Текст книги "Город воров"

Автор книги: Чак Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

– Привычным трудом теперь фиг заработаешь, – заметил Глоунси, крутя ручку магнитолы. Радиостанции затихали одна за другой, по мере того как они продвигались на север. – Роботы живых людей с заводов вытесняют. Так и меня из употребления выводят.

– Что ж делать автовору, которому нужно кормить семью?

– Перейти на грабеж, наверное. Ключики себе оставлять, а водителя запирать в багажнике. Тогда автовладельцы сами начнут умолять, чтобы отменили систему блокировки.

– Да все мы выходим из употребления, – ответил Дуг. – С этими-то проводками. – Старые телеграфные столбы стояли вдоль проселка. Между ними были туго натянуты телефонные провода. – Денежки по ним текут прямо сейчас, пока мы разговариваем, вон прямо там, у нас над головой. Денежки с кредиток. Доллары текут, как электричество. Наверняка есть способ вклиниться. Превратить всю эту чепуху из нулей и единиц в реальное бабло.

Глоунси купил несколько маринованных огурцов в одном из местных магазинчиков и теперь пожирал их, как сумасшедший, вытирая руки о синюю бархатную обивку «Каприса».

– Это как?

– Вот тут я пас. Как дело доходит до этого, так я сразу понимаю, что у меня ничего не выйдет.

Нужный экземпляр нашелся на парковке возле громадного универсама «Уолмарт». Темно-зеленый «Караван» с тонированными задними стеклами стоял в пятистах метрах от магазина. У новых «Караванов» откатные двери с обеих сторон, съемные задние сиденья, а это – лучше не придумаешь.

Детское сиденье в машине – дурная примета для воров. Но Глоунси на это плевал. Насвистывая, он пересек стоянку, подошел к дверце «Каравана». Его пальцы были покрыты засохшим универсальным клеем, чтобы не оставалось отпечатков. Для перчаток было слишком жарко. Бейсбольная куртка в начале мая тоже выглядела подозрительно, но мешковатая одежда нужна, чтобы спрятать инструменты.

Простояв у дверцы всего несколько секунд, Глоунси нажал на ручку. Прежде чем мотор заработал, он просидел за рулем целую минуту. Многовато для Глоунси. Но тут Дуг увидел, что приятель бросает на заднее сиденье красный рулевой замок «Клаб», и все понял. Сам по себе «Клаб» непобедим, но руль, к которому его прикрепляют автовладельцы, сделан из мягкой резиновой трубки. Так что Глоунси не стал возиться с «Клабом», а просто разрезал руль вокруг него. Потом он пробил ударным съемником барабан замка, завел «Караван» и проехал мимо Дуга, не махнув ему рукой, только едва заметно по-лягушачьи улыбнувшись.

Глоунси – парень что надо, но все-таки есть в нем нечто склизкое и потное, которое того и гляди к тебе пристанет. Его внешнее рвение прикрывало холодную и скользкую сущность, которую Глоунси умудрялся утаивать от окружающих. Дуга совершенно не удивило, что он первым сделался папашей. Однако на то, что первым из них женится Монсеньор Дез, Дуг без сомнений поставил бы любую сумму.

Дуг весь извернулся, нагнувшись над кукольными ножками Шайн. Он пытался дотянуться до потертого синего ремня безопасности, заткнутого за спинку заднего сиденья «Каприса» и застегнуть его. Дуг изо всех сил сдерживался, чтобы не выругаться, не обращал внимания на немигающий взгляд девчушки и ее кисловатое дыхание, и даже ручку, которая трогала его щеку, нос, волосы. Все это бесило его ужасно, потому что он пытался подогнать эту долбаную хрень.

Криста обернулась с переднего сиденья.

– Иной раз приходится коленкой надавить на нее. Коленкой.

Оставался буквально сантиметр до застежки, когда Шайн сунула пальчик ему в ухо. Дуг мотнул головой, чтобы смахнуть ручку девочки, ударился о потолок и зарычал, готовый взорваться в любой момент. Девочка не заплакала, вообще не издала ни звука. Личико ее было спокойно. А кожа казалась вощеной, как шкурка пестицидного фрукта. От нее исходил легкий неприятный запах – кислого сока, мочи.

