Текст книги "Рядом со мной (ЛП)"
Автор книги: Брук Монтгомери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 20
Фишер
Удерживать взгляд подальше от Ноа, когда она сидит напротив меня, – это навык, о необходимости которого я даже не подозревал.
А уж когда её ботинок то и дело касается моего, я быстро вспоминаю, где мы находимся, особенно когда её бабушка подвигается ближе.
После того как миссис Холлис произнесла молитву, бабушка Грейс пообещала рассказать, как встретила дедушку, но только после ужина. А потом посмотрела на меня… и подмигнула.
К счастью, разговор быстро перешёл на благотворительный фестиваль, и внимание от меня немного отвлеклось.
– Нас ждёт напряжённая неделя подготовки. Придётся всем поучаствовать, – говорит Гарретт, глядя на четверых парней.
– Отлично. Ноа что-то там себе придумала, а мы снова в это влезаем, – фыркает Уайлдер.
– Прости, пожалуйста. Спасение лошадей, видимо, не вписывается в твои моральные принципы? – её слащавый тон вызывает у остальных братьев приступ смеха.
– Это ты зря, думая, что у Уайлдера вообще есть мораль, – Лэнден толкает её локтем.
Уайлдер откидывается на спинку стула, обнимает Ноа за плечи и тянется, чтобы шлёпнуть Лэндена с другой стороны.
– Прекратите, вы чего, – вмешивается Дина. – У нас гость.
Я поднимаю глаза от тарелки, будто всё это и вовсе не слышал и меня не касается.
– Кстати, один из судей не сможет прийти, так что у нас теперь вакансия, – говорит Гарретт. – Я собирался написать паре человек из списка ожидания, но боюсь, в последний момент мы никого не найдём.
– Я могу, – выпаливаю я, проглотив еду, и тут же ловлю на себе все взгляды. Очищаю горло. – Хотел чем-то помочь, если можно.
Глаза Ноа скользят от моих к её отцу.
– Хочешь быть судьёй? – уточняет Гарретт.
Я киваю.
– Да, конечно.
– Отличная идея! – восхищённо говорит Дина. – Привези свою машину тоже. Детям будет интересно посмотреть, как ты работаешь с копытами и куёшь подковы.
– Было бы круто, – добавляет Трипп. – А судить ты точно умеешь?
Я усмехаюсь.
– Я на родео всю жизнь. Думаю, справлюсь.
– Было бы здорово, – говорит Ноа и одаривает меня тайной улыбкой. – Я внесу твоё имя в буклет.
– Думаю, Джейсу это тоже понравится, – замечает Дина. – Он будет на стенде своего риэлтора.
– Да, он упоминал об этом сегодня утром.
Когда он сказал, я удивился. Он ведь терпеть не может ранчо и лошадей. Но для него это, скорее всего, шанс завести полезные знакомства.
Оставшуюся часть ужина они обсуждают подготовку тренировочного центра к соревнованиям. Дел ещё полно, а впереди всего пять дней. Я настроен помочь Ноа как только смогу – она на грани срыва от стресса, боясь не успеть всё вовремя.
– Я свободен, если что-то нужно будет дополнительно. Задействуйте меня, – предлагаю я.
– Ты ещё пожалеешь, что сказал это, – бормочет Вейлон, и парни снова заливаются смехом.
– В четверг нужно собрать трибуны, – говорит Гарретт близнецам, а потом обращается к Лэндену и Триппу: – Нужно освободить место для прибывающих лошадей. Всех постояльцев надо перевести либо в семейную, либо в туристическую конюшню. Тех, кто ладит, ставим по двое в стойло. Нужно пятнадцать мест. Это без учёта овец.
– Поля за центром тоже нужно покосить под парковку, – добавляет Ноа.
– А ты что будешь делать? – огрызается Уайлдер.
– Хочешь список? – спрашивает она, откладывая вилку и доставая телефон. Я уже знаю, что сейчас она его припашет.
Она прочищает горло.
– Привезти столы и стулья для стендов, подтвердить фудтраки, разослать расписание всем спонсорам и тренерам, подготовить тихий аукцион в Лодже, опубликовать запись на конные прогулки, написать свои речи, убедиться, что тренировочный центр готов и убран, расставить столы для ведущих и судей, подтвердить доставку туалетов... Ах да, и вся реклама и продвижение через газеты по всему штату, плюс ответы на письменные интервью. – Её взгляд смертоносно устремляется на Уайлдера. – И это ещё не считая моей личной подготовки и работы с клиентами, которую я обязана продолжать.
