Текст книги "Расплата"

Автор книги: Брайан Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

И в этот самый момент он увидел собеседника имама; уставившись на знакомый профиль, он не верил своим глазам. Потом, задыхаясь от волнения, обхватил рукой Кельтум, оттащил ее от входа, а другой рукой зажал ей рот в страхе, что девушка вскрикнет от неожиданности.

Он крепко прижимал ее к себе, держал за руки, лицо ее касалось его лица. Поверх его ладони сверкали ее широко раскрытые глаза, в них были изумление и негодование. Билл резким движением через плечо показал ей головой на кабинет, а потом беззвучно, с преувеличенной четкостью артикулируя губами, чтобы она правильно поняла его, произнес:

– Де Медем.

Глаза Кельтум раскрылись еще шире и наполнились ужасом, голова качнулась вперед, словно отталкивала его руку, не желая верить.

– Да! Я видел его, – снова зашевелил он губами, выразительно кивнул, заглянул ей в глаза и, крепко прижимая к себе обессилевшее тело, медленно отвел руку от ее рта. На ее обмякшем лице выразились потрясение и недоверие. Билл показал на проход.

– Быстро, – прошелестел он губами и подтолкнул ее. – Уйдем отсюда. Быстро.

Она, казалось, ничего не расслышала и не двинулась с места. Билл бережно взял ее за плечи, она никак не реагировала, словно окаменела. Он обнял ее за талию, прижал к своему бедру и буквально понес по проходу. Когда они поравнялись с соседней клетушкой, она выпрямилась и отстранилась. Он удивленно взглянул на нее, но она отвела от него глаза и вошла в клетушку. Взгляд ее был устремлен на противоположную стену. Билл пригнулся, в два прыжка догнал ее и опять схватил за руку, она обернулась и пристально посмотрела ему в лицо.

– Кельтум, – беззвучно прошептал он, – что вы делаете? Нам нужно убираться отсюда. Необходимо все обдумать.

– Я хочу послушать, о чем они говорят, – покачала девушка головой. – Я хочу знать! – Она отбросила его руку, повернулась и пошла дальше.

Билл поколебался мгновение, глядя ей вслед, а потом снова бросился за ней и, быстро приложив пальцы к ее губам, не дал ей возразить.

– Ладно, – прошептал он. – Это ваше право. Только пропустите меня вперед.

Он подошел к дальнему углу, постоял, прислушался, затем нагнулся, просунул пальцы под перегородку и бесшумно отодвинул ее в сторону. Образовалась брешь, достаточно широкая, чтобы они могли пройти. Билл поманил ее за собой и первым проскользнул в щель.

Показывая на ходу Кельтум, как следует бесшумно ставить ноги – с пятки на носок, Билл направился к последней перегородке, отделявшей их от Бухилы и де Медема. Он взял ее за руки, присел на корточки и осторожно притянул к себе. Холодные как лед пальцы дрожали в его руках. Она отрешенно смотрела в пространство с видом человека, чудом избежавшего гибели. Тонкая перегородка совершенно не заглушала голоса, они слышались так ясно, словно собеседники находились в двух шагах от них.

– Ну, дорогой мой… э-э… имам, не смею больше вас задерживать. – Кельтум услышала этот глубокий, грубый голос, знакомый по сотням радио– и телепередач, и все ее тело затрепетало. Билл крепко, до боли сжал ее руки, безмолвно умоляя молчать. – Сегодня вечером очень плохо с транспортом, и поэтому, я думаю, вам дорога каждая минута.

Билл удивленно поднял брови. Эти слова были сказаны с изысканнейшей любезностью, но от него не ускользнуло глубокое презрение, прозвучавшее в растянутых слогах обращения «имам».

– В конце концов, вы же не хотите опоздать на самолет?

Кельтум вслушивалась в разговор, и ее опустошенное, исстрадавшееся лицо мучительно скривилось.

– О чем вы говорите, де Медем! Разве я какой-нибудь подросток из гетто? Почему я должен быть рабом расписания какой-то там авиакомпании? Завтра я стану североафриканцем номер один, а вы хотите, чтобы я вернулся в Алжир самолетом Эр Франс, третьим классом «не курить»? – Он выдержал паузу, как заправский актер. – Нет, мой друг. – Его голос затрепетал от гордости. – Разумеется, нет. В Орли меня ждет собственный реактивный самолет.

