Текст книги "Дракула"

Автор книги: Брэм Стокер

Соавторы: Нэнси Холдер,Брайан Ламли,Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Нэнси Килпатрик,Брайан Майкл Стэблфорд,Грэхем (Грэм) Мастертон,Бэзил Коппер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Харкер: Ты… был князем.

Дракула: Я и сейчас князь. Князь тьмы.

Невесты хихикают и хлопают в ладоши. Грозный взгляд повелителя заставляет их умолкнуть.

Дракула: Харкер, как по-твоему, что мы делаем здесь, на краю христианского мира? Что за темное зеркало маячит перед нашими лицами, неспособными отражаться?

Рядом с троном стоит стол, заваленный книгами и газетами. Среди них «Расписание железных дорог Англии, Шотландии и Уэльса» Брэдшоу, «Дневник неизвестного» Джорджа и Уидона Гроссмитов, «Книга оборотней» Сабины Бэринг-Куд, «Саломея» Оскара Уайльда.

Дракула хватает томик стихов Роберта Браунинга.

Дракула: Должен сообщить о том, что в Трансильвании обитает воинственное племя, которое одевается и ведет себя весьма причудливым образом, нагоняя тем самым страх на своих соседей. Отцы и матери этого племени вышли из подземной тюрьмы, куда их в давние времена заключило могущественное войско из города Гамельна. Но как и почему это произошло, никто не может сказать.

Ренфилд хлопает в ладоши.

Ренфилд: Это крысы, повелитель. Крысы.

Дракула протягивает вперед обе руки и сворачивает сумасшедшему голову. Невесты падают на бьющееся в конвульсиях тело Ренфилда и принимаются жадно сосать его кровь, стараясь выпить как можно больше, прежде чем он умрет и кровь протухнет.

Харкер отводит взгляд.

В аэропорту Кейт задержали. Возникли какие-то вопросы по поводу ее паспорта.

Фрэнсис весь издергался из-за коробок с отснятой пленкой. То был чрезвычайно ценный, уязвимый груз, который нельзя было подвергать досмотру. Через Иона он вступил с таможенниками в спор, который завершился вручением огромной взятки. Фрэнсис по-прежнему не расставался со своим посохом, при помощи которого указывал путь и наказывал провинившихся. Он немного напоминал отца Така.

С пленкой – материалом, которому впоследствии предстояло стать фильмом, – обращались так, словно она была дороже золота и опаснее плутония. В багажное отделение самолета она была доставлена под охраной солдат.

За столом напротив Кейт сидела женщина с непроницаемым лицом.

Кейт чувствовала, как пузырьки паники щекочут ей внутренности. Время отлета приближалось.

Все прочие члены группы стояли рядом со своим багажом и, несмотря на усталость, перебрасывались шутками. Проведя почти год в этой захолустной стране, все были чертовски рады ее покинуть. Каждый мечтал о том, что сделает, вернувшись домой. Мартин Шин выглядел намного здоровее и моложе, чем в тот день, когда прилетел в Румынию. Фрэнсис, предвкушая следующую стадию работы, вновь фонтанировал идеями.

Кейт подняла взгляд на портрет Николае и Елены Чаушеску, висевший над головой чиновницы. Глаза на портрете были исполнены такого же холода и ненависти, как и у женщины, сидевшей напротив. На шее у нее болтался маленький крестик, к лацкану форменного пиджака был прикреплен партийный значок.

Веревочный барьер, закрывающий проход, наконец убрали, и съемочная группа, истомленная ожиданием, устремилась к самолету. Отталкивая друг друга, люди взбирались по ступенькам трапа, протискиваясь в салон.

Первую посадку самолет должен был совершить в Лондоне. Потом Нью-Йорк, потом Лос-Анджелес. Им предстояло пролететь почти полмира.

Кейт хотелось встать, пройти в самолет, внести свою лепту, в оживленный гомон, улететь отсюда. Багаж ее был уже на борту.

Мужчина в черном пальто – представитель Секуритате – и двое в штатском вошли в комнату и обменялись с женщиной за столом несколькими отрывистыми фразами.

