Текст книги "Тайны Космера (сборник) (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

– За Белого Лиса, самого гнусного ублюдка, какого видел Лес.

– Пусть его душа обретет покой, – добавил Даггон. – Слава Запредельному, Лис решил, что мы не стоим его времени.

– Аминь, – согласился Эрнест.

– Впрочем, еще остается Кровавый Кент. Тот еще мерзавец. Молись, чтобы он тебя не раскусил, дружок. И нечего смотреть на меня такими невинными глазами. Это Лес. Здесь каждый что-нибудь да натворил, о чем другим знать не следует…

Послесловие

Эта история началась, когда мы с Джорджем Р.Р. Мартином подписывали книги для фанатов. Он спросил, пишу ли я малую форму.

Я ответил, что малая форма у меня в основном большая, и он пригласил меня поучаствовать в одной из его антологий, а это настоящая честь. Их с Гарднером Дозуа антологии – своего рода топ-лист для авторов фантастики. Сейчас Джорджа больше знают по его романам, но в нашей отрасли он всегда славился редакторскими навыками. (Кстати, Гарднер столь же знаменит, так что получить приглашение от них – своего рода привилегия.)

Я долго размышлял о характере антологии «Смертельно опасны». Я беспокоился, что все истории будут стереотипными, а женщины в них опасны на один лад (к счастью, это оказалось не так). Мне не хотелось писать очередное клише о роковой женщине или женщине-солдате, этаком мужике с грудью.

Как еще можно быть опасной? Я с самого начала решил, что главной героиней моей истории станет мать среднего возраста. Мир Тренодии был уже полностью выстроен, поскольку я знал, что он важен для Космера. Я поместил историю туда. Когда я изучал генеалогию для религиозных целей и наткнулся на женщину по имени Тишина, последний кусочек головоломки встал на место.

Кому придет в голову назвать дочь Сайленс? Такое по-пуритански красивое имя не подходит для большинства миров, но для Тренодии вписалось идеально. (Когда-нибудь кто-нибудь вытянет из нас, как по-настоящему зовут Нажа.) Из этого семечка выросла вся история.

Пара интересных заметок. Во-первых, правила поведения с призраками основаны (в общих чертах) на еврейских традициях касательно того, что можно и нельзя делать в шаббат. Айзек, наш неутомимый картограф, назвал планету Тренодия (он же дал имя Нажу). Сцену с мужчинами на постоялом дворе Сайленс два-три раза едва не вырезали: даже Гарднер был настроен скептически, когда начал читать повесть. В конце она себя оправдывает, поскольку переводит повествование к Сайленс и закольцовывает всю историю. Мне кажется, без этой сцены не обойтись, однако это означает, что повесть начинается далеко не с самого сильного эпизода.

В будущем вы, скорее всего, прочитаете другие истории по этому миру.

Система Дроминад

В Космере много обитаемых планет, до которых пока не добрались осколки. Жизни, чувства и убеждения людей, разумеется, важны независимо от планеты, но лишь немногие из таких планет имеют значение для Космера в целом.

Во многом это обусловлено тем, что возможность посетить планету (по крайней мере, в физической реальности) зависит от перпендикулярностей. Перпендикулярность позволяет перемещаться из Шейдсмара на саму планету. Если в мире нет перпендикулярности, его можно изучать из когнитивной сферы, но нельзя посетить.

Как правило, перпендикулярности возникают благодаря присутствию на планете осколка. Концентрация такого большого количества инвеституры в когнитивной и физической реальностях создает точки отклонения, в которых возникает что-то вроде туннелей. В этих точках физическая материя, когнитивная мысль и духовная суть сливаются воедино, и путешественник скользит между реальностями.

Наличие на планете перпендикулярности (в физической реальности она часто принимает вид бассейна концентрированной силы) – признак присутствия осколка. Вот почему Первая от Солнца так интересна.

В системе под названием Дроминад три замечательные обитаемые планеты с развитыми человеческими обществами (в обитаемой зоне есть и четвертая планета). Это уникально для Космера, с Дроминадом может соперничать только Рошарская система, но там одна из планет населена исключительно щепками.

