Текст книги "Рядом со мной (ЛП)"
Автор книги: Брук Монтгомери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
– Лучше FaceTime. Где-то в восемь.
Он приподнимает бровь.
– Почему?
Я поправляю джинсы, приглаживаю волосы, потом приоткрываю дверь и выглядываю в проход, чтобы убедиться, что никого нет. Убедившись, оборачиваюсь к Фишеру.
– Потому что я буду в ванне.
Подмигиваю. Он мотает головой, усмехаясь.
– Я и так тут мучаюсь...
Он бросает взгляд вниз, на свой пах.
Я делаю шаг вперёд и целую его напоследок.
– Тогда приходи в девять. Дверь оставлю открытой.
Глава 18
Фишер
Стоять с согнутой спиной и копытом между ног по нескольку часов – удовольствие так себе. Особенно когда тебя мучает синяя тоска по одной конкретной женщине.
Но если речь о Ноа Холлис – я готов терпеть всё, лишь бы получить ещё один её поцелуй.
Поэтому в девять вечера, как договаривались, я оказываюсь у её двери. И прихожу не с пустыми руками – я принёс кое-что, что поможет нам не пересечь черту.
Ну, кроме той, которую я уже перешёл, подкрадываясь к её дому, как какой-нибудь семнадцатилетний пацан.
Я снова припарковался на территории ретрита и прошёл полкилометра пешком, чтобы никто не увидел мой грузовик. На этот раз я даже не стал брать фургон – лишний риск ни к чему.
– Он на видеокассете? – спрашивает она, когда я показываю, какой фильм принёс.
Я делаю непроницаемое лицо, а она заливается смехом.
– Blu-ray, – оправдываюсь я. – Ты вообще знаешь, как выглядит видеокассета?
– Видела как-то в винтажном документальном фильме про двухтысячные.
У меня чуть инсульт не случился от мысли, что «винтаж» теперь – это двадцать лет назад.
Она читает название.
– «За бортом»?
– Нужно приобщить тебя к культуре. Научить, кто такие Голди Хоун и Курт Рассел.
– Кто?
Я качаю головой, вставляю диск в проигрыватель.
– Вот именно.
– Хочешь сначала экскурсию? Заодно и перекус найдём, – говорит она, беря меня за руку.
Её коттедж небольшой, так что на экскурсию уходит две минуты. Он светлый, уютный – в точности как я и представлял. На стенах фото с друзьями, семьёй и лошадьми. Один из снимков – акварельный пейзаж ранчо на закате – выглядит таким же старым, как и фильм.
– Кто это нарисовал? – спрашиваю я, пока она ведёт меня на кухню.
– Не знаю. Дедушка подарил папе, когда тот принял на себя заботу о ранчо. А потом передал его мне, когда я съехала. Сказал, пусть будет частичка дома рядом. – Она улыбается. – Глупо, ведь я всего в пяти минутах отсюда, но мы с родителями всегда были близки.
– А твои братья не захотели его себе?
– Я спросила, он ответил, что они не оценят так, как я. – Она пожимает плечами. – Братья дразнят, что я папина дочка, но, думаю, они не обиделись. Мама распечатала копии для семейных альбомов.
– Ага, – киваю я, вспоминая, как Джейс жаловался на альбомы. – Не терпится увидеть твой.
– Увидишь завтра, мама обязательно покажет. Приготовься услышать про мою первую менструацию.
Я усмехаюсь. Похоже, вся их семья любит говорить, что думает.
– Ты больше по попкорну или по сладостям? – спрашивает она, заглядывая в кладовку. – У меня и то, и другое. Я люблю сыпать M&M's в попкорн.
– Сладкое и солёное? Отличный выбор.
– А пить что будешь? Сладкий чай, Red Bull или Budweiser? – Она оборачивается и ждёт ответа.
– Почему у тебя пиво? – спрашиваю я, поднимая бровь. Особенно то, которое люблю я.
Она вручает мне бутылку, себе достаёт Red Bull.
– Я надеялась, что ты придёшь, так что заехала в город после работы. Миссис Бриджес как раз дежурила – та ещё сплетница.
Я усмехаюсь, не зная, кто это такая.
– И что она сказала?
