Текст книги "Поэзия и проза Древнего Востока"

Автор книги: Цянь Сыма

Наконец, последнее из выдающихся произведений, входящих в «Сутта-нипату», – «Джатаки», или рассказы о былых существованиях Будды. Джатаки наиболее наглядно воплотили в себе тот синтез общеиндийских литературных и фольклорных традиций и буддийского учения, который вообще характерен для палийского канона. Большая часть сюжетов джатак (всего их в «Типитаке» пятьсот сорок семь) почерпнута из индийского народного творчества. Поэтому многие басни, легенды и сказки, которые используются в джатаках, встречаются в других памятниках индийской литературы (эпосе, «Панчатантре», «Катхасаритсагаре» и т. д.), в индийском и мировом фольклоре (например, джатака о верном изречении, за которой стоит общеизвестная сказка о благодарных зверях и неблагодарном человеке). Присутствуют в джатаках и традиционные для индийской литературы приемы обрамления, чередования стихов и прозы, резюмирующих сентенций и т. п., а кардинальная для религиозно-философских учений Индии идея метапсихоза реализуется в них как серия эпизодов из различных рождений Будды на пути к конечному его просветлению. В этой связи каждая джатака распадается на три части: введение, в котором изложены события, побудившие Будду рассказать последующую историю, затем сама история о прошлом и, наконец, отождествление героев этой истории с Буддой и его слушателями. Поучительность и серьезный тон сочетаются в джатаках с занимательностью рассказа, и не случайно они были главным средством буддийской пропаганды, отражая наиболее распространенное и доступное для широких масс понимание буддизма. По своей популярности с джатаками могут сравниться немногие произведения мировой классики. Они переводились и перелагались на языки всех тех стран Азии, куда проник буддизм, а кроме того, лишенные буддийской морали, вошли в десятки произведений дидактической и развлекательной литературы. Поэтому люди, не имеющие никакого отношения к буддизму и никогда не слышавшие о джатаках, тем не менее хорошо знают часть их сюжетов из книг Эзопа и Бабрия, Лафонтена и Крылова, из «Тысячи и одной ночи» и «Калилы и Димны».

Сопоставляя буддийский канон с ведийским, мы убеждаемся, что каждый из них обладает особой, только ему присущей спецификой. Мифологические представления, которые, хотя и на разных уровнях интерпретации, определили общий характер содержания и образности ведийской литературы, в книгах «Типитаки» отошли на второй план, лишь иногда выступая в качестве декоративного фона. По-разному расставлены стилистические акценты: ведийские тексты возвещаютистину, буддийские – убеждаютв ней; величественному, безусловному тону проповеди вед противостоит более интимный, доверительный топ «Типитаки», ее стиль диалогичен не просто по форме, но и по внутренней сути. Человеческий опыт и мироощущение представлены в ведах в отвлеченных категориях и символах, буддийские памятники стремились найти для них конкретное и осязаемое воплощение. Эти и другие подобного рода отличия обусловлены особенностями ведийской и буддийской религии, обусловлены разрывом во времени между ведийским» и буддийскими памятниками. И тем не менее между ними есть много общего, что позволяет отнести их (а вместе с ними джайнские и эпические тексты) к одному, а именно к первому периоду древнеиндийской литературы. Прежде всего, история других литератур древности показывает, что становление этих литератур обычно начинается с появления памятников двух типов: религиозных сводов и эпоса. Первыми произведениями китайской литературы считаются «Шуцзин», «Шицзин» и «Ицзин», вошедшие в конфуцианское «Шестикнижие», история иранской литературы открывается «Авестой», еврейской – Библией, греческой – «Илиадой» и «Одиссеей». Среди древнейших памятников месопотамской, угаритской, хеттской и египетской литератур преобладают фрагменты мифологического эпоса и ритуальных текстов. Таким образом, со сравнительной точки зрения создание четырех литературных комплексов, о которых шла речь (ведийского, буддийского, джайнского и эпического), знаменует собой начало развития индийской литературы.

