Текст книги "Дракула"

Автор книги: Брэм Стокер

Соавторы: Нэнси Холдер,Брайан Ламли,Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Нэнси Килпатрик,Брайан Майкл Стэблфорд,Грэхем (Грэм) Мастертон,Бэзил Коппер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

НЭНСИ КИЛПАТРИК
Порнорама

Нэнси Килпатрик была финалистом премии Брэма Стокера и премии «Аврора», а также была удостоена канадской премии Артура Эмиса за лучший фантастический рассказ.

Килпатрик родилась в Филадельфии, штат Пенсильвания, живет в Монреале, в Канаде. Среди ее работ – серия эротических вариаций на традиционные темы жанра ужасов «Темные желания» (выходили под псевдонимом Амаранта Найт) и романы о вампирах «Дитя ночи», «Присмертие», «Как мертвец». Последний из них написан в соавторстве с Доном Бассингтвейтом. Рассказы Нэнси Килпатрик появлялись во многих журналах и антологиях, как авторских, например «Секс для одинокого вампира» и «Вампирские истории Нэнси Килпатрик», так и сборных. В антологию «Эндорфины» вошли сразу две ее повести. Кроме того, она была редактором таких антологий, как «Любовь с острыми зубками», «Неземная плоть» и «Ласка смерти».

«С Бетти Пейдж и Ирвингом Клоу так все и было, – комментирует автор представленный здесь рассказ. – За минусом Дракулы».

Разбогатевший Дракула решает наконец сменить родные горы на Новый Свет. Но устоит ли он перед чарами сексапильной актрисы, чья работа – сводить мужчин с ума?

Высоченные каблуки длинноногой красотки отбивали дробь. Из всех кинодив такого сорта одна она, с изящной и приятно округлой фигурой, в темном белье и с тугими завитками черных как смоль волос, умела танцевать, удерживаясь на носочках. Она раскачивалась с игривой грацией, вдруг согревшей его мертвые кости.

Подумать только, человечество менялось! Вот уже пять столетий он блуждал по земле, каждую ночь пил из вен жалких смертных. Вместе с кровью он вбирал их мысли, надежды, мечты. Все они были такими мелкими, как букашки, так что он, разочарованный, привык считать людей всего-навсего запасниками крови. И вот теперь жизнь мелькнула в одной из них!

Влад перемотал пленку и в десятый раз пересмотрел монохромную сцену. «Варьете» он любил больше других картин. Там играли Лили Сен-Сир и гораздо более интересная ему мисс Бетти Пейдж – чудо, фея ночных грез – для тех, кто спит ночью. Красивая – бесспорно, а главное, свободная в своем эротизме. Когда он был молод, женщины ненавидели его или молча терпели. Поначалу, когда живая кровь еще клокотала у него в сердце, когда он бился с турками, когда вел войска против захватчиков – за родину, против единоплеменников – за власть, ему нужны были покорные девицы. Жизнь тогда была сурова, что доказала, между прочим, его личная кончина. Сражаться еще и в спальне? Бессмертие оказалось куда тише, спокойнее, но расселение человечества по планете его беспокоило. Его выбросило на обочину жизни. Одного. Преследуя безмозглую дичь в лабиринтах городов Европы и Америки, он не встречал симпатии и понимания среди живых, и глухие столетия, громоздясь одно на другое, едва не заглушили его последние желания… Мировая перемена выхолостила Влада. Безликий, скучный мир умножался на вечность, и он знал, кого винить: людей. Современные были подлее крестьян. Хуже мокриц в могилах. Эти болтуны опошляли его проклятие, как свои собственные судьбишки. Именно так. Они не боялись его и не бросались вперед, чтобы его уничтожить, – те времена прошли, – но и не любили. Он терял интерес к этим болванам, едва начав их пить.

И это было невыносимо! Он, в конце концов, Влад Пронзатель! Князь Трансильвании! Повелитель живых мертвецов! Владыка полуночи! И ему не годились посредственности. Ему была нужна любовь.