– Спросила, для кого я покупаю и какие у меня планы на вечер. – Она открывает крышку и протягивает мне бутылку – в точности как в баре в нашу первую встречу.
– Спасибо, – говорю я. Потом она достаёт бутылку Jägermeister.
– А это?
– Для меня. – Она открывает Red Bull и смешивает оба напитка в бокале. – К счастью, сегодня я никуда не еду.
– Я останусь на пиве. Мне ещё через лес обратно топать.
– Или можешь остаться тут, а утром я тебя подвезу, – говорит она и делает глоток, глядя на меня из-за края стакана.
– Ты, значит, хочешь дать миссис Бриджес повод для разговоров?
Она чуть не поперхнулась, но прикрыла рот рукой.
– Зато будет о чём посплетничать.
Я ставлю пиво на столешницу, подхожу, встаю между её ног и провожу пальцем по нижней губе, стирая каплю.
– Может, она просто хотела поболтать.
– Нет уж. У нас в Шугарленд-Крике все языками чешут. Поэтому бабушка Грейс по субботам встречается с подругами на бранч. Все последние новости там обсуждаются.
– Клуб старушек? Звучит забавно.
– Пока они не обсуждают тебя, – хмыкает она. – Если бы я сказала, что покупаю пиво для нового фермера, который вдвое старше и по совместительству отец моего бывшего... Об этом бы в воскресенье вся газета написала.
Я опускаю губы к её уху и шепчу:
– А что ты в итоге сказала?
Она чуть склоняет голову и обвивает меня руками, пока я целую её шею.
– Сказала, чтобы не лезла не в своё дело. Вежливо, конечно. Я ещё добавила, что леди не рассказывают о своих поцелуях.
Я вдыхаю её запах, прижимаясь лицом к шее:
– Ну мы ж не хотим давать ей повод для сплетен, правда?
– Если что, я могу прикрыть засос консилером и прической, но твоему рту нашлось бы более полезное применение.
Я усмехаюсь и целую её, но недолго. Если позволю себе больше, не смогу остановиться.
– Твои «моральные устои», – она делает воздушные кавычки, – это прямо-таки крылья целомудрия.
– Неси закуски, – говорю я, забирая у неё бокал и своё пиво.
Единственный телевизор у неё стоит в спальне. Я ставлю напитки на тумбочку, а она приносит попкорн и конфеты, после чего я включаю фильм.
– Нужно что-то знать перед просмотром? Или сразу в омут с головой? – спрашивает она, устраиваясь поудобнее.
– Ничего не говорю. Хочу услышать твои первые впечатления.
Мы садимся рядом. Она, как и ожидалось, не сдерживается.
Комментирует всё – причёски, наряды, сюжет. Возмущается, что сегодня такую историю невозможно представить – мол, соцсети бы давно сделали женщину с амнезией звездой подкастов. Я просто киваю – я в этом не шарю.
– Не говори мне, что он её теперь любит, если сам оставил её в больнице! – возмущается она. – Он ужасный.
Я молчу, наслаждаясь её комментариями, даже если она крушит моё сердце, влюблённое в кино восьмидесятых.
– Боже, бедные мальчишки – у них же сердце разорвётся! Она пообещала младшему, что никогда его не бросит! – Она резко садится и наклоняется ближе к экрану, затаив дыхание.
– Может, тогда выключить? А то ещё расстроишься, – тянусь за пультом, будто собираюсь остановить фильм.
– Даже не думай, – отчитывает она, хлопая меня по руке. – Это ты меня подсадил на этот дурацкий фильм, так что дай досмотреть до конца и не отвлекай.
Сдерживая смех, я забираюсь за её спину, заполняя узкое пространство между ней и изголовьем кровати, и усаживаю её между своих ног. Потом притягиваю к себе, пока её спина не прижимается к моей груди.
– Отвлекать тебя? – дразню я, прикасаясь губами к основанию её шеи и медленно выдыхая тёплый воздух на прохладную кожу.
– Это нечестно, – она вздрагивает, но не отводит взгляда от экрана. – Соблазнять меня, пока я занята...
Посмеиваясь, я обнимаю её за талию и провожу ладонями между ее обнаженных бедер. На ней удобные шорты, которые задрались, когда она села.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я просто целую тебя в шею.
– Врёшь… – выдыхает она. – И врёшь плохо.
