Текст книги "Песнь Серебряной Плети (СИ)"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Эйтлинн стояла на коленях у трупика подвешенного за щиколотку младенца и горько рыдала. Рвала на себе волосы, расцарапывала лицо до крови. Ветер трепал ее белые, седые волосы.

– Я предупреждал тебя, Этт.

Собственный голос показался ему чужим и гадким. Она с негодованием обернулась:

– Ты ничего не объяснил! Почему ты ничего не объяснил? У тебя было пятнадцать лет, чтобы это сделать!

Киэнн изумленно перевел взгляд на мертвого младенца. Да, несомненно, это был подросток пятнадцати лет. Синюшная кожа его потрескалась и оттуда стекал густой гной.

– Я пятнадцать лет не видел тебя, Этт, – пояснил ей Киэнн. – Ты не возвращалась. А теперь слишком поздно.

– Ничего не поздно! – Она указала на огромные диковинные часы с ползущим из зенита на восток солнцем. – Все еще можно переиграть.

Яростный порыв ветра растрепал ее волосы, захлопал крыльями вороны серый плащ за спиной. Ветер рвал в клочья останки подвешенных мертвецов и уносил прочь охапками сухих листьев. А потом из темноты, пустой бездны, что только что была ею, была его Эйтлинн, хлынули сорок тысяч безликих призраков. Сорок тысяч расплывчатых теней с пылающими осязаемой ненавистью глазами. Сорок тысяч белых, красноухих псов Аннвна, воющих предсмертным криком баньши.

Они выстроились в ряды и шеренги, как терракотовая армия, и их плоские татуированные лица походили на черепа в люстре Кэр Анноэт. Обсидиановый кинжал в темных, измазанных кровью пальцах жреца – его собственных пальцах – упал на жертвенный алтарь, пронзая маленькое, хрупкое тело огненноволосой девочки – его собственное тело…

Киэнн проснулся с бешено колотящимся сердцем. Где-то поблизости шипела оплавляющаяся свеча. Пахло сырным печеньем и вездесущим дурманом вперемешку с мандрагорой. Попытка пошевелиться принесла волну жгучей боли. Ничего не изменилось. Дверь в кладовую была по-прежнему заперта, и только тонкая цепочка, небрежно переброшенная между ней и дверным косяком, едва заметно подрагивала. Киэнн встал, морщась от тысячи игл, разом пронзивших тело, неуверенно подошел к запретной двери, как можно тише и аккуратнее снял цепочку и предельно осторожно, едва прикасаясь, попробовал потянуть дверную ручку на себя. Дверь открывалась вовнутрь. За нею горел приглушенный янтарно-медовый свет. Здесь пикси обошелся без причуд: кладовая освещалась магическими огнями. Они-то и заставляли дверную цепочку чуть приплясывать. Ни трупов с бирками, ни спящих вниз головой упырей там, конечно же, не обнаружилось. На высоких, многоярусных полках, похожих на огромные пчелиные соты и перевитых сетью осязаемых охранных заклинаний, таинственно поблескивали тысячи совершенно неотличимых друг от друга флаконов с какими-то неведомыми снадобьями. Ну что ж, помнится, ему запретили только заходить сюда, а он и не заходил. Если же Эрме сочтет это недостаточным оправданием… Будем надеяться, что я отделаюсь еще одной поркой.

Киэнн прикрыл дверь, вернул цепочку на место и направился к мойке с посудой. Изнутри бил небольшой прозрачный фонтанчик, радостно лизнувший пальцы при приближении. Вода оказалась приятно теплой. Конечно, ничего похожего на мыло не предоставлялось. Зато справа на изящном серебряном крючке висела пара ручных щеток с мягкой и жесткой щетиной, похожей на мех гулона. Киэнн снял одну из них с крючка и молча принялся за работу. Как там говаривал старина Джон, который когда-то был моржом и верил в бога по имени «Битлз»? – Сон закончился. Пора просыпаться. И если ты хочешь, чтобы жертва, которую намерена принести Эйтлинн, не была напрасной, тебе придется научиться верить в себя самого. И в нее тоже. А для начала – выжить.