Кейт догадалась, что они говорят о Лоснящемся Костюме. И о ней. Они использовали устарелые, жестокие слова: «пиявка», «носферату», «паразитка». Представитель Секуритате заглянул в ее паспорт:

– Мы не можем позволить вам покинуть страну.

На летном поле последние киношники – и среди них Ион – Джон, в бейсболке козырьком назад, с туго набитым рюкзаком на плече, – исчезали в серебристом брюхе самолета. Двери закрылись.

Ее забыли. Оставили здесь.

Сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь заметит ее отсутствие? Если учесть, что при каждой посадке пассажиры будут меняться, возможно, никто не обратит внимания, что в самолете нет Кейт Рид. Сейчас, когда все охвачены радостным возбуждением, предвкушают триумфальное возращение домой и грядущий успех фильма, вряд ли кто-нибудь хватится тихого как мышь консультанта. Впереди у членов группы месяцы монтажа, озвучивания, редактуры, предварительных просмотров, обсуждений, и венец всего – премьера. Кого-то будут приглашать на телевизионные ток-шоу, кого-то ожидают премии Каннского кинофестиваля и вожделенный «Оскар».

Вряд ли кто-нибудь с теплотой вспомнит о ней и спросит, где теперь та смешная девица неопределенного возраста, рыжеволосая и очкастая.

– Вы симпатизируете Трансильванскому движению.

– Вот уж нет, – пожала она плечами. – Мне даже трудно представить, что кому-то хочется жить в этой стране.

Никто словно не услышал ее слов.

Зашумели моторы. Самолет двинулся ко взлетной полосе.

– Это древняя страна, мисс Кэтрин Рид, – отчеканил представитель Секуритате. – Привычки и обычаи вашего племени нам хорошо знакомы. Мы давно научились справляться с такими, как вы.

На лицах людей, окружавших Кейт, не было ни проблеска жалости.

Цыгане вводят во внутренний двор замка гигантского вороного жеребца. Вынув из ножен сабли, они салютуют животному. Жеребец тихонько ржет, раздувая пунцовые ноздри. Шкура у него гладкая, как черное дерево.

В замке Харкер осторожно спускается по винтовой лестнице, затянутой паутиной. В руках у него деревянный кол.

Цыгане плотно окружают жеребца.

Голос Харкера: Даже сам замок хочет, чтобы он умер. Древние, пропитанные кровью камни трансильванской крепости больше не желают ему служить.

Харкер останавливается над гробом Дракулы. Граф лежит, раздувшийся от крови. Лицо его распухло и приобрело багровый оттенок.

Цыганский нож ударяет в бок лошади. Из раны бьет алая кровь.

Харкер обеими руками поднимает кол над головой.

Дракула открывает глаза. Его обрюзгшее лицо покрыто красными прожилками. Харкер замирает.

Жеребец пронзительно ржет от боли. Топоры впиваются в его шею и ноги. Могучее животное падает.

Харкер вонзает кол в широкую грудь графа.

Жеребец судорожно дергается. Цыгане наносят ему очередные удары топорами. Копыта отчаянно колотят по булыжникам, которыми вымощен двор.

Фонтан невероятно ярко-красной крови вырывается из груди графа и ударяет в лицо Харкеру. Кровь заливает его с головы до пояса. Алый фонтан продолжает хлестать, наполняя сначала гроб, потом всю комнату. Кровавый лоток подхватывает Харкера.

Огромные руки Дракулы цепляются за края гроба. Он пытается сесть. Множество кровавых капель вокруг него висят в воздухе, как туман.

Жеребец в последний раз ударяет копытами и затихает. Цыгане с благоговением глядят на существо, которое они умертвили.

Харкер хватается за кол и что есть силы налегает на него, загоняя глубже в могучую грудь Дракулы и опрокидывая графа в залитый кровью гроб.

Граф наконец сдается. Вместе с последним дыханием с губ его срывается едва слышный шепот.

Дракула: Ужас… ужас…

Кейт предполагала, что на свете есть места и похуже, чем румынская тюрьма. Но таких мест, несомненно, было немного.

Ее держали отдельно от теплокровных арестантов. Насильники, убийцы и диссиденты боялись соседства с вампиром. Сокамерниками Кейт оказались участники Трансильванского движения: высокомерные старейшины и молчаливые, надутые и полыхающие злобой неофиты.

