Текст книги "Светская львица за одну ночь"

Автор книги: Брайди Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

“Сравни ее с Корнелией”, – подумал он, наблюдая за своей бывшей возлюбленной в платье цвета морской волны, от Ральфа Руччи. Она злобно, с неестественной улыбкой на губах, смотрела в зал. Уайет научил Люси хорошим манерам и светскому обращению, но благородство было присуще ей от рождения. Оно проявлялось во всем, будь то искренняя поддержка Мими Резерфорд-Шоу или безукоризненная этика, любовь к искусству или непоколебимое чувство собственного достоинства. Увидев Люси на сцене, Уайет как будто взглянул на девушку впервые.

– Ничего себе, она сама сшила платье, – у Тео хватило наглости улыбнуться Уайету, как старому приятелю. – У девочки настоящий талант.

– Ее ждет яркое будущее, – сдержанно ответил Уайет, стараясь не думать о том, что его книга загубит карьеру Люси в зародыше.

Аукционист от “Сотби” призвал гостей к молчанию.

– Номер первый, платье “Родарте”, мисс Либет Вэнс. Начнем с десяти тысяч. Десять тысяч от женщины в красном. Двенадцать? Двенадцать тысяч долларов от джентльмена в дальнем углу… Пятнадцать тысяч за это уникальное платье. Пятнадцать тысяч раз, пятнадцать два – продано женщине вон за тем столиком за пятнадцать тысяч долларов!

Платье Анны Сантьяго от Нолы Синклер – масса тяжелых черных кружев, при взгляде на которые Уайет содрогнулся – ушло с молотка за семь тысяч, платье Корнелии достигло внушительной отметки в двенадцать.

– И наконец – прекрасное платье… от Люси Эллис, – аукционист сделал паузу, как будто усомнился, что прочитал правильно. – Я прав?

Люси кивнула с беспечной улыбкой на губах. Если она будет волноваться из-за того, что ее платье выставлено на торги, то испортит впечатление. Уайет понял, что ощущает тревогу девушки как свою. Он быстро потянулся за стаканом с водой, чуть не опрокинув вино. Смотреть было нестерпимо…

– На Люси ее собственное творение, дамы и господа. Начнем с пяти тысяч долларов. Кто-нибудь готов предложить пять тысяч долларов за замечательное платье, сшитое Люси Эллис?

Как и боялся Уайет, зал молчал. Гости перестали жевать, столовые приборы застыли над тарелками. Элоиза, сидевшая с Максом за соседним столиком, взглянула на Уайета, широко раскрыв глаза от ужаса. Уайет затаил дыхание. Тишина была невыносима, и он уже вознамерился прервать молчание. Люси расстроится, если он придет на помощь, но это лучше, чем наблюдать за тем, как она стоит посреди молчащего зала.

Тео поспешно схватил табличку.

– Не смей, черт возьми! – Уайет яростно взглянул на него. Мысль о том, что Тео Голт может купить платье Люси, привела его в ужас.

– По-моему, ты забыл правила аукциона, – прошептал Тео. – И потом, я хочу помочь. Нужно раскрутить ее бренд.

– У Люси хватает друзей, готовых ей помочь, включая меня, – выпалил Уайет. – Она не нуждается в твоей…

– Оригинальное платье от Люси Эллис, – повторил аукционист. – Разве оно не шикарно? Кто-нибудь готов предложить пять тысяч за это уникальное платье?

Прежде чем Уайет и Тео успели поднять таблички, из дальнего конца зала раздался робкий голос:

– Пять тысяч!

Уайет перевел дух – впервые с тех пор как Люси поднялась на сцену – и встал, чтобы посмотреть на ангела-спасителя. Фернанда Фейрчайлд сидела, воздев в воздух табличку дрожащей рукой. Уайет в шоке немедленно проникся подозрением: зачем лучшей подруге Корнелии спасать Люси? Но, когда он обернулся к сцене и увидел багровое от гнева лицо Корнелии и изумленно раскрытый рот, то понял, что стал свидетелем несомненного отступничества. Фернанда наконец набралась смелости.

