Текст книги "Радикс"

Автор книги: Бретт Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 2

Аспен

17.06

Вместе с рюкзаком Бринстон втиснулся в саркофаг, стоявший в библиотеке принца Заки. Свет в помещении вспыхнул как раз перед тем, как он успел закрыть за собой крышку. Джон так и застыл внутри, не осмеливаясь даже дышать. Потом глянул в щель, шириной около дюйма, посмотреть, где охранники. И с ужасом заметил на полу красного дерева свою смарт-карту – она лежала футах в десяти от письменного стола. Должно быть, выпала из кармашка пояса. Он проклинал себя за эту промашку. На пути сюда ему пришлось вырубить охранника по имени Тариф, чтобы раздобыть эту карту. С ее помощью он надеялся выбраться отсюда незамеченным.

В тишине раздались крякающие звуки переговорного устройства одного из охранников.

– Это Аймад. В библиотеке чисто.

Бринстон выдохнул с облегчением.

Аймад уже потянулся к выключателю, потом обернулся, в последний раз взглянуть на комнату. Бринстон снова затаил дыхание, надеясь услышать, как закрывается за охранником дверь. Но ничего подобного. Он похолодел. Аймад подошел к столу. И, не выпуская из рук автомата, поднял с пола карту. Потом бросил в переговорное устройство:

– Фейсал, скажи Тарифу, я нашел его карту. Обронил в библиотеке.

– Я Тарифа не видел.

– Тогда почему его карта здесь? Ведь он никогда не патрулировал библиотеку…

С подозрением на лице охранник двинулся к письменному столу. Бринстон вытянул шею, чтобы не потерять его из вида.

– Принц Заки входит, – донесся из переговорного устройства голос Фейсала. – Спускайся к нам, Аймад.

Охранник сунул карту в карман, выключил свет и вышел из библиотеки.

Джон тут же выбрался из саркофага и бросился к тому месту, где только что стоял Аймад. Окинул взглядом письменный стол. Томик доисламской поэзии. Скульптура высотой в фут, изображающая богомола. Какие-то заметки от руки, написанные четким арабским шрифтом. Черный скорпион, вмонтированный в пресс-папье из какого-то прозрачного материала. Шесть арабских журналов, сложенных аккуратной стопкой.

Он еще раз взглянул на богомола. Присев на задние конечности из позеленевшей бронзы, тот сложил преувеличенно длинные передние лапки в молитвенном экстазе. И тут агента осенило. Он вспомнил, что слово «богомол», по-латыни mantis, происходит от древнегреческого «пророк». В некоторых арабских культурах существовало поверье, будто бы богомол начинает отбивать поклоны и молиться, когда смотрит на Мекку. Джон улыбнулся. С помощью Аймада ему удалось найти пророка. Теперь надо понять, как тот может привести к тайнику.

Джои схватил со стола скульптуру и заметил, что передние конечности у богомола подвижны. Он раздвинул их, треугольная головка статуи повернулась. Вещица повторяла движения настоящего богомола – единственного насекомого, способного смотреть через плечо. Теперь жутковатый взгляд был устремлен на террариум. И тут вдруг емкость с шорохом сдвинулась на три фута вправо. Скорпионы как ни в чем не бывало продолжали ползать по камням. Кончики ядовитых хвостов, задранных вверх, трепетали в воздухе. За террариумом открылась металлическая дверца.

Ну, вот, уже кое-что.

Джон поспешил к дверце. Запиралась она с помощью кодового замка, рядом в стену был вмонтирован дисплей с цифрами, как на телефоне. Бринстон достал из рюкзака считывающее устройство, приложил к дисплею.

– Давай, Джордан, поколдуй, – шепнул он в микрофон. – Но только быстро.

– Уже начала, – промурлыкала она в ответ. – Сейчас обхожу защиту от взлома.

Бринстон покосился на входную дверь. За ней наверняка кишели охранники. Принц Заки может войти в библиотеку в любой момент: это второе из его любимых мест в доме.