Глава 28. День рождения волшебника

Перед днем Имольхе или Первого Весеннего Пиршества, именуемого также Великим Возвращением Вод, Эрме распорядился вычистить холл до блеска и зажечь в четыре раза больше свечей, чем обычно. По-видимому, намечалось что-то грандиозное, и Киэнна это настораживало. Конечно, посетителей (а вернее сказать, посетительниц, потому что таких оказалось подавляющее большинство) у пикси хватало и в обычные дни. Плотских наслаждений безумный алхимик нисколько не чуждался, и сидящему на своего рода «голодном пайке» Киэнну оставалось лишь завидовать. Хотя ходили к Эрме явно не только за этим. Насколько Киэнн успел уяснить, пикси был не только алхимиком, историком, исследователем и невероятно могущественным магом, но еще и отменным врачевателем, а также акушером – а беременные женщины среди народца фейри, по счастью, все еще иногда попадались. В общем, рыжий карлик пользовался просто феноменальной популярностью у женского пола и от красоток у него отбою не было. Киэнн как только мог старался не сталкиваться с гостьями хозяина. И не только потому, что опасался, как бы вести о его убежище не дошли до ушей Аинэке. Причин для того насчитывалось еще как минимум две: ему чертовски не хотелось выставлять напоказ свое нынешнее весьма незавидное положение, и еще больше – лишний раз облизываться на чужой пирог, от которого и откусить-то нельзя. Ну и еще, если уж на то пошло, Киэнн был совершенно не уверен, что какая-нибудь из них не попробует придушить его потихоньку в уголочке.

Эрме все это совершенно не волновало.

– Никто тебя не сдаст. Сумасшедших нет. Клейменых тоже, – отмахнулся волшебник.

– Насчет первых я бы не поручился, – проворчал Киэнн.

– А ну давай-ка заткнись и делай свою работу!

Наказывать за дерзость пикси давно перестал – похоже, пришел к выводу, что это все равно бесполезно. Что же касалось непосредственных обязанностей – брауни-переросток тут почти не халтурил. Вот только прятаться, как то полагается маленькому народцу, не умел. А стоило бы выучиться исчезать в нужный момент, чтобы лишний раз не попадаться под горячую руку! Потому что, несмотря на все рвение и усердие, руки у Киэнна определенно росли не из того места.

Гости начали собираться не на закате, как полагалось, а ближе к полуночи. Причем, к удивлению Киэнна, это не походило на привычный «гарем» маленького волшебника – мужчин среди прибывающих оказалось не меньше, чем женщин. Кроме того, появлялись они не просто под обычной фит фьятой, а под почти такой же многоуровневой, как та, что была нанизана на Стеклянную Башню фоморов. Различать фит фьяту и ее градации Киэнн, как-то незаметно для себя, за последние два месяца выучился весьма сносно: самая примитивная легкая дымка незаметности позволяла разглядеть прозрачный силуэт носителя даже простым усилием, наиболее мощная же из виденных им создавала эффект абсолютной слепоты наблюдателя.

Выклянчить у пикси накидку невидимости для себя самого Киэнну так и не удалось.

– Просто не попадайся на глаза, – ответствовал Эрме. И тут же добавил распоряжение, целиком противоречащее первому: – И будь под руками.

В итоге Киэнн не придумал ничего лучшего, как прятаться за кухонной дверью, втихаря подглядывая за сборищем сквозь дверную щель. В том, что обнаружить его не составит ни малейшего труда, он даже не сомневался.

Компания собиралась весьма разношерстная: Киэнн смог разглядеть трех королей цвергов, двух чародеек из древнего рода альвов, двух жутковатых спригганов, двух баньши, одну корриган, одну хульдру, трех богглов и даже одну настоящую крылатую валькирию. Последним прибыл задумчивый белобровый марменнилл и великолепная пышногрудая моргена. Наконец собравшиеся расположились за накрытым обеденным столом (к счастью, процесс стряпни Эрме Киэнну никогда не доверял, небезосновательно сомневаясь в его кулинарных способностях), и хозяин поднял традиционный первый кубок яблочного сидра напополам с родниковой водой «за Великое Возвращение». После чего, уже совсем не по формуле, без пафоса и вполголоса добавил: «Да исцелят его воды нашу многострадальную землю». Присутствующие мрачно выпили. Смахивало больше на похороны, чем на праздник. Потом отведали земляничного пирога и запеченной лососины, обменялись какими-то малозначительными репликами, большая часть из которых до Киэнна не долетала, и наполнили кубки по второму разу. Вот только второй тост прозвучал уже и вовсе не по канону. Эрме обвел испытывающим взглядом собравшихся и решительно провозгласил:

– За скорейшую смерть королевы.

