Текст книги "Песнь Серебряной Плети (СИ)"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

– Мелани! – во всю мощь своих отнюдь не слабых легких возопил Киэнн. – Мисс Флетчер! Подменыш, разрази тебя Таранис!

И она наконец обернулась. И ринулась сквозь людское море, как почуявшая кровь акула. А по щекам ее покатились слезы, неудержимые слезы облегчения.

Глава 5. Мышеловка

Фэй внесла залог за неудачливого короля фейри и молча забрала его домой. За всю дорогу, ни тот, ни другой, не сказали друг другу ни слова. Жуткий голос разъяренной демоницы по-прежнему не шел у Фэй из головы и при каждом воспоминании о нем все внутри обрывалось. Трусихой она никогда не была. В детстве соседские мальчишки дразнили ее «Чингачгук Большой Змей», потому что не было на всей Симпсон Роуд и трех прилегающих улицах большей сорвиголовы. В тринадцать лет она сбежала в Нью-Йорк, поймав попутную машину и почти полгода жила с парнем едва ли не вдвое старше ее самой. В пятнадцать она похоронила мать. Ну, или ту женщину, которую она всегда считала матерью. Отец был раздавлен и заливал горе спиртным, так что все хлопоты по процессу погребения пришлось взять на себя несовершеннолетней Фэй. В девятнадцать она впервые в одиночку вскарабкалась по отвесной восьмидесятифутовой скале в Нью-Ривер-Гордж. Ей не было страшно. Ей почти никогда не бывало страшно. И вот теперь ее охватывал тошнотворный ужас при мысли о том, чтобы снова столкнуться с этой потусторонней сущностью.

И, что, быть может, даже хуже – она и подумать не смела о том, чтобы не подчиниться. Хотя всегда считала себя бунтаркой, сильной и независимой. И что теперь? «Я – зомби, – вертелось в голове. – Тупой, безвольный зомби, который делает то, что ему велят». Она проторчала на платформе под проливным дождем добрых часов шесть или семь. Во все глаза выглядывая высокого блондина в плаще как из фильма «Матрица». И до полного эмоционального истощения терзая себя мыслями о том, что, может статься, он вовсе и не пользуется этой линией метро регулярно. Что она может прождать его здесь часы, дни, недели, месяцы… Впрочем, какие временные сроки ей предоставлены на «поимку» – ее нанимательница оповестить не удосужилась. На каком этапе миссия будет считаться проваленной? После чего прямо из-под кровати или из дверей лифта вылезет какой-нибудь Джиперс Криперс, чтобы сожрать ее по частям?

Больше всего ей хотелось сейчас наброситься на своего спутника и вытрясти из него все, что только возможно. Кто эта леди, которая там жаждет его компании? Кем он ей приходится? Что вообще с ними происходит? И главное: при чем здесь она сама? Но Фэй слишком боялась вспугнуть свою добычу. Боялась, что, уразумев причину ее трогательной заботы, он задаст деру и поминай как звали. А как звали-то? Нет, ну ладно, имя его она, предположим, теперь знает. Скорей всего, имя не настоящее (если он и вправду король эльфов, фейри или кого-то там еще), но все же имя. Живет он где-то в Розленде, у черта на рогах и, помнится, в одном из самых что ни на есть злачных районов города. И, кстати, вполне может статься, что вошедшее в его досье, с выдержками из которого ее сочли нужным бегло ознакомить в полицейском участке – только вершина айсберга. Дежурный, конечно, не преминул снабдить выданную «справку» участливым наставлением: «Бросайте его, мисс, он вас не стоит». Угу, если бы она могла. В общем, найти-то она его, при необходимости, наверное, найдет, но что делать потом? Крестик мелом на двери нарисовать? Или уж сразу перевернутую пентаграмму?

В общем, Фэй предпочитала отрешенно молчать, глядя в одну точку перед собой, и надеялась, что такое поведение более-менее соответствует ситуации. Судя по тому, что ее король-бродяга тоже молчал, виновато уставившись в пол, можно было полагать, что она выбрала верную стратегию.

И только когда Фэй, отчаянно скрывая дрожь в руках, уже отпирала дверь своей, по-прежнему пугавшей ее квартиры, за спиной у нее прозвучал сдержанный и серьезный голос:

– Я твой должник.