Среди них была пара Малюток Мейнстера, исполненных спокойной, целенаправленной, неколебимой ненависти, от которой Кейт становилось не по себе. Понятие «враг» они трактовали чрезвычайно широко и свято верили в то, что существует лишь один способ борьбы с врагом – смерть. Никаких переговоров, никаких компромиссов, никаких уступок. Только смерть, причем в колоссальных масштабах.

Решетки на окнах были серебряными. Кейт питалась крысами и насекомыми. Ока слабела с каждым днем.

Каждый день ее допрашивали.

Они были уверены в том, что она убила Георгиу. Горло трупа было прокушено, и он был полностью обескровлен.

Но почему обвинение пало на нее? Почему не на какого-нибудь трансильванского террориста?

Потому что в кулаке убитый сжимал окровавленный желтый шарф. Кусочек тонкого шелка, который, по ее собственному признанию, она когда-то купила у «Биба». Изящная вещица, напоминавшая ей о цивилизованном мире. Именно этот шарф она использовала, чтобы перевязать рану Иона.

Об этом обстоятельстве Кейт не обмолвилась ни словом.

Ион – Джон находился на другой стороне мира, пытался начать новую жизнь. Ее он оставил здесь в качестве жертвы, рассчитывая умилостивить тех, кто мог пуститься за ним в погоню. Кейт не могла обманывать себя, не могла утешаться мыслью, что он совершил это неумышленно. Теперь она слишком хорошо понимала, как ему удавалось выживать все эти годы. Он полностью усвоил психологию хищника: быть любимым, но никого не любить. Поэтому ей было его жаль, хотя она с радостью откусила бы ему голову.

Конечно, из тюрьмы можно было бежать. Даже из тюрьмы с серебряными решетками и связками чеснока на каждом окне. Румынские тюремщики гордились тем, что хорошо знают повадки вампиров, но при этом обращались с Кейт так, словно она была хилым, дегенеративным созданием.

Силы ее убывали, и каждая новая ночь без нормальной пищи делала ее слабее.

Тем не менее пока что она была в состоянии проломиться через стену. Найти пути, ведущие прочь из этой проклятой страны. Пустить в ход навыки и умения, которые, как она думала, ей уже никогда не пригодятся.

Она была из племени бессмертных детей ночи.

Она тайно вынашивала планы побега и пыталась представить, где сейчас «сын Дракулы», доволен ли он тем, что встретил в Америке, много ли жертв осталось на его пути. Интересно, расстался ли он со своим «маэстро» или все еще пытается быть ему полезным? А может, он нашел нового патрона или сам стал таковым?

В конце концов Ион – Джон наверняка построит замок в Беверли-Хиллз и поселит там целый гарем. Какой бы вариант карьеры он ни избрал – хозяин студии, наркобарон, рок-продюсер, медиамагнат, кинозвезда, – успех ему обеспечен. Новое воплощение Дракулы, о котором мечтал Фрэнсис, – это вовсе не Брандо, а Ион – Джон. Древний монстр получил современное обличье, отвечающее требованиям нового мира и нового века. Но он по-прежнему губит все, к чему только прикоснется.

Она не собирается ему мешать, этому новому чудовищу, порождению голливудских фантазий и ее собственного милосердия. Мир, утративший Дракулу, нуждается в новом монстре. И Джон Попп ничуть не хуже, чем любой другой. Мир создал его и теперь должен с ним уживаться.

Кейт поцарапала стену ногтем, крепким и острым, как напильник. Камни были прочными, но скреплявшую их известь можно было легко выковырять.

Харкер, с лицом, залитым кровью Дракулы, возвращается в свою комнату на постоялом дворе в Бистрице. Он становится перед зеркалом.

Голос Харкера: Они хотят сделать меня святым, но я не собираюсь больше ходить в их долбанную церковь.

Харкер внимательно вглядывается в зеркало.

Там нет отражения.

Губы Харкера шевелятся, но из глотки его вылетает голос Дракулы: «Ужас… ужас…»

ХЬЮ Б. КЕЙВ
Второе пришествие

Хью Барнетт Кейв родился в Честере, Англия, но, когда ему было пять лет, семья переехала в Америку. Свой первый рассказ он напечатал в 1929 году, а впоследствии опубликовал еще восемьсот (!) в таких литературных журналах, как «Weird Tales», «Strange Tales», «Ghost Stories», «Black Book Detective Magazine», «Spicy Mystery Stories», и в изданиях, призванных нагонять на читателя страх, «Horror Stories» и «Terror Tales».

