Текст книги "Песнь Серебряной Плети (СИ)"

Автор книги: Бранвена Ллирска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– И как долго нам быть «тенями»?

Превосходно, юноша, это именно то, чего я хотел! Перевести акцент с общего и первостепенного «лжет ли Дэ Данаан?» на частное и вторичное «что делать, если он все же не лжет?» Допущение сделано – и это значительный шаг в нужную сторону.

Киэнн на секунду задумался, или, скорее, сделал вид:

– Полагаю, по меньшей мере, до Бельтанэ. Или до тех пор, пока ситуация не изменится. Хорошо, говорю напрямик: до тех пор, пока Аинэке не перестанет быть королевой. И кстати, – он хитро прищурился: – я собираюсь ей с этим пособить.

Снова блеф, но только до тех пор, пока они не сдадутся и не последуют за тобой. Я лгу им, чтобы ложь имела хоть какой-то шанс стать правдой. И черт возьми, поймите же, что вам выгодно быть обманутыми! Поверить в мое гребаное мнимое могущество.

– Только думайте быстрее, парни. Может статься, что времени у нас только до заката. А после я даже при всем желании буду бессилен помочь вам.

Последнее, похоже, сработало своего рода катализатором, поскольку число желающих испытать удачу стремительно возросло с нуля до отметки в три с половиной десятка. Теперь с ними нужно было что-то делать, чтобы определить очередность – Киэнн превосходно помнил, что выход открывается лишь для одного за раз. Наверное, можно было наплевать на беспристрастность и назначить очередность самому. Тем более, что предложение «решить это между собой» могло привести лишь к тому, что они будут «решать» примерно до третьего Великого Мора. Глупое было предложение, что уж тут говорить. Но отказываться от своих слов уже не хотелось.

Киэнн вытряхнул содержимое сумки: четыре флакона с заживляющими зельями, три с противоядиями, так и не использованную деревянную куклу для подмены (разумеется, о полноценной подмене речи не шло), примерно две дюжины яблок, прихваченных им по дороге, и полсотни лесных орехов. Из числа последних отсчитал нужное количество, затем порезал мизинец и окрасил один из орешков собственной кровью. Понятное дело, можно было наколдовать чернила, но колдовским чернилам нет веры, они исчезают так же легко, как появляются. А вот подделать кровь Дэ Данаана уже не так-то просто. Дал «краске» высохнуть, тем временем наглядно продемонстрировав действие зелья: одной крохотной капли хватило, чтобы полностью залечить порез. Затем сложил орешки обратно в сумку, завязал, хорошенько встряхнул и протянул ближайшему фейри.

– Слушайте меня внимательно. Водить буду по одному. Больше за раз нельзя. Тот, кто вытащит кровавый орех, идет первым. Если кто вздумает жульничать – оставлю здесь подыхать. Это первое. Теперь эликсиры. Имейте совесть, уступите их тем, кому они нужнее! На всех не хватит, стоишь на ногах – перебьешься без лекарства. Это второе. Дальше. Пока я веду одного – остальные сидят и ждут. Не отрывают друг другу головы, пока, аки Маклауд, не останется только один, а ждут! Если в моем отсутствии кто-нибудь учинит бойню или спровоцирует мордобой – не думайте, что я не узнаю кто и спущу с рук. Все ясно?

Киэнн обвел глазами своих внимательных слушателей, отметив настороженные, несмелые, но все же утвердительные кивки. На этом можно было закончить, перейдя к делу, но Киэнн не смог отказать себе в маленьком паскудном удовольствии.

– Превосходно. И последнее. Гварн?

Вервольф что-то угрюмо и нечленораздельно проворчал в ответ.

– Снарг здесь?

Вожак зло сверкнул желтыми волчьими глазами. Но Киэнн превосходно знал, что лгать он не станет.

– Да.

– Его не поведу. – Киэнн гадко ухмыльнулся. – Я злопамятен.

Первым орешек с кровавыми разводами на скорлупе достался изрядно потрепанному лепрекону с вывихнутой правой кистью и огромными лиловыми кровоподтеками на шее, скулах и обоих плечах. Совсем юному – Киэнн помнил его девятилетним пацаном и поначалу даже не признал. Что ж, если бы пришлось выбирать – он бы и так выбрал именно этого паренька. И в этом, конечно, не было ничего удивительного: в конце концов, теория вероятностей в Маг Мэлле работала вовсе не так, как в мире людей, и бросание жребия служило лишь способом подтвердить правильность уже и без того принятого решения.