Это не его ребенок. И не его проблема.

Дуг оперся всем весом на сиденье и, собрав силы, щелкнул застежкой. Потом проворно выскочил и выгнул спину, ощущая боль в том месте, которое в телерекламе обычно отмечают красными стрелочками. Шайн посмотрела на него так же, как смотрела на все вокруг: как будто видела впервые. Он захлопнул дверцу, девочка даже не шелохнулась.

– Куда провалился Джем?

Криста выглянула в открытое окно.

– Понятия не имею.

Дуг обошел машину, по пути внимательно осматривая улицу, сел и медленно разогнул спину.

– Я тебе правда очень благодарна, Дугги, – сказала Криста. Она сидела рядом с ним, будто так и надо. – Шайн так кашляет. А записаться я смогла только на сегодня. Странно, что пришлось тебя просить.

Точно.

– Ну а в остальном она как? – решился спросить Дуг, заводя мотор. – Ты вроде собиралась отвезти ее на полный медосмотр.

– Да все хорошо. Она уже начала поправляться. Выныривать из своей раковины. Просто она робкая. Вся в маму, да?

Дуг кивнул этой попытке пошутить и проехал мимо синего Огнемета Джема, стоявшего у тротуара.

– Вон его тачка.

– Ага, – отозвалась Криста. – Не знаю. Да у него все равно небось похмелье.

– Ты вроде говорила, что его нет дома.

– Ну если бы был, в смысле. – Криста посмотрела в окно, приложив пальцы с обкусанными ногтями к тонким, как черви, губам. – Ненадежный он человек. Не то что ты.

Дуг быстро вырулил на улицу Медфорд, по-прежнему надеясь просидеть все утро на парковке «Брейнтри 10». Шайн смотрела на него в зеркало заднего вида тем же пассивным грустным взглядом.

– Свадьба Глоунси скоро, да? – сказала Криста.

Дуг наконец понял, почему вдруг возникла эта срочная необходимость посетить больницу. Он ехал вдоль пристани, злился и мысленно подгонял «Каприс».

– Хорошо, что ты будешь крестным Ники. – Она щелкнула по апельсиновому освежителю воздуха, болтавшемуся на прикуривателе. – Джем говорит, что ты один на свадьбу собираешься.

– Надо же!

– Джоани разрешила нам, подружкам невесты, надевать что угодно, кроме белого. Ну я и купила новое платье. В центре присмотрела, на манекене. Черное, с открытой спиной. Тут спереди вот так. – Ее руки скользнули вниз по груди, но Дуг даже не повернулся взглянуть. – И разрезы на ногах вот досюда. Прям как бальное, но официальное. Сексуальное.

Дуг нырнул под эстакаду Шеи и направился в Сомервилл к бесплатной клинике, стараясь держать себя в руках. «Невозможно напасть на бронированную машину, не повредив ее содержимого», – пронеслось у него в голове.

– Коктейльное платье, – продолжала Криста. – Странно, да? Я ж не буду пить никаких коктейлей. Завязала я, Дугги. – Она смотрела на него, вздрагивая, когда машину подбрасывало на рытвинах. – На этот раз – навсегда.

А Дуг думал: «Единственное слабое место „жестянки“ – это управляющие ею люди…»

22. Визит

На Центральном вокзале Молдена пахло так, словно город стоял на берегу кофейного океана. Находясь так близко к кофейному складу, несколько странно было сидеть в «Данкин Донатс». Все равно что жевать никотиновую жвачку посреди табачного поля. Но именно этим они и занимались: Фрэнк Г. в черной фуфайке пил кофе без кофеина, а Дуг М. в затрапезной серой бейсбольной футболке вертел в руках бутылку «Маунтин Дью».

– Ну, – начал Фрэнк Г. – Что у нас там, приятель? Выкладывай.

Дуг пожал плечами.

– Ну ты же знаешь, как оно все.

– Я знаю, что начинаю нервничать, когда парень несколько раз подряд прогуливает занятия.

– Да, – согласился Дуг, удобнее устраиваясь на стуле. – Работа достала.