На всех четырех планетах господствует вода. И на одной из них, первой планете, есть перпендикулярность.

Я так и не выяснила, откуда она взялась. Осколка в системе точно нет. Непонятно, что происходит, разве что это подсказка к событиям прошлого. Вероятно, где-то на планете есть и инвеститура, но у меня еще не было возможности исследовать Первую от Солнца лично. Территория вокруг перпендикулярности чрезвычайно опасна, и немногочисленные экспедиции, отправленные из Сребросвета, так и не вернулись.

Шестой на закате

В глубине вод охотилась смерть. Закат видел, как из темной синевы приближается гигантская тень шириной с полдюжины лодок. Сердце забилось сильнее, и он поискал взглядом Кокерлии, крепче сжав весло.

К счастью, пестрая птица сидела на своем обычном месте на носу лодки, подняв лапку и лениво покусывая коготки. Кокерлии опустил лапку и распушил перья, словно вовсе не замечая опасности в глубине.

Закат затаил дыхание. Он всегда так делал, когда не везло наткнуться на подобную тварь в открытом океане. Он не знал, как они выглядят под водой. И надеялся, что никогда не узнает.

Тень почти достигла лодки. Косяк тонковиков, проплывавший поблизости, выпрыгнул из воды серебристой волной. Спугнутые рыбешки дождем посыпались обратно. Тень продолжала плыть в том же направлении. Тонковики – чересчур мелкая добыча, чтобы привлечь такого хищника.

А вот те, кто в лодке…

Тень проплыла прямо под ними. Сак на плече у Заката тихонько защебетала: похоже, вторая птица почувствовала опасность. Во время охоты тени полагались не на обоняние и зрение, а на ментальное чутье. Закат снова посмотрел на Кокерлии – его единственную защиту от чудовища, способного проглотить суденышко целиком. Он не подрезал Кокерлии крылья, но в такие моменты отлично понимал, почему другие моряки предпочитали авиаров, которые не могут улететь.

Лодка мягко покачивалась. Перестали прыгать тонковики. О борта бились волны. Тень замерла? Медлит? Учуяла их? Раньше всегда хватало защитной ауры Кокерлии, но…

Тень медленно растаяла. Уплыла на глубину, понял Закат. В считанные мгновения от нее не осталось и следа. Помедлив, он заставил себя достать новую маску. Это современное приспособление он купил лишь в позапрошлую поездку за припасами. Маска представляла собой стеклянную смотровую пластину с кожаными креплениями по бокам. Закат приложил ее к поверхности воды, наклонился и вгляделся в глубину. Вода стала настолько прозрачной, словно он находился в безмятежной лагуне.

Ничего. Только бесконечная глубина.

«Дурень! – Закат спрятал маску и взялся за весло. – Не ты ли только что думал, как хорошо бы никогда не видеть этих тварей?»

Однако, снова начав грести, он понял, что до конца плавания не сможет отделаться от ощущения, что где-то там, внизу, за ним следует тень. Такова природа океана – никогда не знаешь, что скрывается в глубине.

Закат направлял аутригер-каноэ, работая веслом и определяя местоположение по плеску волн. Волны служили ему не хуже компаса. Раньше подобным искусством владели все его соплеменники – ээлакины, – но теперь древние секреты знали только трапперы. Впрочем, в его мешке лежали новейший компас и новые навигационные карты. Высшие преподнесли их в качестве дара в свой прошлый визит в этом году. Считалось, что эти карты точнее, чем даже современные наблюдения ээлакинов, так что на всякий случай он приобрел себе комплект. Как говаривала мать, перемены не остановить, как не остановить прилив.

Он отсчитал не так уж много приливов, прежде чем показался первый остров. По сравнению с другими островами Пантеона Сори был маленьким и самым посещаемым. Его название означало «дитя». Закат отчетливо помнил уроки дяди на его берегах.