– О, – произнес де Медем с чуть слышимой насмешливой интонацией в голосе, – великолепно! Мне нравится, что у вас во всем свой стиль, Бухила. Но вы же приземлитесь глубокой ночью. Спаситель отечества спускается с небес в поздний час, когда боготворящее его население наслаждается сном. Это какая-то антикульминация! По-моему, вам нужна торжественная встреча в аэропорту, достойная выдающегося деятеля международного класса. Ваша политическая кампания должна начаться у трапа самолета!

– Вам же можно доверять? Правда? Разумеется, я не полечу сразу в Алжир. Сегодня ночью я вылетаю в Тунис, а в Алжир я рассчитываю прибыть завтра к полудню. В это время мусульмане выходят из мечетей, и весь мир узнает, что имам Бухила совершил такое, о чем никто другой и мечтать не смел. Ни Фатах, ни Черный Сентябрь – никто! Убийством Брукнера мы ударим в самое сердце Сиона. Такого поражения им еще не приходилось терпеть! Бухила отомстит за мучеников Газы, и эта весть воспламенит базары и мечети. В моей стране много стариков-инвалидов, гордящихся своими подвигами тридцатилетней давности, их не удержать! Мне не придется выставлять самому свою кандидатуру на выборах – народ выйдет на улицы и будет умолять меня сделать это.

– А вы не преувеличиваете эффект, который произведет наша операция? – рассмеялся де Медем. – Теперь, когда израильтяне и арабы как будто помирились.

– Арабы! – фыркнул Бухила. – Арабские правительства – вот кого вы имеете в виду. Египет с его прозападными марионетками-правителями! Иордан, Саудовская Аравия с их смешными королишками! Зачем они мне нужны? Это вчерашний день. А будущее за нами, за такими людьми, как я. Истинными защитниками веры.

– Звучит захватывающе, – равнодушно заявил де Медем, – но вам следовало бы принять во внимание, что ведь не вы лично застрелите его. Не станет ли ваш народ почитать тех двух несчастных идиотов больше, чем вас?

– Но они же мои личные телохранители, глупец, – хохотнул Бухила, – они ничего не делают без моего приказа. У меня есть масса документов, чтобы доказать это.

– Мммм. Разумеется, не все будут аплодировать вам. Израильтянам, например, все это очень не понравится. Мстительность у них в крови. Око за око и все такое прочее. Я уверен, что вы все обдумали, но на спине-то у вас глаз нет, и где бы вы ни жили – в Президентском дворце, Народном дворце, – они все равно постараются добраться до вас.

– Что случится, если я погибну? – драматически возвысил голос Бухила. – Я вам уже говорил: мое дело продолжат другие. Пришло наше время, де Медем, понимаете вы это?

– Ах, дорогой, – вздохнув, проговорил де Медем. – Так вы, значит, действительно верующий? Да вокруг меня таких пруд пруди. Вот и Вадон тоже, как и вы, искренне верит, что в его руках спасение французской нации, – и с шутливым изумлением прибавил: – Долгие годы он только тем и занимается, что составляет свой план!

– Вадон? Тщеславное ничтожество. Как вы думаете, он не испугался бы умереть? – с глумливой усмешкой спросил Бухила.

– Ну, в этом вы, по-моему, ошибаетесь. Он необыкновенный человек, гораздо сложнее, чем вы думаете. Он многого боится: пятен на своем галстуке, появиться на людях непричесанным. Наизнанку вывернется, только бы не выглядеть смешным. Но смерть? Не скажу наверняка, но мне кажется, он не испугался бы ее. Правда, при условии, что смерть будет элегантной. Знаете, он уже встречался с ней лицом к лицу. Смелость – это не то, что человек может потерять, как свои рефлексы или волосы. Поверьте мне на слово, смерть для него ничто по сравнению с угрозой разоблачения. Вот почему, мой друг, я хочу, чтобы вы сберегли те фотографии, – с неожиданной злостью проговорил он. – С их помощью я держу его мертвой хваткой.

