним из моих учителей балета. Мне было восемнадцать. Ему было тридцать. Это должно было быть предупреждением. Он взял мою девственность на твердом деревянном полу после урока одной ночью. Будучи настолько молодой, я думала, что это романтично. Боже, я была дурой.

– Что случилось? – спрашиваю я, боясь даже узнать, когда посмотрела, как ее когда-то беззаботное лицо превращается во что-то полное боли и сожаления.

– Сначала это были мелочи. Немного ущипнет кожу, когда мы были в постели, или беглый взгляд сбоку, когда я одевалась. Иногда он выбрасывал мою еду, прежде чем я заканчивала, напоминая мне, хочу ли я больших ролей, которые мне нужны, необходимо, чтобы мои размеры были маленькими.

– Иисус, Сара, он начал это, – говорю я, зная все, что она переживала на протяжении многих лет относительно ее тела.

– Нет, – она качает головой. – Я… я начала. Не должна была слушать его. Но я послушала и позволила ему контролировать мои мысли, и вскоре начала им верить. И быстро скатилась вниз.

Я поворачиваюсь, чтобы направиться к ней и поддержать, но она протягивает руку, останавливая меня, и качает головой.

– Если ты меня сейчас начнешь обнимать, я буду плакать, а я провела последний час, поправляя подводку для глаз.

Улыбнувшись, я останавливаюсь и киваю.

– Ладно, но просто, чтобы ты знала. Я люблю тебя, и буду полностью исполнять сегодня вечером ниндзя стиль. Ты даже не увидишь, как я хожу.

– Ну, теперь я буду ожидать этого. Ты ужасный ниндзя.

– Я никогда не умела хранить секреты, – говорю я, ощущая, как у меня в горле пересыхает от этих слов.

Я становлюсь экспертом в хранении секретов. От тех, кого я люблю, и даже самой себя.

Я бы спрятала их, заперла и больше никогда не думала о них.

Пока не стало слишком поздно.

Мой ночной разговор с Августом вернулся на передний план.

Было ли слишком поздно?

***

К счастью, по мере приближения скорого прибытия нашего почетного гостя, настроение, кажется, улучшается. Больше никаких разговоров о плохих парнях и никаких темных мыслей обо всех ужасных вещах, которые мне удается скрыть за последние несколько лет.

Сегодня праздник.

Сара счастлива, и поэтому я счастлива за нее.

После всего, через что мы прошли, по крайней мере, одна из нас должна быть счастлива. Я просто надеюсь, что парень, которого она выбрала, достоин ее.

За последние несколько месяцев она не рассказала мне подробностей, но то, что я знала, звучало многообещающе. Он был владельцем бизнеса, хорошо зарабатывал и прекрасно к ней относился. Всякий раз, когда она говорила о нем, она улетала так далеко, как мечтательная девушка, как правило, они становились такими, когда направлялись к большому слову на букву «Л», и теперь все, что она могла сделать, это нервозно шагать по полу.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, закрывая дверцу духовки.

Я кладу перчатку на прилавок и присоединяюсь к ней в гостиной.

– Просто нервничаю. Очень хочется, чтобы он тебе понравился, – признается Сара.

– Почему это так важно?

– Мы с тобой, как сестры, – объясняет она. – Ты же знаешь, что я не так близка со своей семьей. Они живут так далеко, и мы не очень часто видим друг друга. Когда мы пошли на предсвадебный банкет, ты остановилась и сказала, что мы семья? Вот, как я себя чувствую, Эв. Ты моя семья, и мне не все равно, что ты думаешь.

– Ну, дерьмо, теперь ты собираешься испортить мой макияж, – проклинаю я, садясь рядом с ней. – Уверена, что полюблю его так же, как и ты.

Она открывает рот, чтобы выразить протест против моего использования большого слова на букву «Л», но я продолжаю прежде, чем она успевает сказать.

– Но ты также должна понимать, что не важно, кто, о чем думает, пока ты знаешь, что у тебя на сердце.