Давно он не сжигал приношение для Сори, несмотря на всю доброту острова к нему в юности. Наверное, небольшой дар будет уместным. Патжи не станет завидовать. Как можно завидовать Сори, самому незначительному из островов? Сори добр к каждому трапперу, а все другие острова Пантеона любят Сори.

В любом случае поживиться на Сори практически нечем. Закат продолжал грести, огибая оконечность архипелага, известного его народу как Пантеон. Издали тот мало отличался от родных островов ээлакинов, оставшихся в трех неделях пути.

Но это лишь издали. Вблизи различия были весьма ощутимы. Следующие пять часов кряду Закат греб мимо Сори и трех его кузенов. Его нога ни разу не ступала ни на один из них. Впрочем, он не высаживался и на многих других островах Пантеона, которых насчитывалось более сорока. В конце обучения траппер выбирал один остров на всю жизнь. Закат выбрал Патжи – лет десять назад, хотя казалось, что все случилось вчера.

В толще воды больше не было видно теней, но Закат оставался настороже. Не то чтобы он мог как-то себя защитить. Всю работу выполнял Кокерлии, безмятежно устроившийся на носу лодки, наполовину прикрыв глаза. Закат угостил его семечком. Кокерлии любил семена гораздо больше, чем сушеные фрукты.

Никто не знал, почему твари, подобные теням, обитали только здесь, в водах вблизи Пантеона. Почему не переплыть океан и не отправиться к Ээлакинским островам или к материку, где еды в изобилии, а авиары вроде Кокерлии встречаются гораздо реже? Раньше таких вопросов не задавали. Океан был таким, каким он был. Теперь же людям до всего есть дело. Они спрашивают «Почему?» и говорят «Нужно найти объяснение».

Закат покачал головой, макнув весло в воду. Этот звук – как дерево касается воды – сопровождал его большую часть жизни. Он понимал его куда лучше, чем болтовню людей.

Даже если иногда их вопросы застревали в голове и отказывались ее покидать.

Миновав три острова-кузена, большинство трапперов брали севернее или южнее, двигаясь по ответвлениям архипелага до нужного острова. Закат все так же держал курс к сердцу Пантеона, пока впереди не замаячили очертания самого крупного острова – Патжи. Он вздымался над морем словно гора. Неприветливые пики, крутые обрывы и непролазные джунгли.

«Здравствуй, старый душегуб. Здравствуй, Отец».

Закат втащил весло и положил его на дно лодки. Посидел немного, пожевал рыбы из вчерашнего ночного улова, скормил несколько кусочков Сак. Черноперая птица уплела их с важным видом. Кокерлии все так же сидел на носу, изредка щебеча. Ему не терпелось на сушу. Сак, похоже, никогда ничего не волновало.

Причалить к Патжи – задача не из легких даже для того, кто промышляет на его берегах. Лодка танцевала на волнах, а Закат раздумывал, как высадиться. В конце концов он отложил рыбу и снова взялся за весло. Несмотря на близость суши, здесь было глубоко. На некоторых островах Пантеона имелись защищенные бухты и пологие отмели. Патжи не терпел подобных глупостей. Его берега были скалистыми и обрывистыми.

На Патжи нельзя расслабляться. Собственно, пляжи и были самой опасной частью острова: до тебя могли добраться не только сухопутные твари, ты оставался в пределах досягаемости глубоководных чудовищ. Дядя постоянно твердил об этом. Только безумец решится заснуть на пляже Патжи.

Начался прилив. Счастливо избежав встречи со скалами, способными разнести лодку в щепки, Закат причалил в относительно спокойном месте среди обломков камней и скальных выступов – типичном пляже Патжи. Кокерлии взмыл ввысь и полетел к деревьям, щебеча и вскрикивая.

Закат тут же посмотрел на воду. Теней не видно. Все равно он чувствовал себя голым, пока вытаскивал каноэ на камни. Теплая вода плескалась у ног. Сак не покидала плеча хозяина.

Неподалеку Закат заметил труп в волнах.

«Уже шлешь видения, дружочек?» – подумал он, взглянув на Сак.

Обычно она даровала свое благословение только после окончательной высадки на сушу.