Лицо Кельтум мучительно исказилось, словно ей дали пощечину. Билл зажал ей рот так крепко, что пальцы коснулись ее зубов. Не дай Бог, если она потеряет контроль над собой.

– Ба! – насмешливо рявкнул за перегородкой Бухила. – Вы нужны ему так же, как и он вам, есть фотографии или их нет.

– Разумно. По-моему, вы правы, старина. Но все же, обладая ими, я буду чувствовать себя увереннее. Жаль, что Бенгана умер такой страшной смертью. Этот ваш приверженец предпочел смерть бесчестию, – насмешливо прибавил он.

– Не будьте так глупы, де Медем. Вадон попался на этом один раз, попадется и в другой. Не переживайте так из-за потери Бенгана, смазливых арабских ребят хватает, – загоготал Бухила. – Оплакивать всех их у вас не хватит времени!

– А вот знаменитостей среди них нет. Для Вадона это очень много значит, – заржал де Медем.

– Чепуха, – презрительно усмехнулся Бухила. – Бенгана трахался с ним – вот и все. Все они…

Билл с такой силой зажимал рукой рот Кельтум, что на щеках девушки выступили белые пятна, и все же не успел заглушить крик возмущения, прервавший Бухилу. Лицо ее горело от стыда и ярости, она вырывалась из рук Билла.

Не успел Билл подняться на ноги, как на них обрушилась перегородка, они не устояли, Кельтум растянулась во весь рост на истертом ковре, и Билл упал на одно колено, его левая нога оказалась как бы в капкане, придавленная упавшей перегородкой, на которой к тому же теперь стоял де Медем.

Бухила внимательно, не отрываясь, смотрел на Кельтум. Девушка первая пришла в себя, она вскочила на ноги и с воплем бросилась на него, царапая ногтями его лицо.

Де Медем во все глаза глядел на Билла. Лицо его исказилось, он шагнул вперед и ударил его ногой изо всех сил. Удар пришелся Биллу в грудь, он упал на спину, но и де Медем еле удержался на ногах. В тот момент, когда он изготовился для следующего удара, Билл просунул пальцы под перегородку и дернул ее на себя. Перегородка сдвинулась всего лишь на несколько сантиметров, но этого оказалось достаточно: одна нога де Медема подогнулась, он неловко отскочил назад. Билл напрягся, приподнял перегородку и высвободил ногу. Де Медем удержался на ногах, его глаза горели злостью, он шагнул вперед и снова изготовился для удара. Билл повалился на спину и вытянул обе ноги навстречу де Медему, тот поднял правую ногу, а Билл схватил его за левую и сильно дернул на себя. Де Медем с тупым изумлением на лице грохнулся на пол, ударившись плечом о перегородку. Пока он, извиваясь, пытался подняться, Билл вскочил на ноги, легко, словно танцуя, сделал шаг вперед и носком ударил его в незащищенный пах. Де Медем тихо, как-то по-детски застонал, прижал колени к груди, тело приняло положение плода в утробе. Билл нанес ему еще два жестоких удара ногой в лицо и направился к Бухиле.

Имам пытался удержать Кельтум за запястья, а она скрученными пальцами тянулась к его лицу, ей все же удалось расцарапать ему щеки и скулы, из ран обильно текла кровь. Она что-то яростно бессвязно кричала, а он отвечал по-кабильски, повторяя и повторяя одни и те же слова, и не сводил глаз с Билла. Взгляд его был насторожен и спокоен. Билл приближался. Имам холодно усмехнулся, резко отбросил руку Кельтум и коротким быстрым движением ударил ее кулаком в солнечное сплетение. Она пронзительно вскрикнула и рухнула как подкошенная на пол. Бухила, держа девушку за другую руку, поднял ее и встряхнул как куклу.

– Подонок! – Билл с поднятыми кулаками бросился на имама.

Бухила с ленивой усмешкой сунул руку куда-то в складки халата, а когда вытащил обратно, она была сжата в кулак. Не отводя руки от халата, он развернул кулак, большой палец чуть приподнялся и нажал на кнопку. Билл услышал зловещий характерный щелчок, и из ножа выскочило длинное лезвие.

