Текст книги "Город воров"

Автор книги: Чак Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

20. Тренировка

Утро было сырым. Солнце разгоняло мрак и влагу, и над улицами поднимался пар. Если взглянуть сквозь путаные нити кабелей и телефонных проводов, тянущихся вдоль улиц и опускающихся до уровня глаз там, где Сэквиллская, очертя голову, вливается в Мистик, можно увидеть баржу и высокие краны, будто бы выклевывающие из нее груз. В вышине, над домом матери Дуга, носились чайки – они кружились и падали вниз, норовя нагадить на крышу.

Когда у отца впервые отняли этот дом, Дуг так разозлился, что много лет не появлялся тут, и вообще – обходил стороной Сэквиллскую улицу. В тогдашней жизни – жизни запойного алкоголика – он вряд ли мог найти утешение: Дуг мучился детскими воспоминаниями и ассоциациями, а вовсе не подпитывался ими. Но когда Дуг мотал срок в тюрьме «Норфолк» под Бостоном, все его мысли о доме и о Городе крутились вокруг дома мамы. Он вспоминал не Памятник, не Жемчужную улицу и даже не каток. И, выйдя на свободу, Дуг первым делом пошел к этому дому. Город олицетворял мать. Город вырастил его. Этот дом Дуг считал ее лицом, ее глазами, что присматривали за ним. А улицы – руками, которые обнимали сына.

Во времена беспробудного пьянства импульсивные поступки были для Дуга в порядке вещей. И никогда до добра не доводили. Заканчивалось тем, что он причинял людям боль. Да и как еще это могло закончиться?

Жизнь как лотерея. В последние три года Дуг положил много сил, чтобы стереть из сознания принцип «все или ничего», перестать гоняться за большим кушем. Это качество тоже досталось ему по наследству от Города, как цвет глаз или черты лица. Мечта азартного игрока, что в один прекрасный день он получит настоящий выигрыш, который навсегда изменит его жизнь.

Он и остальным твердил по поводу банков: не будьте жадными. Не перегибайте палку. Не переоценивайте свои силы. «Вошли, бабки взяли, ушли». Теперь ему самому нужно было прислушаться к этому совету.

Ему вспомнился Джем, стоящий за спиной Клэр в пиццерии. А подсознание подкинуло еще одну картинку: они же в банковском хранилище на площади Кенмор, будто бы пара, ожидающая лифт. Сердце у Дуга сжалось. И опасность, которую он внес в ее жизнь, да и в свою, стала отчетливее. Прекратить всякое общение – и тогда Джем не будет доставать ее, а ФБР – его. И хватит уже мечтать о том, как он исцелит Клэр Кизи или чудесным образом освободится сам. Лучшее, что он может для нее сделать – и, пожалуй, единственное (впрочем, как и для себя), – это оставить ее.

Стекла в раме входной двери звякнули, когда Дуг вошел и отправился наверх к Джему. Уже на лестнице он понял, что музыка доносится из подвала, а не со второго этажа. Он развернулся, вышел на улицу и по цементной дорожке, сквозь трещины которой пучками пробивалась трава, добрел до навеса на заднем дворе.

В каменном подвале было темно, пол сырой, коричневатый. В углах поблескивали слезинки конденсата. Лязганье металла (Джем любил стучать дисками штанги, главное – создавать побольше шума), приглушаемое сырыми стенами, вступало в диссонанс со взлетами и падениями цеппелиновской песни «Кашемир».

Джем лежал на спине и качал пресс на старом, обвешанном грузами тренажере. Шнуры скрипели, нижние рельсы были покрыты ржавчиной и плесенью из-за капавшей с потолка воды.

Он закончил упражнение и выпрямился. Его лицо горело, длинные вены на руках извивались под кожей, словно змеи.

– Здорово, – приветствовал приятеля Джем, вскакивая со скамейки. – Зацени, только что взял. – Вокруг тренажера на подставках, словно камеры на штативах, стояли три ухающие колонки, по высоте доходившие до плеч. – Беспроводные, – похвастался Джем, обводя свое приобретение рукой, как фокусник, демонстрирующий трюк с левитацией. – Сигнал идет от моей стереосистемы наверху. – По три сотни за каждую, но черт возьми… – Он прибавил звука, чтобы показать всю силу техники, и стал дергать головой, вертя помощневшей шеей в такт песне: Джем, видимо, не подумал или просто наплевал на то, что металлические детали в колонках через несколько недель заржавеют. – Вставляет нереально, чувак.