Ключ наконец нервным рывком повернулся в замочной скважине, и дверь тоскливо распахнулась. За порогом лежало зло, но зло такое привычное и обыденное – пыль, скука и серость. Фэй сняла мокрую куртку, механически растянула на плечиках для сушки и неуверенно обернулась:

– Откуда ты узнал мое имя?

– Магия! – приподняв левую бровь, ухмыльнулся король.

Фэй попыталась ответить шутливой улыбкой, но получилось как-то неубедительно:

– И что ты еще умеешь, Волшебник Страны Оз?

Он хмыкнул в ответ:

– Ты не поверишь, но я творю чудеса в постели!

– Ну, это ты мне вчера уже показывал.

– Я халтурил.

Фэй скинула туфли и нарочито шумно прошлепала в сторону гостиной, точно надеясь заглушить собственные мысли и смутные подозрения. Потом передумала, вспомнив про разбитую вазу, и переключилась на поиски домашней обуви.

– Не называй меня так. В смысле, – она покривилась, как будто поглотила живую лягушку, – Мелани. Лучше уж Риан. Со вторым именем мне больше повезло.

Называться «Фэй» в присутствии, возможно, и впрямь настоящего фейри показалось ей несуразным. Хотя, в общем-то, имя как имя. И все равно. Засмеет еще.

– Я буду звать тебя подменышем, – не задумываясь, пообещал он.

Да уж, этот и так, и сяк засмеет. А что делать? Фэй извлекла из обувного шкафа две пары шлепанец: синие вязаные, с норвежскими узорами, на свою ногу, и пыльные клетчатые – на его. Давненько она их никому не предлагала. Гость удовлетворенно стянул мокрые носки, сунул их в разинутый кукушачий зоб таких же мокрых ботинок, и, с выражением абсолютного блаженства, влез в сухую обувь. Фэй неожиданно для самой себя подняла на него пытливый взгляд:

– Зачем ты меня искал?

– А ты? – тут же парировал он.

– Да я просто с работы возвращалась, – неумело солгала Фэй.

Эльфийский король снисходительно улыбнулся:

– Позволь тебе дать один маленький совет, подменыш (кто знает, вдруг пригодится): никогда и ни при каких условиях не пытайся соврать королю Маг Мэлла.

– Магия? – зло и пристыженно одновременно осведомилась Фэй.

– Магия, – подтвердил он. – А еще за это могут вырезать язык.

– Как мило! – огрызнулась она.

– Ладно, я пошутил, – хмыкнул король. – И все же?..

Он ждал. Фэй рассеянно пошарила глазами по стенам, потолку и норвежским узорам на шлепанцах, не зная, как уйти от ответа:

– Я искала тебя, потому что… Черт возьми, я первая спросила!

– Ну, в отличие от тебя, я имею полную возможность соврать и наверняка ею воспользуюсь. – Король фейри глаз не отводил, а его нахальная самоуверенная ухмылка начинала раздражать.

– Потому, что ты мне нужен! – наконец нашла единственно верный ответ Фэй. – Смертельно нужен.

Он одобрительно кивнул:

– Отлично сказано. В таком случае, вынужден признать, что искал тебя по той же самой причине. Ты нужна мне. Нужна больше жизни. Нужна, как никто и никогда.

Фэй вздрогнула. Каждая из этих реплик показалась бы ей банальным клише, заезженным до дыр и ничего не стоящим пафосом из дешевого любовного романа. Если бы за каждой не стояла тень чего-то гнетуще истинного. Если бы каждая не звучала так, словно срываемая печать с вечно кровоточащей раны – зло, отчаянно, самоубийственно. Вот только что стояло за этой рваной болью отчаяния?

– И часто ты говоришь это женщинам? – все же попыталась перевести все в шутку Фэй.

– Постоянно, – без тени смущения, подтвердил король фейри. – Но сейчас тот редкий и совершенно исключительный случай, когда я не вру.

Он решительно притянул ее к себе. Было что-то страшное в этом движении: так не обнимают желанную женщину – так шагают под поезд или отбрасывают волосы, обнажая шею на плахе. Фэй невольно отстранилась и тут же мысленно отругала себя за эту слабость. Черт возьми, она привела его сюда не для того, чтобы избегать его объятий! Что бы ни стояло за его порывами, они ей на руку. И ей придется исполнить этот треклятый ритуал любви, каким бы он ни оказался.