Киэнн тщательно объяснил лепрекону правила игры и двинулся в путь. Шлось легко, несмотря на усталость. Дорогу он помнил превосходно, а идти в абсолютной темноте на этот раз не приходилось – ведь, в конце концов, ничего не стоило призвать магический свет. Конечно, перспектива предстоящих ста, а может быть и двухсот ходок не слишком грела душу, но хуже трех первых недель обучения у рыжего магистра Эрме уже точно не будет. Правда, Киэнн был не совсем уверен в успехе этого похода, поскольку все же не знал наверняка, сработает это в любое время суток и любой день недели, или только на закате перед роковой седьмой ночью. И еще он понятия не имел, куда именно они выйдут: в тот же зал, откуда начали или в его альтернативную версию в другом измерении? Увидит ли он остальных узников, смогут ли они видеть его, и найдет ли обратный путь? Но все это отнюдь не мешало ему исправно выполнять работу проводника. Найдет, если понадобится. Если припечет. Потому что вся школа Эрме, по сути, сводилась к одному, но чертовски важному уроку: свои истинные силы ты открываешь только тогда, когда больше нет пути к отступлению. Падай или лети.

Зал в конце запутанного коридора был тем же. Пока фейри вели себя на удивление сдержанно и смирно, хотя на их лицах явственно читалось разочарование. И все же большинство, по-видимому, осознавали, что вмешиваться и сбивать ритуал нельзя. Ждали… Когда же, вычертив на костлявой стене все тот же треногий символ, значения которого он по-прежнему не знал, Киэнн на мгновение зажмурился от хлынувшего в глаза потока, за спиной дружно охнули, и четверо самых нетерпеливых сорвались с мест, бросившись к порталу. Остановить их Киэнн не успел. Однако золотая дверь не пропустила нарушителей: насмешливо чмокнула и захлопнулась перед носом у самого шустрого, в придачу обдав всех четверых серой зловонной жижей. Точно в рожу плюнула.

– А ну подошли сюда, все четверо! – кипя от гнева, потребовал Киэнн, которому плевком тоже прилетело. Виновные подчинились – выстроились в ряд, не поднимая глаз. – Я кому сказал сидеть на задницах и не дергаться? Халявщики сраные!

Конечно, стоило предупредить их заранее, хотя, признаться, Киэнн и сам не знал, чем все закончится, если кто-то вот так попробует проскочить на дармовщинку. Еще дешево отделались.

– А теперь пошли в конец очереди! И не взыщите, если до вас она и вовсе не дойдет! – закончил он.

Четверка понуро удалилась. После чего инцидент уже более ни разу не повторился. Но, конечно, лепрекона пришлось вести через лабиринт вторично.

Повторив ритуал, Киэнн наконец кивнул юноше:

– Иди, О’Лан. Тебя пропустит. Иди, и помни, о чем я вам всем говорил.

Маленький фейри-сапожник несколько раз со свистом втянул воздух, явно все еще не решаясь переступить порог. Сквозь сверкающее огненно-золотой оправой зеркало Галадриэль можно было видеть размытые очертания прошитого длинными стрелами рассвета бледно-лилового леса Гальтвир.

– Шустрее, у меня следующий на очереди! – подстегнул паренька Киэнн.

Лепрекон вздрогнул и послушно шагнул к порталу. Затем, уже напоследок, обернулся и взлетевшим от волнения голосом произнес:

– Я твой должник.

Киэнн удовлетворенно кивнул:

– И я не премину этим воспользоваться.

Знал бы ты, какое обещание даешь, мальчик! И чем, возможно, придется за него заплатить. Я же как тот водяной из колодца, что держит царя за бороду. Или ты думал, я – добрая фея?

Дверь милостиво пропустила первого беглеца и захлопнулась у него за спиной – на этот раз чисто и беззвучно. Киэнн обвел взглядом окончательно присмиревших и завороженных фейри:

– Следующий, господа.