Джем пребывал в сильном возбуждении. То ли из-за тренировки, то ли еще от чего. Он убавил звук и поднял штангу с изогнутым грифом, на которую были надеты два диска по двадцать пять и еще несколько – по десять килограммов.

– Иди переоденься и возвращайся, выжмем по-взрослому. – Он принялся за изолированные сгибания рук, и к его лицу прилила кровь.

Дуг вовсе не ожидал такого приветствия. Джем вел себя нормально и делал вид, что ничего не случилось. Лучше бы он кувалдой по стене бил – это пугало бы меньше.

– Вчера вечером… – начал Дуг.

– Да я ваще не понял, что за херня была, – отозвался Джем, прервав свои упражнения и бросив штангу на пол. – Долбаный Уэйкфилд, ненавижу кривые подачи. Если питчер с быстрой подачей начинает сдавать в шестом периоде, ты это видишь по его скорости и самообладанию. А если это питчер с кривой подачей? Он словно лазейку противнику открывает. Мяч останавливается, и у гребаных профессионалов-миллионеров все в шоколаде.

– Ты за кем следишь, Джем? За мной или за ней?

Его лицо осталось непроницаемым.

– Да говорю тебе, парень, я твой Трилистник на Бойлстонской срисовал – смотрю, стоит у радио «Бостонский рок». Что, кстати, стремно. Ведь стырят такую красоту – и привет, только на паркометре останется записочка: «Спасибо большое».

– Хочешь что-то сказать, говори сейчас.

Джем улыбнулся колонке, а не Дугу.

– Не знаю, парень, – начал он, выключая музыку. – Понимаешь… По-моему, ты сейчас произнес мою реплику.

Дуг фыркнул, переступив с ноги на ногу.

– Я же сказал, я работаю над этим. Проверяю, чтобы за нами все было чисто.

– Ага. Возможно, началось все именно так. – Джем затянул перчатки на запястьях. – К тому же ты у меня слишком быстро отнял ее права.

– Чушь какая-то.

– Да неужели? То есть пойми меня правильно, она клевая. Я ее задницу тоже пощупал, там, в хранилище. – Джем поднял глаза. – Но небось тебе и это не понравилось.

– Ты чего несешь?

– Если ты скажешь, что готовишь новое дело. Я тебе отвечу: «Круто!» Потому что я это понимаю. Тут я смысл вижу. А на все остальное я скажу, что у нас проблемы будут.

Дуг попытался пойти в атаку.

– На фига ты вообще подошел, идиот? Что за игры? Ты чего добивался? Смутить меня хотел? Мог бы пообщаться со мной, когда я один. Я ее подальше от вас держу. Особенно от тебя, любитель за задницы хватать. Если она кого и вспомнит, то того, кто ее кататься повез.

– Вот ты вечно про команду Бухарика говоришь, что они башкой не думают, как маньяки, лишь бы до дела дорваться. А сам глазки строишь одному человеку – понятно кому, – который может фэбээровцам на нас настучать. И при этом я – дебил недоделанный. – Джем с улыбкой пожал плечами. – Спасибо, что решил нас защитить.

– Да пожалуйста.

– И не парься, остальным я пока не сказал. Но только потому, что они от этого обосрутся, – и так уж дергаются на каждом шагу. Да еще твой дружок, Монсеньор, он же от ревности лопнет. И вообще – говорить-то и не о чем, так?

– Повторяю: я получил от нее, что надо было.

– Ну и как? Понравилось?

Дуг нахмурился.

– Говорю же, все закончилось. И хватит уже.

Джем прищурился, чтобы лучше разглядеть приятеля.

– Слушай, знаешь что? Так, между прочим, помнишь ее заместителя? Мы с ним на прошлой неделе по магазинам вместе гуляли. Я просто не думал, что это важно, вот и не сказал тебе.

– Если все дело в этой фигне, ты ее до меня донес.

– Да я много чего хочу до тебя донести, черт возьми. Ты меня пугаешь, парень. Встречаешься с ней втихую, скрываешь от нас? Ну прям, как в кино, братишка. Знаешь, как там бывает. Мы или она.