В комнате воцаряется тишина.
– Тебе бы помощника, – бормочу я с улыбкой, мысленно предлагая свою кандидатуру. Хотя у меня и так хватает дел, для Ноа я всегда найду время.
– Не говори, – она фыркает и тычет вилкой в Уайлдера. – Что-нибудь ещё?
Лэнден выхватывает у неё вилку и медленно опускает на стол.
– Лучше я это заберу, пока ты его не проткнула.
Гарретт усмехается.
– Не переживай, Ноа. Всё сделаем. Это ведь первый год. Без шероховатостей никак – учимся на ходу.
Она мрачно бурчит.
– Единственная шероховатость – это Уайлдер.
– Ставлю на то, что ты рад, что у тебя только один ребёнок, – говорит Трипп, и тут же весь смех затихает – Ноа замирает с открытым ртом.
– Что? – недоумевает он.
Бедняга не в курсе.
– Вообще-то... у меня двое, – тихо говорю я. – Моя дочь умерла десять лет назад.
Бабушка Грейс берёт меня за руку и слегка сжимает её. После того, как она потеряла мужа, думаю, она понимает, каково это. Но я не хочу жалости. Это ощущается неправильно.
Трипп хлопает себя по лбу и качает головой.
– Чёрт, прости. Я вспомнил...
Ноа злобно на него смотрит, и я под столом касаюсь её ноги, чтобы отвлечь. Когда наши взгляды встречаются, я качаю головой и улыбаюсь. Она тут же смягчается.
– Всё нормально, – говорю я ему. – Лайла бы обожала весь этот ваш балаган. Она вечно таскалась со мной по работе и обожала знакомиться с новыми людьми.
– Ну что, моя история любви уже не такая скучная, правда? – бабушка Грейс наклоняется ко мне, и я смеюсь.
– Вот после десерта и расскажешь, – говорит Ноа.
– А ты останешься на скрапбукинг? – спрашивает бабушка.
Я широко улыбаюсь, глядя на Ноа.
– Конечно. Ни за что бы не пропустил.
После десерта парни испаряются, заявив, что возвращаются к работе, но, судя по их хитрым взглядам, в это верится с трудом. Дина говорит, что они то остаются на скрапбукинг, то нет – как повезёт. А вот Ноа никогда не пропускает. Мне нравится, как она старается проводить время с родителями. Наверняка они это ценят куда больше, чем она думает.
– Сколько у вас уже этих альбомов? – спрашиваю я, когда Дина с Ноа вытаскивают коробки с материалами и уже готовыми книгами.
– Наверное, штук тридцать или сорок, – отвечает Ноа. – Я наняла фотографа, так что хочу сделать новый альбом специально для фестиваля.
– Не могу дождаться, когда увижу, – улыбается Дина. – Вот, тебе, может, этот понравится. – Она протягивает мне альбом с обложкой, которую я сразу узнаю.
– О, та же фотография, что на картине у Ноа в комнате.
Резкий вдох Ноа даёт мне понять, что я проболтался.
– Да? А откуда ты это знаешь? – спрашивает Дина, раскладывая цветную бумагу и наклейки.
Бабушка Грейс не поднимает головы, но я замечаю хитрую улыбку, играющую на её губах, как будто она знает что-то, чего не должна.
Ноа быстро спасает меня от ответа.
– Он ставил таблички «Частная территория», и я попросила его установить камеру у моего дома. После того как Крейг появился в Twisted Bull и угрожал мне, я захотела дополнительную защиту.
– Я с радостью помог, – подтверждаю я. – Уже заказал камеры. Нашёл пару удачных точек, которые перекроют передний и задний двор.
– Этот парень окажется на пачке с молоком, если я доберусь до него, – ворчит бабушка Грейс.
Ноа фыркает, а я продолжаю листать альбом – страница за страницей с пейзажами ранчо и фотографиями семьи верхом. Я вникаю в каждую – настолько здесь красиво, настолько всё пропитано историей.
Я поднимаю снимок, где Ноа стоит на лошади без седла.
– Сколько тебе тут лет?
Она наклоняется через стол, чтобы посмотреть.
– Одиннадцать? Может, двенадцать?
У меня глаза лезут на лоб.
– Ты уже тогда такие трюки выкидывала?