Лед тронулся, и Уайет с радостью наблюдал за тем, как таблички взмывают в воздух – быстрее, чем аукционист успевал говорить. Каждая женщина в зале, казалось, поняла, насколько уникально платье Люси. Как и предполагал Уайет, светские львицы привыкли получать то, что им хотелось. Он взглянул на Люси; бесстрастное выражение ее лица выдавало внутреннюю радость. Если сегодня она восторжествует над законодателями вкусов – ее уже ничто не остановит.

– Двадцать тысяч! – провозгласил голос с легким британским акцентом из первого ряда. Гости озирались, чтобы увидеть человека, который вчетверо превысил изначальную цену.

– Марго Ирвинг! Двадцать тысяч от несравненной Марго Ирвинг! – воскликнул аукционист. Уайет, не в силах сдержаться, вскочил и зааплодировал – к счастью, другие тут же последовали его примеру. Марго вошла в историю – в течение десяти лет она ни разу не покупала платье на аукционе “Модного форума”.

– Двадцать тысяч от единственной и неповторимой мисс Ирвинг! Дамы и господа, кто-нибудь предложит больше?

Таблички перестали взлетать; гостьи разрывались между желанием приобрести платье и боязнью разозлить могущественного редактора, но шум в зале стоял просто оглушительный. Уайет, торжествуя, не сводил глаз с Люси, и та широко улыбнулась. Корнелия тем временем как будто поджаривалась на медленном огне.

Поскольку никто так и не набрался смелости, аукционист опустил молоток.

– Продано Марго Ирвинг за двадцать тысяч долларов!

Люси это сделала! Уайет готов был кричать от восторга. Он пришел в настоящий экстаз. Элоиза, Тео и Макс поздравляли его, но Уайет видел только Люси, которая быстро пробиралась через толпу, улыбаясь и принимая поздравления от новых поклонников. Когда она наконец вернулась к столику, Уайет не удержался – он притянул девушку к себе и крепко поцеловал, со страстью, которую отрицал не первый день. Когда Люси в ответ прижалась к нему и мягкие губы уверенно ответили на поцелуй, больше всего на свете Уайета захотелось унести ее отсюда на руках прямо в спальню.

Книга.

Эта мысль мелькнула в голове Уайета и заставила отстраниться.

– Уайет?.. – Люси коснулась его руки.

Мир перестал бешено вращаться, но все внезапно изменилось. Уайет с удовлетворением заметил, что Тео ушел в бар, явно обескураженный поцелуем, которому стал свидетелем. Макс и Элоиза тоже поспешно ушли. Люси смотрела на Уайета по-новому, ее лицо светилось надеждой и любопытством. В глазах девушки читалось, что она мечтала об этом поцелуе не меньше, чем он.

Книга, книга, книга.

– Я должен кое-что сделать… – сказал Уайет, чувствуя себя негодяем.

– Что? Посмеяться над Трипом? – поддразнила она. – Потерпи до завтра. Бедняжке нелегко видеть Элоизу рядом с Максом.

“Она и понятия не имеет”, – подумал Уайет, не в силах больше сохранять маску. Он слишком любил Люси, чтобы причинить ей боль.

– Подожди минуту. Я сейчас вернусь.

Прежде чем она успела возразить, он встал и быстро направился к двери, полный решимости.

– О чем ты, черт возьми, думала, когда предложила пять тысяч за это платье? – Корнелия говорила так тихо, что слышали только Фернанда и Паркер. Она подошла к ним, пылая гневом, как только аукцион закончился. – Люси вылетела бы в трубу, если бы ты, дура, не раскрыла рот!

– Успокойся, – негромко сказал Паркер. – Ты преувеличиваешь.

Фернанда, бледнее обычного, не произнесла ни слова. Она сидела, скрестив руки на груди и не глядя на Корнелию, как пленник в ожидании пытки.

– Он теперь высказывается от твоего имени? – Корнелия ощутила знакомый приступ горячей ярости, от которой темнело в глазах. Это было опасное ощущение. Впервые оно постигло Корнелию в шестнадцать лет, когда мать забыла о “Родительском дне” в Гротоне и улетела в Вербье с Жаком – своим тогдашним “другом”. Вернувшись с заснеженных склонов, мать обнаружила, что подруги шепотом сплетничают, будто у нее хламидиоз.