– Жениться тебе пора, жеребец. Домом обзавестись, двумя ребятишками, которых спать под вечер не уложишь. И все равно, несмотря ни на что, выкраивать три-четыре вечера в неделю, чтобы сюда приходить.

– Верно, – кивнул Дуг.

– Роман, что ли?

– Да ну, нет.

– Вы расстались, потому что ей тяжело с тобой непьющим?

– Что? А, нет, не в том дело.

Фрэнк кивнул.

– То есть все уже закончилось.

– Закончилось? – Видимо, в прошлый раз Дуг сболтнул лишнего. – Ну не так чтобы прям совсем.

– А что тогда?

– Вроде паузы.

– То есть она с тобой рассталась, а ты с ней нет.

– Нет. – Дуг покачал головой. – Не так. Все наоборот.

– Ладно. Меня тревожит, что ты меняешь одну дурную привычку на другую. Шило на мыло получается. Представь, подходишь к прилавку магазина с чеком и говоришь: «Выпивка чего-то меня не радует. Хочу обменять ее на симпатичную девчонку». Они тебе чек подписывают. И ты уходишь. И вот тебе новая привычка – только положительная, да? Ведь это ж любовь, старик. И вот она тебя бросает и уходит. И с чем же ты остаешься? С пробоиной в жизни огромной, как гаражные ворота.

– Господи, Фрэнк… Я пропустил пару встреч. Я не прав. Но дел по горло.

– Дела у него! Чушь собачья. Это самое важное еженедельное событие. Без него ты как двигатель без масла. Без него у тебя ничего не будет. Когда ж ты это поймешь? Все остальное просто пройдет.

– Как будто я школу прогуливал. Вот так придешь в четверг, а на тебя наорут, что ты понедельник пропустил.

– Да причем тут школа? – Дуг удивился, что Фрэнк Г. злится. – Я что, похож на полицейского, занимающегося делами несовершеннолетних? Не будешь ходить на встречи – нам с тобой придется расстаться. Таковы правила.

Дуг посмотрел на стол и кивнул. Он ждал.

И ждал.

– Отлично. – Фрэнк Г. глянул на часы. – Тогда давай коротко.

Дуг поднял глаза.

– А?

– Ты приходишь на собрания и выкраиваешь время для меня, я нахожу время для тебя. А сейчас, если поспешу, так еще успею детишкам сказку на ночь почитать. Для разнообразия.

Пожав плечами, Дуг поднял руки.

– Фрэнк, ну пропустил я пару встреч…

– Поработай, за это получишь льготу.

– Льготу? Льготу, говоришь? Торчать в «Данкин Донатс» на Центральном вокзале Молдена в половине девятого вечера – это и есть льгота?

Зря он так сказал, конечно. Глупо получилось. Фрэнк Г. поглядел немного на Дуга, взял свою желтую ветровку и начал подниматься.

– Фрэнк, – остановил его Дуг. – Фрэнк, погоди, друг, я пошутил. Я не то имел в виду.

– Увидимся в церкви. – Фрэнк обшарил карманы в поисках ключей. – Может быть.

Он прошел мимо него. Дуг облажался.

– Я завтра к своему старику собираюсь, – пробурчал он.

Фрэнк Г. взвесил ключи на руке, как будто это был сам Дуг, рыба, которую еще можно выпустить обратно. Про Мака он знал только то, что тот сидит в тюрьме.

– Давно его не видел?

– Давненько. Он попросил приехать, дело у него ко мне.

– Ага. И, как ты думаешь, все нормально пройдет?

– Нужно мыслить позитивно, правильно?

– Тут многое от тебя зависит.

– Тогда все пройдет прекрасно. Он вернется в свою камеру, а еще год проживу в покое. Вот так все и пройдет.

Фрэнк Г. кивнул и направился к двери.

– Увидимся.

Название МИУ «Кедровый узел» напоминало наименование какого-нибудь командного стадиона, причем казалось, что право назвать его выкупила телефонная компания или лесозаготовительный концерн. МИУ расшифровывается как Массачусетское исправительное учреждение. Когда отец Дуга начал отбывать свой срок, оно называлось «МИУ Уэлпол», в честь близлежащего города. Но где-то в середине восьмидесятых жители Уэлпола поняли, что название самой суровой тюрьмы штата (а там еще располагается следственный изолятор, или Яма) слегка портит уровень цен на недвижимость в городе, и, подав в суд, добились удовлетворения иска. Тюрьму назвали в честь давно заброшенной железнодорожной станции.