– О, это ещё цветочки. В восемь лет она уже к диким лошадям подходила, – качает головой Дина, но в голосе – гордость. – Будто у неё инстинкта самосохранения вообще не было.
Вот она – жажда адреналина.
– Это были не трюки, просто я проверяла, как далеко могу зайти, – Ноа краснеет, и на её щеках появляется чудесный румянец. – Я никогда не боялась животных, так что с возрастом просто всё сильнее испытывала границы.
Я улыбаюсь, слишком хорошо зная, о чём она говорит:
– В любом случае, у тебя настоящий дар.
Гарретт входит в комнату и садится.
– Дар доводить родителей до инфаркта.
– Будто я одна такая, – фыркает Ноа, занимаясь новой страницей. Я наблюдаю, как она приклеивает винтажные украшения вокруг фотографии.
– После четырёх парней я так мечтала о дочке. Хотела наряжать её, но она была против, – говорит Дина и протягивает мне чашку кофе без кофеина.
– С удовольствием. Спасибо, – принимаю я и делаю глоток.
– Только не запрещай девочке пачкаться – она станет хотеть этого ещё больше, – усмехается Ноа.
И теперь я уже думаю о других способах, которыми она «пачкается».
– Красивая семейная фотография, – замечаю я, найдя разворот с групповым снимком всех семерых.
– Это была фотосессия к нашей пятнадцатой годовщине, – объясняет Дина. – Близнецам тогда было двенадцать или тринадцать.
Значит, Ноа было лет шесть или семь.
Они стоят на фоне амбара, а вдалеке виднеется главный дом.
Выглядят как идеальная семья с Юга.
– Всё в порядке? – спрашивает бабушка Грейс рядом со мной.
Я моргаю и понимаю, что уставился в одну страницу уже несколько минут.
– Да, всё хорошо. Просто любуюсь вашей замечательной семьёй, – переворачиваю я страницу. Снова фотографии лошадей и видов на ранчо.
– Жаль, что случилось с твоей дочерью. Мария и Джейс тогда так потерялись. Я помню, как они каждое воскресенье ходили в церковь, – бабушка накрывает мою руку своей. Я борюсь с ответом. Она хочет меня утешить, но не знает, что именно я виноват в смерти Лайлы. Я не заслуживаю её сочувствия.
Я хмурюсь и отвожу взгляд.
– Спасибо.
– Бабушка, ты же ещё не рассказала, как встретила дедушку, – вмешивается Ноа.
Я не смотрю на неё – пока не могу. Но благодарен, что она перевела разговор.
Дина стонет, а бабушка Грейс вытаскивает ещё один альбом из стопки перед нами.
– Вот он... – Она листает страницы и останавливается на свадебной фотографии. – Твой дедушка был на пятнадцать лет старше меня. Но ты бы и не сказала – он почти не старел до семидесяти.
– Даже потом выглядел вполне ничего, – усмехается Дина, продолжая копаться в наклейках и украшениях.
– А где вы познакомились? – спрашивает Ноа.
Я хватаюсь за кофе, жалея, что оно без кофеина – после такой ночи мне бы что покрепче.
– Ну... он был пастором в моей школе.
Я едва не выплёвываю напиток, прикрывая рот рукой, силой проглатываю жидкость. Ноа замечает.
– Ба-а-абушка! – Ноа в шоке.
Дина качает головой, а Гарретт с трудом сдерживает смех. Похоже, он эту историю уже знает.
Бабушка Грейс пожимает плечами с самой невинной улыбкой.
– Мы начали встречаться только после выпуска. Я летом стала молодёжным лидером, и мы сблизились.
– Не могу поверить, что ты охмурила пастора.
– Ноа! – строго говорит Дина.
Ноа хихикает и тянет ладонь – они с бабушкой обмениваются пятюней.
– Молодец, бабушка.
– Он был очень порядочным человеком. Но даже так – многим это не нравилось. Включая мою маму.
– И что ты сделала? – спрашивает Ноа, вся во внимании. Словно надеется найти в этой истории ответы на свои собственные вопросы.
– Как и любой другой упрямый подросток, которому сказали «нельзя»... – бабушка Грейс поднимает взгляд с лукавой ухмылкой. – Мы встречались тайком.
Я едва сдерживаю усмешку, уткнувшись в альбом, чтобы никто не увидел мою реакцию. Но, чёрт побери.
Ноа смеётся, копаясь в бумажках и украшениях.