– Что за бред?

– Не вижу я тут никаких вариантов, чтобы соединить нас и ее. Поправь, если я ошибаюсь.

Дуг всегда был единственным, кто мог совладать с Джемом. Когда становилось совсем сложно, он выливал на Джема всякую чушь, в которой мелькали слова: «брат», «успокойся» и «любовь». И Джем слушал и успокаивался. А теперь все расшаталось. Теперь Джем контролировал ситуацию.

– Ну лады. – Джем сложил свои накачанные руки и кивнул. – Тогда можно браться за дельце с кинотеатром.

Слишком рано. Но теперь Дуг не мог отказать.

Джем слушал его молчание с жадной расползающейся ухмылкой.

– Как у тебя с хвостом? У меня нет.

– Кто-то следил за домом Деза.

– «Следил». По-моему, нам пора вернуться в игру.

– А Дезу придется отсидеться и не участвовать.

– Хорошо. В общем-то, я рад этому.

– Но он все равно четверть навара получит.

Джем оценивающе уставился на Дуга. Потом одновременно улыбнулся и пожал плечами.

– Да по фигу. По-любому все сольет в ящик для пожертвований Святого Франциска, так? Католическая благотворительность – она нам, может, удачу приносит. Лишь бы дело делали быстро. То есть не отвлекались. И не говори, что ты это не обмозговывал, потому что я тебе не поверю. Небось уже и место выбрал. Черт, может, и план уже смастрячил.

Может, так оно и было. Может, именно это ему сейчас и надо – голову чем-нибудь занять. Дело, которое снова объединит их. Чтобы все стало так, как раньше.

21. По часам

Брейнтри – южный пригород Бостона, там раздваивается Юго-Восточная автомагистраль: одна половинка уходит на запад к шоссе 95, Мэн – Флорида, а вторая – на восток, параллельно бегущей на юг скоростной трассе 3, в сторону полуострова Кейп-Код, по форме напоминающего согнутую руку. Городскую молодежь 1970—1980-х годов в Брейнтри привлекал торговый центр «Южный берег», один из первых пассажей в этом районе. От города рукой подать – достаточно сесть в автобус на красной ветке ТУЗМ и выйти на остановке «Квинси Адаме». Молодых людей привлекали магазин «Хобби», продававший фейерверки, подсобка книжного «Би Далтон», где всегда в избытке лежали номера «Плейбоя», табачная лавка «С. Б. Перкинс», торговавшая, помимо сигарет, еще зажигалками и ножами, «Город кассет» и местные девчонки, которые прогуливались по пассажу стайками и парами. Плюс двухзальный кинотеатр рядом с гостиницей «Ховард Джонсон». Назывался он «Кинотеатр Брейнтри».

Через улицу от пассажа извивался проезд Форбс, расширявшийся у похожей на замок гостиницы «Шератон-Тара» и офисного комплекса «Южный берег». На том участке проезда было видно шоссе, убегающее прочь у подножия полуразрушенной скалы. Узкое двухполосное ответвление этой дороги под названием проезд Грандиозного пейзажа карабкалось вверх по откосу к вершине горы, где в окружении полутора гектаров асфальтовой парковки стоял «Кинотеатр Брейнтри», снова открывшийся в 1993 году новехоньким мультиплексом корпорации «Дженерал Синемас». Назывался он теперь «Брейнтри 10».

По другую сторону восьмиполосного шоссе пролегала еще одна горная дорога – утыканная различными предприятиями и офисными зданиями, она бежала вдоль кромки парка Синие Холмы. Отсюда кинотеатр с огромной вывеской напоминал храм над ущельем, куда стекался бесконечный поток автомобилей.

Место уединенное. Легко подъехать по шоссе. Есть укромные уголки, откуда хорошо видно округу.

Второй по важности пункт в работе (после возможности быстро смыться) – выбор цели. Стоит лишь определить цель, как детали сложатся в отчетливую картину.

Вместе с другими офисными работниками, просиживающими на службе с девяти до пяти, паркуешься у безликого здания рядом с кинотеатром на самой верхней точке проезда Грандиозного пейзажа. Позади здания – лес, спускающийся к жилому кварталу напротив торгового пассажа. Там же заброшенная грунтовая дорога, перекрытая двумя неровными валунами. Вот тебе и путь отхода на всякий случай. Если план провалится к чертовой матери, будешь знать, что всегда можно на своих двоих убежать в лес, бросить оружие и скинуть верхнюю одежду. А потом – быстренько в машину, что стоит у пассажа, пока тебя не выследили подразделения К-9 и полицейские вертолеты.

