Текст книги "Дракула"

Автор книги: Брэм Стокер

Соавторы: Нэнси Холдер,Брайан Ламли,Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Нэнси Килпатрик,Брайан Майкл Стэблфорд,Грэхем (Грэм) Мастертон,Бэзил Коппер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

1

Томпсон сидел на веранде, возвышавшейся над морем, и любовался ослепительной водной гладью. Солнечные лучи искрились на сверкающих, словно объятых пламенем волнах. По блестящему морю, подобно жучкам, ползли черные точки – это возвращались с дневным уловом рыбацкие лодки. Несколько недель назад Томпсон угодим в скверную аварию и после этого отправился на месяц на Cote d'Azur [7]7
  Лазурный берег Франции (фр.).


[Закрыть], чтобы завершить лечение в покое и полностью восстановиться. Поэтому, а также по причине того, что недавно был на волосок от смерти, красота мира и мелочи повседневной жизни занимали его как никогда раньше.

Томпсон остановил свой выбор на «Магнолии», так как отель располагался высоко над морем и далеко от прибрежного шоссе. Кроме того, здесь уже бывали его друзья. Шум уличного движения и выхлопные газы не донимали его, а пронзительный стрекот цикад, день-деньской громогласно боготворящих солнце, да редкий вой реактивного самолета военно-воздушных сил Франции, белесым росчерком пронзающего голубизну неба, не беспокоили его. Через три дня после приезда он вообще перестал обращать на это внимание.

Томпсон видел, как под ним большими атлетическими шагами мерил нижнюю террасу грек. Его тень острым черным силуэтом скользила по запыленным плитам – высокий, внушительных габаритов человек, несмотря на жару одетый в безупречно белый тиковый костюм, воротничок и галстук. Черные как смоль волосы были зачесаны назад, открывая широкий лоб; на чувственном и умном лице часто появлялось выражение глубокой грусти. Томпсон впервые заметил этого человека пару дней назад, когда незнакомец пересекал вестибюль гостиницы, отправляясь на очередную прогулку в одиночестве.

Грека звали Каролидес, и его сопровождала ослепительно прекрасная особа. Англичанина так поразила необыкновенная, почти неземная красота девушки, что он спросил о ней владельца «Магнолии». Тот ответил, что это дочь грека и они вдвоем каждый год приезжают сюда на месяц. Информант добавил, что грек баснословно богат, настоящий миллионер – в отличие от многих, кто приезжает сюда пустить пыль в глаза. У девушки слабое здоровье, ей необходимы морской воздух и солнце.

Томпсон подумал, что, вероятно, именно поэтому грек так печален. На море стали наползать ранние сумерки. Англичанин увидел, что к греку присоединилась его дочь. В этом регионе Средиземноморья рано темнеет, потому что солнце опускается за горы. На большом расстоянии одинокий наблюдатель не смог как следует рассмотреть черты женского лица, но он не сомневался в том, что девушка прекрасна. Томпсон мельком видел ее в вестибюле гостиницы. Внешность очаровательной незнакомки была такова, что приковывала взгляд и заставляла представителей противоположного пола оборачиваться ей вслед. Некоторые мужчины, особенно пожилые, сохранят ее образ в памяти до конца своих дней.

Несмотря на высокий сезон, отель не был переполнен, и Томпсон подумал, что болтовня собравшихся на ужин немолодых посетителей ресторана не помешает ему созерцать грека-судовладельца и его дочь. Хотя из разговора с хозяином гостиницы он понял, что пара часто ужинает здесь, все же иногда они куда-то уезжают.

Томпсон не отдавал себе отчета, почему отец и дочь так живо его занимают. Эти люди – явно экстраординарные и утонченные, привыкли к богатству и объездили весь мир, но Томпсона обуяло не праздное любопытство. В них было что-то еще. Возможно, так ущербный в чем-то человек ищет недостающее в других. Ибо до сих пор англичанин все свои силы положил на алтарь науки: медицинские исследования занимали все время, едва ли выпадала свободная минута. Теперь же ему казалось, что время расстилается перед ним Бесконечной лентой, и он входил во вкус вынужденного безделья, особенно сейчас, когда в поле зрения попали интересные люди.

Время от времени до него долетали обрывки приглушенной беседы на английском и греческом языках, которые тонули в тихом рокотании моря. В сгустившихся сумерках приближающейся ночи смутно вырисовывались очертания двух близко сидящих людей, и молчаливый наблюдатель отчетливо видел лишь кончик зажженной Каролидесом сигары, сильный аромат которой перекрывал даже душное благоухание тропических растений.