– Ты весь мокрый, – поморщилась она, пытаясь скрыть истинную причину. – Грязный и холодный, как упырь. Может, сначала в душ?

Кажется, ей в очередной раз не удалось его обмануть. Но он лишь примирительно кивнул:

– Отличная идея, можем прямо там и начать.

«Он знает! – колотилось в мозгу у Фэй. – Знает, или уж точно догадывается! Это ловушка!» «Не неси вздор, – резонно замечал ей здравый смысл. – Да, ловушка, а что же еще? Но только не на тебя, а на него. И то, что он сам радостно бежит в западню – его личные проблемы. Что там его гонит на убой – судьба, магия, проклятие, нерушимый гейс, эльфийское легкомыслие или…» «…Или он и вправду без ума от тебя», – непрошено вклинилось женское самолюбие. «…Не имеет значения», – твердо закончила она про себя всеми тремя голосами разом.

А потому прошла в ванную и включила воду погорячее. Надо признаться, она тоже порядком замерзла, хотя, может быть, и не вымокла так сильно, как и он.

– А тебя-то как величать, король Маг Мэлла? – чтобы чем-то занять паузу, полюбопытствовала она. – Только по-настоящему, кем ты назвался в полицейском участке я слышала.

Он небрежно зашвырнул в угол за умывальником тяжелый от воды свитер и принялся задумчиво расстегивать накрепко прилипшие к бедрам джинсы.

– Как раз размышлял, насколько безопасно называть тебе свое настоящее имя.

Фэй саркастически хмыкнула:

– Порчу не наведу, не бойся!

И тут же прикусила язык – что-то в его взгляде снова заставило ее душу уйти в пятки. «Это ловушка! – с новой силой возопил внутренний голос. – Беги! Беги, пока не поздно!»

– Киэннэд, – точно сознаваясь в страшном преступлении, произнес эльфийский король. И Фэй послышалось, будто вдалеке глухо ударил гонг и ловушка с грохотом захлопнулась. – Киэнн Дэ Данаан.

Поборов странную тошноту, Фэй открыла рот, намереваясь пройтись по его неакадемическому произношению имен и названий из древнеирландского, когда вдруг почувствовала, что воздух сам уходит из легких, в глазах темнеет и сознание проваливается куда-то в глубокую шахту дьявольского лифта.

«Ты в порядке?» – гулким эхом долетело сверху, из бесконечно далекого мира людей…

Стряхнув внезапное наваждение, Фэй обнаружила, что Киэнн держит ее в объятьях и буквально сверлит нетерпеливым тревожным взглядом.

– Да, – слабо проговорила она. – Просто устала.

Киэнн понимающе улыбнулся:

– Ох уж мне эти женские обмороки!

И осторожно, ласково погладил ее щеку. Потом едва ощутимо, словно крылом мотылька, коснулся губами губ. Медленно вдохнул запах ее влажных от дождя волос. Тронул губами ресницы… Все это было так непохоже на него вчерашнего – нетерпеливого, требовательного, яростного. Да и ее саму точно подменили перепуганной, зажатой школьницей. Тело не слушалось и ни в какую не отзывалось на ласки и прикосновения, мышцы одеревенели, сведенные судорогой внутренних терзаний, в голове гудел пчелиный рой, и каждая мысль все больней вонзала жало в истерзанное сознание. «Что за этим последует? К чему все это? Зачем я это делаю? Зачем он это делает? Кто из нас двоих лжет больше? Что я скажу ему, если он спросит, почему я боюсь? И главное – как я буду с этим жить потом?»

Между тем, Киэнн, ни о чем не спрашивая, вдруг одним движением подхватил ее на руки и, прямо в ее дурацких кожаных лосинах и еще более неуместном ночном халатике, разорванном на спине, окунул под благодатные струи горячего душа.

– Ты что творишь? – фыркнула и неожиданно захохотала Фэй.

Чертовски сложно оставаться серьезной и печальной, когда стоишь под душем в таком нелепом виде. Киэнн, довольно ухмыляясь, шагнул следом за ней. Нормально раздеться он также не успел и, похоже, ему было на это глубоко наплевать. Сероватые змеи воды заструились по его телу, отыскивая себе укромный уголок где-нибудь под наполовину расстегнутыми джинсами.