Твой радиосканер «Беркэт 210» трещит под газетой, которую ты запихнул между двумя передними сиденьями. Полевой бинокль дожидается своей очереди в бардачке рядом с руководством «Как наблюдать за птицами», припасенным на случай, если придется объяснить наличие сканера. Но нынешним утром бинокль не пригодится. Позиция у тебя лучше не придумаешь: сбоку, за низким кустарником, видна парковка кинотеатра. Вороны клюют хлебные крошки и кусочки шоколадных батончиков.

На парковке всего две машины, обе пустые. Темно-синяя «Тойота Крессида» вползает сюда около десяти утра, останавливается сбоку, рядом с мусорным контейнером. Менеджер запирает автомобиль и под крики охочих до попкорна чаек открывает ключом боковую дверь здания. А ты засекаешь время.

Чайки и вороны – больше никого нет, и только в 11.15 на парковку вкатываются две громыхающие иномарки: обычная команда буднего дня, в основном люди в возрасте, полставочники. Ты засекаешь время.

Первый сеанс сегодня – в 12.20. Если сработать в понедельник ближе к обеду – значит, не придется приглядывать за толпой, никакой местный герой не полезет на рожон и даже, возможно, обойдется почти без свидетелей.

11.29 – белый «Плимут Неон» паркуется возле деревянной ограды у переднего края стоянки. Парень в кроссовках и с убранными в хвост волосами выходит, забирается на крышу своей машины и устраивается там, скрестив ноги. Достает сандвич и йогурт и принимается обедать, любуясь безмятежным парком Синие Холмы.

В 11.32 на парковку вкатывается «жестянка». Ты засекаешь время. Фиксируешь в памяти, но не на бумаге – нельзя оставлять улики, вдруг попадешься.

Бронированный грузовик мерно громыхает на огромных колесах. Ага, это фургон «Пиннакл». Цвета их эмблемы – синий и зеленый.

«Жестянка» подъезжает прямо к входу, паркуется на пожарном проезде у лестницы, ведущей в холл. Фургон стоит на холостом ходу, ты видишь его запертые задние дверцы.

С минуту ничего не происходит.

Затем открывается пассажирская дверца, и охранник-курьер, также известный как посланник или прыгун, выходит, держа руку на поясной кобуре. На нем темно-синяя рубашка с расстегнутым воротом, к одной стороне которого приколото удостоверение. На правом плече пришита эмблема «Пиннакл». Нагрудный карман украшает здоровенный серебристый значок.

Средних лет, полный, но крепкий, подкручивает густые белые пушистые усы. Уверенно идет к задней дверце. Козырек кепки, похожей на полицейскую, надвинут на глаза. Пуленепробиваемого жилета нет. Жилеты стоят больших денег. «Пиннакл» их не выдает и не требует носить.

Ты внимательно следишь за движениями курьера. Запоминаешь порядок действий.

Он дважды стучит в заднюю дверцу. Водитель, сидящий внутри, нажав на кнопку, отпирает ее. Курьер давит на ручку.

Радиосканнер молчит. На частотах «Пиннакл» тишина. Это нормально.

Курьер достает из багажника двухколесную тележку с наклейками «Пиннакл» и ставит ее рядом с широким бампером «жестянки». Снова влезает в фургон и вытаскивает зелено-голубой холщовый мешок с эмблемой «Пиннакл» и длинными ручками.

Это разменные монеты и мелкие купюры для кинотеатра. Ты обращаешь внимание, что мешок небольшой. Курьер ставит его на тележку и захлопывает заднюю дверцу.

Рука усача снова ложится на рукоятку пистолета, он толкает перед собой тележку, везя ее по пандусу для инвалидных колясок, расположенному у лестницы главного входа. Приблизившись к центральным дверям, которые оказались не заперты, курьер открывает их и входит внутрь.

Ты смотришь на часы. 11.35.

Этого не видно, но ты знаешь: вторые двери, отделяющие кассы от входа в фойе, конечно, закрыты, и за ними усача ждет менеджер с ключами.