Над заливом между морем и небом повис багряный сумрак. Перед тем как умолкнуть на ночь, какая-то птица выводила трели и подавала сигнал отбоя на свой манер. Вскоре пара греков ушла, и ночь, лишенная их присутствия, показалась холодной и промозглой. Сурово серебрилось повернутое дымкой море, вдалеке тускло светились огоньки следуюших таинственными маршрутами кораблей. Томпсон содрогнулся, но тому виной был не внезапно налетевший ветерок. Англичанин приступил к своему одинокому ужину.

2

На следующее утро Томпсон завтракал поздно, вышел из-за стола уже после десяти часов и не встретил так заинтересовавших его постояльцев. После еды он сел на гостиничный автобус и поехал в город. Побывал на почте, где его дожидались несколько писем. Впрочем, важных среди них не оказалось. Зашел в «Томас Кук» [8]8
  «Томас Кук» – Британская туристическая компания.


[Закрыть]. Выпил аперитив на террасе кафе. Сидя в тенистом уголке с видом на море, Томпсон не уставал дивиться проходящему мимо него параду карикатурных людей, которые бесцельно бродили взад и вперед по Гран-Корниш.

Позже он пойдет на пляж и поплавает, но сейчас ему по душе скоротать часок-другой подобным образом. Время до ланча он провел в прохладе двух элегантных книжных магазинов, а затем по пыльной дороге с роскошными виллами по обе стороны вернулся в отель. Темноволосый официант, который обычно подавал Томпсону ланч, принес на нижнюю террасу «Чинзано» со льдом и лимоном, а потом англичанин отправился в номер освежиться.

Не замечая оживленного гвалта, он поел за своим обычным столиком и через некоторое время после еды пешком прогулялся до города и моря, где переоделся в плавки и не спеша поплыл к привязанному плоту в полумиле от берега. Морская прохлада и соленый воздух освежили уставшее тело, и Томпсон, распростершись, пролежал на плоту около двух или трех часов. Никто к нему не присоединился, потому что большинство купальщиков, в основном дети, плескались на мелководье у берега.

Несколько раз мимо плота проплывали моторные лодки и яхты, а прямо перед тем, как Томпсон собрался плыть обратно, загоравшая на корме роскошного судна блондинка включила приемник, и над водой разнесся ностальгический голос Чарльза Тренета, исполняющего песню La mer [9]9
  Море (фр.)


[Закрыть], под которую так приятно было возвращаться на берег.

Утомившись за день, он сел в автобус, а добравшись до «Магнолии», снова поднялся на верхнюю террасу, чтобы спокойно посидеть часок перед ужином. Но за соседним столиком так шумели английские туристы, что он спустился вниз раньше, чем планировал. Томпсон как раз шел к залу ресторана, когда с некоторым удивлением обнаружил, что к нему обращается высокий и внушительный Каролидес:

– Мистер Томпсон, не так ли?

Грек, как всегда одетый в безупречный белоснежный легкий костюм, чуть помедлил, заметив недоумение на лице собеседника.

– О, признаюсь: я нашел вас в книге постояльцев. Прошлым вечером вы ужинали в углу и показались нам таким одиноким, что я подумал, быть может, сегодня вы присоединитесь к нам и мы отужинаем вместе.

– Очень мило с вашей стороны, – пробормотал Томпсон. – Если вы уверены, что я не помешаю…

Грек неожиданно задушевным жестом положил руку ему на плечо и заверил:

– Вовсе нет! Мы бы очень хотели, чтобы вы к нам присоединились. Боюсь, Равенна скоро заскучает здесь. В отеле так мало постояльцев подходящего возраста. – Он забавным жестом показал на расположившихся за столиками пожилых туристов.

Томпсон, заметив веселые искорки в глазах грека, нерешительно рассмеялся:

– Ну конечно. Я очень рад. Если вы уверены…

– Несомненно, мистер Томпсон. Пойдемте.

Грек легко лавировал меж столиков, Томпсон едва за ним поспевал. Когда они добрались туда, где сидела девушка, англичанин понял, что она еще красивее, чем он думал: совершенный овал лица; глаза – самые удивительные из всех, какие ему довелось повидать: глубокие, изумрудно-зеленые, словно прозрачная лагуна, такая дивная, что Томпсон даже смущался в нее заглянуть. При этом он отметил покрывавшую идеально-гладкую кожу бледность, несмотря на то что девушке вряд ли было больше двадцати шести или двадцати восьми лет.