Две с лишним сотни ходок (а особо неуклюжих и невнимательных приходилось водить дважды, а то и трижды) стоило ему примерно двух суток времени, боли в спине (потому что идти самостоятельно могли далеко не все), мозолей на обеих ногах и чудовищной кучи нервов. И все же, когда из ста сорока четырех заключенных наконец остался только один, последний, заранее обреченный на смерть ворг, Киэнн весело улыбнулся самому себе и окликнул «смертника» по имени:

– Снарг!

Вервольф отважно вышел на свет. Выглядел он вполне сносно, держался. И хотя волчьи глаза зло сверкали из под нахмуренных бровей, хвост оборотень определенно поджал и ни клыки, ни когти показывать не смел. И это вызывало у Киэнна приятно будоражащее веселье глубоко внутри и великолепный сладкий привкус мести на языке. Конечно, в некоторой мере Киэнн рисковал – в конце концов, отчаявшийся волк мог сорваться, несмотря на то, что его вожак и еще шестеро собратьев назвали себя должниками короля, а это в значительной мере сковывало обязательствами и его. Но оно того стоило.

Еще немного посмаковав приятное ощущение, Киэнн небрежно кивнул головой в сторону коридора.

– Пойдем, Снарг.

– Куда? – все так же с видом приговоренного буркнул вервольф.

– Туда же, куда и остальные, – с трудом сдерживаясь от распиравшего изнутри хохота, ответствовал Дэ Данаан. И, еще пару мгновений понаблюдав за недоумением оборотня, наконец пояснил: – Я пошутил, Снарг. Хотел, чтобы ты кусал локти. Надеюсь, ты кусал. Но нет, я не собираюсь бросить тебя умирать из-за пары полученных тумаков. Тем более, что я их вполне заслужил.

Волк упрямо ощетинился:

– Мне не нужны твои подачки, эльф. Я не пр-р-рошу твоего милосер-р-рдия.

Киэнн вопросительно поднял брови:

– Как ты меня назвал? – Ты мне льстишь, ворг. Я всего лишь человек.

Снарг уставился на него исподлобья:

– Ты эльф, Киэнн. От тебя смер-р-рдит эльфом.

Ох, надеюсь, ты не перестарался, Эрм! Киэнн притворно нахмурился, хотя ничего приятнее только что услышанного и представить себе не мог.

– А подачек и не будет, пёс. За свою услугу я потребую уплаты, да такой, что тебе повылазит, шавка драная. Если же мое, как ты сказал, «милосердие» тебе так претит, изволь. Но учти, что тогда тебе придется терпеть мое отвратное общество еще достаточно долго. Потому что я отсюда никуда не пойду. Так как?

Снарг сломался. И в точности выполнил то, что ему велели. А уже на прощание, когда угрюмый ворг нехотя произнес предписанную обычаем формулу признательности, Киэнн вновь не удержался от мелкой пакости, послав десяток шипящих искр в мохнатую спину уже шагнувшего в портал вервольфа. Яростный вой с визглявыми нотами панического ужаса свидетельствовали о том, что шутка удалась на славу. Ну, ни один уважающий себя эльф не упустит случая присмолить зад воргу.

Киэнн устало зевнул. Время за полночь, армагеддон по расписанию снова не пришел, а значит можно наконец-то как следует выспаться. Жаль, ошметки диванчика Эйтлинн какая-то падла слямзила. Конечно, ничего не стоит наколдовать иллюзию, но если она развоплотится во время сна, недолго отбить себе все, что еще осталось неотбитого. Ну, к жесткой лежанке тебе не привыкать, а с пола упасть нельзя. Киэнн пристроился чуть в стороне от назойливого света скалящейся сотнями мертвых ухмылок люстры. Боггартовы кишки, что ж так холодно! Надо было все-таки содрать шкуру с этого не в меру задиристого волка, было бы хоть чем укрыться…

Дальняя стена расцвела пламенно-алой стигмой портала. По спине прошел такой мороз, что ледяной пол Кэр Анноэт показался Киэнну раскаленной печкой. Она не рискнет сюда полезть! Не рискнет!

Рваная рана межпространственной двери затянулась так же быстро, как возникла. Больной рассеянный свет выхватил грузную, широкоплечую фигуру, голова которой исчезала где-то под потолком. Киэнн почувствовал, как его глаза норовят вылезти из орбит.