– Ну, что там у тебя, Джордан? – нетерпеливо спросил он.

– Прогоняю алгоритм. Сужаю круг поиска.

– Быстрее!

Тень промелькнула в коридоре, заслонила свет, сочившийся из-под двери.

– Проверь монитор, – сказала она. – Дай знать, если сработает.

На небольшом экране возникли цифры. Он набрал восьмизначное число ПИН-кода. Замок на металлической дверце щелкнул. Джон отворил ее и быстро прошмыгнул в помещение. Оглянулся, надавил на красную кнопку. Террариум сдвинулся, с шорохом заняв прежнее место.

– Я в тайнике. Начинаем второй этап операции «Затмение».

– Удачи тебе!

– Спасибо за помощь. Конец связи.

На каменной стене арабскими буквами было вырезано имя тайника: «Ассамблея мертвых». В шестиугольном помещении стояли тридцать саркофагов из мрамора со стеклянными дверцами, к каждому крепились датчики влажности, имелась и подсветка. В каждом саркофаге – по мумии, они охраняли помещение, точно испытанная в боях стража. Многие экспонаты этой коллекции были украдены из музеев и незаконно ввезены в США.

Бринстон переходил от одной мумии к другой, дивясь тому, как прекрасно они сохранились. Некоторые посерели и казались тонкими и хрупкими, словно бумага; личики маленькие, сморщенные. Другие выглядели почти как живые, их взгляды были полны безмятежности. В детстве Бринстон насмотрелся фильмов о загадках пирамид и мумиях. Борис Карлофф и Кристофер Ли в роли забинтованных чудовищ нагнали на него страху, но одновременно пробудили интерес к археологии и палеопатологии.

Мумии красовались во всех саркофагах, за исключением одного. Принц Заки мог похвастаться уникальной коллекцией прекрасно сохранившихся мумифицированных образчиков из разных эр и культур. Здесь были собраны мумии древних египтян, дживаро,[4]4
  Индейское племя «охотников за головами», обитает в Эквадоре и северо-восточной части Перу.


[Закрыть] саура,[5]5
  Старейшее племя в штате Орисса в Индии.


[Закрыть] аляскинских алеутов, даже чачапоя[6]6
  Чачапоя – древнее племя, заселявшее Верхнюю Амазонку с IV по XV вв.


[Закрыть] или, как их еще называли, «воинов облаков». Мумии, извлеченные из болот, соседствовали с мумиями из катакомб, древних курганов и даже из подвешенных на дереве гробов – так было принято хоронить людей в бронзовом веке на территории современной Германии. Трупы бальзамировались, при этом чего только не использовали – начиная от сахара, лимонов и соли до ладана, ртути и спирта. В коллекции Заки была даже мумия преступника, пойманного и повешенного на Диком Западе, сохраненная с помощью мышьяка. Джон переходил от одного саркофага к другому до тех пор, пока внимание не привлекла надпись на арабском над стеклянной дверцей. Бринстон затаил дыхание.

АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ

Он наклонился, всмотрелся в труп, закрепленный на подпорке из нержавеющей стали. Неужели настоящий?..

Александра Великого мумифицировали в Вавилоне, затем, где-то в I веке нашей эры его тело загадочно исчезло. По просьбе самого Александра Македонского его труп положили в гроб из чистого золота, наполненный медом. Бринстон лишь читал об этом, но ему никогда не доводилось видеть «медовую мумию». Бог знает почему, но ему всегда страшно нравилось это название.

Пришел он сюда вовсе не за тем, чтоб любоваться мумией Александра Македонского, но тем не менее никак не мог оторвать от нее глаз. Тело великого полководца сохранилось прекрасно. А вот лицо – нет. Нос отсутствовал по вине другой царственной особы. Поговаривали, будто бы через триста лет после смерти Александра Македонского Цезарь Август осматривал мумию, не удержался и провел рукой по лицу. Зря он это сделал. Нос у мумии отвалился.