Кейв почти три десятилетия не работал в излюбленном жанре, уехав на Гаити, а затем на Ямайку, но потом на свет появились новые рассказы и несколько романов в жанре хоррор. «Легион мертвецов» («Legion of the Dead»), «Туманный ужас» («The Nebulon Horror»), «Зло» («The Evil»), «Тени зла» («Shades of Evil»), «Апостолы страха» («Disciples of Dread»), «Бездна» («The Lower Deep»), «Око Люцифера» («Lucifer's Eye») и «Запретный проход» («Forbidden Passage»). Лучшие рассказы автора объединены в удостоенные Всемирной премии фэнтези сборники: «Марджанстрамм и другие» («Murgunstrumm and Others»), «Творец мертвецов» («The Corps Makor»), «Смерть правит ночью» («Death Stalks the Night»), «Клинок Цианга» («The Dagger of Tsiang») и «Нижняя дверь» («The Door Below»). В 1991 году Кейв удостоился награды «За жизненные достижения» от Ассоциации писателей ужасов.

В маленьком городке Новой Англии произошло несколько нападений на людей, в которых обвинили вампиров…

Девять вечера. Пустынное шоссе в две полосы на севере Новой Англии. Шоссе и воздух над ним непроглядно-черны, если не считать пятен света от автомобильных фар.

Внезапно луч выхватывает неуклюже ковыляющего вдоль дороги человека, который замирает, разворачивается и поднимает руку, прося подвезти. Это сутулая пожилая женщина с седыми волосами, она приставляет руку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого света фар.

«Бьюик» последней модели плавно притормаживает рядом с ней, водитель перегибается через пассажирское сиденье, чтобы открыть женщине дверцу. Он гораздо моложе ее. Преподаватель колледжа из Бостона темноволос и симпатичен. Джером Хауэлл прекрасно одет: коричневые брюки свободного покроя, пиджак в тон, белая спортивная рубашка. На тонкой золотой цепочке свисает с шеи золотой крестик.

Хобби профессора Хауэлла, поглощающее все его свободное время, – изучение психических феноменов. Поэтому сейчас, когда впереди летние каникулы и ожидающая решения замысловатая загадка, он пребывает в приподнятом настроении. Пока окончательно не стемнело, он ехал со скоростью сорок миль в час, размышляя над тем, с чего начнет по прибытии на место.

– Вас подвезти, мэм?

– Да, спасибо! Большое спасибо! – Пожилая женщина забирается в машину, захлопывает дверцу и ерзает на сиденье, устраиваясь поудобнее. На ней старомодное черное платье, серый свитер, черные закрытые туфли. – Вы не в Эллентон едете?

– Да, туда.

– Очень хорошо. Я была в гостях, муж должен был меня забрать. Но наверное, забыл. Он совсем старый, и с ним частенько такое случается. – Пожилая женщина, улыбаясь, поворачивается лицом к водителю, но, когда ее взгляд падает на крест у него на шее, она резко отворачивается, быстро передернув плечами. – Я вас раньше вроде бы здесь не встречала. Живете где-нибудь по соседству?

Профессор качает головой. Решает сказать, кто он такой и ради чего приехал, поскольку женщина явно местная и может поделиться какими-нибудь сведениями, полезными для будущего расследования. Но в этот момент в зеркале заднего вида вспыхивают фары идущей сзади машины.

Эта машина нагоняет «бьюик» чересчур быстро, по-видимому собираясь с ревом пронестись мимо, хотя ее водитель не удосужился даже нажать на клаксон. Профессор ездит аккуратно, поэтому и сейчас он поворачивает руль, на всякий случай прижимая машину к самой обочине.