– Это Равенна.

Девушка приветствовала англичанина легким кивком головы. Ее черные волосы были короткими, стрижка выглядела безукоризненно, а золотые серьги в форме ракушек оттеняли ее красоту так, как ни у одной другой женщины. Стол стоял отдельно от всех остальных и был окружен цветами. Метрдотель и сомелье застыли, готовые услужить, а последний поторопился отодвинуть для грека стул. Каролидес прервал размышления Томпсона и указал ему на свободное кресло рядом, которое тут же отодвинули для гостя. Не успел англичанин устроиться, как на белоснежной скатерти перед ним оказалась тарелка и приборы.

Только он уселся, как Каролидес объявил:

– Само собой, вы наш гость. – И мановением руки отклонил протесты Томпсона: – Не берите в голову. Мы очень рады, что вы к нам присоединились.

Он говорил на отличном английском, и Томпсон предположил, что грек знает несколько языков, которые ему помогают в международных коммерческих кругах.

– Дорогая, мистер Томпсон – выдающийся ученый. Он попал в автомобильную катастрофу и сейчас восстанавливается. Мы должны помочь ему развлечься и спасти от скуки, свойственной всем, кто уединенно проживает в отеле Ривьеры. Не так ли, мистер Томпсон?

Каролидес улыбнулся. Выражение лица грека и красота его дочери мгновенно стерли мимолетное раздражение, уколовшее Томпсона оттого, что его представили таким образом. Интересно, как греку удалось раздобыть эту информацию? Замешательство окончательно испарилось, когда девушка вновь наклонила голову и мелодичным голосом тихо сказала:

– Огорчительно слышать о вашей травме. Надеюсь, скоро вам станет лучше.

Томпсон пробормотал банальные выражения благодарности и с облегчением увидел, что Каролидес углубился в изучение меню, а вокруг стола вдруг закружились официанты. Пока они записывали заказ и разливали вино, гостю снова выпала возможность рассмотреть пару. Первое сильное впечатление от девушки не уменьшилось, а, наоборот, укрепилось. Как и следовало ожидать, подавали еду и вино высочайшего уровня, и, быть может, отчасти под влиянием последнего Томпсон заметил, что расслабился и полностью попал под обаяние пары. Каролидес умно и интересно рассуждал обо всем на свете и в первую очередь о своих деловых интересах, простиравшихся на весь мир, особенно о своей греческой судоходной компании.

Затем он пустился в рассуждения о литературе и искусстве в целом, и туг Томпсон понял, почему имя Каролидес показалось ему знакомым: он жертвовал средства больницам в Греции, Великобритании и Америке, а также перечислял сногсшибательные суммы фондам искусств и великому множеству благотворительных учреждений.

Равенна была начитанна и подкованна как в классике, так и в современной литературе. Широкий круг ее интересов охватывал музыку, живопись и балет. Время шло. Томпсон перестал скрытничать и начал понемногу раскрывать душу. Он все свое время отдавал науке, флиртовать и развлекаться ему было недосуг, и когда он смог на равных общаться с Каролидесом на тему литературы, то воодушевился. Казалось, что и грек оценил образованность и вкусы гостя.

К концу трапезы Томпсону уже казалось, что он знаком с этой парой всю жизнь. Блестящая беседа расшевелила его – человека по природе замкнутого. Новые знакомые, в особенности Каролидес, приоткрыли ему дверь в другой мир, где не считают деньги. Погоня за капиталами не была дня него грубой самоцелью, средства расходовались на особые нужды. Грек был тактичным и смиренно мудрым и не упоминал о том, что с помощью своего богатства многое делает для облегчения страданий и бедности на земле, – это Томпсон узнал из финансовых страниц национальных газет.

Как и следовало ожидать, сама девушка и ее интересы в искусстве и культуре также произвели на него неизгладимое впечатление. Интересно, почему обладающая такими доходами пара игнорировала большие международные отели, разбросанные вдоль побережья? Томпсон предположил, что причина крылась в естественной скромности и рассудительности греков. Ведь очевидно, что в любом большом отеле их узнают, там они в числе съехавшейся со всего мира публики, скорее всего, столкнутся с друзьями. А здоровье у девушки слабое. Затем англичанин выбросил эти мысли из головы – в конце концов, не его это дело.