Любитель йогурта, прикончив обед, откидывается на ветровое стекло, подставив лицо солнцу. На фургон инкассаторов ему плевать. Белый бумажный пакет падает вниз и катится по парковке в сторону пустой машины.

Бронированный фургон ждет – двери заперты, а двигатель работает на холостом ходу.

У фургона четыре двери: со стороны водителя, со стороны пассажира и две задние, а еще с левой стороны предусмотрена маленькая грузовая дверца – сорок один на сорок шесть сантиметров. В багажном отделении есть откидное сиденье, отделенное от салона запирающейся дверью. На этот раз в фургоне сидели только два человека, и это место осталось свободным. Во всех дверях – цилиндровые замки повышенной надежности, они же стоят во внутренних сейфах. Ключ зажигания – самый обычный, но где-то внутри кабины спрятан блокиратор. Или перед запуском двигателя надо проделать ряд действий: например, включить размораживатель, нажать на педаль тормоза, снова включить размораживатель.

Стоит повернуть ключ зажигания – и все двери автоматически запираются. Если отпереть одну из дверей, на торпеде загорится красный огонек, а колеса заблокируются, чтобы фургон не тронулся с места. Кроме того, в каждую дверцу вмонтированы кнопки для ручной блокировки.

Если машину окружат, водитель по инструкции блокирует все дверцы и вызывает подмогу по рации. Двенадцатитонный грузовик – это передвижная крепость, неприступная для внешних атак. Его стальную броню не пробить ничем. Из-за ограничений по весовой нагрузке броня багажника обычно на уровень слабее той, что защищает кабину. Например, багажник может по документам выдерживать выстрелы из автомата Калашникова или автоматической винтовки М14, а кабина – из винтовки М16 с подствольным гранатометом. Самое слабое место багажника, задние двери, все равно почти восемь сантиметров толщиной. Ветровое стекло и стекла в дверцах – из поликарбоната со стеклянным покрытием, не такие толстые, как пуленепробиваемое стекло, но не менее прочные.

На крыше установлены радиомаяк, сирена и система оповещения. В обшивке фургона есть отверстия для винтовок. Тяжелые бамперы разработаны специально для того, чтобы выдерживать таран. Шины размером с тракторные невозможно проколоть. Ходовая часть такая же, как у обычной двухтонной машины, только усиленная, чтобы выдерживать вес в шесть раз больше. Например, дифференциал раза в три тяжелее, чем у обычной машины.

Безопасность и ликвидность ведущей экономической державы ездят в этих фургонах, десятки тысяч таких грузовиков целыми днями носятся по улицам, миллиарды долларов в купюрах и монетах постоянно находятся в пути. Ты прекрасно знаешь и понимаешь, что невозможно напасть на бронированную машину, не повредив ее содержимого. Единственное слабое место «жестянки» – это управляющие ею люди.

В 11.44 курьер выходит на передний пандус, катя впереди себя груженую тележку. В здании он провел девять минут. Ты смотришь на часы.

Курьер подталкивает тележку к задним дверям фургона. На ней три белых холщовых мешка с наличностью. В плоских пластиковых коробках, что уложены под ними, – обернутые бумагой столбики монет. Сверху лежит фирменный зелено-голубой мешок «Пиннакл».

Внутри мешков – инкассаторские пакеты с купюрами и чеками. Эти прозрачные полиэтиленовые пакеты предоставляет «Пиннакл», на каждом – проверочный штрих-код. Большую часть из этих девяти минут усач осматривал пакеты, проверял, нет ли разрывов, на месте ли пломбы, и сравнивал сумму, отпечатанную на ярлыке пакета, с суммой, указанной в декларации менеджера.

Водитель же все девять минут следил за окружающей обстановкой. Зеркала на фургоне специально повернуты так, чтобы видеть задние дверцы, на случай, если нападут с той стороны.

Курьер и водитель постоянно переговариваются по рации. У обоих – маленькие наушники и микрофоны с черными проводками. Водитель внимательно вслушивается в интонацию курьера, улавливая в ней тревожные нотки, и отвечает на его сообщения, например: «Я уже выхожу».

Когда курьер приближается к «жестянке», маленькое параболическое зеркало размером с игральную карту позволяет увидеть любое движение у него за спиной. Тук-тук. Правая задняя дверца открывается. Он тянет ее на себя и проворно загружает белые мешки в багажник. Укладывает тележку и захлопывает дверцу.