Далее, и веды, и «Типитака», и эпос сложились как целое в течение многих веков, причем складывались в русле устной, а не письменной традиции. Мы знаем, что письмо было уже известно населению долины Инда в III–II тыс. до н. э., затем его навыки оказались утраченными, и возродилась письменность в Индии лишь приблизительна в середине I тыс. до н. э. Однако первоначально ею пользовались, по-видимому, в сугубо утилитарных, экономических и административных целях. Поэтому, хотя «Ригведа» существовала уже к 1000 г. до н. э., ведийская литература в целом к 500 г. до н. э., а ранние версии эпоса и первые буддийские и джайнские тексты к 400–200 гг. до н. э., записаны они были не сразу, а где-то на рубеже или в первых веках нашей эры и долгое время функционировали как памятники устные. Это привело к нескольким важным для всей индийской литературы периода древности последствиям. Поскольку произведения ее не были фиксированы, а существовали в текучей и динамической устной традиции, мы часто имеем дело не с одним, а с несколькими текстами (рецензиями) какого-либо памятника; и в таком случае бессмысленно отыскивать его оригинал или архетип, но приходится считаться с тем, что различные рецензии отражают регулярно менявшиеся от исполнения к исполнению его состав и облик. Устным бытованием объясняются и такие особенности стиля вед, эпоса, «Типитаки», как обилие в них устойчивых фразеологических оборотов (так называемых «формул»), повторов, рефренов и т. п. В формулах и повторах часто видят наследие присущих, например, гимнам вед магических функций, однако прежде всего они были необходимым условием создания любого рода текста в устной форме и последующего его воспроизведения «по памяти» новыми исполнителями. Устным происхождением определены, наконец, основные способы построения древних индийских памятников (в виде проповеди, диалога, призыва, обращения и т. п.), а также некоторые дошедшие к нам по традиции их названия (шрути, упанишады и др.).

Уже сам по себе устный характер творчества говорит об известной условности применения термина «литература» (от слова «литера» – письменный знак) к рассмотренным нами памятникам. Условность использования этого термина возрастает и оттого, что в рамках периода древности еще не произошла автономизация литературы среди иных видов духовной деятельности. Было бы неправильным утверждать, что каждый древний индийский текст преследовал только практические (религиозные либо дидактические) цели, но в целом эстетические, собственно художественные задачи еще не выдвинулись на первый план. И хотя мы имеем дело с произведениями, чьи художественные достоинства по-своему уникальны, они не случайно входят в состав религиозных сводов, так же как не случайно, что характер санскритского эпоса, «Махабхараты» и «Рамаяны», во многом определен ясно выраженной моральной и философской тенденцией.

Отсутствие художественного самосознания сказалось и на том обстоятельстве, что в древнеиндийской литературе представление о творце текста еще не кристаллизовалось в понятие поэта. Гимны «Ригведы» приписывались святым пророкам, вдохновленным самим богом, проза брахман и диалоги упанишад – древним мудрецам, палийский канон – вероучителю Будде и его сподвижникам. При этом литература оставалась по существу анонимной, имя легендарного автора не столько отражало его реальное участие в создании памятника, сколько освящало этот памятник своим авторитетом. Литературно» произведение рассматривалось скорее как одно из проявлений жизнедеятельности коллектива, чем как творение отдельной личности. Отсюда (а также в связи с ее устной природой) трудно говорить о приметах индивидуального стиля в древнеиндийской словесности, отсюда тот традиционализм тематики и средств выражения, который долго сохранялся в индийской литературе, даже на письменной ее стадии.

Естественно, что тогда, когда литература еще не осознает своей автономности, не может сложиться и литературная теория, поэтика, хотя неограниченные возможности Слова как такового не раз восхвалялись творцами ведийских песнопений. А поскольку не было литературной теории, нельзя говорить по отношению к древнеиндийской литературе и о четкой дифференциации в ней жанров. Поэтому, когда в ведийских самхитах мы различаем эпические, лирические и даже драматические гимны, в брахманах отделяем теологические наставления от нарративных эпизодов, в упанишадах вычленяем философские диалоги, а в «Типитаке» – басни, притчи, жизнеописания и т. п., мы в какой-то мере накладываем на синкретические по своей сути памятники жанровую сетку позднейшей литературы. В древнеиндийской литература произведение существовало как нечленимое, подчиняющееся особым законам целое, и оценивать эту литературу нужно в первую очередь сообразно признанным ею самой нормам и принципам. Однако это отнюдь не означает, что в древней литературе, правда еще в диффузном, смешанном состоянии, не вызревали новые жанры и формы. Эти жанры и формы восприняла, разработав и уточнив их в устойчивых очертаниях, последующая литературная традиция. Вместе с ними она усвоила все то, что оказалось жизнестойким в идейных концепциях, тематике и изобразительных средствах вед, эпоса, буддийских и джайнских текстов. И памятники эти, хотя они и остаются самоценными и неповторимыми в своих достижениях, в то же время можно рассматривать как пролог всего дальнейшего развития индийской литературы.