Когда они расставались у дверей ресторана, Каролидес положил на плечо гостя гладкую холеную руку, сдержанно выказывая ему расположение.

– Считайте нас своими друзьями, – заверил он глубоким звучным голосом.

Томпсон видел, как блестели прикованные к нему ясные глаза девушки, и не мог противиться магнетической силе ее взгляда. Он пробормотал слова благодарности и, вместо того чтобы воспользоваться маленьким и скрипучим лифтом, как-то неловко поднялся по красивой мраморной лестнице с коваными железными перилами, ведущей к комнатам постояльцев. В постели он долго пролежал без сна, прислушиваясь к отдаленному плеску моря. Он чувствовал себя возбужденным, его лихорадило, и виной тому было не вино.

3

На следующее утро Томпсон рано проснулся, быстро принял душ, побрился и уже в половине девятого спустился к завтраку. Когда он вошел в ресторан, то почувствовал смешанное с облегчением разочарование: за столиками сидели только пожилые дамы, которые завтракали круассанами с кофе. Жаль, что он не встретился с Равенной, и хорошо, что не придется вести светскую беседу о том о сем в присутствии ее отца, когда так хочется прогуляться с девушкой вдвоем и побольше о ней узнать.

Томпсона занимала болезнь Равенны, о которой он слышал. Ученый и врач с несколькими докторскими степенями, он интересовался этим как с профессиональной точки зрения, так и из дружеского участия. Уж очень она бледная, что странно для такой молодой и цветущей женщины, хотя прошлым вечером бледность не была очень заметной. Возможно, ее отогнали вино и тепло летнего вечера.

Выходя из отеля, через обращенное в сторону моря большое окно он увидел Каролидеса вместе с Равенной, которые садились в большой открытый автомобиль, припаркованный на подъездной аллее. Когда они скрылись из виду, направляясь к дороге на Корниш и к морю, Томпсон вдруг ощутил пустоту. Глупо, конечно, ведь он едва познакомился с парой, но девушка сразу его пленила. Карьера отнимала все силы, и раньше он даже не думал о женитьбе. Но теперь, приближаясь к сорокалетию и едва избежав смерти, он понял: в его жизни многого не хватает. И прежде всего – жены.

В большинстве своем мужчины считают брак или же плотскую любовь одной из самых важных составляющих жизни, но прежде Томпсон надменно посмеивался над рассказами коллег об обманутых надеждах и любовных похождениях. Теперь все изменилось, в нем родилась надежда, что, возможно, Равенна сочтет его привлекательным. Это казалось ему крайне абсурдным. Ведь она с отцом принадлежала к сливкам общества, в роскоши путешествовала по миру и, вне всякого сомнения, привлекала множество мужчин. Даже могла быть помолвлена, о чем он даже не подумал. От расстройства он закусил губу, что-то пробормотал обратившемуся к нему менеджеру ресторана, вышел на слепящий солнечный свет и направился к городу, который потихоньку сбрасывал с себя утренний туман.

Стараясь держаться в тени, Томпсон лениво бродил по магазинам, сторонясь туристов и отдыхающих, усеявших граничащие с Корнишем пляжи. Скромно перекусил в маленьком ресторане на одной из боковых улочек, где установленные на потолке вентиляторы гоняли охлажденный воздух. Когда он покончил с едой и направился к пляжу, заметил припаркованный у бара большой зеленый автомобиль Каролидеса. Англичанин подошел ближе и увидел, как пара новых знакомых вышла из магазина одежды, причем Равенна была увешана пакетами из дорогих магазинов. Томпсона встретили от крытые и приветливые улыбки.

– Как раз тот, кого нам так хотелось видеть! – сказал грек, обменявшись с англичанином рукопожатием. – Мне нужно заняться делами здесь, в городе, а Равенна хочет поплавать. Не будете ли вы так любезны ее проводить?

Предложение застало Томпсона врасплох.

– Безусловно, – нерешительно проговорил он. – Только я без купальных принадлежностей.

Каролидес снова улыбнулся:

– Это несложно исправить. У меня тут есть небольшой клуб. Там вы найдете купальный костюм и полотенца. Равенна, конечно, является членом клуба, так что сложностей у вас не возникнет. А я приеду и заберу вас в шесть часов.

Томпсон почувствовал, как девушка взяла его под локоть, и вместе с ней устроился на заднем сиденье, а Каролидес быстро, но умело помчался по Корнишу. Вскоре они приехали в calanque [10]10
  Небольшая бухта (фр.)