Во второй машине, настоящем драндулете, но зато с форсированным мотором, едут два молодых человека. Монку Морриси, он сидит за рулем, восемнадцать. Дэну Клею исполнится восемнадцать в следующем месяце. Оба они студенты колледжа и сейчас на каникулах, но не работают, поскольку организовали предприятие, которое приносит им куда больше денег, чем смогут заработать за каникулы их соученики. Оба парня не могут похвастаться крепким телосложением, оба не бриты, с волосами до плеч. Оба в грязных джинсах и еще более грязных рубашках цвета хаки.

Стекла в машине подняты по причине прохладного вечернего воздуха, и весь салон провонял марихуаной. Дэн только что докурил свой косяк. Монк еще курит.

Они приближаются к «бьюику» на скорости шестьдесят с лишним миль в час.

Пока машина с ревом приближается, Джером Хауэлл успевает подумать, что только полный дурак или пьяный будет гонять по темной дороге с такой скоростью. Он еще теснее прижимается к обочине, чтобы при обгоне ему не поцарапали крыло. Однако, несмотря на его предусмотрительный маневр, в последний момент драндулет бьет «бьюик» в бок – звук такой, словно грохнули кувалдой по пустой цистерне.

Как ни странно, слабая пожилая женщина, сидящая рядом, не вздрагивает и не вскрикивает. По-видимому нисколько не испугавшись, она лишь вцепляется в приборную панель.

Руль вырывается из рук Хауэлла, когда правое переднее колесо застревает в песчаной насыпи на обочине. Пока профессор отчаянно жмет на тормоз, лишившийся управления «бьюик» переваливает через насыпь и устремляется в широкую, заросшую травой канаву, взмывает по противоположному склону и влетает в рощицу.

Хауэлл довольно опытный водитель, ему удается поймать руль и разминуться с несколькими деревьями, но затем он все-таки врезается в одно из них. «Бьюик» ударяется в ствол правой частью решетки радиатора, колеса отрываются от земли, и машина заваливается на левый бок.

Ударив «бьюик» в бок, видавший виды рыдван тормозит так резко, что покрышки визжат по асфальту. Съехав правыми колесами на обочину и остановившись, Монк Морриси с улыбкой откидывается на сиденье:

– Готов!

Он вскинул руку. Дэн Клей хлопнул его по ладони, ухмыльнулся и произнес:

– Ты хочешь сказать, готовы. Их там было двое. Водитель и маленькая старушка.

– Тем лучше. У маленьких старушек иногда бывают неплохие украшения. Пошли.

Оба парня вылезли из своего драндулета и побрели назад вдоль дороги к тому месту, где между деревьями светили фары «бьюика». Выбравшись из канавы, они с опаской приблизились к опрокинутой машине.

– Похоже, оба без сознания. Или даже того… – Судя по тону Монка, это его нисколько не тревожило. – Вроде никто не шевелится.

– Ага.

Подойдя к капоту поверженного автомобиля, они принялись всматриваться сквозь лобовое стекло. Водителя прижало к левой дверце, на которой лежала машина, безжизненная рука картинно свешивалась с руля.

– А где же старуха-то? – спросил Дэн Клей. – С ним была старуха. Я видел. – Он придвинулся ближе, прижимаясь лбом к растрескавшемуся лобовому стеклу. – Ее нет. Куда, черт возьми, она запропастилась?

Оба отошли от автомобиля и некоторое время вглядывались в темноту.

– Может, и не было никакой старухи? – предположил Монк.

– Говорю же тебе, я видел пожилую женщину! Вот здесь, на переднем сиденье, рядом с водителем!

– Как же она могла выскочить?

– Почем я знаю? Выскочила, и все тут. Раз ее теперь здесь нет, значит, выскочила.

– Ладно, ладно. – Монк поднял руки, сдаваясь. – Давай лучше посмотрим, что мы имеем.

Они снова заглянули в «бьюик». Дверцу со стороны водителя не открыть. Забравшись на машину сверху, Дэн подергал другую дверцу. Ее перекосило от удара.

Менее опытный мародер не смог бы ее открыть. Но эти двое, хотя и изрядно попотев, в итоге справились.

Свесившись в салон и взяв оглушенного водителя за руку, Монк пощупал пульс.

– Ну что? – спросил Клей.

– Не знаю. А что ты скажешь? Может, нам…

– Нет, не надо. Оставим его так.

– Но может, лучше…

– Нет, к черту! Он нас не видел. Пусть так и лежит, только на всякий случай надо его пометить. Держи.