– Твой дурацкий широкий жест, Фернанда, спровоцировал лавину. Откуда у тебя взялись лишние пять штук? Не похоже, что ты продала свою почку – вряд ли за внутренние органы в таком возрасте и состоянии можно получить приличную сумму…

– По-моему, ты просто ненормальная, – заметил Паркер, покраснев.

– Ты жалок, – прошипела Корнелия. – Лысый, нищий, занудный… неудивительно, что жена тебя бросила. Фернанда – это лучшее, что тебе светит, – она рассмеялась. – Знаешь, скольких мужчин старушка Ферн затаскивала в постель в течение десяти лет, надеясь, что один из них даст ей свое имя?

– Убирайся отсюда, гадина! – Паркер вскочил. Фернанда продолжала сидеть, закрыв лицо руками. Хотя Паркер был заметно ниже Корнелии, та попятилась, напуганная внезапной вспышкой гнева.

Корнелия заметила, что окружающие смотрят на них.

– Не нужно устраивать сцен, – фыркнула она, собираясь с духом. Корнелия Рокмен не из тех, кто закатывает истерику в разгар самой блистательной вечеринки года. Она даже голоса не повысит. В конце концов она настоящая леди – и двое неудачников просто не стоят ее внимания. Даже не посмотрев на Фернанду, Корнелия развернулась и ушла, положив конец восемнадцатилетней дружбе.

В тихом уголке безлюдного зала Уайет набрал номер и взмолился, чтобы сработал автоответчик. После всего пережитого у него просто не оставалось иного выбора. Люси – человек, а не подопытный шимпанзе. Мать была права – пора, в кои-то веки, подумать о ближних.

– Уайет! – Киплинг сам взял трубку. Уайет услышал на заднем фоне ресторанный шум. – Рад слышать тебя, сынок, даже в этот поздний час. Ты…

– Простите, сэр, но я не могу выпустить книгу, – выпалил Уайет и почувствовал, что тяжесть покинула его сердце.

– Эл, ты не могла бы слегка сбавить темп? – Люси с тревогой взглянула на подругу. Когда Уайет внезапно исчез, оставив ее обескураженной поцелуем, она разыскала Элоизу и Макса в баре. Элоиза, обычно такая уравновешенная и сдержанная, была изрядно навеселе и явно не в состоянии разгадать таинственное поведение Уайета. Она только что потребовала, чтобы Макс заказал еще мартини.

– Я праздную! Моя девочка победила на аукционе! – Элоиза потянулась через стойку за оливкой, а потом буквально повисла на Люси. Макс бережно обвил рукой хрупкие плечи Элоизы и не позволил ей упасть.

– Почему бы не отпраздновать за чашкой кофе с булочкой? – Люси помахала проходившему мимо официанту.

– Отличная идея, – сказал Макс через голову Элоизы. – Она и кусочка не съела.

– Я тебя слышу! – засмеялась та, откидываясь назад. – Как я могу есть, если мой бойфренд развлекается непонятно с кем?

Она ткнула пальцем в сторону танцпола, но Люси не увидела Трипа. Элоиза взяла новую порцию мартини (бармен лишь пожал плечами, встретив взгляд Люси), поднесла бокал к губам, случайно наклонила его и забрызгала перед своего роскошного платья. Она уставилась на расплывающееся пятно, а потом откинула голову и ухмыльнулась.

– Конкурс мокрых футболок! – крикнула она.

Макс потянулся за салфеткой и прикрыл Элоизу (мокрое платье просвечивало насквозь).

– Я отвезу тебя домой, – твердо сказал он.

– Еще один танец, – с трудом выговорила та, взяла его за руку и потащила на танцпол. Макс, вряд ли способный взвалить Элоизу на плечо и вынести из зала, подчинился.

Люси отвлеклась от этого зрелища, когда рука Уайета коснулась ее локтя. Легкое прикосновение, от которого она, тем не менее, вздрогнула всем телом.

– Прости, что так внезапно сорвался. Теперь вечер в нашем распоряжении… – он улыбнулся, серо-синие глаза блеснули. Уайет взял с ближайшего столика два бокала шампанского, протянул один Люси и погладил девушку по руке. – Итак…

Она слегка улыбнулась.