Ее улыбка на лице немного самодовольна.

– Может быть, тебе пора следовать своим советам.

Подняв глаза, я смеюсь.

– Мы не говорим обо мне. Теперь, проверь мой рулет, пока я поправляю макияж.

Я быстро бегу в свою комнату, обойдя коробки, которые еще не распаковала. Я тайно отправляю несколько заявок в кулинарные школы в этом районе на весенний семестр, и если все пойдет хорошо, перееду в студенческое жилье или что-то подобное в ближайшие несколько месяцев.

Не нужно здесь прятаться, верно?

Плюс, идея распаковать все, чем я делилась с Райаном, заставляет меня грустить. Еще одна неудачная жизнь. Часть меня просто хочет бросить эту половину и начать все сначала.

Со старой Эверли, с новой.

Погрузившись в косметичку на комоде, я нахожу тушь и маленькое зеркало. Падая на маленькую кровать, которую Сара разместила в этой комнате для гостей, я быстро поправляю свой макияж, убрав полосы, появившиеся в уголках моих глаз.

Закончив, я слышу дверной звонок и восторженное приветствие Сары, когда она приветствует Майлза в своем доме. Уверена, это не в первый раз, когда он был здесь, но без сомнения, это первый раз с тех пор, как я переехала. Глубоко вдохнув, я в последний раз смотрю в зеркало, убедившись, что выгляжу сердечно и тепло. Я выхожу в гостиную со счастливой улыбкой на лице, готовая встретить нового мужчину Сары.

Как только он поворачивается, я чувствую, как весь воздух покидает мое тело, когда я изо всех сил стараюсь оставаться в вертикальном положении.

– О, черт возьми, Эв, ты в порядке? – спрашивает Сара, поспешив взять меня за руку.

Мой взгляд останавливается на мужчине передо мной. На Тренте.

Дорогой Бог, зачем он здесь?

Она держит меня, когда я пытаюсь стоять прямо, а у меня в ушах шумит так громко, что едва слышу ее.

– Это Майлз. Майлз, это моя лучшая подруга Эверли.

Его медленная улыбка посылает холод по позвоночнику, когда он делает шаг вперед и протягивает мне руку.

– Очень приятно познакомиться с тобой, Эверли, – говорит он, встречая мой взгляд, и притягивает меня ближе, словно предлагая дружеское объятие. – Только посмей хоть слово сказать. Поняла? – шепчет он мне на ухо.

Я отступаю, слегка кивая, а его улыбка становится шире.

– Хорошо, хорошо, это здорово. Мы должны были сделать это раньше. Я просил Сару познакомить меня с печально известной Эверли. Она так много говорила о тебе, и я чувствую, что знаю все о тебе, – со смехом говорит Трент, и это заставляет меня вздрогнуть.

– Надеюсь, не все, – отвечаю я, пытаясь успокоиться, хотя это сложно.

Мой мозг в исступлении, когда я пытаюсь провести математику в уме. Как долго Сара рассказывала об этом тайном человеке? Несколько месяцев… задолго до того, как я вернулась с Августом.

О, Боже. Разве Трент действительно замышлял это все время? И для чего?

– Что-то горит? – спрашивает Сара, поворачиваясь к кухне.

– О, дерьмо! Рулет! – кричу я, мчась к плите.

Дым вздымается из духовки, когда я надеваю защитную рукавицу и вытаскиваю лист печенья. Когда-то прекрасное круглое оранжевое печенье теперь напоминает твердые куски древесного угля.

– Все в порядке, Эверли. Никто не идеален, – комментирует Трент, скользя рукой вокруг талии моей лучшей подруги.

Я наблюдаю за тем, как он опускает руку ей на плечо. Такая любовь и доверие, которые она ему отдала.

Он ничего не заслуживает.

Трент подмигивает мне, заставив живот так сильно напрячься, что я чуть не выпаливаю правду. Но потом я вспоминаю историю Сары – ее неудачи в любви. Если я выйду и скажу ей сейчас правду, она либо обвинит меня в саботаже ее единственного шанса, либо будет винить себя за то, что нашла другого странного человека.