Бабушка Грейс, похоже, единственная, кто мог бы принять нас с Ноа. И если получить её благословение – это был бы шикарный бонус.
– И как долго вы... ну, тайком? – спрашивает Ноа.
– Два года, – отвечает она. – К тому моменту мне уже было всё равно, что думают остальные, потому что я была безумно в него влюблена.
– Но ты ведь так и не стала женой пастора? По крайней мере, насколько я помню...
– После свадьбы мы переехали в Шугарленд-Крик, и он решил заняться плотницким делом. А я стала домохозяйкой и мамой на полный день.
– А какую мебель он делал? – спрашиваю я.
– Всю, – с гордостью говорит бабушка Грейс. – Он обставил почти весь наш дом, а ещё сделал мебель для многих местных. Самый занятый человек из всех, кого я знала, но воскресный ужин с семьёй никогда не пропускал.
– С этой традиции всё и началось, – объясняет Ноа.
– Почти вся мебель в гостевых домиках его рук дело, – добавляет Дина. – Да и здесь многое его.
– Он обожал работать руками и создавать что-то из ничего. Остановить его было невозможно. Умер он несколько лет назад от сердечного приступа.
Печаль в голосе бабушки Грейс заставляет меня наклониться и взять её за руку.
– Мне очень жаль. Похоже, он был замечательным человеком.
Она кладёт вторую руку поверх моей и с широкой улыбкой похлопывает по ней.
– Так и было. Несмотря на разницу в возрасте, наша любовь была настоящей и сильной. Риск, на который я пошла ради сердца, того стоил. – Она подмигивает.
В комнате становится тише, мы возвращаемся к альбомам. Дина подливает мне кофе, я благодарю её.
Они продолжают показывать мне другие альбомы. Свадебный альбом Дины и Гарретта. У каждого из детей есть свой скрапбук с воспоминаниями, вырезками и фотографиями. Несколько из них посвящены дням рождения, праздникам и первым дням в школе.
У меня сжимается сердце от осознания, сколько таких моментов я принимал как должное. После смерти Лайлы я совсем не мог сосредоточиться на том, что у меня оставалось – видел только то, что потерял.
К тому времени как мы заканчиваем и убираем всё на вечер, проходит ещё два часа за разговорами и просмотром альбомов. Ноа показывает мне свои любимые страницы, а Дина рассказывает, как они с Гарреттом начали развивать центр отдыха.
Это был самый обычный, спокойный вечер, проведённый в кругу людей – впервые за долгое время.
Я только надеюсь, что когда они узнают правду о том, что произошло между мной и их дочерью… они всё равно смогут меня принять.
Глава 21
Ноа
Моё сердце было полно после вечера, проведённого в воскресенье с семьёй и Фишером. Это дало мне представление о том, какой может быть наша жизнь, когда мы больше не будем скрываться. Узнать историю моих бабушки и дедушки – где они встретились и как сложилась их жизнь – вселило в меня надежду, что однажды и нас с Фишером ждёт собственное «долго и счастливо».
После того как он уехал, я осталась помогать с уборкой. Он написал, что должен возвращаться домой, потому что рано встаёт на работу, и хотя я всё понимала, мне его не хватало.
С тех пор прошло пять дней, и всё свободное время он проводит, помогая мне с подготовкой к благотворительному мероприятию. Мы почти полностью вычеркнули список дел, и хоть я и напрягла своих братьев, Фишер сделал больше, чем они все вместе взятые.
– Этот мужчина точно знает, как заставить себя попотеть, – шепчет Магнолия, стоя рядом со мной, пока мы наблюдаем, как он заводит лошадей в прицеп, чтобы перевезти их в семейный хлев.
Я поручила всё Лэндену и Триппу, но они уговорили Фишера помочь, пообещав пиво.
Он не настолько жаждет алкоголя, так что я знаю – он делает это ради меня.
Мы с Магнолией в унисон наклоняем головы, разглядывая его напряжённые мышцы и рельефное тело.
– Вы бы ещё чуть-чуть пооткровенничали, – Уайлдер подкрадывается сзади, и я вздрагиваю, пойманная на том, что таращусь на Фишера.
– Грубиян! – Магнолия шлёпает его по руке.
– Помогай или проваливай, – огрызаюсь я.
Уайлдер начинает щекотать Магнолию, она визжит и бросается за ним. Я качаю головой – он обращается с ней, как с младшей сестрой. Но хоть не только надо мной издевается.