– Итак…

– Три месяца пролетели быстро, не правда ли? – он изучал ее лицо.

– Да уж, особенно для человека, который питался только капустой и торчал в тренажерном зале по пять часов в день, – Люси засмеялась. Но Уайет был прав. Она сделала глоток шампанского – пузырьки защекотали горло. Уайет обнял девушку за талию, крепко прижав ладонь к ее спине – одновременно странное и знакомое ощущение.

– Для меня время тоже прошло быстро. Слишком быстро, – он склонился к ней и снова поцеловал – на сей раз спокойно, но еще нежнее. “Неужели мне не снится?” Люси никогда не верила в волшебные сказки – Рита рано лишила дочь иллюзий, – но теперь девушка своими глазами убедилась, что счастливый финал все-таки бывает. Как только она помирится с Ритой, жизнь окончательно наладится.

– Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался, – шепнула Люси, целуя Уайета в промежутках между словами.

– Простите, что нарушаю ваш тет-а-тет, – прошипела Корнелия. Она одарила обоих сладчайшей улыбкой и положила руку на плечо Люси, иллюстрируя слова Уайета о том, что у социальных животных улыбка – это тоже способ оскалить зубы.

– Отлично провели вечер, да? Очень жаль, что твоя мамочка не пришла на тебя посмотреть, Люси Джо. Уж я-то потянула за все ниточки, чтобы раздобыть ей билет.

Значит, Корнелия узнала тайну. Люси захотелось провалиться сквозь землю, стоило вспомнить, как она обращалась с матерью.

– Вы виделись?

– Да. Мы с Ритой неплохо поболтали… – Корнелия склонила голову набок. – Трудно не заметить семейное сходство. Нос, бедра… Она рассказала, как ты работала официанткой в забегаловке на местной автозаправке. Какой неожиданный выбор профессии для наследницы лесопромышленной империи. А потом ты поступила к Ноле Синклер…

Уайет не выдержал первым.

– Хватит! Я не понимаю, к чему ты клонишь…

Корнелия улыбнулась.

– А по-моему, ты все понимаешь, милый Уайет. Люси – обманщица. Она – кукла, которую ты нарядил, увешал драгоценностями и научил держать вилку. Сначала я удивлялась, как ты мог бросить меня ради… вот этого, – она махнула рукой в сторону Люси. – Но теперь мне ясно. Ты не способен иметь дело с настоящей женщиной. Тебе нужна игрушка, пешка, которой ты можешь манипулировать как угодно.

Стены завертелись. Люси с трудом дышала…

– И теперь все, все узнают твою маленькую тайну. На следующей неделе в “Таунхаусе” выйдет статья, которая разоблачит вранье Люси Джо. Меллори дописывает последние абзацы…

Люси охнула. Теперь ясно, что означал странный взгляд Меллори, когда она помахала журналистке за коктейлями.

– Я решила рассказать, прежде чем газету доставят к твоей двери…

– Ты слишком далеко зашла, Корнелия, – сказал Уайет, но его голос доносился как будто издалека. – Нельзя же нападать на Люси только потому, что у нас с тобой не сложилось…

Корнелия захихикала.

– Не льсти себе. Ты всегда требовал, чтобы я сделала хоть одно доброе дело. Вот я его и сделала – разоблачила обманщицу.

С этими словами Корнелия отошла, оставив за собой терпкий запах духов.

Люси была так унижена, что ей едва удалось перевести дух – как будто она упала с большой высоты, приземлившись на спину. Голос Люси не повиновался. Бал и музей словно остались в далеком прошлом. Уайет положил руку ей на плечо, пытаясь утешить, но она не решалась взглянуть на него. Все пропало – пари Уайета, одобрение новых знакомых, карьера, ради которой она столько старалась. Уайет будет унижен заодно с ней. И вдобавок она причинила боль Рите.

– Мы как-нибудь выпутаемся, обещаю, – произнес Уайет, но Люси поняла, что он лжет.

– Мне нужно выйти, – сказала она, по-прежнему отводя взгляд. Глаза горели от слез. Подобрав подол великолепного и безнадежного платья, девушка развернулась и выбежала из зала.