Весь комплекс построили в пятидесятых годах на месте старой Чарлзтаунской тюрьмы. Уже на входе Дуга захлестнули всевозможные ассоциации. В первую очередь – воспоминание об отсидке в «МИУ Норфолк», тюрьме, которая так и носит название города, рядом с которым стоит. «Норфолк» – тюрьма среднего режима, четвертый уровень. Восемьдесят процентов ее обитателей сидят за преступления, связанные с насилием. МИУ «Кедровый узел» – это уже шестой уровень.

Дуг пришел в зал ожидания чуть раньше назначенного времени. Он оказался единственным мужчиной в группе из шести посетителей. Смесь парфюмерных ароматов напомнила ему Сенной рынок [78]78
  Сенной рынок – старинный рынок в центре Бостона.


[Закрыть]жарким субботним вечером: овощи падают из тележек на пол, мнутся и затаптываются. Три чернокожие женщины тяжело и устало опустились на стулья. У них были красноватые глаза, окаймленные темными кругами. Две белые женщины казались напряженными и измотанными до предела. В соответствии со «Списком запрещенной одежды» посетители в джинсах, фуфайках и без лифчиков в тюрьму не допускались. А вот обтягивающие брюки и вязаные топы с неглубоким вырезом были разрешены.

Плакаты на стенах предупреждали: никаких физических контактов. От свежего объявления «Нижнее белье ОБЯЗАТЕЛЬНО» у Дуга прямо-таки началась аллергия.

Когда он сам сидел в тюрьме, его навещал всего один человек. Криста. Раз в три недели. Как он был благодарен ей – хотя никогда не признавал этого – за те короткие беседы. По крайней мере поначалу. Но с тех пор как Дуг начал посещать «Анонимных алкоголиков» и серьезно относиться к программе, Криста очень изменилась в его глазах.

Их пригласили войти. Дуг сел между перегородками, собирая мысли в кучку. Сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы потом уйти. Снова выйти из тюрьмы, сесть в машину и уехать. По дороге домой тормознуть на заправке, купить газировки. Простая такая свобода. Несбыточная мечта в этих стенах.

Посещение Мака – это как визит к зубному врачу с последующим продлением прав в отделе регистрации транспортных средств. Испытание. И боишься, и терпишь. Хотя, говоря по правде, здесь Дуг был в хорошем положении. И он это понимал. Контролировал общение он, а Мака ему выдавали, как испорченную библиотечную книгу, изъятую из общих фондов.

На него упала тень Мака. И Дуг почувствовал привычный толчок внутри, как всегда, когда видел этого старого мошенника. Когда-то Мак казался ему большим и сильным человеком, называвшим его «маленьким напарником», героической личностью, царившей в его сознании. А вовсе не нынешним эгоистичным автоматом, повторявшим все время «я» да «я». С тех пор как Мак сел шестнадцать лет назад, он превратился для Дуга в голос, то и дело звучавший в его голове.

Мак опустился на стул, лихо улыбаясь. Прямо боевой петух, расправляющий грудь. Но Дуг заметил, что все в нем как-то опускается: средняя часть тела словно расплывается, кожа на шее обвисает, лицо становится все более осунувшимся. Глаза похожи на казиношные кости, которые бросают тебе вызов на «слабо» и говорят прямо: «Поиграй со мной – и продуешь». Улыбка адресована скорее самому себе, чем окружающим. И огромная ирландская башка – блестящая кожа, усеянная оранжевыми веснушками, а теперь еще и розовыми рубцами.