П. Гринцер

Из «Ригведы» [552]552
  Перевод выполнен по изданию: «Die Hymnen des Rigveda», hrsg. von Th. Aufrecht, Berlin, 1955.


[Закрыть]

Переводы Т. Елизаренковой

 
¹ Индры [553]553
  Индра– верховное божество пантеона «Ригведы» (далее – Рв), бог грома и молнии, олицетворяющий воинскую силу. В Рв прославляются многие подвиги Индры, в данном гимне – главный среди них: убийство демона Вритры, сковавшего течение рек.


[Закрыть]деяния хочу возгласить ныне:
Первые, что совершил владетель палицы.
Он убил дракона, [554]554
  Дракон– то есть Вритра.


[Закрыть]он просверлил устья рекам,
Он рассек мощные чресла гор.
 
 
² Он убил дракона, что покоился на горе.
Тваштар [555]555
  Тваштар– бог-созидатель, строитель, мастер.


[Закрыть]для него выточил звучную палицу.
Как коровы мычащие спешат к телятам,
Так прямо к морю сбегаются воды.
 
 
³ Как бык взъяренный, он выбрал себе сому [556]556
  Сома– название растения и обожествляемого сока этого растения, который служил священным ритуальным напитком для богов, в первую очередь – для Индры.


[Закрыть].
На празднествах этих он упился Выжатым. [557]557
  Выжатый, далее: Дважды выжатый… – В процессе приготовления напитка из сомы, полувыжатые стебли растения заливали водой и, когда они разбухали, вновь выжимали из них сок.


[Закрыть]
Щедрый, [558]558
  Щедрый– эпитет Индры.


[Закрыть]он схватил палицу и метнул ее.
Он убил перворожденного из драконов.
 
 
⁴ Ты убил перворожденного из драконов,
И перехитрил все хитрости хитрецов,
И породил солнце, и небо, и утреннюю зарю,
И тогда поистине не стало тебе противника.
 
 
⁵ Индра убил врага, самого страшного, бесплечего,
Вритру убил палицей – великим оружием.
Как дерево без ветвей, топором обрубленных,
Вритра лежит, дракон, прильнув к земле.
 
 
⁶ Как неумелый боец в задоре хмельном, вызвал он
Мужа, силой всевластного, упоенного Дважды Выжатый —
Испытания своим оружием Вритра не вынес.
Он повержен, враг Индры, с проломленным носом.
 
 
⁷ Безногий, безрукий, он боролся с Индрой.
Тот палицей хватил его по затылку.
Холощеный, пожелавший стать образцом быка, [559]559
  …пожелавший стать образцом быка… – Бык здесь – олицетворение мужской силы.


[Закрыть]
Вритра, разбросанный, лежал во множестве мест.
 
 
⁸ Через него, лежащего, как тростник разрезанный,
Текут, перекатываются воды Ма́ну. [560]560
  Ману– прародитель людей, первый человек на земле.


[Закрыть]
Некогда Вритра сковал их величиной своей, —
Теперь у ног их лежал дракон.
 
 
⁹ Стала иссякать сила жизни у матери Вритры. [561]561
  …у матери Вритры– у Дану; по ее имени ее потомки – демоны, враждебные богам, зовутся данава.


[Закрыть]
Индра метнул в нее смертоносным оружием.
Родительница была сверху, и сын был снизу.
Дану лежит, словно корова с теленком.
 
 
¹⁰ Среди непрестанных, среди неутешных
Струй водяных тело сокрыто.
Воды омывают тайное место Вритры.
Враг Индры в долгую тьму опустился.
 