Надо признать, похвастать дивной эльфийской хрупкостью или могучим сложением варвара Киэнн определенно не мог. Его тело было телом плейбоя, но не более. В меру холеное и в меру подтянутое, чтобы продолжать нравиться женщинам. Хозяин такого тела навряд ли утруждал себя изнурительными тренировками с мечом, луком или топором, как это обычно полагается героям фэнтези. Впрочем, если он и впрямь – король, может статься, что оно ему и ни к чему. Сиди себе на троне, бражничай да прелюбодействуй с похищенными девицами. Если вспомнить королей фейри, обитавших в недрах ирландских курганов – что они делали, кроме как плясали, пили вино и соблазняли чужих невест? Хотя, если уж на то пошло…

«Что, если он знает, о чем я думаю? – снова затарабанило в мозгу. – Знает, что я попросту подставляю его, что действую по приказу, а не велению сердца или плоти? Читает каждую мысль? Или, к примеру, может провидеть будущее? Смотреть в прошлое? Или…»

Тонкий шелк кружевного халатика скользнул вниз вместе с потоками воды. Нежные, чуть шероховатые пальцы короля бережно, крохотными шажками, исследовали кожу Фэй, чутко прислушиваясь к каждому ответному импульсу. Легкие, почти невесомые поцелуи покалывали изгиб шеи, трепетали в той самой чувствительной ложбинке под ключицей, о которой по немыслимой причине не догадывался ни один из ее прежних бойфрендов. Журчание воды, ритм бьющейся крови, гипнотизирующая мелодия его то ровного, то рваного дыхания где-то над мочкой уха сплетались в пьянящую, колдовскую симфонию. В ее могучих обертонах, чарующих многоголосных гармониях и стремительных пассажах, докучливый мотив совести со страхом напополам начал медленно таять, как кусок воска, охваченный пламенем, как льдинка в жерле вулкана, как последний крохотный островок в пучине Всемирного Потопа. И Фэй чувствовала, что тает вместе с ним…

Она не помнила, как окончательно увязла в липком кленовом сиропе его ласк. Как оказалась на смятой постели, все еще хранившей запах их вчерашнего бездумного и бессмысленного совокупления. Тело пульсировало от вожделения, казалось что-то внутри вот-вот взорвется, закипит, вспыхнет как птица Феникс на смертном одре. А коварные губы, ладони, влажные кончики пальцев, зубы, язык и нежно щекотавшие кожу пряди волос волшебного короля все продолжали чертить некий чародейский узор рунами страсти на ее груди, плечах, запястьях, щиколотках, впадинках между пальцами, животе чуть пониже пупка, распахнутых губах и плотно сомкнутых веках, под коленями, между бедер и на всех перекрестках греха, где яростный Шива танцует свою вечную пляску… И только когда она уже едва не вопила от изнеможения, когда в паху ныло так, будто там собрались все демоны ада, он, точно сжалившись, наконец вошел в ее истекающее отчаянными слезами лоно.

О, асы и альвы! Дионис и менады! Драконы преисподней и жители небес! Что это было: чары или пьяное безумие? Дикая стихия влекла Фэй, словно колесо Сансары, от рождения к смерти и новому возрождению. Сознание слепло и, как щепка разбитого вдребезги корабля, покорно отдавалось на волю бушующих волн. Оглушительное крещендо их чувственной симфонии казалось бесконечным, звучало во всех уголках Вселенной, пело и вибрировало отзвуком в каждой клеточке тела.

Когда же последняя нота победно стихла и костер отпылал, Фэй вновь вспомнила о том, почему она это делает – и беспомощно разрыдалась.

Киэнн все так же ласково погладил ее по волосам, на губах его снова играла привычная ироническая усмешка:

– Ну-у-у… Неужели это было так плохо?

Фэй отчаянно замотала головой, кусая губы:

– Я предала тебя, – не выдержала она. – Использовала, понимаешь. Просто использовала, потому что…

– И что с того? – спокойно оборвал ее покаянные признания он. – Слушай, все всех используют, на этом зиждется человеческое общество. Единственная разница – как именно и для чего тебя будут использовать. Для денег, для славы, для продолжения рода. Для эмоциональной разрядки или для банального самоутверждения. Когда у меня есть возможность выбирать – я предпочитаю, чтобы меня использовали для секса.