Эта безносая мумия была одной из величайших загадок палеопатологии. До сих пор ученые так и не выяснили, умер ли Александр Великий от малярии, которую подхватил на западном побережье Нила, или же пал жертвой заговора и был отравлен. Если бы Бринстон мог произвести все необходимые анализы, то разгадал бы древнюю загадку. Но только не сегодня. Ему необходимо отыскать мумию Лоренцо Занчетти. Именно в ней спрятан ключ к тайне.

Он нашел эту мумию эпохи Ренессанса в четырех саркофагах от Александра Македонского. Мягкие ткани у нее сохранились лучше, чем у всех виденных до сих пор экспонатов. Даже брови и веки уцелели. В сохранности была и черная кудрявая бородка. И нос, которому мог позавидовать его великий сосед-полководец. Казалось, что это вовсе даже и не мумия, что итальянский монах просто уснул. Занчетти выглядел просто превосходно для своих пятисот лет. Даже для мумии, если вдуматься, выглядел слишком хорошо.

Бринстон достал из рюкзака маленький монитор. Используя специальную присоску, прикрепил экран высокого разрешения к внутренней стенке саркофага. Затем выдвинул из основания монитора эндоскоп, предназначенный для исследования тканей и органов, находящихся между легкими. На конце тонкого зонда была закреплена миниатюрная камера, состоящая из сотен стеклянных волокон в десять микрон каждый. Используя этот оптико-волоконный инструмент, он мог получить кристально четкое изображение всех каналов тела мумии.

Если Бринстон сделал правильные выводы из исследований, которые проводил на протяжении двух лет, то священник по имени Рафаэль делла Ровере нашел весьма необычный тайник для похищенного сокровища. Еще до того, как Чезаре Борджиа выследил его, делла Ровере спрятал бесценную реликвию в теле монаха Занчетти.

Согласно легенде, Радикс хранился в маленькой шкатулке из камня, получившей название «cista mystica» — в переводе с латинского «священный ларец». Бринстон был одержим желанием заполучить эту шкатулку, но ему не хотелось повреждать мумию. Он натянул перчатки из латекса, затем запустил два пальца в рот мумии и ввел тонкий зонд эндоскопа. Теперь можно начать поиски, не оставляя следов, которые мог бы заметить Заки.

Не сводя глаз с монитора, Джон осторожно ввел гибкую трубку в гортань, а потом – в трахею. И вздрогнул, когда на мониторе вдруг возник паук. Но уже через мгновение с облегчением выдохнул. Видимо, несчастное насекомое заползло в рот мумии, а выбраться так и не смогло. Судя по виду, паук провел в теле Занчетти два или три столетия.

Джон протолкнул зонд дальше, но ничего так и не заметил. Сгорая от нетерпения, он вытащил эндоскоп изо рта. И только тут увидел, что на левой руке у мумии не хватает одного пальца. На нем обычно носили кольцо, и он был отрублен. Может, делла Ровере хотел тем самым намекнуть, что «священный ларец» располагается где-то у сердца?

Безымянный палец левой руки давным-давно получил название «палец сердца». По мнению средневековых ученых, в нем находился нерв, идущий прямо к сердцу. Видимо, этим был обусловлен обычай носить обручальное кольцо на безымянном пальце, потому как в таком положении оно напрямую было связано с сердцем, средоточием любви и верности. Традиция укоренилась, хотя большинство современных людей, носящих свадебные и обручальные кольца, не подозревают, что в моду этот обычай ввели средневековые врачеватели.

Металлическая опора внутри саркофага удерживала мумию в вертикальном положении. Взяв скальпель, Бринстон сделал на груди разрез, точно проводил лапароскопию. Затем ввел в отверстие зонд эндоскопа, протолкнул в грудную полость гибкую трубку. Двигаясь между ребрами, зонд все глубже погружался в тело Занчетти. «Надеюсь, на этот раз я прав, – подумал Бринстон. – Времени и права на ошибку просто нет». И вот на мониторе возник угол небольшой шкатулки. Неужели это и есть cista mystica? В радостном предвкушении Джон стал поворачивать зонд к шкатулке.