 
¹¹ Жены Дасы, [562]562
  Даса– враги арийских богов в Рв; в данном стихе Дасой назван Вритра.


[Закрыть]драконом хранимые, – воды
Стояли скованные, как коровы – силою Пани. [563]563
  Пани– название класса демонов, спрятавших в пещере похищенных у богов коров. Победителем Пани также является Индра.


[Закрыть]
Выход водам, закрытый накрепко,
Индра дал, убивши Вритру.
 
 
¹² Толщиной в конский волос ты стал, когда
Он тебя по зубцу ударил. Бог единый,
Ты завладел коровами, ты завладел Сомой, о муж.
Ты освободил семь потоков для бега.
 
 
¹³ Не помогли ни молния ему, ни гром,
Ни дождь и град, которые он рассыпал.
Индра и дракон сражались,
И навеки победителем стал Щедрый.
 
 
¹⁴ Кого же почел ты мстителем за дракона,
Если в сердце твоем – убийцы – родился страх, [564]564
  …родился страх… – Согласно нескольким вариантам мифа об Индре и Вритре, Индра, убив дракона, бежал и некоторое время скрывался, по одним версиям – не будучи уверен в полной победе, по другим – опасаясь расплаты за совершенное убийство.


[Закрыть]
Когда ты несся через девяносто и девять потоков,
Пересекая пространства, как испуганный орел?
 
 
¹⁵ Индра, царь движущегося и отдыхающего,
Безрогого и рогатого, крепко он держит палицу!
Вот он как царь правит народами!
Он объял все, как обод – спицы!
 

 
¹ Царь жертвенной соломы, хотар [566]566
  Хотар– один из четырех главных жрецов ведийского жертвоприношения.


[Закрыть]посреди дома,
Бича повелитель, Агни, принести готовый
Жертву обоим мирам. [567]567
  … обоим мирам– то есть земле и небу.


[Закрыть]
Он, сын праведной силы, [568]568
  Сын праведной силы– Эпитет Агни, связанный с его происхождением: ритуальный огонь добывали сильным трением друг о друга двух кусков дерева.


[Закрыть]
Издали, как Су́рья, [569]569
  Сурья– бог Солнца.


[Закрыть]пламя свое простирает.
 
 
² О, достойный жертвы, идущий издалека, – в тебе
Небо само вершит сполна жертвоприношенье, о царь.
Трех виталищ [570]570
  Трех виталищ(или трёх миров) – земля, небо и воздушное пространство.


[Закрыть]хозяин, подобный крылу, достигающему до цели,
Прими возлияния жертвенные, дары людей!
 
 
³ Царь дерева, чей жар наисильнейший, в венце из спиц,
Вспыхнул, разросся, как бич возницы в пути.
Он словно как бесхитростный скакун,
Бессмертный по воле своей, беспрепонно сущий в растениях.
 
 
⁴ Этот Агни прославляется в доме, как бегун, —
Нашими громкими хвалами, – как знаток всех сущих,
Пожиратель дерева, как скаковой конь,
Что выигрывает награду своим уменьем,
Как отец У́шас, [571]571
  Ушас– богиня утренней зари.


[Закрыть]возбужденный к соитью приношением жертвы.
 
 
⁵ Вот они восхищаются его блистаньем,
Когда он стелется по земле, легко обтесывая деревья,
Как бегун, что срывается с места по знаку!
Как неисправный должник, метнулся он по земле иссушенной!
 
 
⁶ О скакун, от хулений оборони нас,
Когда возжигают тебя, о Агни, вместе с другими Агни!
Ты приносишь богатство, ты пресекаешь беды.
Да возликуем мы, доблестные, живя сто зим!
 

 
¹ Выпущены соки, как обычай велит, [573]573
  В 1 стихе гимна – сравнение со скачками: выжатые соки сомы – скаковые кони.


[Закрыть]
На путь истины – дивные,
Знающие дорогу свою.
 
 
² С потоком сладости мчит вперед,
Ныряет в воды великие,
Жертва из жертв, достойный хвалы.
 