Темноволосая красавица, так похожая на его вторую жену, баловалась с объективом. Казалось, она смотрела прямо на него, дразнила смелым взглядом, бросала вызов, на который ему хотелось откликнуться. Вторая слегка ее шлепнула. Он-то не остановился бы на полпути! Но даже легкое наказание взволновало его. Последние десять лет и вправду были переломными, не похожими ни на что. Конечно, ему попадали в руки парижские открытки и робкие киноленты о временах королевы Виктории, и он много раз встречался с вампирессами, гуляя по городам. Но за последние столетия он не сталкивался с таким огнем, напором, такой откровенной чувственностью в безупречно свежем теле.

Под боком у Влада лежала груда журналов и кассет с бобинами, все с мисс Пейдж: журналы для подростков с картинками на грани, «Парад рисованных моделей» (номер 53), календари, «Плейбой» за январь 1955 года – на развороте, разумеется, Бери, снимок Банни Йегера…

Да, Банни Йегер. Влад с болью припомнил события прошлого года. Тогда он не сразу нашел Бетти, но найдя, сразу начал действовать. Он разузнал, что мисс Пейдж отправилась во Флориду, на съемки Йегера. После нескольких трудных ночных переездов поезд привез Влада в Майами, но Бетти там уже не оказалось: она выехала раньше тем же днем в Рурал-Африку, местечко для туристов в семидесяти милях к северу от города, и еще не вернулась.

Ругаясь про себя, он обогнул здание и подкрался к окошку на задней стене, где жалюзи были не плотно закрыты и позволяли подглядывать. Он смотрел, как она переодевается ко сну. Влад затаил дыхание – красота, как удар, потрясла его. Неземная прелесть, как будто ангел сорвался с небес через прореху в облаках, а там и не знают, чего лишились. Его ногти впились в москитную сетку. Она повернулась в сладком ужасе, и он вдруг понял, что натворил.

Влад приготовился к телепатии: как только она подойдет, надо заставить ее открыть раму и впустить его. Он сорвал сетку для верности и увидел, как Бетти, подхватив что-то прикрыться, бежит к окну. Он ждал, пока откроются жалюзи.

– Две секунды, чтобы отойти от окна, а то мозги вышибу!

Какой голосище, к тому же у нее оказался пистолет! Пуль он не боялся, а вот шум привлек бы ненужное внимание. Он встряхнул наваждение и отступил – до следующей ночи, когда он вернется, подстережет ее вне дома, усыпит волю и подчинит себе.

Но наутро ее уже не было. Оказалось, что съемка закончена и мисс Пейдж вернулась в Нью-Йорк. Влад был безутешен. Осрамился, как прыщавый юнец! Это не укладывалось в голове. Ему ничего не оставалось, как вернуться в Нью-Йорк и начать строить планы заново.

«Варьете» докрутился до конца, конец пленки соскочил с бобины. Этот фильм нравился ему больше всех, но другие тоже годились, особенно те, где девочки шлепали друг друга но попкам. Был также сюжет, где мисс Пейдж привязывала подружку к дубу. В общем, талантов ей было не занимать. Она подчиняла и подчинялась, и это приводило Влада в восторг. Дыба тоже была хороша: другая девица привязала мисс Пейдж ремнями к столу – бедра широко раздвинуты – и вздернула голосящую Бетти над полом. Четыреста лет Влад соблазнял утомительных смертных, и донжуанские повторы притупили либидо, как смерть еще раньше остановила сердце. Но в этот миг, в этом городе с названием Нью-Йорк, он едва не вернулся к жизни. Если бы у Влада оставались слезы, он плакал бы от радости.

Посмотрев в окно, он узнал свежесть ранней ночи. Он был снова молод, его опять вело что-то, кроме жажды. Этот город – центр вселенной, начало, образно выражаясь, нового дня. И он был полон людей. В крови Влад нужды не испытывал, только найти Бетти Пейдж оказалось непросто. Она была знаменита, всегда занята, всегда в компании. За два года ни одна его попытка приблизиться к ней не привела к успеху. И хотя в его распоряжении была вечность, время на этот раз гнало Влада, и жизнь звала его, как не звала уже века.

Он остановил проектор, взял трость и отправился за мисс Бетги Пейдж.