Глава 31

– Макс?

– Да, Элоиза?

Она засмеялась и положила затуманенную голову на обтянутую белой рубашкой плечо Макса, подавив желание лизнуть запонку.

– Мне нравятся твои очки.

– Спасибо.

– И я так рада, что ты пошел со мной на бал. Не знаю, что бы я делала без тебя.

– Напилась бы еще сильнее? – он ласково улыбнулся. – Я тоже рад. А теперь давай-ка я отвезу тебя домой. По пути купим пиццу, и ты немного протрезвеешь.

– Потанцуем еще, – потребовала Элоиза, вновь собравшись с силами, в надежде, что Трип присмиреет и заревнует. Женщина обвила руками шею Макса. – Опрокинь меня! – шепнула она, и тот нервно повиновался. Элоиза наклонялась все ниже и ниже, вынуждая Макса волочить ее по полу, словно сеть, полную рыбы.

– Элоиза, мы уйдем немедленно, – сказал он, придав ей вертикальное положение, и она поняла, что Макс не примет отказа. Он крепко прижал Элоизу к себе, оторвал от земли и вынес с танцпола. Было очень приятно и в то же время неловко.

– Эй! – крикнула Элоиза, колотя его кулаками в грудь. Макс даже не остановился у столика, и пришлось схватить сумочку на ходу. Чертовски унизительно. Ее спутник ведет себя как неандерталец! Господи, сделай так, чтобы Трип не заметил.

– Поставь меня немедленно! – потребовала она в гардеробе, привлекая внимание стоявшей впереди парочки, и в подтверждение своих намерений хлопнула Макса по спине.

Макс неохотно опустил ее на землю и встал впереди, чтобы заслонить Элоизу от посторонних глаз. Лишь тогда она заметила, что верхняя часть платья, все еще влажного от пролитого мартини, съехала на бедра.

– Ты уверена, что хочешь уйти так рано? – спросил Паркер, когда Фернанда шепнула свою просьбу ему на ухо. Он извинился, прервал разговор с Джеком Резер фордом-Шоу и поднялся на несколько ступенек. – Мы с тобой еще даже не танцевали.

– С меня хватит, – сказала Фернанда. Стычка с Корнелией обессилила ее, хотя она вполне этого ожидала, как только подняла табличку на аукционе. Но Фернанда не думала, что подруга набросится на Паркера. Он отмахнулся от язвительных слов, но, несомненно, ощутил боль. А теперь Корнелия расправится с Люси – должно быть, уже расправилась, судя по заплаканному лицу бедняжки, с которым та выбежала из зала.

Паркер поцеловал Фернанду в щеку.

– Разреши мне кое с кем попрощаться. Две минуты.

– Я буду ждать на улице.

Стоя на Пятой авеню и глядя на освещенное здание музея, Фернанда дрожала. Она запахнула на себе материнскую норковую шубу, одной рукой придерживая воротник, а другой – подарочный пакет, из которого выглядывал флакон новых духов. Духов Корнелии. Фернанда знала, что никогда не будет ими пользоваться. Их дружба, которая почти двадцать лет составляла основу жизни Фернанды, закончилась.

Она заметила брата, который вел по ступенькам пьяную Элоизу Карлтон.

– Макс! – крикнула Фернанда. Тот поднял глаза. – Эй, возьми нашу машину. Мы с Паркером доедем в такси.

Макс поднял обе брови.

– Ты уверена? Очень мило с твоей стороны…

– Да, иногда я могу быть милой… – Фернанда негромко рассмеялась, потом подумала, что такое бывало нечасто, и устыдилась. – Я не против, честное слово. И Паркер не будет возражать.

Она жестом указала брату на лимузин и подбежала, чтобы помочь. Макс открыл дверцу для Элоизы, которая безжизненно висела на нем, и они с сестрой кое-как затолкали ее в салон.

– Спасибо, – сказал он, обходя машину с другой стороны. Фернанда кивнула, и лимузин отъехал.

Но, чтобы почувствовать себя добродетельной, недостаточно пары мелочей.