Черноперая птица невозмутимо наблюдала за волнами.

Закат вернулся к каноэ. Труп в воде был его собственным. Предостережение держаться от того места подальше. Возможно, там притаился ядовитый анемон, готовый ужалить, или коварное подводное течение. Видения Сак не показывали подробностей, только предупреждали об опасности.

Закат вытащил каноэ на сушу, отсоединил балансир и привязал его понадежнее. Аккуратно потянул судно вглубь острова, следя за тем, чтобы не поцарапать корпус об острые камни. Нужно спрятать каноэ в джунглях. Если его найдет другой траппер, Закату придется провести на острове несколько недель, чтобы изготовить новое. Это было бы…

Он вдруг остановился, наступив пяткой на что-то мягкое. Опустил взгляд, ожидая увидеть под ногами комок водорослей, но обнаружил мокрый лоскут. Рубашка? Подняв его, Закат заметил другие, менее явные знаки: обломки досок, занесенные песком, обрывки бумаги, захваченные вихрем.

«Вот глупцы».

Он потащил каноэ дальше. На островах Пантеона нельзя спешить, но он ускорил шаг.

На границе джунглей ему на глаза снова попался труп, висящий на ближайшем дереве. В папоротникообразной кроне притаились лианы-резаки. Сак тихонько заклекотала на плече. Он поднял крупный булыжник и швырнул его в дерево. Тот отскочил от ствола, и действительно, сверху упала сеть усеянных шипами лиан.

Лианам понадобится несколько часов, чтобы втянуться обратно. Закат подтащил каноэ к дереву и спрятал в зарослях. Оставалось надеяться, что другие трапперы окажутся достаточно сообразительными, чтобы держаться подальше от лиан-резаков, а значит, не наткнутся на лодку.

Перед тем как окончательно замаскировать ее листвой, Закат поднял со дна заплечный мешок. За века сам промысел трапперов изменился не сильно, но современный мир мог предложить много полезного. Вместо набедренной повязки, оставлявшей открытыми ноги и грудь, Закат надел штаны из плотной материи с накладными карманами и рубашку на пуговицах, которая защищала от острых веток и листьев. Вместо сандалий – прочные ботинки, вместо шипастой дубинки вооружился мачете из превосходной стали. В мешке лежали кое-какие роскошества: веревка со стальным крюком на конце, фонарь, а также кресало, высекающее искру при простом соприкосновении двух рычажков.

Закат мало походил на трапперов со старинных картин, что висели у него дома. Ему было все равно. Главное – остаться в живых.

Забросив мешок на плечо, он убрал мачете в ножны на боку. Сак перебралась на другое плечо. Прежде чем покинуть пляж, он задержался у своего призрачного трупа, который по-прежнему свисал с дерева на невидимых лианах.

Неужели он действительно мог так сглупить и угодить в лианы-резаки? Судя по всему, Сак предупреждала только о реальной опасности. Закату хотелось верить, что большинство смертей маловероятны – просто видения того, что могло произойти, если бы он проявил неосторожность или если бы дядя учил его недостаточно хорошо.

Раньше он обходил стороной все места, где видел свой труп. Теперь поступал наоборот, но причиной тому была отнюдь не храбрость. Просто… нужно смотреть опасности в лицо. Покидая пляж, он должен быть уверен, что способен справиться с лианами-резаками. Избегая опасности, быстро растеряешь всю сноровку. Нельзя полагаться исключительно на Сак.

Ибо Патжи попытается прикончить его при любом удобном случае.

Закат развернулся и побрел вдоль скалистого побережья. Наперекор инстинктам – обычно он старался побыстрее уйти вглубь острова. К сожалению, нельзя покидать пляж, пока он не выяснит, откуда взялся мусор. На этот счет у него имелись серьезные подозрения.

Он свистнул, и Кокерлии, спорхнув с ближайшего дерева, пролетел над его головой и закружился над пляжем. Чем он дальше, тем слабее защита, но островные твари, охотящиеся по волнам разума, не настолько большие и ментально сильные, как тени в океане. Закат и Сак останутся для них невидимыми.