Киэнн придержал едва не хлопнувшуюся на пол челюсть и поймал глаза где-то на затылке. Неслабо. Ну, после такого заявления можно не сомневаться, что соглядатаев Аинэке здесь точно нет. Сборище, не дрогнув, осушило кубки. После чего пиршество начали как-то стремительно сворачивать, большая часть недоеденных блюд сама собой переместилась на кухонный стол, а в мойке образовалась красноречивая гора посуды. Что вынудило Киэнна не без сожаления оторваться от подслушивания и подглядывания – за не вымытую вовремя посуду можно было крепко схлопотать. Когда же он, спешно управившись с работой, вернулся на свой наблюдательный пункт, за столом шел бурный спор, вникнуть в предмет которого Киэнну поначалу никак не удавалось.

– То есть, ты вот, значит, говоришь, что нифига, никому из нас не светит и не греет? – разгоряченно наседал светло-рыжий цверг c десятком колец и тремя парами браслетов на обнаженных по плечо мускулистых руках.

Эрме ехидно усмехнулся:

– Оно тебе так нагреет, что пригорать начнет. И считай повезло, если только пятая точка.

– Это точно? – меланхолично полюбопытствовал марменнилл.

Пикси хитро склонил набок голову и поднял одну бровь:

– Нет. Не точно. Воссоздать целое по крохотной микрочастице не так-то и просто. Но полагаю, что моих результатов достаточно, чтобы отвергнуть такую возможность. Если реакция на пыль у всех, кого я подвергал тестам, настолько негативная, то в реальности все должно быть еще хуже.

– Говорю же ж, чего бы вот тогда ее не того, в плавильный горн и дело с концом? – явно уже и впрямь не в первый раз повторил другой цверг, тоже обильно окольцованный и с узорами татуировок на лбу.

– Может быть, потому что ее для этого вначале нужно в руки взять? – Эрме подземный кузнец, похоже, довел до белого каления и без плавильного горна. – А потом этими же руками, с большой вероятностью, выгребать ее из углей, потому что глотка Тиамат ее расплавит, а не твой горн!

– А я б все же взял да и рискнул, – влез в дискуссию спригган.

Златокудрая корриган сверкнула на него своими изумительными нежно-бирюзовыми глазками:

– И как бы потом мы все это расхлебывали? – Она обернулась к Эрме, уже более спокойно, хотя и нетерпеливо: – Эрм, а что насчет лекарства? Тебе не удалось его синтезировать?

– Пока нет, – промурчал пикси, как сытый кот, знающий, где стоит полная миска молока. – Но, думаю, такая возможность скоро появится.

Присутствующие заволновались, кто-то даже повскакивал с мест, говорили все одновременно, кто перешептывался, кто возбужденно выкрикивал невнятные замечания, перебивая такие же вопли соседа. Пикси яростно замахал руками:

– Это тоже не точно! И пока я не могу этого проверить!

– Когда сможешь? – подняла голос баньши, сразу утихомирив остальных.

– Не раньше Бельтанэ.

За столом снова загомонили, довольно закивали.

– Ну что ж, это не так-то и далече, – веско озвучил общее мнение первый цверг.

– А что насчет похищения? – глубоким трубным голосом вопросила хладнокровная валькирия.

Эрме отрицательно качнул головой и со смаком протянул:

– Чрев-а-а-ато. Безумие может передаться по наследству.

– Тогда остается только… – начала было корриган, но на этот раз ее бесцеремонно перебили.

– Да чего там валандаться! – запальчиво взревел один из богглов, едва при этом не выкатившись на стол. – Чрево, вата, последство, соседство! Подловить ее, скрутить, все лишнее поотрывать, а там – что последует, то последует!

– И где ты ее подловишь-то? – ядовито заметила младшая из двух баньши. – Она порог замка не переступает. Или штурмом брать пойдешь?

– А хоть бы и штурмом! – с жаром поддержал боггла третий цверг.

– Ётунов привлечь никто не пробовал? – вклинилась валькирия.

Цверги дружно напялили гримасы отвращения. Ну, еще бы, вражда между ними и ётунами шла уже не первое тысячелетие.

– Вздор это все, – фыркнула моргена, пригладив темную волну волос. – Тоже мне, вояки! Яду ей подсыпать можно.

Альвы-ведуньи тревожно переглянулись.

– Поменьше экстремизма, могущественнейшие, – предостерегающе заметила одна из них.

– Нужно просто подождать… – попробовала опять завести свою песню корриган.