 
³ Впереди запряженной речи мчит.
Бык в сосуде ревет [574]574
  в сосуде ревет… – В специальном сосуде сомы смешивается с водой. Соки сомы очищают, пропуская через цедилку или сито, сделанные обязательно из овечьей шерсти.


[Закрыть]деревянном.
К сиденью мчит – истинный жертвенный дар.
 
 
⁴ Когда растекается провидец вокруг,
В силы рядясь, мужские и провидческие,
Победитель, он жаждет солнце завоевать.
 
 
⁵ Очищаясь, он берет в осаду врагов,
Как царь племена супротивные,
Когда жрецы дают движенье ему.
 
 
⁶ Любимый по овечьей цедилке кружит,
Пламенно-рыжий [575]575
  пламеннорыжий – Слово двузначно, так как обозначает также «конь».


[Закрыть]в сосудах сел деревянных.
С молитвой соперничает певец.
 
 
⁷ К Вайю, Индре, Ашвинам [576]576
  К Вайю, Индре, Ашвинам… – Сома летит в небеса к богам. Первым его пробует ветер Вайю, затем остальные боги. Ашвины – два близнеца, божества солнечного света, индийские Диоскуры.


[Закрыть]идет
Он со своим опьянением,
С радостью – по законам его.
 
 
⁸ Волны сладости, очищаясь, несут
Митру с Варуной, Бхагу, [577]577
  Митру с Варуной, Бхагу– боги– адитьи(сыновья богини Адити), число которых колеблется в Рв от двух до восьми: адитьи – божества, связанные с культом солнца, в большей или меньшей степени осуществляющие функции правителей неба и земли, хранителей закона и карателей за грехи.


[Закрыть]
Всю его мощь сознав.
 
 
⁹ О два мира, подайте богатства нам,
Чтобы наградой сладости завладели мы!
Славу, сокровища завоюйте нам!
 

Горельефные фигуры на фасаде пещерного буддийского храма в Карли. I в.

 
¹ Того могуществом умудрены поколения,
Кто оба мира порознь укрепил, сколь ни огромны они,
Протолкнул небосвод он вверх высоко.
Двуединым взмахом светило толкнул [579]579
  Двуединым взмахом светило толкнул… – Возможно, имеется в виду дневной и ночной путь солнца.


[Закрыть]и раскинул землю.
 
 
² К самому себе я обращаюсь ныне:
«Когда я стану близким Варуне?
Насладится ль безгневно он моею жертвой?
Когда же обрадуюсь я его милости?»
 
 
³ Вопрошаю себя о грехе своем, понять жажду, о Варуна,
Прихожу к умным, пытаю расспросами.
Все одно и то же говорят мудрецы:
«Ведь этот Варуна на тебя же и гневается».
 
 
⁴ Что за грех величайший несу, о Варуна,
Если хочешь убить слагателя гимнов хвалебных, друга?
Не таи правду, о бог, ведь тебя не обманешь, о Самосущий.
Вот я иду поклониться тебе, пока не свершен грех!
 
 
⁵ Отпусти же прегрешения предков нам!
Отпусти и те, что сами мы сотворили!
Отпусти, Васиштху, о царь, как отпускают вора,
Укравшего скот, как теленка отпускают с привязи!
 
 
⁶ Не моя воля на то была, Варуна. Смутили меня
Хмельное питье, гнев, игральные кости, неразумие.
Совиновником старший был в преступлении младшего. [580]580
  Совиновником старший был в преступлении младшего– Иными словами, бог тоже должен нести ответственность за проступок человека.


[Закрыть]
Даже сон не мог злодеяния отвратить.
 
 
⁷ Да услужу я щедрому господину как раб,
Я, безгрешный, богу яростному!
Благородный бог вразумил неразумных.
Сметливого подгоняет к богатству тот, кто много умней.
 
 
⁸ Эта хвалебная песнь, о Варуна Самосущий,
Да придет к тебе прямо в сердце!
Да будет нам счастье в мире! Да будет нам счастье в войне!
Храните нас [581]581
  Храните нас… – Обращение ко всем богам.


[Закрыть]вечно своими милостями!
 

 
¹ Дрожащие орехи с огромного дерева [583]583
  Огромное дерево– вибхидаха, орехи которого использовались в качестве игральных костей.