Она выгибается, когда мои пальцы скользят по ткани, скрывающей её киску.
– Мне остановиться? – спрашиваю я.
– Нет... – её грудь вздрагивает, когда я усиливаю давление.
– Смотри дальше. Теперь тебе придётся досмотреть до конца.
– А финал будет счастливым? Потому что если нет, я повернусь и устрою себе свой счастливый конец сама.
– Ноа, – смеюсь я, произнося её имя.
Она легко заводится, и хотя я не должен так дразнить её, зная, как сильно она хочет, чтобы Энни и Дин были вместе, чертовски весело наблюдать, как она впервые пытается сдержаться.
Её пальцы сжимаются на моих бёдрах, пока я нежно целую её шею и поглаживаю кожу. Она изо всех сил старается сосредоточиться и не сорваться.
– Он должен за неё побороться, чёрт побери, – выдыхает она, качая головой, когда Энни садится в лимузин к своему мужу, а дети бегут следом. – Боже мой. Я больше не выдержу.
– Фильм или мои прикосновения?
Она откидывает голову мне на плечо.
– Чёрт... и то, и другое.
– Думаешь, сможешь кончить вот так, до их «долго и счастливо»? – дразню я, скользя пальцами под её трусики и чувствуя, насколько она возбуждена. – Чёрт возьми, ты насквозь мокрая.
– Вы нечестно играете, мистер Андервуд, – она раздвигает ноги, сжимая мои бёдра. – Этому фильму срочно нужна перемотка в два раза быстрее.
– Тц-тц. Никакой перемотки. Может, мне вообще не давать тебе кончить, пока фильм не закончится – посмотрим, выдержишь ли.
– Нет, нет, нет. Не думаю, что у меня осталась хоть капля силы воли.
О, милая... У меня самого её не больше.
– А знаешь, идея мне нравится... – бормочу я, вводя в неё палец поглубже. – Никакого оргазма до финальных титров.
Свободной рукой я скользнул под её майку и нашёл проколотые соски.
Чёрт... Похоже, не только ей будет трудно сдержаться.
– Ты дьявол, – выдыхает она, сбивчиво дыша и пытаясь не закрывать глаза.
– Пока ещё нет, – улыбаюсь я, прижимая большим пальцем её клитор и продолжая трахать её пальцами. Её соки стекают по моей руке, и я понимаю, что совсем немного отделяет её от края.
– Фишер, прошу... Я и умолять могу.
– Мы почти у цели, детка. Держись. Курт сейчас вернёт свою женщину, – шепчу я ей, пока тот прыгает с лодки и плывёт к ней.
– Да пусть он, блядь, поторопится, иначе клянусь богом... – ворчит она, когда Энни бросается в воду следом.
Персонажи наконец встречаются в воде и вместе забираются обратно на палубу.
– Осталось всего восемь секунд, Ноа. Справишься? – прижимаюсь к её уху, когда Дин спрашивает Энни, что он вообще может ей дать, если у неё уже есть всё.
То же сомнение, что живёт и во мне.
– Семь.
Ноа облизывает губы, изо всех сил стараясь сдержать надвигающийся оргазм.
– Шесть.
Энни останавливается, чтобы взглянуть на четырёх мальчишек, которые строчат длиннющие рождественские списки, а потом улыбается Дину.
– Пять.
А потом она говорит ему, что хочет маленькую дочку.
– Четыре. Глаза на экран, а не то пропустишь финал, – шепчу я, и она вздрагивает.
Я сжимаю её сосок сильнее, как раз в тот момент, когда начинает играть музыка.
– Три.
Энни и Дин наконец-то получают свой момент и целуются.
– Два.
Камера отъезжает, показывая всех шестерых на лодке – их счастливый финал.
– Один.
И как только я вжимаюсь в неё глубже и круговыми движениями надавливаю большим пальцем, она взрывается у меня в объятиях. Ноа вскрикивает и прикусывает губу, слетая с края.
– Такая хорошая девочка, Голди, – шепчу я, прижимая её лицо к себе и целуя, чувствуя на руке её аромат.
Когда я отрываюсь от её губ, облизываю один палец, а другой осторожно вкладываю ей между губ.
– Такая вкусная, когда кончаешь. Правда?
– Это были самые долгие восемь секунд в моей жизни, – бормочет она.