Клей вынул из кармана грязных джинсов металлический инструмент, похожий на непомерно широкую вилку с двумя зубцами и толстым черенком. Они с Монком сами сделали эту штуку, им нравилось, что она похожа на миниатюрные вилы дьявола, с вынутым средним зубцом. Клей вложил орудие в протянутую руку Монка.

Снова свесившись в салон, Монк развернул голову водителя, чтобы добраться до шеи, и только теперь заметил золотую цепочку. Резким рывком он сорвал ее и сунул в карман. Затем привычным жестом воткнул двузубые дьявольские вилы в шею водителя так, чтобы выступила кровь.

Выдернув инструмент, он молча вернул его Дэну, а затем вернулся к работе. Все это уже вошло в привычку.

В свете приборной панели, которая не погасла, так же как и фары, Монк нырнул еще глубже в недра опрокинутой машины и опустошил карманы водителя, останавливаясь только для того, чтобы передать очередную находку приятелю. Затем он выпотрошил бардачок. Многие глупцы кладут в бардачок ценные вещи, он знал это по дюжине предыдущих машин, которые они с Дэном успели обчистить. Под конец он выдернул ключ зажигания, который висел на кольце с другими ключами.

– Ладно. Я все забрал.

– Точно?

– Господи, куда уж точнее. Дай лучше руку.

С помощью Дэна Монк выбрался из машины, извиваясь, как червяк, вылезающий из земли. Затем оба сосредоточились на багажнике «бьюика». К нему подошел один из ключей на кольце.

В багажнике оказался кожаный дипломат. Дэн забрал его и захлопнул багажник. После чего оба юнца поспешно прошли через рощу, миновали канаву и выбрались на дорогу. Подойдя к своему драндулету, они закинули внутрь трофеи и забрались сами.

Монк Морриси снова сел за руль. Сегодня его ночь. Пока старая колымага с ревом неслась по дороге, Дэн Клей вынимал из карманов добычу и внимательно рассматривал:

– Большой толстый бумажник! – Сосчитав банкноты, он так разволновался, что даже исполнил подобие брейк-данса прямо на сиденье и с портфелем на коленях. – Господи, Монк! Больше пяти сотен! И еще карта «Виза», две кредитки газовой компании, водительские права, документы на машину… Этого парня зовут Джером Хауэлл, он из Бостона, ух ты!

Швырнув бумажник на заднее сиденье, он радостно сосредоточился на остальной добыче.

Которая оказалась так себе. Небольшой блокнот с именами и заметками. Имена были незнакомые, а некоторые записи довольно странные. Например: «Алета Б. 64 г., навестил д-р Келлер, в авг., госуд. больница. Рассказала В., что видела своими глазами, как напали на ее брата. Описывает нападавшего как высокого, привлекательного, примерно сорока лет. В. сказал, что верит ее словам, однако поблизости нет никого, кто подходил бы под описание». Дэн никогда не любил читать, ему не хватило терпения, чтобы разобраться в этих непонятных записях, и блокнот отправился вслед за бумажником.

Прочее содержимое карманов Хауэлла включало в себя сигареты, монетки, носовой платок и серебряную зажигалку – за нее можно будет выручить несколько баксов, если, конечно, удастся найти покупателя, которого не смутят выгравированные инициалы «ДДХ».

Трофеи из бардачка и вовсе обескураживали. Там оказались лишь дорожные карты и «Справочник автомобилиста».

Пока Монк рулил, Дэн исследовал дипломат.

Он был не заперт. Дэн откинул крышку и вынул книгу, которая лежала поверх одежды. Тонкая книжка в твердом сером переплете с черным заголовком.

– «Как защититься от вампира», – прочитал он вслух. – Автор Джером Хауэлл. Э, да это ведь то же имя, что и в правах. Джером Хауэлл.

Монк оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть на приятеля:

– Как защититься от вампира?

– Ага!

– Боже! Кстати, совсем забыл. – Сняв с руля правую руку, Монк выгнулся на сиденье, чтобы залезть в карман джинсов. Достал из кармана порванную золотую цепочку с крестиком. – Полюбуйся на это.

Дэн рассмотрел цепочку.