[Закрыть]пьянят меня.
Ураганом рожденные, перекатываются по желобку.
Словно сомы напиток с Муджават-горы, [584]584
  Муджават-гора– славилась обилием растения сома.


[Закрыть]
Мне предстала бодрствующая игральная кость.
 
 
² Никогда не бранила жена, не ругала меня.
Ко мне и друзьям моим была благосклонна,
Игральные кости лишь на одну не сошлись,
И я оттолкнул от себя преданную жену.
 
 
³ Свекровь ненавидит, и отринула жена прочь.
Несчастный ни в ком не отыщет сострастия.
«Как в старой лошади, годной лишь на продажу,
Так в игроке не нахожу пользы».
 
 
⁴ Теперь другие обнимают жену того,
На чье богатство налетела стремглав кость.
Отец, мать и братья твердят одно:
«Мы знаем его! Свяжите его, уведите его!»
 
 
⁵ Вот я решаю: «Не стану с ними играть,
Уйду от сотоварищей, на игру спешащих».
Но брошенные кости подают голос.
И спешу я к ним, как спешит любовница.
 
 
⁶ В собрание идет игрок, с собою беседуя,
Подбодряя себя: «Ныне мой будет верх!»
Но пресекают кости стремленье его,
Отдают противнику счастливый бросок.
 
 
⁷ Ведь кости усеяны колючками и крючками.
Они порабощают, они мучают, испепеляют,
Одаряют, как ребенок, победителя они вновь лишают победы.
Но неистовство игрока обмазывает их медом.
 
 
⁸ Резвится стая их, трикраты пятидесяти,
Законы их непреложны, как закон Са́витара. [585]585
  Савитар– бог, олицетворяющий животворную силу солнца, его законы непреложны для всех.


[Закрыть]
Не уступают они наимощному в ярости,
Даже царь пред ними в поклоне склоняется.
 
 
⁹ Они вниз катятся, они вверх прядают,
Без рук одолевают имеющего руки.
Неземные угли, брошенные в желобок, —
Сжигают сердце, хоть и сами холодные.
 
 
¹⁰ Страдает и жена, брошенная игроком,
И мать, чей сын бродит безвестно где.
Обремененный долгами, испуганно денег ищет,
Прокрадывается ночью в дома других.
 
 
¹¹ Игрок изнывает от муки, завидев женщину,
Жену других, и приютный очаг других.
Но ведь это он запряг с утра коней ореховых,
И теперь он, жалкий, у огня никнет.
 
 
¹² Тому, кто вождь вашей великой рати,
Тому, кто первый царь стаи,
Протягиваю я десять пальцев
И клятву даю: «Не удерживаю богатство!»
 
 
¹³ «Не играй в кости, вспахивай ниву,
Наслаждайся имуществом и почитай его глубоко.
Вот коровы твои, игрок, вот жена», —
Так мне велит сей господин Савитар.
 
 
¹⁴ Заключите с нами дружбу! Помилуйте нас!
Не напускайте так рьяно ужасное колдовство!
Да уляжется ярость ваша и вражда!
Пусть другой попадет в тенета ореховые!
 

 
Лопамудра
 
 
¹ Многие годы я изнуряю-истомляю себя
Дни и ночи, многие зори приближают к старости.
Старость отнимает красоту у тела.
Неужто не внидут мужья к своим женам?
 
 
2 Даже и те, прежние, [587]587
  …те, прежние… – То есть древние мудрецы-аскеты. Они прекратили аскетическое воздержание, так как не смогли постичь конца истины.


[Закрыть]что услужали истине
И вели речи истинные с богами,
Даже они прекратили путь, так как не достигли конца.
Неужто не соединятся жены с мужьями?
 
 
Агастья
 
 
³ Не напрасно усилие, к которому добросклонны боги,
Мы двое устояли бы во всех сражениях.
Вдвоем мы победили бы, избежав сотни ловушек,
Когда бы парой устремились к одной цели, повели войска.
 
 
⁴ На меня нашло желание быка вздымающегося,
Явилось во мне и оттуда и отсюда, откуда не ведаю.
Лопамудра заставляет струиться быка,
Неразумная сосет разумного, пыхтящего.
 