Мэллори и Серена заходят и направляются прямо к стойлу мисс Свифт.
– А вы чего тут? – спрашиваю я, преграждая им путь.
Мэллори поднимает пакетик с овощами.
– Принесли ей морковку и сельдерей.
– Везучая лошадка, – улыбаюсь я.
– Я так волнуюсь из-за завтрашнего дня! – пищит Серена.
– Я тоже! – сияет Мэллори.
– Ноа, когда у нас снова будет ночёвка? Прошёл уже целый месяц.
Раз в несколько выходных мы устраиваем девичники у меня дома. Смотрим подходящие романтические комедии, налегаем на вредную еду. Мне нравится эта наша традиция.
Я обнимаю их обеих.
– Скоро, обещаю. Вот закончу с подготовкой к мероприятию и с тренировками, и жизнь немного замедлится. Может, после свадьбы Эйдена и Лейни устроим грандиозную ночёвку!
– Ура! – восклицают они.
На этой неделе мы с Фишером виделись всего пару раз, когда он тайком заезжал после работы, но в остальное время были слишком заняты и уставшие. Днём мы перекидываемся взглядами и крадём мимолётные моменты в подсобке, но этого слишком мало.
Я хочу провести с ним все выходные наедине.
– Осторожно, бывший, – шепчет Магнолия мне на ухо, подходя сзади. – А ну перестань пялиться на задницу Папочки Фишера.
Закатив глаза, я оборачиваюсь и вижу Джейса в деловом костюме и галстуке – он выглядит чужаком среди нас.
– Вот и она! – Он снимает солнцезащитные очки и заключает меня в нежеланные объятия.
– Привет… А ты чего тут? – отступаю, увеличивая расстояние между нами.
Он писал мне каждый день на этой неделе, но я ни разу не ответила. После того, как он со мной обошёлся, желания общаться не было.
– Мой босс попросил меня установить наш стенд, а ты не отвечала на сообщения, вот я и решил тебя найти.
А чего он ожидал, ведя себя как собственник и придурок?
Я выдавливаю улыбку, убирая прядь волос с лица.
– Я была занята. Я же тебе говорила.
– Но это не значит, что нельзя найти пару минут, Ноа, – его взгляд пронзает меня.
Я засовываю руки в карманы, чтобы не врезать ему по самодовольной физиономии.
– Помочь найти стенды?
Мы арендовали огромную белую палатку рядом с тренировочным центром – её невозможно не заметить. Каждая компания обозначена табличкой. Чем быстрее он установит всё и уйдёт, тем лучше.
– Конечно. Мне нужно кое о чём с тобой поговорить.
Я стискиваю зубы, сожалея, что предложила помощь.
– Ладно.
Ищу глазами Магнолию – она закатывает глаза и делает жест, будто её сейчас стошнит.
– Ну пошли, – говорит Джейс, хватает меня за руку, переплетает наши пальцы и ведёт по центральному проходу.
Оглянувшись, я вижу, как Магнолия качает головой.
– Спаси меня, – беззвучно шепчу я.
Не успеваю понять её реакцию, как Джейс притягивает меня ближе, пока мы выходим на улицу. Я не хочу быть грубой или вызвать подозрения, но он никогда не был таким ласковым. Он не держал меня за руку с тех пор, как мы расстались.
– Ноа, – говорит он, привлекая моё внимание, когда мы останавливаемся у белой палатки. – Я хочу извиниться за своё поведение в ресторане и за то, как разговаривал с тобой в нашем последнем переписке.
У меня поднимаются брови – он никогда раньше не просил прощения. Джейс вообще не был из тех, кто признаёт ошибки.
– Я стараюсь сделать себе имя в недвижимости, и давление оказалось сильным. Я срывался на тебя, и это было неправильно. – Он берёт мою руку в свои ладони и смотрит мне в глаза с притворной искренностью. – Надеюсь, ты понимаешь, как я ценю нашу дружбу и всё, через что мы прошли. Я сильно изменился и не всегда обращался с тобой правильно. За это мне стыдно.
Я сглатываю, сердце колотится, и я выдергиваю руку из его потной хватки. Что-то с ним не так.
– Вау… эм… спасибо? Даже не знаю, что сказать. Я тоже рада, что мы остались друзьями, Джейс.