И тут монитор погас.

Бринстон терялся в догадках. Он знал, что это могло быть вызвано несколькими причинами. Проблемы с калибровкой могли вызвать ухудшение, даже сбой в передаче сигнала. Или же дефект возник в результате неправильной регулировки поля зрения.

Бринстон вытащил эндоскоп из мумифицированного тела Занчетти и едва не выронил его из рук от изумления. Отшатнулся от саркофага, чувствуя, как колотится в груди сердце и звенит в ушах.

Эндоскоп был покрыт кровью.

Глава 3

Вашингтон, округ Колумбия

19.10

– Мы не можем обсуждать это в Белом доме, – шепнула Дина Риверсайд брату президента, сопровождая свои слова выразительным гневным взглядом.

– Я, черт побери, буду обсуждать это, где сочту нужным, – парировал Дилон Армстронг. – Особенно с учетом того, какие огромные деньги вложил в сделку.

– Но это опасно для нас обоих. Мы должны сохранить все в тайне.

Она оглядела Синюю комнату, желая убедиться, что их никто не подслушивает. Декор времен Французской империи, мебель с сапфирово-синей обивкой – все это придавало помещению особую торжественность. Рядом с дверью, открывающейся на Южный портик, струнный квартет исполнял «Тихую ночь». Дамы в коктейльных платьях и другие гости Белого дома были поглощены разговорами.

– Обещаю, дело того стоит, – сказала Дина. – Просто следует набраться терпения.

– Терпения? – фыркнул он. – Будь я терпелив, никогда бы не стал миллиардером. А знаешь, что меня по-настоящему тревожит, Дина? У нас нет никаких гарантий, что Пантера может осуществить доставку.

– Процесс сложный, – заметила она. – Но доверься мне, и внакладе не останешься.

– Будем надеяться, – проворчал Дилон и взглянул на мобильник. – Мне надо ответить на этот звонок. Вернусь, и ты посвятишь меня во все детали.

Дилон Армстронг быстрым шагом вышел из Синей комнаты и устремился к Кросс-холл. В своем черном костюме он походил на уменьшенную и помолодевшую копию президента. Отношения с Армстронгом всегда складывались у Дины сложно. Ее карьера, ее судьба зависели от этого человека в большей степени, чем от кого бы то ни было. Он постоянно давил на нее. Если она не справится с этой сделкой, то вполне может попрощаться с директорским креслом.

Президент Александр Армстронг наблюдал за темноволосой девочкой, находившейся в центре Синей комнаты. По крайней мере, половина из собравшихся здесь в канун Рождества гостей были членами семьи и родственниками. Что ж, вполне естественно. Но все его внимание в этот миг было сфокусировано на очаровательной темноволосой малышке.

Четырехлетняя Андреа Старр откинула голову и любовалась хрустальным ангелочком, свисавшим с нарядной елки высотой футов в восемнадцать. Маленький ротик приоткрыт от восторга, она даже привстала на цыпочки, чтоб видеть лучше. Ее отец, Исаак Старр, был вице-президентом США. И хотя Армстронг и Старр некогда были политическими соперниками, позже, перед приходом в Белый дом, все же сумели сгладить острые углы и договориться. Именно он, Армстронг, был с семьей Старра в тот день, когда малышке Андреа поставили страшный диагноз: прогрессирующий церебральный паралич.

И вот президент направился к рождественской елке. Подошел к малышке, встал рядом и сказал:

– Закрой глаза, Андреа, и протяни ручки.

В свои пятьдесят пять он был высоким, немного грузным мужчиной с роскошной шевелюрой седеющих волос. Армстронг поднял руку, снял с пушистой ветки серебристого ангелочка и опустил в подставленные ладошки. Девочка открыла глаза. И просияла от радости.