[Закрыть].На мысу среди декоративных деревьев и кустов, отбрасывающих гостеприимную тень, стояло белоснежное здание. Здесь были террасы, полосатые пляжные зонтики, мужчины и женщины, предававшиеся праздной (юлтонне, где-то даже играл оркестр или, как предположил Томпсон, просто работало радио.

Когда Каролидес остановился, с террасы приветливо замахали руками, приглашая его присоединиться, но грек с улыбкой отрицательно покачал головой. Томпсон и Равенна вышли из машины, на земле отчетливо вырисовывались их тени.

– До шести часов вечера, – сказал Каролидес, мастерски развернулся и по прибрежной дороге поехал прочь. Томпсон пошел следом за девушкой, которая в машине не проронила ни слова. Подождал, пока она поговорила с одним-двумя сидевшими за столиками членами клуба, а потом они вошли в прохладу здания, и сдержанный администратор позвал сотрудника в белой форме, который проводил их до мужской и женской раздевалок и ушел.

– Десять минут, – тихо проговорила Равенна.

– Буду ждать на террасе, – ответил Томпсон.

Повернувшись к двери мужской раздевалки, он обнаружил рядом того же служителя, который вручил ему пластмассовую коробку с цифрой «шесть» на крышке. Там англичанин нашел плавки алого цвета, туалетные принадлежности, расческу, щетку и три больших полотенца. Затем он переоделся, повесил одежду в серый железный шкафчик, прикрепил ключ на шнурок пояса купальных плавок и посмотрелся в зеркало.

И решил, что, возможно, его наружность не разочарует красавицу, хотя немного волновался о шрамах на ногах – напоминании об аварии, – которые через несколько недель превратятся в тонкие белые черточки. Томпсон вышел на яркое солнце и в ожидании девушки опустился в плетеное кресло. Море манило зеленой прохладой, к ласковым волнам вела железная лестница с пробковыми ступенями.

На вымощенный плитами пол упала тень, и англичанин обернулся. Он ждал потрясающую женщину, но все же так поразился при виде склонившимся над его креслом бронзовым великолепным видением, что от восхищения даже невольно ахнул. Белое бикини разительно контрастировало с загорелой кожей, которая постепенно светлела по направлению к шее так, что лицо оставалось нетронутым разрушительным действием южного солнца. Бледность уже не так бросалась в глаза. Приветливая молодая женщина сделала вид, что не заметила смятения Томпсона, и, улыбаясь, пригласила следовать за ней.

Она красиво нырнула в воду прямо с променада и уже плыла к отдаленному, стоявшему на якоре плотику, а Томпсон только нерешительно ставил ногу на ступеньку лестницы. Сначала вода обожгла холодом, как всегда бывает в этой части Средиземноморья, потом тело вновь согрелось, когда англичанин упорно плыл за девушкой. Равенна рассекала морские воды красивыми и плавными гребками – похоже, она упражнялась в плавании с самого раннего возраста.

Теперь Томпсон впервые за некоторое время прекрасно себя чувствовал и понял, что через несколько недель полностью поправится. В этом его заверяли не только опыт и знания в области медицины, но также красоты окрестностей и присутствие новых друзей. В том, что греков можно отнести именно к разряду друзей, англичанин не сомневался, потому что при баснословном богатстве у них не было никаких других причин хорошо относиться к скромному ученому, кроме как по сугубо дружеским мотивам.

Грациозным движением девушка запрыгнула на плот и улыбнулась англичанину, который завис в воде рядом с плотом, тихонько покачивавшимся на волнах, а потом положил руки на его теплую поверхность. И вновь он обратил внимание на то, какие у Равенны замечательные зубы. Впрочем, в ней все было совершенно. «Для богачки, – подумал он и про себя радостно изумился, – она безупречна».

– Мне так жаль, мистер Томпсон, – проговорила она на своем очень внятном английском.

– Не понимаю, о чем вы.

Она тряхнула головой, с черной путаницы мокрых волос полетели сверкающие брызги.

– Всего лишь о своей неосмотрительности: я совсем забыла, что вы приехали сюда оправиться от серьезной аварии, и вздумала состязаться с вами в скорости. Но вы держались молодцом. Я от души надеюсь, что это не помешает вашему выздоровлению.

Томпсон рассмеялся.

– Едва ли, – заверил он девушку.

Но когда он тоже взобрался на плот и сел рядом с ней, то покалывающая боль в ноге напомнила о преждевременности таких физических нагрузок.

