Текст книги "Королева разрушенных империй (ЛП)"

Автор книги: Бринн Уивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Ты выглядишь как дерьмо, – вырывает меня из мыслей ведьма. – Пойдем поешь.

– Я не голоден.

– Думаешь, быстрее найдешь ее, если умрешь с голоду?

Я бросаю взгляд на зал, затем возвращаюсь к клинку.

– У меня есть дела поважнее.

– Да, например, снова и снова убивать тех, кого уже убивал.

– Именно. Это называется правосудием.

– Вообще-то, это называется местью, но ладно.

– Ты быстро забываешь, ведьма. Видимо, позабыла, как отомстила мне в сарае, убив звездными клинками.

– «Звездные клинки». Мне нравится, – Эдия улыбается, будто я напомнил ей о чем-то приятном. – Я не забыла. Потому что это было правосудие.

С этим не поспоришь. Я мог бы дать отпор в сарае, но у меня был долг. Эдия заслужила свою месть.

– Лу рассказывала, как мы познакомились? – голос ведьмы становится тише. Я поднимаю взгляд и качаю головой. Она отвечает горько-сладкой улыбкой. – Она подслушала в таверне человека по имени Мэтью, хваставшегося, что поймал меня.

– Мэтью, – повторяю я с безрадостным смешком. Значение имени «Дар Божий». – Представляю, как Лу сочла его аппетитным.

– Еще бы. Он держал меня в своем доме. В ту ночь, когда он вернулся из таверны, я услышала его шаги на лестнице и была в ужасе. Я отказалась использовать силы для него. Знала, что он убьет меня за это. И вдруг – глухой удар на крыльце. Врывается этот вихрь в образе вампира, волоча Мэтью за ногу. Я боялась ее не меньше, но она была полна решимости подружиться, хотела я того или нет. «Мы будем прекрасными подружками», -сказала тогда Лу.

Я тяжело вздыхаю.

– Похоже на нее.

– Да, – голос Эдии становится тонким. Она сглатывает, не поднимая глаз. – Она помогла мне свершить правосудие. Мы не были милосердны. И не остановились на Мэтью.

Я замечаю, что перестал точить клинок. Переворачиваю его в руке, ожидая, продолжит ли ведьма или оставит воспоминания погребенными.

Шорох привлекает мое внимание к двери. Появляется Сайрус, его взгляд переключается между мной и ведьмой. Не говоря ни слова, он кивает в сторону коридора. Ярость вспыхивает в ожидании. Я сдерживаю ее и отмахиваюсь. Он исчезает, а я смотрю на пустой дверной проем, пока его шаги не затихают.

– У меня был сын, – почти шепотом говорит Эдия. Я резко поворачиваюсь к ней, но ее глаза прикованы к ладоням. – Он был полукровкой. Нас было только двое. Его звали Тайо. Это значит «мальчик, полный счастья».

Над ладонями ведьмы появляются точки света. Из мерцающих, словно песок, частиц формируется образ ребенка. Лицо мальчика беззвучно смеется, и Эдия улыбается. Я закрываю глаза, опуская голову.

– Мэтью.

– Да. Он узнал, что я настоящая ведьма, и следил за мной несколько дней. Я не подозревала. Он увидел возможность и воспользовался ею при первом же шансе. Если у Тайо и были мои способности, в его возрасте они еще не проявились, чтобы защититься. Я ушла из дома за лобелиями к реке и попросила соседскую девочку присмотреть за ним. Он плохо плавал. Река была бурной от талых вод. Я думала, ему безопаснее остаться там, – Эдия поднимает ладони и сдувает свет. – Я ошибалась.

Она встает и идет к центру зала. Мою грудь сжигает ярость за ее потерю. Крылья выпускают клубы дыма, пока я наблюдаю, как она отдаляется.

– Когда я вернулась, девочка была мертва, а Тайо исчез. Но Мэтью был там. Он сказал, что убьет моего сына, если я не стану использовать силы для него. Красть деньги. Красть выпивку. Убивать тех, кто ему не нравился. Мелочные человеческие дела. Но я сделала бы что угодно ради Тайо. Я согласилась. Оставила дом, стала его пленницей. А через два дня мой сын умер. Я почувствовала, как его свет покинул этот мир, – ведьма поворачивается ко мне; ее глаза полны гнева, слезы блестят на темной коже. – Я забрала жизни всех, кто помогал Мэтью. Убила даже тех, кто едва был с ним знаком. Лу была со мной на каждом шагу. Она не осуждала, когда правосудие стало местью. И это она помогла мне найти путь назад. «Мы не найдем свет Тайо в этой тьме, Эдия, и он не увидит тебя, если ты носишь ее как плащ». Боже, будто она сжала мое сердце этими словами. Мысль, что его светлая душа может быть где-то там и не найти меня, была невыносима. Или хуже: что он смотрит из-за завесы и не узнает меня в этом горе и мести. Тогда я поняла – нужно остановиться. Научиться лелеять свой свет, чтобы стать маяком для Тайо в темноте.