– Хюм? Срань гулонья, это ты?

Фигура неуклюже шагнула вперед, сверху до Киэнна долетел знакомый густой, раскатистый бас, более всего похожий на грохот горного обвала:

– Осиный рой мне в сраку! Малец Ки!

Киэнн невольно расплылся в улыбке от уха до уха:

– Старый пердун Хюм! Грязная дырявая пивная бочка!

Ётун ладонью одной руки сгреб его в охапку:

– Ах ты мелкий засранец!

– Эй-эй! Полегче! Ты мне все кости переломаешь, тупая навозная куча!

– Да я тебя сейчас просто придушу, твое королевское распиздяйшество!

Кишки боггарта! Хоть кто-то в этом мире все-таки по-настоящему рад меня видеть!

Глава 31. Подмена

Конечно, Хюмир оказался далеко не последним гостем Кэр Анноэт. И, как и прочие, аккуратно опрошенные Киэнном узники, ётун понятия не имел, чем именно не угодил королеве. О заговоре и Круге Могущественных никто из них, похоже, и слыхом не слыхивал. Так что версия с «противозачаточным средством» резко набирала баллы. Однако ни Хюмир, ни прочие не казались слишком уж удивленными внезапной и никак не мотивированной королевской немилостью. По-видимому, давно привыкли и смирились. Вероятно даже – очень давно. Потому как (и тут снова, стиснув зубы, приходилось согласиться с непрозрачными намеками Эрме), сам Киэнн в свое время был таким же «генератором случайных чисел», карая по воле одной лишь собственной придури. Еще одна великолепная возможность посмотреть на себя со стороны. Гребаный стыд!

Хотя по уверениям Хюма, с удовольствием посвятившего бывшего хозяина в некоторые подробности нынешних дел при дворе, новшеств тоже хватало. Правда, знал Хюм далеко не все, поскольку из личной королевской охраны дурно воспитанного ётуна вышвырнули в первый же день восшествия Аинэке на престол, отправив сначала на кухню, а потом и вовсе на конюшню. Чему тот, похоже, был скорее рад, чем огорчен: Аинэке не переносила его едва ли не с младенчества, не уставая измышлять средства укоротить «бесстыжему верзиле» язык, а поскольку вовремя закрывать свой «немытый рот» у ётуна редко получалось – случайных встреч с королевой он по возможности избегал. И в некотором отдалении от королевских покоев делать это было куда проще. Но видел и слышал он все равно предостаточно, тем более, что те из его приятелей-ётунов, кто сохранил свое место в королевской охране, вполне могли порассказать чего любопытного за кружкой эля на совместных посиделках. Хотя на трезвую голову этого бы, скорей всего, не сделали – расправу Аинэке не стеснялась учинять над кем угодно.

А вот это уже и вовсе глупо, Айнэ. Обижать охрану – последнее дело. А ведь всегда казалась такой смышленой девочкой… Но это только добавляет нам козырей в руку. Если Хюм найдет способ связаться со своими корешами в охране и убедит их незаметно перейти на нашу сторону – считай, дело в шляпе. И «взломщик» для этого похода мне явно не понадобится.

Главная загвоздка сейчас – как вытащить самого Хюмира из Кэр Анноэт? Коридоры лабиринта определенно не были рассчитаны на великанский рост, а магией ётун владел примерно так же, как почти все его сородичи – то есть практически никак. А вот сопротивляемости любому магическому воздействию извне у него, конечно, хоть отбавляй! И убавить бы как раз не помешало, поскольку единственным выходом Киэнну представлялась трансформация, и выполнить эту трансформацию предстояло именно ему, с его также достаточно скромным багажом знаний, умений и способностей.

В конце концов, Киэнн не придумал ничего лучше, как смешать все три оставшихся невостребованными противоядия (в надежде, что, ежели уж они снимают магические эффекты, то вдруг и на природную сопротивляемость как-то повлияют?) и предложить Хюмиру выпить получившуюся гремучую смесь. На удивление, безумный план сработал, и в до этого непробиваемой защите ётуна удалось нащупать брешь. Но даже после этого работа шла мучительно медленно и на превращение ушло около трех суток, в течение которых Хюм стоически терпел ломку костей, растягивание мышц и сухожилий и все прочие «радости» принудительной трансформации. И не просто терпел, но неутомимо балагурил, подбадривал и искренне восхищался талантами и усердием «мальца Ки», если не сказать – смотрел на него, как на внезапно сошедшего с небес бога. Конечно, выражал он свое восхищение, как всегда, в весьма специфических и красочных речевых оборотах, которые Киэнн без труда переводил на более адекватный язык. Ну, вернее, понимал без перевода.