Мак сел на стул, широко расставив ноги. Его гордость – рыжие волосы на руках – посветлели, стали почти незаметными. Он всегда вел себя так, будто они встречаются на равных, будто в их отношениях присутствует некое равновесие, а Дуг испытывал к нему жалость, как к любому попавшему в капкан существу, поскольку и сам оказывался в этой ситуации. Видеться с Маком раз в год – то же самое, что пролистывать альбом с фотографиями: замечать, как постепенно редеют волосы, блекнут черты, проявляются изъяны. Сходство между отцом и сыном, всегда бросавшееся в глаза, теперь изводило Дуга еще больше. Он смотрел в разделявшее их стекло, словно в зеркало, которое показывает, что произойдет в будущем, через двадцать лет. Черты матери, которые раньше находил в себе Дуг (сколько сил и времени он тратил на эти поиски!), давно исчезли.

– Смотри, какой стал, – как обычно, приветствовал его Мак.

– Папа, – произнес Дуг то слово, которое говорил лишь раз в год в течение двадцати минут. – Как оно?

– Ты сам как?

Дуг кивнул.

– Хорошо. А ты?

Мак пожал плечами.

– Да вот пока здесь.

– Да уж. Деньги получаешь?

– Получаю. С ними проще. Хотя тут вообще не так уж и погано. Ты же знаешь, как мы устраиваемся.

Улей под названием «Кедровый узел» приютил «семейство» горожан, которые (благодаря нескольким дружелюбным охранникам) были обеспечены почти всем необходимым. В программе перевоспитания трудом были задания получше и похуже, вроде стирки или изготовления автомобильных номеров, – за любое платили семьдесят три центра в час.

Дуг кивнул и указал на свою голову.

– Как оно?

Мак дотронулся до своей башки так, словно она была горячей.

– Рак кожи, ну да. Прижигают потихоньку. В больницу кладут время от времени. Это хорошо. Помогает время убить.

– Где же ты столько солнца словил?

– Это меня еще до восьмидесятого года шандарахнуло. Надо было кепку чаще носить, видать. Но у меня не плохой рак. Просто веснушки взбунтовались. Я сейчас силен, как вонь в Челси. – Он вдохнул, словно учуяв тот запах. – Так Джем с тобой поговорил?

– Да, он мне сказал.

– Ты с ним один на один не оставайся. Постоянно тут отирается. Странный пацан, как разойдется. Заводится с полоборота, как его папаша. С Кофлином только одно работает: держи морковку перед его блестящими глазенками. Потому что палкой по спине – не подействует.

– Понял, – отозвался Дуг.

Мак сделал вид, что выковыривает остатки еды из зубов, изучая Дуга, своего единственного ребенка. Но что он увидел, осталось загадкой: Мак решил оставить это при себе.

– Нужно было чаще тебя навещать, – сказал Дуг, чтобы хоть как-то продолжить беседу.

– Ну, сюда неблизко ехать.

– Да и дела. То да се. Время быстро бежит.

– Да брось. Я сам время ценю. – Он не сводил глаз с сына, ставшего на год старше. – Я ж тебя не виню, Дугги. Говорят, у тебя все ништяк.

Дуг пожал плечами.

– Ничего особенного.

– Чем я старше, тем больше думаю о потерянных годах. Жалко до жути.

– Ага. – Дуг дернул за край столика, прикидывая, сколько ему еще тут торчать.

– Мне кажется, я знаю, почему ты так злишься на меня все время.

Дуг выпрямился.

– Да? А я злюсь?

Мак сложил руки на груди, обтянутой голубой тюремной рубашкой. Грудь его тоже немного ввалилась.

– За то, что потерял дом твоей мамы.

Дуг потер затылок.

– Да нет. Меня он больше не парит.

– Счета за услуги адвокатов, Дугги. Черт. Я пытался на свободе остаться. Надо было успокоить нервных свидетелей, чтобы показания слегка поменяли. Но ты ж понимаешь, назначенный судом адвокат этого сделать не может. Заявишь, что у тебя нет бабла на своего, так можно прямо до начала суда самому топать в тюрягу.

– Ну да – ты же никогда на черный день не откладывал. При твоих-то барышах. Думал, черный день никогда не настанет.

Мак проглотил критику вместе со всем остальным, что исходило от Дуга.

– Ходят слухи, какие-то раздолбай взяли заложников в конторе на площади Кенмор.

– Да. Я читал об этом.