Я думал, мое разбитое сердце не вместит еще больше горя, но оно находит место для слов Эдии. Ее черные глаза прожигают меня, и я отвожу взгляд.

– Я не могу остановиться. Пока не выявим всех, кто работал с Нефилимами. Пока не узнаем, зачем им была нужна Лу. Иначе я могу никогда не найти ее.

– Хорошо, Жнец. Но ответь себе: сможет ли она найти твой свет в этой тьме?

Пламя вспыхивает у меня за спиной. Дым сгущается.

– Во мне нет света. Только тьма. Лу – мой свет.

Эдия тяжело вздыхает. Мы смотрим друг на друга, пока я не выдерживаю ее сочувственного взгляда. Возвращаюсь к клинку, возобновляя движения по камню.

– Я буду в «Bit Akalum» с Коулом. Присоединяйся, если передумаешь.

– Не передумаю.

– Знаю. Но попробовать можешь, – Эдия сжимает мое плечо, словно пытаясь передать свое спокойствие. Тщетно. Она убирает руку и направляется к двери.

– Ведьма, – останавливаю ее на пороге. Она оборачивается. Я встаю, с наслаждением разминая шею. Боль разливается по спине, когда крылья разворачиваются – дым, пламя, искры. И нечто большее.

Я не поворачиваюсь. Это напоминание о том, кто я на самом деле, если она решит перейти черту.

– Скажи Сайрусу, чтобы прислал их. Я готов.

Тишина. И ведьма уходит.

ГЛАВА 9

Если бы не «шепот ленты», я бы уже нашла способ разорвать себе барабанные перепонки, чтобы хоть немного поспать.

И да, «шепот ленты» – это технический термин.

Эта лента, появляющаяся раз в день, – моя единственная передышка от постоянного тиканья сдвигающихся колец. Единственный звук, на котором я могу сосредоточиться, пусть даже на несколько мгновений.

И единственное, что стоит между мной и свободой.

Ну, кроме стены.

И проклятого турмалинового камня.

И мерзкого океана.

А еще гигантского осьминога с крючковатыми щупальцами.

В общем, мелочи.

...Блять.

Прошло, наверное, дней шесть? Семь? Не знаю, сколько я пролежала без сознания на каменном полу. Достаточно, чтобы затянулись раны от крючьев того ублюдка с щупальцами на спине. Я очнулась целой, но голодной, потом злой от голода, а теперь мой желудок, вероятно, уже начал пожирать соседние органы.

А еще утопать в этом отвратительном море было так же ужасно, как можно представить.

Оказывается, утопление – очень неэффективный способ убить сирену-вампира-гибрида. Я была бы рада умереть и очутиться в Зале Воскрешения, но этого не случилось. Скорее, это было вечное приближение к смерти. Много рвотных позывов, боли, паники и дерганий, но не самой смерти. Этот ебучий осьминог с крючьями тащил меня по морскому дну, пока я не отключилась, а потом каким-то чудом оказалась здесь, где бы это ни было. Какая-то пещера, вход в которую заблокирован самой водой, будто я в пузыре на дне океана. Похоже, Крюконог просто бросил меня здесь и свалил. К счастью, без хентайных наклонностей. Ну хоть что-то.

С тех пор – никакой еды, никакого сна, никакого развлечения. Ни единого намека на Ашена через парную метку. Даже на мгновение. Никакой Эдии, хотя я пыталась и пыталась, и пыталась призвать ее через кулон. Ключ, который Ашен дал мне перед побегом, похоже, здесь бесполезен, не то чтобы я знала, как им пользоваться. И никакого успеха в самоубийстве, спасибо заклятию Ашена в Равелло. Ублюдок. Хотя я старалась. Так что только постоянное тик-тик-тик колец на стене. А потом, раз в день, когда слова на кольцах все ближе к выравниванию, – появлялся шепот ленты.