– Спасибо, мистер президент, – она восторженно рассмеялась.

Поцеловав ее в макушку, он наблюдал за тем, как Андреа бросилась показывать подарок вице-президенту. Тут кто-то дотронулся до плеча Армстронга.

– А ты добрый человек. Кто-нибудь говорил тебе это? – с улыбкой спросила Дина Риверсайд.

Она была моложе президента на пять лет и сейчас выглядела очень элегантно в коротком, до колен, дизайнерском платье. Каштановые волосы собраны в пучок на макушке, вдоль щеки игриво свисает одна прядь. Ослепительная улыбка, теплый взгляд карих глаз – все это добавляло прелести ее в целом простоватому лицу.

– Как тебе только это удается? – спросила она, беря его под руку. – Развлекать и одаривать маленьких девочек, уделять внимание пожилым дамам и всем остальным…

– Проходил специальные курсы, – блеснув улыбкой, ответил Армстронг. – По превращению президентов в светских львов.

С Диной он был знаком уже много лет. Еще с тех пор, когда она возглавляла его успешную кампанию по выборам в губернаторы Нью-Йорка. Это потом она стала генеральным директором в фирме «Тафт-Райдер фармасьютикалс». Сегодня она была одной из двенадцати самых преуспевающих женщин, включенных в список «Форчун 500».

– А где же первая леди?

– Мигрень. Элен провела более двадцати приемов в честь Рождества и Хануки в Белом доме. Так что сама понимаешь, далось это нелегко.

– Прискорбно слышать.

Но были ли эти ее слова искренни? Отношения между первой леди и Диной всегда были напряженными. На протяжении нескольких лет ему удавалось скрывать свой короткий, но бурный роман с Диной. Затем, мучимый чувством вины, он во всем признался Элен. С тех пор первая леди просто не выносила присутствия этой «выскочки».

– Слышала о твоей встрече с саудовским послом, – заметила Дина, пока они направлялись мимо нарядной ярко освещенной елки к дивану Монро. – Дилон сказал, вы наорали друг на друга.

– Предпочел бы не говорить об этом, – заметил президент, наблюдая за тем, как возвращается в Синюю комнату Дилон Армстронг. Возле праздничного стола, украшенного цветами, зеленью, горами цитрусовых и ананасов, ему строила глазки красивая женщина в темно-синем платье. Похоже, эта дамочка просто не устояла перед легендарным обаянием Армстронгов.

– Ты ее знаешь? – спросила Дина.

– Журналистка, ведет колонку светских новостей. Элен ее пригласила.

– Потрясающе, – насмешливо бросила Дина.

Дилон Армстронг влился в толпу гостей и начал пробиваться к ним. Он был четырьмя годами младше президента, и еще с детства между братьями всегда существовало соперничество. Такое часто случается в семьях, где есть несколько мальчиков, но еще с ранних лет Дилон, казалось, был одержим желанием превзойти брата во всем. У него был фантастически развит нюх на инвестиции, и уже в тридцать три года он заработал свой первый миллиард. Но то было лишь началом. Сегодня младший брат президента стоил миллиардов двадцать, плюс-минус несколько миллионов. А два года назад Александр Армстронг все же превзошел его, став президентом Соединенных Штатов. И это не давало Дилону покоя.

– Веселого Рождества, братишка, – сказал президент. – Ты чем-то расстроен?

– Да нет, ни чуточки, – ответил Дилон с характерной для него развязностью и обернулся к Дине. – Нам надо поговорить.

Он схватил ее за руку и повел к двери в Южный портик. Дина беспомощно оглянулась, но сопротивляться не стала.

Президент никогда еще не видел такого выражения на ее лице. Отношения брата с Диной вызывали у него противоречивые чувства. Послушав совета президента, Дилон нанял ее управлять корпорацией «Тафт-Райдер фармасьютикалс». Менее чем за пять лет им удалось превратить отсталую компанию в процветающую и мощную корпорацию. И, насколько ему было известно, рабочие отношения между ними складывались неплохие. Но эта беседа не вписывалась в благостную картину.