Недавно ему удалось заполучить адрес киностудии Ирвинга Клоу, место оказалось в двух шагах, в здании склада. По слухам, Клоу работал над «Порнорамой», и Влад торопился, чтобы успеть на съемки.

По дороге он зашел в киоск полистать журнал с картинками ее очередного фильма «Голорамы». Мисс Пейдж демонстрировала там все свои прелести. Что за времена! Абсолютная прозрачность. Он почувствовал, что в каком-то смысле вернулся домой, описав полный круг. Наконец-то общество раскрывалось, как незажившая рана, и сок жизни тек, только подставляй ладони! В центре всего – она, женщина, вызывавшая у него приступы вампирской нежности – желание укусить.

– Ничего штучка, да? Зацени вон эту, браток.

Похожий на крысу продавец мотнул головой на календарь, прибитый к задней стенке.

Мисс Пейдж на пляже, в сиянии солнца – как Владу хотелось быть с ней среди бела дня! – и в микроскопическом бикини. И эта ее лукавая улыбка, и легкое тело с намеком в контуре бедер…

– Будешь брать?

Он дернулся к мелкой сошке. Один взгляд в крысиные глазки – и жалкая тварь поджалась, бормоча:

– Берите так, мистер.

Влад швырнул в него календарем. Ему не нужна была мечта на бумаге. К рассвету он получит ее живую плоть и кровь.

Павильон Клоу прятался среди консервных заводов и оптовых хранилищ торговой зоны. Влад бывал здесь не раз в поисках Бетти. Но каждый раз ему не везло: то ее не было в тот момент, то она появлялась в стайке друзей. В начале съемок «Порнорамы» Влад кружил вокруг здания каждую ночь, но и тогда ему не удавалось застать ее одну. Но сегодня он своего добьется. Этой ночью он войдет в склад, в киностудию, а потом к ней.

Он подождал, пока кто-нибудь подойдет к зданию, и, как только входная дверь начала открываться, был уже у порога. Он окликнул человека.

Парень из доставки с большой упаковкой сэндвичей повернулся. На веснушчатом лице хлопали глаза. Владу недолго пришлось внушать ему нужные слова. Он промямлил:

– Заходите, само собой.

Внутри склад оказался настоящим лабиринтом. На дверях висели таблички: «Кексы Фридмана», «Пуговка к пуговке», «Королевский консервант»… Он исходил вдоль и поперек двадцать этажей, пропуская одни двери, за которыми киностудии явно быть не могло, прижимаясь ухом к другим. Наконец он услышал голоса:

– Расслабься, цыпа, улыбнись, как ты умеешь. Все выйдет классно.

Щелкнуло нечто вроде затвора камеры.

Он должен был войти – или броситься под солнце. Влад постучал. «Черт!» – сказали внутри.

Дверь приоткрылась, выглянул человек среднего роста, с темными усами и пытливыми глазами в красных прожилках от ночных бдений:

– Чего хотим?

– Мне нужна Бетти Пейдж, – сказал Влад.

– Она много кому нужна, – сказал красноглазый. – Чего надо-то?

Влад быстро выдавил из него приглашение.

За дверью он увидел киностудию, вернее, то, что от нее осталось. Зал был практически пуст. У входа громоздились ящики. Штативы сдвинули к стенам, камеры и кассеты собрали в стадце. Кроме открывшего дверь, здесь была только женщина средних лет.

– Ирвинг, это кто? – осведомилась она.

Ирвинг тряхнул головой, как будто просыпаясь.

– Эй, ты федерал? Да ну. Не похож, – сказал Ирвинг.

– Мне нужна мисс Пейдж. Где я могу ее найти? – Спросил Влад.

– Бог ее знает. Она улетела на прошлой неделе, с остальными. Как только на нас наехали.

– Говори толком! – потребовал Влад. Злость смешалась в нем со страхом.

– Палата представителей. Ну, власти? Ты что, газеты не читаешь?

Женщина вклинилась в разговор:

– Это их Комитет по антиамериканской деятельности! Они считают, что мы снимаем грязь, и это, типа, не по-американски.

…Влад что-то спрашивал и уточнял, но пятьсот лет жизни дают известный опыт. Он все понял.