Я знаю, что должна что-то сделать, чтобы убрать ее от него, но не могу сделать это в одиночку.

Мне нужна помощь.

Мне нужен Август.

Глава 16

Август

«Расслабься», – говорит он. – «Сделай глубокий вдох».

«Просто позволь этому случиться».

Прошло уже шестьдесят минут, и ничего не произошло. Вообще ничего. Даже ни малейшего подозрения, ни подергивания глаз, которые бы указывали на то, что я продвигаюсь к тому, чтобы оказаться под гипнозом Брика, и чем дольше мы пытались, тем больше и больше я разочаровывался.

– Август, ты не можешь сдаться, – говорит Брик, мягко подбадривая меня.

– Может быть, это не работает на мне. Разве нет определенных людей, на которых просто нельзя повлиять? Возможно, я не создан для этого, – замечаю я, поднявшись с дивана.

Присев, я инстинктивно поворачиваюсь к окнам и смотрю на воду, надеясь, что ее вид каким-то образом успокоит мои изможденные нервы.

– Есть люди, которые более подвержены внушению и гипнозу, чем другие. Меня не удивляет, что такой человек, как ты, с сильной волей и упрямой личностью, стал вызовом для моей работы.

Я бросаю жесткий взгляд через плечо, давая ему понять, что комментарий не остается незамеченным.

– Но я не думаю, что это невозможно, – добавляет он. – Тебе только нужно очистить свой разум – найти свой центр, это означает собрать мысли воедино и вперед.

Найти свой центр? Это звучит с каждой минутой все более странно.

– И ты думаешь, что музыка хиппи, которая играет на заднем фоне, поможет мне в этом, – говорю я, махнув рукой в сторону переносного бум-бокса, пока тот тихо проигрывает один из принесенных Бриком компакт-дисков.

Я подумал, это какая-то шутка, когда открыл дверь этим утром и увидел, что Брик стоит там, держа в руках коробку с бумом и коричневую сумку, заполненную до верха продуктами и компакт-дисками. Кто еще слушает диски? Они еще продаются в магазинах? Когда мужчина вытащил свежеиспеченные круассаны и начал ими меня кормить, я решил не критиковать древнее звуковое оборудование, а просто наслаждаться сумасшедшей поездкой в мир гипноза.

Но теперь звук высокочастотной флейты и той дурацкой гитары, которая все время играла, действует мне на нервы, и у меня не остается ничего, кроме разочарования.

– Я могу взять что-нибудь другое, если хочешь. Это поможет, – предлагает он, отключив музыку.

Я был придурком, а Брик предлагал только добрые решения.

Как всегда.

Я откидываюсь на диван и касаюсь головой подушки.

Почему он возвращался к этому, я никак не мог понять.

В этот момент звонит дверной звонок, а я не встаю. Брик уже действует так, словно владеет половиной моей квартиры. С таким же успехом он мог бы открыть дверь, расписаться за пакеты или что-то еще, что было нужно. Я работаю над тем, чтобы очистить голову, чтобы мы могли попробовать снова – потому что мне отчаянно нужны были мои воспоминания.

Я нуждаюсь в ответах и пытаюсь ждать.

С закрытыми глазами и замедленным дыханием я сосредотачиваюсь на том, чтобы успокоиться, опустошив свой разум, как научил меня Брик. Странные мысли продолжают кружиться в моей голове, заставляя меня терять фокус и расстраиваться. Звук сладкого голоса Эверли эхом отзывается в моих ушах так громко, что я почти мог поклясться, что это было реально.

– Почему он лежит? Он болен?

Я открываю глаза. Это был не голос в моей голове. Повернувшись, я впервые за несколько месяцев встречаюсь с ней лицом к лицу.

Такая красивая.

Ничего не изменилось. Она выглядит так же, как в последний день, когда я ее видел. Однако немного более прикрытая – одетая в длинный серый свитер и леггинсы. Этим девушка доказала, что может носить, что угодно, и при этом выглядеть потрясающе. Я наблюдаю, как Эверли делает нерешительный шаг назад, будто слегка шокирована моим резким движением.