– Ни с места, мистер Дюваль, – не повышая голоса, приказал Бухила, опустил руку и прижал острие лезвия к горлу Кельтум. Билл остановился, словно натолкнулся на стену, руки его бессильно упали. – А теперь отступите назад. Делайте, что вам говорят. – Бухила бросил мгновенный взгляд на скорчившегося на полу де Медема. – Подниметесь сами? – Де Медем кивнул и, тяжело дыша, вскочил с пола. Одной рукой он держался за пах.

– Со мной все в порядке, – хрипло проговорил он, приглаживая волосы ладонью свободной руки. – Вы знаете этих людей?

Бухила кивнул и снова встряхнул Кельтум.

– Вот эта – сестра Бенгана, а тот – его приятель. Американец.

– А! – Де Медем приблизился вплотную к Биллу и ударил его кулаком в лицо с такой силой, что Билл упал на колени. Де Медем отвесил насмешливый поклон: – Приятно познакомиться!

Билл зарычал и, сжав кулаки, вскочил на ноги.

– Стоять!

В голосе Бухилы прозвучало предостережение, и Билл остановился. Он скосил глаза на нож и увидел, как имам проколол острием кожу под ухом девушки.

– Подонки! – выдохнул он, опуская кулаки.

– Хватит ребячиться, – проговорил Бухила, обращаясь к де Медему, в голосе его звучала с трудом сдерживаемая злость. – Сейчас не время для всяких глупостей. Мы оба немедленно должны уйти отсюда.

– А с ними что делать? – спросил де Медем, массируя пах и хмуро глядя на Билла.

– Выполним свой гражданский долг, – ухмыльнулся Бухила. – Этот парень – социально опасный элемент. Психопат. – Его темные глаза буравили лицо Билла, он больше не улыбался, лицо его теперь было неподвижно и бесстрастно. – На колени.

Билл растерялся и переводил взгляд с Кельтум на Бухилу и обратно. Нож глубже вонзился в шею девушки.

– Вы слышали меня, мистер Дюваль? На колени.

– Мне нужно уйти, – хрипло произнес де Медем, облизнув языком губы. – Если кто-нибудь застанет меня здесь, я…

– Давайте убирайтесь, да побыстрее, – сказал Бухила, не спуская глаз с Билла. – И позаботьтесь, чтобы Кхури сделал вечером все как надо.

– Не беспокойтесь, – ответил де Медем, отступив на шаг. – Все уже готово. – Он опять провел языком по губам и усмехнулся. – Желаю вам удачи в Алжире. Слышите? Кто знает, может быть, нам снова доведется встретиться. Я с удовольствием сяду в кресло министра иностранных дел, как только Вадон станет президентом. И мы сможем наконец обсудить – ах! – проблемы иммигрантов! – Он взглянул на Билла и издал сухой, дребезжащий звук, напоминающий смех. – Да, ну что ж… – повернулся и вышел из разгромленного кабинета.

Бухила и Билл молча смотрели друг на друга, вслушиваясь в быстрые удаляющиеся шаги де Медема. Вот он выбежал из помещения, хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

– Итак, господин Дюваль, ползите ко мне. На коленях.

– Вы с ума сошли, – покачал головой Билл. – Остановите тех двух придурков. Я все расскажу первому же полицейскому, который заявится сюда. – Он вынул из кармана кассету. – Я взял это у вашей шестерки Кхури. Здесь все записано. Брукнер не появится на параде, и ваши замыслы провалятся.

Лицо Бухилы полыхнуло страшной ненавистью, мгновение спустя оно снова стало бесстрастным.

– Отдайте мне кассету, – тихо приказал он. – Бросьте сюда.

– Ни за что, – покачал головой Билл. – Отпустите ее.

– Вы дурак, господин Дюваль. Отдайте кассету.

– Не надейтесь. – Билл сглотнул. – Сначала отпустите ее.

Глаза имама загорелись злобой. Он рывком поставил Кельтум на ноги и схватил ее за горло. Она задыхалась, ловила ртом воздух, глаза расширились.

– Еще раз повторяю: бросайте кассету. К моим ногам.

– Еще чего! Я ухожу. – Билл сделал шаг назад. – Отпустите ее ради Бога! Девушка ведь боготворит вас.