– Это было у него на шее, – пояснил Монк. – Я сдернул, когда ставил отметину.

– Так это тот самый парень, которого пригласили! – произнес Дэн сиплым шепотом. – Ну, точно. Это он.

– Господи! Может, нам вернуться и прикончить его? Если он очухается, если он не сильно пострадал и если он действительно сделает то, ради чего приехал, он может прикрыть наш бизнес и испортить каникулы!

Монк остановил машину на обочине, и они некоторое время обсуждали возникшую проблему.

Вспомнили предыдущее лето. И то, как слово «вампир» прочно вошло в обиход местных жителей, когда первые двое были найдены с отметинами на шее. И то, как Дэн Клей с Монком Морриси, насмеявшись до колик над слухами, будто какой-то иностранец по имени Дракула приехал к ним в город, поняли, что теперь у них имеется надежное прикрытие и можно преспокойно играть в ту игру, какую они затеяли с машинами из других штатов. Между прочим, в самом начале, когда только поползли слухи о вампире, Монк вообще не знал, кто такие вампиры.

– Но ты же наверняка видел фильмы про вампиров! – сказал тогда Дэн с возмущением. – Кто же их не видел?

– Может, и видел, черт его знает. Если и видел, то забыл.

– Это мертвецы, которые выходят по ночам из могил, чтобы сосать кровь. Кровь нужна им, чтобы жить дальше. И когда они сосут кровь у живых людей, те люди тоже становятся вампирами. То есть некоторые становятся.

Сейчас, снова заговорив о вампирах, они пролистали и даже попытались читать книгу Джерома Хауэлла, которого перепуганные горожане попросили приехать и провести расследование. Многие слова в книге были им непонятны, однако, перевернув несколько страниц, Дэн заявил:

– Похоже, этот парень действительно повернут на всей этой бредятине, Он явно верит, что вампиры существуют.

– Да он псих! – заключил Монк.

– Или слишком уж умный. Могу поспорить, он получает приличные денежки за свою работу.

С этими словами Дэн отшвырнул книгу, и они продолжили изучать содержимое дипломата. Но там не оказалось ничего, что можно было бы использовать или продать. Раздосадованный, Дэн с треском захлопнул крышку и зашвырнул плоский чемодан на заднее сиденье:

– Ладно, поехали.

– И это все? – простонал Монк, снова выруливая на шоссе, чтобы увеличить расстояние, разделяющее их и покалеченный ими «бьюик». – Пятьсот баксов – вся наша добыча за ночь?

– Больше пяти сотен, я же говорил. И есть еще кредитки. Не забывай о кредитках. – Дэн пожал плечами. – Возможно, не лучшая наша ночь, но все-таки неплохо. Все прошло отлично.

– Ну, может, ты и прав.

– Есть еще это. – Дэн помахал крестиком, сорванным с шеи Джерома Хауэлла. – Не забывай.

– Он что, носил его, чтобы защититься от вампиров?

– Наверное. Но само золото должно же что-то стоить. Если, конечно, это золото.

Спустя час с небольшим после встречи с двумя мародерами Джером Хауэлл открыл глаза и задался вопросом, что с ним случилось.

Он ничего не помнил.

Голова гудела. Он поднес ко лбу левую руку и нащупал шишку размером с куриное яйцо. От прикосновения его пронзила боль, резкая, словно вспышка молнии. Он поглядел на пальцы. Крови не было. Провел по шее, которую как-то странно пощипывало. Пальцы нащупали пару проколов, из которых сочилась кровь.

Он снова ощупал шею, и почему-то на ум пришло слово «вампир». На самом деле клыки вампиров не оставляют отметин. Он почему-то был в этом уверен, сам не зная, откуда у него эта уверенность. Может, на него напал кто-то пожелавший выставить его жертвой ночного охотника?

Зачем он вообще здесь? Что это за машина и почему она лежит на боку в темноте, с зажженными фарами и подсвеченной приборной панелью? В свете фар вокруг машины поднимались силуэты сосен, похожие на пауков, которые окружили покалеченное насекомое и готовы были наброситься на него.