Наконец процесс был завершен и исполинское тело ётуна оказалось упаковано в сравнительно компактную оболочку медвежьего облика. Получилось весьма сносно: чуть крупнее обычного гризли, масть скорей желтовато-рыжая, не шибко медвежья, ну и борода с косичками до пояса. Но в целом Киэнн мог собой гордиться.

– Ну что, косолапый, – ухмыльнулся старому приятелю он, – будем учить тебя танцевать. Надеюсь, дрессировке ты хоть поддаешься, а то ведь, того и гляди, нас с тобой выгонят в шею из этого цирка. Будешь тогда на помойке рыться, дерьмо жрать…

Медведь отвесил Киэнну шутливую, но все же весьма ощутимую оплеуху.

– Оставлю без меда! – строго пригрозил заколдованному ётуну Киэнн. – И еще и пчелиный рой натравлю на твою медвежью сраку. Или осиный, по желанию.

Безусловно, было бы удобнее, если бы ётуна удалось трансформировать во что-нибудь более прямоходящее и разумное, но такая магия граничила с другой, запретной магией кражи облика, и в нее кого попало не посвящали. А заставить идти в ногу медведя, то и дело норовившего опуститься на четыре лапы, оказалось той еще морокой. В общем, лабиринт они прошли верно только с девятой попытки. И Киэнна бесконечно порадовало, что за ошибку магический узел коридоров не бил каким-нибудь разрядом молний – сразу видно, что Эрме к его созданию руки не приложил.

– Хюм. – На этот раз распахнутая золотая дверь отчего-то вызвала новый приступ странной ноющей боли там, где положено быть сердцу. – Медвежий облик я с тебя снимать пока не буду. Прятаться-то ты не умеешь. Смотри, не одичай там совсем. Недельки через две-три притопаешь… Ну, я потом скажу куда. Мёду много не жри, зубы испортишь. А теперь вали давай отсюда ко всем хренам! Уноси свою жирную волосатую жопу к драной Фенрировой матери! В общем, – Киэнн вздохнул, – был рад тебя видеть, борода. До скорого!

И медведь Хюмир ушел. И вместо него вновь нахлынула какая-то глупая пустота, которую он всегда носил с собой, но раньше как бы и не чувствовал. Но стоило заполнить ее только однажды… В первый раз, должно быть, тогда – на ступеньках Стеклянной Башни Аннвна… Да ты никак и впрямь отравила меня, Этт. Вывернула наизнанку душу, которой у меня никогда не было.

Вот только не хватало на старости лет заболеть дурацкой юношеской сентиментальностью! Отставить нытье! У тебя вон за трое суток полсотни клиентов накопилось. А до часа икс, даже при самом лучшем раскладе, не больше двух ночей…

Час икс пришел на вторую ночь. И вытащить троих последних пленников Киэнн уже не успел. Конечно, он пытался сжульничать – чуть раньше, когда уже окончательно выбился из сил и предчувствовал непоправимое. Он был бы не он, если бы не попробовал! Думал, окей, дверь выпускает только одного, и того, кто в точности выполнил ритуал, но что будет, если, скажем, пройдут двое, после чего первый взгромоздится на плечи второму и так шагнет в портал? Или даже еще круче: десяток фейри обернется мелким зверьем: мышами, белками, сойками, гадюками, да хоть червями, если кто умеет – и влезет за ворот одиннадцатому! Вдруг выйдет поиметь систему? – Хрен там. Попытка завершилась трагедией: обоих «подопытных» располосовало надвое, выбросив полтела за пределы темницы и окатив Киэнна и десяток присутствующих уже не грязью и смрадом, а горячим багровым душем. Проводнику злосчастных беглецов тоже прилетело, хотя и послабее. Однако голова гудела и левая рука едва поднималась до сих пор. Приходилось поддерживать ее под локоть правой – иначе-то дверь не откроешь. Больше жульничать Киэнн не рискнул. А потому на этот раз просто ушел, стараясь не смотреть в глаза оставшимся. Ушел торопливо и незаметно, чувствуя, как жадная утроба костяной темницы уже понемногу наполняется липким «желудочным соком». Сбежал, не оглядываясь, в очередной раз спасая свою шкуру и предоставив неразборчивой смерти «трапезничать» другими. Невидимой тенью промелькнул на выходе – боялся, что остановят. Удрал, вновь чувствуя себя трусом и подлецом.