И в этот раз я достану этот чертов камень.

В первый день я просто попыталась взять его. Подошла к обсидиановой стене, коснулась пальцами турмалиновой сферы – и меня отбросило через всю пещеру. Технически, в тот день я немного поспала, потому что ударилась головой так сильно, что отрубилась.

На второй день попыталась выплыть через отверстие. Крюконог был против и зашвырнул меня обратно.

Все последующие дни я перепробовала все, чтобы выбраться. Искала в пещере подсказки или скрытые люки. Толкала кольца. Трогала буквы. И наблюдала, пытаясь понять схему колец и значение серебряных символов. Надписи на них незнакомы, как и шепот ленты, обвивающей меня, словно прозрачный свиток нот. В последние мгновения я даже вижу слова, прежде чем они проскользнут в узкий просвет вокруг камня, когда кольца выравниваются. Но звук... некоторые слова звучат почти как шумерские.

И, кажется, я поняла.

Возможно.

Если нет, ну, хоть стукнусь головой достаточно сильно, чтобы поспать.

Скоро. Тиканье становится громче по мере приближения схождения. Символы начнут светиться ярче. А потом из самих колец появится шепот и поплывет по пещере, как змея из слов.

И точно по расписанию символы вспыхивают.

Я стою перед камнем, достаточно близко, чтобы дотронуться. Но не трогаю. Пока нет.

Тиканье нарастает, как пульс, отдаваясь в груди. Шепот раздается со всех сторон. Он извивается по пещере, будто проверяя границы. Движется, как призрак. Становится прозрачной, извивающейся строкой текста и звука. Я начинаю повторять слова, хотя не знаю их истинного значения.

Hursanu y aabba

Ziana y anzu

Os naru nibiru insabatu

Elu lo zaqru

Nadna lo sagzal

Mitusitum

Снова и снова. Громче и громче. Тик, тик, тик.

Все решает время.

Я хватаю ленту, когда она устремляется к просвету вокруг камня. Обматываю ее вокруг руки, повторяя слова, которые все еще наполняют пространство, и скручиваю ее по руке, как прохладный шелк. Кольца сдвигаются ближе к выравниванию.

Три.

Elu lo zaqru.

Два.

Nadna lo sagzal.

Один.

Mitusitum.

Я протягиваю руку, хватаю камень и вырываю его из света.

Меня сбивает с ног силой удара. Я падаю на спину, но камень у меня. Он прижат к груди, и я не отпущу.

Я сажусь, пока кольца сдвигаются, наслаиваясь одно на другое от центра к краям. Ноги дрожат, когда я встаю и подхожу ближе. Завеса света становится прозрачнее, пока не мерцает, как легкая занавеска.

По ту сторону – бесчисленные нити разной длины, каждая мерцает переливающимися огнями. Некоторые из них черные, синие, серые, фиолетовые или золотые, но большинство разноцветные и сверкающие. Раздается постоянный звук разрезания. Время от времени конец одной из разноцветных нитей вспыхивает и исчезает.

Последние кольца на стене щелкают на месте, и легкий ветерок колышет нити света, отодвигая некоторые из них, чтобы я разглядела фигуру вдалеке. Кто-то сидит. Я не вижу лица, одежды или того, что он делает. Но слышу женский голос.

Леукосия Анфемоэссатум.

Rakbu mitusitum.

Eteru sut.

Металлический звон наполняет пещеру, когда кольца возвращаются на место, скрывая женщину и нити от глаз. Шепот ленты исчезает с моей руки. Тиканье прекратилось, кольца на стене не двигаются, но символы все еще светятся тускло. В ладонях у меня остается лишь легкое гудение турмалиновой сферы и больше вопросов, чем ответов.

Я прижимаю пальцы к метке и закрываю глаза, пытаясь почувствовать Ашена, но там ничего нет. Ни его эмоций под кожей, ни присутствия в жилах. Я сглатываю ком тревоги о том, что это может значить, перебирая мысли, мучившие меня все эти дни в заточении. Если бы он умер, я бы тоже умерла, да? А если он в другом мире? Ранен? Без сознания? В коме? А что если, а что если, а что если...

Я тяжело вздыхаю, открываю глаза и, перебирая кулон Эдии, смотрю на безмолвную стену.

– Ninmen Eslal, – шепчу.