– Но ты не понял, – простонала Фэй, обхватив колени руками и уткнувшись в них носом.

– Да все я понял, – лениво потянулся Киэнн. – Слушай, у тебя выпить не найдется? И, если честно, жрать хочется просто до чертиков.

Фэй встала, продолжая всхлипывать:

– Посмотрю, не завалялось ли чего-то в холодильнике. Или можно заказать пиццу.

– М-м-м, – зажмурился в предвкушении Киэнн. – Божественно!

Взгляд Фэй внезапно упал на простыню: вереница алых пятнышек окрасила белую ткань. Киэнн проследил за ее глазами:

– Упс! – бесцеремонно прокомментировал он.

Фэй немного нервно пожала плечами:

– Ну, зато хоть могу быть уверенной, что не залетела.

Собственная нагота внезапно смутила ее, и Фэй нашарила на спинке стула сброшенное вчера широкое вязаное пончо темно-зеленого цвета. Немного колючее, ну да ладно. Сначала надо бы пойти в ванную и решить новообразовавшуюся проблему с нежданными месячными, а потом уже всерьез задуматься о еде. Может быть, даже устроить маленький банкет, что-нибудь приготовить самой… В конце концов, они оба его заслужили…

Внезапно Фэй осознала, что странное покалывание исходит вовсе не от шерстяного пончо. Ее точно придирчиво ощупывали от макушки до пальцев ног. И тут Киэнн закричал.

Он вопил и хрипел, сипел и захлебывался. Что-то невидимое как будто бы выворачивало его наизнанку, швыряло из стороны в сторону, лупило головой о изголовье кровати, выкручивало руки. А вокруг него на полу, пожирая мохнатый прикроватный коврик вместе с паркетом, с грозным тоскливым воем стремительно разрасталось пятно пылающей плазмы, словно сама преисподняя разверзлась, чтобы поглотить эльфийского короля.

Не помня себя от ужаса, Фэй метнулась к Киэнну, в безрассудной попытке вытащить его из ловушки. И в это мгновение пол под ними провалился, увлекая обоих в жуткую пылающую бездну.

Глава 6. Из слез и костей

Киэнн очнулся на жестком ледяном полу в сером тошнотворном сумраке, чуждом и безжалостном. Тело болело так, как еще не случалось за всю жизнь, череп раскалывался, как, должно быть, у Зевса при родах, правая рука напрочь онемела, левый глаз заплыл и не открывался. Знатно отделала. Ну, имеешь право. Он попытался облизнуть слипшиеся от крови губы. Что ж, по крайней мере, язык на месте. Зубы, кажется, тоже. Пара осколков во рту не в счет. Вот только куда же ты меня забросила, радость моя?

Сумрак лежал густым киселем, казалось, если продеть сквозь него руку – в воздухе останется дыра. Пол, которого Киэнн не видел, но чувствовал спиной, затылком, ягодицами и левой, относительно живой ладонью, был усыпан мелкой колючей крошкой, похожей на дробленый лед. Высоко над головой, где-то под конусообразным ступенчатым куполом, точно оскалившимся бесчисленными змеиными клыками, роняла тусклые скупые капли света причудливая люстра. Разглядев ее чуть получше, Киэнн сообразил, что свечи, или что бы там ни было, упрятаны в глазницы бесчисленных черепов: больших и малых, клыкастых и рогатых, но точно не звериных. Вне всякого сомнения, это были черепа фейри. Все они сплетались в ажурные гирлянды, каскады и спирали. Стен было не разглядеть, но шестое, седьмое или еще какое-то сто двенадцатое чувство подсказывало Киэнну, что ничего хорошего там он тоже не обнаружит.

Это не Сенмаг, определенно нет. Но это и не Маг Мэлл. В Маг Мэлле, который он знал, такого места не было. Не могло быть. Или… Голова отказывалась соображать – похоже, состояние, когда больно даже думать, все-таки существует.