Цверг смел со стола остатки посуды и принялся что-то чертить прямо на столешнице острием вилки:

– Смотрите, я приведу своих, идем сюда…

Киэнн шкурой почувствовал, что пикси вот-вот пустит в ход свой любимый кнут – порчи имущества он никому не прощал.

– …а хульдры тем временем соблазняют ётунов, – деловито внес поправку в планы цверга второй спригган.

Хвостатая лесная красотка взвилась как ужаленная оводом под свой коровий хвост:

– Ты охренел, что ли? Я не резиновая!

– Послушайте, если есть лекарство…

– Хрень это ваше лекарство, мертвому припарка! Лечить кровопусканиями надо!

– А с тебя часом не начать?

– Да нет никакого лекарства, вы что, не слышали?

– Не нужно впадать в крайности, почтенный Круг…

– Да сотня цвергов туда подкоп сделает и все, в дамки!

– Убери руки от моего стола!

– Не трогай мой хвост!

– Щас кому-то дам в зубы!

В общем, почтенное собрание стремительно превращалось в вопящий бедлам. Киэнн стряхнул временное наваждение. Фейри! Вот уж кто толпой каши не сварит, так это они! То, что их хватило, чтобы собраться на этакое тайное совещание заговорщиков – уже чудо из чудес. Да еще такой разномастный контингент. Ладно бы, когда б за столом заседал один клан цвергов или вполне дисциплинированная вервольфья стая. Большинство прочих не поддаются и такой незначительной социализации. Они слишком дорожат собственной свободой и слишком уважают независимость других, чтобы допустить малейшую возможность повиновения и главенствования. У Эрме некоторые задатки, похоже, есть, но с этой оравой и ему не справиться.

Лекарство на Бельтанэ… Он рассчитывает добраться до Ши-Ланэ. Конечно же, при содействии Эйтлинн. Если она вернется. И что лечить будут? Новый Мор? Или безумие Аинэке? – Шансы на успех, наверное, одинаковые…

Тем временем спорщики устали орать и начали понемногу затихать. К великому изумлению Киэнна, никто до сих пор никого не убил и даже не покалечил. Оскорбленных в лучших чувствах и благороднейших порывах тоже почему-то не было. По крайней мере, никто до сих пор не ушел.

– Всё? – подытожил пикси, и, опершись локтями о столешницу, подался вперед. – А теперь слушайте: на Бельтанэ у нас, возможно, будет не только лекарство. У нас будет нечто большее. А именно: претендент на трон.

– Так ты кого-то все же отыскал? Почему было не сказать сразу? – с негодованием обернулась к нему альва.

– Потому что я еще никого не отыскал. Но я знаю, где искать, – ушел от ответа Эрме.

Киэнн почувствовал вкус крови на языке. Они действительно хотят использовать Эйтлинн. И ее ребенка. Этот старый говнюк точно хочет! С другой стороны (осадил он самого себя), ты ведь, кажется, и сам решил, что это, вероятно, – единственный выход. Дерьмо, как же ему ненавистна сама эта концепция единственного выхода!

– А вот все ж таки ну почему б ее и не подменить? – явно даже не попытавшись слушать предыдущих ораторов, охрипшим голосом вставил тот же самый спригган, что предлагал «рискнуть» в самом начале. – Это ж плёвое дело! Тихо, смирно, без экс-термизма!

Большинство присутствующих недовольно скривились. Марменнилл взял слово за остальных, растолковывая прописные истины задиристому карлику:

– Потому что для полноценной подмены нужно содействие кровного родственника, Хикк. А живых родственников у нее, если не ошибаюсь, нет. Так что увы…

В это мгновение Киэнн внезапно, точно поймав озарение от божественной силы, начал осознавать собственную роль в затянувшемся спектакле. И наплевав на осторожность и благоразумие, вышел из-за кулис.

– Ошибаешься, Мюркьяр. У нее есть живые родственники. И очень близкие.

Подмена. Подменить можно не только младенца, но и вполне зрелого фейри. Сложнее, конечно, но можно. Правда, для этого нужно быть не только кровным родственником, а еще и неплохим волшебником. Главное сейчас – не подавать виду, что последнее к тебе никак не применимо. Пусть думают, что я что-то знаю и умею…

А когда дойдет до проверки – как выкручиваться будешь?

Ну, как-нибудь выкручусь…

– Киэннэд Дэ Данаан, – как можно более бесстрастно уточнил он. – К вашим услугам. И если я гожусь для ваших целей – можете меня использовать.