Долго сижу совершенно неподвижно, вслушиваясь. Но ничего. Ни потрескивания силы Эдии. Ни мерцающего черного шара. Только легкое плескание черной воды у входа в пещеру, которое кажется утешением после бесконечного тиканья колец.

Я поворачиваюсь ко входу с турмалиновой сферой в руке. Похоже, придется плыть. Не знаю, как удержу эту штуку, если Крюконог решит прокатить меня еще раз. Чувствую, что должна держаться за этот камень, чего бы это ни стоило. Так что постараюсь. Или умру, пытаясь.

Я уже готова шагнуть в завесу воды, когда поднимается ветер, унося с собой биение сердца. Позади раздается звук, похожий на потрескивание огня. Я кладу сферу к ногам и медленно поворачиваюсь, отчаянно надеясь, что это не галлюцинация невыспавшегося мозга.

Это шар из звезд, сверкающих и падающих в черном пространстве.

– Белла, где, черт возьми, ты была, лока?¹ – говорит Эдия, выходя из черной сферы. Ее широкая улыбка ослепительно бела на фоне темной кожи. Глаза блестят от непролитых слез.

Я хрипло смеюсь, и слезы жгут мои глаза.

– О, заткнись нахер, – бросаю я и бегу в ее объятия.

Я врезаюсь в лучшую подругу, и меня накрывает облегчение, как никогда. Мы обнимаем друг друга, смеемся и плачем. Задаем вопросы, не дожидаясь ответов. Где ты была? Что случилось? И выплескиваем душу в пустую пещеру. Я так скучала. Я так волновалась. Я люблю тебя.

Мы не отпускаем друг друга, пока теплый аромат шалфея от Эдии не начинает жечь горло. Кажется, она чувствует жгучую боль вампирского голода. Она слегка отстраняется, снимает рюкзак с плеча и достает пакет с кровью из нескольких, сложенных внутри.

– Обожаю тебя, – говорю я, когда яд заполняет рот. И я знаю, чья это кровь, еще не попробовав. Волна облегчения становится морем. Я знаю, что он жив. – Кровь Ашена, – шепчу.

– Он копил ее на всякий случай, – отвечает Эдия, пока я жадно глотаю содержимое пакета, вздыхая от щекочущего ощущения в горле. – Я как раз уходила из Bit Akalum, когда почувствовала твой зов. Вернулась на кухню и схватила, что смогла, из холодильника. Подумала, тебе может понадобиться. Ну как, я знаю свою вампиршу или знаю свою вампиршу?

– Еще как знаешь, – благодарно говорю я, вытирая слезы. Я опустошаю пакет, отдаю его Эдии, затем кладу турмалиновый камень в ее рюкзак для сохранности и снова обнимаю ее. Когда мы наконец разъединяемся, она оглядывает пещеру.

– Где мы?

Я потираю руки, хлопаю в ладоши, прочищаю горло.

Эдия стонет и закатывает глаза.

– О господи.

– Я ждала этого момента.

– Вижу, – говорит она, смотря на меня хмурым взглядом, но уголок губ все равно поднимается от улыбки.

– Эдия, послушай меня...

– Боже, нет.

– Ведь мир людей не для нас²...

– Не надо.

– А жизнь под водой намного лучше, чем там, наверху...

Эдия фыркает.

– В мире морском, в мире морском… Каждый добрее, каждый мокрее, каждый знаком...

– Только не говори, что Ашен поет тебе песни из «Русалочки» в постели.

– Нет, но я возьму это на заметку. А теперь слушай, сучка, вот оно что. Даже ракушки гремят как хлопушки В МИРЕ МОРСКОМ, – я подчеркиваю последнюю строчку своей сокращенной песни выразительным подмигиванием и театральным взмахом рук.

– Вау.

– Мы под водой.

– Я поняла.

– Но тут нет веселых рыбок. Только тварь по имени Крюконог. Могу подтвердить, что он гораздо менее весел, чем музыкальные моллюски.

– Крюконог?

– Монстр типа осьминога-кальмара с крючковатыми щупальцами, – говорю я, поворачиваясь, чтобы показать ей изорванную спину моей рубашки.

Пальцы Эдии касаются моей прохладной кожи, когда она проводит по разрывам на ткани.

– Боже, Лу. Ты в порядке?

– Да, нормально. Он не хотел снимать аниме-монстр-порно, так что мне повезло.

Эдия громко смеется и сует мне еще один пакет с кровью.

– Крюконогиня. Ты могла бы разбогатеть.