– Ну, значит, нас закрыли, – объяснял мужчина. – Осталось только это. Одна пленка.

Он указал на кассету, Влад повертел ее в руках. «Порнорама». Последний привет от Бетти Пейдж. Он прижал кассету к своему холодному, как камень, сердцу и направился к двери.

– Эй! Это нельзя брать! – крикнул мужчина. Один-единственный взгляд князя тьмы, взгляд не гипнотический, а полный такой боли, какую смертному не вынести, – один взгляд, и голос Ирвинга Клоу упал. Он прошептал, не из страха, а из сочувствия:

– Ладно. У меня есть негатив, и у Фридмана тоже. Тебе она нужнее.

Влад вышел с пленкой в руке.

НЭНСИ ХОЛДЕР
Помешанный на крови

Нэнси Холдер – четырехкратный лауреат премии Брэма Стокера, присуждаемой Ассоциацией писателей хоррора. Ее перу принадлежат пятнадцать романов, вышедших как под ее настоящим именем, так и под различными псевдонимами. Среди них – триллер «Черновой монтаж» («Rough Cut»), новеллизация «Горец: Мера человека» («Highlander: Measure of a Man»), романы ужасов «Мертвец в воде» («Dead in the Water»), «Занимаясь любовью» («Making Love») и «Ведьминский свет» («Witch Light») (два последних – в сотрудничестве с Мелани Терн). Ее рассказы были опубликованы во многих журналах и антологиях.

В свингующих шестидесятых Дракула вновь ощутил себя молодым. Будучи прирожденным лидером, он обрел себяв окружении молодежи, считавшей его таинственной и могущественной личностью…

Алану Скривнеру, дорогому и уважаемому другу

Капитан Блад. Человек – летучая мышь. Он жил в замке посреди пустыни Боррего – настоящем, построенном для проживания, а не для съемок. Замок находился восточнее Сан-Диего, республиканского оплота американского военно-промышленного комплекса, и к северу от границы с Мексикой, где можно купить марихуану по пять баксов за пакетик. Другой его замок, расположенный в скалах Шотландии, фигурировал в каком-то фильме с Джоном Кэррадайном, который некоторые сочли еще более наркоманским, чем слух о том, что постоянный владелец замка действительно является вампиром.

Кровь была его капризом. Не удивляйтесь, шутники, ведь если вы отправитесь через опаленную солнцем холмистую пустыню к этому (надо же!) Театру-на-столовой-горе, то вам необходимо иметь ресурсы: внутренние (например, мозги) и внешние (например, глаза и уши) – в общем, те, которые обыватель обычно не использует или просто не имеет. Итак, вы были наблюдательны, собрали все воедино и в целом поняли ситуацию.

Вы предприняли поход к замку – Большое Кровавое путешествие, сокращенно БКП, – довольно правильно выбрав направление, чтобы вести машину, и слегка под кайфом, чтобы разрядить обстановку, отстукивая пальцами по приборной панели в такт аритмичным сокращениям своей сонной артерии и той большой мышцы, которая работает насосом во всей этой системе. Вы и ваши развеселые компании не могли не слышать такие истории на автозаправочных станциях, где вы отливали, и в барах, где вы жадно пили что угодно, но всегда самое дешевое («Мы не обслуживаем хиппи»; «Точно, чувак, мы не помогаем им»). Буржуазия, крестящаяся, как растерянные статисты, и копы, предостерегающие вас от вояжа с мордобоем и грязным роком. Возвращайтесь, возвращайтесь, поворачивайте нами, глупые детишки, он ведь самый настоящий чертов кровосос.

Это москиты, малыш. Все это одна большая мандала. Он был честным , он любил пить человеческую кровь,и если ты вдруг прикинешься, что не замечаешь его прихода, и не выставишь его за порог, то потом это будут твои проблемы, а не его.

Влад Дракула не мог сказать, заворожен ли он нелепыми танцами контркультуры, или же они ему приелись. В пятидесятых – время Керуака и битников, бонго и увлечения Италией – он со своими слугами и невестами сбежал из Сан-Фракциско и нашел убежище в пустыне. В Сан-Франциско было слишком много испытующих взглядов и вопросов. А потом еще одна женщина, которую он не раз развлекал, стала писать стихи и читать их в кафе: «Он мой искусАтель, папочка, он заставляет меня истекать красными струйками».