Спустя полчаса он наткнулся на следы большого лагеря: разбитые ящики и обрывки веревок, притопленные в оставшихся после отлива лужах, клочья парусины, раздробленные в щепки доски – скорее всего, бывшие стены. Кокерлии приземлился на сломанную балку.

Закат нигде не видел свой труп. Видимо, это означало, что пока здесь безопасно. Однако вполне могло оказаться, что, кто бы его ни убил, проглотил труп целиком.

Он легко ступал по мокрым камням, обходя разрушенный лагерь. Хотя нет – не просто лагерь. Закат пробежался пальцами по обломку доски с надписью «Северная Объединенная Торговая Компания». Влиятельная торговая сила на его родине.

Он ведь говорил им. Твердил без устали не соваться на Патжи. Глупцы! Еще и лагерь разбили прямо на пляже! Неужели в компании все глухие? Закат остановился у выбоин в каменистом грунте – каждая шириной с предплечье и длиной с десяток шагов. Выбоины вели в океан.

«Тень, – подумал он. – Одна из этих подводных тварей».

Дядя рассказывал, как однажды повидал такую. Громадное… нечто вырвалось из океанских глубин, сцапало дюжину креллей, пасшихся на отмели, и скрылось с добычей.

Закат поежился, вообразив кишащий людьми лагерь на скалах: торговцы распаковывают ящики, готовятся возвести форт, о котором ему столько рассказывали. Куда же подевался корабль? Могучее железное судно на паровом ходу, которое, как они утверждали, выдержит атаку самых страшных глубоководных теней? Наверное, охраняет дно, став прибежищем тонковиков и осьминогов.

Насколько хватало взгляда, не было видно ни выживших, ни даже трупов. Скорее всего, тень проглотила их целиком. Закат отступил к кромке джунглей, где было чуть безопаснее, и осмотрел листву: торговцы могли попытаться спастись в зарослях и оставить следы. На них напали недавно, вчера или позавчера.

Он рассеянно угостил Сак семечком из кармана и заметил несколько сломанных пальмовых листьев, уводящих в джунгли. Значит, кто-то выжил. Может, даже человек шесть. Спасаясь, все второпях разбежались в разные стороны.

Нет лучшего способа умереть, чем нестись сломя голову через джунгли. Эти ребята из компании мнили себя суровыми и подготовленными. Как же они ошибались. Многих из так называемых «трапперов» Закат убеждал отказаться от задуманного плавания.

Ничего хорошего из этого не вышло. Ему хотелось обвинить Высших, чьи визиты провоцировали дурацкое стремление к прогрессу, но правда заключалась в том, что уже много лет компании вели разговоры насчет основания форпостов на Пантеоне. Закат вздохнул. Что ж, те, кто выжил, скорее всего, уже мертвы. Ничего не поделаешь, пусть следуют своей судьбе.

Хотя… Мысль о чужаках, блуждающих по Патжи, заставила содрогнуться от смеси беспокойства и раздражения. Они где-то здесь. Это неправильно. Эти острова священны, и трапперы – их служители.

Из ближайших кустов донесся шорох. Закат выхватил мачете и полез в карман за пращой, но это оказался не спасшийся чужак и даже не хищник. Нюхая воздух, наружу выползла стайка мелких, похожих на мышей существ. Сак пронзительно вскрикнула. Ей никогда не нравились микеры.

«Еда? – мысленно обратились микеры к Закату. – Еда?»

В его сознание устремились примитивные мысли. Отвлекаться не хотелось, но он не мог не угостить микеров сушеным мясом. Они сгрудились вокруг еды, посылая волны благодарности, и он разглядел у каждого острые зубки и одиночный клык на конце мордочки. По рассказам дяди когда-то микеры представляли для людей опасность. Один укус – и ты труп. Однако за века маленькие создания привыкли к трапперам. В отличие от других бестолковых животных микеры были разумными. Закат считал, что они почти такие же смышленые, как авиары.

«Вы помните? – мысленно обратился он к микерам. – Помните, зачем вы здесь?»