– Еще одна карьера порнозвезды коту под хвост, – мы улыбаемся друг другу, пока я делаю большой глоток. – Кстати, о порнозвездах, где Ашен?

– Он… типа в бешенстве. Какое-то там сжигание миров, пока тебя не вернут. «Верните мне жену, или я испепелю вас всех и сделаю Леукосию Королевой Пепла». И все в таком духе.

– Вау. Круто.

– Ага. Беру назад свои слова в подземелье о том, что он худший из твоих мужчин. Лучше и не придумаешь. Прямо твой тип, детка.

Я фыркаю.

– «Тип». Поняла намек.

– Наверное, хорошо, что ты не дала ему умереть за сырной лавкой.

– Не говори, – говорю я, разглаживая складки на рваной рубашке. Без толку. – Похоже, я многое пропустила. Думаешь, мы можем подкрасться и сделать ему сюрприз? Может, зачаруешь мою метку, чтобы он не почувствовал?

Эдия пожимает плечами с небрежным видом.

– Да, наверное. Он был в разгаре бойни, когда ты позвала меня. Сомневаюсь, что он вообще заметит. У него было что-то вроде демоническо-кроваво-дымной-ярости.

Мои брови поднимаются, а Эдия снова пожимает плечами. Она расстегивает пуговицу на моей рубашке, переводит взгляд с метки на мои глаза и обратно. Она впервые видит ее, и хитрая улыбка на ее лице не внушает мне теплых чувств.

– Скипетр Эрешкигаль? – спрашивает она.

– Похоже на то, – отвечаю я. В глазах Эдии вспыхивает искра. Ее улыбка становится чуть более зловещей. – Есть какие-то теории, о наша волшебница?

– Может, одна-две.

– Например?

– Ну, знаешь... Судьба и все такое. Законная королева Царства Теней, восстанавливающая баланс силы.

Я хихикаю, а улыбка Эдии становится шире, когда она разглядывает золотой и лазурный узор, полумесяц и восьмиконечную звезду, мерцающие в тусклом свете.

– Сучка, это из «Звездных войн».

– Да, но все же. Это место точно скатится в хаос без тебя, если Ашена оставить одного. Так что, возможно, недалеко от истины. – Эдия стучит пальцем по метке, затем хватает меня за плечи. – Пошли. Вернем тебя к твоему Жнецу, пока он не спалил царство и не сделал тебя Правительницей Выжженной Земли. Тогда тебе нельзя будет издеваться над демонами, если они будут все мертвы.

– Ты так хорошо меня знаешь, – говорю я, пока Эдия кладет руку на мою метку и начинает читать заклинание, скрывающее мои эмоции. – Так... Ашен все еще твердит про «жену», да?

– Ага, – говорит она, бросая на меня взгляд, пока метка теплеет под ее ладонью. – И сегодня не нужно поднимать эту тему. Как бы я ни любила, когда ты дразнишь его, он сейчас в плохом состоянии.

Я скептически смотрю на ведьму, затем на ее руку.

– Ты буквально колдуешь над моей меткой, Эдия. И теперь говоришь, что сегодня не день для издевок?

– Дразнить его, чтобы подкрасться и удивить? Конечно. Спорить о «жене»? Черта с два, – Эдия убирает руку, и метка вспыхивает теплом. – Готово. Заклятие спадет, как только ты коснешься его. А теперь валим отсюда.

Эдия протягивает руку, и я вкладываю свою ладонь в ее. Вместе мы шагаем в темноту, оставляя безмолвные кольца позади.

ГЛАВА 10

Мы с Эдией прибываем в «Kur», где величественный зал безмолвен, как гробница. Зида лежит свернувшись на возвышении и поднимает голову, когда черная сфера вокруг нас растворяется. Ее язык тычет в нашем направлении, чешуя переливается, но она не покидает своего места. Просто наблюдает, как мы углубляемся в здание.

Я никогда не была в этой части «Kur», но Эдия, кажется, знает дорогу по слабо освещенным коридорам. Она уверенно ориентируется в пространстве, даже когда мы проходим мимо пары солдат, которые стараются не пялиться на почти голую, довольно грязную и откровенно вонючую Королеву. Они отводят взгляды. Видимо, они приняли предупреждение Ашена близко к сердцу, судя по вспышке страха, который я улавливаю в их запахе, когда они проходят мимо.