Включать ли мне этих троих в свой «список», Эрм? Могу ли я с уверенностью сказать, что их гибель не на моей совести?

Закат лакал кровавое пойло из правого рукава Кройнелаг. Спать хотелось до одури: за всю последнюю неделю Киэнн спал от силы часов двенадцать, урывками. Впрочем, к такому режиму он уже отчасти привык – в Бейн Ваис даже два часа сна могли считаться роскошью. Скудные запасы провизии, которые он и так тщательно растягивал (те самые яблоки, орехи, да еще две сушеных рыбины, завалявшиеся в карманах одного из освобожденных узников и оставленные им на прощание), закончились позавчера вечером. Но о еде можно будет подумать позже. Сейчас у него оставалось еще одно несделанное дело, невыполненное задание, а также непройденный тест. Потому что так просто отказываться от затеи с подменой Киэнн не собирался. Она все еще представлялась ему лучшей из всех возможных. Но для этого ему нужен доброволец. Такой, который будет знать, на что идет, а значит ему придется выложить все начистоту. Который подойдет на эту роль, то есть в адекватности которого Киэнн может быть хоть немного уверен. Которым он может пожертвовать, если понадобится, и не проклинать себя всю оставшуюся жизнь. И еще желательно – хотя бы частично женского пола.

Какая-нибудь фейри для подмены бы тоже вполне подошла. Но, как ни странно, подменить одного фейри другим сложнее, чем человеком. И еще человек на это куда скорее согласится. Если, конечно, хоть немного поверит в сказку о волшебном Мире Бессмертных.

И перед человеком будет как-то попроще исповедоваться…

Совершать переход из Маг Мэлла в Сенмаг в одиночку ему еще не доводилось, но под присмотром Эрме он уже проделывал это дважды. Знакомый путь до индейского озера Мичиган был одним из самых коротких – ну, не считая путей к прославленному холму Гластонбери и ирландскому озеру Лох-Линн, да еще того, что выводит прямиком к водопаду Глимур в сказочной стране Исландии. Понятное дело, пути нестабильны, и время от времени меняются, но в последние несколько столетий эти три пользовались наибольшей популярностью у фейри. Когда они шли впервые, Эрме неожиданно милостиво разрешил Киэнну выбрать один из кратчайших. В чем была причина такой «доброты» Киэнн понял только потом, когда падение с шестисотфутовой высоты водопада прямиком в темное дьявольское лоно ущелья уже началось. Хотя, по сути, падение началось еще в Межмирье, где, по-видимому, пребывал теневой близнец Глимура. И, возможно, эти несколько секунд тогда и спасли ему жизнь, позволив совершить первую в жизни трансформацию.

К счастью, в Исландию его нынешний путь не лежал. Тот, кого искал Киэнн, жил в штате Иллинойс, в городке Уокиган, к северу от Чикаго. Ну, полгода назад точно жил. Или скорее дотягивал последние годы жизни.

Миновав монохромную грань Межмирья, Киэнн вывел иллюзорную лодку в свинцовый котел Мичиганского озера. Иллюзию он изначально создавал самую примитивную – грубое каноэ с веслом, поскольку не был уверен, что сможет поддерживать что-то более продвинутое при переходе в Сенмаг. А уж тем паче – превратить крылатую эльфийскую ладью в моторную яхту или хотя бы надувной катамаран. Выделываться будем как-нибудь в другой раз.

Справа полыхнули вертикальные огни чикагских небоскребов. Следовательно, сейчас он, по-видимому, держит курс на юг. А надо бы на север. Неуклюже бултыхаясь в шатком суденышке, Киэнн кое-как развернул каноэ примерно в противоположном направлении. Вообще неплохо бы как можно скорее высадиться – все равно по воде он идет отвратительно медленно, да и лодка, кажется, не совсем в порядке, вода под ногами хлюпает. Халтура она и есть халтура. А на берегу… Ну, на берегу он что-нибудь придумает.