– Делайте что вам сказано, – издевательски засмеялся Бухила. – Бросайте кассету и ползите сюда на коленях. Руки за голову.

Билл сделал еще один шаг назад и стал вполоборота к двери.

– И вы ударите меня вон той своей штукой? Прощайте.

Он направился к проходу и тотчас же обернулся. Кричала Кельтум. Кровь текла по ее щеке, в полутьме ярко блестели испуганные глаза. Острие ножа было всего лишь в сантиметре от них.

– Подонок! – Билл сжал кулаки, готовый броситься на Бухилу. Едва заметным движением имам снова вонзил нож в шею Кельтум, из раны потекла кровь.

– Кассету. И на колени, быстро.

Билл, тяжело дыша, швырнул кассету под ноги Бухилы и медленно опустился на колени.

– Руки за голову, пальцы переплетите. – Билл исполнил приказ, лицо его окаменело. – Хорошо. А теперь ко мне, пожалуйста.

Билл пополз по ковру, глядя, как Бухила наступает на кассету и давит ее каблуком. А Кельтум не отрываясь смотрела на него расширенными глазами, рот ее широко раскрылся, она задыхалась, ноги почти не касались пола, она перебирала ими, ища точку опоры. Одна нога зацепилась за валявшуюся на полу сумку на ремешке. В перепуганных глазах сверкнул огонь. Носком туфли она чуть сдвинула сумку с места. Услышав шорох, Бухила отклонил ее в сторону, стараясь определить источник шума, и в этот момент Кельтум изловчилась и ударом ноги швырнула сумку Биллу.

– Возьмите фотографии, Билл. Бегите! Пусть все узнают, почему погиб Ахмед. – Она воспользовалась замешательством Бухилы, просунула пальцы между его рукой и своим горлом и глотнула воздуха. – Объясните, что он сделал это, чтобы помешать им совершить преступление!

Бухила вновь крепко сжал ее горло и приставил нож к веку.

– Фотографии? – прошипел он, его черные глаза загорелись дьявольским огнем. – Давайте их сюда!

Не сводя глаз с лезвия ножа, Билл взял сумочку и пополз дальше.

– Нет! Бегите, Билл! Остановите их, отомстите за мою семью!

Страшный, душераздирающий крик. Бухила отвел глаза от сумочки, в упор посмотрел ей в лицо. И в это мгновение Кельтум схватила обеими руками ручку ножа и сделала резкое движение головой вперед и вниз.

Билл и Бухила застыли, не в силах пошевелиться, они смотрели и не верили своим глазам. Нож глубоко вонзился в глаз Кельтум, из раны хлынула кровь и потекла по руке Бухилы. Тело девушки судорожно дернулось и безжизненно повисло на его руке. Имам выдернул нож из раны и, все еще прижимая ее к себе, тупо смотрел на окровавленное лезвие. Потом он разогнул руку, тело соскользнуло на пол. Он перевел глаза на Билла.

Билл пришел в себя на секунду раньше. Выхватив из кармана пиджака ломик, он бросился на имама. Бухила, потрясенный поступком Кельтум, отступил назад, взмахнул ножом, но лезвие лишь скользнуло по рукаву Билла, зато удар ломика достиг цели, вырвав кусок мяса из руки Бухилы.

Бухила закричал и отдернул руку с ножом… Билл теснил его и, размахивая ломиком, снова целился в раненую руку. Бухила споткнулся о лежавшую на полу руку Кельтум и чуть не упал, а Билл, забыв о ноже, продолжал наступать. Все поле его зрения, казалось, заняло лицо имама, крючковатый нос, черные широкие брови, в глазах горел страх затравленного зверя.

Охваченный яростью, Билл едва осознавал, что делает. Он отвел назад ломик, сделал обманное движение, будто целится в солнечное сплетение, и ударил его изо всех сил железкой в лицо. Бухила пронзительно, жалобно, словно раненая птица, закричал и тяжело опустился на ковер. Билл посмотрел на острие ломика, покрытое чем-то липким, студенистым, прозрачным, и содрогнулся от омерзения.