«Чужаки! – радостно откликнулись они. – Кусать чужаков!»

Трапперы не придавали значения микерам. Закат полагал, что если их немного натаскать, они могут стать сюрпризом для одного из конкурентов. Порывшись в кармане, он нащупал старое перо. Затем, не желая упускать возможность, вытащил из заплечного мешка несколько длинных ярко-зеленых и красных перьев – из брачного наряда Кокерлии, сброшенных во время последней линьки.

В сопровождении взбудораженных микеров Закат направился в джунгли. Приблизившись к их логову, он раскидал перья по веткам, будто они упали здесь случайно. Проходящий мимо траппер заметит перья и сочтет, что где-то поблизости гнездо авиара и можно разорить кладку. На перья он непременно клюнет.

«Кусать чужаков!» – повторил Закат.

«Кусать чужаков!» – отозвались микеры.

Задумавшись, он помедлил. Может, они видели кого-нибудь из выживших и смогут указать направление?

«Вы видели чужаков? Недавно. В джунглях».

«Кусать чужаков!»

Микеры были разумными… но не слишком. Закат распрощался со зверьками и повернул в заросли. Мгновение поколебавшись, углубился в джунгли, пересек след одного из беглецов и пошел по нему. Он выбрал след, который, судя по всему, должен пройти в опасной близости от одного из его тайных убежищ в глубине острова.

Под пологом джунглей было жарко, несмотря на тень. Знойно, но в меру. Кокерлии догнал хозяина и уселся на ветку, где щебетали несколько авиаров помельче. Кокерлии возвышался над ними, но подпевал с энтузиазмом. Авиары, выращенные людьми, никогда не приспосабливались к жизни среди диких сородичей. То же самое можно сказать о людях, выросших среди авиаров.

Закат шел по следу беглеца, в любой момент ожидая наткнуться на его труп, однако ему время от времени попадалось только собственное мертвое тело. Оно валялось то полусъеденным в грязи, то под поваленным деревом, откуда торчали только ноги. С Сак на плече никогда не расслабишься. Неважно, правда или вымысел ее видения. Он нуждался в постоянных напоминаниях о том, как Патжи наказывает за беспечность.

Закат перешел на привычный, но довольно утомительный размашистый шаг. Так передвигался любой траппер Пантеона: внимательно, осторожно, не задевая листву, в которой скрывались жалящие насекомые. Не используя мачете без необходимости – чтобы не оставлять след, по которому его можно отыскать. Внимательно прислушиваясь, не выпуская авиара из виду – не обгоняя, но и не позволяя ему улетать далеко вперед.

Беглец не попался в обычные ловушки острова – он пересекал звериные тропы, а не шел по ним. Самый верный способ столкнуться с хищниками – вести себя, как добыча. Беглец не умел маскировать след, но не угодил в гнездо огнетрескучих ящериц, не задел кору смертосора, не наступил в лужу голодной грязи.

Может, это тоже траппер, молодой и не полностью обученный? Вполне в духе компании. Опытных трапперов нанять невозможно: ни один не согласится водить по островам отряд клерков и торговцев. Но вот юнец, еще не выбравший остров? Юнец, возможно, обиженный тем, что вынужден учиться только на Сори, пока его наставник не решит, что обучение закончено? Десять лет назад Закат сам испытывал сходные чувства.

Итак, компании все же удалось заполучить траппера. Теперь понятно, почему они набрались смелости наконец организовать экспедицию.

«Но Патжи? – подумал Закат, опускаясь на колени у небольшого ручья. Ручей не имел названия, но был ему знаком. – Почему они явились сюда?»

Ответ прост. Это торговцы. Для них чем больше, тем лучше. Зачем тратить время на более мелкие острова? Почему не отправиться прямиком к Отцу?

Кокерлии уселся на ветку и принялся клевать фрукт. Беглец останавливался у этого ручья. Закат постепенно догонял мальчишку. По глубине следов в грязи он прикинул его вес и рост. Лет шестнадцать? Может, моложе. Трапперы начинали обучение в десять, но Закат не мог представить, чтобы компания наняла столь неопытного ученика.