– Вот ведь ослы. Из-за заложников всегда столько геморроя. Уж лучше побольше бабла взять. Меньше сидеть, свое заработаешь, выйдешь сильнее, чем был.

Дуг посмотрел на залеченные участки на голове Мака. «И ты выйдешь сильнее, чем был?» – усомнился он про себя.

– Что же, – произнес он, косясь на охранников поблизости. – Я об этом читал, говорю же.

– Хотя, кажись, дельце было что надо.

– Ну, может быть.

– А как там старина Бухарик и его команда?

– Исчезли начисто. Бухарик отдыхает в каком-то федеральном курятнике штата Кентукки или еще где. С этим местом не сравнишь. Своих у него там нет. Как дома он там себя не чувствует.

– Как его пацана-то звали?

– Джеки.

– Вот уж полный облом. Не то что мой сынок.

– Джеки тоже сел. И никто не расстроился.

– РИКО, [79]79
  РИКО (RICO – The Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act) – Закон об организациях, связанных с рэкетом и коррупцией (1970).


[Закрыть]да? Эта байда про рэкет?

– РИКО двадцать лет назад был. Сейчас у ФБР дубинка побольше, поувесистей. Закон Гоббса [80]80
  Закон 1946 г., дополняющий Закон о запрете вымогательства (1934).


[Закрыть]называется. Все, что выходит за пределы одного штата, затрагивает работу коммерческого предприятия. Теперь им не нужно доказывать, что действует преступное сообщество.

– У вас там все круче и круче.

– Вроде того. Но когда было легко?

Мак улыбнулся. Он всматривался в лицо Дуга, словно на нем было что-то написано.

– Джем говорит, что ты его беспокоишь.

Дуг начал понимать, чего отец на него вылупился.

– Да?

– Говорит, ты там странно ведешь себя… он волнуется.

– Угу. Это он придумал, что нам нужно встретиться? Или ты?

– Мы оба.

Дуг сложил руки на груди. Он не привык к тому, что Джем втягивает его в свои игры.

– Ну вот, я приехал. Предстал пред тобою, чтобы ты убедился: я в норме. Спасибо, что беспокоишься. Какие еще вопросы?

– Он волнуется, что ты руку на пульсе не держишь.

– А теперь послушай меня. Он обо мне заботится? Все равно что ты обо мне заботился бы, ясно? Хочешь все знать, ради бога. Ты, кажется, что-то про заложников тут бормотал? За это маленькое фиаско спасибо надо сказать одному человеку, знаешь кому?

– Ты все еще на просушке?

– Черт… давай о чем-нибудь другом. Как Рождество встретил?

Мак почесал затылок, лениво покосился на охранников у обоих концов стола и наклонился ближе к стеклу.

– Шестнадцать месяцев.

Дуг кивнул, ожидая пояснений.

– И? Что? Шестнадцать месяцев – и что?

– Мне еще шестнадцать месяцев тут куковать. Я выхожу.

– Выходишь? Откуда? – Дуг выпрямился. – Ты о чем вообще?

– Выхожу, мой маленький напарник. – Мак заулыбался, кивая. – Опять будем мы с тобой вдвоем.

Кровь отлила от лица Дуга.

– Ты о чем?

Мак довольно повел плечами.

– Я тут все обдумываю потихоньку. На совет по условно-досрочному давят со страшной силой, чтобы они освобождали место для свеженьких. Либо отпускайте, либо новую тюрьму стройте. А старик, бывший банковский грабитель, отошедший от дел, банкомата в глаза не видел – что он там сможет, правда? – Мак ухмыльнулся. – Слушай, я даже Джему не говорил. Чтоб не сглазить. Тебя бы в курсе держал, если б чаще видел.

Он выходит. Мак выходит.

– Нашей округи, пап… ее больше нет. Города нет. Ничего не осталось.

– Ты хочешь меня уговорить, чтобы я остался? Мы все вернем.

– Что вернем? Нечего не вернешь… все изменилось, понимаешь? Исчезло.

– Ты держался молодцом, я это вижу. Ухабы на дороге попадались, но ничего. А теперь мы выйдем на другой уровень.