Проходит к пассажирской двери. Вынимает из уха наушник. Водитель открывает дверь. Курьер забирается внутрь. 11.46.

Фургон стоит еще четыре минуты, пока водитель перепроверяет депозитные квитанции и вводит штрих-коды в систему отслеживания «Пиннакл».

В это время ты уезжаешь. Инкассаторы на бронированных фургонах очень бдительно следят за хвостами. Хорошо обученный водитель засечет твою двинувшуюся с места машину и запомнит ее цвет и модель.

Съезжаешь на нижнюю часть проезда Грандиозного пейзажа, затем по проезду Форбс попадаешь на парковку «Шератон-Тара». Там ты со своим напарником переходишь в машину для работы и ждешь.

«Жестянка» выкатывается на проезд Форбс и, миновав вас, движется в сторону пассажа. Ты можешь разглядеть, что водитель – чернокожий мужчина лет пятидесяти. Видя, что с парковки «Брейнтри 10» за ним никто не едет, он расслабляется, вливается в поток машин, держится на разумно безопасном расстоянии от других. Ты выезжаешь на дорогу через несколько машин после грузовика.

Салон бронированного фургона просторен, но ничем не замечателен – нечто среднее между полицейским патрульным автомобилем и фурой. В нем слышится лишь усыпляющее жужжание двигателя и редкие фразы по рации, в остальном грузовик звуконепроницаем. Из-за брони и специального стекла инкассаторы чувствуют себя так, будто сидят в вакууме. Для столь приземистого, громоздкого, утяжеленного фургона – в среднем бронированные грузовики потребляют четыре литра топлива на пять-шесть километров – подвеска ведет себя поразительно мягко. Водитель и курьер не чувствуют выбоин на дороге.

Инкассаторами часто работают пенсионеры из ТУЗМ или управления платных дорог, обычно отслужившие в армии. Зарабатывают от шестидесяти пяти до девяноста тысяч в год. Переезды между пунктами доставки и сбора наличных, или ездки, – наименее опасная и нервная часть их рабочего дня.

Ты пристраиваешься за ними через две-три машины, желательно на другой полосе. Когда «жестянка» тормозит на другой стоянке, чтобы забрать деньги, ты связываешься по рации со своим веснушчатым другом, курсирующим поблизости на другой угнанной для дела машине. На этот раз он въезжает на стоянку и присматривает за «жестянкой». Среди его талантов – умение притворяться спящим.

Теперь твоя очередь кружить поблизости и ждать. Еще один напарник, который катается с тобой, отвинчивает крышку пустой майонезной баночки, взятой на всякий пожарный и облегчается в нее. Ты не можешь удержаться от мысли о том, что этот парень при любой возможности норовит выставить свой член напоказ. Небось от гордости лопался, пока отливал, заставляя петь стеклянные стенки банки. Он удовлетворенно выдыхает. Ты снисходительно молчишь.

Твой друг из второй машины передает по радио зашифрованное сообщение о том, куда движется «жестянка», ты садишься ей на хвост и продолжаешь слежку.

Еще пять ездок. Куда-то инкассаторы по-быстрому доставляют мелочь, а кое-где забирают наличность.

Еще десяток ездок. Ты проезжаешь через Холбрук в Броктон.

Еще десять. Уже почти четыре часа. Сначала ездка в супермаркет в центре Броктона, потом «жестянка» движется на запад, десять минут без остановки, двадцать минут. Ты знаешь – потому что тебе положено знать, – что гараж для бронированных машин «Пиннакл» прячется за двойным охранным ограждением, за городом, в Истоне. На сегодня твоя работа закончена. Ты отстаешь, когда «жестянка» подъезжает к своему гнезду.

Стремясь освободиться от хвостов, Дез отмывал себя так же, как отмывают помеченную купюру. Он взял такси на площади Салливана и доехал до Гарвардской площади в Кэмбридже, купил билет на дневной сеанс в кинотеатр «Бреттл», высидел первые пятнадцать минут гонконгского боевика с субтитрами, а затем, прихватив попкорн, вышел в завешенную боковую дверь и выскользнул в переулок за офисным зданием «Миффлинская площадь», где его дожидался «Каприс» Дуга.