Он поглядел на дверцу машины над головой. Сможет ли он дотянуться и открыть ее? Надо попытаться. Если не получится, тогда он опустит стекло. Наверное, так будет даже проще. Ведь окна в машине открываются автоматически, заметил он. И потянулся к ключу зажигания.

Но ключа в замке не было.

Что же делать?

Думать связно было трудно, думать вообще было трудно. Как только он пытался сосредоточиться, в голове начинало пульсировать просто нестерпимо. Но сосредоточиться все-таки удалось. «Попробуй открыть дверь, – настаивал разум. – Ты сможешь дотянуться».

Он выбрался из-за руля, дотянулся до дверцы и понял, что не может нажать на ручку. Пальцы лишились силы. Но он старался, чувствуя, как на лице выступают соленые капли пота и скатываются к губам. В итоге дверца приоткрылась на дюйм.

Теперь ему необходимо подняться или подтянуться повыше, чтобы открыть дверцу как следует, то есть толкнуть ее вверх. На это ушло много времени, и боль в голове усилилась настолько, что каждый вдох давался с трудом. А полом оказалось, что дерево, по-видимому то самое, в которое врезалась машина, растет слишком близко и дверца не открывается до конца. Ему пришлось протискивать ноющее тело в узкую щель, извиваясь, словно покалеченная гусеница.

Но в итоге он все-таки оказался рядом с машиной, на земле, усыпанной хвоей, и сумел ощупать себя с головы до ног.

Если не считать шишки на лбу, то других повреждений ироде бы не было. Во всяком случае, больше нигде так не болело от прикосновения. Одежда тоже нигде не порвана. Но все-таки как же он попал в это странное место? И чья это машина? Но самое главное, кто он такой?

На нем был коричневый пиджак, и он почему-то был уверен, что во внутреннем кармане должен лежать бумажник. Но карман был пуст, точно так же как остальные карманы пиджака и широких брюк. Может, номера машины что-то ему подскажут.

Он подошел взглянуть на номерной знак, но выяснил только то, что машина из Массачусетса. Значит, он сейчас в Массачусетсе? Может, он живет где-то рядом и сможет добраться до дому пешком, если вспомнит, где этот дом находится?

Крышка багажника оказалась не заперта – может, открылась, когда машина врезалась в дерево? – но в самом багажнике было пусто, если не считать домкрата и запасного колеса. Возможно, содержимое бардачка что-нибудь подскажет. Он как можно осторожнее снова забрался на машину, свесился в приоткрытую дверцу и протянул руку.

Однако, как и багажник, бардачок был совершенно пуст.

Кто же он? Где он? И сколько еще будет гудеть голова из-за этой громадной шишки на лбу?

Ответов нет, но пора отсюда выбираться. На машине все равно не уехать. Где же дорога?

По крайней мере, машина должна ему подсказать это. Вероятно, она съехала в рощу с дороги. Если предположить, что автомобиль двигался относительно прямо, шоссе должно найтись в той стороне, где горят красные огоньки габаритов. И где-то неподалеку. Лишившаяся управления машина не смогла бы уехать через лес далеко.

Может, он просто потерял сознание прямо за рулем? Или же другая машина столкнула его с дороги и уехала, не остановившись? Сколько времени? У него было такое чувство, что на левой руке должны быть часы, но часов не было. Может, его ограбили?

«Шагай!» – велел он себе. Остается лишь надеяться, что где-нибудь поблизости имеется жилье и оттуда он сможет позвонить в больницу и вызвать механика.

Выставив перед собой руки, словно антенны ночной бабочки, он с усилием преодолел темное пространство и выбрался на двухполосное шоссе. В просветы между облаками просачивался бледный свет луны, и видно было неплохо. Мысленно подкинув монетку, в какую сторону идти, он повернул направо. За спиной остались все еще заметные огни фар.

Должно быть, он преодолел мили две, когда увидел слева по дороге дом с освещенными окнами. За все это время мимо не проехало ни одной машины. Куда бы ни вела эта дорога, ею явно пользуются не часто.

Освещенные окна, три окна, отчетливо вырисовывались на черной стене. До них не меньше ста пятидесяти футов. В конце грунтовой подъездной дорожки торчал на столбе старомодный почтовый ящик. Ему пришлось подойти ближе, чтобы прочитать полустертую черную надпись. «Карлетон Хоуд».