Киэнн пролежал так еще, должно быть, не менее часа. Боль уходила медленно, но все же значительно быстрее, чем можно было ожидать. Казалось, ледяные крупицы настила жадно вытягивали ее, пили взахлеб, словно изысканный напиток. Что ж, наслаждайтесь, только добавки не просите. Киэнн попробовал пошевелиться и, с удивлением, обнаружил, что заботливо укрыт тонким шерстяным пледом. Мысли его, едва приходившие в порядок, опять спутались. Это может быть только одно место на планете, из тех, о которых ему вообще доводилось слышать. И если это – Кэр Анноэт, то дело дрянь. Но, в таком случае, кто тот благодетель, который удосужился сойти в ненасытную глотку Кэр Анноэт, чтобы укрыть его от холода? Или тот сумасшедший?

Нет, начнем с начала. На пещеру тролля не похоже – слишком уж это эстетично, собирать черепа в гирлянды, да еще и украшать их свечами. На дворец короля тоже не слишком, даже если Аинэке решила устроить тотальный редизайн внутреннего убранства. И, ко всему прочему, обзавелась парочкой новеньких подземных темниц. Нет, даже ей это вряд ли пришло бы в голову. Да и зачем, собственно, это делать? Ведь, в конце концов, есть… Кэр Анноэт. Срань гулонья, я рассчитывал, что ты более кровожадна, милая моя. И более дотошна. Ты же всегда так старалась все делать по правилам! И что это тогда, как не грубое нарушение протокола?..

Ледяной щебень визгляво зашуршал под чьей-то торопливой ногой, и душа у Киэнна внезапно ушла в пятки. Что может обитать в Кэр Анноэт? Какое обличье принимает смерть для ее узников?

– Матерь богов! – выпалил совсем рядом знакомый женский голос. – Ты жив!

Из серого мрака вырисовалось кареглазое веснушчатое лицо в растрепанных всплесках темно-русых волос. Во взгляде читались тревога и облегчение разом. В мозгу у Киэнна бешено завертелась сорванная с катушек кинопроектора пленка.

– Разрази меня Мор! – простонал он. – А ты-то тут что делаешь?

Признаться, до этого момента он и впрямь не задумывался о том, что будет с девушкой-подменышем, после того как его возьмут. Ну да, с чего бы? Когда ты вообще всерьез беспокоился о ком-то еще, кроме себя самого?

Подменыш скривила губы в жалкой попытке то ли улыбнуться, то ли скорчить возмущенную гримаску:

– Ну, мне тоже хотелось бы это знать.

На Киэнна накатила новая волна чего-то жгучего, душащего и противного. Вот можно подумать, если бы ты отдавал себе отчет, что делаешь, то отступился бы и оставил ее в покое! И что тебя не устраивает? Теперь у тебя есть сексапильная компаньонка. Можешь весело провести последние дни своей паршивой жизни, а потом сожрать ее, чтобы протянуть еще чуть-чуть. Если, конечно, она тебя первой не сожрет. Что тоже вероятно.

Девушка, тем временем, опустившись на колени, бережно смывала кровь с его лица влажным подолом вязаного пончо.

– Тебе хоть лучше? Я ушла поискать воды, потому что не могла привести тебя в чувства. Но заблудилась. Тут какой-то критский лабиринт просто. Хоть без Минотавра? Ты такой бледный был, страх просто. Слушай, ты знаешь, где мы вообще? Вода здесь какая-то затхлая, смертью воняет. И все эти кости, надо ж додуматься до такого! Замок людоеда, ни дать ни взять! Хотя этот людоед и ископаемыми животными, похоже, не брезговал. Жуть какая-то. Палеонтологический музей.

Она вдруг перестала перечислять версии того, чем еще, по ее мнению, могла являться Кэр Анноэт, виновато глянула на Киэнна краешком глаз и, прикусив губу, отодвинулась за зыбкие пределы освещенного круга:

– Не надо было тебе со мной ложиться…

Вот же дерьмо! Только ее наивного раскаяния ему не хватало! Глупая, глупая девочка! Вот уж никогда не думал, что это будет такой пыткой!

– Я не хотела, чтобы… – продолжала лепетать она, – хотя, кого я обманываю? Хотела, очень даже хотела, но…

– Утешься, подменыш! – не выдержал Киэнн. – Это не ты меня использовала. Это я использовал тебя!