«И отстаньте от ребенка Эйтлинн!» – невольно метнулось в мозгу.

Семнадцать пар глаз впились в него так, словно он был Зверем Апокалипсиса, вышедшим из моря. Что, конечно, недалеко от истины. Восемнадцатый участник сходки заговорщиков даже не обернулся, и лишь удовлетворенно хмыкнул. Похоже, Эрме изначально все к этому подводил. Возможно, с самого первого дня.

Аловолосая баньши порывисто поднялась и быстрыми шагами устремилась к Киэнну. Сердце моментально ушло в пятки. Захотелось раствориться в воздухе, как это делают настоящие брауни, да и почти все другие фейри. Интересно, долго потрошить будет? – Не ссы, кто-нибудь ее остановит. Ты им нужен. Есть же у них хоть капля здравого смысла.

Плакальщица остановилась в полушаге и, для начала, неуверенно и придирчиво ощупала его с головы до ног. Потом собрала тонкие пальцы в острие и, точно косой смерти, полоснула поперек груди вечно кровавыми когтями. Неглубоко, но болезненно. Киэнн поморщился. Однако школу в этом плане он прошел уже достаточно серьезную.

Баньши сделала шаг назад, не скрывая изумленного ликования:

– Он настоящий! – констатировала она. – Из плоти и крови.

– Феноменальное наблюдение! – не удержался Киэнн. – У вас тут на каждом шагу призраки Дэ Данаанов блуждают?

С мест сорвались почти все. Желание исчезнуть удесятерилось. Держись, диковинная зверушка! Пусть любуются. Киэнна зажали в кольцо. Перед лицом мелькали заплетенные в косы бороды, крючковатые носы, темные перья… Альва властным жестом отодвинула в сторону яростно подпрыгивавшего боггла и вертлявую хульдру, которую, как и ее предшественницу, явно больше всего интересовало то, что ниже пояса. Приблизилась и осторожно возложила пальцы на виски Киэнну. Это похуже когтей баньши будет! Сканирует, сучка! Киэнн перехватил ладони чародейки и мягко, но настойчиво отодвинул их от себя:

– Вот этого не надо, радость моя.

– Что ты скрываешь? – придирчиво посмотрела на него она.

– Свое грязное прошлое, – не дрогнув, ответствовал Киэнн. Изо всех сил стараясь не думать об одной маленькой фоморке. – Грязное и постыдное.

– Я никому не скажу, – прошептала ему в лицо белая дева.

Киэнн надменно усмехнулся:

– Никогда не лги своему королю, прекрасная Вердейнэ!

К его немалому удивлению, это сработало. Альва едва заметно вздрогнула и отстранилась. Да неужто они до сих пор боятся его?

Эрме наконец соизволил обернуться, с очевидным наслаждением опуская Киэнна с небес на землю:

– Ты часом не пьян, Киэнн? Тебя никто не звал. Твое место на кухне.

Дэ Данаан упрямо покачал головой:

– Я так не думаю, Эрм. Ты же оставил девятнадцатое кресло за столом для меня. Потому что я вам нужен.

Пикси презрительно фыркнул:

– Тоже мне, Галахад выискался! Мы превосходно справляемся без тебя, подменыш!

– Не справляетесь. – Киэнн задвинул собственные эмоции куда подальше. – Вы же четвертью часа ранее чуть глотки друг другу не пораздирали. И, между прочим, тебя, пикси, в этот момент куда больше волновал твой стол, чем твои же наполеоновские (или какие там? кромвелевские?) планы.

Настолько в открытую злить хозяина он решился, пожалуй, впервые. Эрме невозмутимо откинулся в кресле, меряя Киэнна испытывающим взглядом:

– И что же ты можешь нам предложить? Кроме своей бесценной королевской крови?

Вот этого Киэнн, по правде говоря, еще точно не знал. Нужно было что-то придумать. Что-то соврать, и поубедительней. Хотя пикси все равно выведет его на чистую воду.

– На что ты вообще способен, человек?

Спасибо, Эрме, это именно то, что было нужно.

– Видишь ли, Эрм, – начал Киэнн, – я и впрямь человек. Ну и в придачу, хоть и низложенный, но король Маг Мэлла. И поверь: меня, в отличие от любого из вас, не будет терзать совесть, если придется принимать решения за других, равно как и принимать услуги, не платя взаимностью. Достаточно с вас этого?