Дугу стало неудобно сидеть на стуле. Ему захотелось подняться, уйти. Но по правилам поведения в этой комнате ему оставалось только сидеть и ерзать. И паниковать, словно отец собирался выйти прямо сейчас.

– Я верну дом твоей матери, Дугги.

Молодой человек покачал головой, потея.

– Да ты не представляешь, о чем говоришь, пап. Тебе даже крыльцо не по карману.

Мак улыбнулся в своей обычной манере.

– А я его верну.

– Ты что думаешь, войдешь туда и усядешься там, как раньше? Как будто ты все тот же воровской король? Никто тебя там больше не боится, пап. Тебя никто и знать не знает. Пара-тройка стариков, что сидят у «Фудмастера», может, и пожмут тебе руку. Шляпу снимут. Все не так, как раньше. Закона молчания больше нет. Старых традиций нет, ничего не осталось. Все кончено.

– Все не будет так, как было, Дугги, – подхватил Мак, в его глазах, словно в игровом автомате, мелькнули цифры и значки доллара. – Станет лучше. Пусть федералы трясут своими дубинками. Вы двое, ты и Джем, под моим началом…

Дуг смотрел на него во все глаза. Мак выходит на волю.

Дуг бешено гнал во тьму, заставляя «Корвет» на скорости сто сорок пять километров в час наматывать круги вокруг города по федеральной автостраде, соединяющей шоссе 95 и шоссе 93. Иногда представлял, что собрал всю дурную энергию своей юности и впряг ее в этот алюминиевый двигатель V8 на четыреста пять лошадей. Дуг смотрел на огоньки в зеркале заднего вида, думал о том, что на хвосте у него могут оказаться федералы или даже Джем, хотя на самом деле за ним гнался призрак отца. Старый жулик преследовал его всю дорогу.

Мак и другие вооруженные грабители, а также налетчики на инкассаторские машины, принадлежащие к старой школе, – все были местными Ивелами Книвелами. [81]81
  Роберт Крейг Книвел (Ивел Книвел) (1938–2007) – американский мотоциклист, трюкач. По-прежнему любим и популярен в США.


[Закрыть]Смельчаки, которые занимались налетами на «жестянки», вместо того чтобы нацепить на спины съемные ракетные ускорители. Некстати попадать в неприятности – одна из неотъемлемых частей работы. Тюремные нары для них – эквивалент больничной койки. Вот что ждало Дуга впереди: Макова болезнь закоренелой преступности. Его годы выжигались, словно пятна на больной раком коже. Отец Дуга – типичный уголовник.

Шестнадцать месяцев. Для Дуга это все равно что шестнадцать дней.

Он вернулся в город на «Каприсе», который неправильно припарковал в переулке за улицей Питерборо. Света фонарей и огней рекламы ему хватило, чтобы найти дорогу до садика Клэр Кизи, перемахнуть через ограду и открыть деревянный сундучок.

Он начал рыть вскопанную почву лопатой с коротким черенком. Для недолгого хранения хватит и метра с небольшим в глубину.

Рисковал он только по пути от «Каприса» к яме, неся несколько сотен тысяч, которые были разложены в коробки от автозапчастей и обернуты толстым пластиком. Теплыми ночами «Болота» служили приютом многим сомнительным личностям. А копал он шумно. Но его прикрыл гул машин на Бойлстонской улице, и ударов тяжелых коробок о дно ямы слышно не было. Дуг несколько секунд смотрел на свое сокровище, потом засыпал его землей и подумал, не прочитать ли молитву. Он не видел связи между поездкой к отцу и переносом заначки из гаража бабули Сэви в садик Клэр Кизи. Но когда речь шла о деньгах, Дуг прислушивался к своим инстинктам. Все менялось. Наверняка он знал только это.

«Позвони ей», – стучало в голове.

Ему очень хотелось это сделать. А вот это – сокровище, которое он закопал в садике, – что-то вроде клятвы верности. Он похлопал по карманам в поисках монет, даже подумал о том, что скажет в трубку автомата, приглашая ее на завтрашнюю свадьбу. А потом заявится с ней под руку. Дугу было приятно представлять это, когда он выезжал из парка. Казалось, что он и в самом деле может так поступить.