Будто она боится меня. Это осознание было похоже на то, как на меня вылилось ведро с ледяной водой, когда я вдруг вспомнил, почему ей нужно быть такой далекой, и почему мне нужно быть таким холодным.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, прочищая горло, и пытаюсь успокоиться.

Она ненадолго закрывает глаза, но когда снова открывает их, в них вспыхивает пожар, которого раньше не было. Эверли поднимает руку перед собой, отмахиваясь от меня, и поворачивается к Брику.

– Я задала вам вопрос, – довольно многозначительно говорит она.

Кажется, Брик озадачен на мгновение, но затем у него на лице появляется легкая улыбка.

– Нет, не болен. Мы пытаемся его загипнотизировать.

– Великий Брик, почему ты ей все не расскажешь?

Ее взгляд снова встречается с моим, и по лицу Брика расползается озорная улыбка. Он наслаждается переглядыванием с Эверли, и тем фактом, что я определенно не был вовлечен.

– Гипноз? Зачем?

Я открываю рот, чтобы ответить, но она снова говорит мне, подняв руку. Я обнаруживаю, что она ошеломлена.

– Я говорю с Бриком сейчас, а не с тобой, – твердо говорит девушка, игнорируя мои попытки спорить.

Она должна была держаться отсюда подальше. Я сделал все, что мог – разбил ее сердце, вселил страх в ее кости и лед в ее вены – но все же она была здесь.

Взгляд Брика на мгновение встречается с моим, и в тот момент я понимаю, что он не собирается мне врать.

Не снова.

Уловка закончилась.

– Мы пытаемся вернуть его воспоминания, – отвечает он.

Глаза Эверли расширяются, когда правда о моем предательстве становится внезапной реальностью.

– Какие? Но почему? Что с ними случилось? У него все еще есть они, не так ли? – тихо спрашивает она, выискивая рукой подлокотник плюшевого кресла, в котором она всегда находилась, оставаясь здесь.

Наблюдаю, как девушка садится в подушки, и замечаю, что у нее дрожат пальцы, и то, как она пытается это скрыть.

– Я солгал, – отвечаю я. – В магазине одежды.

У нее отвисает челюсть.

– Но ты знал. Все. Ожерелье – той ночью. Ты знал, – говорит она, и ее голос звучит отчаянно.

– Я не солгал об этом, – говорю я, вспоминая каким холодный тоном голоса, объяснил ей, как я рухнул с всплеском моего первого воспоминания, ведь все, что я сказал ей тогда, было правдой, все, кроме моего гнева. – Я восстанавливаю фрагменты – кусочки, раз за разом.

Той ночью память о ней была только началом. С тех пор у меня всплыли десятки воспоминаний, но у меня не было общей картины. Я начинал задумываться, вспомню ли все когда-нибудь.

Когда мой взгляд опустился, я обнаружил, что всматривался во взгляд пары блестящих голубых глаз. Мягкие, теплые и ищущие – как кусочки моей души, которые я потерял где-то по пути. Увидев ее здесь, я почувствовал себя так, словно приехал домой, и мне было больно от того, что не мог получить ее, и это было хуже всего.

– Почему ты солгал мне? – спрашивает она.

– Чтобы ты была в безопасности, – честно отвечаю я.

– От чего? – спрашивает Эверли, всплеснув руками в отчаянии.

Брик, молча наблюдающий за нами, отступает и стоит в углу со скрещенными руками, наблюдая за всем издалека.

– Будет лучше, если ты ничего не будешь знать, Эверли. Я не хочу впутывать тебя.

– О, Боже, ты действительно понятия не имеешь, не так ли?

Она обнимает себя руками.

Мучительный смех.

– Ты думал, что все это останется с тобой, Август? Что, оттолкнув меня, ты как-то сдерживаешь его? Ты потерял здравый смысл, когда попал в кому?