Мы идем несколько комнат – просторный тронный зал с высокими окнами, выходящими на покрытую туманом Бухту Душ, несколько небольших кабинетов, вероятно, принадлежавших членам Совета, опустевших, если не считать столов и стульев. Наконец, в конце коридора Эдия замедляет шаг и останавливается у открытой двери, ее лицо искажено тревожной гримасой. Она бросает на меня взгляд, в котором смешались грусть и облегчение, и кивает в сторону комнаты.

Мое сердце колотится, когда я осматриваю сцену передо мной. Делаю несколько осторожных шагов внутрь, и мои чувства атакуют зрелище, звуки и запахи ярости.

Ашен стоит спиной ко мне в просторном помещении, где стол разбит, а стулья разбросаны по периметру – одни расколоты, другие опрокинуты. Его крылья до пола обволакивают густые волны черного дыма, в глубине которого мерцают искры. Но под этой пеленой дыма и падающего пепла – что-то вроде змеиной кожи, каждая черная чешуйка подсвечена, как тлеющий уголь. Я никогда не видела его крылья такими. Даже не знала, что такое возможно. Это одновременно пугает и восхищает. Свет внутри них мерцает, когда он наклоняется, его руки скрыты густым дымом, черными чешуйками и нитями темно-янтарного света.

Я бросаю взгляд на Эдию, но ее лицо непроницаемо. Звук сдавленного, мучительного крика возвращает мое внимание к Ашену, а за ним – отчаянный стук сердца, которое едва бьется.

– Верни. Мою. Жену, – рычит Ашен.

– Я не знаю, где она, – сквозь зубы выдавливает демон, его голос хриплый, будто рот полон камней. Пронзительный вопль вырывается из его горла.

– Я сказал вернуть ее. Не говорил, что ты можешь говорить.

Рык Ашена звучит с мрачным, жестоким удовлетворением. Хруст. Разрывание. Звук крови, хлещущей на пол. Сердце в агонии замирает. Останавливается. Остается только биение Ашена, его дыхание учащено от напряжения.

– Ого, – говорю я. Позвоночник Ашена выпрямляется, будто его окатили ледяной водой. – Дай угадаю, Жнец. Он что, облизал твое масло?

Крылья Ашена потрескивают, когда он медленно поворачивается ко мне.

Грудь Жнеца забрызгана кровью и блестит от пота. На руках – рваные царапины, оставленные теми, кто пытался сопротивляться и проиграл. Его лицо, изможденное бессонницей, обрамляют темные круги под глазами цвета коньяка. Черное пламя в зрачках окружено ярко-красными кольцами. Он выглядит настоящим демоном, пока не делает вдох – будто не дышал несколько дней. Человек под личностью Жнеца проявляется, его брови хмурятся, а глаза становятся влажными.

– Лу?.. – Ашен сжимает в кулаке окровавленную шею искалеченного тела. Челюсть демона, вырванная наживую, зажата в другой руке, язык болтается, как отвратительная фиолетовая пиявка.

– Вау, – говорю я, указывая на труп, который с глухим шлепком падает на другое окровавленное тело, когда Ашен разжимает пальцы. В комнате еще несколько тел – одни превращаются в пепел, другие остаются мертвыми навеки. – Ты был занят.

Несколькими быстрыми шагами Ашен подбегает и подхватывает меня на руки, прижимая к своей горячей груди, словно пытаясь вобрать в себя. Магия заклинания Эдии рассеивается, когда наши метки соприкасаются. Как только это происходит, волна его облегчения накрывает меня, поднимается к горлу и перехватывает дыхание. Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь лицом к его коже, вдыхая его запах – привычное тепло скрыто под нотами крови и ярости.

Ашен отодвигается, но не отпускает меня. Его окровавленные ладони охватывают мое лицо, осыпая каждый сантиметр поцелуями. Глаза, кончик носа, щеки, губы, слезы на ресницах – все покрыто отчаянными, жадными прикосновениями, пока я не начинаю смеяться. Но он не останавливается, целуя снова и снова, потом опять поднимает меня. Он прижимается к моей шее, шепча в ухо свои муки: «Моя Лу. Моя Лу, моя Лу. Моя жена. Я не чувствовал тебя. Нигде. Искал, но ты исчезла. Просто исчезла. Я никогда не знал такой бесконечной паники. Где ты была? Я потерял себя, Лу. Тут было пусто. Я был поглощен тьмой без тебя, моя Лу».