Если достоинств негусто, учись извлекать пользу из недостатков.

Алхимик удовлетворенно кивнул:

– Вполне.

После чего, точно работающий на публику фокусник, дважды щелкнул пальцами над головой и, послушная его приказу, в центре холла вдруг отодвинулась массивная плита. Из-под нее поднялась другая, на которой стояла высокая плетеная из лозы клеть. Внутри, неестественно изогнувшись, как сломанная марионетка, безвольно завалившаяся набок, сидел скованный заклятьем обездвиживания фейри. Тот самый фейри, что когда-то так неосмотрительно набивался в компаньоны к мятежному королю, дабы поквитаться с Аинэке за смерть любимой женщины. Тот самый, вместе с которым они стали узниками Стеклянной Башни на долгие шесть недель безвременья.

Выглядел Нёлди так, будто его только что выдернули из очередного «любовного» похождения. И судя по разорванной рубашке и расцарапанной коже, либо излишне страстного, либо, скажем так, весьма определенного характера.

– Какого Фенрирова хрена, Эрм? – выругался Киэнн.

Пикси и не подумал отвечать. Он лишь лениво поднялся с кресла и демонстративно прошествовал к алхимическому столику. Взял с оного два абсолютно одинаковых флакона, подошел к клети, и чуть ослабив путы заклинания, вынудил пленника взять по флакончику в каждую из рук. Затем, с видом экзаменующегося, обернулся к Киэнну:

– Давай, принимай решение за него. В одном – зелье снятия паралича, в другом – смертельный яд. Которое ему выпить?

Киэнна передернуло. Как ни странно признавать, он привязался к никсу. Хотя и никогда не был уверен в его лояльности, и даже более того – искренне полагал, что тот его самого по-прежнему люто ненавидит.

– Что за дурацкий эксперимент? Ты совсем спятил, пикси? – огрызнулся он.

– Ничуть, – хмыкнул алхимик. – Ты что ж думал, занять девятнадцатое кресло тебе дадут просто так? В награду за пустые слова и красивые глазки? Решай. И живо. Потому что паралич, видишь ли, очень быстро прогрессирует, и скоро обратить процесс станет уже невозможно.

– Понюхать-то можно? – напряженно спросил испытуемый.

Эрме кивнул:

– Можно, отчего ж нельзя. Но учти, что испарениями тоже отравиться недолго.

Киэнн унял бешено колотящееся сердце и решительно подошел к клетке, выдернув из рук Нёлди первый попавшийся флакон:

– Фигня твой ребус, плюнуть и растереть!

После чего, не останавливаясь, швырнул хрупкий сосуд алхимику под ноги. По лицу рыжего мага проскользнула судорога ярости, и заодно, едва заметный, но все же пойманный Киэнном испуг. Флакон не раскололся на части – заклинание Эрме перехватило его в четверти дюйма от мраморного пола пещеры.

– Ты жульничаешь, Киэнн! – дрожащим от возмущения голосом отчитал подопечного волшебник.

– Я всегда жульничаю, – хмыкнул в ответ Дэ Данаан. И спокойно кивнул никсу: – Пей, Нёлди. Если бы брошенный флакон был безвреден, он не стал бы так стараться прервать его падение.

– Ты мог убить нас всех!

– Да, – кивнул Киэнн. – Но это было мое решение.

Никс послушно осушил флакон. Спазм паралича медленно сошел с его тела, перекошенное гримасой напряжения лицо расслабилось, вывернутые конечности приняли естественное положение. Дрожа и панически глотая воздух, пленник вцепился в прутья плетеной клетки.

Киэнн еще раз окинул приятеля придирчивым взглядом, уловив приторный запах дешевых орифлеймовских духов:

– Девчонка из Сенмага? Хоть совершеннолетняя?

Нёлди рьяно закивал.

– Вслух, – потребовал Киэнн. С любыми домогательствами к малолеткам в королевстве фейри дело обстояло исключительно строго.

– Да, – с трудом проговорил никс.

– Выпусти его, Эрм.

Клеть распахнулась. Эрме наконец довольно усмехнулся и, прошествовав обратно к пиршественному столу, высоко поднял кубок с неразбавленным сидром:

– Что ж, предлагаю выпить за рождение девятнадцатого волшебника Круга Могущественных. И сим провозглашаю, что беру этого наглеца к себе в ученики. И обязуюсь за последующие двенадцать недель сделать из него настоящего фейри.