Отшвырнув ногой нож в дальний угол кабинета, он опустился на колени и приподнял голову Кельтум. Она свесилась с его руки, как у сломанной куклы. Слезы затуманили его глаза, он с нежностью опустил ее на пол и осторожно освободил свою руку.

– Будь ты проклят, – тихо проговорил он и что было силы ударил Бухилу ломиком по голове.

Повернувшись, Билл схватил сумочку Кельтум и побежал вверх по проходу.

27

– Прошу прощения, дамы и господа, – с улыбкой произнес президент и отдал пустой бокал для шампанского подбежавшему официанту, – кажется, нас приглашают занять свои места.

Когда люди, окружавшие его кресло, нехотя направились к дверям, сопровождаемые озабоченными официантами, президент удержал Потра за рукав смокинга. Подняв глаза, он увидел кусок неба в дверном проеме, выходившем на трибуны.

– Надеюсь, он не опоздает после всей этой свистопляски.

Потра посмотрел вверх на прожекторы и рассмеялся.

– Нет! Он будет вовремя. Просто хочет произвести впечатление. Несколько минут назад Вадон связался по телефону с посольством, в тот момент он уже садился в вертолет.

– Ммм-да. Кстати, вы обратили внимание на Вадона?

– Что вы имеете в виду? – Потра искоса, сверху вниз, взглянул на президента.

Президент кивком указал в направлении того места, где стоял Вадон.

– Посмотрите на него. Разве похоже, что именно он организовал этот прием?

Потра взглянул туда, куда показал президент, и увидел Вадона. Министр стоял где-то на периферии толпы почитателей, окружившей знаменитого актера, а не в центре ее, как ожидал премьер. Президент и Потра не отрываясь наблюдали за ним. Вот министр поднес бокал к губам, осушил его, заглянул внутрь, увидел, что он пуст, раздраженно, резким движением опустил его и нетерпеливо поискал глазами официанта. Когда тот подошел, он поставил пустой бокал на поднос, взял полный и залпом выпил его. В это время приглашенные потянулись к выходу, но Вадон не двинулся с места. Он стоял и смотрел сквозь дверной проем на ярко освещенные ложи.

– Это, должно быть, седьмой или восьмой бокал, – нахмурился президент. – Надеюсь, он не свалится. Весь вечер скачет, как сверчок, словно чего-то боится.

Из тоннеля вышли двое рабочих в темных комбинезонах и пересекли помещение. Президент и Потра не заметили их. Рабочие молча постояли несколько мгновений, застегнули на все пуговицы комбинезоны – в тоннеле их обыскали – и направились в восточный сектор помещения под ложами.

Президент не спускал глаз с Вадона. Министр сделал неуверенный шаг, чуть пошатываясь, затем провел свободной рукой по крахмальному переду рубашки, стряхивая капли пролившегося шампанского. Президент поморщился.

– Теперь вы понимаете, что я имею в виду?

– Наверное, наделал в штаны, – хихикнул Потра. – Боится, что Брукнер так и не появится. Не забывайте: он ведь ответственный за безопасность сегодняшнего мероприятия. Он знает, что, если что-нибудь случится, над ним будут смеяться двести миллионов телезрителей во всем мире!

– И, разумеется, если все пройдет благополучно…

– Он станет вашим преемником, – закончил Потра. Улыбка исчезла с его лица.

Вверху послышалось какое-то гудение, они подняли головы. Президент вздохнул.

– Сомневаюсь, что вы сможете помешать ему, старина. Он, похоже, закусил удила – вот что мне не нравится.

По отсеку, расположенному у подножия вышки, уверенно, несмотря на почти полную темноту, продвигались двое рабочих. Молча, на ощупь они быстро протискивались между мотками кабеля к штабелю бунтов, где Вадон спрятал мешочки с оружием. Один из них поднимал бунты и аккуратно откладывал в сторону, наконец он добрался до самого нижнего и достал мешочки. Другой шагнул к кружку асфальта, открывшегося на месте последнего бунта, нагнулся и принялся внимательно осматривать его. Вот и отметина, сделанная мелом на темной поверхности. Он выпрямился, поднял ногу и изо всех сил ударил каблуком резинового сапога по метке.