Я смеюсь.
– Вся моя жизнь – одна сплошная долгая восьмисекундка.
После того как я как следует поцеловал Ноа на ночь, возвращаюсь к своему пикапу – снова с синими яйцами. Она хотела отплатить мне тем же, но мне и без того было достаточно – я дал ей то, в чём она нуждалась. Ноа для меня всегда будет значить больше, чем наша одна-единственная ночь. И когда придёт время рассказать всем о наших отношениях, независимо от того, как к этому отнесутся, я буду знать: то, что между нами, не сводится лишь к физическому. Каждое украдкой украденное мгновение только сближает нас.
Ноа хотела, чтобы я остался, но утром я встречаюсь с Джейсом – он хочет показать дом, который собирается купить. И пусть мне паршиво от того, что я ему вру и что у нас с Ноа есть тайны, я всё равно хочу оставаться тем отцом, который не исчезает. Может, если я спрошу у него что-нибудь про неё, особенно после нашего напряжённого ужина, то пойму, насколько близки они на самом деле… и признаться будет не так страшно.
Или… по крайней мере, я надеюсь на это.
Глава 19
Ноа
Фишер: Я до сих пор чувствую твой запах на своих руках.
Этот человек явно решил убить меня от предвкушения. И он за это заплатит.
Ноа: Тогда, может, тебе стоит помыть руки.
Я выхожу из сарая и иду к своему пикапу – нужно привести себя в порядок перед семейным ужином. После обычных утренних дел я немного потренировалась, проверила Рейнджера, ответила на письма по благотворительному мероприятию и заглянула к Пончику. Очень жду, когда наконец-то смогу плотно с ним поработать после выходных. Знаю, Делайла с нетерпением ждёт моего ответа.
Фишер: Убиваешь всю романтику.
Ноа: Говорит тот, кто всё испортил.
Фишер: Ты меня только ради члена хочешь, да?
Ноа: Ну уж нет, твои пальцы и рот тоже весьма полезны.
Я хихикаю, зная, что он либо закатит глаза, либо как-то так же отреагирует. Он становится лучше в секстинге, но когда я, входя в дом, гляжу на его сообщение, то вижу последнее, чего ожидала: снимок его промежности.
Моргнув пару раз, чтобы убедиться, что мне не показалось, я сглатываю и таращусь на фото.
Вены на его руке и кисти вздулись, пока он сжимает свой стояк сквозь джинсы, демонстрируя, насколько он возбужден.
Ноа: Я могла бы с этим помочь, если бы ты позволил. Вдруг ты забыл сцену у фудтрака, где я стояла на коленях...
Фишер: Я отлично помню.
Ноа: Уже начинаю комплексовать, думая, что тебе не нравятся мои минеты.
Я сбрасываю рабочую одежду и включаю душ. Ужины у родителей всегда проходят весело, но сегодня я нервничаю как никогда, потому что Фишер придёт с нами. Я разрываюсь между тем, чтобы вести себя спокойно, и делать вид, будто мне всё равно. Если кто-то что-то заподозрит, особенно мои братья, которые едва не застукали нас в пятницу, они сразу же скажут об этом вслух.
Перед тем как шагнуть под струи воды, мне звонят по FaceTime. Я решаю ответить и беру телефон с собой в душ.
– Привет, мистер Андервуд, – дразню я, ставлю телефон на полку, куда не попадают брызги. Он в машине. – Репетирую твоё имя перед ужином. Ну как, нормально звучит?
Он скользит взглядом по мне сверху вниз.
– Эм, по-моему, ты голая в душе. Зачем ты вообще ответила?
– Не льсти себе, сэр. Я с Магнолией тоже по FaceTime в душе болтаю.
Он поднимает бровь, и я смеюсь.
– Что? Я занятая женщина, приходится совмещать. – Я хватаю мыло и начинаю намыливать руки и грудь.
– Ты серьёзно сейчас? – спрашивает он.
– Конечно. Мне нужно готовиться к ужину.
– Не про это. Ты и правда комплексуешь из-за того, что я не даю тебе отсосать?
Я с трудом сдерживаю смех, энергично киваю и, словно невзначай, мою остальное тело.
– Да. Придётся, наверное, найти какого-нибудь придурка в баре и...