Опознанный таким образом, он сбежал.

Часть зимы он провел в пустыне, скучая по прохладе и дождям Сан-Франциско, холоду и снегу Европы. Он жил, не будучи обнаруженным, и наслаждался своей ностальгией так, как это могут делать лишь те, кто очень стар. Они могут находить удовольствие в возвышенных и утонченных эмоциях, менее сильных, чем горе или отчаяние, – в бледной акварели тоски, ностальгии и сожаления. Правда, для него это была игра, из которой он мог выйти по собственному желанию в любой момент.

Потом стали приходить дети, похожие на эльфийских подменышей, с их психоделией и чрезмерностью, которые напомнили ему его самые давние былые времена. Те дни великолепия и драматичности его трансильванского двора, ванны с кровью, девственницы и утехи неимоверной роскоши. Так или иначе, одно смущенное дитя цветов случайно наткнулось на его замок, потом еще одно, и еще, и так до тех пор, пока замок не стал местом паломничества.

Слуги умоляли его уехать или хотя бы приостановить поток бездумных смертных. Но он вскоре обнаружил, что ему нравятся маленькие хиппи, и не столько из-за сомнительности их компании, сколько из-за того, что они искали его. Они дурачились и кружились, чтобы развлечь его, пировали на его банкетах, писали ужасные, перегруженные деталями стихи, которые любили декламировать ему после обеда, и потихоньку подбивали друг друга на то, чтобы подставить шею под его клыки, хотя он сам никогда их об этом не просил. Существовал он или же нет? Он никогда не обнаруживал себя, имея в распоряжении личного помощника и давая указания своим невестам и слугам на то, что и как надо сделать.

Постепенно он стал доверять своим поклонникам так же, как когда-то своим цыганам. Они оказались бы достойны этого доверия, если бы не их домыслы о Дворе Алого Короля. Его самые пылкие поклонники были слабыми, бестолковыми и поэтому неопасными.

Из-за этой их безобидности Дракула пожалел их. В своих расшитых бисером костюмах, с волосами, растрепанными, как у баньши, они вертелись, кружились и принимали вычурные позы . Чувак, это так… это настолько!Он заинтересовался, на самом ли деле они более управляемы и наблюдательны, чем их товарищи из средних слоев общества, которые носили стрижки под битлов и оставались дома с родителями. Каждое действие, каждое высказывание, каждая мысль этих маленьких неухоженных бездельников тщательно изучались, анализировались и сравнивались с непостижимым стандартом интеллектуального совершенства, которым они не обладали, и судьбоносным счастливым случаем, которого не было:

Я сказал «красный», и Капитан вошел в комнату!

Вay, круто! Зацени! Ты только что сказал мне это, и он вышел из комнаты!

Он жалел о том, что не было такой вещи, как кармическая предрасположенность к прозрению. Она сделала бы его долгую жизнь более интересной. И так же, как сотни тысяч живущих в то время, он прибегнул к наркотикам. Дети натащили с собой невероятное количество разнообразнейшей наркоты: гашиш, марихуану, тайские палочки, мескалин, грибы, таблетки всех форм и размеров. Они глотали таблетки, как витамины; они курили марихуану и гашиш, как сигареты, а все остальное они готовили с маслом и медом и грызли, как восточные сладости.

Но ничто из этого не действовало на Дракулу. Он перепробовал все: курил, глотал таблетки, вводил наркотики в вены, даже пил кровь детей, бывших под кайфом или в отключке от наркотиков. Ничто не срабатывало.

И они не могли объяснить ему, на что это похоже. Обычно они лежали на холодном полу замка в том же рассеянном бредовом состоянии, которым сопровождались его приемы пищи, водя руками в воздухе и декламируя слова песен. Подобные трансформации, не приносившие никаких результатов, кроме увеличивающейся потребности в безделье, казались ему ужасающей расточительностью, в то время как он сам с его сверхъестественной продолжительностью жизни и реальной связью с мифами о его расе обладал сознанием, достойным расширения, и не мог осуществить этого.