– Прости, что заставил ждать, – Паркер рысью спустился по лестнице, сияя лучезарной улыбкой, и потянул Фернанду за рукав. – Я горжусь тобой, девочка. Сегодня ты поступила правильно.

– Кстати, я уступила нашу машину Максу. Он разыгрывает для Элоизы Карлтон рыцаря в сверкающих доспехах. Надеюсь, ты не рассердишься.

– Конечно, не рассержусь, – Паркер помахал, подзывая такси, а другой рукой прижал к себе Фернанду.

“Если я выйду за него, – подумала она, наблюдая за сверкающей толпой, которая двигалась в огромных окнах музея, – то не будет никакой Парк-авеню”. Паркер, уже не тот легкомысленный молодой человек, каким он был прежде, встречал жизненные трудности спокойно и покорно. “Не будет Рождества на Сент-Бартсе. Бриллиантов в шесть карат. Дома на Мэдисон-авеню. Продавщиц, которые расстилаются передо мной, как только я вхожу в бутик, потому что они знают, что у меня больше денег, чем в ином банке…”

– Ты добрый ангел, – шепнул он, целуя Фернанду в щеку, и женщине захотелось быть именно такой, какой он ее видел.

– Паркер, – негромко сказала она, с непривычной уверенностью схватила его за обе руки и постаралась не думать о том, что скажет мать. – Паркер, ты женишься на мне?

В три часа ночи Люси, поддернув подол, вошла в лифт, спускающийся в недра Порт Оторити. Она обегала весь город в отчаянных поисках Риты, не отвечавшей на звонки. Люси обошла бары, о которых упоминала мать, и добралась до Мюррей-Хилла. Своего рода унылая экскурсия по вехам прошлой жизни. Потом, вспомнив мучительное выражение на лице Риты, Люси зашагала обратно, через город, мимо неоновых огней Таймс-сквер, на автовокзал.

Рита сидела на скамейке перед расписанием, по соседству с каким-то бродягой и сердитой старухой. Ритин макияж потек, размазавшись по лицу, – она походила то ли на Элиса Купера, то ли на Мэрион Каннингем. На ней по-прежнему было расшитое блестками коротенькое платье. Рита что-то пила из банки, обернутой бумажным пакетом. Несмотря на внешность проститутки, в ней проглядывало нечто невинное – точь-в-точь ребенок, ожидающий школьный автобус. Люси ощутила приступ любви.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Рита, когда дочь подбежала к ней.

– Нечего сказать, вовремя явилась, – с ощутимым акцентом добавила старуха. Бродяга кивнул. Рита, несомненно, пожаловалась новым знакомым на поведение дочери.

– Рита, прости. Я поступила дурно.

– Почему ты не на вечеринке? Что-то случилось? Ты, кажется, расстроена.

“Неужели Рита больше волнуется обо мне, чем о себе?” Видимо, да.

– У меня проблемы, – призналась Люси и рассказала о мести Корнелии.

– Может быть, никто не обратит внимания? – предположила Рита. Но Люси была далеко не такой наивной. Статья в “Таунхаусе” обеспечит ей дурную славу, которую невозможно будет опровергнуть. Приглашения прекратятся. Никто не примет ее на работу – кому охота быть упомянутым в колонке сплетен? Кто станет связываться с разоблаченной мошенницей? “В том числе Уайет”, – с горечью подумала Люси. Она знала, что он слишком благороден, чтобы бросить ее в тяжелую минуту, но, как только реальность вступит в свои права, Уайет начнет смотреть на Люси как на неприятное бремя, досадную помеху и ничего более. Ведь пресса замарает и его имя.

Люси поделилась мыслями с матерью.

– Это я виновата! – Рита закрыла лицо руками, подавляя рыдания. Бродяга похлопал ее по плечу, как будто они сто лет дружили. – Я поверила Корнелии! Не знаю, о чем я думала… – она взглянула на Люси. По ее щекам катились слезы раскаяния. – Я все испортила, ты была права. Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Прости, Люси Джо, я… я вернусь в Дейвилл. Больше не стану тебе мешать.

– Мы поедем в Дейвилл вместе. Но только не сегодня.

Материнская искренность тронула сердце Люси. Бродяга уступил ей место, и она с благодарностью села и обняла Риту.