– Возвращение моего отца заставило меня задуматься о важности семьи. У нас с ним ещё долгий путь, но ты никогда меня не предавала. Ты единственная, с кем я могу представить своё будущее. Ты красивая, настоящая, открытая. И я знаю – если сейчас ничего не скажу, то потеряю тебя. Ни один мужчина не будет тебе по-настоящему подходить. Я не идеален, но готов каждый день становиться лучше ради тебя.
Обычно мне удаётся перевести разговор в другую сторону, когда становится неловко, но к такому признанию я была не готова на все сто.
– Так что… как тебе идея, Ноа? Дадим нам второй шанс? Сейчас у меня стабильный доход. Я только что купил дом. Могу дать тебе всё, чего ты хочешь, и даже больше.
Я морщусь от его пафоса, в горле пересыхает, и я лихорадочно ищу слова, чтобы не обидеть.
– Джейс… эм… с чего вдруг? Мы за два года ни разу не говорили о том, чтобы сойтись снова. Ты застал меня врасплох. – Я отхожу ещё дальше.
Он кивает и пытается приблизиться, но я не позволяю.
– Я знаю, но всё время думаю о тебе. Мы были счастливы вместе. Всё испортили моя незрелость и эмоциональные загоны. Мне нужно было повзрослеть и чего-то достичь. Сейчас я готов к серьёзным отношениям. С тобой.
– Почему именно со мной?
– Ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил. Все мои свидания были сущим кошмаром, и после нескольких провальных попыток я понял, почему так происходит. Потому что мы с тобой должны быть вместе. Ты – моя родственная душа.
Родственная душа? Он вообще о чём?
– Это очень мило, Джейс. Такие слова мечтает услышать любая женщина. Я... Просто боюсь, что я – не та, кому они адресованы.
– Я не понимаю, – его голос становится ниже, ноздри раздуваются. – У тебя кто-то есть? Как ты можешь так просто выкинуть за борт все наши годы?
– Ты свалил на меня слишком много, Джейс. Я вообще не ожидала всего этого. Ты не давал ни малейшего намёка, что хочешь всё вернуть.
Он хватает меня за плечо и прижимает к себе.
– Малышка, мы созданы друг для друга. Дай мне второй шанс доказать это.
Я пытаюсь вырваться, но он только сильнее сжимает.
– Ты делаешь мне больно.
– Скажи, что ты моя, и я отпущу.
– Я не скажу этого, – я ставлю ногу между его ступнями, готовясь – одно движение, и колено встретится с его яйцами.
– У тебя кто-то есть, да? – выдает он с яростью, в голосе звучит угроза.
– Это не имеет значения! Я не хочу с тобой сходиться, – твёрдо говорю я, резко отталкиваясь.
Он сжимает мне вторую руку, и я вздрагиваю от боли.
– Кто он, мать твою? Ты его в Twisted Bull нашла? Или он работает в ретрите? Кто этот неудачник? – Он оглядывается по сторонам, словно надеется, что тот самый загадочный мужчина вот-вот появится. Если Фишер увидит, как его сын так со мной обращается, это вполне возможно.
– Отпусти меня! – кричу я.
– С кем ты трахаешься, мелкая шлюха? Пусть выйдет, я с ним разберусь, и посмотрим, кто достоин тебя на самом деле. – Он прижимается ко мне лицом, облизывает кожу под ухом.
Я не даю ни предупреждения – он этого не заслужил. Просто бью коленом вверх изо всех сил.
Он тут же отпускает меня, сгибается пополам, прижимая ладони к паху, и сипло матерится.
– Ты, блядь, охренела! Что за нахр... – пищит он.
Сердце колотится так, будто сейчас выпрыгнет из груди. Я наклоняюсь, стараясь восстановить дыхание.
– Я просила тебя отпустить. Ты должен был понять, что нельзя трогать женщину, если она просит не трогать.
– Ебанутая... – шепчет он, едва выговаривая слова.
– Не трогай женщин, которые не хотят, чтобы их трогали, и не придётся огребать, – пожимаю плечами.
Магнолия подбегает, хватает меня за руку и оттаскивает.
– Что, чёрт возьми, случилось?
– Джейс усвоил урок. На собственном опыте, – ярость всё ещё пульсирует во мне, когда к нам подбегают мои братья и Фишер.
– Джейс! – Фишер помогает ему подняться, но тот сгибается, тяжело дыша.
– Пусть идёт. Теперь он наша проблема, – Уайлдер встаёт между мной и Джейсом, хрустя костяшками пальцев.