«Прошел здесь часа два назад», – определил он, перевернув сломанный стебель и принюхавшись к соку.

Мальчишка по-прежнему держал путь к тайному убежищу Заката. Как? Он никогда никому о нем не рассказывал. Может, юнец учился у кого-то из трапперов, тоже промышлявших на Патжи. Один из них мог обнаружить убежище и рассказать ученику.

Закат нахмурился, размышляя. За десять лет на Патжи он встречал других трапперов лишь несколько раз. Когда это случалось, оба разворачивались и, не говоря ни слова, расходились в противоположных направлениях. Так принято. Они пытались убить друг друга, но не при личной встрече. Пусть лучше Патжи расправится с конкурентом, чем запятнать руки чужой кровью. Во всяком случае так наставлял дядя.

Порою Закат ловил себя на мысли, что подобное положение вещей его расстраивает. Рано или поздно Патжи доберется до каждого из них. Зачем помогать Отцу? Но так было принято, и он поспешил дальше. Так или иначе, беглец шел прямиком к его убежищу. Может, юнец не понимает что к чему. Вдруг он ищет помощи, но боится вернуться в одно из убежищ наставника, опасаясь наказания. Или…

Нет, лучше не думать об этом. В голове и так крутилось слишком много сомнительных умозаключений. Что будет, то будет. Нужно сосредоточиться на джунглях и таящихся в них опасностях. Как только Закат отошел от ручья, перед ним неожиданно появился его труп.

Он прыгнул вперед и развернулся, услышав негромкое шипение. Из небольшой трещины в земле с характерным звуком вырвался воздух, следом хлынул поток крошечных желтых насекомых размером с булавочную головку. Новая колония смертомуравьев? Если бы он задержался там чуть дольше, тревожа их скрытое гнездо, они бы успели заползти в обувь. Один укус – и ты покойник.

Закат наблюдал за скоплением ползающих насекомых дольше, чем следовало. Они вернулись в гнездо, не найдя жертвы. Место их обитания часто выдавал бугорок на земле, но сегодня Закат ничего не заметил. Его спасло только видение Сак.

Такова жизнь на Патжи. Даже самый осторожный траппер может совершить ошибку, но смерть могла отыскать его и без этого. Патжи был деспотичным, мстительным родителем и жаждал крови каждого, кто ступал на его берега.

На плече защебетала Сак. Закат благодарно почесал ей шею. Она будто извинялась – предостережение едва не запоздало. Однако, если бы не птица, Патжи добрался бы до него уже сегодня. Закат отогнал назойливые вопросы и продолжил путь.

Когда он наконец дошел до убежища, над островом сгустились сумерки. Две из установленных растяжек оказались обезврежены. Ничего удивительного, они были намеренно плохо замаскированы. Закат прокрался мимо еще одного гнезда смертомуравьев – это было больше предыдущего, и старая трещина в земле позволяла насекомым в любой момент хлынуть на поверхность. Трещину заткнули тлеющей веткой. Грибницу ночеветрянок, которую он разводил много лет, залили водой, чтобы грибы не выбросили споры. Следующая пара растяжек, замаскированных уже более надежно, тоже была обрезана.

«Хорошая работа, малец!» – подумал Закат.

Юнец не только избежал ловушек, но и обезвредил их на случай, если придется убегать тем же путем. Но кто-то должен научить его не оставлять следов. Конечно, эти следы сами по себе могли оказаться ловушкой – попыткой заставить Заката потерять бдительность. Поэтому он лишь сильнее насторожился, продвигаясь вперед. Да, здесь юнец наследил еще больше: отпечатки обуви, сломанные стебельки, другие знаки…

Вверху, в кроне дерева что-то зашевелилось. Закат помедлил, прищурившись. С ветвей свисала женщина, пойманная в сеть из желетросных лиан – они вызывали онемение и лишали способности двигаться. Итак, одна из его ловушек все-таки сработала.

– Э-э-э… привет, – сказала женщина.