Темнота на мгновение онемела, и Киэнн даже успел подумать, что попросту бредит, и никого другого, кроме него самого, здесь нет, и в помине не было. Ну и чудесно, если так. Пусть Аинэке прикончит ее где-то еще, не у него на глазах. Все равно ведь прикончит, конечно….

А вообще чего тебе так неймется? В первый раз, что ли? Большое дело – какая-то девушка-подменыш. Туда ей и дорога.

Но почему же так гадко на душе?

Наконец неровный голосок подменыша все же вернулся, но разом стал жестче и отчужденнее:

– И для чего же? Это что, такой извращенный эльфийский способ свести счеты с жизнью? Более простых не придумали?

– О, если б ты знала, как непросто свести счеты с жизнью эльфу! – хмыкнул Киэнн, все больше приходя в себя и даже пытаясь приподняться на локтях. Теперь он снова мог поймать взгляд злых прищуренных глаз, сверливших его из полумрака. – Бессмертие, все дела. На что только не пойдешь!

– Да что ты говоришь! – скривила губы она. – Спросил бы у меня, я могу подсказать сотню надежных средств.

– Выкладывай, самое время, – вздохнул он. – Можешь даже пособить, если охота.

«Все равно нам с тобой трындец, – вертелось у него на языке. – Гроб, могила, пиф-паф, моя детка пристрелила меня». Киэнн старательно прикусил свой не в меру болтливый язычок. Лучше уж ей не знать. И без того уже черт тебя дернул ляпнуть, мог бы и помолчать в тряпочку.

Хотя, может, оно и к лучшему. Сразу расставить все точки над i. И не морочить себе яйца.

И все же где-то глубоко внутри Киэнна снова кольнуло неясное сожаление. «Плакали мои чаевые, – перевел он себе на более понятный и знакомый язык. – И с пледом, небось, придется расстаться».

– Так где мы? – требовательно прозвучало из темноты. Похоже, подменыш снова осматривала место, в котором они находились. – Что это за хрень такая? Склеп? Крипта? Оссуарий? Костяная темница? Оэт-ак-Аноэт, мать твою?

Киэнн невольно вздрогнул от неожиданности:

– А ты о ней откуда знаешь?

– И в самом деле: откуда мне знать? – Она вновь появилась из темноты, на этот раз привидевшись ему то ли разъяренной Немезидой, то ли отчитывающим недалекого студента профессором. – Не из легенды же о короле Артуре!

– А был такой король? – попытался отшутиться Киэнн.

Об Артуре он, конечно, не слышать не мог, все-таки девять лет в этом их котле варился. И Артуры с Экскалибурами наперевес, Святыми Граалями за пазухой и Ланселотами под кроватью лезли там изо всех щелей.

– Для тупых, – сверкнула глазами его лекторша, – я сказала: «легенда». Равно как и его путешествие в потусторонний мир вместе с заточением в костяной тюрьме Каэр Оэт-ак-Аноэт. Миф. Фольклор, понимаешь? Народный вымысел, сказка! Я, конечно, люблю сказки… И фольклор всякий, и мифы с легендами тоже, но… Но какого хрена?!.. Это же… Вообще… Почему мы здесь? Кто ты вообще такой, мать твою? И что ты такое натворил-то? Огонь с Олимпа украл? Бальдра омеловой стрелой подстрелил? Фее Моргане рога наставил?

В ее голосе начинали звучать истерические нотки, и Киэнну это не нравилось. Да еще и это мерзкое чувство никак не уходило – зудело, грызло, кромсало изнутри. Вывешивало на фасаде какие-то глупые транспоранты, громогласно лупило деревянным судейским молотком по расплющенным в лепешку жалким остаткам самолюбия, поджидало за углом, готовя бочку смолы и мешок куриных перьев…

– Сказки, значит, любишь? – как можно непринужденнее переспросил Киэнн, одновременно пытаясь завернуться в плед на манер то ли римской тоги, то ли шотландского килта и принять хотя бы полусидячее положение. Похоже, пространственный тоннель заглотнул их вместе с двуспальной икеевской кроватью подменыша, от которой, правда, мало что осталось. Хотя, вон там, кажется, валяется что-то похожее на высокую жесткую подушку. – Ты не могла бы подтянуть ее поближе? – кивнул в сторону находки он. – Нет? Ну ладно, я сам.