Пришвартовался Киэнн на каком-то богом забытом причале, кажется, где-то в районе Саут Шор. Ну как «пришвартовался» – больше это походило на прибытие в Порт-Ройал капитана Джека Воробья, потому что каноэ таяло на глазах. Над Городом Ветров буйствовал апрель – холодный, но полный пылких юношеских надежд и знать не знающий, что такое смерть. Полуночный Чикаго таращил бессонные глаза неоновых вывесок, гудел пыльными, монотонными автострадами, марал воздух запахами дешевой пиццы и гамбургеров с несвежей курятиной. Киэнн с трудом подавил назойливое желание заглянуть «на огонек» и стянуть что-то съестное, пока никто не смотрит. Риск нарваться на «соглядатаев» королевы здесь был, безусловно, куда ниже, чем в Маг Мэлле, но, пожалуй, лучше особо не светиться.

Впрочем, чтобы добраться до Уокигана, ему все равно придется воспользоваться общественным транспортом. И если прокатиться «зайцем» на автобусе, может, еще и выйдет, то в метро номер не пройдет. Хотя автобусы все равно пойдут не раньше четырех утра, так что пока остается только передвигаться на своих двоих. Или что-то колдовать. И желательно – максимально незаметно.

У круглого приземистого здания баптистской церкви с радостным светло-лиловым транспарантом над входом, призывающим «влиться в семью», дорога была перетянута ярко-оранжевой лентой со знакомым словом «яицилоп» и двумя полицейскими машинами для тех, кто прочел неправильно. Пара завернутых в мешки трупов окончательно проясняла ситуацию. Над перекрестком, подобно призраку, летал на ветру прозрачный полиэтиленовый пакет.

– Дэниелс!

Киэнн раздраженно обернулся. Дерьмово. Даже фит фьяту как следует держать не получается.

– Ты ка-акого чьёрта ту-ут ошиваешься? – протянул щекастый лысоголовый коп, своим фирменным жестом заправляя большие пальцы за пояс. Последний был ему определенно туг.

Лейтенант Мэттью Паркер. Ну вот чего тебе неймется-то? Я что, так похож на гангстера? Окей, давай по методу Эрме. Если не сработает – ну, возможно дырка в башке будет.

– Расстреливаю черные кварталы. В Ку-клус-клан записался. Колпак не видно, что ли?

Коп уставился на Киэнна пристальным, настороженным взглядом, точно и впрямь пытался разглядеть на нем белый балахон ку-клус-клановца. Потом, видимо, все же сообразил, что над ним попросту издеваются и зло сверкнул глазами из-под клетчатой фуражки:

– Это, по-твоему, должно быть сме-е-ешно? Тут двух парней застрели-или!

Конечно не смешно, но довольно обыденно.

– Черных или белых? – деловито поинтересовался Киэнн.

– Белых! – торжествующе ответствовал страж порядка.

И что эти придурки тут забыли?

– С татухами или без?

Паркер опять несколько растерялся.

– Без…

– С гитарами или без? – продолжал наседать Киэнн.

– Без… – еще более потерялся коп.

– С дефектами речи или без?

Тут Паркера наконец прорвало осознанием того, что собеседник спрашивает полную чепуху и явно стебется. Да и вообще, задавать вопросы – это как раз его, Паркера, обязанность.

– Ка-акие дефекты? Они ме-ертвецы, ты, при-идурок!

Киэнн пафосно вскинул руки и закрыл глаза:

– Предрекаю! Вас опять не повысят, лейтенант. Вы даже пострадавших допросить как следует не умеете.

Лысый побагровел от ярости и наконец и впрямь потянулся за служебным пистолетом. И почти тут же шокировано залупал глазами, оглядываясь по сторонам. Сработало безотказно. На этот раз фит фьята была безупречной. Конечно, проделывать такие фокусы в Сенмаге на глазах посторонних строжайше запрещено, но если он выиграет эту шахматную партию – самым большим наказанием, какое ему может грозить, будет запрет на посещение мира смертных. Ну, не очень-то и хотелось. А если проиграет – все это уже не будет иметь никакого значения.