– Ноа, – его низкий напряжённый голос прорезает воздух, но я продолжаю, ополаскиваясь.
– ...и устроить ему самый лучший минет в его жизни. Ведь практика ведёт к совершенству, верно?
Когда я, наконец, гляжу на экран, он смотрит на меня как убийца.
– Что?
– Твои милые уловки на меня не подействуют.
– Без понятия, о чём ты, – невинно отвечаю я.
Потом я наклоняю телефон пониже, чтобы он мог видеть меня чуть ниже пояса.
– Подожди, нужно нанести пену для бритья.
Вместо того чтобы сделать это незаметно, я поворачиваюсь к нему спиной, наклоняюсь и намазываю кремом ноги.
– Господи боже...
Его раздражённый, но восхищённый смех заставляет меня улыбнуться.
– Проблемы? – спрашиваю я с притворной наивностью.
– Только тот факт, что у меня будет каменный стояк, когда я войду в дом твоих родителей.
– Советую разобраться с этим заранее, – говорю я невинным тоном, беря бритву.
– Я уже одет и еду туда.
– Ну, тебе не повезло.
– У тебя там игрушка? – спрашивает он, заглядывая за меня.
Я оборачиваюсь и замечаю вибратор-роза на другой полке.
– Да, и она водонепроницаемая.
– Правда? Покажи.
Я снова переставляю телефон так, чтобы он видел только мою грудь и выше.
– Это надо заслужить, мистер Андервуд.
Он склоняет голову, будто пытается разглядеть то, что скрывает экран, но ничего не видит.
Его кадык дёргается, когда он с усилием сглатывает.
– У тебя дверь открыта?
Уголки моих губ медленно поднимаются.
– Возможно.
Он мотает головой, и я слышу, как он резко давит на газ.
– Не двигайся. Я сейчас буду.
Я смеюсь, когда он сбрасывает звонок.
Повезло ему – у меня ещё одна нога не побрита, да и голову нужно помыть. Если успеет до того, как я закончу – ему достанется место в первом ряду.
Через десять минут снаружи громко хлопает дверь грузовика, и спустя мгновение по дому раздаются шаги в тяжёлых ботинках, приближающиеся к ванной.
Я с замиранием жду под горячими струями, пока дверь вдруг не распахивается и на пороге появляется абсолютно голый Фишер.
Вот этого я точно не ожидала.
Молча он отодвигает дверцу душа, не отрывая от меня взгляда. Я вскрикиваю, когда он резко прижимает меня к стене.
Вода стекает по его телу, пока он берёт меня за подбородок и врывается в поцелуй.
Моё тело тут же расслабляется, впитывая его прикосновения и вкус его губ.
– На колени, Голди. Сейчас же.
Я моргаю, удивлённая его резким тоном, но, чёрт возьми, это ещё больше меня заводит.
Наверное, всё дело в этих книжках про монстров, что я читаю на ночь. Красные флажки? Не, я, похоже, дальтоничка.
Я опускаюсь на колени в центре душа. Он поворачивается, выставляя напоказ своё достоинство, и, когда сжимает его рукой, у меня текут слюнки от желания.
– Мне стоило бы тебя наказать, а не делать то, чего ты хочешь, – его длинные пальцы скользят вдоль ствола. – Но мысль о том, что этот дерзкий рот мог быть рядом с чужим хером, заставила меня мчаться сюда сломя голову.
Мой взгляд встречается с его, пока я прикусываю губу, пытаясь сдержать мольбу – словно сладкоежка на грани срыва.
– Открой рот и высуни язык, – приказывает он, и я тут же подчиняюсь.
Какая бы сторона Фишера сейчас ни взяла верх – моей киске явно выдан билет первого класса.
– Вот так, – хвалит он, вцепляясь в мокрые волосы и притягивая меня ближе. Он несколько раз шлёпает своим членом по моему языку, а затем резко двигается мне в рот. – А теперь соси мой член, как прилежная девочка.
Я втягиваю щёки, пока не начинает болеть, покрывая его толстый член слюной, пока он не входит так глубоко, что я едва сдерживаю рвотный рефлекс. Мои руки сжимают его бёдра – я держусь за них, чтобы не потерять равновесие и продолжать двигаться в том же ритме.