Ашен не отпускает, шепчет, целует, а мои слезы текут ручьем, смешиваясь с его кожей. Он поворачивается так, чтобы видеть Эдию за моим плечом, но все еще не выпускает меня из объятий.

– Ты вернула ее мне, – говорит он хриплым шепотом. – Спасибо, Эдия.

Эдия ничего не отвечает. Я только слышу, как шевелятся ее волосы, когда она кивает. Но я знаю ее лучше всех. Знаю, что она, наверное, изо всех сил старается не заплакать. Она ненавидит плакать на людях – только при мне.

Может, Ашен тоже это чувствует, или, может, это его собственные эмоции, которые он пытается скрыть, но он отворачивается, и проходит долгий момент, прежде чем он ставит меня на ноги. Но даже тогда его руки не отпускают мои плечи.

Я вытираю глаза тыльной стороной ладони и улыбаюсь Ашену – его лицо смесь боли, изнеможения и облегчения, которое все еще сдавливает мое горло.

– Все в порядке, Жнец?

Ашен фыркает и отвечает нежным, мягким поцелуем. Пламя желания приглушено под другими эмоциями, что я чувствую в нем. Сейчас важнее потребность защищать. Жажда заботы, нежности – использовать эти окровавленные руки, чтобы исцелять после того, как они причиняли боль.

Я провожу пальцами по его метке, размыкая губы и приглашая его язык встретиться с моим. Мой Мастер Войны. Я чувствую дисбаланс в нем – как отчаяние перевесило чашу весов и погрузило его в разрушение. Но в нем также есть мир, милосердие и жизнь. И я знаю: они вернутся с каждым прикосновением.

– Ты пахнешь Бухтой Душ, – шепчет он, отрываясь.

– Я неожиданно искупалась в море. И это было дерьмово, кстати. Там было недружелюбное существо, которое тащило меня по дну. В итоге я оказалась в странной подводной пещере.

– Мы ничего не чувствовали от тебя там.

– Я тоже. Ничего через метку. Я пыталась позвать Эдию, но ничего не вышло.

– Что изменилось? Как ты выбралась?

– Там была какая-то дверь. Или портал. Что-то блокировало меня. Когда я разгадала... ключ... если это можно назвать ключом... я все еще не чувствовала тебя, но попробовала снова позвать Эдию – и сработало.

Ашен долго смотрит на меня, прежде чем вздохнуть и прижать лоб к моему, закрывая глаза.

– Вот она, моя вампирша.

Движение на периферии привлекает мое внимание – его крылья смыкаются вокруг нас, пока мы не оказываемся в нашем собственном маленьком мире.

– Прости, что не был рядом. Я должен был быть там. Я не должен был просить тебя бежать. Я подвел тебя.

Его тихое признание наполняет запах чем-то сладким, как гвоздики, испачканные кровью, что все еще покрывает его руки.

– Не надо, Ашен. Мы оба приняли единственно возможные решения в те мгновения. Я выбрала бегство. Ты сражался, чтобы я могла уйти.

– Этого недостаточно.

– Я в порядке. Правда.

– Не в этом дело, вампирша.

– А как иначе? Мы не можем изменить прошлое. И мы все в безопасности. Это единственное, что имеет значение.

Ашен опускает взгляд, и я понимаю: не убедила его. Его гнев – будь то к другим, к судьбе или к себе – оставил рану, слишком глубокую, чтобы залечить ее словами.

Я прикладываю ладони к его лицу и притягиваю к себе, целуя, пока его крылья потрескивают вокруг нас. Вкус его губ заполняет пустоту, что грызла меня все эти дни.

– Мы можем пойти куда-нибудь? – спрашиваю я, отрываясь и глядя ему в глаза. Ярко-красные кольца вокруг его зрачков немного потускнели. – Не хочу говорить. Просто трогать. Просто спать.

Ашен кивает, его крылья расходятся, открывая наше святилище миру. Когда я смотрю на дверь, там стоит Коул, держа Эдию за руку. Мы обмениваемся усталыми, но счастливыми улыбками, когда в дверь входит Сайрус, волоча за собой перепуганного демона в цепях, за ним следуют двое солдат. Сайрус резко останавливается, его взгляд переключается между мной и Ашеном. Кажется, он сбит с толку.

– Моя Королева, – наконец говорит он, склоняя голову после долгой паузы.

Моя Королева. Блин, как же странно. Вряд ли я когда-нибудь привыкну.