– Я сам разберусь, – говорит Фишер моим братьям и хлопает Джейса по плечу. – Пойдём, я отвезу тебя домой.
– Отвали от меня, – Джейс сбрасывает его руку, и я вижу в глазах Фишера боль.
– Захотел подраться с серьёзными ребятами? – насмешливо произносит Уайлдер, закатывая рукава.
– Уайлдер, прекрати! – обхожу его и встаю перед Джейсом. – Уходи. Пока мои братья не начали по-настоящему.
Но он вместо этого толкает меня, и я отлетаю назад, врезаясь в грудь Уайлдера.
– Ты труп! – Лэнден наносит первый удар, сбивая Джейса с ног.
– Нет, прекратите! – кричу я, но уже поздно.
Трипп бьёт его по колену, когда тот пытается подняться.
Уайлдер прописывает ему апперкот, и Джейс отлетает назад, кровь из носа льётся ручьём, но он не останавливается.
– Ссыкло ебаное, – шипит Джейс.
Вейлон хватает его за рубашку и бьёт лбом.
Фишер пытается их растащить, я кричу, чтобы они остановились. Магнолия тоже вмешивается, но когда мои братья доходят до этой точки, остановить их невозможно.
Во всей этой неразберихе Лэнден случайно попадает по Фишеру – прямо в нос.
– Боже мой, прекратите! Вы же его убьёте! – хватаю их за рубашки сзади, надеясь хоть как-то их образумить.
Только когда на всех обрушивается поток ледяной воды, они разбегаются в разные стороны, как испуганные птицы.
– Какого хрена? – взвизгивает Уайлдер, вытирая лицо.
Папа появляется за спиной Магнолии, отбирает у неё шланг и перекрывает воду.
– А ну по местам. Живо.
Братья бормочут проклятья и расходятся. Я опускаюсь на колени рядом с Джейсом – он зажимает лицо, по рукам и запястьям течёт кровь.
– Господи... Ты в порядке?
Рядом с ним появляется Фишер, на его лице выражение, которого я раньше не видела. Его нос тоже в крови. Мне так хочется дотронуться до него, убедиться, что он в порядке.
– Тебе нужно в больницу. Я отвезу, – говорит Фишер.
– Пошёл ты, – Джейс сплёвывает кровь, пытаясь подняться.
– Джейс! – одёргиваю я его. – Фишер вообще-то пытался тебя защитить. Мог бы и поблагодарить. Перестань вести себя как придурок и поезжай в больницу.
Папа подходит, поднимает Джейса за рубашку, будто он пушинка. Тот стонет от боли.
– Ты поедешь со мной. – Потом обращается к Фишеру: – Не волнуйся, я его не трону. Бабушка Грейс его обработает, а потом мы с ним побеседуем – по-мужски. О дочерях.
Фишер выглядит растерянным, будто не знает – вмешаться или позволить Джейсу хлебнуть последствий.
– Пап, только не жести.
– Он уже получил своё. Теперь разговор. По душам, – голос у него хриплый, низкий. Он чуть встряхивает Джейса.
Фишер кивает, будто разрешает. В его глазах – сожаление. Словно он понимает, что должен был вырастить его по-другому. Джейс всегда был болтливым и самоуверенным, но до такого ещё не доходило. Раньше мне удавалось образумить его, но сейчас будто нарочно спровоцировал их на драку. Не понимаю, зачем, но поговорим об этом потом.
Поворачиваюсь к Магнолии – она смотрит то на меня, то на Фишера.
Я обнимаю её.
– Спасибо.
– Не первый раз поливаю твоих братьев водой. И не последний, – фыркает она.
– Увы.
– Ладно, оставлю вас. Думаю, его стоит отмыть, – кивает она на Фишера, и я понимаю, что она права.
– Хорошая идея. Встретимся у меня, – говорю, не оставляя ему возможности возражать, и направляюсь к пикапу. Братья могут сами доделать оставшуюся работу.
– Ты уверена, что мне можно тут быть? – в третий раз спрашивает Фишер, стоя в моей ванной.
– Сейчас никто не следит за тем, кто где находится, – отвечаю я, осторожно снимая с него футболку, а потом расстёгивая джинсы. – К тому же тебе надо смыть с себя кровь.