Фишер задыхается и стонет, всё ближе к грани. Мне почти не хватает воздуха, я судорожно вдыхаю и провожу языком по выпирающей вене.
– Блядь, Голди, ты чертовски хороша в этом. Не останавливайся. – Его пальцы сильнее сжимают мои волосы, пока я ускоряюсь. – Я уже на пределе, детка. Хочешь, чтобы я кончил тебе в горло?
Я вонзаю ногти глубже и издаю хриплый стон, который можно расшифровать только как: «Ещё лучше, чёрт возьми!»
Потребовалось всего несколько секунд, чтобы, ускорившись и взяв его глубже, довести его до края. Он громко стонет, выплескиваясь горячими толчками мне на язык. Я сглатываю всё до последней капли, облизав его член начисто.
Когда я поднимаю взгляд, он запрокидывает голову с глухим рычанием. Раньше его тело заслоняло поток, но теперь вода из душа начинает литься и на меня.
– Вставай. – Он протягивает руку, чтобы помочь мне подняться, а затем прижимает к стене, не давая ни шагу отступить. – Вот почему я ждал, Голди. Я знал, что как только снова почувствую твои горячие губы на себе – всё, я пропал. Я никогда не тянулся к женщине так, как к тебе, и это до смерти меня пугает. Я не хочу спугнуть тебя, торопясь, но моё сердце уже всё твоё, Ноа. Я понимаю, что это неправильно – я вдвое старше, отец Джейса, и всё это ещё и против правил на работе... Но когда я думаю о тебе и о том, что чувствую рядом с тобой – ничего в жизни не казалось мне более правильным.
Уязвимость в его голосе сдавливает мне грудь. Его слова накрывают меня с такой силой, что перехватывает дыхание, потому что больше всего на свете мне хочется, чтобы мы были вместе. Без тайн.
Я обвиваю его шею руками, прижимаясь к нему, пока мои губы не касаются его.
– Это ощущается правильным, потому что так и есть. Пусть люди либо поддержат нас, либо уходят своей дорогой. Но я в этом с тобой. Что бы ни случилось. Ничто из того, что ты скажешь, не заставит меня сбежать.
Мы касаемся лбами, и я быстро добавляю:
– Если, конечно, ты не маньяк, мечтающий вспороть мне живот как рыбе. Вот тогда я, пожалуй, всё-таки побегу.
Он мягко усмехается, скользя губами вдоль моей челюсти.
– Уверен, ты говорила мне то же самое в ночь, когда мы встретились.
– Ну а что мне оставалось? Стоит один раз не уточнить... – я провожу ребром ладони по горлу, изображая перерезанное горло.
– Тебе точно пора перестать смотреть свои шоу про убийства.
Он качает головой, и я смеюсь.
– Мы теперь точно опоздаем, – напоминаю я, скосив взгляд на часы.
– Чёрт, да. Надо перегнать грузовик, пока никто не увидел.
– К счастью, сюда никто не заходит по пути к главному дому – мы же за ним. Но всё равно лучше не рисковать, пока мы ничего не сказали.
– Как бы мне ни хотелось прокричать на весь мир, что ты моя, чтобы каждый малолетний сосунок знал, что ты занята, – мне даже нравится, что это пока только между нами.
Я обвиваю его талию руками и кладу подбородок ему на грудь, заглядывая в глаза.
– Они всё равно всё узнают, когда получат наше свадебное приглашение по почте.
Он фыркает, убирая с моего лица мокрые пряди.
– Твой отец меня убьёт.
Я пожимаю плечами.
– Может быть. А может, и нет.
Он склоняется ко мне, берёт за подбородок и целует – мягко, с чувственностью, от которой у меня по спине пробегают мурашки. Если бы не спешка, я бы ни за что не выпустила его отсюда до утра.
– Я сейчас вытрусь и оденусь, чтобы успеть в дом раньше тебя.
– Правильно. Мне самой немного осталось.
Я собиралась привести себя в порядок – высушить волосы, накраситься, нанести блеск для губ. Но теперь просто накладываю тон с лёгким оттенком и собираю волосы в гладкий пучок.
Когда он выходит из душа, я не могу не окинуть взглядом его зад, прежде чем он хватает полотенце. Поворачиваясь, он ловит мой взгляд и усмехается.
– У тебя шикарная задница, так что подавай на меня в суд.