Дуг приехал из Чарлзтауна следом за такси Деза. Хвоста не было. Теперь он все время смотрел в зеркала и петлял, как заяц, – на всякий случай.

– То ли они оставили меня в покое, – объяснил Дез, – то ли научились быть невидимками.

– Ты все равно крутись у банка на Каштановом холме, – напомнил Дуг. – Заходи и разменивай деньги при любой возможности.

– Я на этой неделе каждый день обедал в машине, останавливаясь напротив банка. А как поживает другое дело?

– Порядок. Пытаемся выбрать выходные. Фильм присматриваем. Уже журнал «Премьера» с «Анонсом летних фильмов» до дыр замусолили, некоторые так читают «Программу скачек», чтобы выбрать лошадь-победителя.

– «Стриптиз», – предложил Дез.

– Ага, с Деми Мур. Мой член уже купил билет. Но это же двадцать восьмое июня, слишком долго ждать.

– «Миссия невыполнима». Музыкальная тема переделана Адамом Клэйтоном и Ларри Мулленом.

– Да, я голосую за Тома Круза. Но это будут выходные Дня памяти. [77]77
  День памяти (Memorial Day) – национальный праздник США, отмечается ежегодно в последний понедельник мая.


[Закрыть]А Джему подавай прямо сейчас, немедленно.

– Спешить ни к чему.

– Да. Но все само собой очень быстро складывается.

– И все так хорошо, как ты предполагал?

– Проверим мои расчеты. Главный зал кинотеатра, вместимость – пятьсот человек. Два хороших дневных сеанса, плюс вечерние: семичасовой и десятичасовой. Получается две тысячи в субботу и две в воскресенье. Да плюс еще тысяча вечером в пятницу. Пять тысяч отсиженных задниц на кинотеатр. Допустим, в четырех из десяти залов крутят премьеры. Даже четыре из десяти дают двадцать тысяч задниц и ртов. Восемь баксов с задницы вечером, пять семьдесят пять днем. Да еще пожрать. Попкорн, пепси, арахис. Плюс по десятке с лишним. К тому же там еще пиццерия «Уно» и закусочная «Тако Белл» в фойе. А поблизости никаких ресторанов нет. Пол-лимона в легкую. Это нижний предел, Дез. И тебе достанется четверть просто за то, что ты их отвлечешь.

Джем отвечал за обеспечение: оружие, бронежилеты, костюмы, маски.

Глоунси – за транспорт: машины для дела и пересадки.

Дуг – за план. Он был архитектором, автором дела. А еще параноиком, перфекционистом и перестраховщиком. Самым рассудительным – все ценили его за мощный инстинкт самосохранения.

Следующие несколько дней Дуг был очень осторожен, следил за инкассаторскими «жестянками» на разных маршрутах, не связанных с кинотеатром, просто высматривал нюансы их работы. А еще для самоуспокоения искал подтверждения, что там нет подставы, что это не агенты ФБР, изображающие инкассаторов; ему все казалось, что Бюро их пасет. Он хотел своими глазами увидеть, что это простые работяги, которые зарабатывают на жизнь, а вечером возвращаются к своим семьям. Вот Дуг и мотался туда-сюда по дороге от хранилища «Пиннакл», на безопасном расстоянии от камер наблюдения и оград, за которыми, как все знали, по ночам лежали восьмизначные суммы, и пялился на проезжающие машины, высматривая в них возвращавшихся домой инкассаторов. Один раз его сердце чуть было не остановилось – он увидел сливовый «Сатурн»-купе. Но на его бампере – уффф! – не было наклейки «Дыши!».

Дуг заметил инкассатора с белыми усами за рулем синего «Джипа Чероки» и пристроился за ним, довел его до Рандольфской улицы, до скромного дома рядом со школой. Инкассатор просмотрел почту в ящике у дорожки. Рядом остановилась «Тайота Камри» – его жена вернулась с работы.

Дуг понаблюдал, как инкассатор и его счастливая широкобедрая жена шли по заросшей лужайке к своему стареющему дому, и понял: этому парню есть что терять. Теперь, после встречи с Клэр Кизи, жизнь представлялась ему в новом свете. Но те же самые уколы совести навели его на мысль. И вдруг у него сложился весь план будущего дела.