Кое-как устроившись на своем импровизированном кресле, Киэнн собрался с мыслями и размеренно продолжил:

– Сказки… Ну что ж, времени у нас, скорей всего, хватает, заняться нам особо нечем, тем более, что развлечь тебя каким-либо другим способом я сейчас, пожалуй, не в состоянии, так что так и быть: давай я буду рассказывать тебе сказки. Да ты садись, чего стоять-то?

Она, понятное дело, не послушалась. Ну да, обличать с трибуны куда удобнее. Что ж ей рассказать-то?

– Ну вот, значит, – протянул он, – жил да был, как водится, король. И была у него единственная дочь. Раскрасавица. И любила она его, как собака любит палку. А он ее – ну, примерно, так же.

– Подожди, – перебила его подменыш, все-таки снизойдя до того, чтобы присесть на пол чуть поодаль. – Хочешь сказать, та женщина, которая искала тебя?..

– Ага, вижу, вы пообщались. И как она тебе?

Девушка скривилась, как от кислого лимона:

– Пренеприятная личность.

– Это у нее от меня, – «похвастался» Киэнн. – Но ты будешь слушать или нет? Жили они, понятное дело, не где-нибудь, а в Зачарованной Стране, сокрытой от всего остального мира колдовскими туманами… Не фыркай, почти правда! Страна у них была огромная и богатая, а народу не слишком-то много, так что все жили в достатке и радости. С соседями не торговали – не было у них ни нужды такой, ни соседей. Между собой почти что не воевали: ну ведь, если Серый Волк слопал Красную Шапочку на ужин – это ж не война никакая, а просто… несчастный случай. И вообще, сама виновата, нечего мужика провоцировать…

– Не начинай, а, – резким тоном осадила его подменыш.

– Ладно, не буду, все равно глупая шутка, примитивная. Так о чем бишь я? А, ну да. Реки в их краю текли медом и молоком, зима никогда не наступала, девы были всегда юны и прелестны, даже когда не слишком девственны (а это – в большинстве случаев), а короли – добры и справедливы.

– И что, потом явилась злая колдунья, совратила честного и благородного короля, и родила от него чудовище? Которое теперь жаждет погубить его, отнять трон, корону и все такое? – ядовито фыркнула слушательница, однако Киэнн почувствовал, что голос ее снова чуть заметно дрожал.

А ведь она и впрямь хочет в это верить! Злится, язвит, но на самом деле ей хочется тебя оправдать. И если ты сейчас скажешь «да, так все и было», она будет счастлива! Собираешься ее разочаровать?..

Собираюсь. Хобби у меня такое: разочаровывать маленьких глупых девочек, которые верят в чистую любовь и добрых королей.

– Ну-у, не совсем так, – криво ухмыльнулся Киэнн. – Верней даже, совсем не так. Про реки я тоже малость загнул, конечно. Но сказка же не обязана во всем быть правдой? Да и страна наша не то, чтобы очень уж велика. А уж честных и благородных королей здесь, пожалуй, отродясь не было.

– То есть, хочешь сказать, что сам ничуть не лучше этого твоего Мордреда в юбке?

Она снова злилась, и Киэнн с удовольствием взял небольшую передышку.

– Да я, как бы, за ней уж давненько не наблюдаю, так что трудно сказать: перещеголяла она меня или наоборот не дотянула.

Она вздохнула. Кажется, он опять немного перегнул палку. Только еще не понял, в какую сторону.

– Рассказывай дальше.

– Что именно?

– Давай то, что сейчас существеннее всего. Где мы? Почему мы здесь? Что с нами будет? И главное: как нам отсюда сбежать?

Киэнн устало зевнул:

– Я спать хочу. Может, тебе тоже подремать? Поди, вымоталась совсем.

И, не дожидаясь ответа, демонстративно повернулся на бок, спиной к подменышу, и попробовал устроиться поудобней. Конечно, на самом деле, он превосходно знал, что вряд ли уснет, но это был способ хоть ненадолго отделаться от дальнейших расспросов.

Подменыш бесцеремонно выдернула из-под него подушку, и Киэнн, не успев среагировать, чувствительно приложился головой об пол. В затылке опять зазвенело. Ну вот, начинается.