Асфальт чуть осел под ударом. Рабочий снова ударил ногой в то же самое место; тихий, глухой звук был едва слышен. Асфальтовое покрытие снова осело, образовалось хорошо заметное углубление. Рабочий напрягся и с силой ударил каблуком в центр выбоины, асфальт почти бесшумно подался и рухнул вниз. Он стал на колени и принялся расширять края, получилось отверстие, достаточно большое, чтобы в него мог пролезть человек. Он обернулся и посмотрел на сообщника. Тот засунул за пазуху мешочки с оружием и теперь застегивал молнию комбинезона. Послышался гул приближающегося вертолета. Они на мгновение замерли и обменялись легкими улыбками, затем не спеша закрыли яму бунтом и полезли вверх, на вышку.

Билл выбежал из обшарпанного супермаркета на улицу, вслед ему что-то кричал кассир. Пробежал шесть кварталов, петляя и сворачивая наугад. Он совершенно забыл о существовании полицейских патрулей. Наконец остановился, с трудом отдышался. В пятидесяти метрах от него стояло такси, пассажир не спеша рассчитывался с водителем мелкими деньгами, а какой-то человек ждал, когда он освободит машину. Не успел пассажир ступить на тротуар, как Билл подбежал к такси, с криком «Прошу прощения!» оттолкнул ждавшего своей очереди человека и влез в салон.

– Улица Франциска Первого, – сказал он водителю и захлопнул дверь.

Незадачливому клиенту удалось удержаться на ногах, он схватился за ручку двери и с негодованием забарабанил кулаками по крыше машины. Таксист повернулся и посмотрел на Билла.

– Эй, я занят, вы же видели…

Удерживая дверь одной рукой, Билл вытащил из кармана кучу денег и бросил их водителю на колени. Водитель глянул на сыпавшиеся с его колен на пол купюры, потом на возмущенного неудачника, пожал плечами и резко нажал на педаль газа.

– Благодарю вас. А теперь – на улицу Франциска Первого. И быстро! У меня приглашение на парад.

– Не знаю, успеем ли, – пожал плечами таксист. – Весь центр перекрыт.

– Подвезите как можно ближе. – Билл вынул из кармана еще несколько банкнот и помахал ими перед носом водителя. – Получите, если привезете меня вовремя. Только следите за светофорами – слишком много кругом полицейских, – добавил он.

– Это вы мне говорите? – фыркнул таксист. – Да они оцепили полгорода, подонки!

– Не думаю, что все это в вашу честь! Гоните.

Часы на приборной доске показывали девять, когда машина свернула на мост Инвалидов. В это мгновение погасло уличное освещение, и ослепительно сверкавшие позолотой кони моста Александра Третьего внезапно погрузились во тьму. Секунду спустя небо вспыхнуло многоцветными созвездиями фейерверка.

Биллу показалось, что он галлюцинирует, словно оказался внутри фантастического калейдоскопа. Он посмотрел налево и, будто в волшебном сне, увидел знакомые очертания Эйфелевой башни, обрамленные вспыхивавшим феерическим многоцветием огней. Голова его закружилась, и, чтобы не потерять чувство реальности, он зажмурился.

Машина промчалась по мосту через Сену и свернула на набережную. По реке сновали суда всевозможных форм и размеров, их пассажиры веселились на палубах, пили шампанское и глазели на открывавшуюся перед ними красоту. Словно издалека, Билл слышал свой собственный голос, который торопил таксиста и подбадривал его новыми подачками, которые бросал на пол, ему под ноги.

Тот лихо гнал машину, ловко лавируя в потоке транспорта, встречные машины с ослепительно горевшими фарами шарахались в стороны, провожаемые его отборной руганью. Они влетели на площадь Альма, на огромной скорости проскочили светофор, выехали на проспект Георга Пятого. Еще один поворот – и они на улице Марбеф.

Билл на ходу выскочил из машины и побежал к ступенькам, которые вели в подземный гараж. На противоположной стороне улицы полицейский пристально наблюдал, как он спускался по лестнице. Сломя голову, перескакивая через несколько загаженных нечистотами бетонных ступенек, Билл спустился на самый нижний этаж. Гараж был забит дорогими машинами зрителей, приехавших полюбоваться на парад с гостевых трибун, тянувшихся вдоль Елисейских полей. Люди опаздывали и беспорядочной толпой спешили к выходам. Билл, не обращая никакого внимания на их любопытные взгляды, устремился к металлической двери, за которой накануне скрылся Кхури.