 
Ученик Агастьи
 
 
⁵ Этому Соме, [588]588
  Этому Соме… – Сок сомы, выпитый учеником Агастьи, выступает средством избавления учителя от греха.


[Закрыть]выжатому в сердце моем,
Говорю изнутри:
Если согрешили мы против него,
Да простит он его, – ведь смертный обилен страстями!
 
 
Автор
 
 
⁶ Агастья, копавший лопатой [589]589
  …копавший лопатой… – Намек на отшельнический образ жизни Агастьи, питавшегося кореньями, которые он выкапывал лопатой.


[Закрыть]в земле,
Возжелал детей, потомства, силы,
Могучий риши послужил процветанью обеих сфер [590]590
  …обеих сфер– (букв.: «варн») – сферы аскетизма и сферы продолжения рода.


[Закрыть]обоих миров,
Он средь богов претворил свои желанья.
 

 
¹ Богов рожденье ныне хотим
Возгласить, прославляя
В слагаемых песнопеньях, —
Ибо кто разглядит их в грядущем веке? [592]592
  Век– Так здесь передано слово «юга», означающего определенный цикл мироздания. По представлениям древних индийцев, жизнь вселенной длится четыре юги.


[Закрыть]
 
 
² Брахманаспа́ти [593]593
  Брахманаспа́ти– бог-покровитель молитвы и жертвоприношения.


[Закрыть]их сковал
Вместе, кузнецу подобно.
В прошлом веке богов
Сущее возникло из не-сущего.
 
 
³ В первом веке богов
Сущее возникло из не-сущего.
Затем возникли стороны света,
И все это – от воздевшей ноги кверху. [594]594
  …от воздевшей ноги кверху– Возможно, от Адити.


[Закрыть]
 
 
⁴ От воздевшей ноги кверху земля родилась.
От земли родились стороны света.
От Адити родился Да́кша, [595]595
  Дакша– букв.: «сила», «способность», здесь – мужское порождающее начало.


[Закрыть]
От Дакши же – Адити.
 
 
⁵ Ведь Адити родилась,
Как дочь твоя, о Дакша,
Вослед ей родились боги,
Добрые товарищи бессмертья.
 
 
⁶ Когда вы, боги, там, в воде,
Стояли, крепко держась друг за друга,
От вас тогда, от плясунов словно,
Густая пыль воздымалась.
 
 
⁷ Когда вы, боги, словно волхвы,
Наполнили все миры,
Тогда достали вы солнце,
Спрятанное в море.
 
 
⁸ Восемь у Адити сыновей,
Что родились из ее тела.
С семью – к богам пошла она,
Ма́ртанду [596]596
  Мартанда– букв.: «яйцо смертного».


[Закрыть]прочь отшвырнула.
 
 
⁹ С семью сыновьями Адити
В первый век явилась.
Вновь принесла она Мартанду,
Чтоб размножился он и вновь умер.
 

 
¹ Не было тогда не-сущего, и не было сущего.
Не было ни пространства воздуха, ни неба над ним.
Что двигалось чередой своей? Где? Под чьей защитой?
Что за вода тогда была – глубокая бездна?
 
 
² Не было тогда ни смерти, ни бессмертия.
Не было признака дня или ночи.
Нечто одно дышало, воздуха не колебля, по своему закону,
И не было ничего другого, кроме него.
 
 
³ Мрак был вначале сокрыт мраком.
Все это было неразличимой пучиною:
Возникающее, прикровенное пустотой, —
Оно одно порождено было силою жара.
 
 
⁴ Вначале нашло на него желание.
Это было первым семенем мысли.
Проистеченье сущего в не-сущее открыли
Мудрецы размышлением, вопрошая в сердце.
 
 
⁵ Поперек была протянута их бечева.
Был ли низ тогда? Был ли верх?
Были плодотворители. Были силы растяжения.
Порыв внизу. Удовлетворение наверху.
 
 
⁶ Кто воистину ведает? Кто возгласит это?
Откуда родилось, откуда это творение?
Потом появились боги, ибо создали боги мир.
Так кто же знает, откуда он появился?
 
 
⁷ Откуда это творение появилось?
То ли само себя создало, то ли – нет,
Надзирающий над миром в высшем небе, —
Только он знает это или не знает.