– Ты не виновата. Я не должна была стыдиться тебя и своего происхождения.

Рита, шмыгая носом, вытерла лицо рукавом болеро.

– Да, не должна… – заговорила она, как никогда ласково. – Люси Джо Эллис – самая замечательная девушка на свете. Ты всю жизнь заботилась обо мне, даже когда я… – она с трудом перевела дух, – …когда я этого не заслуживала. Ты изо всех сил работала, чтобы чего-нибудь добиться. У тебя настоящий талант, не то что у других девиц, которые порхают по вечеринкам и бездельничают. Ты хороший человек, Люси Джо.

– Может быть, раньше я и была хорошей…

Бал, красная дорожка, аукцион, поцелуи – неужели это правда? У Люси заурчало в животе, и она вспомнила, что весь вечер не ела. Такое ощущение, что целых три месяца.

– Кто хочет кренделек? – спросила она, и в воздух взлетели три руки. Люси зашла в круглосуточный магазин, купила булочек у измученного продавца и раздала.

– Поедем, – сказала она матери и взяла чемодан, стоявший в ногах у Риты.

– В “Карлайл”? Ты сказала, у тебя там номер.

– Нет, домой. В Мюррей-Хилл.

Конечно, квартира там убогая, половицы шатаются, а в ванной бегают тараканы, но сейчас Люси было все равно. Это место напоминало ей о том, кто она такая. Завтра она разберется, что делать с обломками нынешней жизни.

– Еще лучше, – Рита схватила сумку и попрощалась с новыми приятелями. – Тебе понравится, как я ее обустроила.

В шесть утра Трип убрал со своей обнаженной груди худую женскую руку. Рыжеволосая девица, которой она принадлежала, даже не пошевелилась. Как там ее зовут? Трип с трудом мог припомнить собственное имя. Он осмотрел комнату – скорее, будуар, чем обычную спальню, с готическими черными шторами и темно-красными стенами, но при этом заваленную ужасающим количеством пивных банок. Тяжелое черное платье кучкой лежало на полу.

Трип придвинулся к краю кровати. Нужно добраться до двери, не разбудив девушку, – и он будет на свободе. Голова болела, словно в ней грохотали камни, рот пересох. Трип нащупал пол левой ногой, стараясь не натягивать одеяло. До сих пор он не был знаком с девушками, предпочитающими черное постельное белье. И не стремился. Трип коснулся пола левой рукой, услышал храп и замер.

Девица вновь затихла. Трип завис в воздухе, упираясь в пол рукой и ногой. Смокинг лежал в углу, рядом с платьем. От одного лишь взгляда на сброшенную одежду Трипа замутило. Он вспомнил, как накануне ночью рыжая толкнула его на кровать и принялась изображать тигрицу. А потом – как Элоиза обвивала руками шею Макса Фейрчайлда.

– О господи… ты в порядке? – спросила девушка, садясь и откидывая рыжую гриву с лица.

Трипа вырвало в один из подарочных пакетов, которые им вручили после бала, и это разбудило хозяйку.

– Прости, – неуклюже сказал он, немедленно натягивая штаны и застегивая рубашку. Нужно было срочно убираться. К его смятению, девушка выбралась из постели и подошла, завернувшись в простыню. – Э… можешь оставить себе другой пакет.

– Ничего страшного, – она прижала палец к груди Трипа.

– Но я настаиваю, – он всунул ногу в ботинок, продолжая держать в руках испорченный пакет, и направился к двери. – Спасибо за все…

– Меня зовут Кларисса, – сказала девушка. – Ты не хочешь надеть второй ботинок?

– Конечно, – ответил Трип, наслаждаясь свежим воздухом в коридоре. – Надену в лифте.

Он понимал, что ведет себя как полный идиот, но сейчас ему больше всего хотелось вернуться домой и забыть о минувшей ночи.

– Джек!!! – пронзительно позвала Мими Резерфорд-Шоу из гардеробной, где переодевалась для верховой прогулки. Бал нарушил привычное расписание выходных; на рассвете шофер забрал их прямо из музея и отвез в загородный дом.

– Джек, иди сюда и посмотри!