Тут его размышления прервал помощник:

– Мистер президент, звонит премьер-министр Великобритании. С Барбадоса, он проводит там рождественские каникулы.

– Я подойду в Овальном кабинете.

Александр последовал за помощником, не преминув по дороге посмотреть сквозь застекленные окна, что же происходит в Южном портике. Он должен быть в курсе.

Вдыхая морозный воздух, Дина с Дилоном прошли по расположенному полукругом Южному портику. Снег засыпал ветви и листья южного дерева магнолии, которое в свое время высадил Эндрю Джексон в память о покойной жене Рейчел. С того времени возникла традиция: каждый президент, включая и Александра Армстронга, должен был посадить дерево возле Белого дома.

– Что-то не видно было на вечеринке Бруки, – заметила Дина.

– Она на Манхэттене. – Глаза его сверкнули. – Мы разошлись, два месяца назад.

Дина так и замерла, изо всех сил стараясь скрыть удивление. Она понятия не имела, что их брак оказался столь непрочным.

Агент секретной службы Натали Хатчинсон торопливо взбежала по ступенькам, ведущим к портику. В своей черной униформе она больше походила на офицера полиции, нежели на сотрудника отдела безопасности, которому поручено охранять президента и его ближайшее окружение.

– Мистер Армстронг, желательно, чтобы вы не выходили на Южный портик. Из соображений безопасности.

– Нам с Диной надо уединиться, обсудить кое-какие дела.

Агент окинула их неодобрительным взглядом.

– Пожалуйста, прошу, сократите обсуждение до минимума.

Дилон проводил ее взглядом, остановился, оперся рукой о колонну. Потом обернулся к Дине.

– Меня тревожит положение дел в «Тафт-Райдер». Ты на грани того, чтоб разрушить все, что мы вместе создавали тяжким трудом.

Дина вздохнула и пожалела о том, что не глотнула чего-нибудь крепкого перед тем, как он вытащил ее сюда, на мороз.

Последние два квартала ее корпорация переживала не лучшие времена. Еще до того, как она взяла на себя управление этим фармацевтическим гигантом, холдинговая компания Дилона инвестировала в «Тафт-Райдер» значительную сумму, чем спасла фирму от банкротства. Дилон был настоящим мастером по части выискивания недооцененных компаний с большим потенциалом развития. Финансовые и биржевые журналы окрестили его Алхимиком Рынка, благодаря умению превращать в золото активы изначально слабых и на первый взгляд бесперспективных корпораций.

– Я ведь уже говорила, Дилон, сейчас у нас в разработке несколько весьма многообещающих препаратов. Надеемся, что скоро «Тафт-Райдер» начнет выпускать их, вытесняя с рынка устаревшие.

Он покосился на агента Хатчинсон, застывшую у входа в Синий зал.

– Я твоего оптимизма не разделяю. Впрочем, обсудим это позже. Я хотел поговорить о Радиксе. Ты уверена, что Пантера в состоянии найти его и доставить нам?

Дина смотрела в зимнее небо.

– Я в Пантеру верю. Проект выглядит многообещающе.

– Я выложил кучу денег, чтоб завладеть Радиксом, но если ты не сможешь нормально контролировать эту сделку, то все всплывет и грянет грандиозный скандал.

– Прошу прощенья, – вмешалась агент Хатчинсон. – Не могли бы вы пройти внутрь?

Дина вздрогнула, не ожидая увидеть ее так близко. С другой стороны, она была даже благодарна агенту секретной службы за то, что та положила конец этому неприятному разговору.

– Мы уже закончили, – бросил Дилон.

Они двинулись к дверям, и он проворчал:

– Завтра утром позвоню. И уж постарайся, чтоб все получилось.

Дина Риверсайд кивнула. Она опасалась самых неприятных для себя последствий – это в том случае, если не удастся доставить Радикс брату президента.