В такси он еще раз обдумал свое положение. После смерти Лантье сотрудничество с полицией было ему окончательно заказано. Все случившееся после самоубийства Ахмеда свидетельствовало, что это бесполезно. Налицо был заговор, сравнимый только с убийством Кеннеди. Полицию и службы безопасности всех уровней обволокла паутина лжи и предательства, сплетенная Вадоном.

А если обратиться в посольство США и Израиля? Да конечно, если бы у него было достаточно времени и такая улика, как кассета, он смог бы, используя факт своей прежней службы в разведке, доказать свою правоту. А без улики туда лучше было не соваться: к нему отнеслись бы как к преступнику, изуродовавшему и убившему проститутку. Психопату. И слушать не станут, просто сдадут его французской полиции.

В конце концов решение пришло само собой: каким-то образом поломать это проклятое действо. При первом же знаке опасности телохранители Брукнера примут меры для его спасения. Нужно устроить какую-нибудь заварушку до того, как в дело вступят боевики Бухилы, а для этого необходимо проникнуть на охраняемую территорию. Он был уверен, что металлическая дверь откроет ему путь. Кхури приходил сюда лишь затем, чтобы лично проверить путь отступления для своих людей.

Шагах в тридцати от двери он сунул руку под куртку и достал из кармана ломик. Поскользнулся на залитом маслом полу, свернул в проход между двумя машинами и побежал, зажав в руке инструмент.

– Эй, ты! Стой!

Билл обернулся и занес ломик для удара. Человек, который окликнул его, наполовину высунулся из «фольксвагена», припаркованного в нескольких метрах от двери, в руках он сжимал револьвер. С водительского сиденья грузно поднимался его приятель.

– Бросай это! Кругом! К стене!

В голосе человека с револьвером была какая-то чрезмерная резкость, казалось, он пытался подавить охватившую его неуверенность. Вылез его напарник, тоже с револьвером, и обежал стоявшие на пути машины. Он был уже почти в метре от Билла, как вдруг снова раздался крик, и он резко остановился.

Навстречу несся полицейский фургон. На подножке висел тот самый полицейский, заметивший, как Билл входил в гараж.

– Полиция! Стой!

– Пошел вон! – отмахнулся от полицейских человек с револьвером. – Мы сами им займемся. Главное разведывательное управление, – представился он, не спуская глаз с Билла.

Полицейский соскочил с подножки и вытащил револьвер. Он был в замешательстве и смотрел то на Билла, то на разведчика. Из фургона выскакивали его подчиненные и тоже, по примеру начальства, вытаскивали револьверы.

– Ваши документы, – упрямо потребовал полицейский и протянул руку.

Стоявший перед Биллом человек гневно дернул головой, глаза его следили за каждым движением Билла.

– Пошел вон, я сказал. Им займется разведка.

Полицейский оглянулся на толпившихся за его спиной подчиненных, как бы за моральной поддержкой, и приблизился вплотную к разведчику.

– Ваши документы, – повторил он, глядя на револьвер в его руке, и облизнул губы.

Разведчик раздраженно фыркнул и начал расстегивать куртку. Молнию заело, и он на мгновение отвел глаза от Билла.

Билл коротко размахнулся ломиком и изо всех сил ударил разведчика по голове, тот охнул и привалился к машине, на какое-то мгновение заслонив Билла от револьвера другого разведчика. Пока полицейские переглядывались, не зная, в кого стрелять и следует ли вообще стрелять, Билл повернулся и вонзил свой инструмент между дверью и косяком.

Даже сбивая с ног разведчика, он знал, что этот его поступок был отчаянно безнадежен: его могли застрелить прежде, чем удастся взломать замок. Он орудовал ломиком, ожидая, что вот-вот получит пулю в спину, и ему казалось, что его движения были тягостно замедленными, как это бывает в детских ночных кошмарах. Доля секунды длилась целую вечность. Первый же рывок – и маленький деревянный клин упал на цементный пол к его ногам, дверь начала медленно открываться под действием своего собственного веса.