Он заблудился в поисках трассы I-93 и в итоге заехал в центр Кантона, родного города Клэр. Дуг проехал мимо школы, мимо пышных деревьев и просторных домов с роскошными лужайками. Этот вечер был слишком щедр на ассоциации. Ему так хотелось домой, что он прямо-таки помчался к шоссе – гнал так, будто его преследовали. Но в итоге поехал не в сторону дома, а, сделав крюк, двинулся к «Брейнтри 10».

Сначала объехал холм по круговой дороге, пролегавшей под комплексом. Экраны-близнецы, оставшиеся от старого автокинотеатра, стояли на прежнем месте, постепенно разваливаясь. Эту территорию теперь делили поле для гольфа и стоянка «паркуйся и лети», откуда ходили экспрессы до аэропорта «Логан». У кабин для бейсбольных тренировок проходила дорога со шлагбаумом, закрытым на замок. Дуг вернулся на парковку кинотеатра, нашел свободный выход, тоже перекрытый запертым шлагбаумом. Заброшенная дорога змеилась вниз, по склону холма, к бейсбольным кабинам. Проезды Форбс и Грандиозный пейзаж были узкими, двухполосными, в выходные на парковку не въедешь, а потом с нее не выберешься. Тут без дороги для экстренных служб не обойтись. Она подходила вплотную – и в мозгу Дуга снова вспыхнула лампочка.

Он вошел в кинотеатр и купил билет, как обычный гражданин, потом выложил еще пятерку за свежеиспеченную пиццу. Остаток времени убил, шатаясь по просторному фойе, заметил дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен» за картонной афишей фильма «День независимости» (на ней изображался разлетавшийся на кусочки Белый дом). Дверь была приоткрыта. На одной стене висел портрет управляющего, господина Сидру Козарио, тонкошеего и улыбчивого молодого человека в плохо сидящем костюме. Под ним было написано его приветствие посетителям и девиз «Дженерал Синемас» – «Мы делаем все, чтобы кинотеатр стал идеальным».

Рекламный плакат фильма «Скала» – боевика о том, как один старик сбежал из тюрьмы, – показался Дугу дурным предзнаменованием, и он, испугавшись, поскорее ушел в зал. Последний ролик перед «Скалой Малхолланд» представлял фильм «Смерч». По экрану пролетела корова, зрители, поприветствовав ее аплодисментами, обсуждали животное до первых кадров фильма. Дуг подумал о выходных, в которые стартует эта картина, и улыбнулся в темноте.

В штат Нью-Гемпшир жители Массачусетса ездят за покупками, чтобы увильнуть от налога с продаж. Кроме того, там промышляют массачусетсткие автоворы.

А причиной тому – «Лоджек», система радиопоиска угнанных машин. В автомобиль устанавливается ретранслятор, который, как только включается система отслеживания, сообщает полиции о его местонахождении. Для тех, кто угнал машину просто покататься или на запчасти, – это не помеха, несколько часов у них в запасе есть, а этого хватает. Но если тебе нужен транспорт для дела, скажем, на ночь или дольше – тут уже возникают сложности.

«Лоджек» не предупреждает о себе наклейками на стекле. А сам ретранслятор вместе с запасной батарейкой не крупнее банки шпрот. Такую мелочь в машине где угодно можно спрятать.

Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут уже перевели на систему «Лоджек», а вот Нью-Гемпшир и Вермонт – нет. Так что, стырив тачку в соседнем Нью-Гемпшире, можно присобачить номер, украденный в Массачусетсе.

Дуг и Глоунси удалялись от океана, направляясь внутрь страны. Для дела им нужно было найти три машины. Сегодня они собирались подобрать ту, на которой поедут. Подошел бы мини-вэн с тонированными стеклами. Глоунси настаивал на «Додже Караване», хотя готов был согласиться и на «Плимут Вояджер» или что-то подобное. Хоть на «Форд Виндстар», только не на новую модель 1996 года. Компания «Форд» начала встраивать ретрансляторы в пластиковую головку ключей зажигания. Даже если влезть в рулевую колонку, пусковая система не проснется без специального ключа. Глоунси прихватил с собой вольтметр, чтобы победить эту систему. Но замер сопротивления между проводами под торпедой и соединение соответствующих резисторов стоило бы ему дополнительных тридцати секунд, что для автовора, работающего днем, – целая жизнь.