Я включаю душ и начинаю раздеваться, пока вода нагревается. Воспоминания о том, как мы были здесь несколько дней назад, до сих пор живут в моей голове без спроса. Но сейчас всё по-другому. Сейчас дело не в нас, а в том, через что проходит Фишер. Ситуация с Джейсом оказалась куда сложнее, чем я думала.
Нет никакого шанса, что Джейс воспримет правду о нас с отцом спокойно.
Фишер берёт меня за руку и заходит в душ, когда я ступаю внутрь. Мы молча моем друг друга, медленно проводя мылом по рукам, по телу, по самым чувствительным местам.
– Поговори со мной, – прошу я, нарушая тишину.
– Я сам не знаю, кто мой сын. И это моя вина. Он срывается, а я не могу с этим ничего поделать.
Я провожу ладонью по его мокрой груди, чувствую, как бешено стучит его сердце, и моё сжимается от боли за него.
– Джейс всегда сначала делает, потом думает. Но это не твоя вина. Он никогда не ладил с моими братьями, но он никогда прежде не был таким... агрессивным. Я не понимаю, откуда это взялось.
– От отчаяния, – отвечает он. – Мысль о том, что он тебя потеряет, сорвала ему крышу.
– Ты подслушал?
– Я быстро понял, что происходит.
– Это было неожиданно. Я и понятия не имела, что он хочет снова быть вместе. Но даже если бы я была свободна, я бы не захотела. Я постаралась отказать как можно мягче, но всё так быстро вырвалось из-под контроля.
– Он сказал одну фразу, которая должна была насторожить меня. Но я надеялся, что ошибаюсь.
Я прищуриваюсь:
– Что за фраза?
– Он упомянул, что хочет получить второй шанс в любви и в этот раз сделать всё правильно. Когда он показывал мне свой дом, заговорил о том, как хочет создать семью и собирать собственные воспоминания. Я не стал переспрашивать, потому что подумал, что он говорит о детстве, которого у него не было. Подумал, что он просто мечтает о нормальной жизни с женой и детьми.
– Может быть, твоё появление вскрыло у него старые раны. И вместо того чтобы поговорить, он сорвался. – Я пожимаю плечами. – Но всё равно, это не оправдывает то, что он сегодня сделал.
Он хмурится.
– Ты права. Не оправдывает.
– Можно я спрошу кое-что о Лайле?
Он откидывает мокрые пряди с моего лица и нежно проводит пальцем по линии челюсти.
– Спрашивай.
– В воскресенье ты сказал одну вещь, которая не даёт мне покоя. Джейс говорил, что ты исчез буквально через несколько недель после её смерти. А ты сказал, что восемь лет путешествовал. Но если она умерла десять лет назад, где ты был те два года?
Он сглатывает, горло дергается, и я чувствую, что задела за живое.
– В центре психического здоровья, – наконец говорит он. – Джейс об этом не знает.
– О… – моргаю я. – Почему?
– Я не хотел, чтобы он знал, что я сделал. Или что собирался сделать. Если бы он знал, где я был, он бы спросил, почему. А мне пришлось бы врать. Я не хотел, чтобы он узнал правду.
Я склоняю голову, вслушиваясь в надлом в его голосе.
– Почему ты оказался там?
Он опускает взгляд, сжимает челюсть.
– Я хотел умереть, Ноа. Через три недели после похорон дочери я попросил друга убить меня.
Сердце начинает колотиться в бешеном ритме. Я вникаю в его признание, подбирая слова.
– Мне было так больно. Я не видел выхода. Я просто хотел исчезнуть.
– Но ты всё ещё здесь. Значит, он не смог?
– Он выстрелил. Просто не туда, куда я просил.
Мои глаза расширяются.
– Куда?
– В плечо, – он касается левой руки и показывает небольшой шрам. – Пулю удалили во время операции. Можешь представить моё разочарование, когда я очнулся в больнице.
– И Джейс об этом ничего не знает?
– Нет. Я не хотел, чтобы он подумал, будто я слишком слаб, чтобы остаться и быть рядом. Это было самое дно в моей жизни. Я не мог объяснить это двенадцатилетнему ребёнку. Марайя сказала ему, что я уехал в командировку.
– А потом, когда он повзрослел? Может, тогда он бы понял, через что ты прошёл. Понял бы, почему ты был отстранён.
– Когда ты родитель, это неважно. Ты не уходишь от своих детей. Никогда. Это непростительно. Мне было стыдно. Я не хотел, чтобы он знал, что я выбрал смерть вместо отцовства.