Он продолжал надеяться, что один из них постепенно выделится из толпы, подобно тому как сливки поднимаются на поверхность молока, кто-то, с кем он сможет говорить и проводить исследования, и этот человек раскроет ему секреты наркоманской вселенной. Он продолжал поощрять их паломничества в свой замок, терпеть их шушуканье и то, что они вмешивались в его частную жизнь. (Существовал он или же нет? Как странно, люди так наивны!) Юноши изъявляли желание вступить в связь с его невестами, а девушки – с ним самим. Это было вполне нормальным, и он участвовал в их беспорядочных связях. Груди, и бедра, и половые органы, так много переплетающейся плоти, наливающейся алой кровью, это было классно, как они говорили.

Но по прошествии некоторого времени стало ясно, что это была серия повторяющихся действий, причем повторяющихся бесконечно. Среди них не было ни одного, кого бы он мог рассматривать как возможного кандидата для Изменения, хотя он не Изменял никого уже почти сто лет. Дети-хиппи стали его утомлять, и он рассматривал их всех, скорее, как возможных кандидатов для сажания на кол. Но о таком поступке обязательно узнали бы за пределами замка, и за этим последовало бы строгое наказание. Американские власти были столь же репрессивными и диктаторскими, как и он когда-то. Они не мучили своих жертв физически. Вместо этого они сообщали прессе лживые факты о них и бросали их в тюрьмы по сфабрикованным обвинениям. Если бы он обладал такими же средствами массовой информации в свое время в Карпатах, то делал бы то же самое. Это, безусловно, было эффективным.

Он вернулся к своим старым тайным привычкам. Холодными ночами в пустыне он пикировал на койотов и кроликов или взмывал ввысь и разрывал в клочья сов. Но для столь подавленного и апатичного существа, каким он стал, даже атавистическая радость охоты оказалась приглушенной и мимолетной.

Однажды его помощник Александр явился к нему с отличной новостью: в их замок планирует нанести визит доктор Тимоти Лири. Знаменитый доктор Лири, основатель целого движения достижения гармонии и ловли кайфа, употребления ЛСД и исследования иной реальности.

В тот момент Дракула не был в курсе, что доктор Лири только что сбежал из тюрьмы Сан-Луис-Обиспо – города на побережье. Он вообще не знал того, что доктор Лири был в тюрьме. Но весть о его скором прибытии разносилась по замку, как эхо от пронзительного волчьего воя.

Тим Лири, доктор Лири.

Имя этого человека было мантрой для детей-хиппи. Невзирая на беспокойство по поводу местных властей, капитан Влад тихо посмеивался над собственной ревностью в ожидании прибытия гостя. Он привык быть в центре внимания. Но возможно, легенда не должна пытаться соперничать с символом.

Он лишь надеялся, что визит доктора Лири в его замок будет дождем в пустыне.

Он ждал этого визита, как школьница, делая запасы угощения: хиппи могли довольствоваться коричневым рисом и супом мисо, но один аристократ должен принимать другого соответствующим образом. Он просмотрел свой гардероб – пиджак с бахромой и яркая футболка хиппи? Черный свитер с высоким горлом и пиджак спортивного покроя? Он следил за приготовлениями в замке – уборкой комнат, стиркой и глажкой белья, – пока однажды вечером, после захода солнца, Александр не постучал в дверь святая святых Дракулы и не объявил: «Прибыли!»

Дракула наконец-то выбрал пиджак-«неру» и черные брюки – он был взрослым человеком, а не каким-то хиппи и, затаив дыхание, неторопливо спустился по лестнице. Его небьющееся сердце вроде как даже шевельнулось.

Лири подошел к нему и взял руки Дракулы в свои. Дракула взглянул в большие глубокие глаза и понял, что наконец нашел своего смертного двойника – человека, который жил долго и имеет большой жизненный опыт. Обнадеженный, Дракула обнял его.

«Ах», – выдохнула контркультурная толпа, бездельничающая в большом зале. Похожая на пещеру комната была наполнена дымом марихуаны, гвоздичных сигарет, терпкого красного вина и пота. Закваска для секса.