– Уверены? – Теперь она вновь стала серьезной.

Томпсон кивнул:

– Совершенно уверен. Спасибо вам за участие.

Благотворное влияние соленого воздуха и тихий шепот моря в сочетании с исцеляющими лучами солнца еще больше уверили его в важности отменного здоровья. Ведь без него жизнь превращается в полное недоразуменье. Внезапно его посетило видение несущегося на него автомобиля, и он зажмурился, чтобы избежать столкновения.

Теперь Равенна находилась совсем близко от него.

– С вами все в порядке? Вы так побледнели.

Участие девушки тронуло Томпсона, и он ответил:

– Ничего страшного. Просто мимолетное воспоминание об аварии. Слишком разителен контраст между несчастным случаем и тем, что происходит со мной сейчас.

– Понятно. Тогда давайте наслаждаться солнцем.

Она откинулась на плоту, вытянула длинные ноги и закрыла глаза. Томпсон последовал ее примеру. Редко он с таким удовольствием наблюдал за течением времени. Вскоре он заснул. Потом перевернулся. Каким-то образом он боком коснулся девушки. И через миг она оказалась сверху и впилась Томпсону в губы неистовым стихийным поцелуем. Практически не сознавая того, что делает, он снял плавки. Девушка уже была обнажена, и они занимались любовью под ослепительным солнцем, абсолютно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Один раз близко к плоту подплыл пожилой человек, уставился на парочку, не веря своим глазам, а потом с громким плеском поплыл прочь к берегу. Утолив страсть, они оторвались друг от друга, и Равенна рассмеялась прямо в лицо Томпсону:

– Надеюсь, я не причинила боль вашей ноге!

Томпсон снова захохотал:

– Ни в коей мере.

Они быстро натянули купальные костюмы и нырнули в воду. Они держались за веревки, вделанные в борта плота, и пристально смотрели друг другу в глаза.

– Не знаю, как это вышло, – нерешительно начал он.

Равенна одарила его очередной таинственной улыбкой:

– Разве это имеет значение?

– Возможно, нет.

Еще на плоту Томпсон заметил вверху правого бедра девушки маленькую треугольную татуировку, и ему показалось, что в ней заключен миниатюрный геральдический символ. Теперь, когда они лицом к лицу зависли в воде у края плота, он впервые обнаружил такой же символ меньшего размера глубоко в ложбинке между грудей девушки. Она перехватила его взгляд и пояснила:

– Это герб нашей семьи. Нас много, мы живем по всему миру, и женщины носят такой герб. Так мы узнаем друг друга.

Томпсон был ошеломлен, но старался не подать виду.

– Не понимаю. Довольно-таки интимный способ опознавания, не так ли?

Равенна опять рассмеялась, обнажив белоснежные зубы:

– Вы не правильно поняли. Мы живем в тропическом климате. Женщины носят платья с глубоким декольте и часто надевают купальник.

– Вы удивительно похожи на отца, – заметил Томпсон.

Равенна серьезно посмотрела на англичанина:

– Если бы он вас услышал, очень бы удивился или рассердился.

Не успел Томпсон спросить, что она имеет в виду, как девушка сказала:

– Давайте вернемся на берег. Я вижу, что за нами уже приехала машина.

Они медленно поплыли к берегу. Должно быть, Равенна обладала на редкость острым зрением, потому что Томпсон не скоро смог разглядеть шикарный автомобиль Каролидеса, припаркованный на стоянке пляжного клуба. Смущенный Томпсон чувствовал себя не в своей тарелке. Грек же, напротив, был в превосходном расположении духа.

– Надеюсь, вы славно провели время?

– Превосходно! – выпалил Томпсон, но брюнет, казалось, не заметил ничего странного.

Потом Равенна и Томпсон приняли душ, оделись, и все вместе отправились в гостиницу. По дороге девушка болтала по-гречески, а Каролидес внимательно слушал, умело управлял автомобилем и влезал в такие опасно малые просветы в движении, на что Томпсон никогда бы не решился. Возможно, он стал излишне, осторожным после аварии.

Невзирая на протесты англичанина, его опять пригласили отобедать за счет грека. Но Равенна рано ушла из-за стола, сославшись на назначенную в казино встречу с друзьями, что огорчило гостя. Мужчины посидели за кофе и выпивкой в гостиной, затем по-дружески расстались, и Томпсон поднялся к себе в номер. Полночи он лежал без сна и то был готов кричать от счастья, то терзался чувством вины.