– Что такое, Ми? – откликнулся муж из спальни, где все еще нежился в пижаме, с “Уолл-стрит джорнал”. Мими подбежала к двери и распахнула блузку, демонстрируя потрясающий бюст. Джек оторвался от газеты и, прищурившись, уставился на грудь жены, сначала с интересом, а потом в ужасе.

– Что случилось, Ми? Ты обожглась?

Оба принялись разглядывать лиловатые припухлости, которые выступили на пышной груди, похожей на две заснеженных вершины.

Мими, охнув, схватила подарочный пакет, который получила на балу.

– Это “Светская львица”. Духи Корнелии! Я только побрызгалась, и вот что получилось… – она вытащила флакон и протянула мужу. – Позвони доктору Стоуну, Джек, и скажи, что я должна увидеть его как можно скорее.

– Духи Корнелии? – вполголоса пробормотал Джек, шагая к телефону. – Можно было догадаться, что они отравлены.

Элоиза открыла глаза и увидела, что ее платье аккуратно висит на двери, а туфли задвинуты под бюро. Огромная бутылка минеральной воды стояла на ночном столике, и женщина, застонав, потянулась за ней.

Элоиза Карлтон, к сожалению, была не из тех, кто теряет от излишка алкоголя память; прихлебывая воду, она мучительно вспоминала минувший вечер. Танцующий Трип. Спиртное. Элоиза отплясывала, как обезумевшая Айседора Дункан, а потом ее, с обнаженной грудью, унесли с танцпола, на глазах у нью-йоркского высшего общества, и уложили в машину Макса Фейрчайлда.

“Я уеду. В Париж. Или в Марракеш. Начну с начала, буду путешествовать, обрету себя. Напишу собственную версию “Есть, молиться, любить”. За вычетом любви. Я для этого не гожусь. И еда тоже подождет, пока ко мне не вернется способность жевать. Я напишу книгу под названием “Пить, страдать, рыдать”.

Но, как только Элоиза собралась с силами и села, облокотившись на подушки, в дверь позвонили. Она выскочила из-под одеяла, забыв о похмелье, и выглянула в коридор. Спальня Люси была пуста. Она надеялась, что подруга наслаждается заслуженной победой, окрыленная одобрением Марго Ирвинг. Когда Элоиза видела Люси в последний раз, они с Уайетом страстно целовались, по-видимому, наконец раскрыв свои чувства.

В дверь опять позвонили.

Элоиза поняла, что это Трип. Он не порвет с ней просто так. Что бы ни предложила ему вчера рыжеволосая девица, оно несравнимо с долгими годами преданности и поддержки. Трип ценит качество отношений и знает, что такие женщины, как Элоиза, на дороге не валяются. Она поспешила в ванную, а потом, с зубной щеткой во рту, ринулась обратно в спальню и начала искать одежду.

– Подожди! – крикнула она, натягивая через голову свитер. Сбросив огромные пижамные штаны (разумеется, мужские), Элоиза натянула трусы и повыдергивала из скособоченного пучка шпильки. Она побежала в коридор, едва не забыв вынуть изо рта зубную щетку, и открыла дверь. Ночной кошмар наконец закончился.

Элоиза, ожидавшая увидеть своего возлюбленного коленопреклоненным, обнаружила пустой коридор.

– Трип? – позвала она. Может быть, он уже завернул за угол и направился к лифту?

– Трип! – закричала Элоиза, не опасаясь разбудить весь этаж воскресным утром.

Когда Макс Фейрчайлд неловко высунул голову из-за утла, Элоиза почувствовала, как рушится последняя надежда. Она уцепилась за косяк, чтобы устоять на ногах.

– Прости, Элоиза, наверное, я зря пришел так рано… Я принес еды, – Макс замолчал, уставившись на ковер. В руках он держал пакет с покупками. – Просто хотел проверить, как дела. Твой телефон был выключен. Я позвонил Люси, но она не ответила…

– У нас с Трипом все кончено, – выпалила Элоиза. Как только она произнесла это вслух, колени у нее задрожали, перед глазами поплыло.

– Все кончено, – повторила она. Пятна света стали ярче. Элоиза попыталась ухватиться за холодную стену.

К счастью, Макс успел ее подхватить.