«Добро пожаловать», – сказал Дракула.

Лири подмигнул ему и представил свою жену. Дракула в изумлении разглядывал ее. Она была удивительно красива Его потянуло к ней резко и сильно, и, чтобы скрыть это, он ее проигнорировал.

«Прошу к столу», – добавил он и тут же показался себе старомодным и глупым, этакой киношной версией самого себя. Какой-то Лугоши-торчок, а не Влад Пронзитель, присутствие которого заставляло падать в обморок девушек и дрожать их отцов. В прошлые времена его расположение, как хвост кометы, означало или красивое сияние, или предвестие беды.

Как низко он пал в этом новом мире! И как стремительно!

Слуги накрыли стол изысканными блюдами, которые дети хиппи поедали жадно, не умея насладиться их утонченностью, в то время как Лири говорил о движении к универсальной правде и внутреннем мире. Он раскрыл Дракуле секрет: многие видные психиатры Лос-Анджелеса использовали в своей практике ЛСД. Они давали ЛСД кинозвездам, таким как Кэри Грант и Джек Николсон. Кэри Грант хотел снять фильм об ЛСД, но сделал это Отто Премингер. Он рассказывал о блистательных мыслителях: Томасе Манне, Олдосе Хаксли, – которые уехали в Лос-Анджелес, привлеченные царящей в нем свободой мысли. Когда он говорил, его жена слушала так, как будто прежде она не слышала ни слова об этом. Какая невероятная женщина! И какой занимательный мужчина! Дракула был безумно рад, что они к нему приехали.

Тем временем количество детей-цветов в его замке росло, как количество маков в тепличных условиях. В мини-вэнах и автобусах, караванами и бесчисленными группами отдельных дураков они прибывали, пересекая Великую Пустыню в своем БКП для того, чтобы сесть у ног великого и ужасного Лири.

Который говорил быстрее, чем летит пуля.

Который перескочил пропасть между ними одним прыжком.

«Если бы мы брали плату за вход, вы были бы богаты», – сказал однажды Лири Дракуле, когда они вечером расслаблялись под панамскую красную марихуану. Розмари нигде не было видно, но несколько девиц-топлес потерянно слонялись неподалеку, очевидно желая стать невестами. Дракула лениво принимал их ласки, в общем-то, только для того, чтобы ощутить биение пульса под их кожей. Это было славной привычкой, такой, как, например, грызть ногти.

Его гораздо больше интересовало то, что пульсирует в мозгах Лири. Какие истории он рассказывал! В какие путешествия он отправлялся под наркотиками! Принимал псилоцибин в Танжере вместе с Уильямом С. Берроузом! Обсуждал с Алленом Гинзбергом политическую сторону употребления экстази. Спорил с Джеком Керуаком, который смотрел на него свысока. Жизнь Лири была одним большим экспериментом, меняющимся в зависимости от текущего момента. Дракула пришел к мысли, что воспринимает его как такую альтернативную Шахерезаду, смертного, который мог заставить его не спать всю ночь вплоть до восхода губительного солнца.

«Пойдем в джакузи», – однажды предложил Лири, сбрасывая одежду. Девушки тоже сняли все с себя.

Дракуле как-то раз сказали, что он никогда не сможет погрузиться в воду, но позже он обнаружил, что это не так. Джакузи почти согревало его холодную плоть. Итак, он, король нежити, тоже снял всю одежду и присоединился к Лири и молодым девушкам.

«Входная плата, – сказал Лири. – Было бы достаточно денег для того, чтобы снять фильм».

«Я аристократ, – ответил Дракула. – Существуют законы гостеприимства».

«Владимир, вам надо избавляться от вашего старомодною образа мышления». Девушки улыбались, но Лири игнорировал их, обращаясь только к Дракуле. Становилось ясно, что он был и будет верен своей жене. Дракула нашел это достойным уважения, но подобное поведение связывало ему руки. Он бы очень хотел принять меры в случае, если к ней кто-нибудь полезет с непристойными предложениями. Она была сногсшибательна.