Интересно, и что мне теперь, всё время вот так смерть за усы дергать?

В итоге сбрасывать фит фьяту ради поездки на автобусе или такси Киэнн передумал. В конце концов, до Мэдисон стрит, где можно будет сесть на Северную линию метро и докатить до самого Уокигана – каких-то десять-двенадцать миль. Лучше прошвырнуться пешком, заодно на ходу незаметно потренировавшись в применении магии. Потому что она тебе наверняка понадобится: если хочешь заполучить Джилл – придется быть очень убедительным. Она – девочка взрослая и в волшебные сказки о феях и эльфах давно не верит. Хотя в ее положении только и остается, что рассчитывать на чудо.

Следовало ей, конечно, предварительно позвонить. Если только она не поменяла номер. Хотя бы убедиться, что она еще жива. И дома, а не снова в каком-нибудь онкодиспансере. Но телефонный звонок под фит фьятой – штука сложная. Лучше уж положиться на удачу и в случае чего импровизировать на ходу. Например, подыскивать другую кандидатуру, может быть, не настолько идеальную, но в нынешнем твоем положении харчами не перебирают.

Еще было бы неплохо послать к ней фетч. Понятно, что обратной связи от фетча не дождешься, но нужный эффект он мог бы произвести. Вряд ли дома у Джилл будут соглядатаи-фейри. Но по пути фетч может частично проявляться, да и магический «хвост» в чужеродной среде наверняка за собой оставит. Пожалуй, лучше не рисковать без крайней необходимости.

А вот что нужно сделать непременно, так это все же опробовать ритуал подмены – хоть бы и на каком-нибудь человеческом младенце. Благо, у людей их как собак нерезаных, а уж в черных кварталах – и вовсе как мусора. Киэнн прислушался. Где-то гудел ночной экран телевизора, транслируя какое-то реалити-шоу, во дворе разогревался мотор допотопного автомобиля, за поворотом опять выла сирена, орали коты – коты орали отовсюду… А вот это уже не мяуканье, хотя и очень похоже. Киэнн невидимой тенью скользнул в грязный обшарпанный подъезд, украшенный размашистыми цветными граффити поверх других граффити. Внутри стоял неистребимый запах мочи, плесени и дешевой дури. Дверь налево с перекошенным латунным замком и выдернутой ручкой. Создать иллюзорный слепок замка и превратить его в ключ – вообще дело плевое. В квартире смрад оказался еще похлеще, чем перед дверью: воняло дерьмовым табаком, тухлятиной, мышами и – поверх всего – уже, должно быть, неделю не менявшимися подгузниками. Ну что ж, хозяйка, не взыщи, но найдешь ты на утро вместо своего карапуза деревянную куклу. Хотя, если я все сделаю как надо – ты даже и не заметишь. До поры до времени точно.

Киэнн на цыпочках прокрался на «заглавный» запах – свет ни в прихожей, ни в детской не горел, но из заклеенных дырявыми газетами окон его валило предостаточно. На двух узких кроватях-этажерках сопели четыре сопливых носа. Кроватка с младенцем стояла в другом углу, ближе к окнам. Киэнн все так же бесшумно приблизился и, на всякий случай сотворив покров тишины, аккуратно распеленал малыша. Девочка. Грязная, как поросенок. Окей, конфетка, давай посмотрим, что с этим можно сделать.

Он вытащил из сумки все ту же деревянную куклу и уложил слева от младенца. Так, теперь только ничего не перепутать. С ритуалом он пока был знаком разве что теоретически – тот редкий случай, когда Эрме все же расщедрился на подробные разъяснения. Капля крови волшебника, капля крови будущего подменыша… Волос с макушки младенца у самого темени, мазок пота или любых других выделений – в последних недостатка точно нет… Теперь самое сложное: поймать то невидимое, некую витальную суть и сотворить слепок облика. Кукла должна выглядеть как ребенок, кричать как ребенок, вонять как ребенок. И так хотя бы пару суток. Потом она может стать мертвым ребенком или, если ты полный неудачник – даже просто куклой. Но не раньше. Давай, это очень важно! Если у тебя ничего не выйдет – можешь просто идти и сдаваться Аинэке.