– Хееей... эм, здарова, Сайрус, – господи, как неловко. Эдия прикрывает смех кашлем. Рука Ашена сжимает мою, его внимание приковано к демону в цепях.

Я узнаю этого мужчину – он был в битве с гибридами, тот, что попал клинком в глаз чудовищу.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

Демон сглатывает.

– Пиррус, – отвечает он, пока низкий рык Ашена не заставляет его добавить: – Ваше величество.

Боже, это так же странно, как «Королева». Может, даже страннее.

– Ты был на поле боя.

Пирриус кивает. Капли пота выступают на его лбу. Его сердце бьется вдвое чаще, чем у остальных. Похоже, он уже был в этой комнате и знает, что его ждет, но старается не показывать страха.

Я долго смотрю на него, наблюдая, как его грудь быстро вздымается.

– Ты промахнулся в первый раз.

Мы оба понимаем, о чем я. Пиррус целился в меня. Его взгляд скользит к моему горлу, будто он вспоминает, куда направлял клинок.

– Да, – отвечает он, смирившись.

– Но не промахнулся во второй.

Ярость Ашена вспыхивает за моей спиной – он неверно истолковал мои слова. Его крылья трещат, с шуршанием скользят по полу, когда они расправляются. Я сжимаю его руку в безмолвной просьбе о терпении.

Пиррус нервно смотрит на разъяренного демона за моей спиной.

– Верно.

– Почему? Ты мог снова попытаться убить меня. Но не стал.

Он долго думает. Его взгляд опускается на пол, прежде чем вернуться ко мне.

– Ты, – говорит он. Слово повисает в воздухе. – Ты предупредила меня о яде в их укусе. Ты встала на мою сторону.

Я делаю шаг ближе. Могла бы просто вырвать правду из его мыслей, но слова, которые он выбирает, значат больше, чем насильно взятая честность.

– У меня последний вопрос. Если бы после битвы у тебя был шанс... ты все еще попытался бы захватить меня ради плана Эмбер?

Пиррус снова смотрит на мое горло, но, кажется, видит не меня. Он представляет возможные исходы той битвы, помещая себя в несуществующее прошлое.

– Не знаю, – наконец отвечает он. – Если бы я остался один – нет. Если бы были другие... возможно. Скорее всего, да.

Ярость Ашена обжигает мне спину. Я делаю еще шаг ближе. Запах серы и чего-то земляного, травяного доносится до меня. Страх. И правда.

– Спасибо, – говорю я, не объясняя за что. За честность. За то, что не причинил мне вреда, когда мог.

Я поворачиваюсь к Ашену – красные кольца вокруг его зрачков горят яростью. Я сжимаю его окровавленную руку и на мгновение улыбаюсь.

– Пошли.

Ашен сглатывает, делает глубокий вдох. Кивает.

– В темницу, – говорит он Сайрусу, не отрывая от меня глаз.

– Слушаюсь.

Я поворачиваюсь и смотрю, как солдаты уводят Пирруса. На его лице мелькает благодарность – и вот он уже за дверью, звук цепей стихает в коридоре.

Сайрус собирается последовать за ними, но задерживается на пороге.

– Моя Королева, – говорит он. В его взгляде мягкость, будто с него сняли груз. – Добро пожаловать домой.

ГЛАВА 11

Впервые в Царстве Теней я иду сквозь пелену тумана, чувствуя себя спокойно. Улицы все еще тихи, детали скрыты в темноте под покровом дымки. Ползуны все еще шныряют за кустами и выглядывают из-за зданий, их сознания шепчут мне. Мы встречаем несколько душ, которые замирают и наблюдают за нами. Их голоса оживают в моей голове, если я позволяю. Я вижу обрывки их прошлых жизней: оборотней, бегущих сквозь леса, ведьм, собирающих травы или перья. Даже аптекаршу, создающую яды и зелья в своей светлой лаборатории. Некоторые обращаются ко мне напрямую:

– Леукосия из Анфемоэссы, – говорят они. – Яркая душа. Королева Царства Теней.

Можно подумать, это странно. Возможно, так и есть. Но мне от этого комфортнее. Слышать их голоса – все равно что идти по улицам Дома Добродетелей в Царстве Света, где дети играют в салки, собаки воруют попкорн, а взрослые машут в знак приветствия. Может, здесь немного меньше... веселья... и больше атмосферы «Кошмара перед Рождеством», но я чувствую: эти души рады меня видеть, даже если все еще страдают.