«Женщина. – Закат вдруг почувствовал себя глупцом. – Ступня меньше, шаг легче…»

– Сразу хочу пояснить, – произнесла незнакомка. – Я не собираюсь ни красть твоих птиц, ни нарушать границы твоей территории.

Закат подошел ближе, чтобы рассмотреть женщину в угасающем свете дня. Он узнал ее: одна из тех клерков, что присутствовали на встречах в компании.

– Ты обрезала мои растяжки. – Слова непривычно перекатывались на языке, и фраза вышла обрывистой, будто он проглотил пригоршню пыли, – следствие нескольких недель молчания.

– Э… да… Я думала, ты сможешь их заменить. – Она помедлила. – Прошу прощения.

Закат отступил на шаг назад. Женщина медленно вращалась вместе с сетью, в которую снаружи вцепился авиар. Как и его птицы, он был ростом с три кулака, но с бело-зеленым оперением. Стример – на Патжи эта порода не водилась. Закат почти ничего не знал о стримерах, кроме того, что, как и Кокерлии, они защищали разум от хищников.

Заходящее солнце удлиняло тени, небо темнело. Скоро придется затаиться на ночь, ибо с темнотой пробуждались самые опасные хищники острова.

– Клянусь, я не собираюсь ничего у тебя красть, – сказала женщина из своих пут. Как же ее звали? Наверняка ему говорили, но он не мог припомнить имя. Что-то нетрадиционное. – Ты ведь меня помнишь? Мы встречались в компании.

Он не ответил.

– Пожалуйста, – добавила она. – Я бы предпочла не висеть вниз головой на дереве и истекать кровью, привлекая хищников. Если ты не против.

– Ты не траппер.

– Ну, нет. Наверняка ты заметил, что я женщина.

– Бывали и женщины-трапперы.

– Лишь одна. Была только одна женщина-траппер, Яалани Отважная. Я сто раз слышала ее историю. Может, тебе будет любопытно узнать, что почти в каждом обществе есть миф о женщине, занимающейся мужской работой. Она отправляется на войну, переодетая мужчиной, или ведет в бой отцовское войско, или промышляет на острове. Я убеждена, что подобные истории существуют только для того, чтобы родители могли сказать дочерям: «Ты не Яалани».

Женщина оказалась болтливой. Даже слишком. Как и многие на Ээлакинских островах. У нее была такая же смуглая кожа, как у Заката, и говорила она на языке его народа, но этот ее легкий акцент… Закат все чаще слышал его на родных островах. Так разговаривали те, кто получил образование.

– Можно меня спустить? – Ее голос немного дрожал. – Я не чувствую рук. Мне… не по себе.

– Как тебя зовут? Я подзабыл.

Слишком много болтовни. Слова резали слух. Здесь должно быть тихо.

– Вати.

Точно. Неподобающее имя. Не указывает ни на очередность, ни на день рождения. Такие имена носили жители материка. Теперь они не редкость и среди его соплеменников.

Закат подошел и, потянув за веревку на соседнем дереве, опустил сеть. Авиар женщины спорхнул вниз с раздраженным криком, оберегая одно крыло – очевидно, раненый. Вати грохнулась на землю мешаниной темных кудряшек и складок зеленой льняной юбки. Вскочила на ноги, но снова упала. Онемение от лиан пройдет минут через пятнадцать.

Она села и помахала руками, разгоняя кровь.

– Значит… обойдемся без кровопусканий и подвешиваний вниз головой?

– Это байки для детей, – проговорил Закат. – На самом деле мы так не делаем.

– Вот как.

– Будь ты траппером, я прикончил бы тебя на месте, чтобы не дать возможности отомстить.

Закат подошел к ее авиару. Тот разинул клюв и зашипел, расправив крылья, чтобы казаться внушительнее. Сак подала голос с плеча хозяина, но птица женщины словно и не заметила.

Действительно, одно крыло в крови. Закат с удовлетворением отметил, что, Вати знала достаточно, чтобы позаботиться об авиаре. Некоторых его соплеменников совершенно не волновали нужды птиц, к ним относились скорее как к инструментам, нежели к разумным существам.