Он хохочет, беря второе полотенце, чтобы вытереть волосы.
– Тогда тебе тоже придётся судиться, потому что я тоже пялился, когда ты наклонялась.
– Нам придётся реально постараться, чтобы не быть такими чертовски очевидными рядом с людьми.
Он скользит взглядом по моей груди, а потом снова встречается глазами со мной, когда я прочищаю горло.
– Что?
Я смеюсь и качаю головой.
– Да, нам крышка.
Я приезжаю домой через двадцать минут после того, как уехал Фишер. К счастью, я всего на пару минут опаздываю к ужину, но никто не замечает – двоих моих братьев всё ещё нет. Папа с Фишером вовсю болтают о футболе, и я едва сдерживаю улыбку, замечая, насколько Фишеру это неинтересно. Он изо всех сил старается поддержать разговор, но стоит нашим взглядам встретиться, как его лицо тут же преображается. Я слегка качаю головой, напоминая ему, что нельзя так на меня смотреть, будто он помнит, как я выгляжу голой.
– Привет, милая, – мама подходит и крепко обнимает меня.
Я отвожу взгляд от Фишера и сосредотачиваюсь на ней.
– Лэнден и Уайлдер уже в пути, и тогда сядем за стол.
– Отлично.
Бабушка Грейс что-то глазирует у плиты, и я подхожу обнять её.
– Пахнет божественно. Ты должна научить меня готовить это. – Я провожу пальцем по краю пирога.
Она тут же хлопает меня по запястью, и я вздрагиваю.
– У нас сегодня гость. Он вряд ли хочет видеть твои пальцы в своём десерте.
Стоит ей это сказать, как Фишер кашляет, и я оборачиваюсь – он давится своим сладким чаем. Щёки вспыхивают при мысли о том, что он бы точно не возражал, но я тут же отвожу взгляд, чтобы никто не заметил моей реакции.
– Боже, Фишер, ты в порядке? – мама подходит к нему и мягко похлопывает по спине.
– Да, мэм. Всё хорошо. Просто не в то горло попало.
– Потому что пьёт какую-то бабскую дрянь, – подкалывает Трипп. – Ща принесу тебе пива.
Он встаёт рядом со мной и открывает холодильник, а я толкаю его локтем.
– Ты же знаешь, мама не любит, когда за ужином пьют.
– Да он не малолетка, – фыркает Трипп, достаёт две банки Bud Light и протягивает одну Фишеру.
– Спасибо, – говорит Фишер и открывает банку.
– А где Мэллори? – спрашиваю я.
– С Сереной в аквапарке. Я сказала Эйдену, чтобы к ужину были дома, но полчаса назад он написал, что девчонки ещё не готовы, – объясняет мама, пожимая плечами.
– Уверена, они там в полном восторге, – успокаиваю её, и она улыбается в ответ.
После смерти родителей Мэллори мама стала чересчур опекать её и всегда старается, чтобы та участвовала в наших семейных традициях.
Вейлон усаживается и спрашивает у Фишера:
– Ты ведь много путешествовал, прежде чем вернулся сюда, да?
– Да, где-то лет восемь.
Фишер работает кузнецом дольше, а Лайла умерла десять лет назад, так что по работе он стал ездить только через два года после её смерти. Но Джейс говорил, что он уехал сразу после того, как умерла сестра. Где же он был эти два года?
– А тебе нравится снова жить тут? – продолжает расспрашивать Вейлон.
Фишер бросает на меня быстрый взгляд, а потом отвечает брату:
– Намного больше, чем я ожидал.
– Я недавно встретила Джейса в магазине, – говорит мама. Для меня это новость. – Сказал, что покупает дом.
– Да, он показал его мне сегодня утром. Идеальный вариант для него.
– Он был такой лапочка с нашей Ноа. Мы все так переживали, когда они расстались. Я была уверена, что они сойдутся, поженятся и заведут деток.
Убейте меня кто-нибудь.
– А я нет, – бурчит Трипп, и впервые мне хочется дать ему пять за то, что он так грубо влез в разговор.
– Трипп, – одёргивает его мама. Она боится, что он обидит Фишера, плохо говоря о его сыне, но она совсем не права.