После того как девушки устали и покинули их, Лири подался вперед и прошептал: «Укусите меня. Я хочу знать, на что это похоже».

«Вы что, и правда верите, что я вампир? – спросил Дракула. – А не всего лишь еще одна наркотическая галлюцинация?»

Лири выглядел удивленным. «Я верил в вас еще до того, как приехал сюда. А почему, вы думаете, я вообще приехал?»

Дракула на мгновение смутился. Он предполагал, что умудренный опытом Лири примет его за очередного гуру, харизматичного лидера, увлекшего за собой безродных и ищущих детей. Дракула хотел, чтобы в нем увидели еще что-то действительно интересное, помимо его сверхъестественности.

Но шло время, дни и недели, и постепенно становилось ясно, что его сверхъестественность была единственным интересным фактом для Лири. Лири прерывал размышления Дракулы независимо от того, были ли они наедине или перед толпой хиппующих детей ночи. Он вступал с ним в споры, которые умело выигрывал, ведь в памяти Дракулы не было фактов и цифр, касающихся жизни окружающего мира, – в отличие от начитанного и имеющего широкий кругозор доктора Лири.

Он, как хороший гуру, вдохнул новую жизнь в молодых, пришедших в замок хиппи. В процессе поиска высшего они становились радикально настроенными, а левые взгляды делали их циничными и несчастными.

Лири упрекал их, говоря: «Вы не сможете сделать что-то хорошее, пока не будете чувствовать себя хорошо». Это высказывание произвело сильное впечатление.

Целью стало быть счастливым, чувствовать себя хорошо, расти и учиться. И Дракула понял: гости его замка думают, что Лири может научить их этому.

Лири, а не он.

Они ели его еду, спали в его комнатах, амбарах и флигелях, слонялись в конюшнях, приставали к его слугам и все время обсуждали, что Тим сказал, что Тим сделал и что Тим имел в виду. Они не заметили, как переступили границу: были гостями, а стати поселенцами; были посетителями, а стали обитателями. Они перестали прибираться за собой, потому что так делал Лири. Они больше не говорили «спасибо», потому что Лири так никогда не делал.

Но что хуже всего, они перестали бояться Дракулы. Существовал ли он, или его не было? Всем уже было все равно. Их умы теперь были заняты поразительными возможностями, которые предлагал им Лири, причем он делал это с таким обаянием и энтузиазмом, словно не замечал, что мечет бисер перед свиньями. По крайней мере, хозяин замка видел все это так.

Однажды к нему пришел Александр и, изящно поклонившись, сказал, что великий лорд должен восстановить свое положение и что его сиятельство граф должен сказать Лири, чтобы тот уезжал. Дракула пообещал сделать и то и другое.

Но это было трудно. В современном государстве он не имел власти и не мог заставить детей-хиппи что-то делать, и менее всего – уважать его за то, что он когда-то был более безжалостным, чем любой из вождей, которым они не доверяли. И он не хотел, чтобы Лири уезжал, потому что, несмотря на его лидерство, Лири оставался самым интересным человеком из всех, кого Дракула встречал в своей жизни.

«Я чувствую, у вас какой-то внутренний конфликт, – позволил себе заметить Лири однажды вечером в джакузи. – Не хотите поговорить об этом?»

Затем он предложил безумный план: в следующее полнолуние, когда силы ночи будут особенно могущественны, он, Лири, примет огромное количество ЛСД и других наркотиков, а потом установит контакт с Дракулой и самукусит его.

«Ты будешь Изменен», – сказал ему Дракула.

Лири улыбнулся: «Ты тоже будешь Изменен».

В конечном итоге Лири уговорил Дракулу превратить его в вампира, пообещав ему наркотические галлюцинации. Все сводилось именно к этому, решил Дракула, изучив ситуацию со всех сторон. Стоило ли оно того? Он представил себе Лири, движущегося сквозь столетия, собирающего приверженцев, несущего слово. Не о вере в вампиров, конечно. Или он согласится молчать об этом, или Дракула откажет ему. Сменялись одна за другой фазы луны. Дракула наблюдал за небесным светилом, а жаждущий смерти Лири наблюдал за ним.