– Она для него слишком хороша, – защищает он меня. Хотя на самом деле он с братьями просто не любили Джейса – из уважения к его отцу, который сейчас с нами.
– Ноа для всех слишком хороша, – говорит отец твёрдо.
Я закатываю глаза и вздыхаю.
– Ноа тут, между прочим. И она сама может решать, с кем встречаться, а с кем – нет.
– Ты ещё молоденькая, милая. А Джейс, вроде бы, взрослеет, так что кто знает, может, судьба вас ещё сведёт, – говорит мама, и меня начинает подташнивать.
Они зациклены на нём, потому что он был моим единственным парнем в старшей школе. Только если бы они знали, что у нас с Джейсом всё было не так серьёзно. После его выпуска мы виделись только по выходным, да и то всё напоминало скорее дружеские встречи, чем бурный роман.
– Мы просто друзья, мама, – напоминаю я. – И только друзья.
– В центре отдыха новый работник на ранчо – двадцать пять лет, холост. Надо будет вас познакомить. Он с лошадьми работает, – говорит она так, будто это обязательное условие, чтобы я кого-то полюбила.
Я влюбилась в Фишера задолго до того, как узнала, что он кузнец. Хотя мы и встретились на родео, я тогда даже не поняла, зачем он туда приехал. Просто почувствовала искру между нами и захотела понять, что это – пока всё не закончилось.
– Это что, новое шоу «Свидания Ноа»? Такое ощущение, что я уже одной ногой в могиле.
– Не слушай их, милая, – бабушка Грейс садится рядом с Фишером.
Господи, храни его.
– Ты слишком молода, чтобы остепеняться. Езди по миру, живи в своё удовольствие, а замуж выходи только за того, кто сможет справиться с твоим авантюрным характером. Иначе только время на мальчишек потратишь.
– Жених, значит? – прищуриваюсь я, наливаю себе сладкого чая и сажусь напротив неё и Фишера. – Тогда мне, может, стоит найти взрослого мужчину, который умеет обращаться с женщинами, – протягиваю я на выговоренном деревенском акценте.
– Я так и сделала... – говорит бабушка, накрывая колени салфеткой. – Думаешь, я вышла за первого встречного? Ха! Я заставила твоего дедушку побегать.
Господи Боже.
У меня отвисает челюсть.
– Бабушка... ну ты даёшь, – шучу я.
– Мам, ты точно хочешь делиться такими историями при внуках?
– Да! – хором с Триппом отвечаем мы.
Удивительно, что она раньше не рассказала. Я в предвкушении. Но только она собирается начать, как дверь резко распахивается, и в дом заходят мои братья.
– Наконец-то. Мы уже умираем с голоду, – ругает их папа и показывает на стулья.
– Не на меня смотри, – качает головой Лэнден и показывает на Уайлдера.
Никто и не удивлён.
– Бабушка как раз собиралась рассказать, как встретила дедушку, – говорю я, пока ребята берут пиво и садятся по бокам от меня.
– Я думал, они были школьными влюблёнными... – говорит Трипп, тянется к еде, но я тут же толкаю его – ждём благословения.
– Ну, я и правда была в школе, когда мы познакомились. Но начали встречаться мы позже, – подтверждает бабушка Грейс.
Когда все наконец собираются за столом, мама говорит:
– Давайте сначала поблагодарим Господа, а уж потом можно будет обсуждать женихов, которые на пятнадцать лет тебя старше.
Я прикрываю рот рукой, поражённая тем, как ловко она ввернула эту деталь, и разочарованная тем, что история бабушки теперь откладывается. Пока мы берёмся за руки, я украдкой смотрю на Фишера, сидящего напротив. Бабушка замечает, какой он большой и сильный. Я едва сдерживаю смех, когда он краснеет от её комплимента.
Мама начинает свою привычную молитву, а я мысленно добавляю свою.
Дорогой Иисус, спасибо за эту еду, но, пожалуйста, сделай этот ужин менее неловким, пока я не ляпнула какую-нибудь глупость вроде «я переспала с нашим новым кузнецом и, возможно, уже влюбляюсь в него». Если можешь, пошли сюда ураган, цунами или метеор, чтобы всё это поскорее закончилось. Очень благодарна заранее.
И тут же осеняю себя крестным знамением в тот же момент, когда мама произносит:
– Аминь.
